Кузнецов Бронислав : другие произведения.

Боги отдыхают/не чешутся и т.д

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рамочный рассказ для всего цикла. Состоит из ряда эпизодов. Если цикл читать, как единый роман, то это будут эпизоды 1; 5; 10; 13; 17; 20; 23; 25; 28. Готово! Обновлено 10.09.19, но более поздние правки не учтены. В общем, здесь не последний вариант.
  1. Боги не чешутся
  (эпизод 1)
  
  Мертвые возвратились из Иерусалима, где не нашли того, что искали. Они жаждали, дабы я допустил их к себе и наставил.
  К.Г.Юнг. Семь поучений мёртвым
  
  В подземном мировом ярусе Гны не афишировал своего имени. Но бывал несколько невоздержан на язык: произносил мудрые речи при посторонних. Бывало, скажет что-то глубокомысленное тому же Флютрю, а кто-то идёт рядом, слушает, на ус мотает. Гны не препятствовал здешним мертвецам этак по мелочам просвещаться. И чего достиг?
  Многие, слишком многие неглупые с виду соседи принимали его теперь за инкарнацию великого Цилиндиана. Те же, кто и с виду казались туповатыми, мудрёного слова 'инкарнация', как правило, не знали - и вовсе полагали, будто бы Гны - это самый Цилиндиан и есть. В том же самом посмертии, неограниченно долгом.
  Льстила ли некромейстеру возникшая путаница? Неправдой будет сказать, что совсем не льстила. Но мешала - уж это-то точно будет правдой. Куда ни пойдёшь - почитатели толпятся. Где бы от них спрятаться?
  И хорошо бы, правильно было из этого подземельного городка исчезнуть куда-нибудь туда, где Гны вовсе никто и никак не знает - да вот незадача: Флютрю отправился в долгий поход к поверхности, вернётся с вестями оттуда именно сюда - и что же: солидный мудрец Гны столь малодушно сам собой удерёт, его не дождавшись? Нет уж!
  
  * * *
  
  А однажды под балконом пещерного жилища некромейстера собралась толпа наивных мертвецов, с которой 'новоявленный Цилиндиан' повёл себя неправильно. И кто за язык тянул? Эх...
  Некрофилософствовать с балкона в афористической манере - для Гны, в общем-то не характерно. Но он и не думал о философии. Сперва просто паясничал, вспоминая, с каким глубокомысленным видом возвещал посетившие его истины посланник Смерти Дрю.
  Зачем паясничал? Единственной осознанной целью некромейстера было разочаровать толпу, побудить её разойтись и больше не собираться.
  Казалось бы, чего проще: наговори им с три короба банальностей, они утомятся, изойдут скукой и разойдутся по делам. Но банальности что-то на ум не шли. Либо выглядели настолько глубокомысленно, словно содержали несколько слоёв зашифрованных посланий.
  - Расскажи что-нибудь главное о нас, - попросили мертвецы.
  Гны произрёк:
  - Мёртвые душат.
  - Ой, как интересно! - восхитились они. - А ещё?
  - Мёртвые пляшут.
  В этот момент мертвецы призадумались, им потребовалось время, чтобы сочинить для Гны разделительный вопрос:
  - Так всё-таки что делают мёртвые? Пляшут, или душат?
  - Мёртвые душат и на костях пляшут, - забавляясь, ответствовал Гны.
  - На костях? - переспросил самый умный мертвец из собравшихся под его балконом. - На костях Вселенной?
  - Мёртвые всегда пляшут на вселенских костях, - сказал Гны, - чтобы это ни значило. Мы...
  - Погоди, - остановили его мёртвые, - мы записываем.
  Когда мёртвые дописали, они спросили у Гны:
  - А что вы скажете о демонах?
  - Демоны сквернословят, - не задумываясь, выдал Гны.
  - Ой, как интересно! Действительно ведь сквернословят, - восхитились мертвецы. - А о драконах?
  - Драконы смеются, - вынужденно признал Гны.
  - Над нами? - насторожились мёртвые.
  - Нет. Сами по себе.
  - Они в самих себе усмотрели что-то смешное?
  - Нет. Драконы смеются, и это не смешно.
  - '...не смешно', - высовывая языки от усердия, дописывали мертвецы. Им там, под балконом, приходилось писать на весу, а писать на весу даже мёртвому неудобно. - А... расскажи ещё что-нибудь!
  - Гарпии визжат, - сообщил Гны.
  - Ну, это мы знаем, - расстроились мёртвые. - Это мы и так знаем. Когда мертвечих набирают в самую захудалую школу гарпий, их ещё с порога обещают обучить художественному визгу.
  - Но гарпии действительно визжат, - пожал Гны плечами, - как бы вы к этому ни относились.
  - Как вы сказали? - переспросил мертвец поумнее, - гарпии визжат 'действительно'?
  - Да, - улыбнулся Гны. - Я рад, что вы заметили эту важную некрофилософскую категорию.
  - А что же боги? - озабоченно спросили мёртвые. - Пока всё вышеозначенное происходит, что же поделывают они?
  - Боги-то? - на миг остановился Гны. - А боги не чешутся.
  Сказал и задумался сам. В последнем суждении применено отрицание. Что это значит? Что боги всё-таки чешутся, но сами не желают в этом признаться, робеют. Или - что не почесаться, когда чешется - само по себе важное действие. Действие ради сохранения нейтральности. Нейтральности - в каких таких целях?
  - А в каких местах чешутся боги? - опомнились мертвецы.
  - Семеро Божеств безлики и безымянны, - напомнил Гны. - но при этом традиция не возбраняет представлять их антропоморфно. Стало быть, места, которые чешутся, могут быть поняты вполне по-человечески. У кого-то между ног чешется - чтобы скорее начать новое творение. Но у большинства, насколько я могу судить, чешутся руки.
  - Хочется вмешаться? - догадалсямертвец поумнее.
  - Хочется размешать варево, - подумав, уточнил Гны. - До полного растворения комков.
  - Правильно ли я понимаю, - сказал приблудный мертвец с фальшиво благостным взглядом, который вполне мог быть шпионом Владыки, - верно ли секу, что Семерым что-то не нравится в вареве, кипящем в их же котле?
  - Не знаю, верно ли ты сечёшь, но понимаешь ты правильно, - сказал Гны. - Вряд ли кипящее в котле может порадовать Божеств.
  - А не значит ли это, что Семеро сами же швырнули в котёл негодные ингредиенты? - тут же забросил удочку подозрительный мертвец.
  - Ингредиенты годные, - отбрил его Гны. - Просто в котле завелись черви. Из-за них варево берётся комками.
  - Неужто самозародились? - захихикал его оппонент.
  - Замозасеялись, - ответил Гны, - по божественному недосмотру и злой воле нанятого повара.
  - Но кто же тот повар, который посмел обмануть Божеств? Дайте-ка я догадаюсь... Наверное, Живой Император? - и провокатор впился в некромейстера внимательным взглядом, проверяя, посмеет ли он возразить.
  - Нет, - отвечал Гны. - Повар тот неживой. Его природа демоническая, надо полагать, ну а тело достаточно мертво, чтобы служить кишащим вместилищем ползучих тварей.
  - Тогда я даже не дерзну предположить, кто таков повар, - быстро сказал мертвец. - Лучше поговорим о его червях. С какой такой миссией они были направлены в наш мировой котёл?
  - Разумеется, с воспитательной, - ответствовал Гны.
  
  5. Боги мертвецам не соратники
  (эпизод 2)
  
  Мертвые стояли в ночи вдоль стен и восклицали:
  Желаем знать о Боге. Где Бог? Бог мертв?
  К.Г.Юнг. Семь поучений мёртвым
  
  В следующий раз...
  Где-то в земном мировом ярусе сказали бы поточнее: 'на следующий день', или, к примеру, 'месяц спустя', но в ярусе подземном не существует разделения дня и ночи. Потому все разнесённые во времени события для большинства участников отличаются в основном своим рангом на оси от прошлого к будущему. Бывает, событие происходит лишь однажды, а бывает, что повторяется многажды - и тогда, чтобы уточнить датировку одного случая в ряду ему подобных, остаётся считать разы. Возможно, рассказчика интересует раз следующий, либо предыдущий, либо нужный ему момент состоялся через один-два-три и более раз в ту или иную сторону.
  Чтобы считать далеко разнесённые между собой разы, очень помогает математика. Но нужно ли бывает кому это труднотисчислимое точное множество раз? Кому-то - конечно, но не некромейстеру Гны. Он привык укрупнять события, выделяя лишь главные из них. Было много случаев, когда мёртвые собирались под его балконом и терпеливо ждали, когда он их заметит и - чтобы скорей отделаться - примется поучать. Но что, каждый раз помнить? Нет уж. Этак погрязнешь в однообразных сериях собственных мудрствований, превратишься в компульсивного каталогизатора самого себя.
  Чудовищ из Шестой расы под его балкон не приходило. Гны это устраивало - более чем. Спорной своей мудростью он делился с бывшими людьми. На первый взгляд, площадь под его балконом усеивали обычные мертвецы, которых полно в Запорожье. Но первый взгляд ускользал по поверхности. Взгляд второй, брошенный вглубь, цеплялся за особое выражение лиц. Ищущие - вот кто такие здешние мертвецы.
  Когда-то они вошли в посмертие, но не были вполне удовлетворены внутренней переменой, а пожелали полностью сменить окружение. Подальше от мира живых, за Порог Смерти, в земли, где властвует некрократия - их туда позвал Дух времени, овевающий, будто ветер, горизонтальную земную поверхность.
  Там, в Запорожье, множество им подобных успокоилось и нашло желанное пристанище. Множество, но не они. Ведомые Духом времени, они также переселились за Порог Смерти, но не нашли искомого. Зато подхватили новую лихорадку, оседлали модный сквозняк, на сей раз вертикальный. Имя ему Дух глубин.
  Будто подземный вихрь всосал их вглубь пещерных городов Запорожья, заставлял спускаться всё ниже - к самому нижнему дну Подземелья, туда, где в Чёрном чертоге на Мёртвом Престоле восседает Владыка Смерти.
  Они спустились. Осели, осмотрелись, даже пробились пониже - поглазеть на Владыку. А дальше? Увы, на дне подземного мирового яруса, нового ветерка для них не нашлось. Тутошнее великолепие несколько затхло, в чём они не замедлили убедиться, слоняясь по поздемельным залам и переходам. И лишь в одном неприметном местечке для них хоть слегка сквозило - именно здесь, под балконом Гны.
  Некромейстер не обольщался: тому, для кого и Владыка Смерти в Чёрном чертоге недостаточно мёртв, никто уже не даст избавленья. Тем более это не в силах бывшего некромейстера из давно пришедшего в окончательный упадок города Цанц. Эти люди по сути своей Ищущие. Ищущие, но не Находящие; их никому не привести к чему-либо окончательному, они застряли в самом процессе.
  Обольщаться-то нечего, но почему бы не оседлать бурлящий в 'призрачных шкатулках' Ищущих душ интерес ко всему мало-мальски новому? Осёдланная тварь - она пусть и временно, да приручена, и хоть куда-нибудь, да довезёт.
  Вот так некромейстер и мотивировал для себя участившиеся затраты своего личного времени на долгие публичные диалоги. Понимая, впрочем, что за этой мотивировкой может случиться и менее корыстная цель. Тоска по некрофилософическим диспутам? Желание обнаружить истину? Эх, да некогда рефлексировать. Пора уж и произрекать.
  Итак, в следующий раз...
  
