Аннотация: 5-й рассказ в цикле. Выживание раненого на чужой планете.
3. Тренируйся на Трентоне
1
Попало. Казалось бы, подумаешь, в ногу... Но из бластера. Нога подломилась и ты упал, но сперва всё равно не больно. Эти несколько счастливых секунд тратишь на нелепое удивление: ничего не болит, а встать не можешь! Разучился двигаться, что ли?
- Трентон, чего застрял? - чей-то шёпот.
Застревать не след. Прятки с космодесантом - игра на скорость реакции. Но самому ни вскочить-отбежать из-под обстрела, ни отползти, и доктор Гонсалес, наскоро перетянув ногу жгутом, уволакивает тебя, будто куклу. Спасибо, док! Неудобно за эту беспомощность.
Взгляд твой притягивает рана. Ничего себе! Она с непривычки кажется больше самой ноги. Тебя ведь не просто чуть зацепило, а проделало дырищу. В неё, коли хочешь, смотри насквозь на интерьер технозоны имперского крейсера, а хочешь - просунь бластер, словно в бойницу, и плюйся в десант ответными импульсами. Не угадают, откуда лупишь.
Итак, в твоём теле теперь новое окно в прежний тревожный мир. Пока из ноги не хлестнула кровь, оно действует. Но недолго - одно движение поперёк, и рана затоплена. Доктор с поспешностью поправляет жгут, но кровь продолжает сочиться, пятнать металлический пол.
И всё же пока не больно. Эй, это точно твоя нога? Что же она не спешит сообщить о своём горе? Куда пропал сигнал, почему не проходит?
Термин "сигнал"... Когда ты по профессии инженер, да ещё занят программированием сложных технологических систем, приучаешься свой организм наблюдать, словно со стороны, и думать о нём, как о простеньком механизме. Ты словно бы не человек, а другой чувствительный прибор, который исправно служил, а тут как раз отключился. Сигнал боли не проходит по контуру? Что за неполадки?
Но затем, когда боль до сознания добирается, начинаешь понимать: слово "сигнал" очень приблизительно описывает твой эмоциональный опыт. Слишком яркие сигналы не информативны. Тупо над тобой издеваются. Определять боль как сигнал хорошо для внешней системы - куда она непосредственно не поступает. А внутри тебя боль сопротивляется таким обобщениям. Она накатывает, накрывает, затапливает, корёжит, ломает, жжёт и выкручивает. Судороги? Как некстати... Пока они вытрясают душу из тела, космогатор Альварес из лучших побуждений всем своим весом припечатывает тебя к полу, и это дополнительная пытка.
Сигнал? Тьфу - бессмысленная острая боль. Она убивает вернее попадания из бластера, которое её вызвало. И ты, на миг приподнявшись, падаешь замертво, но это не смерть, просто болевой шок. Отмучился? Как бы не так! Перестрелка ещё в разгаре, когда боль снова стучится в твоё сознание, хватает за несчастную ногу...
- Лопес, помоги нам оттащить его к технолифту!
О-ох, приятель, это сказано Гонсалесом о тебе, и ты услышал, мигом забеспокоился. "Оттащить" безболезненным не бывает. Сила трения - что за ехидная сила! Волочение - это вид казни.
Коловращение боли и беспамятства. Вот чем отзывается мир Трентона на всякое перемещение. Чуть оставят в покое - сознание возвращается, причём само удивлено возвращению. Может, оставить меня уже, и попусту не перемещать? Но решает здесь не Трентон. Судьба.
Внезапно перед ним расстилают импровизированный гамак. Меня - туда? Зачем, всё ведь без толку, сами скорей уходите... Увы, Трентон забывает это вовремя сказать вслух. Поздно! Его подняли, пристроили на гамаке, понесли. Лопес нёс, Альварес и Родригес ему помогали. Спасибо им, конечно...
Донесли до крутого корабельного трапа, подниматься по которому - сущее мучение. Стоит Лопесу споткнуться, боль будет невыносимой... Трентон выдержал весь подъём, и лишь тогда отрубился. Нет бы раньше!
