Аннотация: Здесь будет создаваться третья часть истории. Закончена Гл.1. Обновление от 25.08.19.
Вернуться с Эр-Мангали
(космооперный цикл в повестях и романах)
3
Адские гнёзда:
Дуэт Гильденстерна и Родригеса (повесть 3):
Глава 1. Я летаю,
или Преимущества воздушных перемещений
Глава 2. Я в раю,
или К вопросу об институциализации эйфории
Глава 3. Я вам песенку спою,
или Вокальные экзерсисы в апокалиптическом контексте
Глава 4. Песня будет о черве,
или Прикладная гельминтология
Глава 5. О заклёпках в голове,
или Механистическая метафора умственного тупика
Глава 6. Ты неси меня, червяк,
или Проблематика переноса в мире беспозвоночных
Глава 7. Из подвала на чердак,
или Восхождение предполагает вертикаль
Глава 8. Мимо гор, где свистнул рак,
или Вероятность не всегда свидетельство истинности
Глава 9. Мимо яростных атак,
или Важность пребывания в мета-позиции
Глава 10. Мимо храмов и гробниц,
или Не задерживайтесь в предыдущем воплощении
Глава 11. Мимо дьявольских глазниц,
или Туда, в самые зрачки
Глава 12. Мимо промысла воров,
или Вперёд, к честной жизни
Глава 13. Мимо бешенства коров,
или Что взять с крупного рогатого скота?
Глава 14. В толпах зомби и зомбиц,
или Падение в непродуктивную социальность
Глава 15. Ксеноразум, ты здоров?
или Кипит наш разум возмущённый,
или Где взять спокойствия под крышкой?
Глава 1. Я летаю,
или Преимущества воздушных перемещений
1
В пешеходные Внешние врата элитного квартала Нового Бабилона виртуоз одноколёсной езды Беньямин Родригес вписался верхом на разгорячённом моноцикле. Влетел на пределе скорости, чтобы резко затормозить сразу за спинами оторопевших охранников и остановиться в шаге от начальнической скамейки. Там, по своему обыкновению, сидел да дежурил Хуанито Лопес, самый бесхитростный и простоватый из бабилонских вельмож.
- Ты в своём репертуаре, Бенито, - проворчал старый знакомец, делая заметный упор на слово 'репертуар'. Похвастаться знанием этого мудрёного слова давно уже вошло в репертуар самого Лопеса.
- Как и ты, дружище, - Родригес откликнулся с весельем пусть и намеренным, но зато глубоко искренним, - как и ты! Всё сидишь у ворот, думаешь, без тебя привратники не справятся?
- Да справятся, конечно, - рассудительно изрёк Лопес и нахмурился. - Просто я в этом почему-то не уверен.
Привычку отвечать за эти ворота Лопес заработал за несколько лет стояния в четвёрке привратников. С тех пор, как его лучший друг Флорес захватил власть в Новом Бабилоне, он позволил себе лишь малое послабление - уселся на скамеечку. Но совсем от ворот не ушёл, даром что Флорес первое время едко насмехался. В ответ на насмешки Лопес лишь руками разводил. Мол, болеет он за эти ворота, хочет при них остаться. А что Флоресом подарено крыло в поселковом дворце - за то огромнейшее спасибо, не ожидал. Между прочим, и скамейка позаимствована оттуда, из дворца. Просто на воротах она нужнее. Ведь расположение Флореса стоит одной скамейки? И Лопес остался здесь на скамье у входа вопреки собственному счастью.
Флорес не раз его соблазнял предложением не сидеть сиднем, а заняться чем-то поинтереснее. Лопес в ответ в основном пугался. Слишком уж он умом недалёк, чтобы интересным заняться. В том же, как правильно сторожить ворота, разбирается вполне недурственно. Сколько лет простоял охранником почти на том самом месте. Привык. Флорес тоже привык к мысли, что амбиции его правой руки не простираются дальше единственных ворот. Бывает, мол. Зато Лопесу, как никому другому, правитель рудной колонии склонен доверять. Кстати, Родригес тоже.
- Можно мне оставить коня? Здесь, у твоей скамейки?
- Оставляй, коли не боишься. Я только сам покатаюсь, а больше никому не дам, если очень не попросят, - ритуальные фразы, повторяемые при каждом визите Родригеса к Флоресу.
Сколько Лопес ни грозился 'покататься', а ни разу не попробовал. Слишком ему нужно здесь перед охранниками позориться. Знает же, что моноцикл штуковина своенравная. За часок-другой сносно ездить обучится не всякий. А родригесовы аудиенции у Флореса долгими не бывают.
Как итог, за колёсного коня можно быть спокойным. Здесь, под носом у Лопеса, его никто не тронет. Гарантия тому - доброе отношение всесильного Флореса к Лопесу, а Лопеса к Родригесу. Плюс всеобщий трепет перед Флоресом, страх его гнева. Плюс ещё многолетний опыт стоянок моноцикла. Случалось, его крали. Уводили множеством изощрённых способов, заставляя Бенито в свою очередь изощряться, чтобы вернуть себе транспорт. Но ни разу не свистнули из-под лопесового носа.
2
До нынешней поры в элитный квартал Нового Бабилона Родригес захаживал не то чтобы редко, но и не часто. Как ни странно, не очень-то ему здесь нравилось. Да, сравнительно с шахтёрскими кварталами здесь чистенько. На домах, пусть и безвкусные, но всё-таки украшения. Чаще попадаются навстречу люди интеллигентной наружности.
