С помойки приятно тянуло дохлыми котами, а ещё тревожно раздувало ноздри смрадом человеческих трупов. Но уж, каков ни есть - запах победы. Сегодня эта победа по праву твоя. Что же пенять на причуды тонкого псячьего обоняния?
Бобик, новоизбранный президент унитарного Собакистана, выбежал к народу на четвереньках с радостным заливистым лаем. Собачья гворя - отныне предстоит изъясняться только на ней и попытаться забыть человеческий.
Легко ли забыть? Нет, это только кажется, что легко. Памятные с рождения вражеские слова поминутно возвращаются, исподтишка извращают вроде бы свободно принятую собачью речь. С другой стороны, уже нанят целый штат дрессировщиков, у которых одна задача - вытравить. Отныне она на их заботе, на их ответственности.
Но, как иногда бывает, имеется и третья ещё сторона. Торможение условных рефлексов, а пуще того речевых - штука малоприятная. Методом пряника её не достигнешь, дрессировщикам понадобится кнут, а ведь на обычный кнут у тебя эрекция! Потребуется какой-нибудь необычный кнут, а у всего необычного есть неприятное свойство. Оно порой забивает до смерти.
Как правило, до смерти. А не хотелось бы. Нет, не хотелось бы - ещё рано. Ведь впереди президентов срок - сытный, вкусный, целостный, ещё не початый...
- Не о том думаешь, - заскреблись в ухо блохи.
...А потом ещё будет пенсия. С президентского поста на помойку не выгоняют.
- Не о том думаешь, - повторили блохи с нарастающим раздражением.
И впрямь, не о том. Блохи - лучшие дрессировщики. Мигом почувствуют, когда что не так, и тут же, на месте, приведут в чувство. Бобику ли не знать? Блох ему подселил не кто-нибудь - сам Фроим Кобельский. Это значит, блохи высококлассные, набор строго для собак-президентов, не какая-нибудь дешёвка. Говорят, их самих выдрессировали в высочайших сферах - в присутствии самых что ни на есть Собачьих Богов.
- Овации стихают, - заметили блохи, - приготовься начать речь.
Да, президентское инаугурационное выступление по-прежнему именуется речью. Даже если звучит по-собачьи. Как будет на гворе: 'Друзья мои, благодарю за поддержку на выборах'?
- Гав, - подсказали блохи.
- Гав!!! - во всеуслышание повторил Бобик, артистично копируя интонацию. О ней-то вспомнил, а вот насчёт телодвижений...
- А кто будет перед народом хвостом вилять? - строго спросили блохи.
И верно. Если ты президент демократически избранный, то в первые месяцы правления вилять надо. Это потом уже примелькаешься, в тебе начнут видеть лапы и хвост сильного Хозяина, коими вилять уже несподручно.
Но потом - не сейчас. Бобик завилял тазом настолько неистово, будто надеялся стряхнуть блох. Может, неосознанно и надеялся. Но сознанием понимал: удержатся. Всё-таки блохи. Профессионалы. С нано-присосками на подковах.
- Понижай амплитуду, - потребовали блохи. - Вспоминай о главном.
О главном Бобику вспомнить легко и без посторонней помощи. Главное-то не меняется. Во все времена звучит одинаково:
- Собаки - вольный народ. Собаки - не люди. Люди - недособаки. Никогда мы не будем братьями. Никогда мы братьями не были.
Теперь о чём? Разумеется, об истории. О веках угнетения на человечьей цепи. О рабском грехе прямохождения. О том, как собаки впервые ошибочно встали на ноги - лишь затем, чтобы в охранничьем глупом усердии дотянуться до дверного глазка. Как стерегли чужую границу, сторожили чужую территорию. Как сурово их преследовали нетолерантная людская власть и жестокая человечья церковь.
За что преследовали? Да за оборотничество. За естественные повадки любого пса, вставшего по нелепой причуде на задние лапы. За собачью правду. За собачью мечту. За туманы далёкого Гармланда. За древнюю долину Гундерталь.