Несите аккуратнее... выживет? потерял сознание... выживет? сильная кровопотеря... потеря... выживет? у него понижен порог болевой чувствительности... бедняга... выживет?
- Может и выживет, - сомневается Гонсалес. Сомневается.
- Нога? - голос Родригеса.
- Нет, я о самом Трентоне.
Подпороговые сигналы. Трентона дома нет. Но он слышит. О нём говорят, как не услыхать? Что там говорили о болевой чувствительности? Верно ведь говорили...
И снова он в том же страдающем теле. Взмок от жара и боли. Нога ещё есть? Трудно понять: чем-то плотно замотана и укрыта. Но, раз болит...
- Очнулся? Лежать, не дёргаться! - требует Гонсалес.
Ещё не хватало дёрнуться...
- Где я?
- На катере, в медотсеке. Мы уже стартовали.
- Что со мной? Если можно, подробней...
- Лучевое ранение в бедро. Задета кость. Энергетический ожог тканей, воспаление, интоксикация, сильная кровопотеря. Нечувствительность к местному наркозу.
Спасибо, док, есть, над чем поразмыслить.
2
Когда Том Трентон очнулся в очередной раз, катер уже совершил посадку. Планета Эр-Мангали. Осунувшийся Гонсалес сосредоточенно копался в переносной аптечке, должно быть, каких-то важных медикаментов ему не хватало. Не ему. Мне.
- Как мои дела? - спросил.
- Живой, - ответил Гонсалес. - Это уже хорошо.
Больше порадовать нечем?
- А мог бы и?..
- Мог.
- А нога?
- Здесь она, - кивнул Гонсалес. - Пока ещё есть шансы спасти. Если вовремя доберёмся до нормальной операционной.
- А если...
- Большая площадь внутреннего ожога. Высокая ионизация ткани, некроз, сильная интоксикация. Это риск. С другой стороны, включаются защитные функции организма. Это ресурс.
Славно, что врач говорил коротко и по делу. Трентону было важно знать, что происходит в его организме. Важно, как настоящему инженеру: какие процессы куда идут, какие факторы на что влияют. Слово информативней боли, оно даёт пищу уму. Правда, о защитных функциях Гонсалес извещал более обтекаемо, чем о патологии тканей. В чём же они состоят? Ну, хоть чуточку поконкретнее?
- Растёт температура, кислотность, свёртываемость крови, - перечислил врач, - падает содержание кислорода в тканях. Это радует.
- Радует? Но что это значит?
- Рана воспалилась, - буднично пояснил Гонсалес.
- Что, серьёзно? - забеспокоился Трентон.
- Зачем мне шутить? Есть и прямые признаки воспаления. В первые часы нашего полёта из-под тампона обильно текла сукровица, дальше пошёл гной. Всё, как надо: значит, организм борется.
- Пошёл гной - это хорошо? - усомнился Трентон.
- Пусть выходит. Зачем он нужен внутри? На то и дренаж.
И верно. Внутри не нужен. Хорошо, когда организм и сам знает, что ему делать. Не ждёт, чтобы Трентон его на что-нибудь запрограммировал. А то Трентон запрограммировал бы его не туда!
- То есть, гной и воспаление - это всегда хорошо? - уточнил на всякий случай. Может, картину мира надо полностью сменить?
- Нет, конечно. Возможно ведь инфицирование раны, - поделился сомнениями Гонсалес, - тоже опасная вещь.
- Но у меня-то такого нет? - подвесил Трентон слабую надежду.
- Развитие процесса покажет, - уклонился Гонсалес от прямого её подтверждения, зато предложил свою. - К счастью, мы уже на планете. Скоро выйдем на контакт с местными - дело ближайших часов. Уладим формальности - и сразу в больницу при рудной колонии.
- Зачем?
- Там возможности лечения сразу расширятся - медикаменты, аппаратура... - принялся разъяснять Гонсалес.
Трентона бросило в жар. От разъяснений, или просто так - кто разберётся.
- Я настолько плох?
- Нет, - замотал головой корабельный врач, - просто индивидуальная непереносимость большинства из моих лекарств. У меня здесь, - он кивнул на аптечку, - совсем небогатый выбор. Минимум, необходимый для бегства. Не мог же я, не возбудив подозрений, унести с "Антареса" весь медотсек.