Наружность - вот оно, главное слово, определитель для этой части посёлка. Вся человеческая жизнь здесь - прежде всего наружность. И чем благообразнее она выглядит, тем довольнее люди своим адским существованием на Эр-Мангали. Опасно в таком месте задерживаться. Прилипнешь.
Чтобы соблазна задержаться не возникало, Бенито придумывал специальные уловки. Типичнейшая из них - оставить свой моноцикл под присмотром Лопеса. Когда у ворот тебя ждёт старый приятель, милостиво согласившийся присмотреть за ценнейшей твоей вещью, когда эта вещь - личное транспортное средство, готовое тебя унести далеко-далеко, когда время ожидания (часок-другой) ты установил заранее и сам же поклялся ни в коем разе его не превысить - этак тебя, по идее, Бабилону не настичь.
Флореса настиг. Лопеса настиг. Финьеса настиг. Альвареса настиг. Эстебана с Гонсалесом - и тех едва не настиг этой правдоподобной иллюзией достойной человеческой жизни. Но тебе легче, чем им. Тебя, не прилипшего ни душой, ни телом к здешней колониальной фешенебельности, счастливо минует липучее Бабилонское проклятие.
А всё отчего? Моноцикл тебя ждал у входа.
Удобно бывает примелькаться. Родригесу с его ритуалом входа в элитный бабилонский квартал давно уже не удивляются. Считают, он на моноцикле своём попросту поехал - в прямом и переносном смыслах. Между прочим, они тоже правы. Да, поехал. Достаточно разузнать о лежащих на поверхности фактах его прошлой жизни, чтобы сложить непротиворечивую версию. Кем Бенито попал на Эр-Мангали? Пилотом-стажёром с попавшего в тенета системы 'Карантин' имперского крейсера. И вот вам пожалуйста готовое объяснение и готовности всюду таскать одноколёсного друга, и страсти к дальним поездкам, и чересчур смелого стиля вождения: так и не состоявшийся космопилот отрывается, как может, в управлении наземным транспортом. Довольно дёшево, зато хлёстко. Мол, не удивляйтесь Родригесу: это он так летает.
Слышали: я летаю, я не презираю ваш Бабилон!
Когда странности твоего поведения истолковывают правдоподобно, но в целом неверно, у тебя остаётся простор для манёвра, позволяющего обойти с флангов ошибочные позиции горе-истолкователей.
Тяжелее пришлось тем из твоих товарищей, кто не нашёл или не обнаружил в себе таких отклонений от бабилонского стандарта, которые исключили бы сонастройку. Их защиты пред Новым Бабилоном в одночасье пали. Пали по-разному: в страхе, в гневе, в отчаянии, в тупом привратничьем самоограничении, в азарте борьбы за власть.
Безнадёжней других оказалась позиция Флореса. Ему, чтобы завоевать Новый Бабилон, пришлось этот посёлок принять в сердце. Иначе говоря, полюбить. А посёлок-то не свой, не имперский. Весь принадлежит Галактическому Альянсу, и в целом, и каждой своей стороной, каждой частью. Многие из его частей и сторон очевидно отвратительны - такие чаще всего приметишь там, в шахтёрских кварталах. Другие же могут выглядеть, в общем-то, миленько. Но в том-то и дело, что полной меры отвращения достойны и они тоже.
И вот теперь, направляясь к Флоресу, Бенито не может не осознавать всей парадоксальности своего к нему отношения.
Да, Флорес давний твой товарищ. Он происходит из одной империи с тобой, проходил стажировку на том же имперском крейсере. Он такой же нелепо неудавшийся пилот, как и ты, если надо минора для полноты картины. Он, как и ты, в нужный момент совершил выбор в пользу духа своей империи, как и ты, отказался служить Альянсу, а уж по количеству убитых солдат Альянса уверенно тебя превзошёл.
При этом Флорес изначально тип со скверным характером. Тщеславный, заносчивый, не в меру честолюбивый, он с трудом отличал интересы своей империи от личных эгоистических. Да, долгое время эти мотивы совпадали. Чудом совпадали, сказал бы Бенито.
Далее. Здесь, на Эр-Мангали Флорес честно включился в общее дело. Всё, как заранее решил экипаж, спасаясь на катере с оккупированного Альянсом крейсера. На планете выживать сообща, своих не топить, в меру сил друг друга вытягивать, самим карьерно расти. Флорес всё это выполнил, и в гораздо больших масштабах, чем кто-то кроме него. Не мудрено: он один вскарабкался на ту иерархическую ступеньку, выше которой на Эр-Мангали ничего нет. И уже как хозяин планеты в своём праве старый приятель принялся раздавать руководящие посты да важные должности: Лопесу, Родригесу, Альваресу... Ведь молодец же, правда?
И всё же некуда правду деть: для Флореса власть над Новым Бабилоном и всей остальной колонией - штука вполне самоценная. Да, он помог своим. Но не то ли самое делает любой узурпатор власти, надеясь испытанными людьми надёжно прикрыть себя с тылу?
В чём величайший Флорес не был ни разу замечен, так это в вере в грядущего мессию, тогда как для остального имперского экипажа она уж хоть что-то да значила. И в том его сложно бы упрекнуть, ведь вера - вопрос совести, если бы только великим мессией он не считал самого себя. Да и то сошло бы за простительную блажь, если бы не касалось предельных тем.
Мессия нужен Эр-Мангали, чтобы освободить планету. Чтобы преодолеть и навеки сломать систему 'Карантин' у неё на орбите. Чтобы вернуть блудную планету в состав имперских территорий. Чтобы открыть её миру, а не только торговать с Альянсом ценными ресурсами по бросовым ценам. Чтобы все, кто не хочет здесь оставаться, могли улететь.