  * * *
  
  ...мёртвые пришли, возбуждённые донельзя. Оказывается, кто-то из них присутствовал на суде в чертоге Владыки Смерти.
  Присутствовал один, а заговорили все. Гны это удивило. Выходит, они и между собой общаются, то есть встречаются не только у меня под балконом? Что ж, знак неплохой, говорит о растущей независимости мышления, в чём для жилища Гны прямая выгода: рано или поздно Ищущие сместятся под иные балконы - и перестанут его демаскировать.
  Впечатлений одного и впрямь хватило на всех. Оказывается, состоялась весьма зрелищная казнь, и до конца нельзя было догадаться, помилуют ли злоумышленников, или не станут портить весёлого праздника.
  Слушая, Гны усмехался. Молодо-зелено! Чтобы Владыка Смерти кого-то помиловал - тут надобно что-то посущественнее, чем оправдательный приговор суда.
  - Вердикт Верховного Суда Некрократической Инквизиции был каков: 'невиновны'! А невиновных - чпокнули мёртвым шаром. Вот хотелосьбы мне узнать, некрократично ли это? - разорялся мертвец, один из тех, кто на том заседании не присутствовал.
  - Безусловно некрократично, - не вдаваясь в подробности, отозвался Гны. Что ж, ответ дан. Следующий вопрос?
  - Но ведь нечестно!..
  - Честнее некуда! - с усмешкой возразил Гны.
  - Но ведь несправедливо!.. - не сдавался мертвец.
  - Справедливо. Просто не для всех.
  Сказал и задумался: верно ли? Коли судить поверхностно, то да. Несправедливо - по отношению к решению судей. Они старались, а оказалось, всё зря. Ну, и для того, кого 'чпокнули', тоже несправедливо. Зато тому, кто придумал оригинальный способ казни, вполне справедливо польстили. Как же грустно было бы ему не увидать результата!
  А коли вдуматься в саму суть вещей? Тогда надо признать, что некрократический суд - это клоунада. Клоуны что-то решили, но не были убедительны - подумаешь, горе. С другой стороны, подсудимые... Их судили за что? За неэффективность карательного оружия - каменных драконов. По сути, Гны мысленно хохотнул, за то, как легко самому же Гны удалось понизить их боевую мощь - своевременным сообщением наверх. Но разве не достойны показательной гибели разработчики сего палаческого инструмента? Безусловно. Вне зависимости от меры его эффективности.
  Значит, мнимая несправедливость обратилась подлинной справедливостью? Пока да, но не будем спешить. Осталась ведь третья сторона - разработчик орудия казни. Высшая справедливость требовала бы казнить заодно и его. Как Владыка Смерти не догадался?
  Отвечая на последний вопрос, мысль Гны нырнула ещё глубже. Скорее всего, Владыка таки догадался, но сознательно ограничил собственную судейскую справедливость. Отчего? Вероятно, автором палаческой идеи с поршнем внутри клетки выступил сам Тпол - ибо его почерк; не мешает попомнить, кем служил будущий Владыка при Дымной башне, что за методологию он там реализовывал, что за принципы разрабатывал.
  Стало быть, вновь двойные стандарты, и справедливость торжествует лишь частично. Тем более, и здесь Гны вновь издал внутренний хохот, в его рассуждениях нашлось целых две причины для справедливой казни его самого. Кто, как не Гны, помешал каменным драконам внезапно ударить? Кто, как не Гны, посадил палача Тпола на владычий трон?
  Отсюда вывод: мудрое суждение о 'справедливости не для всех' подтверждается и дополнительными углублёнными в суть изысканиями.
  Но чу! В тишине молчаливых поисков Гны невольно утратил нить беседы, что плескалась, там, на поверхности. Выныривая, некромейстерова мысль встретила новый любопытный вопрос:
  - Семеро Божеств - они правда умерли?
  Умерли? Да с чего бы вдруг?
  Оказалось, речь-то о том, что помимо Божеств ныне существует высшая справедливость.
  Существует? Да где? Ах, у Владыки?..
  - Боги не просто не чешутся, - сказал давешний провокатор, - они вообще не нужны.
  
  * * *
  
  Провокатор пытался найти подтверждение своим словам в прежних суждениях Гны. Некромейстер ему не позволил:
  - 'Боги не вмешиваются, так как имеют на то причины' и 'Боги не смеют вмешаться, так как всё прекрасно и без них' - это разное, не правда ли? - подчеркнул он. - Ну так вот, без них совсем не прекрасно.
  - Да я о другом, - захихикал мертвец, - 'Боги не смогут вмешаться, так как даже почесаться не способны', вот что имелось в виду.
  - Способны, - ответил Гны, - просто мы не властны их на то спровоцировать.
  При слове 'спровоцировать' провокатора явственно передёрнуло. Всё-таки Гны неплохо разбирается в мертвецах.
  Зато у других Ищущих тема провокации отклика не нашла. Как можно думать о ней, когда казнены мертвецы? Талантливые, образованные, верные Мёртвому Престолу, как ты и я?
  - Невиновных казнили, а Божества не почесались, вот что мне странно, - сказал Ищущий, предрасположенный к грусти. - Может их вовсе и нет, этих Семерых? Может, их никогда не было? Их не было, просто мы не знали. А вот теперь состоялась неправедная казнь, и мы узнали доподлинно!
  Провокатор при его словах сразу насторожил уши. 'Неправедная казнь' - это ведь достаточно определённо. Не то что метафоры о нерадивом поваре, которыми, забавляясь, потчевал его Гны. За такое можно и к некрократическому суду притянуть - разумеется, при желании. Беда провокатора в том, что его желание было направлено не на любого вокруг, а строго на ускользающего Гны.
  А уж Гны не составило труда снова вывернуться:
  - Кто заявляет, что суд Владыки непременно должен иметь санкцию Семерых Божеств, тот клевещет на некрократию.
  - Разве? - опешил грустный мертвец. - Но я не хотел клеветать...
  - Владыка учтёт искренность твоих желаний, - сообщил Гны, - но на будущее запомни: всякий некрократический суд придерживается не какого-либо там божеского права, а некрократических уставов и только их. Далее: некрократические уставы выражают единственно волю Владыки Смерти. И наконец: воля Владыки изменчива. Уставы, которыми руководствуются суды, могут от неё отставать. Инерция судопроизводства. В этих случаях Владыка их решения подправляет лично. Что не понятно?
  - А-а, - протянул озабоченный морализатор, - теперь понял. Но это значит, что справедливость Владыки и справедливость по завету Божеств не обязательно совпадают. А я думал - иначе.
  - Разумеется, не совпадают, - этак небрежно отметил Гны, - у Семерых своя справедливость, у Владыки своя. Совпадают они в очень редких случаях, а как правило - крепко разнятся.
  - Как, - изумились другие мёртвые, - Божества не согласны с Владыкой? Но почему, почему бы им с ним не согласиться?
  - Божества ведь не некрократы, - ещё небрежнее пояснил Гны. И остановился, чтобы последнее умозаключение слушатели вывели сами. О том, что их любимая некрократия не божественна.
  
  10. Боги сквозят в диалоге
  (эпизод 3)
  
  Мёртвые подступали подобно туману с болот и восклицали:
  Говори нам далее о Верховном Боге.
  К.Г.Юнг. Семь поучений мёртвым
  