- Так что, на меня ничего не действует?
- Анестезия - нет. Антибиотики - более-менее. Заживляющие препараты - весьма слабо.
- Значит, вся надежда на местную медицину?
- И на здоровые силы организма, - поправил Гонсалес.
На этой жизнеутверждающей ноте сознание Трентона в очередной раз куда-то уплыло, чтобы вернуться нескоро и в новом месте.
В больничной палате колонии? Как бы не так! Вокруг шумел лес.
3
Трентон лежал под высоченным ксенодубом на подстилочке из какого-то водоотталкивающего материала. Рядом в ящике - аптечка Гонсалеса. Вынесли проветриться? Но спрашивается тогда, где катер? Зачем уносить туда, откуда его не видно? Кажется, Том долго спал и многое пропустил.
К больнице его готовили, к лесу нет. Потому в лесу болеть веселее, но и порядком тревожнее.
Попробовал приподнять голову. Тело будто одеревенело - всего себя отлежал. Или это инфекция сковала его насмерть? Он безнадёжен?
- Док! - позвал слабым голосом.
Ноль реакции. Оставили одного? Ничего себе! Разыскивать во фрагментах станции "Карантин", чтобы теперь бросить - по-английски, не попрощавшись... Вроде, на имперцев-латиносов это не очень похоже, слишком они себя уважают.
Трентон с усилием повернул голову и увидел-таки врача. Гонсалес был рядом, но примостился вне поля зрения и дремал, облокотившись на ствол. Трентон почёл за лучшее пока его не будить: ясно же - выбился из сил, обрабатывая рану.
Вокруг шла невидимая лесная ксеножизнь: кто-то свистел высоко в ветвях, кто-то ломился сквозь кустарник, кто-то вдалеке на кого-то шипел. Насколько такие источники звуков опасны для человека - кто скажет? Но звучали порой угрожающе. Может, Гонсалес всё-таки зря заснул?
Ладно. Зато, как проснётся, будет караулить на свежую голову. Пока же сон дока постережёт Трентон. Если, в свою очередь, не заснёт.
Очередь пришла даже раньше, чем ожидалось. Жаль, но момента, когда засыпаешь, самому тебе не заметить. Да только какой спрос с раненого?
4
В следующий раз периоды бодрствования Трентона и Гонсалеса, наконец, совпали. Лес был всё тот же, крики ксенотварей пугали всё так же издали, только освещение изменилось, тени легли в обратную сторону.
Трентон был плох, а всё же использовал недолгий просвет, чтобы поговорить, сориентироваться. Узнанная правда несла новое уныние. По словам Гонсалеса, контакт с представителем местной власти уже состоялся, но ожиданий не оправдал.
Прибывший начальник разговаривал строго с Эстебаном, а врача с его срочным запросом на помощь в лечении раненого - попросту игнорировал. Чины помельче разговаривали со всеми, но сами не решали ничего, кроме приказанного им. Итогом визита стало лишь то, что у беглецов отобрали оружие и катер, а самих их определили в отряды охотников - заготавливать дичь в здешних лесах, кишащих чудовищами. Чудовищами?
- Но здешний-то лес не такой? - понадеялся Трентон и, как обычно, зря. На Эр-Мангали, как сказали Гонсалесу, жуткими четвероногими монстрами славятся все леса, абсолютно все. Пришлых людей определяют в охотники в основном потому, что их не особо жалко. Раненых же пришельцев здесь лечить и вовсе не принято.
- А что принято? Зверям, что ли скармливать?
Оказалось, Трентон как в воду глядел: именно это Гонсалесу и предложили. Но, как бортовой врач имперского крейсера, он пациента не оставил, обязался его вылечить, настоял на своей идее. Потому-то Трентон проснулся в лесу не в полном одиночестве. Да и то, что проснулся, уже немаловажно: предлагали-то выход попроще.
Трентону стоит поблагодарить Гонсалеса. Вылечит или нет, а стоит. Кстати, как там с лечением?
- Будем надеяться... - что ж, понятно.