А что даст планете Флорес, если мессия он? Полную консервацию того, что есть, ведь оно же его устраивает! Продолжение торговли с Альянсом, пусть и на лучших условиях. Подавление любых движений, силящихся хоть что-нибудь изменить.
Да уж! Ибо дело вот в чём: Флоресу во дворце Нового Бабилона живётся чересчур хорошо. Настолько, что любая перемена сделает его жизнь лишь хуже. Он вряд ли признается, но систему 'Карантин' он больше не может ненавидеть, не станет желать ей поражения. И, как ни парадоксально, барьер, отгородивший планету от внешнего мира, теперь не может его всерьёз опечалить. Ему ли, в час владычества над колонией, заботиться о чьей-нибудь там свободе?
Новый Бабилон лишь несвободой и держится. Его 'богатства' - результат монополии здешних владык на торговлю с Альянсом. Но что станет с их монополией и их властью, если карантинный барьер убрать? Увы для Флореса, ничего не останется.
При условии свободного въезда-выезда на планету, каторжане начнут разбегаться. Чем их загнать в рудники на почти что бесплатный труд? Но главное даже не это. Альянс не пожелает слушать условия самоуверенных местных царьков, он пришлёт им замену. Он пришлёт столько военной силы, сколько понадобится для гарантированного перехвата власти. В этом для Флореса будет уже катастрофа: всё, что нажито, обратится в пыль, власть же растает дымным колечком изо рта.
Знает ли Флорес о близящейся катастрофе? Только не от Родригеса. Но не ведать совсем не может: больно уж логика прозрачна. А знает ли Флорес о том, что Родригес о катастрофе знает? Скорее всего. Флорес правитель далеко не наивный. Удивляться ли после этого напряжению, охватывающему Бенито всякий раз, как близится серьёзный разговор с шефом.
Серьёзные разговоры - они таковы. Всякое может всплыть.
К сожалению, сейчас предстоит один из них, из серьёзных...
- Торрес, будь любезен, доложи Флоресу о моём приходе.
- Бесполезно, - мотнул головой охранник на дверях. - Шеф распорядился никого не принимать. С вами включительно.
- Однако, я прошу всё-таки доложить.
- Ну, доложить-то не проблема. Да вот толку не выгорит.
3
Флорес отказался принять Беньямина Родригеса. Причины не назвал, но дворцовая охрана, лояльная к соотечественникам и приятелям юности своего патрона, дала понять: дело, мол, не в тебе. Просто шеф в скверном настроении и никого видеть не хочет. Пояснила вежливо, но наотрез. Что ж, хозяин Эр-Мангали может себе позволить некоторые слабости.
А всё-таки жаль. Правила договариваться с главными лицами никто ведь не отменял. Но, похоже, теперь придётся пойти по нисходящей. То есть Родригесу предстоит разговор с выскочкой Рабеном, который к нему куда менее лоялен. Эх, развернуться бы и уйти, но тоже не выход.
Всё-таки на кону судьбы двоих твоих сотрудников: Кая, который для всех Майк, и водителя Олафа. Которые то ли вернулись из Нового Джерихона, то ли нет, но в любом случае пропали. Причём пропали с изрядным треском, откуда понятно: транспортники предпочтут не искать, чтобы не найти угроз на свою голову. Родригес, в отличие от них, этаких неожиданностей не избегает. Он искать будет, но важно сперва очертить ареал, где искать. Здесь, если втайне вернулись; там, если всё-таки нет.
Как только выяснилось, что Кай и Олаф не просто задержались, а всерьёз исчезли, Бенито немедленно понял: от него ожидается следующий ход. Ход несвободный, вынужденный, но сделать его придётся, если не хочешь наверняка потерять людей. Ведь они могут, очень даже могут за что-нибудь быть втихаря арестованы. Ты уедешь на поиски, а их...
Потому-то начало поисков и должно быть положено визитом к бабилонскому начальству. Появишься у Флореса, выразишь беспокойство - и людей на всякий случай не тронут. Правда, будут иметь в виду, что тебе не всё равно. Значит, возник новый путь, через который можно влиять на тебя и твою службу.
Уязвимость? Да, несомненная.
Но только прикидываться безразличным к судьбе Кая с Олафом уже не получится. Если их взяли, то не специально ради того, чтобы позлить Родригеса. За их собственные дела, за провинности. А провинились не только перед Рабеном, но и перед самим Флоресом. Эх, да тут и Рабена было достаточно, чтобы много им не прожить. О чём ребятишки думали? По-видимому, о музыке.
Да уж, о музыке, так сказать...
Переходя кружным, но зато скрытым от лишних глаз путём в то дворцовое крыло, где обустроился Рабен, Бенито заново прокрутил в уме всё, что слышал и думал на эту тему.
Наутро после отъезда в Новый Джерихон Олафа и Кая хитрец Сантьяго, плутовато прищурившись, так произрёк:
- Наши люди среди транспортников многих напрягли.
- То есть?
- Прослушали больше мелодий, чем следовало. Задержали свой выезд. Самовольно поменяли маршрут. Жить им от этого стало куда веселей, но заканчиваются эти песни, как правило, плачевно.
- Хм, чего-то не понял, - Ортега тоже был при том разговоре. - Ага, вот чего. Растолкуй мне, будь добр, о каких мелодиях идёт речь. При чём тут вообще музыка? Или под ней надо разуметь что-нибудь иное?
Основное место работы у Ортеги - подручным у копов. Вот и перенял у них навыки жёстко-прямолинейной мысли, в сетке которой музыка и музыкант - никогда не одно и то же.