  Легко сказать, что справедливость Семи Божеств и справедливость по уставам Владыки Смерти разнятся решительно во всём. Труднее справиться со стихией, которую эти слова поднимут. В особенности - со стихией, упакованной в конечный объём выразительных движений мёртвого тела.
  Гны так и думал, что будет непросто. И о том, что масштабы и скорость нарастания сложности его удивят, он тоже успел помыслить заблаговременно. Эх... Никакие предсказания не даются нам настолько легко, как о том, что процессы пойдут непредсказуемо.
  Готовился ли он к чему-то необычайному? Да, конечно. Но подготовился ли, например, к тому, что мёртвые, явившиеся в следующий раз под балкон, будут напряжённо и зло молчать? Конкретно к этому - нет.
  Но площадь безмолвствовала. И, что характерно, там, в глубине безмолвия, яростно клокотала.
  - И что, так и будете молчать?
  Ответом служили лишь гневные взгляды исподлобья. Посмотрели бы на себя со стороны: смех да и только! Но рассмеяться вслух Гны остерёгся. Всё-таки недовольных им слушателей собралась почти сотня особей. Ищущих, не удовлетворимых в принципе.
  Тишина с каждым мигом всё далее накалялась, и замкнутые уста грозились передать бразды правления органам физического воздействия, но тут на молчаливую площадь откуда ни возьмись вырулил новый персонаж.
  Мертвец в коричневой мантии государственного чиновника с озабоченностью озирался по сторонам, потом спросил у ближней к нему безмолвной фигуры:
  - Здесь, что ли, Цилиндиана слушают? - безмолвный кивнул. - А где же он сам? - безмолвный указал на балкон. - О, благодарю! Признаться, и сам догадывался, что все туда смотрят неспроста. Но, как водится, шанс ошибиться сохраняется даже в самых точных расчётах!
  Вновь прибывший протолкался к самому балкону, спросил у Гны?
  - Ты, что ль, мудрец Цилиндиан.
  - Меня так называют, - ответил Гны в любимой своей манере. И прямой неправды о себе не сообщил, но не сообщил и излишней правды.
  - Ну а меня зовут Критием, - сказал коричневый. - Собственно, потому так зовут, что Критий - это я самый и есть.
  - Будь здоров, Критий, - приветствовал его Цилиндиан.
  Критий поклонился, оглянулся по сторонам, и на непродолжительное время замолчал. Однако, долго играть в молчанку у него не получилось.
  - Я так понял, досточтимый Цилиндиан, все эти люди явились к твоему балкону набраться мудрости?
  - Я тоже их явление так понимаю, - признал Гны.
  - Но что ж они как в рот воды набрали?
  - Прикидывают, какой бы вопрос задать.
  - И что, не могут решиться?
  - Как видишь.
  - Тю... А можно, пока они думают, я спрошу своё? Ничего, что без очереди? - молчаливые фигуры выразили лёгкое неудовольствие настойчивостью говорливого мертвеца, но протестовать не стали. - Ну ладно, тогда я спрошу о том, что всем будет интересно... Досточтимый Цилиндиан, а расскажи-ка нам что-нибудь мудрое и поучительное!
  - О чём же ты, уважаемый Критий, хотел бы услышать что-нибудь мудрое и поучительное? - развлекаясь, поинтересовался Гны.
  - Ну, так... - Критий обернулся за подсказками к молчаливым статуям, ничего от них не услышал и досадливо махнул рукой, - ладно. Если вы о том уже спрашивали, придётся меня простить. А только интересно мне знать - о Семерых Безымянных Божествах! - при этих словах молчаливые мертвецы воззрились на него с неподдельным изумлением.
  - Что же конкретно ты хочешь узнать о Семерых, о Критий? - спросил Гны. - Их мифоисторию, их имена, их заветы, их вклады в космологию и эсхатологию?
  - Э... их имена? - нашёлся Критий. Остальных мудрёных словес, он, верно, просто не смог упомнить.
  - Они безымянны, - напомнил Гны. - Это всё, что я могу рассказать об их именах.
  - Тогда... Я хочу знать, какие они на самом деле, - выпалил Критий.
  - В таком случае, должен тебя огорчить. Я и сам не знаю, - вполне честно признался Гны. - О том, что на самом деле, я не знаю вообще ничего.
  Критий пригорюнился. Цилиндиан - и не знает? Вот это номер!
  - Ну спасибочки... - пробормотал он под сочувственными взорами статуй. - Это что же мне - ни с чем возвращаться назад?
  - Далеко обитаешь? - вошёл в его положение Гны.
  - Да за Дымной башней!
  - Далеко, - признал Гны. - Но, говорят, там, у Дымной башни, располагается Учёный квартал. То есть - обиталища людей образованных. Ты ведь тоже таков, а, Критий?
  - Вестимо, - вздохнул тот. - Дурней в нашем квартале не держат.
  - В таком случае, - Гны подвесил короткую паузу, - почему бы тебе самому не ответить на интересующий тебя вопрос? Безымянные Семеро - кто они на самом-то деле? Если ответишь, я всем расскажу, что Критий из Учёного квартала обучал меня некротеологии.
  - Самого Цилиндиана? - задохнулся мертвец от нахлынувших чувств. И деловито продолжил. - Значит так. Если переадресовать вопрос мне, тогда... надо подумать...
  - Обещаю тебя не перебивать, уважаемый Критий, - склонил голову Гны. Надеюсь, остальные слушатели поледуют благому примеру.
  - Ладно! - взялся Критий за дело. - В таком случае, думаю я вот что. Те, кто говорил, будто Семеро - это братья, сами не знают, чего болтают. Вот почему: у всяких братьев непременно бывают отец и мать. А у Семерых они где? Нет! Значит, никакие они не братья. Это раз. - Критий умолк. Надолго.
  - То есть, уважаемый Критий, ты отрицаешь родственные отношения между Божествами? К какому же выводу приводит тебя это суждение?
  - Ну, думаю, речь о том, что Божества не живые, - заявил Критий. - И никогда живыми не бывали. Они мертвецы, как мы с вами. Они наши, иначе говоря! - вырулив на эту линию позитивных утверждений, он заметно воодушевился, стал победоносно поглядывать на Гны и остальных.
  - Замечательно! - воскликнул Гны. - Собственено, на том бы и всё исследование закончить, но остаётся один вопрос... - и вопрос прозвучал с тревожно-извиняющейся интонацией. - Уверен ли ты, Критий, что у кого-то из собравшихся на этой площади мертвецов не было ни отца, ни матери?
  Критий поперхнулся вопросом. Да уж, он и сам понял: поторопился.
  - Ну да нет... То есть... Это да, мы-то здесь, понятно, мертвецы не показательные, потому что мы, как-никак, бывшие живые...
  - Иначе говоря, - перефразировал Гны, - поскольку мы, в отличие от них, были рождены, а посмертие приобрели в некоторый момент жизни, то и Семеро - Божества не больно-то наши?
  - Нет! - запротестовал Критий. - Я не то хотел сказать. Просто Божества - они совершенны. Подобным совершенством могут владеть одни мертвецы, а у живых, что говорится, кишка тонка. Мы - конечно, несовершенны. Но с переходом в посмертие вступили на верный и справедливый путь некрократии...
  - То есть, - с елеем на устах продолжил Гны, - путь некрократии - это и есть компиляция заветов, оставленных Семерыми?
  - Нет! - решительно возразил Критий. - То есть, да!
  - Но как быть тогда с Владыкой Смерти? Если путь некрократии задан ещё Семерыми, значит, Владыка ему далеко не автор, а явился в поздние времена да на всё готовое?
  - Нет!!! - завопил Критий, испуганно озираясь. Ещё бы не перепугаться, коли с порога выдал и имя своё, и где его искать палачам. - Владыка, конечно, автор! Некрократия - его детище, только его...
  - Но причём тогда к ней Семеро?
  Критий представлял яркий тип упрямца, он долго ещё выкручивался. Договорился аж до того, что Владыка Смерти и Семеро Божеств - одно единственное, причём мёртвое лицо. А 'семеро' потому, что семь раз творило. А ещё потому, что сидя на Мёртвом Престоле, работает за семерых. Всё в работах он, всё в заботах. Даже порой почесаться некогда - руки-то заняты! И ум занят полезными вещами - не распыляется на ловлю блох. Всё людей, да не просто так, а за тяжкие грехи перед Смертью. Надо бы и за нетяжкие тоже крепко судить - но ведь нетяжкие не чешутся. Зато в остальном всё решается справедливо: с казнями, как полагается.
  - Ах как интересно! - молвил на это Гны. - То есть, Владыка по пусткам не чешется, чтобы наступила справедливость.
  - Ну да, как-то так...
  - А если бы стал чесаться, справедливость бы не наступила, правда?
  - Нет... Или да. Но он бы всё же не стал морочиться по пустякам...
  - То есть, морочиться по пустякам Владыке запрещено. Кем запрещено? Тобой, Критий?
  - Нет, что ты! Да как я могу... Да для Владыки Смерти - нет мелочей!
  - Раньше ты иное говорил, Критий!
  - Раньше иное, а теперь - это! Владыка ведь всё видит, ага? Он обо всех заботится и во всё вникает - точно говорю. Даже в каком-нибудь захолустном городке, даже в Глукще - и то видит, вот!
  - У тебя есть примеры, Критий? - Гны подумал, в области эмпирических доказательств оппонент должен быть посильнее, раз уж с дедукцией не сложилось.
  - Есть ли? Да, есть. У нас в Глукще... Мы-то вообще глукщские, - вздохнул собеседник с грустью, что проговорился. - Я, конечно, прибыл сюда из Учёного квартала, но только в квартале меня покамест никто не знает, а в Глукще-то знали хорошо.
  Ну так вот, был у нас в Глукще такой советник Буэ. Вроде, мертвец и приличный, только до денег жадный - пережитки живого ещё воспитания, с кем не бывает. Так вот, уже ему самому - мертвецу тому - были даны на воспитание дети-заложники от правителя Карамца. Потнятно, и куча денег от Владыки на их содержание - как же без того. Мозес и Кикес - так их звали, детей-то. Воспитать их надлежало, само собой, истинными мертвецами. На такую кучу некроталеров - трудно, что ли?..
  Но вот проходит пара лет - и детей карамцких у Буэ изымают. За что, почему - неведомо. Но, видать, Владыка-то Смерти о чём-то прознал, коли так повелел, правда? Только люди того не знают, судачат: Буэ несправедливо обижен. Он и сам слухи распускает: интриги, мол. А тут и из советников его попёрли. Несправедливо? Казалось бы, да. Бедняга после того совсем опустился и - что бы вы все подумали? Связался с эузскими шпионами - теми, что летают над нами там, наверху, на проклятых воздушных замках! Деньги не пахнут, так сказать, да? - Критий оглянулся. Слушатели молчали.
  - А с чего ты взял, что этот твой Буэ связан с Эузой? - лениво спросил Гны. - Каковы тому подтверждения?
  - Так ведь этот советник как кончил - совсем плохо! Разбился, упав с высоты в чистом поле на ровном месте! А что это значит?
  - Да, что значит?
  - С небесного замка вывалился по пьяной лавочке - ответ один. Что? Думаете, мертвецы не пьют? Бывают напитки!.. Но главное-то что: когда у того Буэ провели обыск, оказалось, что был он вполне себе богачом! И деньги на содержание карамцких детей нашлись - до последнего некроталера - вот-такенный мешок! Это я к чему говорю: Владыка Смерти - он истинный бог, ему заранее всё ведомо!
  - Если всё и заранее, небось, заблаговременно знал, чем дело с Буэ закончится, - принялся опровергатьГны.
  - Э... Ну да.
  - Но тогда зачем же Владыка извёл на него целый мешок некроталеров?
  - Э... Не знаю.
  В общем, даже примеры из глукщской жизни да посмертия не помогли бедному Критию аргументировать свои слабенькие доводы о божественности Владыки, а уж о семиликости - и подавно. Попробуйте случаями из жизни обосновать чью-нибудь семиликость! Критий пытался, но настолько бездарно, что от Гны даже не потребовалось уточняющих вопросов - жалдкая конструкция рассыпалась прямо по ходу изложения.
  И это была ещё не самая вопиющая ересь из высказанных им. Гны неизменно указывал на однобокость и поспешность умозаключений, но побуждал двигаться дальше, дальше, дальше - и только тогда, когда достиг окончательного удовлетворения, позволил Критию унести ноги.
  По правде говоря, метод ведения спора, которым Гны разделал оппонента под орех, действительно принадлежал историческому Цилиндиану. Да, древний мудрец Ярусного мира практиковал и такое, что и не снилась нашим мертвецам! Воспроизводя, его ход мыслей, не устаёшь поражаться уже тому, как легко и как далеко можно завести любого добропорядочного мертвожителя одними лишь меткими вопросами.
  А что же постоянные слушатели? Проследив за интеллектуальной экзекуцией, они сдержанно похлопали победителю - и лишь потом, расходясь от балкона Гны, позволили прорваться наружу яростным репликам. Как ни странно, гнев их уже был направлен далеко не на Гны:
  - И что за дурак подбил нас всех устроить ему этот идиотский бойкот?
  
  
  13. Боги тоже на отдыхе
  (эпизод 4)
  
  Тут мёртвые завопили, зашумели, ибо они были несовершенны.
  К.Г.Юнг. Семь поучений мёртвым
  
  Поучениями мертвецов с балкона Гны развлекался всякий раз, как они собирались на площади, то есть довольно-таки часто, но с перерывами. В остальное же время - не иначе, по скудости воображения, некромейстер начинал поучать сам себя. Благо, многие публичные диалоги, преисполненные риторического блеска и увенчанные катартическим эффектом, оказывались завершены лишь по форме.
  Итак...
  Что мы знаем о Семи Божествах? О них каждый раз размышляешь, точно с чистого листа. Неуловимы, поскольку безымянны. Неузнаваемы, ибо не определены. Что бы в мире ни случилось - они не почешутся. Нет мирских деяний - нет и опытного знания о них. Нет прямой речи - нет и услышанного. Нет точной информации для обобщения - пропадает и мотив подумать. Посему, спасибо простаку Критию, чей наивный запрос создал к этой мысли дополнительный повод.
  Некромейстеру Гны важно помнить о Божествах. Важно не уклоняться от размышлений о них, чтобы когда-то суметь вернуться к одной отложенной партии - здесь недалеко, в Чёрном чертоге. Ибо если есть в Ярусном мире ресурсы, способные противостоять Владыке Смерти, то где ж их тебе разыскать? Только у Семерых.
  Да, конечно, все Семеро молчат. Пока творцы мира столь безучастны, твари привыкают действовать, ни о чём их не спрашивая. Что ж, привычка удобная, главное, поднимающая в ранг богов следующего по званию. Пока распоряжается Владыка, ни ему, ни его прихлебателям какие-либо боги ничуть не нужны. Отсюда и озвученная мертвецами идея: может, Божества умерли? Просто так, за ненадобностью.
  Гны такую идею всегда готов поднять на смех, но храня внутреннюю серьёзность при любой смеховой мимике. Он настороже. Идея-то призвана лишить надежды его лично.
  Ясно, что Божества не умерли - ни в одном из смыслов этого слова. Ни в плане полной и окончательной утраты сил (с чего бы взялась такая предельность?), ни в плане подчинения некрократической власти Владыки (ведь смерть составляет лишь одну из черт сотворённого мироздания).
  'Как же не умерли, когда по их телам ползают мухи, а они не чешутся?' - спросит настырный ум сторонника некрократии. Но Гны есть, что ответить. 'А вы уверены, что мухи ползут по их телу? - переспросит он, с умилением ссылаясь на тезис о непредставимости Божеств. - Что не дано человеческому уму, того и мухам не светит, не так ли?'.
  Впрочем, некрократ может возразить: 'Если веровать во всеобщую божественную восприимчивость (сиречь всеведение), то любое тело, по коему проползла муха, есть тело под контролем Божества'. На то Гны ответит: 'Мухам не дано Божество спровоцировать', - чем прекратит бессмысленный спор. Но мышление по теме не остановит, ибо в нём-то и откроется самое важное.
  Боги не чешутся в ответ на злобственные действия мировых паразитов. Отчего? Да тут веер вариантов! Отметём то решение, согласно которому Семерым нравятся паразитические действия Владыки. Не то, чтобы невозможно; просто такая версия не нравится нам.
  Чем же ещё может мотивироваться бездействие Божеств?
  Например, безразличием. Тоже безрадостный вариант. Попробуй замотивируй безразличного бога поделиться нужным тебе ресурсом достижения не интересной ему цели?
  Может быть, робостью. Божества, создавая мир, натворили такого, что стесняются что-то менять, ожидают, что выйдет хуже.
  Чем ещё? Мировым законом, который Семеро установили и твёрдо решили его не преступать. Этот гипотетический закон можно так и назвать: 'О Божественном невмешательстве'. Так себе версия, но, между прочим, стоит на страже человеческой свободы.
  Может, особым дремотным состоянием, в которое вошли Боги по завершении творения мира. Не всё же им трудиться, надо и отдохнуть. Дремота - не смерть. От неё просыпаются, но не сразу, а с течением времени.
  Этот последний вариант некромейстеру Гны наиболее симпатичен. Кстати, не только ему. Цилиндиан тоже не раз говорил: сон богов рождает чудовищ. Многие старые некрософские традиции писали о невмешательстве Божеств именно в категориях дремоты и сна - на которых и зиждится владычество демонов.
  Сон Божеств - основа концепта 'недоброго времени'. О том, что добра от подобного периода не жди, ясно всякому, кто блуждает в мутном и хаотичном потоке его событий. Но у всякого периода есть внешние рамки. Время владычества демонов нерушимо, но лишь до поры. До той самой поры, пока в игру не вмешаются проснувшиеся боги.
  Проснутся - вмешаются. Но, может, есть шанс их вмешательство приблизить, досрочно разбудить? Конечно, отдельный вопрос, чего Божества натворят спросонья, но сама возможность вдохновительна, разве нет?
  Ах да, ещё ничуть не ясен ни сам механизм пробуждения, ни как к нему приложить собственную руку. Так или иначе, вопрос интересный - даже с чисто теоретических позиций. Есть к чему приложить долгое время посмертия, отпущенное всякому мертвецу.
  Будет о чём сообщить и с балкона - в следующий раз.
  
