Над столом тяжкий дух рома - выпитого, отданного назад. Ультрамариновые лучи пронзали смрадный пар лишь до середины зала, дальше терялись. Испускала их пара сапфиров на клыках у моржа-северянина, капитана со шхуны "Ётун". Хагену под утро пошла карта, он возьми и рявкни, что ставит зуб. Левасёр же, губернатор Тортуги, ухмыльнулся:
- Твои зубы мои.
Хаген, насилу трезвея, запустил пятерню себе в пасть. А нащупав, заржал, и зря.
- Ты уже ставил бивни с сапфирами, - пояснил губернатор. - Прочий гнилой рангоут оставь себе.
Морж сказал, что играл на простые зубья, и призвал в свидетели штурмана Джима. Жаль, последний мертвецки пьяным храпел под столом. Зато всё Левасёрово кодло как ни в одном глазу.
- Недоразумение, - губернатор вздохнул. - Игроки друг друга не поняли. Сей вопрос рассмотрит верховная власть Тортуги, то есть я! Эй, Гастон, этим утром Хагену не везёт! Вынь тесак, сковырни камни... - Морж и дёрнулся, но на руках повисли, а в лицо сверкнул абордажный клинок. В этот миг Морж Хаген и дал маху. И признал, что бивни-то непростые...
- Магия. Из Полинезии. Маной зовётся. Фокусирована в камнях на бивнях. Но без меня не действует. Потому - система. - Говорил словами пленного мудреца, взятого на испанском галеоне. Тот уж сгинул давно, как закончилась надобность. Бивни вставил, тотчас акул покормил. Но слова его на ус намотались.
- Эй, система - это когда?
- А тогда, как стою на юте. И кругом полный штиль, только я в паруса дую. Или, скажем, не штиль, а я дую, и выходит быстрее всех. Да спроси кого хочешь: где на Тортуге лохань, чтоб могла состязаться с моею штопаной шхуной? А ведь это я поднимаю ветер...
- Ты могуч?!
- Да не я - система. Сам я дую не ветром, а чисто свистю себе в бивни. А по бивням в ответ на свист циркулирует мана. Фокусируется в сапфирах, а оттуда как дунет, ну чисто шквал! Потому свистю я не громко, а нежно-нежно. Чтобы паруса нафиг не оборвало...
- Ты умён?!
- А то! Это ж надо иметь сноровку, чтобы свистнуть правильным галсом... - Только Левасёр думает, он умнее. Это зря. Он же вне системы. Ум его пусть хитёр, изворотлив, но весь снаружи.
- Ты послушен?!
- А тут внимательно!.. Вот ведь он, губернаторский замысел. С ним и сел в карты резаться, гнида. Не сапфиры ему нужны. Мало, что ли, своих сапфиров? Моржа Хагена, вот кого надо Левасёру - двигателем на флагман. Чтоб послушен был, не сбежал, чтоб свистел ему в паруса, прикованный к тросам на юте. Вот о чём он хихикает, пока крутят руки Моржу и вяжут их морскими узлами.
- Будешь дуть у меня на флагмане. Бой с испанцами на носу, надо их галеоны догнать, а самим не попасться. Надо дуть по команде и бережно. И без фокусов, прикуём десятком цепей, если что, первым рыб покормишь...
Хаген склоняет голову. Лишь для виду, да. Сам-то думает, как и когда ему унести ноги. Левасёр же смотрит и хмурится.
- Я бы не ставил его на флагман, - это Гастон. - Всех утопит, паршивец. Он и сейчас, ты видишь, уже порывается свистнуть. А на флагмане всех утопит вместе с испанцами. Даже жизни не пожалеет, чтобы тебя, Левасёр, достать. Северяне такие все, ну, немного тронутые.
- Вижу, - губернатор кивает. - Будем ломать... Зубьев не троньте, но чтоб я не шутя спросил: что там на полу за котлета? - Тут Моржа сразу рушат со стулом на пол. Начинаются удары сапог. Хаген охает, стонет, пытается подозвать Джима. Ведь мерзавец лежит здесь же. И храпит, как три крокодила. Нет, чтоб капитану прийти на выручку. А удары-то крепкие, забивают дыхание только так.
Наконец, удалось свистнуть. И свисток получился мастерски, от души. Тут пропойца Джимми рывком сел, оглянулся со страхом, а волосы-то седые. И побои вдруг прекратились. Смотрит Хаген, а всех, кто вокруг стоял, разметало так, что и не видать. Левасёра же - вот умора-то! - унесло вместе с креслом. Ничего не скажешь, свисток!
Две фигуры, кряхтя, поднялись на ноги. И оторопели от высоты свода. Смрад улетучился, а над ним...
- Это небо! - нервно хихикнул Джим. Свод снесло. Со стенами вместе. Ничего себе степень разрушения губернаторского форта! И всё же Хаген в догадку штурмана не поверил:
- Почему же тогда так темно? Ведь уже светало... Нет, не небо. Мы, кажется, в преисподней.
- А созвездия? - Да, над ними были созвездия. И не стояли на месте, а дружно куда-то мчались. Интересно, куда?
- Курс зюйд-зюйд-вест, - определил штурман.
- Тю. Разве мы на шхуне?
- Нет, под ногами остров. Но он движется. - Хаген присвистнул от удивления, и от этого нового свиста Джима куда-то снесло, а созвездия помчались ещё быстрее. Это ж сколько узлов теперь делает остров? Штурман бы ответил. Ясно только, что чёртов магический ветер его гонит на континент. Это как же его расколет! Надо срочно свистнуть иначе... И вдруг остановка. Хаген аж шлёпнулся. Над Тортугой остановились звёзды. Это как понимать? Ах, вот оно что: сапфиры в бивнях погасли. Это значит, закончилась мана. Вовремя. Остров застыл на рассвете в виду Американского континента. И на нём - только Морж. Всех людей и постройки как ветром сдуло.
Есть-таки в мире высшая справедливость, уверился Хаген, созерцая своё торжество. Он не видал волны, что за его спиной закрыла полнеба.