Наговицина Анна, Маслакова Ирина : другие произведения.

Бистиарий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фанфик по мотивам телесериала "Robin of Sherwood". Не мое. Но так как у авторов нет своих страниц на СИ, пусть с их разрешения побудет тут, пока не обзаведутся.

   Рабочее название - "Бистиарий" (Намеренная игра слов. Имеется в виду классический бестиарий и "бист", с англицкого - зверюга, причем, скорее страшная и злобная, чем симпатишная).
   Предупреждаю сразу - это мой альтернативный взгляд на события и персонажей, не совсем совпадающий с режиссерской версией "РОС". Вдохновляюсь "Плотью и Кровью" Поля Верховена, который является одним из моих любимых режиссеров. Если найдете исторические ляпы, прошу сообщать.
   Анна Наговицина.
  
  
   * * *
  
   Возвращаясь из деревни, Робин и Скэтлок забрались на холм и сели передохнуть. Солнце палило нещадно. Скэтлок выпил всю воду еще в самом начале пути, и теперь отчаянно мял сморщенный бурдюк в надежде выжать последние капли. Робин снял рубаху, повязал ее на голову, и оглядел хозяйским взглядом просторы. Красотища! Хлеба колосятся, урожай будет хорошим. Если, конечно, градом не побьет, как в прошлом году.
   - Смотри-ка, - Скэтлок ткнул в его плечо локтем и, не отрывая бурдюк от жадного рта, указал вниз. По пыльной дороге тащилась крытая выцветшей парусиной повозка. Медленно и чинно. Конь, казалось, спал на ходу. Возница то и дело оглядывался и переругивался с человеком, шагающим позади, чуть поодаль. Тот был одет богато, пусть и во все черное. "Должно быть, с него уже семь потов сошло" - мимоходом подумал Робин.
   - Интересно, куда это они направляются? - спросил он только за тем, чтобы просто поговорить со скуки.
   - Куда бы не направлялись, дорога через лес, - однозначно намекнул Скэтлок, цепляя порожнюю флягу к поясу.
   - Не, - отмахнулся Робин, - слишком много народу. Смотри: двое снаружи, и вон еще, кажется, трое в повозке. И вооружены, небось. На монахов не похожи. Кроме того, везли б что ценное, отряд бы побольше был. Так, может, эль в Ноттингем на продажу...
   - Эль, говоришь? - Бывший солдат прищурился от удовольствия. - Пожалуй, неплохо в такой жаркий день. Если поспешим напрямик через поле, можем засаду на том повороте, где яма с корягой устроить. Место удобное, лошади не разогнаться, в горку-то.
   Робин понял, что от судьбы в лице своего напарника не уйти, того уже прямо распирало от боевого пыла и предвкушения наживы. Они бегом спустились с холма и пересекли поле, заросшее васильками вперемежку с овсом.
   - Надо придумать, как выманить их всех из повозки, - на ходу размышлял Робин.
   - Вот и думай, ты ж у нас этот... стратег! - задыхаясь от быстрой ходьбы, подбодрил его Скэтлок.
   - Дерево завалим поперек дороги, придется всем двигать, двоих снимем сразу, остальных заставим разгрузить повозку - и пусть проваливают на все четыре стороны. Из засады не выходить, не рисковать попусту. Стрелять по рукам, чтобы не смогли мечи держать, понятно?
   Скэтлок был уже не в силах ответить, так запыхался, поэтому он ограничился кивком. И вдруг замер.
   - Эй! - Выдохнул он, указывая на кромку поля.
   - Мач, - проскрипел зубами Робин. Его полоумный братец сидел в окружении синих пятнышек васильков и плел венки, надевая их на руку, чтобы не мешались. Услышав знакомый голос, мальчик тут же вскочил и побежал навстречу, воодушевленно улыбаясь, приветливо размахивая цветочными гирляндами.
   - Теперь ведь увяжется, - вздохнул Робин.
   - Пусть учится, пока мы живы, - Скэтлок уже немного передохнул и был готов бежать дальше.
   - Что ты там делаешь, посреди поля? - строго одернул брата Робин, как только тот их нагнал.
   - Крестьянам помогаю, сорняки вырываю, чтоб урожаю не мешали, - объяснил Мач с важным видом, - ты же сам говорил, что мы бедным помогать должны.
   Робин отмахнулся. Вот ведь обуза! Крест на его шее до конца жизни. Сам виноват. Во всем только он сам и виноват.
   - Без меня из леса не выходи, понял?
   Мач кивнул.
   - А вы куда?
   - Пойдешь с нами. Будешь с дерева нам сигналы подавать, как я тебя учил, помнишь?
   В ответ Мач кукукнул, довольно натуралистично.
   - Если что пойдет не так, сразу в лес, безоглядки, к лагерю. И, кстати, сколько же ты цветов то убил, поросенок! Ты хоть прощение у них попросил?
   Мач, не подозревая, что брат шутит, прижал венки к лицу и принялся искренне нашептывать слова оправдания и раскаяния.
  
   * * *
  
   - И как мы будем заваливать дерево, умник?
   Робин почесал тыльной стороной ладони вспотевший лоб.
   - О чем ты думаешь, Скэтлок? Возьмем уже поваленное. Вон та коряга подойдет. Тропа узкая.
   Корягу удалось довольно быстро извлечь из липкой грязи и установить поперек тропы. Мач оказался очень кстати. Довольно крепкий парень, пусть и слаб на голову.
   - Полезай на тот дуб у поворота. Как увидишь кого, дашь сигнал.
   Мач аккуратно забрался на самую верхушку, попутно вполголоса прося прощения у сломанных веток. Робин и Скэтлок заняли позиции в густом кустарнике на пригорке. Так, чтобы проезжающие путники были чуть внизу. Корягу было сразу не заметить с тропы. Это должно стать окончательным поводом для них, чтобы сдаться по-хорошему.
   - Во рту все пересохло, - пожаловался Скэтлок шепотом, - скорей бы уж.
   Ждать долго не пришлось. Сначала они услышали нервное соло кукушки, а вскоре на тропе показалась повозка. Человек в черном, сорвав длинную хворостину, безжалостно охаживал липкие от пота бока гнедого. Наверняка, чувствовал себя крайне неуютно в лесу. Но другого пути не было.
   - Совсем еще зеленый, - в Робине внезапно заговорила совесть, - может, пугнем его только?
   - Пугнем, - согласился Скэтлок и натянул тетиву.
   Первая стрела прошла прямо над головой возничего, и воткнулась, звеня, в покосившийся обод на крыше повозки. Возничий вскрикнул, натянул поводья, и принялся отчаянно понукать испуганное животное.
   - Нам нужен только груз! - Выкрикнул Скэтлок - Бросайте все, что в повозке на землю, и мы вас отпустим!
   Парень в черном спрятался за повозку, пытаясь разглядеть среди густой листвы нападающих. Конь из последних сил рванул повозку на горку, и парень еле успел заскочить на задок.
   - ... - выругался Робин, прицеливаясь.
   Вторая стрела задела парня в черном, он схватился за голову и вывалился из повозки, откатился в траву на обочине.
   - Сдавайтесь! - Крикнул Робин.
   Но, вместо того, чтобы послушаться или обнажить меч, парень в черном стянул с себя плащ, скомкал его и... Дальше Робин не разглядел. Возничий, заметив препятствие, предпринял тщетную попытку остановиться и развернуться на узкой тропе. Повозка накренилась со скрипом, лошадь, оступилась, и весь экипаж завалился в ров. Все произошло так быстро, что даже бывалый Скэтлок не успел среагировать. Так и остался стоять со стрелой наготове, на лице недоумение.
   - Быстрее! - Торопил его Робин. Он спрыгнул вниз на тропу, нарушив собственный приказ, оставаться в укрытии и не рисковать. Все, что его волновало сейчас - это люди в повозке. О собственной глупости он пожалел лишь, когда, заглянув под парусящийся на ветру тент, увидел три трупа, окоченевших в причудливых позах. Знакомый запах смерти заставил юношу отпрянуть и спрыгнуть с повозки. И тут же, он даже не понял, кто и откуда, на его голову обрушился удар такой силы, что потемнело в глазах.
   Парень в черном метнул горящий плащ в повозку, обнажил меч и занес над головой. Его лицо было в крови, но, вместо угроз или ругательств, он ровным голосом твердил слова заупокойной. Робин моргнул. И следующим, что он увидел, была оперенная стрела, вошедшая аккурат под ребра слева. Парень выдохнул, меч выпал из рук, палач осел, а потом и вовсе завалился с тихим стоном.
   Скэтлок, жутко бранясь, соскочил с тропы в ров у обочины и с ожесточением начал выкидывать из горящей повозки завоеванное добро. Робин присел на обочину. Голова гудела, перед глазами двоилось, и расплывался кровавый туман.
   - Проклятый возничий! Трус! - донесилась до него яростная брань подельника - И ты - трус! Не убил это исчадие ада сразу! Пожалел! Тебя, кто пожалеет? Да, если бы я вовремя... Все пропало! Все погибло!
   - Все погибли, - поправил его Робин. Он не мог отделаться от зловещей мысли, что пассажиры были уже хорошо мертвы задолго до нападения.
   - Все из-за этого треклятого труса!
   - Хорошо тебе, всегда есть виноватый...
   Скэтлок, пыхтя, выволок на тропу сундук и кинул Робину меч.
   - Смотри-ка! Видел такие?
   Робин и этот то не вполне отчетливо видел.
   - Гизборн! - раздался с дерева крик. Мач торопливо спускался вниз, ломая по пути ветви и не переставая просить у дуба прощения.
   - Уходим, - Робин встал, взялся за ручку сундука и кивнул Скэтлоку, - помоги.
   - Разве мы не вступим в бой? - с издевкой удивился тот. - Отдадим этому предателю все наше добро? - однако Скэтлок тоже схватился за ручку. Вдвоем им быстро удалось сдвинуть сундук с тропы обратно в ров, оттуда, поднажав, минуя кусты, дальше в чащу.
   - Не вступим, - задыхаясь проговорил Робин, когда были они надежно скрыты листвой - нас мало. И было бы из-за чего! А погибать только за то, чтобы народ сочинил про нас очередную байку, я лично не собираюсь. Моя жизнь стоит дороже, чем барахло и слава. Вернемся вечером.
   - Все равно все сгорит, - махнул рукой Скэтлок. Его даже слегка напугало, что Робин принял его слова всерьез. Должно быть, бедняге хорошо по голове досталось, раз шуток не понимает. Оправдывается, словно бы должен.
   Робин обессиленно прислонился к стволу дерева, ноги едва держали.
   - Оставим сундук здесь.
   - Да... неслабо тебя приложило... - Скэтлок посмотрел на своего командира с сожалением. "Мальчишка он, воробей не стрелянный, только и толку, что разумом и смекалкой природа не обошла. Пожалуй, действительно не стоит ему в открытом бою да с этим чертом Гизборном... ".
   - А хороший мы меч... - он не договорил, Робин поднял руку и прислушался. Тишина. Будто и не было никакого Гизборна в помине.
   - Мач...
   Мальчишки не было тоже. Робин досадовал на то, что не может позвать брата. И оставить тоже не может. Что за идиот! Иногда Робин пытался представить, какие мысли могут быть у дурачка в голове, разве что ровный шум реки на перекатах.
   - Возвращайся в лагерь, я его поищу, - прошептал Робин, все еще напряженно вслушиваясь в тишину. Хоть бы сучок треснул, или кукушка отозвалась...
   Скэтлок кивнул, но один не ушел, сундук за собой поволок.
   Робин обогнул место пожара с севера, против ветра, чтобы услышать крики, но чувствовал только едкий дым, приправленный тошнотворным запахом жженой плоти. Необъяснимая тишина настораживала и пугала сильнее отзвуков битвы или эха командного голоса Гизборна. Робин уже в который раз пожалел, что не отправил братца куда подальше, в соседнее графство подмастерьем или пастухом. Отсиделся бы тихо, его бы искать забыли. Кому он сдался? Кроме него, Робина. "Гизборн не любит засады, потому как не умеет их устраивать" - подумал Робин и решился выйти на тропу. Солдаты здесь явно проезжали, земля побита лошадиными копытами. Часть вернулась в Ноттингем, двое поскакали дальше. Гизборн почему-то не заинтересовался нападением. Вернее, нападавшими... или просто не догадался, где их искать.
   Повозка догорела и провалилась. Труп возничего выволокли на тропу. Корягу оттащили прочь. Коня из упряжки добили.
   - Мач... - тихо позвал Робин, без особой надежды.
   Постоял еще немного и пошел к лагерю.
  
   * * *
  
   Гизборн совсем не ожидал увидеть то, что увидел. Он ехал по делам в Аббатство и сосредоточенно думал, что поведать его святейшеству Хьюго де Рено о том, как ему живется в Ноттингеме. Получалось как-то неправдоподобно и противоречиво. А складно врать Гизборн не умел. С утра ему, казалось бы, пришли на ум те подходящие слова, но по дороге они как-то незаметно выветрились из головы. "Надо было записывать" - подумал Гизборн и властным взмахом руки остановил свой маленький отряд.
   - Что это? - ветер принес запах гари.
   - Горит, сэр... - доложил лейтенант.
   - Сам вижу, что горит! - прервал его Гизборн - Но, ЧТО горит?
   - Лес, сэр.
   - Понабрали же дураков в армию, - сквозь зубы процедил командир гарнизона и послал коня вперед.
   Лихо преодолев препятствие в виде поваленного поперек тропы дерева, напуганный огнем жеребец встал на дыбы.
   - Матерь Божья! - Гизборн окинул взглядом место бойни. То, что повозка сьехала с дороги в ров не сама собой, было очевидно. Возничий сделал все, что мог, до того, как свернул себе шею.
   - Проверьте его и повозку. - Приказал Гизборн спешиваясь, обнажая меч. Он знал, что разбойники уже скрылись под пологом леса, надежно хранящего этих язычников от стрел и клинков. Унесли, что успели. Остальным поживиться нечем. Меч нужен был Гизборну, чтобы добить бедное животное. Нога сломана, кость торчит. Коняга часто дышал, и его взмыленные бока передергивала мелкая судорога боли.
   Гизборн брезгливо скривился, когда темная кровь густыми каплями брызнула на его кольчугу.
   - Зараза! - выругался он, вытирая лезвие о влажную шкуру гнедого. - Ну, что там у вас?
   - Свидетель, сэр, еще живой.
   Гизборн обошел повозку. Парень тоже долго не проживет. Пол скальпа содрано, в боку стрела.
   - Кто? Откуда и куда едете? Что везете? - задал наводящие вопросы Гизборн. А то дурак потратит последние мгновения жизни, чтобы рассказать то, что ему, Гизборну, и без того было ясно.
   - Не могу, не смею, милорд... - упрямо замотал головой раненый, и следом, скороговоркой, в агонии: - Не подходите к повозке, милорд! Милорд! Там болезнь... болезнь...
   - Понятно, - Гизборн снял шлем и вытер пот с лица. - Оставите его в Керклесе, если не сдохнет по дороге.
   Он еще раз посмотрел на раненого и злорадно усмехнулся.
   - Даже, если сдохнет, передадите леди Марион от меня нижайший поклон.
   Он снова спустился в ров, забрался на край перевернутой повозки, мечем разорвал тент, дернул на себя. Взметнулись искры и черный едкий дым. Заслонив лицо рукавицей, Гизборн заглянул внутрь. Три трупа, сундуки, перехваченные коваными ободьями, тряпье.
   - Сэр! Зря вы это... он же сказал, что...
   Гизборн обернулся, чтобы глотнуть чистого воздуха.
   - Священник и два воина. Не местные, без гербов. Черт! Хоть бы дождь пошел! Кидайте в огонь землю и вытаскивайте барахло. Живо! Что встали?
   "Боятся, сволочи" - понял Гизборн - "лучше бы парень сдох сразу. Все равно ничего путного не сказал".
   - Да, чтоб вас! Приказа ослушались! Да я вас всех прямо здесь и сейчас порешу, заразиться не успеете! Выполнять! Я сказал!
   Солдаты неохотно подобрались к повозке, сбивая пламя ветвями, боязливо вытягивали сундуки и бросали их тут же, словно те раскалились до бела. Гизборн спрыгнул в повозку, сгреб в охапку тяжелющие книги и швырнул их в кусты. Нагнулся за другими, и вдруг заметил торчащую детскую руку среди кучи тряпок. Чуть не вскрикнул от неожиданности. Поддев мечем край, Гизборн потянул на себя тлеющее полотно, и тело девочки сьехало к его ногам. В это мгновение догорающие остатки тента с шипением накрыли его.
   - Сэр Гай!
   - Поздно! - Гизборн, чертыхаясь и мотая головой, чтобы скинуть пепел, соскочил с повозки и еле удержался на ногах. Тело девочки мешало ему двигаться ловко и быстро.
   Солдаты остолбенели, в ужасе глядя на своего командира и на дымящееся месиво оставшееся от повозки за его спиной. Но с большим страхом они смотрели на труп в его объятиях. Некоторые даже отшатнулись, отступили на шаг.
   - Трой, со мной в Аббатство! Остальные возвращаются в Ноттингем. Все добро забрать с собой. Вернусь, пересчитаю.
  
   * * *
  
   Джон Лиделл сидел у костра и рассматривал украденный меч. Хорошая работа. Сразу видно - старого мастера. Письмена какие-то заковыристые на лезвии. Продать или себе оставить?
   Скэтлок возился с сундуком.
   Мач сидел подальше от них, прижав колени к подбородку и мерно раскачивался, глядя в одну точку.
   Робин вздохнул с облегчением.
   - Мач! В следующий раз я тебя выпорю!
   Парень не ответил. Только стал сильнее раскачиваться. "Опять началось" - подумал Робин и, собрав все свое терпение, подсел к брату, обнял его и заговорил ласково:
   - Что ты видел, Мач? Что-то страшное?
   - Я тоже, когда умру, буду похож на чучело, набитое соломой?
   Робин немного растерялся. При чем тут чучело?
   - Ты никогда не умрешь, Мач. И я тоже.
   Мач недоверчиво мотнул головой.
   - Зачем Гизборну труп?
   - Какой труп? - рассеяно переспросил Робин, но на самом деле его мысли сейчас были заняты совсем другим. Он с досадой подумал, что не придется ему этой ночью навестить леди Марион. Даже близко к Керклесу не подойти. Гизборн наверняка весь гарнизон на уши поставит.
   - Труп из повозки, он держал труп, никого близко не подпускал... руки торчали, как у соломенного чучела... - сбивчиво затараторил Мач. Было заметно, что именно это задело его болезненный разум сильнее всего. - Потом посадил на лошадь и уехал... Зачем он забрал его, Робин?
   Даже Джон Лиделл оторвал взгляд от меча и озадачено уставился на дурачка.
   - Чтобы похоронить, зачем же еще, - терпеливо, ровным голосом объяснил старший брат, - или чтобы продать родственникам, которые захотят его похоронить по-христиански.
   - А кто нас похоронит? Леди Марион? А, если она тоже умрет?
   - Заткни ты его! - Не выдержал Скэтлок, разозленный тем, что сундук никак не поддается. - Накличет беду, чего доброго!
   - Вы просто не видели! Не видели!
   Мач вскочил, скинув руку Робина, и бросился в лес.
   - Оставьте его в покое, - посоветовал Джон, пробуя лезвие на вкус, - парень кое-что понял в жизни. Пусть сам разберется, что да как.
  
