Насколько маленькая? Ну, величиной где-то с ботинок. Правда, с большой ботинок, сорок пятого размера, или чуть больше, но уж точно не с чемодан. В чемодан таких пёсиков вы могли бы с десяток понапхать, только кто же к вам туда добровольно и со смирением полезет? Нет, не Куська, разве что кто-то другой.
В том, что Куська собачка, двух мнений иметься не может. Лает она, во всяком случае, как обыкновенная собака её росточка - то есть звонко, бодро, отрывисто, а ещё умеет кусаться. Какая бы из неё вышла Куська, если бы вдруг не умела?
Как она выглядит? Носик пуговкой, глаза вишенками. А вокруг - настороженная клочковатая рыжая шерсть. Шерсть-то рыжая, но собачка всё равно выглядит чёрной. Отчего? Я же говорю - демоническая.
А у демонических собачек - у них не только внешний вид, у них ещё и происхождение особое. Думаете, Куську родила какая-нибудь обычная сука от типичного кобеля? Ничуть не бывало! Демонические собачки появляются на свет вообще без родителей.
Это как - без родителей? А вот так. Ключевое здесь слово - 'демонические'. Демонов не рожают. Их вызывают, в основном по имени. Подлинные имена крупных демонов - всех этих Асмодеев-Бегемотов-Вельзевулов-Бартоломеев знают в основном засекреченные маги, которые к ним обратятся лишь за большие деньги, да и то сперва трижды подумают. Но Куська - демон не крупный. Её имя легко сболтнуть просто по неосторожности. Любой ребёнок такое сумеет. Да хоть бы и мальчик Коля.
Но, конечно же, не в одном только Коле дело. Негоже ответственность за события наподобие Рагнарёка возлагать на дошкольника. Правда ведь?
Поэтому, когда Коля вдруг закричал:
- Куська! Куська! - и счастливо рассмеялся, видя в том отличную шутку, поддержанную и маленькой чёрненькой собачонкой, рыжей с головы до хвоста, которая брызнула из-под неповоротливых троллейбусных колёс, чтобы успешно скрыться в узком просвете одноимённой улицы...
Короче, для понимания смысла случившегося нужно-таки знать предысторию. И предгеографию тоже бы очень не помешало. Ну, хотя бы топографию с топонимикой.
Коля ехал с папой в троллейбусе по Воздухофлотскому проспекту - каковой, кстати говоря, мальчуганом издавна именовался не иначе, как Воздухохлоцкий - представляете? Не удивлюсь, если всякий раз, как он так именовался при посторонних, Колин папа привычно скашивал глаза, нос и уши, дабы прозондировать атмосферу- не назревает ли какой неуместной бузы. Ибо буза, скажу по секрету, была довольно-таки вероятна даже по менее весомому поводу, чем детское неточное произношенье. И по городу вероятна, а уж в том самом месте, где была вызвана Куська...
Пожалуй, всё-таки назову главный фактор, который повышал вероятность. Это месторасположение русского посольства, того самого, которое много чего повидало - ибо вокруг него, сколько помянутый Коля в свои годы мог наблюдать, постоянно кто-то бузил.
Колин отец - тот помнил времена куда поспокойнее. Как старожил, он мог засвидетельствовать, что в здании русского посольства когда-то располагался райком комсомола (и это чистая правда). Правда, другие болтают, будто райком в заколоченном здании русского посольства и поныне подпольно действует (но то уже даже не фэйковый вброс, а попросту чушь собачья, сдобренная бескомпромиссной эстетикой суждений клинической паранойи).
Впрочем, к нашему рассказу сие посольство не имело бы ни малейшего касательства, если бы не одно. По странной оказии, находится оно как раз в том самом квартале Воздухофлотского, о каком идёт речь.
Да-да! Проезжая в троллейбусном салоне русское посольство, либо подъезжая у нему снизу, что за объявление ты слышишь? 'Остановка Курская'. И верно: такая там остановка. Звучит благородно: кто учился при СССР, непременно вспомнит по ассоциации битву на Курской дуге - крупнейшее танковое сражение в мировой истории, ознаменовавшее коренной перелом в ходе Великой Отечественной.