Зато Родригес понял Сантьяго легко и сразу. 'Музыка' связана с фольк-группой 'Оу Дивиляй'. Другой музыки и на планете-то нет.
Новые вести из фешенебельной части посёлка подтвердили правоту догадки Сантьяго. Группа музыкантов пропала из поля зрения Флореса, причём подозрительно синхронно с водителем и ксеноисториком.
Добро бы тихо пропала, так она по себе наделала шороху. Подралась с телохранителями Рабена, что само по себе опрометчиво. Сверх того свистнула со стены в его кабинете коллекционный боевой молот. Да и у Флореса отняла что-то настолько ценное, что тщеславному правителю Нового Бабилона только и осталось молча дуться на весь мир. Скорее всего, выкрала то самое, что рудные бароны Эр-Мангали привычно именуют не иначе, как 'законной добычей'. Женщину. Среди музыкантов одна была. По её поводу и случилась драка.
Флорес и Рабен в ярости? Наверняка. А уж в какое бешенство оба придут, когда фольк-группа заявит о себе где-нибудь в недоступном отсюда месте, Родригесу живо подсказывала недурно развитая фантазия.
А что заявит, сомнений нет. Музыканты народ заметный. И в жёстком мирке Эр-Мангали засветиться им придётся даже затем, чтобы заработать на еду и кров. А там уже дело техники установить, кто их туда довёз из Нового Бабилона. Эх, да кто бы ни довёз, подумают только на Брандта или на Олафа. Всегда же, когда думают на Олафа, тень подозрения падает и на самого Родригеса. Кстати, напрасно: Олаф не всегда его спрашивает. Большей частью творимое им - простые водительские плутни.
Отсюда вопрос: не потому ли тебя отказался принять Флорес, что заранее считает причастным к неприятному для себя делу?
4
Ещё поворот, ещё - и нос безошибочно уловил доносящиеся спереди съедобные запахи. Рагу из саблезубой ксенокрольчатины на базе мексиканской овощной космосмеси. Любимое флоресово блюдо.
Родригесу нечасто случалось заблудиться в знакомом здании, пусть даже в намеренно усложнённом переплетении потайных переходов - нет, не с его талантом ориентироваться в пространстве. Чаще бывало, ноги сами подсказывали ему лучший выход, чем был заготовлен в уме. Поэтому когда вместо покоев Рабена Бенито вырулил к большой дворцовой кухне, то лишь похвалил себя за блестящее интуитивное решение.
Кухня Флореса - это преимущественно толстяк Финьес; ибо кого бы ещё, как не старого знакомца по крейсеру 'Антарес', подозрительный правитель Нового Бабилона пригласил бы к себе в повара?
А уж Финьес на Эр-Мангали раскрылся как эталон болтуна, большой любитель интриг и сплетен, который всегда в курсе свежих новостей. Надо полагать, и Флорес его слушает. Как следует потолковать с поваром - глядишь, и визит к мрачному выскочке Рабену отпадёт за ненадобностью. Если выяснится, что Олаф и Кай и в самом деле в Бабилон не возвращались, тем лучше. А если вернулись, то и тогда: через кого, как не через повара доведёшь до Флореса своё особое мнение?
Бенито шагнул на пышущую жаром кухню из неприметной двери в уголке. Тучный Финьес как раз колдовал у печей в противоположной оконечности продолговатого кухонного помещения. Так у посетителя оказалось в запасе несколько мгновений. Достаточно, чтобы осмотреться, принюхаться и расположиться к этому кулинарному мирку, где на плите закипало пять здоровенных кастрюль, в трёх из которых закипали абсолютно разные первые блюда. Да, искренне расположиться ко всей дорогущей горе съестного, производимой тут, а ни в коем случае не испугаться и не вознегодовать. Не поддаться естественным реакциям, типичным для рядового жителя Эр-Мангали, питающегося, в основном, от тошнотворных щедрот шкафов Оломэ.
- Будь здоров, Финьес! - воскликнул Бенито тотчас, как смог полюбить первые блюда во всём их расточительном многообразии, а вместе с ними и рагу, которое прежде и дальше других рассылало призывные запахи, и рис с овощами на сковороде, и чан с компотом из лесных ягод, скромно остывавший в сторонке. - Клянусь моей лётной специальностью, этой стряпнёй можно накормить целую планету!
- О! Коммодор Родригес! - просиял повар.
Между прочим, применил ироническое обращение, некогда выдуманное Флоресом. Ишь, 'коммодор'... В этом слове уважение к способностям Бенито неуловимо мешаются с указанием на неумолимость судьбы. Кому никогда уже не стать коммодором, так это Родригесу. Пусть даже и достало бы трудолюбия и таланта, но его крейсер уже улетел.
- Я и не заметил, как ты вошёл, - обращаясь к посетителю, Финьес ухитрялся не отвлекаться от груды нарезанных овощей, которые прижаривал в широченной сковороде. - Ты прав, дорогой друг, заказов у меня выше крыши, всякому любезно получить обед из дворца Флореса. Потому мои блюда теперь поступают не только всем, кто живёт во дворце, но и абсолютно всей Башне Учёных, а кроме того в одно из поселковых кафе... Представляешь, они его так и назвали: 'От Финьеса'. Это же слава, чужак побери! Финьес на Эр-Мангали теперь не простой повар, а самый лучший!