   * * *
  
   Лейтенант Трой никак не мог взять в толк, почему его командир съехал с тропы. До Аббатства оставалось не более трех миль. Гизборн спешил. Гнал, что есть сил. Вскоре Трой догадался, где конечный пункт их путешествия. Большая поляна на краю леса. Сторожка лесника. Гизборн, перекинув тело девочки через плечо, направился прямо к дому, бесцеремонно толкнув дверь ногой, бросив, не оборачиваясь, что Трой должен привязать и напоить коней. И принести воду в дом.
   - Но ведь тут никого нет. Вот уж год, как лесника задрали волки.
   - Я знаю, Трой, именно поэтому мы здесь, - туманно пояснил Гизборн и пнул ногой дверь.
   У Троя появилось дурное предчувствие. Его командир опять замышляет что-то за спиной у начальства. Хорошим это никогда не кончалось. А сейчас Гизборн вообще не совсем в себе. Это видно. Взгляд бегает. И говорит он как-то не так, как обычно. Не, как с подчиненным, скорее, как с соучастником.
   Трой привязал коней прямо у входа. Вдруг разбойники, раздосадованные тем, что добычу увели из-под носа, решат отомстить. Он даже самому себе не желал признаться, что на самом деле опасается своего командира. Припомнилось, как год назад, когда Гизборн служил лесничим при Аббатстве, он тоже пару раз внезапно сходил с ума и срывался с места в карьер. Только его святейшество знал, как успокоить демонов в голове своего подопечного. Кстати, именно тогда лесничий и исчез. Тела так и не нашли, решили, что волки... Нехорошее это место. Прямо мороз по коже. А здесь даже распятия нет, не то, что душеспасительных бесед хитроумного аббата.
   Лейтенант вошел в дом, поставил рассохшееся от времени ведро с водой на пол. Сэр Гай напился, умылся, присел на стол и принялся счищать пятна крови с кольчуги. Трой покосился на труп девочки, брошенный на лавку.
   - Сэр, позвольте спросить? Зачем вам это? Мы ведь даже не знаем, кто она?
   - Если мы не знаем, возможно, никто не знает, - отозвался Гизборн, и тоже мрачно уставился на труп. Трой сел у двери, подальше от трупа и командира.
   - Может, тебе интересно, почему я отдал всю добычу де Рено? Никто ведь не узнал бы.
   Трой вздрогнул, вопрос прозвучал с неожиданой заискивающей интонацией. Трой на всякий случай кивнул. Пусть его это интересовало сейчас меньше всего. Он решил просто, что Гизборн честный вассал, каким и казался всегда. Но оказалось, что все не так просто.
   - Получив свой куш, де Рено на время забудет про меня. Пока не пересчитает все и не насладится созерцанием. Кроме того, помнишь те книги, что я бросил в кусты? Поди до сих пор там лежат. Поезжай и захвати их, отвези в Аббатство. Монахи знают им цену.
   - Есть, сэр, - Трой поспешно встал. Какая разница, под каким предлогом, но он желал покинуть заброшенную сторожку лесника, как можно скорее.
   - Разбойников не бойся, они еще пару дней носа не высунут из своих нор, - напутствовал его Гизборн. - Отвезешь книги - жди меня, понял?
   - Да, сэр, - Трой почувствовал, что милорд только и ждет, когда тот оставит его в покое. Наедине с трупом. Трой поежился. Ему даже думать не хотелось, что произойдет, когда он скроется из виду на тропе.
   Гизборн был уверен, что лейтенант не осмелится рассказать его святейшеству про труп. И вообще, он парень сообразительный, понял, что к чему. Поэтому и постарался убраться восвояси. Слишком сообразительный, пожалуй. Придется от него избавиться. "Отправлю с повышением на передовую, пусть парень порадуется" - решил Гизборн и ухмыльнулся, представляя всепонимающее лицо своего подчиненного.
   - Теперь за дело, - выдохнул он и наконец позволил себе внимательно рассмотреть труп.
   Девочке было лет пятнадцать не больше. И лицо такое спокойное, будто умерла во сне. Красивое, пожалуй, лицо. Только в саже вымазано. Белокурые локоны опалились у лица. Жаль такую красоту - и в землю. Он измерил примерный рост девочки. Всего четыре локтя. Даже чуть меньше. До обеда управится. Да еще и до темноты в Аббатстве будет. Проверит, не продешевил ли Трой.
   Гизборн нашел уютное место под раскидистой вербой у небольшой живописной заводи. У корней и принялся рыть могилу. Мечом получалось не скоро, но Гизборну не впервой. Он встал с колен, любуясь своей работой. Жаль, что конец лета, трава не успеет вырасти.
   Вернувшись в дом, Гизборн стянул с себя плащ и замер в раздумьях, расщедриться ли ему на саван для бедняжки. Попутно припомнились предостерегающие слова того дурака со стрелой в боку. Какую болезнь он имел в виду? На проказу не похоже, на трупах не было язв. Только следы ожогов. На всякий случай, надо будет искупаться, а одежду сжечь.
   - Ну, тогда и плащ не жалко, - убедил сам себя Гизборн. - Крест бы еще...
   Перевязав наискось два прутика потолще, Гизборн вложил этот немного аляповатый символ между ладоней девочки. Прочитал молитву.
   - Вот и все...
   Но сделать последний шаг, почему-то было невероятно трудно. Гизборн ощущал тяжелый груз какой-то необъяснимой вины. Он постарался тут же объяснить это чувство, и оправдаться хотя бы перед самим собой - Бог простит и поймет. Ведь он, Гай Гизборн, все сделал правильно. Не оставил тело бедняжки на растерзание диким зверям, совершил все возможные ритуалы, разве что не оплакал... но и не должен. А должен он будет рассказать о случившемся аббату Хьюго, признаться в собственной мимолетной слабости, и постараться узнать имя усопшей, оповестить ее родных, где похоронена... да, не на освященной земле у церкви, но...
   Возможно, ему показалось. Несомненно, показалось. Он же не из тех суеверных дураков, кто боится ночами проходить мимо кладбища. Он видел смерть. И не раз. И гораздо более страшное ее лицо, изуродованное ранами, болезнью или старостью. Почему же сейчас даже тоненькие волоски на его руках встали дыбом? И под грудиной защемило, словно от сильного голода...
   Гизборн рывком придвинул лавку вместе с телом к маленькому окошку, затянутому пузырем, через которое проникал мутный свет, и сел напротив прямо на пол, подперев спиной стену. Теперь он не сводил внимательного взгляда с лица девочки. Он не верил и не надеялся, он упорно ждал, когда веки еще раз дрогнут.
  
   * * *
  
   Эдвард из Уикхема еще раз прошелся вдоль грядок. Капуста в этом году уродилась на славу. Чтобы нежные листья не вяли от жары, он поливал их каждый вечер, на закате. И вот ведра уже пусты, ноги грязны, и солнце грозит спрятаться за верхушками дубов.
   - Повелитель всех существ, великий Кернуннос, благодарим тебя за ниспосланное плодородие. Тебя и твою супругу - Благодатную Мать всего живого... - прошептал Эдвард.
   - Отец! - через огороды, стараясь, однако, не наступать на грядки, несся его сын. Эдвард спиной почувствовал тревогу. Вряд ли этот паршивец отвлекся б от макания в лужу соседского поросенка на той стороне деревни, если бы не случилось чего-то необычного. А все необычное, то, что нарушает размеренный ход жизни - несет с собой проблемы и опасности. Эдвард поспешил навстречу.
   Мальчик остановился, запыхавшись, уперся руками в колени.
   - Там Гизборн...
   Эдвард совершил лихой прыжок через три ряда зеленых кочанов и, очутившись рядом с отпрыском, зажал ему рот.
   - МИЛОРД Гизборн. - Прошипел он, тревожно оглядываясь. - Сколько тебя можно учить? В гроб меня загонишь, меня и мать.
   Мальчик кивнул. Эдвард немного успокоился, кажется, никто не слышал.
   - Где он? Что ему нужно?
   - У нас, хочет зарезать Рокки, - мальчик чуть не плакал.
   - Если милорд хочет, значит непременно зарежет, - со вздохом сказал Эдвард, понимая, что сын будет рыдать всю дорогу.
   Милорд Гизборн стоял, по хозяйски скрестив руки, орлиным взором оглядывая загон для скота. Издалека было видно, что он не в духе и сильно нервничает. Кроме того, милорд пожаловал почему-то без своих гвардейцев. И еще - на нем не было плаща. Милорд очень торопился. Милорду нужна была еда. Много еды. И милорд совершенно не хотел обсуждать что-либо со старостой Уикхема. В итоге он умчался с еще тепленьким трупиком грязного Рокки, которого Мэтью так и не успел утопить в луже.
  
   * * *
  
   Джейн открыла глаза. Темнота. Непроглядная мгла. Ночь? Она попыталась встать, но не смогла даже пошевельнуться, тело было плотно завернуто во что-то мягкое, пахнущее потом и гарью, руки сложены на груди. "Что это?" - потные пальцы нащупали перекрещенные ровные линии - "Распятие!"
   Сердце отчаянно забилось, дыхание пресеклось. Воздух был настолько спертым, что казался кислым, и отдышаться было невозможно. Страх становился все сильнее. "Они похоронили меня" - Джейн попыталась закричать, но закашлялась и задохнулась, голос провалился и застрял глубоко в ссохшихся легких. Захотелось плакать, но слез почему-то не было - "Может, я, и правда, умерла?".
   Постепенно пришло смирение. Страх прошел. Смерть мало чем отличалась от жизни. Так же хотелось пить, затекшие конечности покалывали тысячи раскаленных иголочек. Глаза постепенно привыкали к темноте. Не непроглядной. Впереди маленькими мерцающими звездочками пробивался дневной свет сквозь проеденную жучками древесину. "Жива"! - крест с хрустом переломился в судорожно сжавшихся пальцах. "Освободиться!" - простая мысль, но плотная материя держала крепко. Джейн упрямо ерзала, дергалась, извивалась и, наконец, правая рука вырвалась в густую пустоту и нащупала холодную сталь фибулы на капюшоне.
   Что это? Склеп? Пахнет затхлой древесиной, грибами и плесенью. Пол деревянный, покрыт соломой. Ноги подогнулись от слабости, и Джейн подползла на коленях к звездным вратам, прижалась к трещине пересохшими губами, вдохнула воздух... теплый, не насытить ее отравленные дымом легкие. К сожалению, щелочка была слишком маленькой, чтобы Джейн смогла рассмотреть, что же там, за дверью. Угол бревенчатого сруба, открытый очаг, низенькая лавка... Определенно, не склеп. Но тогда, что же? Неужели ее снова держат в плену, прячут от людей, боятся и ненавидят? Неужели Джуд оставил ее? Нет. Он не мог. Если только не...
   Джейн подавила острый приступ тошноты, вызванный мимолетными воспоминаниями о том кошмаре, который ей пришлось пережить. Им обоим. И, пусть Джуд был главным виновником, но с ним хотя бы была какая-то обреченная определенность и ясность. Что же ее ждет теперь?
   Джейн робко подергала дверь. Разумеется, заперто. Разве могло быть иначе? Она обследовала на ощупь маленькую каморку, свою новую тюрьму. Никакой лазейки, ни окошка, даже щели под дверью. Зато нашла ведро с водой. Полное ведро чистой, прохладной воды. Джейн дрожащими от слабости руками обхватила ведро, с трудом оторвала от пола, привалилась спиной к двери. Простой вкус казался ей божественным нектаром. Она пила и не могла напиться, капли стекали по подбородку вниз, ворот платья промок. Тот, кто оставил ей столь щедрый подарок был воистину благородным и милосердным. Либо Джейн нужна ему живой.
   "Скоро наступит вечер, и станет совсем темно" - в тревоге размышляла Джейн, свернувшись калачиком на широкой лежанке, которую, впрочем, нашла очень удобной. Матрас набит сеном, устелен изъеденной молью и заскорузлой от времени шкурой какого-то большого животного. Джейн знобило от голода, несмотря на жару и духоту, поэтому она накрылась плащом, спряталась почти с головой, оставив только дырочку, чтобы наблюдать неумолимо гаснущие звездочки на двери. "Может быть, Джуд убил кого-нибудь, чтобы его вычурный наряд не привлекал внимание зевак и солдат короля?" - придумывала она успокаивающие объяснения, - "Он оставил меня здесь, чтобы узнать дальнейший путь, или найти нам еды. Спрятал от чужих глаз. Укрыл от опасности". Ей хотелось верить в это, но одновременно она помнила, в какой ад Джуд превратил ее жизнь. Да и свою тоже.
   Звезды уже погасли. Ничто не отвлекало обострившийся от тревоги слух Джейн. Мерный бой конских копыт она услышала издали. Потом торопливые шаги. Тяжелые, мужские. Сердце девочки снова застрекотало, защемило. Она приникла к двери, пытаясь сквозь темноту разглядеть визитера. И, чем больше она слышала и видела, тем отчаянней билось сердце, готовое мгновенно узнать своего тюремщика прежде, чем оборваться и замереть от ужаса.
   Человек с грохотом скинул свою поклажу прямо на пол, в потемках налетел на лавку, шепотом выругался, и склонился над очагом. В пляшущем свете огня Джейн разглядела холодный отблеск кольчуги и остроконечный шлем. "Солдат!" - обмерла девочка и зажала рот ладонью. Ей казалось, что она дышит слишком громко. Она все еще надеялась, что этот человек попал сюда случайно и не знает о ее существовании. Между тем, незнакомец встал и направился было к двери в каморку, но вдруг остановился, рука легла на рукоять меча. Передумав, он ушел в другой угол, скрытый от внимательного взгляда Джейн. Зато вскоре она услышала, как сталь с размаху вошла в плоть, старательно кромсала и резала, разбивала кости, а человек напряженно сопел, и только это и еще стук лезвия о деревянный стол нарушало зловещую тишину. Потом он снова подошел к очагу, размещая на свежесрезанных прутиках рваные куски мяса, кровь с противным шипением капала в огонь. Запахло свининой. Голод сжимал желудок, горькая слюна подступила к горлу. Джейн закрыла глаза. "Джуд! Джуд! Зачем ты бросил меня!" - вертелось в голове. Джейн даже почудилось, что она произносит имя своего мучителя вслух. Уже в полуобмороке она безвольно наблюдала, как человек неизбежно приближается к двери. Ей казалось, медленно, каждый шаг растягивался на вечность и еще на один маленький миг...
   Щелкнула задвижка, дверь дернулась и открылась. Джейн упала навзничь, зажмурив глаза, приготовившись сопротивляться, насколько хватит сил. Грубые руки безжалостно схватили ее и вынесли на свет. Человек усадил девочку на стол, придерживая, чтобы не свалилась. "Бежать" - подумала Джейн - "Оттолкнуть и бежать". Но сил не было. Ее снова сковал этот, ставший уже привычным, ступор, делающий тело таким чужим, беспомощным и нелепым.
   - Не бойся, дуреха, я не собираюсь тебя убивать, - с нервным смешком сказал воин.
   Джейн не ответила. Тогда он повторил то же самое на французском.
   "Он не знает, кто я" - подумала Джей с неким облегчением, впрочем, это мало что меняло. Она осмелилась открыть глаза.
   Его лицо было прямо напротив ее. И он улыбался.
  
   * * *
  
   Наконец Скэтлоку удалось расковырять хитроумный замок, попросту снеся к чертям. Он подцепил лезвием крышку, поднажал и открыл сундук. Да так и замер, возмущенный настолько, что даже не мог выругаться. Джон Лиделл подошел полюбопытствовать:
   - Робин! Иди-ка, посмотри, ради чего заполучил огромную шишку! - Джон откинулся назад и от души рассмеялся, но успел уклониться от оплеухи разгоряченного Скэтлока.
   Робин склонился над сундуком. Странное, однако, у этого Джона чувство юмора. Содержимое сундука показалось Робину скорее зловещим, чем забавным. Одно точно - золота в нем не было.
   Маленькие скляночки, заполненные разноцветными жидкостями, камни, кристаллы, порошки в кожаных мешочках, подписанные латынью, засушенные корявые корешки, травки. Засаленные, с обгоревшими краями, листы с рисунками растений и странных неведомых животных, книги в тяжелых потрепанных переплетах. Набор устрашающих инструментов: узкие ножи разных калибров, острые крючки и скрепки. И на самом дне два свертка. Куски кожи просолены и съежены, перевязаны заскорузлыми шнурами. С трудом удалось раскрыть.
   - Это, что за зверь? - Джон еле сдерживал порыв зашвырнуть отвратительную диковинку подальше в кусты.
   Высохшая чешуйчатая кожа сморщилась, обтянув нелепый скелет маленького чудовища. Птичья голова с хищным клювом, запавшие глазницы, на хребте до самого конца длинного корявого хвоста остроконечный гребень, изогнутые когти на лапах.
   - Детеныш дракона? - предположил заинтригованный Робин - Или этот, как его? Василиск?
   - Мерзость-то какая! - Джон брезгливо передал сверток Робину - Предлагаю, второй закопать, даже не раскрывая.
   Но Скэток уже успел схватить и распотрошить второй сверток. Джон взглянул, сморщился, и шагнул прочь к ближайшему кусту, чтобы опорожнить желудок.
   - Какой уродливый младенец, - разочаровано проговорил Скэтлок, много чего повидавший за свою долгую солдатскую жизнь, и которого было крайне сложно напугать страшными сухими трупиками, - я ничуть не жалею, что засадил стрелу в это дьявольское отродье. Знал бы, что он везет, так еще бы голову отрубил для надежности.
   - Давайте закопаем все это где-нибудь подальше, - подал из кустов свой сдавленный голос Джон Лиделл. - Пока твой парень все это не нашел, - добавил он, вытирая бороду рукавом.
   Робин рассеяно кивнул. Он думал о том, как все обернулось. Простой на первый взгляд обоз с элем, оказался труповозкой. Робкий юнец, которого Робин пожалел - хорошо обученным безжалостным воином, готовым выполнить свою миссию во чтобы то ни стало. Сундуки набиты побрякушками чернокнижника. За всем этим скрывается страшная тайна. И они - Робин и Скэтлок, даже не подозревая того, разрушили чьи-то мрачные планы. Случайно ли? И, неужели, этим все и кончится? Так глупо! Пересечь полстраны и погибнуть, свалившись в грязный ров на обочине Шервудский тропы.
   Робин вскочил на ноги, голова закружилась, и ему пришлось опереться на ствол.
   - Труп... Гизборн взял труп... - бормотал Робин, остальные его не слышали, закапывали проклятый сундук в яме от костра. Робин напряг память: когда он вернулся на место трагедии за Мачем, он ведь не видел тела того парня в черном. А после Мач рассказал, что Гизборн забрал с собой труп. Поэтому капитан гвардейцев не организовал, по своему обыкновению, охоту на разбойников. Умчался, прихватив труп. Но, зачем? Робин не мог придумать более или менее достоверную причину. Но, в конце концов, успокоил он себя, Гизборн - солдат и подчиняется приказам. Если шериф Ноттингема ждал гостей, понятно, почему Гизборн отправился навстречу. "Боже мой!" - подумал Робин - "Во что же мы вляпались из-за этого треклятого эля? Теперь в Керклес я смогу появится спустя неделю, не меньше".
  
   * * *
  
   Марион Лифорд не была послушницей. В монастыре она пребывала исключительно благодаря "доброй" воле шерифа де Рено, который нашел простой, а главное, дешевый способ спрятать свою подопечную от настырного разбойника. Де Рено частенько посылал своего помощника навестить "упрямую девчонку", которая мало что понимала в жизни, зато много рассуждала о смысле оной, бренности бытия и вечной любви. Гизборн слушал леди с искренним интересом, не перечил, не вразумлял. Просто молчал и напряженно сопел, стараясь не встречаться взглядом. Марион нравились эти задушевные беседы. Ну, во-первых, в монастыре было ничтожно мало развлечений. Во вторых, леди казалось, что ее слова что-то меняют в мировосприятии хмурого рыцаря.
   Когда тяжелые монастырские ворота со скрипом растворились, и во двор въехали вооруженные всадники в синих плащах, леди Марион поспешила спуститься и поприветствовать своего невольного слушателя.
   Уже на ступенях, Марион поняла, что этот визит не запланированный. Гизборна не было видно, и даже слышно среди суматохи во дворе. Зато, навстречу ей выбежали две монахини с бледными лицами, их руки были в крови. Следом в лазарет поспешили четверо гвардейцев, волоча на растянутом плаще чье-то окровавленное тело. К Марион направился один, судя по всему, старший по званию. Он снял шлем и поклонился.
   - Миледи, сэр Гай...
   - Боже мой! С ним все в порядке? - встревожилась Марион. Несмотря на то, что она отлично отдавала себе отчет в том, что сэр Гай рано или поздно встретиться на узкой лесной тропинке с ее героем и...
   - С сэром Гаем не все в порядке, - с усмешкой ответил солдат, но тут же осекся - прошу прощения, миледи, забудем об этом. Сэр Гай просил вас позаботиться о раненом. Несмотря на его мрачные прогнозы, парнишка не подох по дороге.
   - Ведь это... - Марион не знала, как спросить - это были разбойники?
   - Миледи, у парня меж ребер стрела торчит, длинная и оперенная, - солдата очень тянуло сострить: "Присмотритесь к стреле, миледи, не узнаёте случайно" - но он подавил в себе это желание, и молча откланялся.
  