О Гармланд! О Гундерталь! О Фенрирхельм! Всё мифические места, сплошь западные, иноплеменно названные - и никак не переводимые на наш обыденный лай. Но с какой первобытной силой стремится в них собачье сердце!
Говорят, потому и стремится, что на самой заре зарождения собачьей нации наипервейших и лучших её представителей - покусали вервольфы. Те вервольфы были сильные, смелые, чистокровные потомки Волчьих Первобогов, перед которыми трепетали даже Собачьи Боги. Не мудрено, что такие волчищи дерзнули завоевать мир.
В те времена весь человечий мир плохо лежал. Грех было не захватить. Двуногие - такие неустойчивые. И язык у них сложный, плохо конвертируется в сигналы армейских команд. На каждое 'фас' в нём по множеству трусливейших формул вежливости.
Увы, Волчий Рейх провалился; всех вервольфов тогда под корень извёл человек. Да. Вервольфов извёл, а собачки-то ихние - затихарились!
- Не о том думаешь, - сдержанно сообщили блохи.
Я ведь о том не лаю, просто подумал...
- Всё равно. Фу! Не положено.
Ну, 'Фу', так 'Фу'. Нешто мы команд не понимаем?
- Теперь о врагах, - приказали блохи. - Как можно решительнее! Чтобы без тени сомнения.
О решительности - это они верно напомнили. Бобику ли не знать, что его даже самые решительные заявления покуда вызывают смех, а не страх, ибо выглядят клоуническими репризами. Но он подучится.
- Людей изведём под корень! - тявкнул как можно громче, и - вот незадача - пустил петуха.
- Надо было это произнести низко и хрипло, - посоветовали блохи.
Что ж, возьмём на вооружение.
О чём говорил дальше? По правде сказать, расслабился и просто лаял, благо, в собачьей гворе нет ни малейшей нужды связывать падежи. Но в чью сторону лаял - это запоминал, чтобы потом перепроверить. Точно ли в том направлении северо-восток? Точно ли лаял на ненавистное Собачьим Богам царство Медведей?
А впрочем, собачьему компасу надлежит верить с ходу, в лживые человеческие карты даже не заглядывая. Компас не врёт. Подумаешь, иногда униженно вертится.
После выступления блохи долго ему выговаривали, что на адрес врагов-человечишек лаял пусть даже лихо и звонко, но недостаточно грозно. Бобик со всем соглашался, хоть из собачьей его груди рвалось: 'Чего вы от меня хотите? Как может быть грозным пёс, избранный в президенты за послушание?'.
Почему-то - неведомо почему, Собачьи Боги ни разу не выводили на этот пост настоящих бойцов, а показывали то на толстобрюхую псовую свиноту, то на раннюю её стадию - голосистых шавок. Бобик имел достаточную волю к самокритике, чтобы отнести себя к этой ранней стадии, а не к поздней, всесобачно уважаемой. Но всё раннее рано или поздно трансформируется в более позднее, ага?
2. Игра престолов
А уж за выборы в Собакистане толстозадый Фроим Бобику говорил особо:
- Запоминай, щенок, что за штука такая - выборы. Иначе неясно будет, как и зачем наши Собачьи Боги могут на них влиять. Понял-нет? - Бобик мелко кивал. - Или, может быть, и сам не дурак - догадаешься?
Произнесено было с издевкой, а вернее - с вызовом. Не принять его чревато. Когда говоришь с Кобельским, важно ему не перечить, но время от времени что-то с умом вворачивать. Ну, чтобы тебя не держали за полное дерьмо собачье. Полное - в президенты-то не выберут.
Итак, как же влияют Боги? Медитативными посланиями? Да, конечно. Но ведь не только. Если довериться одной медитации - случайностей не оберёшься. А Боги, как ни крути - всемогущи.