Увы. Новых медикаментов Гонсалес не получил, прежние не слишком работают. Надежда на сопротивление организма? Ладно уж, передам: пусть сопротивляется. Рана успешно воспалилась и нагноилась, врач уверяет, что так и надо, но уверен не на все сто процентов - ладно, вероятность повысим.
- Кстати, а почему не на сто процентов?
- Инфицирована, - со вздохом признал Гонсалес. - Есть признаки.
Гной и воспаление? Кто бы мог подумать!
Хорошо, Гонсалес не ампутировал ногу. Или плохо: кто разберёт? Будущее покажет. Врач признался, что думал об ампутации (вдруг точно гангрена!), но до последнего сомневался. Возлагал надежду на помощь колониальной больницы. Когда же надежда рухнула, пришлось тут же наскоро покидать медотсек катера - не до ампутации было. Да и Гаррис...
- А что Гаррис? - насторожился Трентон.
Связист-провидец советует медику - дожили! Скоро медицину официально признают магической практикой.
- Гаррис объяснил, чем плоха ампутация.
- Чем же?
- Безногие инвалиды на Эр-Мангали не имеют ни шанса выжить.
Во как! Дело не в медицине. Они просто никому не нужны и не могут заработать на пропитание. Ни на руднике, ни охотой.
Откровенно! Верная смерть от голода всё же худшая перспектива, чем высокая вероятность гангрены.
Кстати о голоде:
- Мы здесь, в лесу, двое суток, да? И до сих пор ничего не ели...
- Нам еды не оставили, - вздохнул Гонсалес.
- Как так? Не позаботились...
- Наши бы позаботились, это да. Особенно Финьес, но его увезли первым. Нас-то сюда доставили местные - охрана, грубый народец. Верно, подумали, пищи не нужно - всё равно не жильцы.
- Так нас тут оставили умирать?
- Через неделю заберут, если выживем. Главный обещал, думаю, можно верить. Да из одного азарта проведают. Спорили они меж собой.
- А в неделе сроку какой смысл?
- Глубокий. За это время случится кризис - должен случиться, - Гонсалес кивнул на рану. - Если ты выживешь, значит я стоящий врач. Если иначе, все тогда посмеются. Если же звери сожрут обоих, знать, такая судьба.
Грустная судьба! Трентону недавно в беспамятстве казалось, что что-то такое уже приходило!
5
Следующей ночью снова был зверь. Под покровом темени подошёл чуть не вплотную, нагнетая ауру страха. Подышал шумно и гнилостно. Трентон и Гонсалес молча застыли на своих подстилках, ни живы ни мертвы. А зверь отошёл. Постоял точно в недоумении на границе слышимости, потом вернулся, причём уже с другой стороны: то было ближе к Трентону, а теперь вплотную к Гонсалесу. Ну же, ну! Страшно - не то слово.
В лесу монстров, без бластера - жуткое испытание. А тут ещё эпицентр угрозы ведёт себя издевательски. Играет перед ударом?
Гадина словно примеривалась, откуда и как ей сподручней напасть. Но так и не решила, слева иль справа. Зашла так, зашла этак, лязгнула зубами разок, постояла - ушла. Не голодная? Или в нелепом конфликте с самой собой? Странное поведение для хищника: особого интеллекта требует. Как у буриданова осла, придуманного людьми.
- Заметил? - чуть позже, когда вернулась речь, у Гонсалеса спросил Трентон. Тот откликнулся:
- Ещё бы! - как тут не заметить?
- Что это было?
- Какой-то хищник. Не критически голодный.
- А почему не напал?
- Потому и не напал. Видать, в пище консервативен, разборчив, - развил свою мысль Гонсалес, - чего попало к себе в пасть не тянет.
Повезло-то как - оказаться "чем попало"!
- Рад за него, - хмыкнул Трентон. - Но может, стоит убраться? В смысле, из-под этого дуба. Не искушать судьбу, так сказать? Не ровен час - вернётся голодный по-настоящему, а тут мы...