   * * *
  
   Когда Марион наконец решилась навестить раненного, его уже обмыли и перевязали. Леди склонилась над бедолагой. Совсем еще юное лицо, безбородое. Утонченные черты исказила гримаса боли и страдания. "Ах, Робин, за что ты терзаешь мою душу сомнениями и угрызениями совести? Несчастный мальчик! Что он мог сделать тебе? Он еще дитя!" - Марион тяжело вздохнула и, словно бы, в ответ на ее вздох, юноша приоткрыл глаза, и его пересохшие губы дрогнули в улыбке.
   - Сестра, - еле слышно позвал он - принеси воды... немного... только горло смочить...
   Марион осторожно приподняла забинтованную голову раненного и напоила успокаивающим боль отваром.
   - Не бойся, сестра, я не умру, - юноша обессиленно закрыл глаза, - обещаю.
   - Конечно, не умрешь, - Марион взяла его руку и гладила, пока ей не показалось, что юноша уснул, - не умрешь...
   Гизборн знал, что делает, попросив Марион позаботиться о невинной жертве разбойничьего произвола. Ему не хватало смелости прямо сказать благородной леди, что он думает о ее сердечных предпочтениях, но показал он достаточно красноречиво. Марион не сомневалась, что Гай сделал это намеренно, и именно с целью навсегда разорвать порочащую ее честь связь. Если бы юная леди была более внимательной, нежели эмоциональной, она бы почувствовала на сгибе ладони "несчастного мальчика" твердую мозоль, и поняла, что эта рука привычна держать меч. Если бы, отстранившись от собственных моральных страданий, Марион могла бы мыслить трезво, она бы неприменно задалась вопросом: почему раненный назвал ее сестрой? На ней же не было черной монашеской рясы и белого головного покрывала. Если бы Марион в сердцах не пообещала себе, что больше не выйдет из ворот на тихий свист своего возлюбленного, она бы узнала много ошеломляющего, о "невинности" своего нового подопечного. Но она не услышала свиста в эту ночь, и все последующие две недели. И Марион легко объяснила себе отсутствие Робина осторожностью последнего. Прекратившиеся визиты Гизборна она отнесла к разряду прихотей де Рено, либо к робости самого сэра Гая, который, поразмыслив, пожалел о своей злой шутке.
   Изо дня в день леди самоотверженно ухаживала за раненым. Пересидев у постели жар и лихорадку, бред и стоны, меняя бинты, подавая воду, заговаривая боль и молясь. Днем болезнь словно отступала. Юноша подолгу смотрел на качаемые ветром шуршащие листвой ветви ив за окном. Часто, забывшись, как будто Марион и не было рядом, он начинал взволновано шептать какие-то сбивчивые и путанные тексты, похожие на стихи, завораживающие своими вычурными образами и витиеватыми сравнениями. Марион прислушивалась, но, как только она начинала понимать каждое слово, скомканное трепещущим от волнения дыханием, юноша вдруг замолкал и смущенно прятал глаза. Он рассказал Марион, что ехал в Йорк, где его ждали на службу писарем, отец потратил последние деньги, чтобы отправить сына и устроить в хорошее место к своему сюзерену. Назвался Джулианом Боррачо. И, несмотря на то, что испанским он, безусловно, владел в совершенстве, и с удовольствием демонстрировал это Марион, он совсем не был похож на представителя сего южного племени. Слишком бледен, волосы выгорели на солнце и приобрели золотистую рыжину, круглые серые глаза делали его похожим на разбуженного совенка. Марион нравилось нежной улыбкой успокаивать этот встревоженный, настороженный взгляд, которым он неизменно встречал всех входящих в его келью. Ей льстило, что юноша демонстративно доверяет только ей. При других он замыкался в себе и молчал, либо неохотно кратко отвечал, если вопросы касались его здоровья.
   - Я могу попросить вас, миледи, - с робкой улыбкой спросил он ее однажды, когда она собралась было уходить. Ободренный ее кивком, он продолжил, немного заикаясь, тщетно подавляя волнение - я должен точно знать, миледи, понимаете... когда на нас напали... все ли погибли? Мне показалось, все...
   Марион, почувствовав, что юноша упрямо борется со слезами, присела рядом и ласково погладила его освобожденный из-под бинтов взъерошенный затылок. Ей и самой было непросто говорить об этом. Она чувствовала вину, не свою собственную, но все равно тяжкую.
   - Я не знаю, Джулиан, прости...
   - Вы не могли бы узнать это для меня, миледи? Прошу вас...
   - Я поговорю с сэром Гаем Гизборном, он должен знать точно.
   - Вы обещаете?
   - Обещаю, Джулиан, - Марион склонилась и поцеловала его, покрытый испариной лоб - спите спокойно.
  
   * * *
  
   Аббат Хьюго де Рено уже не просто ждал своего подопечного, он негодовал, где его черти носят, да простит Господь невольно вырвавшееся ругательство. Как-то странно, что бывший помощник не спешит за легкими деньгами. Может, предчувствует разочарование? Хьюго подходил к окну каждый раз, когда ему мерещился столб пыли на дороге. Потом он просто пододвинул кресло к окну и уселся там, оперев локти на подоконник и нетерпеливо всматриваясь в горизонт. Смеркалось. Ветер сменился, стал пронизывающим до костей, ледяным. "Наконец-то" - Хьюго потер замерзшие руки.
   - Позовите мне того остолопа, который принес книги, поживей, его командир едет.
   Гизборн показался аббату чересчур разгоряченным и взбудораженным, но это и не мудрено. Не мудрено.
   - Давайте-ка прогуляемся, молодой человек, - его святейшество положил свою узкую ладонь на плечо Гая, приглашая его пройтись вдоль тенистой аллеи, - я вижу, тебе много надо рассказать мне.
   Гизборн похолодел до пят, поймав пронзительный взгляд аббата. Или это ветер такой холодный?
   - Как вам служба у моего брата? В прошлый раз вы ушли от ответа.
   Гизборн и в этот бы раз с удовольствием ушел бы, если бы другая тема, которую аббат обязательно поднимет следом, не казалась ему еще более скользкой. Младший де Рено сосредоточенно слушал беспомощные попытки юноши внятно описать свои сумбурные впечатления, и еще раз уверился в том, что Гизборн не умеет складно врать. И никогда, по всей видимости, не научится, несмотря на показательный пример перед глазами. И это хорошо. Аббат всегда будет знать, на какие еще мыслимые и немыслимые земные блага собрался покуситься его корыстный братец.
   - Кто-нибудь, кроме твоего суетливого лейтенанта, знает про эти книги? - вдруг спросил аббат, когда рассказчик в конец запутался и замолчал.
   - Не думаю, что солдаты вспомнят о них, - осторожно ответил Гай.
   Аббат долго шел молча, размышляя, почесывая длинный нос. Гизборн следовал за ним попятам и не знал, как начать требовать деньги.
   - Эти книги, они ведь дорогого стоят?
   Аббат остановился, обернулся и, тяжело вздохнув, кивнул.
   - Да, мальчик мой, дорогого. Головы твоей могут стоить.
   Гизборн сглотнул, но тут же набрал воздуха, чтобы все объяснить.
   - Я знаю, знаю, что ты книги не открывал даже, и понятия не имеешь, что именно притащил сюда, - Хьюго де Рено постарался успокоить, уже было бросившегося оправдываться Гая, - и слава Богу, пусть так и останется.
   Гизборн выдохнул все невысказанные слова и понял, что его только что оставили без наживы, да еще и должником.
   - Кто-нибудь выжил?
   - Нет, никто, - Гизборн ответил слишком поспешно, и чересчур категорично, и Хьюго это заметил, склонил голову на бок и посмотрел на Гая, а тот предпочел вперить свой взгляд в цветущий анисовый куст, составляющий живую изгородь по краям аллеи, лишь бы не видеть, как аббат его раскусит.
   - Твой преданный солдатик сдал тебя, мой мальчик, и сдаст не только мне. Избавься от него. А также от того счастливчика, которого ты отправил в Керклес. Крайне неразумно было вмешивать в это дело еще и леди Марион. Она-то уж точно не станет тебя прикрывать, рискуя собственной репутацией, а то и жизнью. Тебя - увы, не станет.
   Не сразу Гизборн понял, что верный Трой прикрыл своего командира, да так ловко, что ему даже не пришлось делать невинное лицо.
   - Если парень умер от ран по дороге в монастырь - тебе повезло, мой мальчик. Если нет...
   - Я понял, - Гизборн постарался побыстрее закрыть тему.
   - Постарайся сделать так, чтобы леди Марион не узнала, - Хьюго скинул сухой листик с плеча Гизборна и продолжил путь к закрытой беседке в конце аллеи - и впредь думай дважды прежде, чем делать глупости. Я понимаю твои чувства...
   - Нет, - Гай снова набрал воздуха, чтобы оправдываться, и на сей раз искренне - я не... не те это чувства, Богом клянусь!
   - Не горячись, мой мальчик, не клянись в пустую. Слово Господа тебе еще может понадобиться, и не раз.
  
   * * *
  
   Монах Януарий выехал из Ноттингема в Керклес рано утром. Шериф торопил, поэтому тот даже не успел позавтракать, как следует. Отъехав подальше от городских стен, монах изъял припрятанную в сене буханку хлеба, щедро черпанул ею мед, который вез в монастырь, и закусил. Колеса скрипели, телега подпрыгивала на неровной дороге, мед коварно затекал меж пухлых пальцев Януария, привлекая алчущих насекомых ярким цветочным ароматом.
   Монах был наслышан о разбойниках прячущихся в лесу. Но не придавал этим страшилкам большого значения, благоразумно считая, что половина из рассказанного - чистый вымысел, другая половина преувеличена вдвое. Вот недавно, например, весь гарнизон был поднят на уши. Всю ночь часовые не закрывали ворот. Все ждали чего-то. Поговаривали: помощника шерифа потеряли в лесу, и разбойники разорвали бедолагу на мелкие кусочки. И что же? Спустя сутки вернулся сам, живой и невредимый, только слегка возбужденный. Но это не повод теперь шарахаться от всякого встреченного в лесу, одетого в капюшон.
   Януарий крякнул, колесо попало в выбоину, повозку дернуло, хлеб выпал из рук прямо на свежевыстиранную рясу, и, как водится, медом вниз. Монах слез с телеги, обошел, потолкал, но тщетно. После последнего дождя дорогу разнесло так, что ямы и рытвины попадались чуть ли не на каждом шагу. Но оставаться посреди поля, или, чего доброго, идти в монастырь пешком, Януарию не хотелось. Он огляделся в поисках подходящей палки для рычага, нашел, но и с ее помощью вытащить колесо из выбоины не удалось. Вдруг он заметил далеко впереди силуэты двух путников - один повыше, другой помельче.
   - Эй! - что есть мочи, крикнул им Януарий - Добрые люди, не откажите в помощи!
   Путники обернулись на крик, тот, что помельче сразу юркнул в придорожные кусты.
   - Я что, похож на разбойника?! - Януарий отбросил палку, поправил рясу и затянул расслабленный пояс.
   Тот, что повыше выудил из кустов своего дружка и поволок его, цепляющегося за ветки, навстречу.
   - Куда путь держишь, святой отец? - спросил рослый парень, отвесив оплеуху, все еще норовящему сбежать, мальчишке.
   - В Керклес, с подарочком от шерифа нашего, назад тоже не пустым поеду. Могу подвезти, коль по дороге. Только немного поднажать надо... - Януарий кивнул на телегу.
   Поднажали. Втроем справились. Лошадка всхрапнула и повезла отяготившуюся телегу дальше, в лес.
   - Как зовут-то тебя?
   - Робином. А этого, - парень махнул рукой на мальчишку, вгрызающегося в зеленое яблоко со словами прощения, обращенными к фрукту: - Мачем, он у нас не очень...
   - Мда, заметно, - монах понимающе кивнул: - вам вообще, куда надо?
   Парень, назвавшийся Робином, ухмыльнулся и оглядел лес вокруг.
   - Вообще, можно прямо здесь остановиться. Тут недалеко будет.
   Тут-то Януарию стало как-то не по себе. Как-то слишком уж зловеще прозвучали в лесной глуши слова Робина.
   - Давай, монах, раздевайся, - между тем, предложил по-хорошему разбойник.
   - Может, медом возьмете?
   - Медом возьмем, обязательно, но ряса твоя мне тоже жуть как необходима.
   - Ты прости нас, дяденька, мы все вернем обратно, честно, - проскулил мальчик и выбросил огрызок: - Мы ведь благородные разбойники.
   - Благородные? - передразнил его закипающий монах, однако стянул с себя рясу, вспомнив все страшные истории, рассказанные на кухне Ноттингема: - Что ж вы грабите мирных людей? Больше некого, что ли?
   - Мы не грабим, мы поносить взяли! На время! - Принялся оправдываться Мач. - Тебе что, жалко?
   Януарий уже пожалел, что выбросил палку.
   - Все! Замолчите все! - вышел из себя Робин - Мне и так тошно. Послушай, святой отец, дело такое. Ну, прямо - жизни и смерти. Очень надо человеку помочь. А ты, пойдешь с Мачем, отдохнешь, искупаешься, оленинки покушаешь, а я к вечеру вернусь.
   Януарий уже не особенно сопротивлялся, оленинки он не вкушал аж полгода как. Соблазн оказался непреодолим, причем, под тяжестью сложившихся обстоятельств... Причем, никто ведь все равно не узнает...
   - Что там тебе должны дать в Керклесе за мед? - спросил Робин, примеривая громоздкую рясу.
   - Полотно. Монашки ткут. Они сами все сделают, не первый раз меняемся. Ты скажи, что тебя Брат Оливер направил, они его знают.
  
   * * *
  
   Джейн сидела возле двери в своей темной каморке. По привычке. Теперь в ее распоряжении был весь дом. Но входная дверь подперта снаружи толстым бревном, ставни надежно заперты. Правда теперь еды было предостаточно, и чистой воды, и даже вина немного. На топчане догорала оплывшая свечка, еще дюжина новеньких лежало рядом. Предполагалось, что пленница проведет в одиночестве несколько дней. Джейн поймала себя на том, что ждет возвращения своего "тюремщика" с нетерпением и предвкушением. Но вовсе не потому, что боялась оставаться одна. Присутствие этого странного человека давало скудную информацию для размышлений, и планов на будущее. Надо набраться сил, и выбрать удобный момент для побега. Только вот Джейн никак не могла понять, зачем она здесь? И где вообще - это "здесь"? И, как долго это будет продолжаться?
   В первый раз ее новый "хозяин" был не очень многословен. Но ведь именно так и подобает вести себя "тюремщику". С усмешкой наблюдал, как девочка с жадностью поглощает мясо, сыр и хлеб. Не выпускал нож из виду. Вероятно, его немного напрягало то, что Джейн за все время не произнесла ни слова, но бедняжка просто не знала, что можно сказать, а что нет.
   Насытившись, Джейн благодарно склонила голову и вдруг поняла, что этого ничтожно мало, чтобы возместить отсутствие слов. Повинуясь скорее эмоциональному порыву, нежели здравому смыслу или наитию, девочка наклонилась еще ниже и поцеловала руку "кормящего". Джейн подняла глаза и встретилась взглядом с "хозяином". На лице воина смятение постепенно сменилось ожиданием. И Джейн почувствовала это. Ожидание затянулось и, казалось, будет длиться вечно, пока она не предпримет что-то... завершающее. Решающее.
   Джейн перевернула податливую руку ладонью вверх, и вложила в слегка дрогнувшие пальцы сломанные прутики, изображавшие когда-то ее могильный крест. Надежно закрыв ладонь, девочка опрометью бросилась в свою каморку и захлопнула дверь. Воин рванулся было следом, но не успел. И Джейн не могла понять, что помешало ему силой распахнуть дверь и сделать все, что он хотел бы сделать.
   Так они просидели полночи. Джейн в темноте, на коленях возле двери, стараясь не дышать, когда подглядывала. И ее страж, прямо на полу, прислонившись к двери спиной, поджав колени к подбородку, стараясь услышать это осторожное дыхание, чтобы снова и снова, с ухмылкой ощутить, как жар заливает скулы.
   И, когда Джейн уже не боялась, что он войдет, она осторожно прокралась на свою широкую лежанку, угнездилась, завернувшись в плащ, отвернулась лицом к стене. И позже, гораздо позже, уже сквозь сон услышала, как он лег рядом.
  
   * * *
  
   Гай Гизборн, признаться, как-то даже забыл про орудующую в Шервуде банду. И без того слишком много обстоятельств приходилось держать в голове. Странных обстоятельств. Шериф, на его осторожный вопрос, что было в сундуках, привезенных с места катастрофы, ответил весьма однозначно, но неожиданно:
   - Ничего, абсолютно ничего.
   Гизборн даже не смог сразу решить, вздохнуть с облегчением, или насторожиться. После разговора с аббатом он уже трижды проклял тот день, когда вместо того, чтобы остаться просто свидетелем, стал одним из участников непонятной ему интриги. Теперь он подспудно подозревал, что оба брата, не сговариваясь, обвели его вокруг пальца.
   - Впрочем, ничего большего я и не ожидал от вас, - добавил де Рено, заметив недоумение на лице помощника, - этот разбойник, как и раньше, на шаг впереди вас. И, если честно, меня не удивляет, почему вы вдруг решили разобраться с этим Локсли один на один. Весь двор смакует ваши промахи, так лучше обойтись без свидетелей?
   Гизборн промолчал. Он ничего не решал. И вопрос понял, как намек.
   - Мои личные интересы пока не затронуты, - продолжал шериф, ковыряя ножом в зубах, отчего его дикция несколько страдала, - пока. Разбойников слишком мало, чтобы напасть на хорошо охраняемый обоз. Тех несчастных, которых вы не успели спасти, пока никто не хватился. Вы у меня занимаете пост лесничего, кажется? Вот и разберитесь с тем, что в вашем лесу творится. Это ваша личная вендетта, я не стану вмешиваться, делайте, что хотите, с десяток людей я вам выделю, так и быть. Только, надеюсь, Гизборн, вы не станете носиться по лесу, как очумелый, сшибая мечом березки. Придумайте, как выманить аутло из Шервуда, у вас есть козырь, вам и карты в руки.
   - Козырь, сэр?
   - Да. Одна милая маленькая леди. О, наконец-то я вижу на вашем лице движение мысли! Пользуйтесь моей щедрой мудростью, Гизборн, и не говорите потом, что я вас не поощряю.
   Гизборн вспомнил, что обещал аббату навестить леди Марион. На обратном пути - обязательно, решил он. Тревожные мысли и обрывки фраз крутились в голове и не отпускали, даже когда он стремглав выехал на поляну, где прятался в подлеске домик лесника.
   "Зачем ты во все это ввязался, глупец? Что тебе вообще от нее нужно? И хотя бы самому себе не ври, что только поговорить, отвести душу. Она не говорит с тобой. Может, немая?" - Гизборн усилием воли заставил замолчать свое благоразумие. " Не забывай про болезнь, дурень! Три трупа в повозке появились не просто так" - не сдавалось последнее - "Получи от девчонки все, что сможешь, и избавься от этого напоминания твоей слабости. И побыстрее, пока еще никто не знает".
   Гизборн, с ожесточением выбил ногой бревно и пнул дверь. Девочка уже ждала его. Она сидела на скамье рядом с дверью и прижимала к груди аккуратно сложенный плащ.
   - Пошли, - кивнул ей Гизборн, и она послушно встала и протянула ему плащ. Гай почувствовал, что задыхается, поторопился выйти прочь из духоты. Шел и не чувствовал под собою ног. Девочка оглянулась, прищурилась с непривычки при красном свете заходящего солнца. И вдруг, что есть сил, толкнула воина так, что тот, попятившись, споткнулся о бревно и упал. Девочка кинулась к привязанному коню. Животное испугано всхрапуло, попятилось, и встало на дыбы, вырвав из слабых рук повод. Упустив единственный путь к немедленному спасению, девочка побежала прочь, вниз по поляне, к заводи.
   Гизборну казалось, что он грезит одним из тех выматывающих нелепых кошмаров, когда, чтобы ты ни делал, все против тебя, а собственное тело становится слабым и мягким, и нет даже сил закричать. Исключительно волевым усилием он заставил себя встать и догнать беглянку, сбить с ног и удерживать, несмотря на яростное сопротивление. Впрочем, ее кулачки били не больно. Вот только мышцы дрожали от слабости, и перед глазами бешено скакали звездочки. "Вот оно, зараза" - мелькнуло в голове.
   - Что за болезнь? Говори! - в бешенстве прохрипел Гизборн. - Не смей молчать!
   - Вы не умрете... милорд... - пролепетала пленница. Она не смотрела на него. Рядом под ивой все еще чернела неглубокая могила. Ее могила.
   Гизборн сел. В висках стучало сумасшедшее сердце. По крайней мере, один камень свалился с души. Два. Девочка заговорила. Но, что самое противное, она выглядела такой испуганной и беспомощной, что срывать на ней злость было как-то неловко. Но надо было, в воспитательных целях.
   - Отсюда до Ноттингема, да и вообще до любого ближайшего селения два дня ехать, - неуклюже соврал Гизборн, - ну, может, чуть меньше. Немного меньше. Не важно. Видишь, лес вокруг? В нем зверствуют разбойники. Те, которые напали на ваш обоз и перебили всех. Тебя просто мертвой посчитали. Слышишь? Все считают тебя мертвой! Считай, что ты уже лежишь в этой могиле под тремя футами земли. И только я могу о тебе позаботиться. Понятно? Только я во всем белом свете. Поэтому, крайне глупо было сделать то, что ты...
   Он не договорил. Девочка, наконец, оторвала взгляд от горки сырой земли у могилы, обняла своего запыхавшегося стража и заплакала, уткнувшись в его плечо. Беззвучно. Только плечики судорожно вздрагивали.
  