Итак, как же?.. Выборы президента в наш просвещённый век больше не напоминают всенародную драку между псами-кандидатами со всеми её атрибутами вроде перегрызания глоток и выпускания кишок наружу. Зрелищности у такого действа не отнять, но - незачем. Проще всю эту борьбу пролаять, скажем так, на вербальном уровне. Все останутся в живых, все при своём. А победитель? Победителя всё равно ведь определят Собачьи Боги. Но, опять же, как? Да и зачем именно?
- Недогадлив, простите, - подставил шею.
- Где уж тебе, щенку, - примирительно гавкнул Фроим. - Для начала стоит учесть - что?
- То, что, Собачьим Богам лицезреть наши внутренние свары несколько недосуг. Даже от рваных свалок в свою же честь их давно уже носом воротит, - выпалил Бобик слышанное от Кобельского ранее.
- Верно, - Фроим осклабился. - Что им на самом деле важно - чтобы мы продолжали лаять в сторону царства Медведей.
Вот она, истинная цель. Проста и столь неожиданно знакома.
Ещё бы. Собачьим Богам царство Медведей издавна не даёт покоя. Видно, их предков какой-то медведь грубо задрал, выбираясь на шум из берлоги. Да и не в медведях самих дело. Медвежьим царством заправляют люди - вот чего не в состоянии вынести никакие Боги Собак.
- Мы должны захватить царство Медведей?
- Хех, Богов бы порадовали. Да где уж нам! - жирное тело Фроима затряслось в болезненном хохоте, сотрясалось полностью - аж до бриллиантового ошейника. - Нет, всё проще. Лаять-то мы умеем. Вот и должны лаять. А Боги... они услышат.
А как же! Всеведение Богов превыше их собственного всемогущества.
А лаять погромче - уж с этим-то Бобик справится. Тренировки-то хватит. В своём квартале - кого только не облаивал. Глухого - и то достать умудрялся.
Короче, с целью Собачьих Богов всё ясно. А как же с механизмом влияния?
Всех секретов избирательного процесса Фроим тогда не раскрыл - мало ли кого ему вздумается пихать в президенты в будущем, не одного ведь тебя. Но Бобику дал осознать всё мало-мальски необходимое.
- Блохи, - только и сказал, - дело всё в них. Что, как не блохи - истинная собачья совесть? - и, пусть мало сказал, но смачно. И для умного-то достаточно.
Бобик в уме потом главное восстановил.
В истинно просвещённый век выборы - это такой экзамен по истории. Просто экзамен и более ничего. По шпаргалкам, заготовленным блохами. Специальными блохами - нанополиттехнологами. Кто по шпаргалкам увереннее ответит, тот молодец. Кто молодец, у того и результат по выборам выше. Потому что в шерсти простых собак - тоже ведь блохи сидят. За кого блохам скажут, за того и собака залает. А кто же блохам-то повелит? Ясное дело, Собачьи Боги. Ибо Собачьи Боги - в первый черёд повелители блох. В этом залог богособачьего всемогущества.
Всемогущество гармонично дополняется и всеведением, также завязанными на деятельность легиона блох. Кому, как не им, легче всего проследить за дебатами? Всё, что ни услышат, блохи передают Собачьим Богам, но не телепатически. Ибо известно: все сведения от блох на местах тщательно изучаются тамошними блохами, независимыми. Перепроверят, и уж тогда...
В общем, на кого независимые блохи Богам покажут, на того Боги и глаз положат. Ну, для виду ещё поспорят промеж собой: всё-таки зверодемократия, не застой какой человеческий. И решат: этому, чёрненькому, с хвостом бубликом - вручим президентский ошейник. А тому заплывшему свинопинчеру - не вручим. А уж сучки в собачьей стране завсегда побоку. Пусть для начала родится кобелем, а уж тогда посмотрим, чего она там достойна - в президентской-то гонке-травле.