Кто учился позже, не вспомнит. Во-первых, нынешним версиям мировой истории как-то не стало дела до наших танковых сражений, а тем более - до коренных переломов. Во-вторых, и саму остановку так объявляют, что можно не заметить самый намёк на героический город Курск. Объявляют-то на государственном языке, а новейшее здешнее государство под Курском как раз и не побеждало. И не было его, да и не могло знать заранее, кто победит.
Потому-то любой пассажир, которому название остановки слышится как 'Курская', находится, не иначе, в плену стереотипов. 'Курська' - вот как она и поныне звучит, причём звук 'р' с непривычки не мудрено не заметить.
А теперь, коли хотите размять язык, вот вам вопрос: кто же сюда призвал демоническое животное? Хорошо, подскажу. Если бы дело было только в фонетике заклинаемого имени - то вовсе даже не Коля. Но, к сожалению, важна не только фонетика, но и придаваемый смысл. Вот здесь-то дошкольник и дал маху. Это он при звучании странного имени вообразил эту маленькую чёрненькую - ну и далее по тексту. Что-то, небось, даже представил себе превратно. Потому-то мы и имеем дело то ли с рыжей собачкой чёрного цвета, то ли наоборот.
И вроде бы напрашивается идея простить мальчика Колю за все его неувязки да неточности, повлекшие явление миру столь странного существа. Но что-то подсказывает: нет, рано снимать ответственность с этого ехидного мальца. Да, он вряд ли когда успел услышать о городе Курске. Но озорничал-то намеренно! Точно вам говорю.
Почему я так уж уверен? Дело в том, что упомянутый Коля - в некотором роде рецидивист. Он уже совершал хулиганские вызовы мелких астральных тварей, перетолковывая объявления в троллейбусах. И представьте себе, что за штуку он вообразил, подъезжая к остановке 'Кавказская'! Нет, не снежную шапку Эльбруса в солнечную погоду. Нет, не минеральные воды, не горные аулы, не возвышающие дух тосты.
Озорник истерически захихикал:
- Какаська! Какаська! - и не мог успокоиться до тех самых пор, пока не сошёл с родителями на своей остановке. Сошёл - да и думать забыл.
А каково тем людям, которые по-прежнему там живут?
Изучая происхождение чего-либо, рискуешь никогда не дойти до описания того явления, которое произошло. Но не будем уподобляться учёным-естественникам, уносимым вдаль от смысла изучаемых предметов сквозняками причинно-следственных отношений. Главные причины зарождения Куськи худо-бедно описаны. Что же мы скажем о ней самой?
Образ жизни демонической собачки - ночной и скрытный. Такого, чтобы простодушно погреться на солнышке, прямо на тротуаре у всех под ногами - ни разу за нею не замечалось. Некогда отдыхать, да демоны и не нуждаются в отдыхе; к тому же власть их не терпит избытка света.
А власть куськина распространяется на какую ни есть, а территорию. Целая улица, да остановка в придачу - мало ли это? Для такой мелкой демонической собачки, уверяю вас, в самый раз.
Территорию Куська прилежно метит - чтобы никто потом не тявкал, будто улица её ничья. Метит своё известно как - по-собачьи. Причём от меток её в ужасе шарахаются посторонние бультерьеры. Видать, понимают, насколько сильно и явно на куськиной улице они нежелательны. А взаимное понимание - основа добрососедства.
Есть и особые метки - от посторонних демонов. Те уж касаются не недвижимости и деревьев, а человечьего поголовья. Честно отрабатывая своё имя, всякого жителя улицы Куська по крайней мере однажды укусила за правую голень. А улица-то не из самых коротких, так что работать бедняге пришлось, не покладая зубов. Ну да, многие демоны - существа трудолюбивые и выносливые. И справедливые, вот как Куська, среди них тоже ведь попадаются. А чтобы всех кусать ровно по одному разу, отвлекаясь от личных предпочтений, чтоб никому не обидно - такое из всех кусачих существ по плечу только справедливому демону.
Разумеется, для кусающего справедливость выглядит в одном свете, а для укушенного - в несколько ином. Вот и в ту пору, когда Куська входила в права владения улицей, группа пострадавших граждан подписала открытое обращение то ли к своему народному депутату городской рады, то ли к кандидату в свои депутаты - хотя одно другому не мешает обычно - короче, к кому-то двуногому, в костюме, с подвешенным языком.