   * * *
  
   Проникнуть в Керлеский монастырь - еще полбеды. Никто не заглядывал под капюшон рясы новоиспеченного монаха. Дело оказалось налаженным. Телегу скоренько разгрузили, и нагрузили вновь - завернутыми в мешковину полотнами. Предложили отобедать, Робин согласился. "Лишь бы повезло, и монашки оставили меня в покое на некоторое время" - размышлял благородный разбойник, без аппетита поглощая скромную похлебку - "А в Шервуде сейчас мясо".
   Настоятельница даже не удостоила его своим вниманием, зато монашки собрались вокруг и с интересом расспрашивали, как там в Ноттингеме. Робин придумывал на ходу байки про шерифа и его старательного, но нерасторопного помощника, и украдкой поглядывал вокруг.
   Вот она, Марион, торопится куда-то. В руках корзина с бельем. Бельем?
   - А у вас то, что нового?
   - Да так, живем помаленьку. - Заговорила одна из сестер, отрезая гостю еще кусок хлеба. - Что тут может нового случиться? Вот сестру Магнолию вчера пчелы покусали. Теперь ей ваш мед как раз впору.
   Монашки похихикали в кулачки, не поднимая лиц.
   - А как леди Марион поживает? - Не вытерпел Робин, которому было не интересно обсуждать покусанную сестру Магнолию. - Милорд шериф просил справиться о ее здоровье.
   - Добрая леди сейчас не о своем здоровье печется. Совсем ночами не спит, бедняжка.
   - Что же ей не спиться? Заскучала?
   - Некогда ей скучать. Раненого она выхаживает. Того, что милорд Гизборн привез. Волею Господа мальчик выжил, а мы его уже отпевать собрались. И капризный такой оказался, только леди Марион и слушает.
   - Мальчик? - Робин был заинтригован.
   - Ну, тот, которого разбойники подстрелили. Леди Марион днем и ночью от него не отходит. Молится.
   Робин почувствовал острое желание прибить милорда Гизборна. И, желательно, каким-нибудь чрезвычайно болезненным способом.
   - Он такой миленький, несмотря на шрам на голове... - вставила не к месту одна послушница и сразу стушевалась, - леди так к нему привязалась...
   "Надо бы причастить, бедолагу, по-мужски" - подумал Робин.
   - Ну, спасибо вам за обед, как говориться, чем Бог послал, - Робин встал из-за стола и, немного поразмыслив, нашелся - надо бы еще передать кое-что на словах леди Марион, милорд Гизборн просил.
   Быстрым шагом оторвавшись от сонма монашек, Робин поспешил в небольшую пристроенную к основному корпусу башенку, куда скрылась Марион с корзиной. "Лишь бы это не оказалось прачечной или еще каким местным заведением" - пожелал он. Лестница круто вела наверх, где было две комнаты за одинаковыми дубовыми дверями. "Пойду налево" - усмехнулся Робин. Не успел он толкнуть левую дверь, как она сама открылась и перед его взором предстала потерянная возлюбленная. Отчего-то она растерялась еще больше, увидев пред собой человека в капюшоне. И в рясе. И от которого пахло луком и гороховой похлебкой.
   - Ты? Здесь? - Ее зеленые глаза округлились, но спустя мгновение уже сузились в отвращении. - Да, как ты смел? Пробраться сюда после того, что натворил! Да я тебя сейчас с лестницы спущу!
   - Тише, - Робин нежно прикрыл ей рот ладонью, от которой тоже пахло луком - ты просто не знаешь, что случилось, тебя обманули. Гизборн и этот твой "раненный мальчик".
   Марион схватила его руку, чтобы отбросить, но так и осталась стоять, прижимая ее к груди.
   - По-твоему, он притворялся? Со стрелой то меж ребер? - Марион покачала головой, глаза наполнились слезами. - Твоей стрелой.
   - Он убил бы меня, если бы не Скэтлок. Послушай, я расскажу тебе, как все было на самом деле. И, если ты не поверишь мне, значит, поверила Гизборну. И эта победа далась ему легко и без крови. В любом случае, я не могу допустить, чтобы ты оставалась в неведении. Ты должна знать, какого монстра выхаживаешь.
   За соседней дверью раздались скрипы кровати и следом мерные постукивания, словно кто-то легонько барабанил в стенку. Марион прижалась к этой двери, закрывая Робину путь. Она разволновалась еще больше. На нее было больно смотреть.
   - Уходи, умоляю, уходи, пока тебя не узнали, - зашептала она, подталкивая его к лестнице - пока не увидели.
   - Но, Марион, подожди, дай мне все объяснить, - Робин был в отчаянии, но сдаваться не собирался, - я не уйду, пока ты не выслушаешь меня.
   - Хорошо, Робин, я обещаю найти способ. Но, только завтра. Подходи к стенам монастыря, как обычно. Я обещаю. А теперь, уходи.
   Робин с трудом выпустил ее руки и попятился по ступенькам. Он успокаивал себя, что за день ничего страшного не случится, что он успеет предупредить возлюбленную о том, кем на самом деле является ее "миленький" подопечный. Но на самом деле, Робина пугало именно вынужденное расставание. Это была первая серьезная ссора с Марион. Он боялся, что потерял ее доверие навсегда. И у него были все основания так думать.
   За стеной опять застучали, теперь уже громко и настырно. Марион, смахнув наспех слезы, вошла в комнату. Джулиан сидел в подушках и тарабанил по стенке глинянной кружкой.
   - Милорд Гизборн приходил? - с надеждой спросил он, как только Марион вошла - Вы с ним говорили?
   - Никто не приходил.
   - Но я слышал голос. Мужской, - настаивал Джулиан. - Кто бы это мог быть, если не милорд? Мы же в женском монастыре. Леди Марион, вы ведь спросили его, признайтесь, и теперь просто боитесь мне сказать? Не хотите меня расстраивать? Правда слишком жестока?
   - Нет, Джулиан, тебе показалось, - попыталась остановить бесконечные вопросы Марион - я тоже иногда разговариваю сама с собой, не только ты.
   Она улыбнулась, как обычно ласково, но Джулиан больше не верил ей. Его лицо стало отстраненным, а взгляд рассеяным. Раньше он погружался в себя только, при виде "чужих" в комнате.
   Но у Марион больше не было моральных сил бороться за его доверие. Постояв немного, тяжело вздохнув, она вышла из комнаты, чтобы поплакать в одиночестве.
  
   * * *
  
   Гизборн несся к монастырю во весь опор. На развилке его давно уже поджидал лейтенант Трой, зажевав травинку и подставив ласковому осеннему солнышку веснушчатое лицо.
   Командир осадил коня и выдавил из себя, отдышавшись:
   - Докладывай!
   - Никто не появлялся, сэр. Только монах, но он из Ноттингема, я проверял, мед привез. Недавно уехал обратно с тряпками.
   - А, ну да, знаю, толстый такой болван.
   - Разве? Толстый? Болван? - Трой слишком поздно понял, что проговорился. А его командир слишком быстро понял, что подчиненные снова напортачили. Как-то нехарактерно для него молниеносно.
   - Ты - болван! - заорал Гизборн и попытался съездить Трою по голове, но не достал и оттого разозлился еще больше. - Собрать отряд и догнать монаха! Живо!
   Трой выплюнул травинку и кинулся через кусты к стенам монастыря, собирать отряд.
   Гизборн снял шлем и обхватил взмокшую голову. Он, как никогда, был готов прибить кого-нибудь на месте. Благо, кандидатура на немедленную расправу уже была. Если, конечно выжила после первой...
   Въехав на территорию обители, Гизборн, еще не успев спешиться, уже расспросил монахиню, куда дели труп, который он присылал, помниться, недели две назад.
   Твердым, решительным шагом он направился к одинокой башне. А монахиня на всякий случай пошла предупредить леди Марион, что ее терпеливый милорд приехал.
   Сунувшись сначала в пустую комнату, заставленную сломанной мебелью и барахлом, Гай завернул в соседнюю. В полумраке он не сразу разглядел распростертое на кровати, тщедушное тело. Парень привстал и спросонья подслеповато уставился на вошедшего.
   - Милорд?
   - Как звать? - С порога рявкнул Гизборн.
   - Джулиан Боррачо, - парень наконец узнал визитера, и оживился - Я ждал вас, милорд!
   - Одевайся, Джулиан Брр... как там тебя... поедешь со мной.
   - Но, милорд, я вряд ли смогу встать, рана все еще дает о себе знать, жар только прошел, - юноша говорил спокойным уверенным голосом. И это взбесило Гизборна еще больше.
   - А ты попробуй, Джулиан, не солдат, что ли? - он постарался наполнить слова всем ехидством, на которое только был способен. К его удивлению, получилось немало. Парень мгновение выглядел потрясенным тем, что милорд его раскусил.
   А потом Джулиан и правда попробовал. Или вполне достоверно изобразил старания, со стоном рухнув обратно в постель. Гизборн уже пожалел, что не может прирезать мерзавца прямо в монастырской келье. Слишком много свидетелей. А тут еще леди Марион.
   Вбежала. Волосы растрепаны, глаза красные от слез, нос распух. И как обычно, сразу напала на Гизборна. Тот даже не удивился.
   - Куда вы собираетесь его везти? Он не переживет дороги! Вы не можете так поступить с бедным мальчиком!
   - Я всего лишь выполняю приказ, леди Марион, - отчитался Гизборн, на всякий случай делая шаг назад. Уж слишком леди была растревожена. С чего бы это?
   - Чей? Де Рено?
   Гизборн кивнул, не в силах сдержать злорадный смешок. Как повезло, что аббат с шерифом - братья. Ему даже врать не пришлось. А ведь он не умеет. Чтобы складно.
   - Он же ранен!
   - Да, миледи, я видел стрелу. Признаться, не предполагал, что парень выживет. Никак тебе черт помогает, а, Джулиан?
   - Леди Марион молилась за меня, - у парнишке на лице появилась благодарная улыбка.
   - Вижу. Леди до сих пор в слезах. - Мрачно заметил Гизборн и решил, что пора начать наступление. - Или вас обидел кто, леди Марион? Уж не тот ли толстый монах из Ноттингема? Вот ведь мерзавец! Может, догнать его и заставить раскаяться?
   - Причем тут монах? Не уклоняйтесь от темы, Гизборн! Я требую оставить мальчика в покое! Отвезете его, когда он отправиться и будет в состоянии держаться в седле.
   "Какое хладнокровие!" - почти с уважением подумал Гай, но решил, что не оставит без ответа то, что леди обратилась к нему по-свойски, без должного уважения. Она не шериф, чтобы так запросто вопить на него: "Гизборн"!
   - Мне приказано привезти его живым или мертвым. На все воля Божья.
   - Тогда я поеду с вами! - безапелляционно заявила непробиваемая леди.
   Гизборн испугался, что его зубовный скрежет услышат даже за пределами монастыря. И сдался ей этот мальчишка! Кто он вообще такой?!
   - Вот уж нет, Марион, вы останетесь здесь, и точка! Я не собираюсь ради вас снимать охрану с периметра. Можете помочь одеться своему дражайшему протеже.
  
   * * *
  
   Джулиан Бораччо находился в приподнятом настроении. Веселился от души, но глубоко в душе. "Ах, этот жалкий человечишка в надвинутом на глаза яйцеподобном шлеме! Возомнил себя великим инквизитором! Как мало он знает об этом злом мире! Ну, ничего, я его проучу. Запомнит, дурачок, на всю оставшуюся недолгую жизнь. Не собирается снимать охрану? Надеется пристукнуть меня по дороге. Или, зачем руки марать? Полагает, что я сам скончаюсь от болевого шока" - Джулиан, тяжело дыша и дрожа от возбуждения, натягивал сапоги. "Добрая, глупая леди, проклинает про себя этих двух остолопов. Оба дороги ей, каждый по-своему. Коим из них она думает пожертвовать первым? Чтобы стать безраздельно моей, пока смерть не разлучит нас. Ее смерть" - Джулиан тихо застонал и судорожно схватился за бок. Марион тут же помогла ему откинуться назад на подушки и в слезах следила, как храбро юноша продолжает одеваться, превозмогая боль.
   - Не бойтесь за меня, леди, я крепкий малый, я выдержу, - бодрился Джулиан, - вы только доведите меня до ворот, а уж в седле я как-нибудь удержусь. С Божьей помощью. Ради вашего безмятежного сна нынешней ночью.
   - Джулиан, прости меня, прости... - Марион придержала его голову в ладонях, чтобы в последний раз наглядеться в эти грустные серые глаза. Ей чудилось, мальчик знает, что не переживет поездки, и все его бравые слова только для нее. А она будет беспомощно провожать его взглядом, не в силах спасти.
   - Этот Гай Гизборн, проклятый солдафон! Он делает это назло мне, как ребенок, мстит. Будто бы не понимает, что тебе его каприз может стоить жизни.
   - Вы несправедливы к нему, миледи, - Джулиан хотел было дотронуться до губ Марион, чтобы остановить ее, но не осмелился, - солдат должен подчиняться приказу. Его роль в этом мире такая, и другой, увы, не предусмотрено.
   - А, как же ты? Ты... - Марион была поражена стойкостью этого хрупкого, болезненного мальчика. То, как он говорил, ласково, со спокойной, пусть и горькой, уверенностью в тихом, слегка дрожащем голосе.
   - На все воля Божья, - процитировал он недавнее высказывание Гизборна, - я буду молиться. Чтобы еще раз увидеть вас, миледи. Если, конечно, вы не против... - Джулиан закрыл глаза, сдерживая накатившие слезы.
   - Я не против, Джулиан.
   Марион поцеловала его лоб в холодной испарине, помогла встать, и они осторожно спустились во двор, там, где уже ждал их Гизборн. Прикинув, он все же спешился и помог бедолаге влезть на коня, чтобы сократить момент прощания. Несмотря на сей жест доброй воли, ему все-таки пришлось выслушать от возмущенной леди нелестные слова напутствия:
   - Вы ответите за свою неоправданную жестокость, сэр Гай. Помните, не предо мной вам в итоге держать ответ, и не перед шерифом...
   Сэр Гай лишь беспечно кивнул, его мысли были заняты совсем другим. Он вспоминал свой последний визит в лесную сторожку и предвкушал следующий. Теперь он знал, что девочку зовут Джейн. А больше ему ничего и знать не хотелось. Они, словно бы, договорились похоронить ее прошлую жизнь в неглубокой могиле под ивушкой. И Гизборн догадывался, что нелегкая это была жизнь. Вспомнить только, из какого кромешного ада он вытащил девочку. Сковывающий ужас в ее глазах. Теперь она доверилась ему. Гизборн верил, что искренне. Да у нее и не было другого выхода. Одна в лесной глуши, никто не знает о ее существовании, кроме него. Он может делать с ней все, что захочет. И, рано или поздно, он станет для нее единственным смыслом жизни. Тем, кем не был ни для кого ранее. И он не собирался упускать такой шанс. Он решил идти до конца, во что бы то ни стало. Для начала, он избавится от всех свидетелей, могущих разрушить их зарождающуюся идиллию.
   Джулиан, этот сопливый страдалец впереди, коряво держащийся в седле - первая и главная преграда на пути к блеснувшему на горизонте нежданному счастью. Трой - всегда под контролем, недоумок лейтенант, пусть пока живет. А этому доходяге не долго осталось. Гизборн сорвал по пути хворостину подлиннее и, когда всадники углубились в покрытый туманом, сумеречный лес, он подъехал ближе и, что есть силы хлестнул лошадь Джулиана по крупу. Со знанием дела, чуть пониже хвоста. Лошадка вздрогнула, попятилась, закозлила. Гизборн добавил, от всей души так, что хлыст переломился, а кобылка ломанулась вперед, в непроглядную темень, того и гляди сойдет с тропинки. Сошла, родимая. Из тумана послышался хруст орешника, глухой стук и сдавленный крик. Гизборн ухмыльнулся - один готов. И плевать на то, что леди Марион нарыдает аббату на исповеди.
   Когда он подъехал и склонился над телом, его ждал сюрприз - парень оказался жив. Он плакал от боли и протягивал Гизборну руку.
   - Милорд! Помогите, милорд... прошу вас...
   Гизборн выругался, спешился и ухватил парня, подтянул, отчасти надеясь, что тот все равно не встанет.
   - Что ж ты не сказал, что наездник неопытный? Я бы для тебя осла у монашек выпросил.
   - Милорд, задыхаюсь... больно... - Джулиан отчаянно хватался за рукав, цеплялся за кольчугу, буквально повис у Гизборна на шее, - милорд, не бросайте меня здесь! Помогите! Умоляю! - стонал, стенал и хлюпал Джулиан.
   Гизборн постарался рывком отбросить этого прилипалу от себя подальше. Но тщетно. Рука потянулась к мечу, но ножны были пусты.
   - За что ты так хочешь убить меня, Гай? - услышал он вдруг изменившийся до неузнаваемости голос Джулиана. Тихий, спокойный, вкрадчивый, пугающий.
   - Тебе лучше не знать, мерзавец, - прошипел в ответ Гизборн и вдруг из темноты вырвался удар. Прямо промежь глаз. Такой силы, что даже переносье на шлеме прогнулось и треснуло. Кровь залила глаза. Гизборн упал навзничь, Джулиан на него, продолжая бить рукоятью меча с нечеловеческой силой, раз за разом, сминая и кроша сталь.
   - Ты умрешь не от моей руки, Гай, и с Божьей помощью, - с усмешкой предрек Джулиан и, держась за бок, постанывая, пошел по тропе обратно к монастырю.
   Гизборн отключился.
  
   * * *
  
   Робин уже пожалел о случайно оброненных словах. Мач сделал вид, что не расслышал, но Робин заметил, как дрогнули от обиды губы брата, как он упорно избегал взгляда, ушел спать подальше, забрав с собой свою котомку с мусором. "Вот этого мне еще нехватало до кучи" - переживал Робин - "как будто мало мне рассориться с Марион".
   Он уже понял, что Гизборн решил охранять монастырь, догадавшись, что главаря аутло тянет сюда страшная сила. Непреодолимая, сметающая любые преграды. Что для него парочка бестолковых солдат, скучающих возле полуразрушенной временем стены, попивающих эль и пугающих ночь грубым смехом? Разве он не придумает способ? Периметр! Какое претенциозное название. Гизборн все еще в войну не наигрался. Робин огляделся, Скэтлок уже занял позицию среди деревьев намного правее, он помахал Робину, кивнул, надел капюшон и поднял лук. Стрела угодила прямо в костер, пламя взметнулось, солдаты отпрянули назад. Один из них сразу выстрелил из арбалета в темноту. Оттуда послышался вопль. Так и было задумано. Солдаты кинулись на крик, размахивая факелами, а Робин беззвучной тенью перемахнул через провал и исчез во тьме. "Прямо, как отнять леденец у ребенка" - подумал Робин, даже слегка разочарованный.
   Он залез в разросшийся куст шиповника прямо под окнами и засвистел малиновкой. Странно, конечно, слышать дневную птаху среди мрачного торжества ночи, но монашки плохо разбирались в орнитологии. Зато Марион хорошо знала этот свист. Она высунулась из окна тут же. Словно бы ожидала. Несмотря на то, что они договорились с Робином дождаться завтрашней ночи.
   Бедной девушке нелегко было продраться сквозь колючие кусты, но сейчас ободранное платье волновало Марион менее всего.
   - О, Робин, он забрал его. Гизборн увез Джулиана в Ноттингем.
   - Что ж, тем лучше для нас и хуже для Гизборна, - обрадовался Робин, хоть и постарался не демонстрировать свою радость перед встревоженной Марион. Пока не расскажет ей, кто на самом деле этот ее Джулиан.
   - Бедный мальчик не переживет дороги. Он еле в седле держится.
   - Что-то мне подсказывает, что дороги не переживет Гизборн. Марион, прежде, чем мы оба начнем оплакивать этих двоих, позволь мне все же рассказать тебе, как бедный мальчик заполучил стрелу под ребро, Гизборн лишнюю головную боль, а я взбучку от возлюбленной.
   И Робин рассказал во всех красочных подробностях (а рассказывать он умел виртуозно, даже слово нельзя было вставить), как разбойники неуклюже ограбили повозку с трупами, как Джулиан поджег ее (вероятно, чтобы скрыть деяние рук своих), как Робин благородно подставился под удар, как Скэтлок героически его спас. Потом последовало не менее подробное описание тех отвратительных чудес, которые разбойники обнаружили в сундуке. Не забыл он упомянуть и Гизборна, который забрал труп Джулиана. Который в последствии оказался не совсем трупом. А вот, кем конкретно он оказался, Робин сказать не успел. Смешное, и вместе с тем пугающее, слово "чернокнижник" замерло на его устах.
   За воротами раздался тот самый характерный мерный стук, от которого у Марион почему-то похолодело в груди.
   - Джулиан... - прошептала она, и подалась было вперед к воротам.
   - Не ходи, не открывай, - зашипел на нее Робин и крепко схватил за руки, пытаясь удержать вырывающуюся девушку.
   Но ворота уже открывали. В проеме обозначился лейтенант Трой, вполголоса отдающий приказа солдатам, которые столпились у ворот. Все восемь. Двое, видимо, все еще искали "поверженного" Скэтлока в кустах. И Трой с факелом в одной руке и обнаженным мечем в другой. А во двор монастыря медленно въехал Джулиан на хромающей кобыле. Сам буквально сполз на землю, задыхаясь, держась за бок.
   Марион прорвалась сквозь кусты и застыла, раздираемая дурными предчувствиями.
   - Джулиан! О, Боже, Джулиан! Что случилось? Где милорд Гизборн? Он отпустил тебя?
   Марион сделала было шаг вперед, но Робин крепко ухватил ее за подол платья и не отпускал. Благо в темноте не было видно. Да и не мог Джулиан разглядеть ничего перед собой, он обессиленно обхватил ствол дерева, чтобы не упасть в обморок.
   - Нет больше милорда Гая. Он... - Джулиан сглотнул и продолжал сквозь рыдания. - Разбойник бил его по голове мечем, кровь летела в разные стороны. Везде была кровь... - Джулиан скривился в истерике, - я не должен был убегать, оставлять его там одного... простите, миледи, я струсил. Я не достоин...
   Марион не знала, кому верить. Перед ней еле стоял на ногах раненный, бледный мальчик. Взволнованное дыхание прерывалось со свистом, казалось, Джулиан вот-вот захлебнется. А позади в кустах сидел Робин. Ее Робин. Как он мог напасть на всадников, если все время был здесь? И без него Скэтлок не решился бы. Да и не стал бы Робин убивать Гая. Таким вот зверским образом не стал.
   - Мы должны пойти и найти его, - в отчаянии взмолилась Марион, обращаясь, разумеется к Робину. Наконец, ей пришло в голову единственное приемлемое объяснение случившемуся - в Шервуде орудует еще одна банда. И Робин просто пока ничего о ней не знает. Мало ли лихих парней, решившихся на разбой по разным причинам. И не все разбойники благородны, как ее возлюбленный. А сэр Гай - отличная мишень, сунулся в лес после заката, по синему плащу издалека видно, что работает на шерифа.
   - Милорд Гай приказал солдатам ни за что не покидать пост, - Джулиан обессиленно сполз по стволу на землю. Его очень удивляло то, что леди Марион не кинулась поддержать его. - Трой поедет один. Наверное, и он не вернется...
   Монашки попросыпались, повысовывались в окна, повысыпали во двор. Несчастного раненного мальчика увели под руки в покои, а он все оглядывался на свою леди, и этот зовущий взгляд был переполнен отчаянием.
   - Марион, обещай мне, что больше близко к нему не подойдешь, - зашептал Робин из своего убежища, как только монашки потихоньку разошлись.
   Марион ничего не ответила. На самом деле ей жутко хотелось оказаться сейчас подальше отсюда. Где угодно. Хоть в том же Ноттингеме. Там, за городскими воротами все спокойнее. И народу больше. И всегда есть шериф, которую любую нечисть перещеголяет, и на смех поднимет едким замечанием. И есть Гай, который... странное противное чувство. Марион долго не могла понять, какое. Не жалости, нет. И не тревоги даже... Вины? Но в чем же она виновата?
   - Ты думаешь, он убил Гая?
   - Думаю, - шепотом отозвался Робин, - причем, именно так, как рассказывал. Джулиан этот, хоть и на вид хлипкий, но рука у него тяжелая. У меня до сих пор голова болит. А, если бы мечом ударил...
   - Робин, прошу тебя, поищи его? - Марион выглядела такой потерянной, что отказать ей было просто невозможно. - Ты же лес хорошо знаешь...
   Робин и сам уже подумывал об этом. Он вспомнил, как еще днем от всей души пожелал Гизборну медленной и мучительной смерти. А теперь, как представил...
   - Ну, найду, допустим, живой, дальше что? Подтащить его к воротам монастыря и в дверь постучать?
   Марион сначала кивнула, но вдруг опомнилась.
   - Нет, Робин. Нет, конечно. Если честно, я бы тебя до самого рассвета не отпускала, так мне здесь страшно.
   Робин затащил Марион обратно в кусты, обнял покрепче и подумал, над странной иронией момента. Гизборну удалось рассорить их, Гизборн, сам не желая того, их и помирил.
  