3. Поклон Собачьим Богам
На вторые сутки после победы - милости просим в собаколёт. Президент не выспался, но блохи неумолимы - до Гармланда путь неблизкий, а его обитатели срок назначили - и ожидать не любят.
Трапы в собаколёте давно переделаны в пандусы. Это удобно, если не хочешь подниматься на задних лапках. Да и вряд ли такого себе пожелаешь: в Собакистане за прямохождение - крупный денежный штраф. О том ещё прошлый президент позаботился, мир его свежеобглоданным косточкам.
До того, как его обглодали, предшественник Бобика был, скажем прямо, малость тяжеловат. Уж ему-то и на четырёх лапах подняться было немалым приключением, больно заплыл президентским жиром. Легко догадаться: указ 'О прямохождении' задумывался против Бобика лично. Но Бобик-то не дурак: мигом подчинился букве указа, только его денежек и видели!
Гармланд от Собакистана расположен очень далеко, за широкой водной преградой, не имеющей названия в собачьей гворе. Хорошо, хоть пилоты знают, куда лететь. Каждого президента туда возят - не ошибутся. Правда, что подозрительно, пилоты ни разу не выходили из кабины в течение последних шести лет. Не люди ли они часом? Похоже, но проверять не стоит. Не то останешься без президентского борта в самом начале срока.
Борт приземлился. Следуя указаниям блошек, президент Собакистана сбежал по трапу прямо в разверстую пасть лимузина, где тут же устроился на удобной лежанке. Заурчал мотор. Собаковоз мягко вырулил из-под собаколёта и помчался по легендарному Гармланду в расположенное на холме обиталище Собачьих Богов.
Что делал в пути Бобик? Бобик волновался. Вдруг не понравлюсь Богам, ну и всё такое. Блохи, как только могли, его утешали. Президент умом понимал - правы, но...
- Уайтхауз-Хилл. Прибыли, - сообщили кусачки.
Президент высунулся из лимузина, кланяясь невидимым Богам направо и налево.
Бобик отправился, куда сказано, стараясь унять крупную дрожь. Вползал вверх по лестницам Собачьих Богов, почему-то не снабжённых пандусами. В глаза отовсюду светило божественное великолепие. Сумеет ли он убедительно выступить?
Но вот распахнулись врата во саму Обеденную залу.
- Приблизься, - милостиво велел голос свыше.
Президент подбежал, не поднимая глаз.
В миску, поставленную для него, плюхнулся крупный кусок свинючины.
- Благодарствую, ещё ниже склонился Бобик, отчего голова застряла меж задних лап. Где-то там, в вышине, над расшитой скатертью, заблестели улыбки Собачьих Богов. Не за каждым обедом им так смешно кланялись.
- Говори, - приказали блохи. - Поясни, за что ненавидишь Медвежье царство.
Ну, это просто. Медвежье-то царство на самом деле людское. В нём не уважают зверобогов, а славят надменного богочеловека. В нём недостаёт, этой самой... толерантности к оборотням. В нём до сих пор не истреблены люди, а медведи-то, говорят, перекидываются лишь в целях самозащиты, а так держатся прямо, неотличимо от людей, знай, ходят по городам и играют на балалайках.
- На балалайках? Жуткое прегрешение, - согласились Собачьи Боги.
Приободрившись, Бобик заговорил и об обидах, нанесённых Собакистану. Люди! До недавнего времени у нас тоже повсюду были люди! Они пришли из Медвежьего царства и всем своим видом дразнили наших собак! Стало немодным оборачиваться четвероногими. Тот, кто ходил на четвереньках, считался существом второсортным. Псы смотрели на Медвежье царство, и тоже становились человекообразны - вот в чём истинный ужас! Они сменили собачью гворю на лживую человечью речь!..
- Ужасно, - согласились Собачьи Боги. - Что же ты намерен предпринять?