- Оно-то бы неплохо убраться, - закряхтел Гонсалес, потягиваясь; верно, долго просидел в неудобной позе, - да только, если рассудить здраво, с такой раной далеко не уйдём. Останемся в пределах тех же охотничьих владений, будем настигнуты. К тому же, следы волочения подстилки - даже для человека раскрытая книга, не говоря уже о хищнике.
- Это да, - простонал Трентон: как раз нога разболелась.
- И, положа руку на сердце, - продолжал Гонсалес, - в этих лесах каждое место не лучше другого. Неизвестные биоценозы, никем не изученные. Кто поймёт, где чья территория, что здесь за пищевые цепи? Без такого знания можно легко пропасть. Здесь, под дубом, нас не тронули уже трое суток: такое место стоит ценить, я считаю...
- Да, всё верно, - признал Трентон.
- К тому же, - добавил врач последний аргумент, - этот дуб - какой-никакой ориентир. Если за нами вернутся - местные, на вездеходе, то искать будут только здесь. Лес прочёсывать ради нас их точно никто не заставит - много чести, да и места опасные, говорят, даже с оружием. Развернутся и отрапортуют, что видели наши кости.
Убедительно? Да, конечно. В общем, Трентон так понял, что Гонсалес своего пациента никуда оттащить не хочет. Попросту ленится.
6
Наутро Гонсалес обследовал местность вокруг дуба. Явных следов чудища не заметил, даром что шумело оно знатно, не таилось. Даже кустарник, через который оно продиралось, не был сильно помят.
- Неужели призрак? - ухмыльнулся Трентон.
Скептический ум - важная особенность инженеров, отбираемых на работу Галактическим Альянсом - по специальным тестам. Творчества от них много не требуется. Готовые идеи заимствуются у ксенотехнологий. Задача инженера - адаптировать их так, чтобы у людей продавалось.
Гонсалес на тему "призрака" ничего не ответил. Завершив свой поиск следов, стал осматривать территорию, чтобы найти хоть бы что-нибудь. С решением этой задачи смог себя даже поздравить. В корнях дуба с обратной его стороны пряталась нора - но небольших размеров, наподобие кроличьей.
- Но какое значение может иметь это нора, - с раздражением поинтересовался Трентон, - если хищник в десятки раз крупнее?
- Я и не говорю, что это его нора, - улыбнулся Трентон, готовый ко всякому настроению своих пациентов, - но это единственная причина чудищу сюда подойти. Если себя за такую причину нам не считать.
- А, он охотился на того, кто в норе? - догадался Трентон.
- Скорее всего. Но, наверное, тот, кто в норе, из-за нашего присутствия затаился. Мы ведь из-под корней дуба шума ни разу не слышали. А нора обитаема, это заметно и на глаз, и по запаху.
- Вот как. Мы тупо мешаем хищнику пообедать, - хмыкнул Трентон. - И как долго он будет это терпеть?
- С недельку потерпит, - оптимистично решил Гонсалес, - пусть пока столуется в другом месте. Не сошёлся же свет клином на этой одной норе. Ведь в остальном-то здесь место, удивительно бедное на лесных жителей. Только птичьи гнёзда в ветвях дуба, а из наземных тварей кроме обитателя норы - совсем никого.
За этими треволнениями Трентон - ну надо же, начал уже забывать о своей ноге. Может и к лучшему. Сколько ему там жить осталось - кризис покажет. А заботы его совсем не о здоровье. Правда, опять таки всё замешано на риске для жизни. Но... "съедят - не съедят" - это всё же другого плана проблема, чем "плачьте обо мне, я кончаюсь".
План-то другой, а результат - одинаковый.
7
Что делает Гонсалес рядом с Трентоном? Сопровождает опасно больного? Жертвует собой во имя имперской морали да кодекса медицинской профессии? А вот и не только!
Оказалось, Гонсалес учится. Он, конечно, опытный врач, но здесь, в лесу на Эр-Мангали - учится. Потому что опыт свой он получал где? В имперском космофлоте. Все лучшие медицинские технологии империи Сант-Амазон Эскабар были к его услугам. Передовые, продвинутые, баснословно дорогие. Применяемые стационарно в условиях звёздного крейсера.