   * * *
  
   Мач больше не дулся на брата. Он вообще был легко отходчивый. Он убежал сегодня на рассвете вовсе не потому, что вчера Робин назвал его "камнем на шее". Просто Мачу захотелось навестить сойку. Он давно приметил гнездо на вербе, на развилке ветвей. Он хотел влезть на дерево и посмотреть, не осталось ли от улетевших птенчиков голубых перышек. Ярких, как летнее небо. По поверью, нашедшего голубое соечье перо ждут счастье и удача. Вредные сойки роняют эти перышки в самых труднодоступных участках лесов и болот, словно догадываются, что легкого счастья не бывает, и быть не может. Найденное голубое перо нужно носить с собой. Оно будет оберегать тебя, как талисман. С ним ты становишься частью птицы и частью неба.
   Но Мач никак не мог дотянуться до гнездышка, а лезть выше было опасно - слишком тонкие ветви. Мальчик видел со своего места на дереве, что среди пуха и сухой травы проглядывает что-то голубое. Перышко! Он потянулся снова, ветви качнулись, хрустнули, и гнездо свалилось. Мач вгляделся в густые заросли малинника, надеясь разглядеть неприметный маленький пучок травы. "Ага! Вот оно! А это, что еще там внизу?" - Мач снова чуть не свалился с дерева. Кольчуга блеснула на ярком утреннем солнце, а на кольчуге темными пятнами кровь. И в самом большом, еще не высохшем до конца, пятне увязло нежное голубое перышко.
   Мач, дрожа от отвращения и страха, на карачках подполз к телу. Заглянул в лицо.
   - Гизборн! - завопил Мач и отпрыгнул. Но враг не бросился на него, не пошевелился.
   - Мертвый, что ли? А вдруг живой? - рассуждал вслух мальчик. Перышко трепетало на ветру, манило. Мач взял веточку, зацепил перо и подтащил поближе, схватил, обтер и спрятал за пазуху, поглубже. Туда, где колотилось взволнованное сердце.
   - Эй, ты что, совсем мертвый? - он потыкал палочкой неподвижную грудь. "Вот, какое перышко счастливое. Только его заполучил, а мне уже везет. Надо рассказать Робину" - в предвкушении подумал Мач.
   - Страшный ты, когда мертвый. Еще страшнее, чем живой. - Он еще раз потыкал палочкой в кольчужный бок, уже посильнее. Тело дернулось. И теперь это было уже не просто тело, а самый настоящий Гизборн. Он сел, дико озираясь, наткнулся взглядом на Мача, который замер с палочкой в руке. Перепуганный мальчишка попятился назад, наступил на что-то твердое. Меч, рукоять в крови. Схватив оружие за лезвие, он с трудом занес над головой, полагая, что выглядит угрожающе.
   - Беги, дурак! Убью ведь... - прохрипел Гизборн, - голыми руками убью!
   Мач бросил меч плашмя на Гизборна - тот еле успел вскинуть руку, - и опрометью метнулся в кусты малинника.
   - Вот идиот-то... - выругался Гизборн, шипя от боли, стянул деформированный шлем, кровь пошла с новой силой. "Хорошо еще сталь смягчила удар, так бы пол черепа разнес, мерзавец" - подумал Гизборн, ощупывая голову. Шишка на лбу, губу рассек, нос, вроде бы целый, под глазом синяк. Перебарывая тошноту и слабость, главный лесничий встал, опираясь на меч, огляделся.
   - Фьюри! Чертово отродье! Бросил хозяина?
   До монастыря было недалеко. Да и охрана не спит по периметру, помогут. Но Гизборну вовсе не хотелось увидеть злорадную улыбку леди Марион: "я ведь предупреждала". Ведь сразу прибежит, будет причитать и читать мораль, учить жизни праведной. Не дождется. В Ноттингем Гаю тоже возвращаться не хотелось. Придется ведь врать про напавших разбойников, а врать он не умеет. Складно врать. Да и унизительно это. Пусть даже, скажет, что аутло было шестеро на одного, да хоть десять, все равно де Рено поднимет на смех.
   Гизборн выковылял на тропу и свистнул. Прислушался. Где-то справа, далеко, раздалось похрустывание ломающихся кустов. "Слава Богу. Что я там наврал Джейн? До Ноттингема два дня ехать, кажется. Это, если верхом. Пешком с неделю добираться буду" - Гизборн свистнул еще раз. Где-то среди бурелома раздались вопли Троя, который, судя по всему, старался успокоить ретивого скакуна. Гизборн поковылял на шум.
   - Трой! Что ты здесь делаешь? Я же приказал не покидать пост!
   Раскрасневшееся от натуги лицо лейтенанта осветилось радостью при виде пропащего командира. И даже окровавленные голова и кольчуга последнего не смутили этой радости. Трой, наконец, накинул повод на шею Фьюри, и подвел коня.
   - На вас напали разбойники, сэр?
   - На меня напал отвратительный, э... зловонный... хм... монстр! - Гизборн с досадой обнаружил, что с его красноречием случилась какая-то беда. Он не смог подобрать правильные эпитеты. - И я убью это чудовище, плевать на... э... условности!
   Трой на мгновение замер обескураженный ответом.
   - Медведь, сэр? - наконец догадался он.
   Гизборн вытаращился на лейтенанта из-под покореженного шлема. Он что, вдруг врать научился? Складно, однако, выходит. Главное, теперь ничего не испортить. Поэтому Гизборн решил промолчать. Он безмолвно взобрался на коня:
   - Трой, периметр не снимать. И дай-ка мне свой арбалет, на всякий случай.
   Трой протянул арбалет, но придержал коня за узду, что-то в поведении командира его сильно настораживало.
   - Вы собираетесь охотиться на медведя в одиночку, сэр? Но... это же безумие...
   Гизборн открыл было рот, но сдержал себя, ударил по бокам Фьюри и поскакал прочь, только пыль поднялась вдоль тропы.
  
   * * *
  
   Еще вчера Джейн сплела из ивовых прутьев кособокую корзину и установила ее в узкой протоке заводи. На следующий день к обеду голод привел девочку к ловушке, сил ждать больше не было. Но улов оказался более, чем скромным: две лягушки и четыре тощих пескарика. Лягушек Джейн выпустила обратно. Что ж, на бульон сойдет. Можно было бы поискать грибы в лесу, но Гизборн так сильно напугал девочку кровожадными разбойниками, что она замирала при каждом шорохе. Ветер теребит верхушки деревьев, птицы и белки скачут по веткам, семейство кабанов роется в корнях старого дуба. Ну, как в такой неспокойной обстановке сосредоточиться на грибах? А есть-то как хочется! Может быть, Гизборн все-таки наврал про разбойников? Преувеличил, точно так же, как и расстояние до Ноттингема. Джейн храбро выдохнула, огляделась. Вот он, прямо перед ней -огромный подберезовик. А вон еще! И еще пара сыроежек. Девочка, в азарте сама не заметила, как углубилась в лес, но все же старалась держаться ближе к тропинке. Вскоре подол был полон, аппетитно пахнущих, крепеньких грибов разных мастей. Пора возвращаться.
   Когда впереди уже замаячила ярко освещенная солнцем поляна, Джейн вдруг явственно расслышала приближающийся цокот копыт. Спрятавшись за широким стволом, она затаившись, выждала, пока взмыленный вороной жеребец Гизборна не пронесся мимо. Подхватив подол, Джейн побежала напрямик, чтобы ее отсутствие не успело вызвать у "хозяина" вспышку праведного гнева.
   - Милорд! - закричала она, съезжая по крутому травянистому склону, поскользнулась, упав, все же не отпустила подола с грибами, ободрала колени. Даже не взглянув на царапину, Джейн побежала еще быстрее к дому. И вдруг остановилась, как вкопанная, руки разжались, грибы посыпались в траву.
   Посреди двора, прямо под ногами коня лежал милорд Гай, лицо в крови, руки раскинуты крестом. Девочка сделала несколько шагов назад, но убежать прочь не получилось. Она почувствовала, как оцепенение медленно, но цепко охватывает тело. "Джуд!" - ее сердце отказывалось биться - "он слышал меня, прятаться бесполезно".
   Гизборн поднял голову, перевернулся и даже попытался улыбнуться.
   - Все будет хорошо, Джейн, не бойся, я встану... скоро...
   Джейн подползла поближе. Гизборн не мог наглядеться в ее расширенные от ужаса серые глазища. Он не сомневался, что девочка боится за его жизнь.
   - Я сказал, со мной все будет хорошо, - успокаивал он ее. - Джейн, пойдем в дом, пить жутко хочется.
   Но девочка даже смотреть на дом боялась. Для нее - это надежная тюрьма, безысходность, запирающаяся снаружи. И, даже, когда Гизборн проковылял в сторожку и рухнул там на лавку, Джейн не спешила зайти следом. Она боязливо озиралась кругом, тишина казалась ей зловещей. "Странный бедный милорд, зачем он не оставил меня?" - в отчаянии сожалела Джейн - "Зачем он привел его за собой?"
   Гизборн придвинул ногой ведро с водой и тщательно умылся.
   - Джейн, ну не стой там, - снова позвал он. - Видишь? Крови больше нет.
   Девочка неуверенно сделала несколько шагов, замерла в дверях.
   - Теперь вы тоже часть его одержимости, милорд Гай. Он не отпустит нас. Просто так не отпустит.
   "Этот жуткий тип, вероятно, основательно ее помучил" - пришло в голову Гизборну. Наконец он понял, что испугало Джейн на самом деле. Вовсе не его умирающий вид. Если бы он сдох сейчас здесь, не его бы она жалела, а себя - бедную, брошенную на произвол судьбы, оставленную наедине со своими страхами. Обидно. Гизборн сжал зубы. Он с удовольствием перенес бы злость и досаду на этого треклятого Джулиана, если бы это было так просто. Ну, по крайней мере, он постарался:
   - Я вернусь завтра и убью его. И ты не будешь больше бояться. Хорошо?
   Джейн покачала головой, но ничего не ответила. Да и как бы она могла согласиться? Ей и без того безумно страшно будет теперь оставаться в этом доме одной. А если Гизборн больше не вернется, что ей делать? Он может быть ранен, может убит. До какой поры ей ждать его возможного возвращения? Куда идти, если он не вернется?
   - Ты не хочешь, чтобы я его убил? - в голосе Гизборна явственно проявилось разочарование. - Ты боишься? Чего именно?
   Джейн нервно теребила подол платья. Она знала, какой ответ он жаждет услышать, но вырвалось только беспомощное и честное:
   - Его...
   - Понятно, - Гизборн встал, но Джейн преградила ему путь к отступлению, упала в ноги, обняла колени.
   - Милорд... Гай, прошу вас! Уезжайте отсюда! Бегите прочь! Как от чумы! И, если хотите, возьмите меня с собой.
   Гизборн застрял, хотелось просто сквозь землю провалиться. А еще хотелось схватить эту глупую девчонку в охапку и держать так долго, долго, пока ярость сама собой не утихнет. И хотелось, чтобы она все это время не переставала плакать. Плакать, боясь его потерять. Голова кружилась и раскалывалась. Гизборн зажмурился, стало еще хуже. Он открыл глаза и сел на скамью.
   - Бежать... - зло процедил он - некуда.
   Джейн выпустила колени, всхлипнула, мельком взглянула на перекошенное болью лицо и словно опомнилась:
   - Милорд, вам лучше прилечь. Я вам воды принесу. Я сейчас обед приготовлю, я же грибы собрала... и рыба есть...
   Она метнулась куда-то, Гизборн не разглядел. Он добрался до лежанки, вытянул ноги, задремал, слушая, как девочка гремит дровами и посудой, шебуршит у очага. Где-то в подсознании все еще осталась обида и неудовлетворенность, но он понимал, что слишком рано задал вопрос, слишком много возложил надежд на бедного, запуганного ребенка.
   Ночью Джейн приснился кошмар. Джуд прокрался к сторожке и поджег ее, предварительно накрепко забаррикадировав дверь, закрыв ставни. Едкий дым резал глаза, жег легкие. Гизборн в отчаянии метался по дому, выбивал лавкой окно. Потом упал, и Джейн наблюдала, как яркое пламя жадно съедает обессиленное тело.
   Девочка проснулась с криком. Долго не могла отдышаться, чудился запах дыма. Свечка, шипя, догорала на топчане, воск стекал по глиняной крынке.
   Гизборн стоял у открытой двери, поеживался от холодного ветра. Видимо, тоже не спалось в духоте.
   - Гай... - жалобно позвала Джейн.
   - Не стоит бояться, Джейн, он всего лишь человек. Такой же, как ты и я, - Гизборн уже по привычке, сухо успокоил девочку, - и его можно убить.
   - Мне приснилось, что вас... что вы...
   Гизборн, наконец, обернулся, теперь он выглядел чрезвычайно заинтересованным.
  
   * * *
  
   and you could have it all
   my empire of dirt
   I will let you down
   I will make you hurt
  
   Огонь очень быстро охватил постройку. Крыша была покрыта прогнившим и высохшим сеном, занялась сразу. Густой серый дым, светлым пятном плыл под черным звездным небом. Джулиан отошел подальше, дым попал в глаза, перехватил дыхание. Бревно, подпирающее дверь трещало, но держалось прочно, старая древесина сотрясалась от ударов. Ставни тоже заперты надежно. Никто не уйдет живым. Джулиан с трудом сглотнул. По лицу текли слезы. Не от дыма. Крупные и частые. Горло сдавил глухой стон. "Джейн, Джейн, что же ты сделала со мной! Я смогу ненавидеть тебя, но вот забыть"...
   - Джулиан... Джулиан, проснись.
   Юноша открыл глаза, над ним склонилась леди Марион. Она улыбалась, как обычно, так, словно он должен верить ей.
   - Я... я плакал во сне?
   - Нет, просто лейтенант Трой принес радостную весть, и я решила побыстрее поделиться с тобой. Милорд Гай нашелся. Он жив и, кажется, пострадал несильно.
   - Где он? - Джулиан оживился.
   - Не знаю, поехал ловить разбойников. Он же главный лесничий, это его первостепенная обязанность. Он теперь не успокоится, пока не поймает того, кто напал на вас ночью.
   - Что ж, он действительно настырный, может и поймает.
   Джулиан откинулся на подушки и любовался на леди, на ее освещенное солнцем, просветленное лицо.
   - Миледи, вы... вы сможете простить меня за вчерашнее? За мою слабость и трусость?
   - Джулиан, ты был ранен, ты бы все равно ничем не помог бы Гизборну. Хорошо, что тебе удалось унести ноги. Ты сделал, что мог, поднял тревогу, предупредил нас. Не бери на себя слишком много. И меня прости. Вчера я была просто слишком сильно напугана, не смогла совладать с чувствами, бросила тебя.
   - Я понял это и простил сразу же. Обещаю, что отомщу разбойникам, как только поправлюсь.
   Марион снова ласково улыбнулась.
   - Все вы мужчины одинаковы. Мечтаете о мести, словно бы это самое сладостное чувство, какое только может быть.
   - Нет, миледи, нет, - Джулиан взял ее руку и прикоснувшись губами, сжал в своих горячих ладонях, - самое сладостное чувство - это, когда знаешь, что тебя любят, ждут и боятся потерять, больше собственной жизни.
   Марион смутилась. Джулиан, как и прежде смотрел на нее робким взглядом безнадежно влюбленного. Глядя на сей трогательный образ, Марион никогда бы не подумала, что за этой невинной внешностью прячется хладнокровный убийца. Может быть, произошла какая-нибудь глупая ошибка? Никто ведь не знает, что именно произошло сегодня ночью. Может быть, у мальчика просто разыгралось воображение? Гизборн жив и, судя по всему, здоров. Решил напугать мальчишку, проучить его? И ее, Марион, заодно. Хотел, чтобы она поверила, что Робин творит в лесу беспредел. Странно, конечно, что Гизборн додумался до такого слишком сложного плана. Но, что еще доказывает вину Джулиана? Этот сундук, разве что.
   - Еще Трой рассказал, что нашел в лесу сундук. Тяжелый, донести не смог, и открыть тоже. Так и оставил на поляне. Когда милорд Гай вернется, находку, наверное, отправят в Ноттингем.
   Но Джулиан, казалось, не проявил к этой новости должного интереса. Он сказал, что жутко голоден, и рискнет даже самостоятельно спуститься к столу. Если его общество не смутит монашек. Он даже расхрабрился настолько, что совершил в обществе леди небольшую прогулку вдоль стен. Правда ему часто приходилось присаживаться на скамейки отдохнуть, но денек выдался теплым и солнечным, птички пели, бабочки летали, и юноша, вдохновленный красотой природы, самозабвенно читал стихи для своей прекрасной леди.
   "Слишком рано я про сундук заговорила" - досадовала Марион, терпеливо поддерживая Джулиана под локоть, чтобы он не сильно заваливался на бок - "он прекрасно понимает, что не сможет уйти из монастыря незамеченным".
   А потом ее подопечный еще раз удивил и напугал. У ворот они встретили лейтенанта Троя, который, раскрасневшись от жары, весь в делах и заботах, инспектировал стражу периметра. Леди Марион уже хотела было пройти мимо, но Джулиан притормозил и заговорил с лейтенантом.
   - Я так рад, сэр, что вам удалось отыскать милорда, я всю ночь не мог глаз сомкнуть, так переживал за него.
   - Ха, а я не мог глаз сомкнуть, поскольку всю ночь его разыскивал. Впрочем, темнота была такая, что мог бы и не открывать глаз, все равно ничего не видно, - с радостью вступил в беседу разговорчивый лейтенант.
   - Надеюсь, милорд не ранен? Я видел, как разбойник бил его изо всех сил, я думал, что он отдаст Богу душу.
   - Милорд Гизборн... хм... по нему всегда трудно судить. Шлем понят, голова в крови, но держался молодцом. Только он утверждал, что на него медведь напал... думаю, это последствия травмы.
   - И вы отпустили его одного?
   - А вы бы попробовали с ним спорить! Он теперь, пока этого медведя не завалит, не успокоится. А я должен здесь периметр держать, на случай, если... - Трой не договорил, встретился взглядом с леди Марион и умолк, смутившись.
   - Пойдем, Джулиан, лейтенанту есть, чем заняться, не будем больше его отвлекать.
   Марион постаралась ничем не выдать своего волнения, но сердце все равно не слушалось. Джулиан был недоволен:
   - Я вижу, миледи, что этот разговор вам неприятен. И догадываюсь, почему.
   Марион сделала строгое лицо.
   - А я вижу, что прогулка не пошла тебе на пользу, Джулиан. Солнце палит слишком уж сильно. Откуда еще эти вздорные мысли? Лейтенант Трой очень приятный собеседник.
   - И простодушный, - со злой усмешкой добавил Джулиан - Не надо вразумлять меня, как малое дитя, я знаю вашу тайну.
   Марион открыла было рот, но юноша знаком заставил ее замолчать и продолжил:
   - И, вот еще что... когда милорд Гай вернется за мной, не надо заступаться. Это тщетно и совершенно бессмысленно. Поберегите свою честь. Я сам в состоянии о себе позаботиться.
   Марион ничего не понимала. Вернее, чувствовала, что Джулиан ведет какую-то игру с ней. Но, зачем все эти слова? Блефует? Он же не может знать, что связывает леди и лесного разбойника. Ему просто неоткуда. Если, конечно, Гизборн не успел ему рассказать о наболевшем.
   В воображении Марион нарисовалась картина: Гизборн, не скупясь в едких эпитетах, рассказывает Джулиану, что его заботливая леди вовсе не такое уж небесное создание, а была замечена в порочной связи с простолюдином и внезаконцем, за что, собственно, и сослана в монастырь. Возмущенный его нерыцарским поведением, юноша бросается на обидчика девичьей чести, выбивает его из седла и жестоко расправляется.
   - Леди Марион, вы что-то побледнели, вам нехорошо? - Джулиан усадил девушку на лавочку и присел рядом.
   - Спасибо, Джулиан, солнце действительно сильно печет. Наверное, я лучше пойду прилягу.
   - Я провожу вас, миледи.
   - Смешно получается, - Марион постаралась, как и прежде ласково улыбнуться своему подопечному, - вообще-то это я тебя должна проводить.
   Но то, что она услышала, отнюдь не прибавило ей бодрости духа. Скорее, наоборот, насторожило.
   - Привыкайте, миледи, - сказал Джулиан, вставая и подавая ей руку, - теперь я буду о вас заботиться.
  