  * * *
  
  А в следующий раз мёртвые шумели. Бойкот навыворот? Шумели настолько же тупо, как и молчали - словно бы лепили из множества звуков белые слабоструктурированные комья. Гны попробовал переждать их шум, но не преуспел. Он постоял на балконе, сохраняя внутреннее молчание. Одаривать мудростью шумливое племя ничуть не хотелось. Прогуляться?
  Почему бы и нет. Главное - создать иллюзию присутствия. Её можно вылепить из тени, причём самыми грубыми мазками, благо, мертвецы, одуревшие от собственного гама, попросту не сумеют сконцентрироваться.
  Гны оставил на балконе свою молчаливую копию - пусть сторожит место, сам же спустился на первый этаж пещерного обиталища и толкнул незаметную с площади дверь в затенённой нише.
  Проскользнул в пустынную боковую улочку, оттуда, как ни в чём не бывало - вышел на площадь. Огляделся, вслушался. Иллюзия его самого несколько скованно стояла на балконе, между перилом и облокотившейся на него рукой можно бы рассмотреть зазор, но да и так сойдёт. А вот шум от множества бывших собеседников при сближении раскладывался на множество версий. Кто гудел на одной ноте, точно эузский самовар, кто модулировал звук наподобие кошачьего концерта, кто исполнял нечто вроде чинчагского горлового пения, кто визжал, словно потревоженная гарпия, кто ухал, подражая живому филину, кто завывал волкодлачески, кто с краткими промежутками отдельные звуки выкрикивал, а кто и общался членораздельно - но только сам с собой и на тарабарском языке.
  И всё это ради меня? Ничего себе! Кажется, этой сотне мертвецов нужна помощь... Но помощи Гны всё же не оказал. Пусть иллюзия на балколне старается, а он достаточно изучил феномен, чтобы пойти да прогуляться... скажем, в библиотеку.
  Гны решительно пересёк площадь под собственным балколном, свернул в правую из открывшихся пещерных галерей, отошёл по ней прочь шагов этак на двести - шум не прекратился. Встречные продолжали вести себя странно. Никак, заранее тренировались в дороге к его площади?
  Отказавшись от идеи двигаться и всё прямо и прямо в сторону библиотеки, Гны шмыгнул в боковой проход, скрытно перебежал по нему к центральной улице городка и там сделал новое открытие.
  Оказывается, мертвецы шумели-гудели-стонали-пищали-хрюкали-вопили-изрыгали-прищёлкивали-завывали-выкрикивали глупости вовсе не про его честь. Они делали это даже и там, где с его балкона нипочём не услышишь. Но зачем? Каковы побудительные силы?
  Гны попробовал кого-нибудь расспросить, да где там! Шумильщики проходили мимо, словно бы никого и ничего перед собой не видя. Тревожная эпидемия. Сотни мертвецов на главной площади с кошачьим оркестром, и шоу должно продолжаться, кто бы о чём ни спрашивал. Как бы в этом же самом экстазе они... Ладно, зайдём с другого краю.
  Гны снова свернул в боковую улочку, где вопильщики завывали не так громко, от неё - в затемнённый переулок, где поющие мертвецы ходили уже не группами, а поодиночке. Здесь некромейстер и поймал информатора.
  Привлекая к себе внимание резким хлопком перед самым мертвецким носом, Гны в тот же момент произнёс особым подчиняющим тоном:
  - Теперь помолчи, - чем и добился давно желанной тишины.
  Мертвец переминался с ноги на ногу, пытался вновь загудеть - и не мог. В нём боролись две примерно равных по силе воли: воля Гны и ещё чья-то. Воли-то близки по силе, но последнее слово всяко важнее!
  - Что происходит? - без долгих подходов Гны приступил к главному.
  - Мы производим шум! - блаженно улыбнулся мертвец.
  - Это я слышу. А зачем?
  - В знак поддержки освободительной борьбы народа Отшибины.
  - Вот как? Отшибинцы нуждаются в вашей поддержке?
  - Очень, - заверил его мертвец.
  - А от кого же они там, с вашей-то поддержкой, пытаются освободиться?
  - От инородцев, топчущих отшибинские земли, - радостно поведал мертвец, - от жалких рабов Живого Императора.
  - И что, инородцы сильно там натоптали? - хмыкнул Гны.
  - Владыка Смерти говорит, да!
  Так вот от кого исходили их странные действия! Гны стоило сразу догадаться. Владыка Смерти принялся строить своих подданных! Это серьёзно. Сам-то Гны давно оборвал медитативный канал прямой связи с Владыкой, но не учёл самой малости: на остальных обитателей поздемного яруса тот способен повлиять довольно-таки сильно.
  - И как долго вы предполагаете так шуметь?
  - Сутки по подземельному времени! - гордо сказал мертвец.
  - Приличный период времени, - оценил Гны. - А чего так долго?
  - Это наш выбор! - похвастался мертвец. - И Владыка сказал, что этого будет достаточно.
  - Так ваш выбор, или Владыка сказал?
  - Наш. Владыка сказал, что выбор наш.
  Ну, раз Владыка сказал, то можно не сомневаться: очень свободный единодушный выбор.
  - А как ваше гудение поможет карликам?
  - Карлики узнают, что мы гудим, и им будет приятно.
  - Будет приятно, и что?
  - И они вырежут больше инородцев!
  Гны спросил было, зачем резать инородцев, но тут речь гудельщика зациклилась - явный признак массового подчинения воли. Ага, инородцы топчут - это мы уже слышали. Постарался спросить о чём-нибудь новом:
  - И что, думаешь, выдержите полные полдземельные сутки?
  - На всё воля Владыки. Мы и дольше продержимся. Ибо велика его щедрость.
  - А щедрость-то тут причём?
  - Тем, кто лучше, громче и дольше других пошумит без малейшего перерыва, обещаны мешки золотых некроталеров.
  А! Что ж, Гны всё понял и освободил беднягу от своего влияния. Тот сразу же опять загудел, умильно закатывая глаза.
  Старается, внутренне хмыкнул Гны, надеется на обещанный мешок. А потом ведь никак не сможет взять в толк, из-за кого сорвалась премия.
  
  17. Боги хихикают вдоль дороги
  (эпизод 5)
  
   Мертвые, что ропща заполняли пространство окрест, говорили:
  Сказывай нам, проклятый, о Богах и Дьяволах.
  К.Г.Юнг. Семь поучений мёртвым
  
  На следующий раз мертвецы пришли к балкону Гны опустошённые.
  - Ну как, получили свои премии за поддержку карликов? - поинтересовался он, спрятав из вежливости некоторый излишек сарказма, который из его мёртвой груди так и рвался наружу.
  Посетители небрежно взмахнули в ответ правыми руками. Небрежно, но синхронно, единым движением, точно механические куклы.
  - Нет, - вздохнул самый разговорчивый. - Премии отменили. Карликам наша поддержка не помогла.
  Гны было приятно это услышать. Сам-то ведь относился к тем карликам очень неравнодушно. Как-то в городе Цанце имел случай лицезреть последствия отшибинского погрома по самым горячим следам - так вот, те следы в его душе по сей день не простыли.
  - Мы... это... неправильно себя вели и просим прощения, - сказал разговорчивый. - Ну, за оба последних раза, что приходили, но думали не о том. Признаться, перед тем озлились, вот только запамятовал, за что именно. Кстати, эй, никто не подскажет?
  - Да за Владыку Смерти, - напомнил ему другой. - Кому-то из нас показалась... Ну, ерунда всякая...
  - Даже не так, - поправил третий, - мы помнили, что досточтимый Цилиндиан про Владыку Смерти плохого не скажет. Но некоторые слова прозвучали двусмысленно, похоже на намёки. Подрывного такого толка.
  - Ага, - подтвердил первый мертвец, - мы, конечно, понимаем, что нам это тогда померещилось. Но уж больно рассвирепели...
  - Ладно, - криво усмехнулся Гны, - извинения приняты, - лица на площади просветлели. - Так о чём вы хотели меня сегодня спросить?
  - О Семи Божествах, - ответил первый мертвец.
  - О Большой тропе мёртвых, - возразил второй.
  - Думаю, успеем обсудть оба вопроса, - Гны зевнул. - Так что вам доселе не ясно о Божествах?
  - Не даёт покоя вопрос о проведенной вами дифференциации между Семервыми Божествами и Владыкой Смерти, - вздохнул мертвец, в котором Гны опознал давешнего провокатора.
  Да, он. Но сейчас провокатор будто бы лучше, искреннее играл избранную роль, и Гны успокоился. Мертвец, которого не на шутку что-то гнетёт, не сдаст тебя Инквизиции, пока не получит окончательного ответа. Дать ли ему ответ, и как скоро - полностью во власти Гны.
  - Что тебя смущает?
  - Просто, если Владыка Смерти и Семеро - не одно лицо, то получается, что, если они всемером творили мир, значит он - не творил.
  - Получается так, - признал Гны. - мешает ли это Владыке быть достаточно великим?
  - Нет, не мешает. Просто хотелось бы говорить не о достаточности. Хотелось бы признать Владыку самым великим.
  - Ну и признай! - Гны постарался не усмехнуться, неудачный момент. - Кто мешает?
  - Мешать-то не мешает, но хотелось бы, чтобы Владыка сотворил мир, а он - не творил...
  - Чем же мне тебе помочь? Нужна какая-то компенсация? Вот, держи. Божества, как уже мной сказано, сотворили мир и далее не чешутся, а Владыка, как все имеют случай заметить - весьма деятелен!
  - Да это-то да... - промямлил искренний провокатор, - но всё-таки... Видишь ли,о мудрейший, мне не даёт покоя образ наёмного повара. Нехороший он образ, неправильный. Хоть, возможно где-то и честный.
  - Тебе бы хотелось, чтобы повара не было? - вкрадчиво спросил Гны.
  - Нет, что ты, ни в коем случае! - запротестовал мертвец. - Если, скажем, мы все ему служим...
  Ого, возрадовался Гны. Осознание зашло весьма далеко. Провокатор, силясь понять речи проверяемого на лоялдьность цилиндианового аватара, поневоле задался теми вопросами, которые не оставят его прежним.
  А вслух сказал.
  - По-моему, в сказанном мною нет ничего обидного. Есть боги, и есть демоны. Демоны могут быть исключительно сильны и могучи. Их власть почти непререкаема, особенно в те времена, когда спят боги.
  - Боги, демоны... Как понять, кто бог, а кто демон?
  - Боги творят, демоны разрушают. Демонизм - он сродни паразитизму.
  - Отсюда и образ червей?
  - Да. Отсюда.
  - Но грустно понимать, что под червём понимаешься ты сам.
  - Многое относительно. Кто-то сам червь, а кто-то его пища. К тому же, червь, осознавший себя червём, воистину мудр.
  - Да, есть повод гордиться. Но ведь и стыдно!
  - Если кто служит демону, это значит, что демон его сильнее. Стыдно ли это? - Гны предпочёл не открывать своего истинного отношения, затуманил картину до поры. - Ну, дело вкуса. Редко кому наедине с демоном удаётся отстоять собственную свободу.
  - Я свободен! - вдруг резко выдохнул самотрансформирующийся провокатор.
  - Да, конечно, - молвил Гны совсем уже примирительно. - Высшая свобода червя в услужении демонов и состоит в познании необходимости.
  