На Эр-Мангали весь опыт Гонсалеса ничего не стоит. Врачевать без продвинутых технологий, без лекарств, без стационара - кто на такое способен? А на карантинной планете, как оказалось, только так и лечат. Без уверенности в результате, но с неясной надеждой: авось выздоровеет. Ну а не выздоровеет - тоже не страшно. Не окупившиеся затраты были невелики, ресурсы колонии не подорваны.
Так вот, чтобы быть здесь принятым в качестве врача, Гонсалес просто вынужден пройти испытание. Именно такое: среди диких зверей, без особых ресурсов, с едва ли не умирающим пациентом на руках. Справится - его счастье. А иначе медиком здесь не будет. Пойдёт по охотничьей линии, а может быть прямо - в рудную шахту. Незавидная участь.
Не то чтобы Трентон до этих истин добрался своим умом - Гонсалес их, в общем-то, не скрывал - но говорил больше намёками. Трентон же всё прояснил до последней мотивационной посылки - опять же, скептический ум никакими ранами не погасишь. Что же до выводов... Выводы-то какие?
Ну, во-первых, такие: Том Трентон доку многим, конечно, обязан, но не по гроб жизни. Всё же Гонсалес старался и в собственную пользу.
А, во-вторых, ещё и такие: Гонсалесу этакого раненого стоило поискать! Если бы не было Трентона, пришлось бы его придумать.
И, в-третьих, надо признать, что Трентону ещё повезло. Хоть какой-то кому-нибудь прок от Трентона. Значит, он нужен, даже со скверной раной ноги на нежалостливой планете.
Так, а в-четвёртых... Что ж, если Трентон нужен, он, конечно, готов поспособствовать. Тренируйтесь на Трентоне, хитроумные начинающие врачи рудной колонии Эр-Мангали, Трентон добрый, он поможет вашей карьере. Заодно и подлечится, если преждевременно не подохнет.
Постепенно хладное трезвомыслие приятно теплело, затем уступало место гордому горячечному шкворчанию - и параллельно повышалась значимость личности Трентона. А что? Давно надо было повысить. Ещё с памятного разжалования в обыкновенные техники из элиты наладочной смены той, карантинной станции. Кто был Трентон - а кем стал? Жалким техником, беглецом, беженцем, раненным организмом, брошенной вещью.
Всё напрасно? Нет! Надо было достать до нижнего дна, чтобы вновь оттолкнуться.
Трентон тогда оттолкнулся и вновь поплыл, преисполнен нового толка. Думал, к высотам плывёт, откуда его ссадил подлец Уотерфилд, начальник-дешёвка. Думал, сейчас, ну совсем уж сейчас вылетит на поверхность, но что-то быстро надежды пламень угас, в мысли вкралась размерность. Что же, бывает такое, оно бывает - что оттолкнёшься, вроде, наверх, а дно под тобою - вновь проседает. Вновь ты тонешь, камнем идёшь на дно, преисполнен веса, с тяжестью давно всё у тебя равно и без интереса. Вновь ты чуешь врага, это болит нога - по всему по телу; ты сердит, что она болит не только по делу. Отчего-то речь начинает течь как-то музыкально, мертвецы у врат в три ряда стоят, кто здесь крайний?.. Ой! Что за бред я несу? Это психоз?
- Удивляться не надо, - голос Гонсалеса успокаивает даже из далёкого внешнего мира, - а стоит себя поздравить. Мы дождались кризиса. Состояние необычное, это да, но лежит в компетенции соматической медицины. Материалисты объясняют его высокой температурой. Объяснение так себе, но правда его в том, что горячечные кризисы скоротечны. Спадёт жар, не будет и бреда.
Слышали, мертвецы? Передайте дальше по очереди: в адских котлах очень скоро спадёт жар! Кто не успеет - так и уйдёт не пропаренным.
8
Что мерещилось Трентону в бреду, от того остались лишь размытые тени. Вроде, очередь. Что ли, в рудники? Но такая - очень зомбированная.
А ещё приходил зверь. Был он росту не то чтобы очень большого, но зато умел надуваться. Надуваясь, взлетал наподобие дирижабля и дышал с небес дистиллированным смрадом ужаса.