Слава лучшего кулинара планеты, почти поголовно питающейся от ксенотехнологии 'шкафов Оломэ'? Да это выглядит насмешкой почище 'коммодора Родригеса'. Но Бенито легко отставил неуместный сарказм и протянул с едва ли не искренней завистью:
- Вынужден признать, таки здорово быть настолько востребованным... - Финьес покло6нился с шутовской церемонностью. - А всё отчего? Правильный выбор профессии. Повара всем нужны, да, Финьес? А пилоты, как оказалось, мало кому, - в последней фразе Бенито неожиданно для себя выразил куда более глубокую печаль, чем собирался показать Финьесу. Казалось бы, уж давно пора похоронить навеки того наивного пилота в себе, но нет: просыпается, злится, грустит, канючит...
Но нет худа без добра. Финьес перестал хвастаться, сделался задумчив.
- 'Мало кому'? - повар заговорил уже с откровенной иронией, что Родригесу, разумеется, на руку, как и всякая искренность собеседника. - Эх, дорогой друг, сколько самообольщения в нашей с тобой самокритике, коли вслушаться в слова. Один стесняется произнести слово 'никому', хотя и петуху в супе ясно: на Эр-Мангали нет и не будет для него корабля. Другой прикидывается светилом кулинарии, забывая, кто и почему его сделал поваром в новобабилонском дворце.
- Ты великий повар, пока тебе доверяет Флорес. Да?
- Даже иначе: пока он не может доверять другим. В этом, и только в этом моё поварское величие, - жёстко сказал толстяк.
- Другим поварам Флорес не поверит никогда. А вдруг отравят? - усмехнулся Родригес. - И если на то пошло, то не попасть под подозрение Флореса - тоже ведь наша собственная заслуга.
- Не совсем. Так уж случилось, мы многое совместно с ним пережили - ещё тогда, на 'Антаресе', - стоял на своём толстяк. - Он видел нас в деле, видел, как облупленных, чего мы стоим...
- Как и мы его. Помнится, был старый уговор между всеми, кто выжил из экипажа: своих в меру сил поддерживать. Флорес, как честный человек, его выполнил, причём в твоём и моём отношении не просчитался. Мы сумели стать теми, кем он поручил. Но ведь могли и не суметь.
- Ой, да не скажи, всякий бы сумел...
- И Лопес? - перебил Бенито, запросто разрешая дискуссию в свою пользу. Да уж, Лопес - сильный аргумент в пользу того, что не место красит человека. Лопеса не украсило. Не успел Флорес его назначить правой своей рукой, как несчастную руку тут же разбил паралич. Парню легче повеситься на своих любимых воротах, чем выполнить ожидания шефа.
- Да, сумел бы и Лопес, - вздохнул толстяк, - но ему не хватает ума. Кстати, - он поспешил увести разговор подальше, - ты не голоден?
Родригес, однако, зашёл на кухню не поесть, а поговорить. О чём? Для начала о человеческих способностях. О том, чего Лопесу не достало, а у Финьеса да Бенито ровно столько, сколько патрону и требовалось.
Убедившись, что Родригеса супом не корми - дай покрасоваться востребованными способностями, Финьес покорно спросил, в чём он видит залог своего успеха в службе безопасности колонии.
Ответил Бенито загадочно:
- Я развил в себе ценные навыки дознавателя. Скажем, запоминать всё сказанное и к словам цепляться.
- Например? - усмехнулся Финьес. - К чьим словам?
- Да хоть к твоим собственным. Ты, коли я чего не прослушал, не так давно говорил, будто кормишь 'абсолютно' всю Башню Учёных.
Финьесу, чтобы вспомнить то место в разговоре, пришлось будто физически перенестись в недавнее прошлое, либо перемотку включить на допотопных плёночных устройствах памяти. Но вот в глазах толстяка блеснул не чаянный уже огонёк припоминания.
- И верно, - признал он. - А что не так? Имеется в виду не сама ведь башня, а люди в ней. Все, кто нуждаются в кормёжке, одним словом, - в этот момент Финьес смешал поджаренные овощи с рисом и щедрой рукой отсыпал в отдельную миску порцию для Бенито. - Угощайся!
- Благодарю, - Родригес принял миску, но не дал себя сбить с идеи. - Просто люди в Башне Учёных - это не только сами учёные. Это ещё и арестанты в подвальных камерах. О них ты не забыл?
- Вовсе нет! - Финьес весело рассмеялся. - Чтоб ты знал, арестантов тоже я потчую. Разумеется, похлёбками попроще - что продукты переводить? Но всё равно - моя работа. Всех заключённых кормлю только я. Никаких богомерзких шкафов Оломэ! - и добавил доверительно. - Их ведь только раз впусти, а дальше получится, ты уже и не нужен...
Вот так ненавязчиво разговор свернул на арестантов. На то, какие они есть, что они едят и что совершили.
5
Повар отметил, что арестантов у Флореса никогда не бывает много. Нрав у него крутой, власть абсолютная, в общем, он быстро со всеми разбирается. Сейчас, например, арестантов нет, а до того с недельку погостил растратчик Педро в ожидании незавидной своей участи. Что за участь? Да всё, как обычно: Флорес его казнил усекновением головы. Разумеется, лично. Шеф - он ведь как истинный древнеземной феодал. Не боится разбрызганной крови, мозгов и прочего, что порой требуется ради воспитательного эффекта.
- Очень вкусно, - похвалил Бенито блюдо. - Значит, как я понял, после мерзавца Педро нашему патрону больше никто всерьёз не пакостил? Всех впечатлил воспитательный эффект, и...
- Здоров ты шутить, Родригес! Ну да, сам знаешь, многих на Эр-Мангали воспитывать уже поздно. И, наверно, тебе доносили, как Флореса совсем недавно крупно обидели, да?