Депутатокандидат отреагировал на обращение личным приездом. Правда, на территорию Куськи вступить поостерёгся, и благоразумно расположился в сквере напротив - под прикрытием специальных людей в камуфляже, призванных обеспечить депутатскую неприкосновенность.
Сбежавшиеся к нему в сквер жители улицы принялись наперебой жаловаться. Кто-то задирал штанину, показывал представителю власти понесенное от Куськи увечье. Отпечатки её зубов демонстрировали миру весьма специфических прикус: будто бы танки идут ромбом. С другими вооружениями точно не перепутаешь.
К чести высокого гостя надо признать, что он и выслушал, и осмотрел каждого, и для каждого нашёл ободряющее слово, даже два. Всем, кто к нему обратился, горячо пообещал, изящным жестом прикладывая обе ладони к левому лацкану:
- Будем работать. Будем работать. Будем работать. Будем работать. Будем работать... - ну и так далее. Говорил он строго на государственном языке, видимо, из-за этого и пришлось столько раз повторить одно и то же. Словарный запас - он же таки не резиновый.
Когда же индивидуальные обращения сошли на нет, депутат произнёс общую речь для всех собравшихся, в которой чего-то потребовал уже и от них. Ага, требовательный попался депутат, принципиальный. И, наверное, был заранее в курсе самых ближайших переворотов.
Он признался людям, что давно уже за них краснеет - практически на каждом заседании ему ставят на вид, что во вверенном ему районе мало кто знает родной язык, а кто знает, у того он редко совпадает с государственным. Дошло до того, что вывески 'Тканини' и 'Автозапчастини' слишком для многих звучат чисто по-итальянски. С этим, понятное дело, что-то нужно решать. Ведь для кого-то же пишут все названия исключительно на родном языке, получается - ни для кого?
Публика потерянно молчала. И каялась, что обращение по случаю бесчинств рыже-чёрненькой собачки написала слишком уж по-русски. И начинала уже понимать, что и собачку свою, небось, заслужила, раз так нехорошо подвела своего депутата.
И лишь в тот момент, когда публика прониклась переживанием неизбывной греховности, кандидатодепутат небрежно кивнул четвёрке кинологов. Те подбежали к припаркованному поблизости неприметному фургону и вывели из него рвущуюся с поводка бойцовскую свору.
- Бультерьеры!.. - уважительно произнёс кто-то.
Тогда-то и стало ясно, что 'будем работать' - это не просто слова. Депутат пусть сам не решился посетить опасную зону, зато побеспокоился как организатор, чтобы там поработали специалисты.
План был несложен. Свора бультерьеров спускается по Курской от Воздухофлотского проспекта, заглядывая в дворы, обращая особенное внимание на Дом культуры общества глухих, вблизи которого состоялось большинство кусательных нападений. Вторая свора в это время блокирует улицу снизу, не позволяя демонической твари захватить районный Дворец пионеров и школьников, либо уйти через Первомайский парк в сторону железной дороги. Как только бультерьеры Куську порвут, к её телу осторожно подходят двуногие загонщики и дают контрольный залп в голову. Не Бог весть какая хитрая тактика, но в прошлом, говорят, помогало. Уж не скажу наверное, против кого.
Нетрудно догадаться, что в реализации плана что-то пошло не так. Что именно? Я вам скажу: бультерьеры перепугались. Встретившись взглядом с маленькой чёрненькой собачонкой, вышедшей на середину улицы, верхняя свора истошно завыла и, оборвав поводки, бросилась к со всех ног к фургону, откуда пришла, поскольку же дверцы его оказались захлопнуты, не нашла ничего лучшего, как забиться под припаркованный транспорт и притаиться между колёсами.
Спустя минут десять к собачонке подошла и нижняя свора. Эти отреагировали сходным образом, только в процессе бегства рассеялись по всему Первомайскому парку, Ереванской и Уманской улицам. Последнего пса - с выраженными признаками посттравматического стрессового расстройства - обнаружили спустя неделю прижавшимся к опорам запасной платформы на железнодорожной станции 'Караваевы дачи'.