   * * *
  
   Робин нашел своего брата у ручья. Натаскав белой глины, парень с азартом лепил чудных человечков, вставлял ручки-веточки, одевал в листики и обрывки тряпья. Выставлял на солнышке сушиться, целая армия уже получилась.
   Робин присел рядом. Мач взглянул на него и заулыбался, забыл обиду.
   - Смотри, что я тебе принес, Мач, немного меда, ты, небось, так и не попробовал тогда, когда мы монаха раздели?
   Мач вытер руки об рубаху и с довольным урчанием принял подарок, вылизывая горшочек с краев.
   - Что это у тебя, солдатики?
   - Ага, армия Гизборна. Красиво получилось?
   Робин потрогал осторожно липких аляповатых гоблинов.
   - Красиво и очень натуралистично. А это - лошадь?
   - Это конь Гизборна, - Мач отвлекся от десерта и добавил кургузой лошади травинок для хвоста. - Красивый конь. А это сам Гизборн, видишь, плащ есть и шлем из ореховой скорлупы. А это труп, который он увез.
   Робин напрягся. Если у братца тот трагический момент засел в мозгу, может, заставить его выговориться, выпустить накопившиеся страхи. Вдруг полегчает?
   - Что ж у тебя труп в платье? Давай, я помогу тебе оторвать ласкутик поменьше.
   - Нет! - Мач одернул его руку. - Труп был в платье! В синем платье! Просто у меня нет синей тряпочки. Зато перышко голубое есть, смотри!
   Мач покрутил перед носом Робина соечьим пером, но тот, казалось, совсем не оценил редкую находку. Робин был озадачен.
   - А как же тот парень в черном, которого подстрелил Скэтлок?
   - Гизборн приказал отвезти его в монастырь, даже, если сдохнет. А сам забрал свой труп и уехал.
   Робин был поражен. Эти чертовы трупы никак не хотят успокоиться в земле сырой. Слишком много дел у них осталось среди живых. Почему он, заглянув в горящую повозку, никого в синем платье не заметил. Но Мач не мог этого придумать. Просто не сумел бы. Значит, Робин не заметил, не успел. И в повозке оказалось на один труп больше. На один Джулиановский грех больше. Но теперь, если принять в расчет новые обстоятельства, кое-что начинало складываться в более стройную картину. Если предположить, что Гизборн знал что искать - особу в платье, неудивительно, что он все бросил и повез тело, видимо, в аббатство. Где ему здорово влетело за то, что не уберег. По крайней мере, понятно, почему Гизборн потащил раненого Джулиана ночью через лес в Ноттингем. Не хотел он, чтобы тот доехал. А что дальше было, трудно представить. Как удалось мальчишке с дырой в боку уложить здоровущего вооруженного рыцаря? Робина просто распирало от любопытства. Эх, жаль, что он не видел сей сцены! Судя по рассказу самого Джулиана, там было на что посмотреть.
   - А перышко мое на самом деле удачу приносит, - между тем заявил Мач. - Я, когда его нашел, Гизборна видел. И тот меня не поймал.
   Робин аж ближе придвинулся, сгорая от нетерпения:
   - Мач! Что ж ты молчал? А ну рассказывай все! Подробно и обстоятельно, с самого начала.
   - А ты ругаться не будешь, что я опять один убежал?
   - Не буду, давай, не томи же!
   И Мач рассказал, как сумел - подробно и обстоятельно. Робин во время повествования то и дело раскрывал рот и пытался вставить междометия, но сдерживался, вдруг собьет рассказчика с мысли.
   После Робин надолго задумался. Мач даже успел слепить еще парочку неуклюжих солдатиков и выстругать для всей армии мечи из палочек.
   - Я одного не пойму, Мач, - наконец проговорил король Шервуда, - почему Гизборн поехал ночью без охраны?
   - Потому, что они спали? - Мач всегда был рад помочь Робину своей сообразительностью.
   - Потому, что убить Джулиана - это не приказ, это его личная инициатива. А это значит, что?
   - Что Гизборн любит убивать людей? - Мач отличался также нестандартным мышлением.
   - Что Гизборн не хочет, чтобы кто-нибудь знал, что он задумал.
   Мач ничего не понял из умозаключений брата, но так бывало всегда, поэтому он не шибко расстроился. Ему даже полегчало как-то. Разговор оказался таким приятным. Душу излил - и словно забыл. Только голубое перышко все еще крутил в руках. Счастливое перышко.
  
   * * *
  
   Сэр Гай Гизборн, в кой веке раз, решил поступить по-умному. Конечно, со своей точки зрения. Он решил переложить с себя часть ответственности на своего сюзерена. На его счастье, де Рено находился в благостном настроении. Захворавший накануне любимый сокол, кажется, пошел на поправку, выглядел бодрым, и больше не отказывался от еды. Шериф самолично кормил любимого питомца с рук, выбирая самые смачные кусочки. Просто не мог наглядеться на жадно уплетающую свинину птицу, но пришлось все же удостоить взглядом и вошедшего лесничего. Де Рено сразу подметил помятый вид Гизборна, пусть даже тот успел снять свой покореженный шлем.
   - А, Гизборн, вижу война с разбойниками в самом разгаре. Ну, кто вас теперь обидел? Докладывайте.
   Гизборн, уязвленный, но привычно проглотивший едкое замечание, доложил:
   - Милорд шериф, я провел расследование с целью разобраться в произошедшем на территории Шервуда преступлении, и...
   - Вы сделали что? - перебил его де Рено, саркастически ухмыляясь. - Гизборн, не морочьте мне голову, говорите проще. Вы нашли виноватого?
   - Да, сэр. Это некий Джулиан Боррачо, как он себя называет. Он убил трех человек в повозке еще до того, как на нее напали разбойники.
   Шериф скорчил кислую мину. Все это начинало ему заранее не нравиться.
   - И вы хотите сказать, что разбойники не виноваты? Гизборн, что это на вас нашло?
   - Они виноваты в нападении с целью ограбления, но не в убийствах, милорд.
   - Да, какая, к черту, разница, Гизборн? - вспылил шериф - С чего это вы вдруг расхотели повесить этих внезаконцев у ворот Ноттингема? Это леди Марион промыла вам мозги?
   - Она не разговаривает со мной, милорд. И мои планы относительно разбойников не изменились. Просто этот Джулиан Боррачо - опасный человек, хладнокровный убийца, и сейчас он находится в Керлеском монастыре...
   - В Керклесе? Как он туда попал?
   - Я сам его отвез, милорд, я не знал тогда, кто он.
   - Так убейте его, раз теперь знаете, кто он, и где он. Или вы хотите устроить показательную казнь? Нет уж, избавьте меня от головной боли, из-за каких-то трех мертвых бродяг... или он успел вам лично досадить? Убил кого-то из ваших, моих, людей? Вас оскорбил? Леди Марион?
   На сей раз Гизборн решил подумать дважды, прежде чем сказать:
   - Нет, милорд. Я просто хотел уточнить: Джулиан Боррачо не браконьер, не вор, входит ли в мои обязанности...
   - Уточнили, входит! - Снова перебил его шериф, в это время обнаглевший от ласки сокол клюнул руку кормящего, де Рено замахнулся было на птицу, но не ударил, а почесал шейку. - Какая дикая тварь, однако. Божья тварь... - он уставился на верного вассала с хитрым прищуром. - Раньше вы не были столь щепетильны, Гизборн, когда сожгли мельницу и устроили облаву в Уикхеме. Идите, и сделайте все, чтобы я больше никогда не услышал об этом Джулиане Боррачо.
   - Спасибо, милорд.
   И, несмотря на то, что на него был вылит целый ушат отборной язвительности, Гизборн был более, чем доволен. Дни этого мерзавца Джулиана сочтены. Больше не надо прятаться в лесу и придумывать оправдания. Гизборну даже необязательно самому пачкать руки. Но лучше все-таки самому, ни на кого в этом мире полагаться нельзя.
   Сэр Гай решил немного отдохнуть, вернуть внешности должный грозный вид и учинить расправу по всем правилам. На следующий день, с утра пораньше, он уже был в седле, к полудню не спеша добрался до монастыря. Проезжая мимо заросших плющом стен, он остановился напротив темнеющего провала. Воинский опыт подсказывал ему, что давно погасший, брошенный впопыхах костер - не случайность, и даже не закономерность (несмотря на то, что солдаты - все остолопы и не могут выполнять приказ, как следует), это последствие того, о чем ему еще придется сожалеть. Гизборна посетило неприятное предчувствие. Если бы милорд обладал хорошо развитым седьмым чувством, непременно бы ощутил на себе скрытые за густой листвой взгляды.
   Скэтлок поставил стрелу, прицелился, но Робин покачал головой.
   - Мы выслеживаем другую дичь сегодня, Уилл, уходим, мы не должны потерять цель.
   Скэтлок с неохотой опустил лук, и оба внезаконца бесшумно растворились в лесном буреломе.
   А тем временем, навстречу сэру Гаю уже спешил взмокший и запыхавшийся лейтенант Трой.
   - Сэр Гай, хорошо, что вы приехали...
   Гизборн сразу напрягся, понял, что лейтенант снова накосячил. А расхлебывать - ему.
   - Сэр, двое из охраны периметра пропали.
   - Пропали, в смысле - убиты, или дезертировали?
   - Не знаю, сэр, мы просто не можем их найти.
   Гизборн снова взглянул на потухший костер и проломанную стену, задрапированную зарослями плюща, кое-где жестоко ободранными.
   - Что-то мне подсказывает, Трой, что их пост был здесь.
   - Как вы догадались, сэр? Действительно, здесь.
   - Понятно. Сними двоих у ворот, пусть стерегут стену, но только с той стороны. Как будто мы ничего не заметили.
   - Гениально, сэр! - Трой уже было бросился выполнять приказ, но Гизборн его приостановил.
   - А ты пойдешь со мной, мне понадобится твоя помощь. Ты у нас парень крепкий, труп вынесешь.
   - Какой труп? - насторожился Трой. В последнее время это слово вызывало у него нервную дрожь. Если есть трупы - жди неприятностей.
   - Тот, в который я превращу сейчас одного мерзавца.
   Ответ был еще более зловещиим, но, по-крайней мере, Трой будет нести труп, а не сам станет трупом. Это слегка успокаивало.
   Въехав в Керклес, Гизборн сразу направился в комнату Джулиана. Почему-то он не очень удивился, не обнаружив его там. Но рассвирепел и припомнил много разных неуместных в монастыре слов. К сожалению, он не был уже способен мыслить конструктивно, и все, что пришло в его горячую голову - это позвать леди Марион и устроить ей допрос с пристрастием.
   - Вам не кажется, что вы уже перешли границу допустимого, миледи?! - орал Гизборн, кстати, позаимствовав сие выражение у нее же самой. То есть нудные и утомительные беседы в монастырском парке отнюдь не прошли даром - у сэра расширился, если не взгляд на мир, то хотя бы словарный запас.
   Но леди Марион почему-то это не радовало. Новость о том, что ее подопечный тайком улизнул из монастыря, обескуражила ее еще больше, чем главного лесничего. И, уж тем более, ей вовсе не было приятно, что этот выскочка Гизборн имеет дерзость обходиться с ней столь неуважительным образом. Особенно ее возмущало это потому, что в этот раз она была совершенно не виновна. О чем она и поспешила уведомить милорда.
   - А кто виноват? - Не унимался Гизборн. - Ваши друзья разбойники? Вы подговорили их спрятать преступника?
   Это было уже слишком, сэр Гай и сам понял, правда запоздало, что перешел границу. Звонкая пощечина послужила доказательством.
   - Вы не имеете никакого права оскорблять меня, милорд. Считаете, что я виновата, арестуйте меня и сопроводите в Ноттингем к шерифу. Пусть он рассудит. Кроме того, я бы скорее предпочла, чтобы Джулиан нашелся, не важно, что вы лично обо мне думаете. Мальчишке удалось сбежать от вас однажды, почему же вас так удивляет, что он сделал это еще раз?
   Гизборн скрежетал зубами. Ни о каком препровождении к шерифу, разумеется, и речи быть не могло, как бы не хотелось. Де Рено только снова выставит на всеобщее осмеяние невезучего вассала.
   - Последний раз спрашиваю, леди Марион, где Джулиан Боррачо? - теперь голос Гизборна звучал скорее жалобно, чем властно. Но безжалостная леди только пожала плечами.
   За их спинами незаметно перекрестился довольный Трой. Вынос тела откладывался до... он надеялся, что навсегда.
  
   * * *
  
   Назир ехал по Шервудскому лесу, внимательным взглядом ощупывая дорогу: что именно он ищет, и сам толком не знал. В таких случаях приходится рассчитывать больше на свою интуицию, а она его никогда не подводила. Он умел выслеживать "добычу", его хорошо обучили. Но это дело, в которое он ввязался, было окутано туманом, и чем дальше он продвигался в своих поисках, тем загадочнее и непонятнее оно становилось.
   Назир еще раз прокрутил в голове все, что ему известно об этом деле. Его задача найти леди Оркней. Кто ее увез и почему - непонятно. Странная смерть ее жениха перед самой свадьбой, еще пара загадочных смертей. Потом она исчезла. Известно только, что с ней был парень в черном, кажется, его звали Джулиан, и раньше он служил у сэра Эсмонда. И еще монах. Назир проследил их путь до Шервуда. Они ехали в повозке. В тавернах и на постоялых дворах, где останавливался Назир, не очень охотно с ним разговаривали. Еще бы! Сарацин в самом сердце Англии! Назир усмехнулся. Здесь еще долго будут пугать детишек сарацинами. Он помнит настороженные взгляды мужчин, испуганные взгляды женщин и детей. И только вид двух мечей за спиной сдерживал наиболее агрессивных от решительных действий. И все же ему удавалось разузнать об этой повозке. Пара мелких монет делала более сговорчивым любого. А крестьяне многое замечают.
   Назиру удалось узнать, что повозка поехала через Шервудский лес. Кроме возничего, рядом с повозкой шел парень в черном. Девушки и монаха не видели, скорее всего, они были внутри повозки. Жаль, что прошло уже больше двух недель, и следов практически не осталось. Но Назир решал и более сложные и запутанные задачи. Интуитивно он чувствовал, что парень в черном - Джулиан (какие сложные у этих неверных имена!), - замешан в этом похищении, но доказательств не было. Да, и судя по полученной информации, девушку насильно никто не увозил. Странно все это! Но это уже не его дело, задача Назира - ее найти и он это сделает.
   Взгляд Назира наткнулся на человеческие останки на краю тропы. Назир спешился. Интуиция подсказала, что здесь произошло что-то важное. Он внимательно оглядел место. За две недели мало что осталось, но если повезет, возможно, он найдет какие-нибудь следы. Назир внимательно осмотрел тропу, заметил в стороне корягу. Ее явно притащили откуда-то. Возможно, была устроена засада. Назир сделал шаг в сторону рва, проходившего сбоку от тропы, и увидел то, что искал. Сгоревшая повозка. Он поспешил вниз, попутно отмечая, что здесь побывали солдаты. Рядом с заросшей ряской лужей земля влажная и рыхлая, в ней до сих пор можно было разглядеть отпечатки их сапог. Такие следы могут оставить только солдатские сапоги. Подойдя, ближе к повозке, вернее тому, что от нее осталось, Назир внимательно все осмотрел. Картина происшедшего предстала перед глазами. Коряга нужна была для засады, но возничий, скорее всего, не справился с управлением, и повозка перевернулась и упала в ров. Возничий не был убит, по крайней мере, стрелы или того, что от нее могло остаться, Наз не обнаружил. Лошадь при падении сломала ногу, это видно по скелету. Наверняка ее добили. Повозка практически сгорела. Здесь была стычка, но не с солдатами. Возможно, разбойники захотели поживиться. Но что-то пошло не так...
   Осмотрев то, что осталось от людей, которые находились в повозке, Назир задумался. Скорее всего, там был монах, вот оплавившийся крест, который они носят на груди. Еще двое. Не крестьяне. Заметив в стороне, обуглившийся шлем, Назир сделал вывод, что это были воины. Но ни щитов, ни того, чтобы могло указать на то, кому они могли служить, он не обнаружил. Значит, леди Оркней жива, по крайней мере, ее трупа здесь не было. Не было следов и парня в черном. Куда они могли деться? А может это вовсе не та повозка? Но, судя по следам, это произошло примерно две недели назад. Да и интуиция подсказывала, что это именно то, что он искал. В любом случае, необходимо проверить, не видел ли кто повозку с девушкой в Ноттингеме или близлежащих деревушках.
   Вдруг Назир спиной почувствовал, что за ним кто-то следит и резко обернулся. Рядом стоял парень. Невысокий, но крепкий. Взглянув ему в глаза, Назир успокоился, этот и мухи не обидит. Тот с любопытством смотрел на Назира.
   - Дяденька, а что вы тут делаете? - спросил парень.
   Назир аж опешил от подобного обращения. Впервые его называли так, и при этом совершенно не боялись.
   - Здесь плохое место, здесь смерть, - мрачно сказал парень. - Лучше я вам свое перышко покажу, - внезапно просветлев, предложил мальчик. И тут же вытащил из-за пазухи голубое перышко. - Оно приносит счастье! - поведал парень.
   Он широко улыбался, искренне веря в то, о чем говорил. Мальчик держал свое перышко, как самое драгоценное сокровище в мире. Он посмотрел на Назира невинным сияющим взглядом, словно ожидая от него восхищения его находкой. Сердце Назира дрогнуло. И кто отпустил парня в лес одного? Мало ли кругом опасностей? Наз кивнул и быстро пошел назад, на тропу. Мальчишка бежал рядом, не переставая говорить:
   - А хотите, я вам своих солдатиков покажу? Там даже сэр Гай Гизборн есть!
   Назир молча шел дальше. Добравшись до тропы, он хотел было сесть на лошадь, чтобы продолжить путь. Но мальчик остановил его:
   - А может вы заблудились? Я вас выведу к Ноттингему.
   Назир покачал головой.
   - Мач!
   Этот окрик заставил Назира обернуться. Из кустов у обрыва вышли три человека. Мальчик, увидев их, радостно кинулся к ним:
   - Робин!
   "Они с самого начала следили за мной" - с уверенностью подумал Наз.
   Недаром это чувство не отпускало его за все время разговора с парнем. Он настороженно разглядывал разбойников. То, что это разбойники, было и верблюду понятно. Темноволосый худощавый парень, которого Мач назвал Робином, держался за рукоять меча, за спиной - длинный лук и стрелы. Другой - крепко сбитый, с хитрым прищуром, по виду бывший солдат. Лохматый верзила с бородой держал в руках длинную палку, похожую на бревно. Серьезные ребята!
   Те так же настороженно разглядывали его, но нападать вроде не собирались.
   Наконец один из них обратился к Назиру:
   - Кто ты и что здесь ищешь?
   - Назир Малик Хамал Инал Ибрагим Шамс эд-Дуала Ватхаб ибн Махмуд, - с легким поклоном представился Назир. Он с усмешкой наблюдал за лицами разбойников, на которых явно читалось недоумение. Эти неверные всегда так реагируют, когда слышат его имя.
   - Мне небезразлична судьба этих путников. Я вижу, здесь произошла трагедия, но среди останков несчастных нет тех, кого я призван разыскать. Я был бы благодарен за посильную помощь, - продолжил Назир.
   Разбойники переглянулись. Было заметно, что им вовсе не хочется рассказывать правду. А "неправду" они явно еще не придумали.
   - Все трупы забрал милорд Гизборн, - наконец, проговорился простодушный Мач
   - Да, и увез в неизвестном направлении, - поспешно добавил Робин.
   - А, кто такой этот милорд Гизборн? - осторожно спросил Назир.
   - О, это страшный человек, - не моргнув глазом, заявил Робин.
   - Просто дьявол во плоти, - подхватил бывший солдат, а здоровяк только мрачно кивнул.
   - Да, и невероятно везучий, никак нечистая ему помогает. Нанялся лесничим к де Рено. Гроза всех местных разбойников. И крестьяне трясутся при одном упоминании его имени. Да, и сам шериф тоже его побаивается.
   - Небось забрал трупы, чтобы осквернить их, - со знанием дела, сказал солдат.
   - Да, будет вызывать их духов, а то ему и поговорить-то не с кем, - добавил Мач жалобно.
   - Только он осмеливается проезжать по Шервуду в одиночку, и даже ночью, - наконец, нашел, что вставить верзила, - а ведь в лесу полно кровожадных разбойников.
   - Да, лихих людей множество, они грабят и убивают путников.
   - Многие пропадают в этом проклятом месте.
   - Да, многие, Том Джонс, например, так и не вернулся. Да и Стив Джонс тоже. Вообще все Джонсы пропали в лесу. Поочередно.
   - Если милорд Гизборн такой грозный, как вы сказали, почему же он не переловит всех разбойников? - изумился Назир.
   - Их очень, очень много, - нашелся Мач.
   - Он просто не успевает всем руки рубить. К тому же, они возвращаются снова в лес разбойничать.
   - Некоторые ходят вообще без рук.
   - Тебе не следует гулять здесь одному, добрый человек, давай, мы проводим тебя до Ноттингема, - предложил Робин, приветливо улыбаясь.
   - Да, вместе не так страшно, - согласился бородатый здоровяк, помахивая длинной палкой.
   - Благодарю, я найду дорогу, - проговорил Назир, садясь на коня.
   Разбойники смотрели ему в след с явным облегчением, что не пришлось вступать в бой.
   Назир краем глаза заметил высунувшуюся из-под полы плаща Робина рукоять меча. На ней был герб Оркнеев. Назир видел не раз и запомнил его. Очень интересно! Теперь участие разбойников в этом деле не вызывало сомнения. Но в словах Мача он не сомневался, тот просто не мог врать.
   Теперь надо разыскать этого Гизборна. Возможно, с разбойниками еще придется встретиться, но не сейчас. Когда он разыщет юную леди, вернется за мечом.
   Назир кивнул разбойникам на прощание и направил коня в Ноттингем.
   Там он договорился встретиться с Эсмондом на постоялом дворе. Он расскажет о повозке и о нападении, но о том, что сестра и Джулиан мертвы, пока промолчит. Это еще надо проверить. Пусть сэр Эсмонд найдет и порасспросит этого самого Гизборна. А уж если тот заупрямится, Назир поможет добыть информацию. Этому его тоже учили.
   Приехав на постоялый двор, Назир снял одну из комнат. Хозяин поначалу не хотел сдавать комнату сарацину, но деньги делают с людьми чудеса, и через мгновение Назир был желанным гостем.
   Комната оказалась скромной, но довольно чистой. Закрыв глаза, Назир еще раз вспомнил все, что удалось узнать сегодня, сопоставил все факты, отсеивая ненужную информацию. Через некоторое время он открыл глаза. Теперь многое встало на свои места. План действий был составлен. Оставалось дождаться Эсмонда.
   Тот не заставил себя долго ждать. Через мгновение в комнату вошел сэр Эсмонд Оркней. Это был высокий широкоплечий молодой человек с копной каштановых волос, отливающих рыжиной. Его открытое лицо располагало к себе. Назир поспешил встать и поприветствовать молодого лорда. Кивнув в ответ, тот широко и дружелюбно улыбнулся Назиру. Они присели.
   Эсмонд в нетерпении смотрел на Назира, в его глазах светились тревога и беспокойство. Назир коротко рассказал о нападении. Его догадки подтвердились полностью. Никаких похожих повозок ни в Ноттингеме, ни в его окрестности не видели. Не видели и девушки с парнем в черном. Рассказал он и о своей весьма познавательной встрече с разбойниками. Умолчал только о трупах сестры и Джулиана.
   - Спасибо, Назир, - поблагодарил его Эсмонд, - без тебя бы я не справился. Значит, я иду к шерифу Ноттингема, найду этого грозного сэра Гизборна и расспрошу его о сестре. Если он был там, наверняка знает о ее судьбе.
   Сэр Эсмонд решительно встал.
   - Я вернусь и все расскажу. И потом мы решим, как будем действовать дальше.
   Назир молча кивнул, он всегда был поразительно немногословен. Сэр Оркней вышел. Назир устало опустился на кровать, это свободное время он использует для отдыха. Дело непростое и силы еще понадобятся ему.
  