- Конечно, доносили. Служба моя такая. Но я бы хотел и тебя послушать. Иногда повару видней.
- Ой, да куда там видней! Добавки насыпать? - Бенито кивнул. - Я на самом деле знаю не больше, чем все. И своими глазами ничего не видел. Но я знаю людей, Родригес, вот как ты их знаешь и можешь по лицам читать, я их читаю тоже. И написаны там любопытные вещи. Знаешь, какие?
- Флорес влюбился в певичку, - предположил Бенито.
- Кой чёрт влюбился! - Финьес затряс студенистыми подбородками. - Нет, перепихнуться с нею он был бы не прочь, но, по большому счёту, дело-то вовсе не в ней.
- А в ком?
- В публике. Которая видит, что перед главным лицом Нового Бабилона выступает смазливая баба. Которая будет удивлена, если узнает, что Флорес бабу не поимел. То ли не смог, то ли не захотел, но то и другое - жирный минус Флоресу. Понимаешь, почему?
- Если не может, дамочку завоевать, то что он вообще может? - скороговоркой выпалил Родригес. - А если он её ещё и не хочет, то что он забыл в Новом Бабилоне? Ему бы скорее владеть Свободным Содомом.
- Вот, сам же понимаешь, - просиял повар. - А меня спрашиваешь. Верно, правителю любой земли, а уж в наших посёлках втройне, не должно показаться слабым. И все это понимают, и сам Флорес учитывает, а Рабен - хитрая лизоблюдина, так и вовсе не даёт позабыть...
- Постой-ка, - перебил Бенито, - будь добр, объясни подробнее, при чём тут Рабен. Ты этого выскочку не больно жалуешь, ведь так?
Финьес сосредрточенно снял с огня одну из громадных кастрюль и подвинул на её место следующую.
- По мне, так обезглавить этого Рабена вместе с Педро - лучшее бы было решение.
- Даже так? - Родригес принял офонарелую позу. - Но за что?
- Как бы и не за что... Главное, никаких запретов явно не нарушает, бережётся, гад. - Финьес чуть не сплюнул в кастрюлю с супом, которую помешивал. - А если по сути.... Слишком много власти себе забрал. И вроде, действует в интересах патрона, но на деле пытается им помыкать.
- А сам Флорес? Не понимает?
- Да всё он понимает, просто Рабен ему покуда нужен. Некем заменить. Не всё ж ему в одиночку решать, правда? От простофили Лопеса мало толку, а больше никому патрон всё равно не доверяет. Разве, одному тебе, коммодор Родригес, но ты же, вроде, сам отказался?
И в этом Финьес прав. Отказался. Посчитал, что жизнь во дворце Флореса не позволит выполнить кое-какую миссию на Эр-Мангали. Другая это жизнь. Не та, где Бенито свободно решает, куда и зачем поехать. Не та, при которой встретят понимание его попытки просеивать ссылаемый на каторжную планету человеческий материал. Разве Флорес будет благодушно терпеть поиски героя планеты где-то снаружи его дворца?
- Кстати, - Финьес хихикнул, - в истории с побегом певички для Флореса приятного мало, но глубже всех уселся в лужу придурок Рабен. Его ведь инициатива, чисто его! Вот уж сводническая душонка! Прикинь, в тот день за ужином он Флоресу и говорит: 'Скажите лишь слово, повелитель, и мои люди приведут к вам эту дерзкую дамочку'. А Флорес ему так иронично да безразлично: 'Ладно, пусть твои люди работают. Поглядим, как это у них получится'. И вот под конец концерта являются к музыкантишкам люди Рабена...
- Да, я знаю, - кивнул Бенито, - Диас и Маданес, личные телохранители. Между прочим, мастера боя...
- Ну, в драке-то они мастерство показали. Наваляли музыкантам так, чтобы всех успокоить, но никого не убить, а вот дальше... Знаешь, на чём прокололись? Приволакивают они барышню в покои Флореса, а Флореса-то и нет. Вместо, чтобы её ждать и надеяться, прогуляться вышел по вечернему посёлку. И что делают эти 'мастера боя'? Вталкивают музыкантшу в спальню, а сами остаются дежурить у дверей снаружи.
- Угу, подстраховались, - Родригес улыбнулся. - Флорес не спустил бы им появления у себя в спальне без приглашения.
- Само собой. Да только рабеновы прихвостни не учли простой истины: из спальни Флореса можно выйти не только через дверь. Барышня оказалась акробатически подкована. Как оказалась одна в помещении, тут же, не будь дурой, в окно вылезла. Видит: прыгать высоковато - ну и прошлась по карнизу - куда бы ты думал? Да к самому Рабену в кабинет - вот как бывает! А уж там она стащила коллекционный молот, которым легонько тюкнула охранника, и тот - наповал. Представляешь? И тихо вышла.
- Вот как вышла, не представляю, - помотал головой Бенито. - Там уж кому-то пришлось зажмуриться.
- Или потайными коридорами провести, - добавил Финьес.
- Кто бы это мог сделать?
- Думают вообще-то на вашего Олафа, - сказал повар, - Рабен тоже к тому склоняется, но доказательств у него нет. Никаких улик, и никто ничего не видел...
- Так если не видели, отчего же думать на Олафа?.
- Из элитного квартала ведёт двое ворот. На Пешеходных сидит Лопес, а всем известно, что с Лопесом не договоришься. Если говорит: женщина не выходила, значит, скорее всего, так и есть. Но беглянку могли выпустить из квартала и через Транспортные ворота. Вот для этого, по идее, и нужен был Олаф, другому бы просто не открыли.