А ведь Куська никого из не приглашённых ею бультерьеров даже не укусила. Так, посмотрела в глаза, да ещё порычала маленько. С ленивой такой угрозой. Типа: как хотите, но я не советую.
Что до людей, которые планировали сделать контрольный выстрел, так уж они-то, поди, смекнули, что дело не очень чисто. От огнестрельных своих фантазий мигом отказались, видя, какой оборот оно набирает. Залпы по движущейся мишени в черте густонаселённого покуда города - не лучший способ помочь обитателям. В общем, стрелки подумали и отступили. С некоторым даже достоинством. Табельное оружие сберегли, на дорогу не побросали. Впрочем, собачке оно и так было без надобности.
А что Куська свою территорию защитила, так то надлежало признать по всем правилам: по собачьим да демоническим. По людским же правилам всё немножко не так, ну да кто их, людей спрашивает - в нехорошем месте, в демоническое-то время.
Так Куська и жила - помечая территорию да людские ноги...
Не хотелось бы, чтобы вы подумали, будто Куська какой-нибудь единственный в своём роде сущий монстр, которому только бы всё кусаться да клейма ставить, надо признать ещё один неудобный факт. На большинстве отмечаемых Куськой тел к моменту её укуса уже стояло минимум две демонических печати. Одна городская, другая государственная - самая большая, трёхзубая, с водяными знаками, пропечатанная почти насквозь.
Как они там появились, вопрос отдельный. Кто-то скажет, что государственную печать шлёпали первым делом на фотографию, а на теле она появлялась уже симпатическим образом. Кто-то возразит, что по всем демоническим технологиям злополучная метка наносится сперва на тело - но важно ли это нам?
Важнее понять, что за время пришло, когда Куська освоилась на покорённой местности. Сказать просто 'демоническое' - значит, ничего не сказать. Если сама Куська как демон всё же не лишена понятий о справедливости, то демоны предательства, захватившие город спустя всего парочку демонолет - это, сами понимаете, вовсе другая песня.
Демоны с демонами не обязательно дружат. Так понятно? Ну, тогда предлагаю осознать и такую истину. Демоны определённого сорта закрепляются на местности после того, как подчинённые им людишки устраивают революции, либо реформы с хитроумной целью что-нибудь переименовать.
Переименования - не такое простое дело, как покажется на первый взгляд. Новые демоны являются в мир совсем слабенькими, настолько, что даже люди, даром что жалкие против них существа, способны их с ходу не принять и отвергнуть. Особенно ежели по названию сразу видно: ну демон демоном, причём из жирнейших - и ничем, кроме кровопийства доселе не прославлен! Зачем людям такого сажать себе же на шею, если им, конечно, не стало ещё всё равно?
Куська - демон того периода, когда до массовых переименований улиц города дело ещё не дошло. Как мы помним, в основе её власти была даже не смена имени, а слегка переиначенный перевод. То же самое - с остановкой Какаська, с непроизвольной демонической интервенцией итальянских лавочников Автозапчастини и Гангстеритто. Эти демонические существа прелестны своей никем не просчитанной случайностью. Самые злобные дьяволы отвернулись по более срочной надобности, и в тот момент буквально из ничего они самозародились. Они свободны - хотя бы до той поры, как более жёсткие силы не нащупают к ним подхода.
Иное дело - когда демона целенаправленно усаживают на заранее проплаченную местность. Тут уж держись: к шее города присасывается новый упырь. Взять хоть демоническую Телегу, катающую новые поколения горожан мимо Бабьего Яра. Не каждый знает, что речь о той самой телеге, которая в своё время была написана на местных евреев оккупантам-фрицам. Люди не знают, а Телега-то всё помнит, когда распахивает перед пассажирами ярко раскрашенные борта и потом тихонько кивает демоническому пони:
- А теперь трогай! Новая порция загружена!
Или возьмём блистающего полководца Алмазова, который принял командование улицей полководца Кутузова - и повсюду уже рассыпал бриллианты своих поражений. Кто случайно вступит в эту алмазную пыль... Ну да мало ли куда люди по недомыслию вступают! А Михаил Илларионович сдал свою улицу без боя. Тактическое поражение? Не спешите. Было дело, так одноглазый хитрец уступил Наполеону Москву. И где теперь самоуверенный корсиканский демон в треуголке?