   * * *
  
   Шериф Ноттингемский Роберт де Рено только, что вернулся после рутинного объезда близлежайших деревушек с целью сбора налога. В этом ему, как всегда помогал его стюард, вечно ухмыляющийся с умным видом молодой Ральф Хантингтон, тоже выкормыш аббата Хьюго. Толку от него было только, что от умения виртуозно льстить своему начальству, но де Рено не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать на досуге, как трогательно его подчиненные выясняют, кто из них лучше родине служит. Гизборн заметно проигрывал Ральфу в красноречии, но наверстывал в физической подготовке и удали. Ральф с трудом держался в седле, с мечом был на "вы", зато легко складывал в уме пятизначные числа и прилежно вел документацию. А его ровному почерку даже сам шериф тайком завидовал. В общем, каждый занимал правильное место, и оба делили одну зарплату на двоих. Правда аббат беспечно пообещал юношам карьерный рост, о чем де Рено-младший предпочитал даже не вспоминать.
   Шериф устал и взмок, он хотел отобедать и принять ванну. Поэтому отослал всех до оказии, и занялся чревоугодием, прямо не вылезая из бочки. Уже насытившись, вальяжно развалясь, задумчиво ковыряя виноград, роняя сочные ягоды в воду, его лордство услышал приглушенные толстыми стенами суматошные крики черни во дворе, и дальше в холле. "Неужто дерзкий разбойник пожаловал средь бела дня? А мне его и накормить-то нечем. Олени все кончились" - с улыбкой подумал де Рено, прикрыв глаза, вслушивался в обрывки фраз. Конечно, он не верил в такое счастье, просто иронизировал, это настолько вошло в привычку, что он язвил даже над самим собой, но глубоко в душе.
   Дверь открылась и сунулась любопытная мордочка Ральфа.
   - Милорд шериф, к вам некий сэр Эсмонд Оркней, - вежливо доложил тот.
   - Кто такой, почему не знаю? - де Рено с трудом подавил зевоту.
   - Вероятно потому, что Скарборо очень далеко от Ноттингемшира, милорд, - вежливо пояснил Ральф.
   - Попроси дорогого гостя подождать, проследи, чтобы напоили, накормили, а я скоро подойду.
   - А еще сэр Гизборн вернулся, к вам просится.
   - Ну, этот-то точно подождет, - махнул рукой шериф, - как удачно, их теперь двое, вот пусть и поговорят.
  
   * * *
  
   Сэр Эсмонд был достаточно терпелив, чтобы подождать его лордство. Кроме того, юноша заметно мандражировал - ведь им почти удалось настигнуть негодяев, осталось совершить последний решающий рывок, и похитители будут в руках правосудия. Хорошо, что есть время успокоить волнение и хорошенечко обдумать, какую именно помощь следует запросить у шерифа так, чтобы у того не было возможности отказать. К тому же, Эсмонд уже с порога умудрился попасть в неловкое положение, сходу назвав шерифом единственного человека в холле. Слишком уж вольготно молодой человек расположился в кресле, задрав ноги на стол, хлебал вино и заедал яблоками. Еще не договорив, юноша понял, что поспешил.
   Гизборн, а за шерифа приняли именно его, ничего не сказал, только с подозрением уставился на гостя, приняв юного рыцаря за очередного соискателя теплого места при кормушке де Рено. "Ну-ну, флаг тебе в руки, сопляк" - скучая, подумал сэр Гай - "надо бы заранее поставить этого юнца на место. А то еще, как с Ральфом получится".
   Когда стюард спустился уведомить ожидающих, что его лордоство скоро снизойдет до них, Гизборн лениво снял ноги со стола и прошелся взад-вперед по холлу, якобы размять ноги, а заодно и получше разглядеть конкурента.
   Сэр Эсмонд в свою очередь заметил, что мрачный рыцарь тоже долго пребывал в пути, о чем свидетельствовал покрытый дорожной пылью, помятый плащ. "Боже, как глупо вышло, это, наверное, всего лишь посыльный. Хорошо бы, что бы он умолчал о моей поспешности. Негоже портить первое впечатление. И угораздило же меня!".
   - Милорд будет обедать? - заискивающе осведомился Ральф.
   Сэр Эсмонд не успел даже рот открыть, "посыльный" его опередил:
   - Разумеется, милорд будет обедать, Ральф! - гаркнул он. - Что за глупый вопрос?
   Ральф не удостоил Гизборна ответом, вышел прочь, размышляя, под каким бы благовидным предлогом лишить этого грубияна обеда, ну, хотя бы оттянуть его.
   "Однако, для простого посыльного, он слишком уж своевольничает, может быть, это сын милорда шерифа?" - успел подумать юный Оркней, прежде чем долгожданный шериф не торопясь спустился в холл и занял свое почетное место, которое своевременно успело освободить наглое "чадо".
   - Сэр Эсмонд Оркней, прошу прощения за задержку, все дела, дела... - шериф плотоядно ухмыльнулся и ободряюще кивнул, поспешно подошедшему к нему юноше. - Ну-с, что же так далеко забросило вас от дома родного и привело в наши края, милорд?
   Как обычно, несмотря на то, что уже не в первый раз, Эсмонд немного растерялся, но набрал побольше воздуха и выложил шерифу уже заученный многократными повторениями текст:
   - Трагические обстоятельства вынудили меня немедленно собраться в путь, и я не намерен останавливаться, пока не исполню свой долг, милорд шериф. Долг крови, долг чести.
   Де Рено приподнял бровь в недоумении. Вроде бы сказал так много, а ничего по существу. Ладно, зададим более конкретный вопрос:
   - И вы хотите остановиться передохнуть в Ноттингеме? Что ж, милости просим.
   - Благодарю вас за гостеприимство, и очень ценю ваше доверие. Я хотел бы испросить у вашего лордства аудиенции с милордом Гаем Гизборном.
   Бровь шерифа так и застыла в приподнятом положении. Этот Оркней имеет дурацкую привычку витиевато выражаться. Пафосное слово "аудиенция" и образ Гизборна в понятии де Рено сочетались так же мало, как овсянка и Шато Бриан.
   - Милорд Гизборн мой вассал, и я бы предпочел быть в курсе его дел. Что опять умудрился натворить этот оболтус?
   "Оболтус" тут же вскочил из-за стола, за которым было задремал и выпалил:
   - Я впервые вижу этого человека, милорд!
   Шериф поморщился, лучше бы он вовремя отослал своего лесничего подальше в лес.
   - Успокойтесь, Гизборн, присядьте, никто вас ни в чем не обвиняет. Пока...
   В это время принесли обед. Блюда расставили на столе, не обделив и возмущенного милорда, правда, Гизборну было пока не до еды. Он горящим взором смерил сэра Эсмонда с головы до ног, рассчитывая, что тот устыдится и заткнется навсегда.
   - Ну вот, считайте, что аудиенция началась, - с предвкушением занимательного представления, объявил шериф.
   - Я хотел просить вас о помощи, милорд Гизборн, - неуверенно начал ошеломленный Эсмонд. Он представлял себе грозу местных разбойников иначе. Непобедимым могучим воином, умудренным опытом, с благородной сединой и целым отрядом верных солдат. Наивный сэр никак не ожидал, что дьявол во плоти окажется немногим старше его самого и, притом, столь нервным и несдержанным.
   Гизборн в свою очередь напрягся еще больше, у него появилось предчувствие опасности. Неминуемой беды. Однако, он изо всех сил постарался выдавить покровительственный тон:
   - Я вас слушаю, милорд Оркней.
   - Вы ведь служите лесничим? И Шервуд находится под вашей охраной? И ничего не происходит без вашего ведома?
   Сэр Гай насторожено кивнул, а шериф многозначительно ухмыльнулся.
   - Недели три назад через ваши владения проезжала повозка, запряженная гнедым мерином. Судя по всему, на путников напали разбойники, ограбили и сожгли повозку. В этой повозке находились люди, которые дороги мне. Слишком дороги, чтобы оставить их на произвол судьбы.
   Гизборн почувствовал, как побледнел. Слишком многое на него внезапно свалилось. Мысли скакали, в голове проносились обрывки фраз: "долг крови, долг чести... слишком дороги...". Бедный сэр вдруг понял, что его маленькая Джейн - леди Оркней. Леди! А он ее... "О, Боже! Если они узнают... если они ее найдут..." - Гизборн и не сомневался, что позорная смерть ему гарантирована. Он закрыл глаза, и перед ним предстало милое, столь дорогое лицо. "А, что бы ты сделал бы, гаденыш, если бы кто-нибудь попытался отнять ее у тебя?" - сэр нисколько не колебался бы.
   - Гизборн, ну, вспомнили, наконец? - вывел его из медитации Шериф.
   - Да, милорд, - выдохнул Гизборн, - я уже докладывал вам. Три трупа, разбойники разграбили повозку, но убийцы не они. Убийца... - Гизборн невольно выдержал паузу, чтобы отдышаться, все это время шериф и сэр Эсмонд не сводили с него заинтригованных взглядов - сбежал... - наконец молвил Гизборн и приготовился выслушивать язвительные замечания де Рено. Пусть ругает, пусть изощряется в злословии, лишь бы не спрашивали про второй труп.
   И шериф не обманул его ожиданий, слов было сказано немало, далеко не лестных, а так же юного Оркнея посвятили в некоторые подробности бесконечного фиаско сэра Гая на поприще вылова трех беглых аутлоу, которые уже стали притчей во языцех.
   - Убийца? Кто? - Сэр Эсмонд едва дождался, пока красноречие шерифа иссякнет, его глаза зарогелись местью, он даже привстал и склонился пред Гизборном.
   - Джулиан Боррачо. Так он себя называет. С виду такой невинный сопляк, он был ранен, когда я нашел повозку. Я отправил его в Керклес, монастырь, не знал тогда, что это за чудовище. Вчера я поехал в Керклес специально, чтобы убить мерзавца, но он опередил меня.
   - Джулиан? Джуд? - недоверчиво переспросил сэр Эсмонд. Он не мог поверить, что его слуга способен на убийство. - Вы уверены? У вас есть доказательства?
   - Он убил двух моих людей и напал на меня, - безапелляционно заявил Гизборн, с некой долей торжества в голосе. - Какие вам еще нужны доказательства?
   Пораженный в самое сердце сэр Эсмонд замолчал. Он пытался представить, пытался найти оправдания, объяснения того, что услышал. И не мог. Единственное, что приходило ему в голову - сэр Гай кое-что явно недоговаривает ему. Надо бы хорошенечко порасспросить его. Наедине он, возможно, будет поразговорчивей, без чуткого внимания своего сюзерена. Но, как бы застать его одного? Под каким благовидным предлогом?
   Между тем, Гизборн сам подкинул ему идею. Жадно вгрызаясь в прожаренную баранью ножку, милорд заявил с набитым ртом, но весьма решительно:
   - Я намерен сегодня же, не теряя времени, прочесать лес в поисках мерзавца. Сюда я заехал только, чтобы испросить у его лордства еще людей. Хотя бы, чтобы заменить тех двух, которые были убиты.
   Его лордство неожиданно быстро согласился выделить пару-тройку арбалетчиков. У него были свои интересы в этом деле. Пока рыцари заняты поиском убийцы, им не придет в голову задуматься о судьбе тех "пустых" сундуков, которые были доставлены в Ноттингем как раз после нападения на злополучную повозку.
   - Я приму участие в поисках, это долг...
   - Да сэр, я уже понял, - обреченно вздохнул Гизборн, ему еще предстояло придумать, как отвязаться от надоедливого юного мстителя. Он должен срочно навестить Джейн... леди Оркней, если угодно. Где-то по Шервуду бродит кровожадный Джулиан, вдруг случайно набредет на лесную сторожку? Какой же он был дурак, когда не прислушался к ее мольбам бежать из этого проклятого места, от этого проклятого Джулиана, куда подальше. Что теперь делать? Броситься в ноги юной леди и просить снисходительно забыть его гнусное поведение, напомнив, что он, прежде всего, спас ее жизнь? Или бросить все, посадить девчонку на коня и увезти к черту, к Честеру, например, там их никто не найдет. Или... или пойти до конца, по шаткому пути лжи и убийств, хладнокровно устраняя людей, как преграды на пути... как это делал Джулиан. Как он теперь понимал это чудовище! И как он теперь понимает, куда ведет этот страшный путь. Скрытую ненависть, страх и брезгливую лесть - вот, что он получит в итоге. В лучшем случае - жалость. Разве это то, чего он так жаждет?
  
   * * *
  
   Назир поудобней устроился на кровати, закрыл глаза. Но заснуть не получалось. Воспоминания отогнали сон. Назир вздохнул. Перед мысленным взором предстали картины его родины: золотые барханы пустыни, пышные оазисы с водопадами, черноокие девушки, танцующие под завораживающую музыку, кальян, рядом боевые товарищи. Его учитель и друг - Сарак!
   Назир вздрогнул. Острая боль и горечь утраты пронзила сердце. Они были как братья, но Сарак предал их дело, их веру, их дружбу! Испытание золотом Сарак не прошел. Предательство у ассасинов никогда не прощалось. И именно ему, Назиру, было поручено убить предателя. Услышав приказ, Назир вздрогнул. Как будто ему в сердце всадили нож и повернули несколько раз. Если бы он мог отказаться! Но ослушаться приказа он не посмел - это было еще одно испытание. С тяжелым сердцем Назир шел убить своего друга и учителя. Битва была нелегкой. Назиру удалось тяжело ранить Сарака. Но добить его он не смог.
   Назир понимал, что, ослушавшись приказа, подписал себе смертный приговор. Но теперь для него это было неважно. Разочаровавшись в дружбе, любви и вере, Назир решил уехать так далеко, насколько это возможно. Убежать от убийц можно, но как убежать от себя, от воспоминаний?
   Назир примкнул к каравану, который направлялся в далекую Францию. Его умение воина всегда будет востребовано. Путь был опасным и долгим, но опасности не пугали его. Они отвлекали от неприятных воспоминаний. Новые страны, города, люди - все это помогало хоть ненадолго забыться. Мысленно Назир благодарил своих наставников, которые обучили его нескольким языкам, и это сейчас ему так пригодилось. Добравшись до пункта назначения, Назир оставил караван и двинулся дальше на север.
   Он старался не задерживаться надолго в городах и деревушках. Закупал необходимую провизию и ехал дальше, подчас не зная, куда повернет в следующий раз. Вот и тогда, Назир, на секунду остановившись у развилки, интуитивно повернул направо. Проехав пару часов, он понял, что свернул с главной дороги. Места кругом пустынные, ни деревушки, ни хижины. Вдали темнел лес. Но Назир, привыкший доверять своей интуиции, уверенно двигался вперед. К тому же, он заметил, что не так давно по дороге проехала повозка, запряженная парой лошадей. Вряд ли путники поехали бы этой дорогой, если бы где-нибудь по близости не было какого-нибудь места для ночлега. А день уже клонился к вечеру. Лес окружал Назир плотной стеной. Если он не успеет выехать к какому-нибудь поселению, придется ночевать в лесу. Но это не впервой.
   Вдруг Наз уловил какой-то шум. Остановив коня, он прислушался. Так и есть. Впереди слышался звон мечей, крики и ржание коней. Там шел бой. Не раздумывая, Назир направил своего коня вперед. Уже подъезжая к месту стычки, опытным взглядом оценил обстановку.
   На дороге шел бой. Недалеко стояла карета с гербом - видимо, путешественник был аристократом. Лошади испуганно храпели. Возничий убит стрелой. Высокий парень отчаянно отбивался от пары разбойников. Трое слуг храбро рубились рядом, но один из них уже ранен. Разбойников было шестеро. Двоих бандитов путникам удалось убить. В любом случае, бой был неравным.
   Назир направил коня в самую гущу битвы. Лошадь сбила одного из бандитов, Наз ударом ноги - другого. Быстро спешившись, он резким движением вынул свои смертоносные мечи. Путники, воодушевленные неожиданной подмогой, с удвоенной энергией продолжили бой. Вскоре численность разбойников сократилась и те, поняв, что сегодня не их день и добычи им не видать, поспешно скрылись в лесу.
   Молодой человек, по-видимому, знатный хозяин повозки, с восхищением разглядывал своего спасителя. Затем он, быстрым движением убрал меч в ножны, широко улыбнулся и шагнул к Назиру, протягивая руку:
   - Спасибо за помощь! Ты спас жизнь мне и моим людям!
   - Рад помочь, - сдержанно ответил Назир и ответил на рукопожатие. Его немного удивила реакция парня, которого не остановило то обстоятельство, что его спаситель - сарацин. Не каждый лорд, даже за спасение собственной жизни, будет разговаривать с каким-то сарацином. Этот парень определенно понравился Назиру. Ему импонировал открытый и честный взгляд юноши, выдающий человека неискушенного в жизни. Но, при этом, юноша неплохо владел мечом и храбро сражался.
   - Я сэр Эсмонд Оркней из Скарборо. Я возвращаюсь домой, в Англию. Мы держим путь в Кале. И очень торопимся. Моя сестра выходит замуж, и я срочно должен вернуться, - пояснил лорд Эсмонд. - А как зовут моего спасителя?
   Назир представился. Тот же настороженный взгляд. Наз внутренне усмехнулся. Ну, ничего нового! Как предсказуемы эти неверные!
   Но лорд Оркней быстро справился с замешательством и спросил:
   - А ты куда путь держишь? Может, присоединишься ко мне? Я буду рад иметь такого друга.
   Назира удивило скорее не предложение продолжить вместе путь, а предложение дружбы. Но Эсмонд говорил искренне. Наз чувствовал это.
   - Я с радостью присоединюсь к вам, лорд Оркней, - с легким поклоном ответил Назир.
   Эсмонд довольно улыбнулся.
   Похоронив убитого возничего, и быстро прочитав молитву над его могилой, они двинулись дальше. С последними лучами солнца путешественники выехали к деревушке, где и заночевали. Без особых приключений они добрались до порта, сели на корабль и, переплыв пролив, высадились в Лондоне. Дальше они продолжили свой путь до Скарборо по суши. За время путешествия Назир не раз убедился в том, что лорд Оркней - искренний, честный, храбрый молодой человек. Эсмонд обращался с ним, как с равным. И более того, с интересом расспрашивал о его родине, задавал множество вопросов.
   Вернувшись в родовое поместье, они узнали о загадочной кончине жениха леди Оркней и о том, что ее похитили. Эсмонд был безутешен, но быстро взяв себя в руки, решил любой ценой найти сестру. Он обратился за помощью к Назиру. Тот просто не мог отказаться. Они решили, что Назир поедет чуть впереди, проводя разведку. Встречались на постоялых дворах. Назир информировал Эсмонда о том, что ему удалось узнать, затем они вместе составляли план действий и договаривались о новом месте встречи. Эсмонд полностью доверял Назиру и во всем следовал его советам, понимая, что тот опытнее его.
   Сам лорд Оркней останавливался у местных аристократов или у шерифов городов, через которые проезжал. Заручившись их поддержкой, Эсмонд продолжал поиски.
   Так Назир оказался в Ноттингеме. И интуиция подсказывала, что именно здесь надо искать ответы на все вопросы.
   А вопросов было много: к Робину с его лихими ребятами, к сэру Гаю Гизборну. А уж что-что, а получать ответы на поставленные вопросы Назир умел.
   Назир усмехнулся. Оставалось только дождаться Эсмонда и узнать содержание разговора с сэром Гаем и тогда он поймет, как действовать дальше. Примерный план уже созрел в его голове, осталось только его уточнить и подкорректировать. Решив все для себя, Назир, наконец, погрузился в чуткий сон.
  