- По-моему, тоже. Но если Олафа дождаться и вырвать признания под пыткой...
А вот это уже совсем грустно.
- Рабен может на такое решиться?
- Боюсь, кроме Флореса его остановить некому, - Финьес пожал широкими плечами об объёмные подбородки. - А Флоресу тоже не больше всех надо... И я вот что подумал. Может, и сам Олаф о том догадывается. Потому и не спешит возвращаться.
- А я подумал другое, - с ожесточением выговорил Бенито, - не слишком ли много власти забрал выскочка Рабен? Может, пора его на место ставить, а? Может, рискуем опоздать?
- Смелые слова, коммодор Родригес, - вздохнул толстяк, - даже не решаюсь ответить.
- Я говорю смелые слова, - вполголоса молвил Бенито, - поскольку считаю, что мы оба по умолчанию за Флореса. Иное было бы глупо, нечестно, да и не выгодно никому из нас. Ты согласен, Финьес?
- Да.
- Но раз так, я прошу об одолжении. Я планирую уехать на поиски своих пропавших людей - Олафа и Майка. Но если мы разминёмся и они вернутся в Новый Бабилон раньше меня...
- ...Рабен подсуетится, - мрачно кивнул повар.
- Так я вот о чём. Если меня не будет, а мои люди появятся - важно, чтобы до Флореса вовремя дошли моё ручательство за них и моя просьба не подпускать к ним Рабена и его живодёров. Я же со своей стороны обязуюсь разговорить своих людей по-хорошему. Флорес в курсе моих способностей, и, надеюсь, моего слова ему будет довольно.
- Договорились! - заверил Финьес. - Всё, что надобно, передам близко к тексту. Мне это будет нетрудно. Конечно, решения Флореса предугадать не берусь, но всё, что в моих силах...
Бенито заверил повара, что большего, чем в его силах, он и в мыслях не имел попросить. В ответ Финьес чуть ли не просиял от осознания, что заоблачного геройства от него не потребовалось. Что ж, остаётся надеяться, что в нужный момент бремя обещанного покажется ему столь же лёгким, как и сегодня.
Тепло простившись с Финьесом, Бенито вернулся из кухни по тем же самым ходам - не то потайным, не то малоизвестным, вышел из ниши в боковой стенке парадной лестницы в официальное пространство дворца, к широким светлым коридорам да под высокие потолки.
У входа в 'тронный зал' - парадный кабинет Флореса застыл на часах телохранитель, часом ранее отказавшийся Родригеса пропустить.
- Скажи, Торрес, твой шеф так и не передумал? - наудачу спросил Бенито. Телохранитель отрицательно покачал головой.
Что ж, примем к сведению. Но расстраиваться оснований нет. Своей главной цели Родригес достиг. Выяснил, что Кай и Олаф пропали не по возвращении. Решил и задачку помельче: через кого передать Флоресу свою аварийную просьбу. Что ещё? Ах, да: спустился по парадной лестнице дворца спустя полтора часа после того, как поднялся. Со стороны это должно бы выглядеть так, будто Флорес Родригеса всё-таки принял, да ещё задержал неспешной мудрой беседой.
В такт этой предполагаемой беседе Бенито по лестнице не столько шёл, сколько торжественно шествовал. В столь же медленном темпе он двигался и на следующем участке пути: от дворца к площади, где всё ещё стоял не убранным деревянный помост, сбитый под выступления группы 'Оу Дивиляй'. И лишь тогда, когда впереди показались Пешеходные врата, он позволил себе ускориться, предвосхищая быструю, как полёт, поисковую поездку, в которой придётся опередить многое и многих.
Подойдя к скамейке Лопеса, он застыл ошарашено. Чего-то не хватало. Какого-то, скажем прямо, одноколёсного транспортного средства.
6
- О, ты вернулся, - кивнул Родригесу Лопес.
В голосе слышалось напряжение, да и поза на скамейке выглядела несколько скованной. С чего бы?
Впрочем, важнее сейчас прояснить другое: куда делся моноцикл?
- Дружище, помнится, ты обещал посторожить мне коня...
Не совсем так. Если по правде, Лопес такого не обещал, он просто позволил его рядом с собой поставить.
- Обещал, - буркнул дружище, не опровергая ложных утверждений товарища. Всё так грустно? А ведь полтора часа назад Лопес чувствовал себя у ворот полным хозяином. Поривычно шутил, что собирается покататься.
- Ну и где?
- Где-где... Пришли от Флореса - забрали! - в раздражении процедил охранитель. Глаза его смотрели в основном под ноги.
Далеко не хозяйский взгляд. Этак вовсе проблематично заметить, что творится у тебя под боком.
- Кто забрал?
- Диас и Маданес.
Та самая парочка, которую Рабен посылает, куда надо и куда не надо.
- Вдвоём зашли за моим моноциклом?
- Ну!
- И сказали, что посланы Флоресом? - Лопес молча кивнул.
Обратиться за доказательствами к двум мастерам боя поневоле ведь постесняешься. Хотя, если ты сам - правая рука Флореса... Но Лопес вряд ли всерьёз себя чувствует правой рукой, да и моноцикл - чужой. А вот охрана на воротах - своя. Если у тебя при всех отберут силой эту чужую игрушку, весь наработанный авторитет грозного начальника пойдёт насмарку.
- Но ты предупредил их, что я буду против?
- Ну, типа того...
Привычно зубоскаля в час, когда Родригес оставлял моноцикл, Лопес выговорил себе право ничего не караулить. Обещал, что коня не отдаст, 'если очень не попросят'.