  * * *
  
  На сумрачной площади под балконом воцарилась тишина. Гны забеспокоился. Кажется, ранее идентифицированный провокатор уже не опасен. Но сколько в толпе других, скрытых покуда даже от самих себя?
  Стоило заболтать вопиющую ересь прошлого своего речения, и некромейстер с некоторой поспешностью вспомнил:
  - А что за вопрос о Большой тропе мёртвых?
  - Вот мы с приятелем поспорили, - сказал один из мёртвых, наивный настолькор, словно свалился с Большой тропы, - правда ли, что она опоясывает весь мир?
  - Как такое возможно? - Гны попросил уточнения. - Все ведь знают, что эта дорога - идеально прямая.
  - Дорога-то прямая, - сказал мертвец, фанатично улыбаясь, - а вот мир шарообразен. Потому дорога, идущая по нему незаметно загибается...
  Ха! Вот бы ей окончательно загнуться!
  - Зачем вам нужен шарообразный мир? - проникновенно спросил Гны.
  - Ну, я не знаю... - споткнулся мертвец. - Так красивее...
  - То есть, - не дав ему опомниться, продолжил Гны, - под видом вопроса о дороге, ты сейчас представил бездоказательное утверждение о шарообразности Земли?
  Мертвец замялся, но всё же возвысил голос и произнёс с вызовом:
  - Доказательство у меня тоже есть. Оно эмпирическое.
  - Изволь.
  - На Большой тропе мёртвых видели людей, много раз прошедших в одну сторону, не возвращаясь обратно. Впервые заметили случайно, потом специально запоминали приметы - и всё сходилось: эти люди совершают полный оборот вдоль земного шара!
  - Гипотетического земного шара, - напомнил Гны.
  - Ну, пусть покуда гипотетического, - мертвец уступил.
  - Тогда у меня уточняющий вопрос: кто эти люди?
  - Наблюдатели?
  - Нет, наблюдаемые. Есть ли у них какие-нибудь особенности?
  - Особенностей нет. Это просто эузские крестьяне.
  - Живые?
  - Конечно да! В Эузе все крестьяне живые.
  - И что они делают на Большой тропе мёртвых?
  - Это беженцы. Бегут на запад.
  - Добегают и вновь оказываются на востоке?
  - Получается, так.
  - Однако, феноменально неудачливые беженцы! - расхохотался Гны, представив эту картину. - Запад их не принимает, а они всё лезут.
  - Всё так, - подтвердил и другой мертвец, - есть даже подозрение, что не какая-то часть, а все, кто вышел из Эузы, потом так и остался на этой великой дороге. Однако же, как такое может быть?
  - Начну с опровержения самой идеи о шарообразии, - Гны усмехнулся. - Такая шарообразная Земля просто не имеет смысла. Где мы, по вашему находимся? В центральной её точке? - мертвец кивнул. - Однако, в подземном мировом ярусе многовато простора, чтобы свести его к единственной точке.
  - В центральной точке - Мёртвый Престол! - взвизгнул мертвец, внезапно придя в гневливое волнение.
  - То есть, весь мир, будто снежный ком, распространился от точки, где восседает Владыка Смерти?
  - О да, именно так! В этом великий смысл!
  - Ладно, на миг поверим в такую модель мироздания. Но не следует ли отсюда, что и всё на поверхности Земли также порождено Владыкой?
  Предчувствуя неладное, мертвец медленно, очень медленно кивнул.
  - Даже живые люди? Даже царство Эуза с Живым Императором впридачу?
  - Я не знаю, - признался мертвец.
  - Но зато знаю я. Если предположить сказанное, мы должны любить Эузу и Живого Императора, хотя бы просто как творения Владыки. Но любят ли мертвецы Эузу? В ваших глазах вместо любви я читаю жгучую ненависть. Я прав? Не логично ли тогда представить, что Эуза Владыкой не сотврорена? Киваете. Что творение мира, в котором участвовал бы Владыка Смерти, должно было иметь как минимум два центра? И с этим согласны? Ну, тогда шар с единственным центром в качестве модели мироздания не подходит.
  - Получается, так, - сокрушённо признал мертвец.
  - Теперь о твоём эмпирическом доказательстве. Живые даже теоретически не могли бы путешествовать по закольцованной Большой тропе мёртвых. Почему? Да потому что им на пути минимум дважды встречался бы Порог Смерти. Пропустят ли живых в Запорожье? Вопрос риторический. Но даже если пропустят, долго по запорожскому участки дороги живому организму не пройти. Возражение понятно?
  - Значит, наблюдатели лгут? - потерянно спросил мертвец. - Но даже коли так: по Большой тропе нынче знаете, какой поток беженцев? Не протолкнуться! И не иссякает... И как подумаешь, как густо должна быть заселена Эуза просто чтобы обеспечить такой поток в течение нескольких лет - оторопь берёт!
  - Оторопели? Да будет вам! Наблюдателям для разнообразия поверим. Что требуется, чтобы закольцевать путь крестьян-беженцев по любому ровному месту? Понятно, магический портал. Надо полагать, в конце их пути и действует таковой - причём достаточно мощный, чтобы всех перебросить в начало. Стоит признать эту простейшую игрушку - и более не нужно перестраивать всё мироздание.
  - Но зачем? Зачем устраивать этот трюк с порталом?
  - Всему миру на загляденье. Чтобы видели, что крестьяне оттуда бегут, и поток их не иссякает.
  - Порталы? Они бывают? - заволновались другие мертвецы. - Но почему тогда мы до сих пор не захватили окаянную Эузу?
  - Есть ответ и на это, - в задумчивости произнёс Гны. - Надо полагать, ограничения проистекают из устройства самого портала. Что не так в устройстве? Видите ли, портал огромен. Очень может быть, что порталом является вся система на данном участке дороги. Может статься, что мгновенная переброска войск исключена лишь потому, что эти войска покуда не включены в систему, как включены в неё крестьяне. Непонятно? Скажу проще. Например, чтобы перебросить каких-то людей вглубь Эузы, они должны сперва оттуда прийти.
  Кто его знает, как оно на самом-то деле? Но Гны так хотелось быть в последнем утверждении правым, что он и площадь своей правотой заразил.
  
  
  20. Богов не колышет
  (эпизод 6)
  
  Мертвые глумливо орали: поучай нас, дурень, о Церкви и святых общении.
  К.Г.Юнг. Семь поучений мёртвым
  
  Кажется, в прошлый раз Гны снова перестарался. Теперь мёртвые снова пришли недовольные. Некромейстеру это уже стало прискучивать: сколько можно!
  - Расскажи нам о некромантах, - попросил мертвец с особо ярко горящим фанатичным взором. - Ты ведь сам и некромант, к тому же, говорят, аватар Цилиндиана, значит, не по-наслышке знаешь. Расскажи!
  - О чём именно?
  - О самом интересном.
  Об интересном? Ха... Да что в этом может заинтересовать? Рождение некроманта из стихийного мага древности - посредством последовательного изничтожения всех вспомогательных стихий силою хладной Смерти?
  - Интересному обучают посвящённых.
  - Но ты же посвящён!
  - Да, но вы-то не посвящены.
  Гны отвечал нехотя. Всё-таки принадлежность к некромантам не радовала его так сильно, как когда-то прежде.
  - В таком случае можно ли для начала узнать что-то неинтересное?
  Мертвец с горящим взглядом искал возможности войти в число его учеников. Однако, тренировать этаких любителей с нулевой ступени ничуть не вдохновительно даже для тех, кто упивается своим делом.
  - Некромант некроманту рознь, - сказал Гны, - хотя с виду большинство из них как бы на одно лицо.
  - Почему на одно лицо?
  - Потому что участвуют в однотипных ритуалах, которые их с неизбежностью обтёсывают.
  - А чем разнятся?
  - Сердцевиной. В некромантском сердце, спрятанном, как и у вас у всех, в традиционной 'призрачной шкатулке', у каждого трепещет собственное желание. Чьё-то воодушевлено самим ходом некромантских практик, чьё-то впечатлено их результатами, чьё-то - очаровано стильной фиолетовой мантией или, скажем, растущей теснотой медитативной связи с Владыкой в период служения в Храме Смерти.
  Мертвец не догадался перебить эту речь вопросом, о чём же трепещет сердце самого Гны. Осталось его лишь поблагодарить - за недогадливость. Ибо сердце Гны, если и осталась в нём сила трепетать, давно уже ищет иных сюжетов, никак не дозволенных честным некромантам.
  - Потому-то и некромантия каждому из нас видится по-своему. Для кого-то это просто ремесленная гильдия, для кого-то - строгий в своей дисциплине магический орден, для кого-то - экклезия Владыки Смерти.
  Гны замолчал.
  - А кто прав? - опомнился мертвец.
  - Каждый. Формально мы считаемся Гильдией некромантов, и в этой связи выполняем ряд мирских обязанностей, с некромантскими практиками не связанных. Но по внутренней логике строения наша гильдия - скорее Орден Смерти, а уж заправляют в этом некромантском ордене - самые ревностные экклезиасты. Именно с их подачи Владыка Смерти время от времени провозглашается богом.
  - Время от времени? А потом?
  - А потом меняется лицо на Мёртвом Престоле. Почти всегда - насильственно, но ни разу - в честном поединке. И в этот момент никакая идея Единства-и-Семиликости Божества не выглядит убедительной.
  - Насильственно? А как же выборы Владыки?
  - Унылая некрократическая игра. Для профанов.
  - Так значит, нынешний Владыка - которого звали Тпол...
  - Тпола на Мёртвый Престол подсадил я, - вздохнул Гны, - так уж получилось... - произнёс и тут же смекнул, что теперь по Подземному ярусу поползёт байка, что-де великому Тполу в сложный миг восхождения на Престол подставил плечо не кто иной, как великий Цилиндиан.
  А Тпол эту нелепую историю как услышит, так надуется гордостью ещё более прежнего - и давай владычествовать напропалую... Или нет. Не напропалую. Владыка хитро воспользуется случаем, чтобы отыскать скрывшегося Гны.
  - Ты помог Тполу в выборах? - восхищённо воскликнули несколько непонятливых мертвецов. Пока Гны распинался об игре для профанов, они, верно, отворачивались и считали некрослизней на фасадах усадеб.
  Нет же. Не в выборах - на них-то Гны не ходок. Если на то пошло, то на выборах сам же Владыка Тпол умудрился себя спасти. От визга верховной гарпии и от её же яда. Вот и все выборы: пока главные чудовища дерутся, их свободные холопы совершают ритуал волеизъявления.
  - А я бы мог стать некромантом? - спросил фанатичный мертвец. - Мне не поздно?
  - Почему бы и не стать, - показательно зевнул Гны. - Посмертие достаточно длинное.
  - Меня ведь как раз интересует... Например, древние тексты, используемые в магических практиках. Я ведь знаю, когда-то писали намного красивее, чем ныне.
  - Красоту древних текстов намного тоньше чувствуют некрофилологи, - возразил ему Гны. - А некрофилософы много точней, чем мы, понимают их универсальные смыслы. За тем и другим лучше всего подняться в наземное Запорожье да съездить в Университет Приза. Некроманты же, к своему несчастью, узкие практики. Им некогда эстетически созерцать, когда пора точно действовать. А действовать надо точно. Магия приблизительности не прощает. Она не какая-нибудь там эмпирическая наука.
  Кажется, убедил. Фанатичный огонь в глазах мертвеца будто бы прогорел. Тлеющие угли обратились на Гны с более вменяемым вопросом.
  - А кого бы мне стоило поискать а Призе?
  - По самим текстам - Фернана из Сюра. По их тайным смыслам - Алкана из Приза. Если, конечно, удастся оторвать его от ростового зеркала над парадной лестницей, в которое он так и смотрится с первого же года своего призского профессорства.
  
  
  
  23. Боги ускользают
  (эпизод 7)
  
  Мертвые глядели презрительно и говорили: Прекрати свои речи про богов, демонов и души, нам про то по сути давно известно.
  К.Г.Юнг. Семь поучений мёртвым
  
  На следующий раз мёртвые явились под балкон Гны с однообразными насмешками на лицах. Однообразие было тем заметнее, что выражение каждого лица было тщатедбно подобрано и выписано - просто-таки до мелочей. Где-то их натренировали, подтянули в матерстве лицедейства.
  Впрочем и раньше Гны нет-нет, да и понимал, что видит перед собой набор механических кукол, управляемых из одного центра. Не хотелось, конечно, понимать. Причём при взгляде на любого, даже случайного мертвеца, легко ошибиться в мере внешнего контроля над ним. Что поделаешь, мёртвые всегда держатся искусственно - даже когда бывают искренни.
  - Ну, о чём ты нам хочешь поведать сегодня? - с вызовом проговорили мертвецы. Мёртвый хор дейстаовал не менее слаженно, чем мёртвая мимика.
  - Ни о чём не хочу, - бросил им Гны с балкона.
  - Правильно, - выдал вчерашний фанатик ложно позитивную оценку.
  Какие они ни одинаковые, а к этому надо в особенности присмотреться. Такие, как он, легко бросаются в крайности. Само положение с краю для них важней уразумения, где и в чём этот край. Сейчас он тебя похвалит, а затем превзойдёт основную массу в уничтожающей критике.
  И если лишь в критике - ты легко отделался. Таким по вкусу поединки. Экстремальные поединки организованной кучей на одного.
  - Потому правильно, - мертвец-экстремист поспешил оправдать надежды, - что все твои изречения не стоят выеденного яйца мертвеца!
  - Весёлая шутка, - похвалил Гны к большому мертвецкому неудовольствию. Гны ведь тоже ведает толк в насмешничестве.
  К лицу фанатика прилили бальзамы, окрашивая его в особенно уродливый тёмно-жёлтый цвет. Цвет не то застоя энергии, не то энергии застоя? Цвет загряднения помыслов.
  Пока солист собирался с мыслями, статисты безмолствовали. Но готовились по сигналу согласованно поддержать.
  - Я не шучу, - сказал мертвец. - А вот ты дошутился. Ты позорил своими речами некрократию. И при этом - я внимательно слушал - не сказал ни на грамм ничего нового и интересного.
  - Ничего нового? Стало быть, весть о позорности некрократии тебя посещала ранее, - подвёл Гны его речениям промежуточный итог.
  - Я говорю о фактах, а не о твоих тенденциозных оценках! - вскричал мертвец. Ещё бы: тенденциозные оценки у него собственные.
  - Он говорит о фактах! - эхом откликнулась площадь.
  - Факты таковы, что ты заставлял себя слушать, но при этом кормил банальностями! - с презрением процедил фанатик. - Ты не Цилиндиан. Ты жалкий самозванец.
  - Когда я так себя называл? - усмехнулся Гны. - Впрочем, если ты чувствуешь жалость, это хорошо. Пожалей моё время, больше не приходи.
  Будь Гны наивнее, он бы решил, что вот-вот достигнет своей подзабытой изначальной цели: измоталь своих слушателей ложными глубокомысленностями, разочаровать, перебить охоту. Но раз уж так получилось, что на деле вместо банальной жвачки он проговаривал истинные вещи, достижение прежней цели возможно лишь искажённое.
  А впрочем, говоря о своей жалости, собеседники исходят отнюдь не из жалости, а из желания больней уязвить. Слово 'жалость' - не более чем булавка в восковую симпатическую куклу. Это прикрытое заклинание, мол, 'повод для жалости, о возникни-ка! Порадуй наши мстительные сердца!'.
  Разочарованные мертвецы пощадят твоё время? Как бы не так!
  Гны покинул балкон, а они продолжали митинг, усиливая визгливые возгласы солиста гулким хоровым речитативом.
  В итоге они ушли. Но ушли как-то неубедительно.
  