Были в этих видениях и сам Трентон с Гонсалесом. Обоим предстояло перейти по шаткому мостику между мирами. Откуда, куда? Оттуда, где в ожидании кисла очередь. Туда, где стоял на горе золотой незанятый трон. Дирижаблеподобный, но мелкий хищник пытался сдуть их с моста, но не на тех напал. У Гонсалеса был с собой скальпель, а один прокол в надувшейся шкуре зверя отбросил его далеко-далеко-далеко.
Заходил в это видение и провидец Гаррис. Вот Гаррису оно не слишком понравилось. "Разве это видение? - молвил он иронически. - Так, детский рисунок на тему индивидуальной судьбы". И ушёл, договорившись о встрече на ступеньках под золотым троном. Как ушёл? Трентон того не запомнил, но логика подсказывает, что по небу.
А впрочем, не слишком ли много ему подсказывает логика?
Итогом же кризиса стало то, что Трентон изрядно ослабел, но выжил. Инфекционную заразу организм победил. А нога как порадовала Гонсалеса! Он так торжественно объявил о запуске процесса регенерации, словно сам его запустил. На самом же деле организм постарался, ну а док, надо отдать должное, не сильно мешал. Хотя нет: если бы не умелый дренаж раны, организму бы точно не выдюжить. Омертвевшая ткань вышла с гноем и заместилась соединительной. До рубцевания ещё далеко, но не всё же сразу.
Если ночной зверь не сунется и не съест - будет из раны шрам. Или теперь он как раз и бросится? Что, если его до сих пор отпугивал несъедобный запах из раны?
Но как-то миновало.
А ровно через неделю от начала испытания на поляну под дубом вышли пятеро. Три охранника, водитель, некто в белом костюме врача. Вездеход оставили на дороге поблизости, чтобы не застрял в лесной чаще.
- Доктор Джойс, - представился медик, - прибыл оценить прогресс пациента. Ну, или смерть констатировать в случае чего, - весело добавил он.
Потому ли он, этот Джойс, держится весело, что смерть миновала Трентона? Или его просто так веселит смерть - как знать.
- Только знаете, - Гонсалес произнёс не без яда, - для чистоты опыта всё-таки не стоило оставлять нас в этом лесу. Съедение диким зверем, думаю, не позволило бы оценить качество прогресса пациента.
- Неужто? - Джойс отмахнулся. - Между прочем, я знаю это место у дуба. Оно не из самых опасных, могу вас уверить. Сюда редко приходят хищники. Просто не добираются.
- Хищник как раз приходил, - настоял Гонсалес. - По счастливой случайности никого не сожрал.
- Вот как! А хотите, я вам назову причину счастливой случайности? - Джойс откровенно потешался. - Под корнями этого ксенодуба находится нора. В ней живёт хнэрк.
- Хнэрк?
- Впервые слышите, да? Между прочем, очень одарённый зверёк. Сам ростом с кошку, питается птичьими яйцами, но способен всякого наземного хищника от норы отвадить. Как он это делает? Эмоциональное воздействие. Страх парализует волю даже бывалых хищников. На дальних ещё подступах.
- А вот и не на дальних! - резко возразил Трентон. - Хищник подходил к нам вплотную!
- Шумел, громко дышал, но не давал себя видеть? Поздравляю, вы встретили самого хнэрка. Он хорошо имитирует звуки, снимает манеру двигаться представителей крупных видов. В темноте отличить почти нереально - лишь по запаху. Хнэрк имеет особые пахучие железы...
Ага, вспомнил Трентон, "дышит смрадом" - это о них.
А Джойс уже вовсе развеселился. Говорил, настоящей опасности под этим дубом даже и не было. Хнэрк человеку сам не опасен, а опасных хищников отпугивает.
- Стало быть, - подытожил Джойс, - здешний дуб - идеальное место для испытаний. Мы ведь не монстры какие, жизни людей бережём. Как бы сильно кто ни боялся, никто его не атакует, не загрызёт...
- Да, полный гуманизм, - подтвердил Гонсалес с едва заметным оттенком неодобрения. - Если кто и умрёт, то только от ужаса. Это, конечно же, не считается.