А совсем неподалёку от Курской бывшая улица Урицкого отдана в кормление никому не известному Липкому митрополиту, по слухам, рукоположенному копытцем самого Сатаны. Спору нет, и Соломоныч тоже был кровососущим демоном из самых неприличных, беспредельствовал жутко - но за столетний-то срок, поди, отсидел в аду, да остепенился - и уже годков так с семидесятых не бывал замечен ни в чём предосудительном. Не то с Липким. Эта зараза никак не высохнет, и всё липнет, липнет - особенно к старшеклассницам. А уж на пересечении с Кавказкой улица осязаемо Липкого митрополита обретает вдобавок и всю полноту обоняемой субстанциональности. Так вот оно что к подошвам липло! - понимает прохожий. До старшеклассниц доходит позже: они на шпильках. Но потеряна ли для них надежда? Таки нет.
В общем, опять-таки, спасибо Коле. Коля сказал 'какаська', ну и стала Какаська. Пусть анальное, но творение. Тянется, тянется вниз по липко-митрополичьей улице смрадный флюид Какаськи, набирает силу и мощь. Накрывает вонью остановку мстительного лжепатриарха Мстислава. Помните, зомби захоронили зомбака под оградой святой Софии - ну так это он. Какаськины запахи пробуждают и собственную зомбячью вонь самозванца, ну и крепкий выходит резонанс!.. В те могильно-выгребные пенаты и не сунешься без респиратора. А ведь барышни такого не носят.
И стоит теперь Липкому митрополиту нежно повести прилипшую старшеклассницу в сторону заброшенного паровозного депо... Так что барышни в некий момент всё-таки чуют не парфюмерный запах и в негодовании от него отлипают - если ноздри не заложило.
То-то в паровозном депо покуда никого не находили. Готовятся детективы, готовится сам Липкий, старшеклассницы десятками млеют - а всё-таки что-то у них не срастается. Очень уж Какаська неромантична.
Переименования - особая стихия, сочетающая хаос всеобщей дезориентации с планомерно просчитанной подлостью лагерей смерти.
- Это улица Гамнюка?
- Нет, это Говнюка.
- А что, есть разница?
- Кардинальная! Учи историю, лох!
- А разве в истории есть Говнюк?
- В истории для младших классов уже есть.
- А всё же. Чем этот Говнюк прославился?
- Та резал горло таким, как ты. Исполнял атентаты. И Гамнюк, между прочем, тоже. Тебе точно нужно на эту улицу - ты уверен?
Нет, уверенность тает.
И хотя Говнюк с Гамнюком в человекоподобную свою бытность уж давно и нехорошо кончили, посещение улиц под управлением их несытых демонических эквивалентов - скверненькая идея. Если, конечно, ты не несёшь в себе демоноборческий дух Судоплатова. Только этот дух, стоит иметь в виду, предполагает готовность воспользоваться шоколадом и ледорубом. Нетрадиционно воспользоваться. Чтобы такая готовность появилась, человеку приходится воспитать демона в себе. Но в правильном ключе воспитать. В конструктивном.
И между прочим, в том самом конструктивном духе 'непринуждённого танца с ледорубом' себя воспитала и Куська. Что и позволило ей сохраниться в давно уже чуждом демоническом окружении.
В городе, где всё переименовывается, одинокая Курская улица почти что напротив русского посольства вряд ли могла рассчитывать на долгие годы покоя и благодушия. На неё прицеливались недовоплощённые демоны самых отъявленных кондиций. На неё заточил зуб недоброй памяти кандидатодепутат, который с тех пор поднялся с городского уровня на верховный и несколько раз сменил демонических покровителей.
Депутат... Да уж, такие типы характера, как у него, по-научному зовут застревающими. Много чего сумел, много кого обошёл, а от борьбы с кусачей собачкой осадочек-то сохранился. И потому, когда в самой Заглавной Раде обнаружили, что до сих пор нигде в городе нет улицы полковника Упыря, у этого злопамятного типчика сразу нашлась на примете подходящая улочка, которую бы отдать Упырю в кормление. Подходящая? Ну ещё бы: там ведь до сих пор ни одного упыря не сидит, одна собачонка беспризорная бегает. А что стоит шугнуть беспризорную собачонку? Вопрос будто бы чисто риторический.