  25. Богов не стесняются
  (эпизод 8)
  
   В ночи снова воротились мертвые и говорили с жалким видом: Еще про одно мы забыли, дай нам наставление о человеке.
  К.Г.Юнг. Семь поучений мёртвым
  
  Бывало, мертвецы едва на плошади помещались, а вот в этот раз пришёл один, самый настырный. Остальные взяли отгул у Владыки Смерти?
  - Меня зовут Босс, - представился мертвец, - Босс из Баларма. Баларм - это замок такой. Одно время я там был управляющим.
  - Слушаю тебя, Босс из Баларма, - любезно кивнул Гны.
  А сам подумал, что не был бы его новоиспеченный знакомец в прошлом управляющим - не имел бы и повода назваться. Судя по тревожному взгляду, мертвец этот скрытен. Но тщеславен. И будет страдать, пока мир остаётся в неведении о его карьере в упомянутом славном замке. Баларм - он ведь где-то на Клямщине, недалеко от Батурма?
  Босс держал паузу. Чего-то ждал. Надеялся, что и Гны назовёт свое имя? Некромейстер внутренне усмехнулся. Нет уж. Своё имя он оставит при себе. И Боссу бы искренне желал того же. Имена? Кому они здесь нужны? Только соглядатаям Влдадыки Смерти - для каталогизации.
  Последнего слушателя, с которым Гны свёл знакомство, звали Критий. Тот назвался сугубо по простодушию. Босс из Баларма простодушным не выглядел. Может, имя назвал не своё?
  - Я назвался, потому что вы знали моего сына, - сказал пришелец.
  - Сына?
  - Его зовут Банн. У него с некоторых пор... перебиты руки.
  Банн из Баларма? Ну конечно! Всё встало на свои места, если не считать одного маленького вопроса: как этот Босс на него вышел? Он ведь пришёл к некромейстеру Гны, а не к инкарнации Цилиндиана. Значит, нашёл способ. Какой?
  Но способ определим после. Пока стоит выяснить цель, с которой способ изыскивался.
  - О чём угодно побеседовать? - поинтересовался Гны, ни словом не подтверждая, что имя Банна ему хоть что-нибудь говорит.
  - О сыне. Я ведь так понимаю, у него была перспектива усесться на Мёртвый Престол. Вы ему отсоветовали. Почему?
  - Из человеколюбия, - честно ответил Гны.
  - Что такое это ваше человеколюбие? - взорвался Босс.
  - А что, по-вашему, человек?
  Философский вопрос поставил Босса в тупик. Можно предположить, что в своём сыне он человека видеть не привык. Задница, которая не уселась на Мёртвый Престол - вот что для него Банн. Безрукая промахнувшаяся задница. Промахнувшаяся по вине Гны.
  - Люди - наземные существа из Седьмой расы, - сказал Гны. - Рождаются они живыми, и лишь в дальнейшем, приобщаясь к мёртвому миру Владыки Смерти в ходе посвятительного обряда, могут обрести некоторые черты мертвецов. Некоторые, но не все. Принадлежность к Шестой расе ими не обретается. Юридически - может быть. Но не онтологически.
  - Ну да, мы люди, - со вздохом признал Босс, - но мы не хуже других. Приняли посмертие, за всё некроманту с бальзамировщиком честно выплатили, стали в наземной некрократии мертвецами уважаемыми, теперь вот, к нижнему ярусу приобщились. Отчего моему сыну не сидеть на Мёртвом Престоле?
  - А как вам нравится Тпол, который сидит там сейчас?
  - Очень нравится! - воскликнул Босс. - Но, мне кажется, что мой сын сел бы туда не хуже...
  Какое там 'не хуже'? Лучше, вот что ему кажется. Только вслух произнести страшно. Вдруг Владыка Смерти ненароком услышит да разобидится?
  - Тпол несчастен, - заметил Гны, ибо Мёртвый Престол - сидение с секретом. О выдвижном штыре сын вам рассказывал? Да? Ну так можете мне поверить: бедняге Банну такого бы точно не выдержать. Даже телесно ему на чернокаменном стуле не усидеть: от него в два счёта останутся лишь ошмётки!
  - Ну да, пострадал бы, - признал Босс, - а кому в наше время легко?
  Гны улыбнулся его находчивости. Но продолжил аргументировать:
  - Телесные страдания - это ещё не всё. Это лишь символ происходящего в душевных внутренностях. Ваш Банн очень быстро бы перестал быть собой.
  - Ну да! - воскликнул Босс из Баларма. - стал бы настоящим Владыкой Смерти, к чему я и веду.
  Гны покачал головой:
  - Нет, не стал бы ваш сын Владыкою. Просто сила, сидящая на Мёртвом престоле, получила бы душевно-телесный ресурс вашего сына.
  - Тю, - покривил губу Босс, - а помоему, это одно и то же!
  - Нет, другое! - продолжал настаивать Гны. - Вам-то зачем нужен сын на Мёртвом Престоле? Небось, надеетесь на какую-то помощь? - Босс, подумав, кивнул. - Ну так вот: надежды беспочвенны. Сын, превратившийся во Владыку Смерти, помощи не окажет. Потому что он - уже не он, понимаете?
  - Так-то оно так, - болезненно нахмурился Босс, - но вдруг всё-таки...
  - 'Вдруг' невозможно, - отрезал Гны.
  Босс из Баларма помолчал, что-то прикидывая, потом сказал со вздохом:
  - Даже коли помощи не окажет... Всё равно сын на Мёртвом Престоле - это... Это звучит гордо, одним словом.
  Было бы чему гордиться!
  - Пусть бы мальчику было счастье! - продолжал отец, нащупав новую жилу вдохновения. - Ему хорошо, ну а я бы и сам справился...
  - Как же ему хорошо, если душу его вытрясли, а весь позвоночный столб чернокаменным штырём разворочен! - расхохотался Гны.
  - И не стыдно вам смеяться над страданиями моего сынишки! - оскорбился Босс и ушёл.
  А Гны смеялся не над страданиями Банна. Вот усилия мучителя эти страдания оправдать - истинный источник комизма.
  
  
  28. Боги нисходят
  (эпизод 9),
  
   На том приумолкли мертвые и развеялись подобно дыму
  над костром пастуха, что в ночи сторожил свое стадо.
  К.Г.Юнг. Семь поучений мёртвым
  
  Пора уходить, вздохнул Гны, оглянувшись на себя на балконе. Седовласый мертвец проводил его деланно мудрым взглядом, точно таким же, каков у оригинала. Скольких эта искусственная мудрость во взоре Гны ввела в заблуждение, заставляя думать, что он вообще дурак!
  Жаль расставаться с точной своей копией, но пора. Если как следует разобраться, то давно уже пришла пора уходить. Уж кого к нему не поылал недалёкий Владыка! Посылал в надежде, что Гны испугается и побежит. Был бы чудный повод его затравить владычьими некродавами.
  Но Гны не подавал красивого повода. Он пренебрегал конспирацией, да настолько, что элитные владычьи шпионы разучивались плести свои наблюдательские тонкости. Если даже случалось ему кого из них время от времени заподозрить, некромейстер лишь разрабатывал планы действий, каковые ни разу не осуществлял до конца. Не обмана ради. По лености. Ибо Гны не терпит бессмысленной суеты.
  Суетливо готовиться вновь победить куклу на Мёртвом Престоле? Незачем, если не знаешь, кого посадить на её место. Незачем, если вновь пожалеешь очередного Флютрю.
  То ли дело - иная суета, развёрнутая внешними силами вокруг тебя. В такой суете Гны поневоле изведал толк. И сумел ею воспользоваться.
  Он принимал явившуюся к нему под балкон философическую славу за чистую монету, за некроталер подлинно загробной чеканки. Он как бы верил, что вся толпа верила, будто он Цилиндиан. На такого наивного некроманта Владыке Смерти хотелось глядеть и глядеть, ибо глупость - для того, кто неногим умнее, истинно ненаглядна.
  Так ли хотелось Гны цилиндиановой славы? Нет уж, такие темы он давным-давно перерос. Но он охотно позволил воздать себе почести. Может, неискренние почести унижают того, кому воздаются, но всё же орудия пыток унижают куда верней и глобальней.
  А Владыке ли Смерти в уме не держать злые орудия пыток?
  Вот там он их пусть и держит. В уме, только в уме. Гны не любитель страдать, не нашёл себя в страхе и боли. Не нашёл в безобразии и уродстве.
  
  * * *
  
  Гны заигрался. А ведь на него не похоже гонять до последнего в кошки-мышки, да ещё в мышиной-то роли. Собственно, по причине нелюбви к игре некромейстер её и задержал на первой же стадии, где вовсю ведутся учёные диалоги, а палачи ещё не пришли.
  Жаль, в диалоге участвует минимум двое. Будь иначе, Гны задержал бы игру навсегда. Если же в деле участвует воля собеседника, нежелательные врата в новую стадию могут открыться там и тогда, где некромейстеру не повлиять, не воспротивиться.
  О том, что врата неудержимо отворяются, вдумчивому Гны рассказали дошедшие в нижний ярус новости.
  В Эузе сменился правитель - какой молодец! Нового царя зовут Зван, и он, в отличие от прежнего Вана с-Йела, до сих пор не согласован с Мёртвым Престолом. Этак, того и гляди, вернутся некрофобские формы правления царя Ксандра - если помянутый Зван не пойдёт ещё дальше, сделавшись новым Живым Имератором.
  Откровенно сказать, уже этой новости предостаточно, чтобы Владыке Смерти расхотелось играть с Гны в интеллектуальные игры.Но есть и вторая новость, не менее тоскливая для Владыки.
  Посланный на захват Пибика корпус элитных червей под руководством двоих Ползучих Нойонов добился успеха лишь ценою неоправданных потерь от меча случившегося в развалинах бывшего посланника Смерти по имени Дрю из Дрона. Упомянутый Дрю оказался в том месте в ходе реализации Плана засева Червей Сомнения, но, будучи вовремя не ликвидирован, положил прямо на выходе из пещерного города полуторатысячную орду, ползущую в авангарде, от основных же сил небезуспешно скрылся.
  Зная уязвимость умонастроения Владыки Тпола в случаях малообоснованных потерь, легко догадаться, что этому пёстрому мешку на Мёртвом Престоле нескоро захочется вновь поиграть в бисер.
  Но и это, не сделалось главной новостью. Весь наземный мир - казалось, с цепи сорвался и не мог понять сам себя. Вдруг исчезла Большая тропа мёртвых - словно кто выкопал. Само по себе знак тревожный для мировой некрократии. Дальше - больше: исчез и Порог Смерти. Столь же внезапно, как некогда появился, а к нему ведь уже привыкли, даже научились передвигать - и вдруг пусто. Полное недоумение! Стражи Порога - Алдовьем и Бруногол - в одночасье шлёпнулись наземь, обвиняя друг друга в случившемся - и в истерике затеяли драку, от которой и до войны демонов где-то недалеко.
  Как эти новости воспринял Гны? Одновременно по-разному. С одной стороны, захотелось от души посмеяться: надо же! Все перемены к лучшему. С другой стороны, перемены-то хороши для живых, а уж лично для Гны каждая из них как бы не вылезла боком. Игры в сторону, Владыка захочет кому-нибудь отомстить, а кому это сделать проще простого, как не старому некромейстеру, смущающему статистов вольнодумственными речами?
  Удивляться ли, что едва заслышав первую из звучавших на площади новостей, Гны стал готовиться к побегу? Удивляться ли, что вторая новость его в этом решении лишь укрепила? Удивляться ли, что третью новость он услыхал на приличном удалении, вынужденно напрягая слух?
  К сожалению, стоило быть готовым так же и к тому, что даже рассказ о третьем пучке новостей прервётся на середине слова. Поневоле оглядываясь в тот момент, когда всё громко шушукалось и вокруг замолчало, Гны в момент осознал, что площадь за спиною пуста. Гулкое эхо разносило по ней одинокую речь оратора - умную, правильную, но неуместную.
  Наваждение. Толпа его слушателей - такое же наваждение, как и фантомный Гны, обращающийся к ней с балкона. 'И фантом с фантомом говорит', как поётся в романсе на слова Эвра.
  Знал ты об этом раньше? Догадывался, конечно. Но узнать в точности сам себе не позволил. Если не верить в толпу, с которой ведёшь беседу, никогда не сможешь сказать мало-мальски внятной речи. А ведь кто-то да где-то тебя наверняка слушает. Изначально во всём подозревая.
  