- Ну, мы-то не сидим сложа лапы, - хрипло усмехнулся Бобик. - Прямохождение и человечья речь в границах Собакистана уже воспрещены по закону. Чистокровных людей изгоняем, истребляем, преследуем. Оборотни тоже предупреждены: пора, наконец, определиться! Перекидываться в людей им более небезопасно...
- Мне это нравится! Чудный пёсик! - воскликнула из-за стола какая-то из смешливых божественных сучек. И захлопала. Кажется, в ладоши.
Поражённый услышанным, президент Собакистана, вопреки резким и действенным протестам блох, медленно оторвал взгляд от миски, повёл им вверх по складкам расшитой скатерти, чтобы, проклиная самого себя за нарушение всех мыслимых собачьих табу, встретиться взглядом с сидевшими за столом.
Говорят, прямой взгляд на Собачьих Божеств кого-то испепелял. Бобик же испытал несколько иное воздействие, не учтённое в мифах. Он словно каменел от немыслимого изумления, всем животом прилипая к инкрустированному паркету. Ну надо же!
Оказывается, Собачьи Боги - антропоморфны. Точнее говоря - люди. С драгоценными перстнями на человечьих пальцах... Это песец, в потрясении думал собакистанец. Может, это не наши Боги? Так ведь нет, живут в Гармланде, всё сходится... Вот попал, раз они люди, это ведь многое меняет... А блохи - тоже ведь хороши: ни намёком не предупредили! А собачки-то наши думали...
- Виноват... - проскулил президент. - Мы немного погорячились...
- В чём виноват? - быстро спросили малые Собачьи Боги, что сидели за столом по правую и левую руки от главного. - В чём погорячились?
- Человеческую речь и прямохождение - запретили законодательно, - пояснил Бобик. - Только это не я, это ещё мой предшественник. Издал неправомерный указ, утверждённый на всесобачьем вече...
- А что, справедивый указ, почему вдруг неправомерный? - переглянулись Собачьи Боги. - Прямохождение надо ведь искоренять! И человечий язык тоже. В Собакистане живут - так пусть лучше лают.
Шутят они, что ли? Издеваются? Шутки Богов смертельно опасны - о том и мифы всегда говорили, да и ныне каждый щенок пролает.
Шерсть на шее у президента встопорщилась от страха.
- Так вы же люди! - сболтнул по глупости неудержимый собачий язык. Звуки лая разносятся далеко, даром что на вдохе.
- Не кощунствуй! - завопили блохи, чем только усилили президентскую тревогу. Ещё что-то не так?
А главный Собачий Бог с брезгливой гримаскою возгласил:
- Мы, если даже и люди, то не какие-то там. Знаешь, какие?
- Богопровозглашённые!!! - блохи как можно болезненней подсказали за ухо, Бобик поспешно воспроизвёл.
- Верно, - кивнул главный. - А знаешь, как трудно быть богом? Как нелегко нести бремя белого сверхчеловека? Как разрывает сердце сочувствие вашей собачьей жизни? Знаешь, а?
На сей раз потрясённый Бобик не нарушил его театральной паузы.
- Что, не знаешь? Вот и не тявкай! - заключил главный Собачий Бог.
Гневается!
Бог в раздражении швырнул в миску Бобика полуобглоданную кость, и, следя за её полётом, все сотрапезники рангом пониже одобрительно хором заржали.
Но Бобик - вот он, звёздный час клоунических дрессирвок! - словил кость на лету, аккуратно положил себе в миску, почтительно изогнувшись, чтобы не выглядеть дерзко.
Аплодисменты? О! Добрый знак. Боги Собак уважают ловкость. Может, не всё потеряно?
- Ну что же, - посовещавшись с Богами помельче, произнёс главный Собачий Бог, - парень мне нравится. Чёрненький, хвостик бубликом. Далеко побежит. Всегда пригодится. Что до нынешнего времени - так, кажется, именно такой я её себе и представлял. Последнюю надежду Собакистана.