- Ладно, - примирительно сказал Бенито, - похоже, тебя очень попросили.
- Во-во! - Лопес выдохнул с некоторым облегчением. - Очень попросили, очень.
- Что ж, не прощаюсь, - вздохнул Бенито, - попытаюсь восстановить попранную справедливость собственными силами.
Не дольше мгновения подождал, не соберётся ли Лопес к нему в этом походе присоединиться. Нет, не собрался. Просто пожелал успеха.
Что ж, и на том спасибо. Родригес развернулся и снова направился к флоресовому дворцу, раздумывая по пути о причудливых линиях судьбы, сиречь фатума. Кому на роду написано в некоторый день посетить кабинет выскочки Рабена, тот кухней старика Финьеса, по-видимому, не отделается.
7
Кабинет Рабена. В центре на полу лежит моноцикл. За столом сидит хозяин, делает вид, будто чем-то занят. И ему легко изображать самое разное: Диас м Маданес рядом, выставлены по углам стола, попытку встряхнуть шефа за шиворот немедленно пресекут. Равно как и разгневанный бросок к моноциклу - он от Диаса лишь в полутора шагах.
Что ж, от резких проявлений посетителя Рабен застраховался. Коли так, Родригес бузить и не станет. Но не будет и робко топтаться на входе в кабинет, ожидая, пока ленивое хозяйское внимание к нему снизойдёт.
Может, кабинету Рабен и хозяин, но никак не отжатому его людьми моноциклу. В этом смысле хозяев здесь двое. И по версии второго хозяина кабинет нисколько не свят. Он сегодня лишь вычурный неудобный гараж, где нахальные злоумышленники держат краденое.
С той же бесцеремонностью, с которой у него похитили моноцикл, Родригес принялся прогуливаться по кабинету. В основном в обратную от Рабена сторону. Словно турист в музее, полновесно заплативший за вход.
Впрочем, обстановка кабинета и была рассчитана на то, чтобы на неё заворожено пялились, точно как на музейную экспозицию. Пялились и проникались тем, что она говорит о хозяине. Выставка коллекционного холодного оружия во всю стену кричаще свидетельствовала о его богатстве и вдобавок робко намекала на решительный нрав.
В чём конкретно Бенито усмотрел робость? Холодное оружие особо брутально тем, что предполагает контактный способ нанесения урона. Но способ, которым реально действует Рабен, иной: строго дистанционный. Диас и Маданес - вот его истинное оружие. А всё, что висит на стеночке...
Ой, а это что такое?
Внезапный штрих - и в облике оружейной коллекции взору Родригеса предстал момент уязвимости Рабена, свидетельство неких интимнейших переживаний, тяготеющих к наивному почитанию идолов.
Оставленный на стене промежуток малый можно ещё пояснить живой надеждой хозяина на возвращение ценной вещи. Пустой захват из-под робарианского молота - тем же самым; не откручивать же. Но вряд ли какой рациональный довод прольёт свет на пахнущую чем-то слезливо-грустным ароматическую свечу в высоком канделябре.
Свеча поставлена в память о молоте? Судя по её расположению, так и есть. Ну надо же, какой беззастенчивый фетишистский культ. Редко бывает, что люди поклоняются вещам с такой откровенностью!
И тут Родригеса будто накрыло приступом неудержимого хохота, столь внезапным, что даже 'занятый делом' Рабен в полной защищённости у себя за столом ненароком вздрогнул. А собирался ведь не замечать.
Впрочем, если быть искренним, то нет, не 'накрыло' и не 'накатило'. Было смешно, не без этого, но ничего ведь не стоило удержаться. Стихии смеха Родригес отдался вполне осознанно. В качестве, так сказать, ответа Рабену на бесцеремонное приглашение с его стороны.
- Чему это ты смеёшься? - угрюмо поинтересовался Рабен.
- Я смеюсь от счастья, - сообщил Бенито. - У Лопеса при воротах только что кто-то выкрал мой моноцикл, а вы его, гляжу, уже отыскали. Должен признать, ваши люди не напрасно едят свой хлеб, а хоть что-нибудь, да умеют. Одним словом, я впечатлён. Спасибо.
- Мы тоже впечатлены, - весьма нехотя и огорчённо похвалил его в ответ Рабен. - С удовольствием сообщу Флоресу. Скажу, что ты... с честью выдержал нашу маленькую, скажем, э... проверку.
В непривычно сухом рабеновском голосе, по правде говоря, никакого удовольствия не звучало. Вот стоило бы Родригесу на что-нибудь повестись - звенели бы гулкой медью колокола бурного торжества.
Но что за горе? Торжествовать умеет и сам Бенито. Не обязательно вслух.
8
Родригес остался доволен началом разговора. От главных эмоциональных ловушек ушёл, успешно применил собственную. Не дал воли ни гневу, ни робости, а ситуацию с моноциклом чётко определил в свою пользу: забрали у Лопеса - это называется 'выкрали', принесли сюда - ну, значит, 'спасибо'.
Он покуда не выяснял, собираются ли похищенное отдать, он это постулировал. Факт, однако, состоит в том, что раз он не согласился с пропажей, людям Рабена процедуру похищения моноцикла придётся, если что, повторить. И на сей раз в присутствии не только Родригеса, но и его самого, что в конечном итоге будет не так уж удобно наотрез отрицать - там, на возможном суде у Флореса. Так что скорее всего Рабен выявит осторожность. Но загадывать рано. Жадность у него тоже не в дефиците. А привязанности к вещам на десятерых хватит.