  * * *
  
  Не без вздоха сожаления Гны мысленным приказом развеял свою балконную копию. С одной стороны, пусть бы себе стояла. Но настроена она была на беседу с толпой мертвецов, заполнявших собою площадь. Один некромейстер, с риторическими ужимками выступающий на пустой зал, вызовет много большее подозрение, чем полное всех отсутствие.
  Если Гны в доме нет, он мог попросту ненадолго отлучится. Если Гны оставил после себя фантома, он точно сбежал, о чём Владыке Тполу немедленно сообщат. Правда, конечно, скажут и так. Но с куда меньшей уверенностью.
  Отвернувшись от отданных пустоте площади и балкона, Гны по сложной траектории пошёл прочь, выбирая то пустынные подземные улицы, то более посещаемые. Хотел бы идти менее предсказуемо, но вариантов имелось немного. Перехватть - что плюнуть себе же под ноги.
  Вышел на центральную улицу своего пещерного района. Мертвецы здесь бвли перевозбуждены, на ходу перебрасывались новостями и их оценками. Здесь некромейстер вновь услыхал про коварного посланника Дрю. Что за низкое коварство - убивать червей-активистов. Особенно если они при исполнении. Особенно когда их преисполнил Владыка Смерти.
  Что ж, по крайней мере, его не выманили из дому ложными новостями, придуманными ради него прямо на ходу.
  Пройдя ещё дальше, Гны услыхал и о пороге-дороге. Успокаивало, что новости повторяются. Если их даже выдумали, то выдумали для всех. Радовало, конечно, и то, что повторялись известия не слово в слово. Открывались новые смыслы, даже новые факты.
  Сотника Звана, как оказалось, в столицу призвал сам прошлый царь Ван. Вроде бы, собирался арестовать, но в последний момент передумал. Или как раз арестовывать не собирался - кто проверит? Факт, что мятежному сотнику царь 'удружил'. Переписал на него всё царство - и выкручивайся, как знаешь.
  И, как бывает, когда народ в возбуждении (даром, что здесь он и сплошь мертвецкий), звучали истории вовсе невероятные.
  В следующую новость даже Гны не вполне поверил - счёл её за вольное сочинение, призванное хоть как-нибудь объяснть пропажу большой дороги и великой стены впридачу. Эта последняя чудо-история заключалась в том, что в районе Порога Смерти вдруг проснулся Мировой Червь. Как проснулся - почувствовал сильный голод и много чего вокруг себя без особого разбора пожрал. И крестьян, что шли по дороге. И заодно и дорогу, по которой к нему шли крестьяне. А на десерт, стало быть, высоченную чёрную стену. Только двоих несъедобных демонов в отвращении выплюнул.
  Что здесь не так? наверное, всё. Ведь для Гны не секрет, что тот, кто зовётся Мировым Червём, на самом-то деле...
  Тут, как назло, накатили новые события - даже мысли додумать не пришлось. Ибо Гны вышел на площадь, заполненную мёртвым народом. Всё бы ничего, да только народ показалдся знакомым. Точно: вот эти самые лица, бывало, часами дежурили под балконом. А чего там не постоять, если щедрый Владыка Смерти им за честно убитое время переплатит чуть ли не вчетверо?.. Но если лица сейчас перед Гны всё те же самые, возникает вопрос, так ли случайно они на пути встретились. Причём возникает вместе с неутешительным ответом. Гны подловили. Не отпустили. Пасут.
  Присмотревшись к площади, некромейстер убедился, что и она ему хорошо знакома. Вон его дом. Вон балкон. А вон и сам Гны. Стоит, задумавшись, с одухотворённым лицом романтика. Полное убожество.
  Гны едва не поддался желанию круто развернуться, но опомнился. Всякому ясно, что перед ним наваждение. Вместо площади, на которую он должен был выйти, ему показали эту. Что не значит, что он зашёл не туда.
  По хорошему, ему следовало бы двигаться по памяти, по возможности отворачиваясь от зрительных иллюзий. И это поможет, но в том только случае, если Владыка просто опутал иллюзиями его восприятие мира. Но не поможет, если Владыкою изменена сама структура пространства. А, надо признать, с Мёртвого-то Престола вполне возможно творить то и другое. С учётом разности приложенных сил и другим порядком сопротивлкеия материалов.
  Что ж, некромейстер Гны - тоже такой материал, который сопротивляется. Он будет идти сквозь иллюзию, пока сможет, а кривое пространство - также попробует надорвать.
  Гны двинулся через площадь, стараясь притом не расталкивать стоявшие, как истуканчики, группы лиц. Толкнёшь - те повалятся - привлекут внимание... Гны же - некромейстер довольно скромный.
  Там, где, по его примерным расчётом, должен быть выход с реально проходимой площади, статисты стояли особо плотными группками - и при этом громче других судачили о новостях.
  - Он проснулся...
  - По нынешним временам...
  - Он так быстро ползёт...
  - Теперь всякое может случиться...
  - ...проглотил, но надо надеяться...
  И опять Мировой Червь, будь он не очень ладен... Чего добивается Владыка, вкладывая в уста своих кукол откровенную чушь?
  Ладно, о Владыке подумаем чуть позже. Ныне же Гны тупо не пропускают. Что делать?
  На случай, если в толпу затесались и настоящие люди, некромейстер швырнул в глаза впередистоящим кучу ярчайших блёсток - это отвлечёт их внимание. А остальных, не церемонясь, посдувал с пути локальными порывами трансцендентального ветра.
  С лёгким хлопком иллюзорные фигурки растаяли в воздухе. С единственной настоящей быстро слиняло обличие Босса из Баларма - в пользу другого обличия, мало что говорящего для Гны.
  Подлинных загонщиков мало. Это хорошо.
  Гны быстро прошёл мимо застывшей в сиянии блёсток фигуры бывшего отца безрукого Банна - и свернул, куда ему надо было.
  
  * * *
  
  Гны олжидал, надеялся, что иллюзия, в какую его погрузила сила Владыки Смерти, в скорости обнаружит свою локальность. Но выходило иначе. Некромейстера это, впрочем, не удивляло. Известное дело, что мир под властью Владыки Смерти приобретает черты иллюзорности.
  Некоторым диссонансом с общим беспросветно-бессмысленным характером пространственной иллюзии звучали разговоры марионеток. В их тематике сотник Зван как правитель Эузы быстро сошёл на нет, битва под Пибиком продержалась того не дольше, зато Мировой червь и его пожирающая сила - возобладали повсеместно. Что удивляло, ведь именно эта новость Владыке в особенности невыгодна. Другие ещё куда ни шло, но эта...
  Может быть, кто не знает, но Мировой Червь - это образ из еретических апокрифов, посвящённых новому пришествию Шестого Божества. Если явился Червь, то Владыка не у дел. Нужно ему такое?
  Признать, что какой-то беспозвоночный по своим возможностям в разы его превосходит? Да что это нашло на Владыку? И добро бы самостоятельные люди глупые лясы точилм, а то - жалкие копии без собственной воли. Нет, некромейстеру не понять этакой глупости!
  А впрочем, за собой бы лучше смотрел. Пропустил он, что ли, нужный ему поворот? Ну, так и есть: заблудился. Нелегко накладывать свою карту местности на иллюзию, бьющую в глаза. Ладно. Как бы там ни было, Гны надо всё равно сворачивать вправо. Хоть ближе, хоть дальше - едина Смерть.
  Гны повернул направо и оказался перед знакомой площадью. Площадь была заполнена, но молчалива. Ряды мёртвых статистов из постановок Владыки Смерти стояли, повернувшись к балкону, на коем распиналась фигурка Гны. О чём это я говорю?
  - Все мы знаем, что Безымянные Божества - не такие уж безымянные. Просто имён их в записях старых мифов до нас не дошло. Не дошло даже их образов. Но по смыслу иногда можно догадаться. Так, Седьмое Божество антропоморфно, раз творило человека сообразно своему образу. А Шестое Божество - червеморфно, потому-то и создало себе первомертвеца. Не для того, чтобы жил, а чтобы им питаться.
  Надо же, подумал Гны, в оторопении слушая себя. Умные вещи, оказывается, говорю. И вновь о Мировом Черве, будь он неладен. И точно:
  - Знайте же, что тот Мировой Червь, который проснулся на серокаменном ложе Большой тропы мёртвых... - продолжал искусственный фантом Гны, поставленный волею Владыки уже на третий в ряду однообразных агитационных балконов. Зачем?
  Вроде, понятно. Изощрённое издевательство в чисто владычьем стиле: заставить твой образ во всеуслышание произнести вольнодумные речи, чтобы потом за всё это вольнодумство спросить уже лично с тебя - даже если ты по природной вежливости отмолчался.
  Хотя... Какое здесь 'всеуслышание'? Тоже подделка. Один фантом что-то вещает многим таким же фантомам. Несерьёзно!
  Ану-ка... Гны щёлкнул пальцами, выключая себя-балконного на полуслове. Человек на балконе застыл с распахнутым ртом. Только вот незадача: речь-то его не остановилась. Звучала эхом от стен, ёрничала, компрометировала.
  Происки Владыки не для средних умов. Да, это так. Но у Гны-то как раз не средний. Отчего же он так потерялся в своих догадках.
  Гны велел половине слушателоей на площади поисчезать. Те послушались беспрекословно. Лёгкий хлопок, и их нет. А вторая-то половина даже виду не подала, что такое заметила. Гнусные привидения! Гны отправил в небытие и их. Верне, ну как отправил - скорей, утвердил.
  И, вот пожалуйста: стоит два Гны. Один на балконе, другой пришёл откуда-то. Пожалуй, что если бы кто посторонний у Гны спросил, пришлось бы признать, что балконный выглядит более настоящим.
  Но то до полры до времени. Гны взмахнул рукавом, призывая конкурента исчезнуть. Ничего не случилось. Более того, балконный двойник некромейстера, принялся для полноты иллюзий открывать рот. Причём идеально попал в звуки раздающегося извне текста.
  Ай-да шутник! Но сейчас Гны его выключит. Он взмахнул рукавом. Ничего не получилось. Призрачный Гны так и стоял на балконе. Да ещё ради полноты картины прервал учёный свой монолог и выдал ему в лиуцо:
  - Что это ты там руками машешь? Сейчас я взмахну - мало не покажется...
  Как ни странно, мало не показалось. Гны, утвердившегося на балконе, взмахом рукава отменить не удалось. Зато когда узурпатор сам - оттуда, с балкона, совершил ту же манипцуляцию, Гны под балконом с лёгким хлопком исчез.
  Так вот, значит, кто из нас настоящий!
  