Знаете, как называется раздел топонимики, посвящённый городским улицам? Годонимика. Названия улиц, соответственно - годонимы. Верно, у этого термина есть и официально признанный источник, восходящий к любимым науками мёртвым языкам. Но славянская этимология даёт и другую версию, генетически неточную, зато часто подходящую по смыслу. Годонимы - повод проявить угодливость перед боссами демонов.
И вот представьте: в сквере напротив Курской громко играет музыка и выступает давешний депутат, на сей раз принявший роль годонимомейкера. И вновь он бодр, и столь же требователен в общении со здешним людом. Только вот здешний люд завезли автобусами - вместе с правильными запросами, правильными лицами, с рукоплесканиями к месту. Ибо местные за пределы Курской уж давно ни ногой: знают, как непросто вернуться.
И знакомый фургон на месте. Но в фургоне не бультерьеры. Адские гончие - так называют этих созданий. И кинологов с ними нет. Просто не справятся с ними люди-кинологи.
Внешне адские гончие чем-то напоминают людей. Но лишь только издалека и по той причине, что встали на задние лапы. Ну а на задние лапы они встали затем, чтобы в передних вернее суметь удержать монтировки, кистени да обрезы. Для полноты сходства на гончих ещё натянута кой-какая одежда, нижние-задние лапы плотно зашнурованы в ботинки, собачья мордастость припрятана под балаклавами. Поглядеть - так мирные активисты студенческого возраста явились исполнить патриотический долг.
Но адские гончие никогда студентами не были. Даже редко прикидывались людьми. Их зовут лишь затем, чтобы пройтись по улице пешеходным 'поездом дружбы', круша на своём пути всё и всякого, кто явится навстречу с неподобающим случаю клеймом или внешним видом.
- За Упыря-я-я-я!!! - завыли собакоглавые молодые люди, как только митинг депутата с самим собой завершился полным и безоговорочным взаимопониманием. И ломанулись к заветной улице через проезжую часть Воздухофлотского, попутно калеча ударами арматуры бамперы, капоты и лобовые стёкла неловко притормозивших на светофоре терпеливых транспортных средств.
Потом эта вся упыристость устремилась вниз по Курской, выгоняя всех, кому негде спрятаться, на такой же самый отряд, отрезающий выход к парку. А бультерьеры? Пхе, бультерьеры - вчерашний день.
Куська встретила адских гончих примерно на том же месте. Как и тогда, демоническая чёрная собачка не стала прятаться, а стояла посреди мостовой, насторожив рыжую шерсть и слегка оскалившись. Против бойцовских собак она бы смотрелась грозно. Но демоническим тварям, глядящим через прорези балаклав, она показалась добровольной и глупой жертвой. Той самой жертвой, каких они так любили, каких издевательски уважали перед тем, как прикончить.
Да и на что надеяться мелкой демонической псине Куське в тотально переименованном постапокалиптическом городе, где повсюду засели упыри намного могущественней её? Бежать? Это помочь ленивым адовым тварям хоть раз типа на спор размять задние лапы. Сражаться? Это не оттянуть неминуемое, а только его приблизить. Терпеть?..
Но, как видно, крестница дошкольника Коли выбрала вариант 'сражаться'. Как только старшая адская тварь остановилась пред нею и вознесла к небу видавший виды кистень в бурых потёках, маленькая чёрненькая собачка вдруг рыжей молнией прыгнула вертикально вверх и вцепилась ромбической танковой хваткой в прорезь вражеской балаклавы.
- Бей её! - заверещал активист, подвергшийся зверячьему нападению. Он отпустил кистень и пытался сам оторвать от глазницы юркое чёрное тельце, но нипочём того не успевал. Куська поднатужилась и скрылась в кровавой его глазнице.
- Ой! Куда это она? - разом оторопел второй.
- Внутрь заползла, пиранья проклятая! - прорычал третий и ударом лома наотмашь снёс с позвоночника поражённый череп.
- Ну и где? - с сомнением пробасил четвёртый.
- В черепе она! В черепе! Внутри! - сопровождая возгласы ударами лома, пояснял крушитель черепов.