  * * *
  
  Гны осознал подлинным собой себя балконного. Не мудрено, ведь другие-то образы испытание на подлинность провалили. Даже и тот хитрец, что затеял отсюда сбежать, но запутался в пучке городских иллюзий.
  Итак, именно эта площадь перед балконом подлинная. Подлинная ли? Что-то некромейстера взяло сомнение. Элемент мира, встретившийся трижды, надлежит проверить с придирчивостью.
  Гны мысленно выделил площадь перед собой, затем, подумав, добавил и свой балкон, да и всё собственное жилище. Некрофилософу в решении гносеологического вопроса предписано сомневаться во всём, ничего не брать на веру. Мровая иллюзия-то не спит, искажает факты... Ладно: всё, так уж всё. Гны со вздохом включил в проверяемый перечень остатки внешнего мира и себя (вот будет смеху, если я всё-таки окажусь миражом!). Осталось театрально взмахнуть рукавом, что в следующий момент и было проделано.
  Что тут стряслось! 'Лёгкий хлопок' вышел такой силы, что у Гны заложило мёртвые уши - порядочно так бабахнуло! Откуда-то невесть куда полетели какие-то клочки. Ложная реальнасть опадала слоями, причём с бестолковой неравномерностью, когда в полу, потолке, стенах видимого мирка образуются провалы, в которые начинает скользить всё остальное.
  Когда прах иллюзий рассеялся, перед некромейстером возникла никакая не площадь, а Чёрный чертог Владыки Смерти. А вот и он сам - сидит на ёртвом престоле и с блудливыми глазкаи демонически ухмыляется.
  Вот это поворот! Значит, Гны был опутан иллюзиями изначально. Он только думал, что инкогнито поселился на площади вдалеке отсюда, а на самом-то деле...
  - Умный ты человек, Гны, - с неодобрением бросил Владыка. - Всё понимаешь.
  Нет... Не хотелось бы так думать. Если жилище Гны было декорацией изначально, тогда и Флютрю, ушедший в срединный мир, на самом деле никуда не ушёл, а только в мыслях отправился, телесно же пребывает где-нибудь рядом.
  - Нет никакого Флютрю, - шире прежнего улыбнулся Владыка Тпол. - Это тоже иллюзия. Чпокающая в ответ на рукавные взмахи.
  А вот здесь ты и врёшь, Владыка. Ты-то помнишь, что в бытность простым начальником Дымной башни ни кто иные, как Гны и Флютрю...
  - Смени тему своих мыслишек, а, некромейстер? - посоветовал ему хозяин чертога. - Не то за себя не ручаюсь, ты меня понял?
  Ещё бы не понять! Когда сидишь на каменном штыре, через который тебя посещают руководящие указания снизу, трудновато ручаться за собственные поступки.
  - Смелый, - констатировал Владыка. - И это к лучшему. Люблю, знаешь ли, стравливать смелых - даже не с кем-нибудь, с самими собой. Как они себя пытают мёртвыми шарами! Любо-дорого поглядеть.
  Гны оглянулся и узрел за собой в чертоге Владыки ещё семерых себя. Итак, предстоит гладиатормкий бой? Очень не хотелось бы.
  - Эти копии - просто твои иллюзии, Владыка.
  - Ты забыл, - ещё широченней улыбнулся пёстрый урод на троне, - мы находимся в Чёрном чертоге. Здесь все иллюзии реальны, пока я того захочу. Ты не властен развеять ни одной из них.
  С последним Гны вынужденно согласился. На что Владыка резонно заметил, что согласия и не требуется.
  - Это верно, - кивнул некромейстер, - что же тогда требуется от меня?
  Факт, что Владыке он зачем-то понадобился, подтверждался самим этим разговором. С теми, кто Владыке не нужен, разговор у него короче.
  - Ха-ха, тоже верно, - немного нервно признал Владыка Смерти, - но прежде того, как узнаешь, зачем ты мне нужен, тебе придётся узнать, в чём ты неправ, и в какой мелкий порошок мне тебя доступно стереть.
  - Я догадываюсь, в чём неправ. Что же до порошка, то главная сила подобных казней - во внезапности. Может, не стоит меня заранее посвящать в детали?
  - Хорошо говоришь, - помрачнел Владыка, - заслушаешься.
  
  * * *
  
  Гны всё-таки предъявили счёт. И были там не все его прегрешения, но предостаточно. Учитывая же, что Владыка Смети многих казнит просто 'для настроения' - более, чем необходимо.
  Гны терпеливо слцушал. И про костный порошок - тоже. О последнем он лишь заметил, что чувствительность пациентов пытки сильно снижается задолго до стадии порошка.
  - Это везде снижается, а у меня в чертоге - нет, - осклабился Владыка Смерти. - Я в состоянии сделать и так, что даже порошку будет больно.
  - Что мне до страданий порошка? - парировал Гны.
  Владыка Тпол возразил, что он, как палач со стажем, способен сделать и так, чтобы страдания порошка стали твоими страданиями.
  - Страшно, - сказал Гны, во весь рот зевая. Страшно скучно, если уж начистоту. Может, скукой-то меня и убьют?
  Когда мыслишь про себя, Владыка всё равно слышит, но не обязан тебе отвечать. Гны свою скуку не предъявил, чтобы её не длить. Скорее бы к делу.
  - К делу, - эхом откликнулся Владыка Смерти, - ты, я знаю, некромант образованный...
  - Как и многие, - ввернул Гны.
  - Нет. В отличие от других, ты читаешь запрещённые книги.
  Гны понял: читая такие книги, он повышал свою ценность.
  - И сейчас мне хотелось бы больше знать о Мировом Черве, - закончил Владыка.
  Вот как! Значит, невыгодная Владыке тема не на шутку его интересует. Чем же объяснить такой интерес? По-видимому, тем...
  - Я не прошу объяснять свой интерес! - истерично возопил Владыка. - Я требую предоставления запрошенных сведений!
  - Ладно, - сказал Гны, - я приступаю. Мировой Червь - это зооморфный облик Шестого Божества, творца первомертвеца. От эпохи творения и по сей день он пребывал в том состоянии сонной незримости, которое характерно и для остальных Божественных Братьев. Но говорят, что Шестая раса имела тайную одностороннюю связь с сонным Божеством, что и позволило ей подняться, позаимствовав малую толику божественной силы. Подробности мне неведомы, но она вошла в основание самого Мёртвого Престола. Тебе, Владыка Тпол, о том должно быть известно много получше меня - из личного, так сказать, контакта.
  - Известно, - злобно провыл Владыка, ёрзая на штыре.
  А вот откуда известно самому Гны? Помнится, ни в одной книге он подобного не вычитывал. Ни в прежние времена, ни в последнее. Следует признать, что и в саму-то библиотеку некромейстер давно уже не забредал. Подходить подходил, но срабатывало смутное чувство, что ему там подготовлена ловушка. Уж где-где, а в мертвецом книгоскопище - наверняка его ждут. Очень ведь мало кто там бывает, всяк вошедший на виду.
  Замедляя шаги перед библиотекой, Гны всё же её посещал, но в воображении. Как это? Да вот так: представлял, что листает книгу, наяву видел её страницы, вчитывался в тексты. Ну да, его воображение вряд ли один в один совпадало с истинным содержанием изучаемых томов. С другой стороны, в томах по некрофилософии что бы ему встретилось? Те же самые продукты воображения пополам с мистическими озарениями других мертвецов. Авторы пусть и другие, но источник-то вдохновения - один, небось. У всех один, и это, ха-ха, отнюдь не Владыка Смерти.
  И всё же. Откуда же, из каких таких глубин памяти Гны взял идею о внезапном зооморфизме Шестого Божества? Ах да, не из памяти. Эту идею он просто сейчас придумал. На ходу, зато с умным начитанным видом.
  - Продолжай, - в раздражении потребовал Владыка.
  - Также означенный Мёртвый Престол, желая совершить экспансию в наземный мировой ярус, повелел заложить строительство Мировой Дороги, ныне известной под именем Большая тропа мёртвых.. Проходила дорога по местам, где Мироволй Червь некогда реально прополз и оставил, говоря языком современных некронаук, мощный энергетический след. Дорога весь этот след аккумулировала - то есть, в себя вобрала. Что и позволило ей пребывать в явленном мире в качестве техногенной инкарнации самого спящего Божества...
  - Мудрёно говоришь, - тяжело вздохнул Тпол, - к тому же, я заметил, ты говорил о Мёртвом Престоле так, будто на нём не сидит Владыка.
  - Владыке сие должно быть известно лучше меня, - вновь совершил Гны вежливый реверанс, - но имеется мнение, что именно Мёртвый Престол делает Владыку Владыкой. И именно его желания всегда лежат в основе решений, какой бы Владыка Смерти на него не сел.
  Тпол в негодовании заёрзал на своём штыре, задёргался, как насекомое на булавке. Стало ясно, что он с такой судьбой не смирился, но вот поделать ничего не может. И что он теперь может чувствовать к некроманту, по сути, усадившему его на штырь?
  - Ещё говори про Червя, - повелел Тпол.
  Гны осталось сказать не так много. О попытках демонов воплотиться, принимая форму червей как божественных представителей. О развившемся в пору Божественного сна червячьем демоническом паразитизме. О метафоре 'наёмного повара' как виновника бед современности. Строго говоря, это уже и не 'про Червя'. Это 'про червячков'. Носителей искры божественного начала в оправе демонических извращений. К тому же и для Владыки в сказанном далее не будет новизны, если он слышал, верней, подслушивал, сказанное толпе призраков-шпионов 'аватаром Цилиндиана'.
  Стало быть, Гны готовился к тому, что Владыка его прервёт, а уж там - после всемерного познавательного удовлетворения - установит другие правила игры. Либо убийстваенные для некромейстера, либо же пощадительные - если с его эрудицией сидельцу на штыре Мёртвого престола когда-нибудь вновь захочется свериться.
  Вышло не так. Гны прервали, но прерывал не Владыка.
  
  * * *
  
  Из высокого широченного верикального колодца, расположенного в точности над Мёртвым Престолом высунулось огромное рыло, оснащённое четырьмя челюстями крест-накрест.
  Мировой Червь? Прямо з-десь? Верно, не зря Владыке так припекло побольше о нём вызнать!
  - Кто допустил? - Владыка как-то особенно тоненько пискнул.
  Стоявшие в тени Мёртвого Престола шестирукие воины-арахноиды обнажили свои трёхручные мечи. Воинов было четверо, мечей они выхватили восемь. Жуткие противники для двурукого человека, готовые тебя измельчить ещё в воздухе. Но что они могут против Червя, грозно глядящего вниз из потолочной выси?
  - Кто сидит на моём троне?!! - громогласно проревел Мировой Червь на прачеловеческом наречии.
  Владыка Смерти при этаких звуках дёрнулся на штыре, будто бы собираясь с чернокаменного сидения спрыгнуть и уносить прочь своё неладное тело. Легко догадаться: не добежит. А когда попадётся, то начнёт жуткому богочервю указывать на Гны: я, мол, не сам залез, это вон тот меня подсадил, это всё его немилосердная воля.
  Голова Мирового Червя, раскачиваясь наподобие маятника, стала спускаться вниз с потолка, вытягивая вслед за собой упитанную шею. Однако, всему Мировому Червю, если он столь же велик, как это следует из мифа - в Чёрном чертоге не поместиться. Отсюда вопрос: отчего и зачем он сгоняет Владыку с чернокаменного сидения? Верно уж, не затем, чтобы сесть туда самому. Скорее всего, просто восстанавливает субординацию.
  На голову Владыке упала здоровенная капля слизи, свисавшая с боевых челюстей. Владыка Смерти утёрся и подобострастно спросил:
  - Господин, скажите... Надо ли мне немедленно оставить пост, на котором я вас временно замещаю?
  Червь издал длинную гортанную ноту. То ли смех, то ли злость, кто их, червей, разберёт?
  - Погоди оставлять, - прогрохотал наподобие грома, - у меня к тебе разговор без свидетелей!
  - Э... совсем?!
  'Без свидетелей' получилось само собой. Когда голова Мирового Червя спустилось достаточно низко, чтобы оказаться в пределах досягаемости трёхручных мечей, арахноиды все вчетвером на неё напали. Четыре челюсти, с которыми в итоге они и дрались, оказались проворнее меченосной элиты. В несколько выпадов они перемололи их всех - только мечи на чернокаменный пол попадали.
  - Я лучше уйду сам, - улыбнулся Гны Мировому Червю и кивнул Владыке. - Негоже мешать секретному разговору. Да?
  Червь промолчал, а Владыка Смерти буркнул что-то среднее между 'убирайся', 'не оставляй' и 'спаси меня'. Некромейстер вложил в его слова тот смысл, который ему понравился больше, и зашагал к выходу. Обернувшись с порога, утешительно произнёс:
  - Если понадоблюсь, вы ведь знаете, где меня отыскать.
  И поспешно растаял из владычьего поля зрения.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"