Удары лома легли высокоточно. Типа победа? Но не тут-то было. Череп оказался пуст, а значит, напрасно снесён и вовсе зазря в щебень размолот. И тут окровавленная комета выпрыгнула из активистского живота. Мелькнула под майским солнышком встопрощенным рыжим мехом и вновь погрузилась в чью-то чавкающую нутрь.
- Бей её! - простонал преследователь с монтировкой, вызывая огонь на себя. И его благодарно изрешетили при помощи тяжёлого лома и обреза дробовика.
- Кажись, сдохла, - сказал с удовлетворением хозяин обреза. Но то адская тварь сдохла - и уже вторая. А Куська уже исподтишка залезала к нему самому в медлительную глазницу.
Запоздало заметив лазутчицу, верзила с обрезом сказал напарнику:
- Не надо, я сам! - больно надеялся ещё выкарабкаться.
Он попытался задержать Куську за хвост - но и хвост уже тоже в глазнице спрятался.
- Так не доставайся ж ты никому! - проорал он, имея в виду, по-видимому, собственный череп. Верно, думал без черепа ещё долго прожить, показывая длинный нос проигравшей Куське.
Да и снёс себе голову - из дробовика, прямо в упор.
Предпоследний из верхнего отряда охотников запросил пощады, но Куська никогда пленных не брала. Ни к чему они собаке, честное слово.
А последний прорвался вниз. Он летел навстречу нижнему отряду, с представителями которого всегда соперничал за наживу, и кричал, подвывая:
- Хлопцы! Родные! Спасите! - а того не знал, что за лютый зверь вворачивается в бедный его затылок.
Нижний отряд успел посопротивляться ничуть не успешнее верхнего.
В тот момент, как скончалась последняя адская тварь, демон Упырь, сидевший на левом плече депутата, страшно осерчал. Рявкнул:
- Где она, где, где моя улица?!
Хозяин же плеча понял, что может случиться, и залепетал, кланяясь в расфокусированном угодливобесии:
- Не извольте беспокоиться! - да что толку!
Раздражённый Упырь уже отгрызал ему буйну голову, приговаривая приличествующую случаю мстительную чушь.
Кажется, нам с вами того депутата ни капли и не жалко. Но знакомые с ним люди говорят, заботливым был, следил за порядком на участке. В своём избирательном округе - в доме где-то по улице Липкого митрополита - даже запустил обновлённый лифт с распашными дверями. А что служил демоническим кровопийцам - ну так кто нынче без греха?
Осталось о Куське добавить самую малость. Тот мальчик Коля, который вызвал её к демонической жизни, давно уже не дошкольник. Он - в духе времени - не то чтобы слишком часто бывал в школе, но читать и писать выучился в совершенстве. Более же всего Коля любит травить байки из городской истории, но только смешные, не серьёзные.
Иногда его просят:
- А расскажи о Куське!
Он отвечает:
- Нет! Куська - слишком серьёзно. О таких собачищах, как она, впору романы писать!
А что, если от прошлой цивилизованной жизни припрятал достаточно шариковых стержней и тетрадей в клеточку, отчего бы не написать?
- Постапокалиптические романы? - поддевает его кто-то. Будто и сам не знает, что ныне постапокалипсис - это и есть реализм.
- Нет, - отвечает Николай, - это будет постгородское фэнтези.
- Конечно, героическое, - уточняет тот же насмешник.
Коля не ведётся на провокацию, хотя понимает: для жанра героического фэнтези демоническая собачка - так себе героиня. Вот для тёмного фэнтези, где плохие герои борются с антигероями намного хуже - это будет самое то.
Но тёмное фэнтези Николаю писать не хочется. Слишком просто в нём оправдать всегородское рабство у демонов, слишком легко примирить читателя с мутной собачьей жизнью.
- Когда весь город в руках у демонов, а пройти по нему надо, - говорит он, вглядываясь из-за сожжённого троллейбуса в дневную мглу над Упырёвым проспектом, - демоническое начало поневоле выносишь за скобки. И тогда в меру возможности выбираешь ту улицу, которую сторожит неприкаянная собака, а не держит извращенец-вампир. Ведь она, по древнему замыслу - друг человека.