   * * *
  
   Два рыцаря в окружении маленького, но исполненного отваги отряда солдат ехали по лесной тропе.
   - Искать начнем от монастыря. Придется снять своих людей с охраны периметра. - Начал командовать Гизборн. - Хорошенько запереть леди Марион, двоих оставить охранять. Леди очень сдружилась с вашим Джулианом, питает к убийце нежные чувства, это у нее в крови. Она в монастыре именно потому, что в разбойника влюбилась, чуть не сбежала из Ноттингема с этим аутло, - пояснил он, удивленному Эсмонду. - Теперь не сбежит. Уж я постараюсь. Дальше, вы возьмете на себя командование половиной солдат и прочешете Северозапад, я со своей половиной займусь юго-востоком. Понятно?
   Эсмонд рассеяно кивнул, он думал о том, как распросить сэра Гая.
   - Встретимся вечером в монастыре. Если найдете мерзавца, предлагаю стрелять, не раздумывая. Очень он любит на жалость давить, а при случае нож в спину и в кусты.
   - Сэр Гай, можно вас спросить? - неуверенно начал Эсмонд.
   - Если только по делу, - так же неуверенно ответит тот.
   - Вы ведь вспугнули тогда тех разбойников, которые напали на повозку...
   - Пугать некого было, забрали награбленное и скрылись в лесу, - поспешно заметил Гизборн, про себя он понял, что "началось".
   - Вы уверены, что в повозке не было никого, кроме тех трех... трупов?
   - Уверен, - Гизборн постарался, что бы его тон казался устало будничным, - три трупа в повозке, возничий со свернутой шеей, Джулиан со стрелой меж ребер и...
   Эсмонд смотрел Гизборну прямо в глаза. С надеждой и тревогой.
   - И лошадь со сломанной ногой, - неожиданно закончил тот. - Лошадь жаль, прирезать пришлось...
   Эсмонд в отчаянии отстегнул тугой кошелек от пояса и протянул изумленному Гизборну.
   - Прошу вас, возьмите и будьте со мной откровенны. Я хочу узнать всю правду, и вы не должны бояться мне ее сказать. На эти деньги вы сможете бросить службу, уехать и начать безбедную жизнь, и не выслушивать более язвительные замечания своего сюзерена. Если хотите, я устрою вам покровительство в Лондоне, или у себя в Скарборо. Вы станете влиятельным человеком. Вы сможете нанять себе небольшое войско и отправиться в поход за славой. Я многое смогу сделать для вас, и я не бросаю слов на ветер. Подумайте хорошенько. Я уверен, вы знаете больше. Вы видели, должно быть, видели...
   Гизборну было одновременно и страшно и противно выслушивать этот исполненный отчаяния, взволнованный, путанный монолог. Он взвесил в руке тяжелый кошель. "И почему все Оркнеи предлагают мне бежать? Должно быть, фамильная черта. Но рыцарю не присуща" - размышлял он, стараясь игнорировать подспудные мысли о соблазне. С тяжелой душой, прекрасно отдавая себе отчет в том, что совершает непоправимую ошибку, Гизборн поскорее пихнул кошелек обратно сэру Эсмонду.
   - Я не понимаю, что вы от меня хотите, милорд? Что именно я должен был увидеть? Может, если вы скажете, я смогу вспомнить?
   - Девочку... мою сестру.
   Гизборн оглянулся на Эсмонда и почувствовал, что придется врать. И, притом, убедительно. Сэр Оркней больше не выглядел молящим о помощи. Теперь, когда все недомолвки и секреты между ними исчезли, юноша выглядел более решительно. Гизборн понимал, что с этого момента он будет скорее требовать, чем умолять. И все зависит от того, что именно юный лорд успел разузнать. "Черт, не убрал Троя" - запоздало пожалел Гизборн.
   - Мою сестру похитили, увезли насильно, держат в заточении. Если бы вашим родным грозила опасность, вы бы, уверен, пошли бы на все, чтобы спасти их.
   "Черт возьми, а парень прав" - между тем подумал Гизборн - "надо увозить девчонку из этого опасного места. Даже, если этого Джулиана не угораздит забрести на болото, она просто сама собой сойдет с ума от страха. Что ж, обстоятельства снова сделали выбор за меня. После разберусь с последствиями". Окинув сэра Эсмонда ледяным взглядом, Гизборн сказал с усмешкой:
   - У меня нет сестры, милорд, но если бы я нашел леди, я бы отвез ее в Ноттингем. Сами подумайте, зачем мне лишние проблемы?
   Сэр Эсмонд еле сдержался, чтобы не броситься на своего циничного компаньона после таких, прекращающих любые последующие вопросы, слов.
   "У вас будут проблемы, бездушный сноб, я вам обещаю" - про себя подумал, возмущенный до глубины души юноша.
  
   * * *
  
   Сквозь сон Назир уловил звук приближающихся шагов. Он сел на кровати и, тряхнув головой, отогнал остатки сна. В комнату влетел Эсмонд, возмущенный до предела, и с порога начал эмоционально пересказывать Назиру свой разговор с сэром Гаем. Назир слушал молча, а потом предположил, что лучше ему следовать за Эсмондом незаметной тенью, поскольку милорд Гизборн, судя по всему, тип весьма непредсказуемый, а посему - опасный. Эсмонд коротко кивнул и вышел. Назир подождав пару минут, последовал за ним.
   Выйдя из Ноттингема, он двинулся в сторону Керклеса. Выбрав удобную позицию для наблюдения за входом в монастырь, Назир задумался. Как он и предполагал, разбойники рассказали не все, что знали, да и сэр Гай явно что-то скрывает. Наз чувствовал, что с этим Гизборном еще придется повозиться.
   Но вот Назир увидел, как к Керклесу двигается колонна солдат, человек десять. Впереди ехали лорд Оркней и сэр Гай Гизборн. Назир пристально вглядывался в надменное лицо рыцаря, насколько позволяло расстояние. Вспомнив, как разбойники описали Гизборна, Наз разочаровано хмыкнул. Отряд въехал в ворота монастыря.
   Прошло немного времени. Из Керклеса выехал Гай, Эсмонд и солдаты. Гизборн коротко отдал приказ, развернул коня. Часть солдат последовала за ним. Лорд Оркней и оставшиеся солдаты повернули в другую сторону. Назир незаметно последовал за ними. Растянувшись в цепь, отряд во главе с Эсмондом углубился в лес.
   Как Наз и предполагал, сэр Эсмонд ждал его. Он рассказал Назиру план Гизборна и коротко поведал о некой девице Марион, которая имела неосторожность связаться с одним разбойником, и которую сэр Гай запер в подвале монастыря. Что-то подсказывало Назиру, что он знает этого разбойника, и что сейчас самое время поболтать с ним. Возможно, им повезет, и Робин и его лихие ребята встретятся им на пути.
   Назир шел чуть в стороне от лорда, чутко прислушиваясь. Вдруг он услышал треск веток и короткий крик. Эсмонд! Наз неслышно, но быстро двинулся в его сторону. Подойдя ближе, он увидел, как какой-то парень стоит у края ямы и с усмешкой смотрит в низ. Приглядевшись, Назир узнал того самого разбойника, Робина. Наз ухмыльнулся. Как говорит одна восточная мудрость: на ловца и зверь бежит! Назир подкрался ближе, заходя сзади.
   - Как же вас, ваше лордство, в медвежью яму угораздило попасть? - спросил Робин.
   Значит с Эсмондом все в порядке - с облегчением подумал Наз.
   Робин наклонился к сэру. Назир бесшумно подошел к разбойнику сзади и приставил меч к его спине.
   - Эй, мил человек, я ж руку протянул, помочь хотел, - ответил Робин, - посмотри на то дерево, за тобой наблюдают, - продолжил он с усмешкой.
   Назир поднял голову. На дереве сидел второй разбойник с луком наготове. Силы примерно равны. Наз опустил меч, продолжая внимательно наблюдать за противниками.
   Тем временем Робин помог Эсмонду вылезти из ямы.
   - Это мой меч! Откуда он у тебя? - вместо "спасибо" воскликнул Эсмонд, заметив меч разбойника. Его меч.
   - Нашел на дороге, лежал на солнышке блестел. Что ж не взять, - с ухмылкой произнес Робин.
   - На нем мой герб! - возмутился сэр Оркней.
   - Зачем тогда мечами разбрасываешься? Мы люди темные, читать не умеем, в гербах не разбираемся. Зато в мечах разбираемся, - не сдавался разбойник.
   - Наверняка Джулиан стянул ваш меч, милорд, а эти разбойники стянули у Джулиана, - предположил Назир.
   - Мы не разбойники! - обиженно заметил Робин. - Мы вольные стрелки!
   - Это те люди, которые видели, что случилось с повозкой, - сказал Наз.
   - Может и видели, может и повозку, может и скажем... А вам зачем надо знать-то? - задумчиво протянул Робин.
   - Там была моя сестра. Если вы что-то знаете, умоляю, расскажите, я заплачу!
   - Вижу, вы не только мечи теряете... - усмехнулся Робин. И посмотрев на меч, добавил: - расставаться не хочется. Уж, слишком он мне по руке пришелся.
   Назир нахмурился. Эсмонд отмахнулся:
   - Ты можешь оставить этот меч себе. Скажи, что вы знаете о сестре.
   - А не меня ли вы тут со всем ополчением ищете, на пару с Гизборном? - вместо ответа спросил Робин.
   - Нет, ищут Джулиана, он убежал из монастыря. - Эсмонд уже начал терять терпение. Он понял, что разбойник торгуется, и решил предложить ему то, от чего тот не откажется, наверняка. - Кстати, девица Марион из Керклиса не твоя подружка?
   - А что, леди Марион привет передавала? - прищурившись на солнце, якобы без интереса, поинтересовался Робин.
   - Милорд Гизборн надежно запер леди Марион в монастырском подвале, но я могу посодействовать ее вызволению в обмен на твой подробный рассказ о моей сестре, - предложил Эсмонд.
   Было глупо и дальше делать вид, что ему наплевать на судьбу бедной затворницы. Робин отлично знал, что это за подвал. Вернее, какой в этом подвале отличный эль в огромных бочках. Надо было срочно спасать леди из объятий зеленого змея.
   - Я согласен, - кивнул Робин. Затем, задумчиво почесав нос, произнес: - Кажется, у меня есть план!
  
   * * *
  
   Марион, не на шутку взбешенная, сидела на пустой бочке, нервно тарабаня пятками по гулкой древесине. "Заперта! Да как этот мерзкий крысеныш посмел! Это самоуправство! Это произвол! Если шериф узнает, а он обязательно узнает, я обещаю, он Гизборна выпорет! Я буду настаивать! Прямо во дворе замка, перед всем гарнизоном! Может, плеть ему мозги вправит!" - Марион никак не могла заставить себя успокоиться - "И все это, якобы, для моего же блага! Для моей безопасности!" Она вспомнила насмешливые слова Гизборна:
   - Никакой Джулиан не найдет вас здесь, миледи, ни разбойники, ни сам черт!
   "И с чего это он так обо мне беспокоится? Принес свечи и хлеб" - Марион снова вспомнила его язвительные замечания:
   - Хлеб и вино, как в библейских притчах. Ваш паек куда лучше, чем в темнице Ноттингема, миледи.
   - А вам-то откуда знать? Бывали в темнице? Ну, скоро побываете.
   Юный лорд, кажется, Скарборо, смотрел на леди с сочувствием, но не перечил старшему товарищу. Наверное, этот негодяй понарассказывал ему гнусных небылиц про потерявшую стыд леди.
   - Ваше вынужденное заключение продлится недолго, уверяю вас, леди Марион. - Успокаивающе заверил ее сэр Эсмонд. - К вечеру мы вернемся, и я, надеюсь, вы окажете нам честь своим присутствием на обеде.
   Гизборн только хмыкнул, он, в отличии от своего наивного юного друга, понимал, что леди с удовольствием откажет им в такой чести.
   "Странный он, этот Скарборо" - размышляла Марион со скуки - "как будто не понимает, какое оскорбление нанес мне Гизборн. Ему ли стоять и беспомощно улыбаться? А еще рыцарь!". Но это было не главное впечатление от встречи. Марион никак не могла отделаться от ощущения, что лорд Скарборо кого-то напоминает ей. Робкий взгляд со скрытой тревогой, тихий вкрадчивый голос, причудливая, какая-то неуместно вежливая речь, умение держаться в тени, но при этом быть на виду...
   "Джулиан!" - Марион даже вкочила с бочки и опрокинула плошку со свечей. За несколько мгновений тьмы ей стало по-настоящему страшно. Кто он, этот лорд Скарборо? Не спроста же он оказался здесь, в Шервуде? Именно тогда, когда Джулиан исчез.
   В слабом дрожащем свете Марион увидела на стене собственную тень, так же трепещущую и нечеткую. "Если поставить их рядом - Джулиана и этого Эсмонда - словно два брата. Словно герой и его размытая на влажном кирпиче тень".
   Сходство поразило Марион. Несмотря на то, что сэр Эсмонд был высок и атлетически сложен, его утонченные черты и манеры явственно выдавали в нем глубокие аристократические корни. А Джулиан был болезненно хрупок, слегка простоват и неуклюж на первый взгляд...
   "Волосы..." - Марион вспомнила, как ее забавляло то, что темно русые жесткие волосы Джулиана, упрямо пробивающиеся сквозь повязку на голове, были выгоревшими до контрастной рыжины. Юноша так переживал, что из-за ранения его шевелюра больше не выглядит достаточно густой. Лорд Скарборо мог похвастаться густыми золотисто каштановыми локонами.
   "Хозяин в поисках своей тени, и Гизборн в поисках козла отпущения перевернут весь Шервуд. С двумя десятками солдат-то!" - подумала Марион и встревожилась - "Робин! Я не смогу его предупредить! Проклятый Гизборн! Как будто бы сам подстроил все это! Во всяком случае, переполох явно ему на руку".
   Но Марион не знала, да и не могла даже представить, каково на самом деле было сэру Гизборну. Очень нелегко! Да еще нервы ни к черту. Интриган по неволе - явно не его стезя.
   Улучшив момент, он заскочил в келью Марион, схватил первое попавшееся платье, которое та приготовила, но облачиться не успела, оно так и лежало расправленное на кровати. Беспощадно скомкав наряд, запихал его запазуху под кольчугу и незаметно покинул место преступления. Сердце билось с укоризной - "это вам не приказы исполнять, безупречный рыцарь, это просто воровством называется". Но впереди преступления похуже.
   Он едва смог сдержать боевой мандраж, пока они с сэром Эсмондом делили солдат и обязанности.
   - Вы полностью переходите в подчинение лорду Скарборо, бесприкословно выполняйте все его приказы, и обеспечивайте его безопасность, - сгоряча приказал Гизборн, о чем в последствии сильно пожалел.
   Как только два отряда разошлись в противоположных направлениях, он обратился к Трою с еще более суровым и грозным напутствием:
   - Если наткнетесь на мерзавца, стрелять без раздумий, добить, если понадобится, доставить в монастырь уже мертвое тело. И, Трой, за леди Марион головой отвечаешь, понял?
   - Есть, сэр, - Трой уже понял, что командиру надо срочно отлучиться и догадывался, зачем и куда - Вы планируете вернуться в Керклес, сэр?
   - Да, как только управлюсь. Никто не должен знать, что я уезжал. Трой, я надеюсь, что мне не придется в последствии жалеть о том, что я доверил тебе командование. Если справишься, повышение твое.
   - Я справлюсь, сэр, поторопитесь, я прикрою.
   Трой, разумеется, предполагал, что милорд поскачет в аббатство, куда были доставлены книги неблагопристойного содержания. Уничтожит или надежно спрячет улики и вернется. Если бы лейтенант знал, что девочка жива, а Гизборн прячет ее, он бы тридцать раз подумал прежде, чем обещать прикрытие столь страшного греха.
  
   * * *
  
   Come let the truth be shared
   No-one ever dared
   To break these endless lies
   Secretly she cries
  
   Джейн не смогла уснуть в эту ночь. Она даже побоялась оставаться одной в доме. Пока над лесом не забрезжил туманный рассвет, девочка пряталась, дрожа от промозглого холода, под соломенным навесом за яслями для лошадей. При свете дня она слегка осмелела, но дверь в доме не закрывала, и при каждом скрипе несмазанных петель, когда ветерок толкал дверь, девочка насторожено выглядывала наружу и внимательно осматривала двор. В лесу теперь девочка чувствовала себя намного спокойней. Злобные разбойники казались ей очередной неудачной выдумкой Гизборна. Пока она их не видела, и не нашла никаких следов их пребывания. По крайней мере, разбойники - всего лишь люди, может, и пожалеют, отпустят, не убьют.
   Верила ли она, что ее доблестный рыцарь в силах справиться с монстром? Во всяком случае, Джейн изо всех сил уговаривала себя надеяться. Милорд обещал вернуться с победой, как только безжизненное тело Джулиана будет лежать у его ног. Время неумолимо шло. Сэр не объявлялся. В глубине души девочка уже смирилась с тем, что ей придется всю жизнь провести в одиночестве в этом Богом забытом месте, самой заботиться о себе. Ну, может, через год-два, когда обо всем забудут, ей удастся прибиться к какой-нибудь деревеньке. Она будет выполнять самую грязную работу за предоставленный кров и стол. И никто не узнает о ее страшной тайне, никто не вспомнит.
   Вернувшись с полным подолом грибов и желудей, Джейн еще издалека заметила красавца жеребца, привязанного к яслям. Но в этот раз девочка, не торопясь, осторожно подкралась к окошку сторожки, заглянула, готовая увидеть все что угодно. Любую страшную картину. Но ничего страшного. Всего лишь сэр Гизборн.
   Он сидел на лавке, повесив нос, теребя в руках какую-то серую тряпочку. Платье?
   - Милорд...
   Тот тут же вскочил, в миг оказался на пороге и заграбастал Джейн в объятия, оторвав от земли. Джейн растрогал этот искренний порыв, и встревожил. Гизборн дрожал. Не от страха, от долгого вынужденного эмоционального напряжения. Это был нетерпеливый тремор хищника перед тем, как броситься на добычу.
   - Одевайся, мы уезжаем, чем быстрее, тем лучше.
   Платье было великовато Джейн, рукава подвернули, подол срезали под рост. То, что она выглядит немного чудно, было не важно сейчас. Милорд одумался и принял единственное правильное решение - бежать. Все это могло значить только одно: Гизборн не смог убить Джулиана. С одной стороны это пугало, но с другой... он вернулся. Жив и здоров. И они уедут, и ей не придется больше бояться одинокими ночами... Трудно передать, какое Джейн почувствовала облегчение, она была почти счастлива.
   - Милорд... Гай... вы так много для меня сделали...
   Гизборн как-то натянуто улыбнулся:
   - Надеюсь, ты не забудешь этого потом.
   - Что вы! Никогда! Я обязана вам жизнью, я безмерно благодарна вам за все, что вы сделали для меня. Я...
   - Нет времени, Джей, - оборвал ее признания Гизборн, как раз тогда, когда она уже собиралась было сказать самое главное. Странно, но он впервые не хотел слышать о том, как она от него зависит.
   Он усадил ее на коня впереди себя, и они помчались так, что ветер в ушах свистел. Джейн закрыла глаза и представила почему-то, как одиноко и потерянно выглядит зимой сторожка лесника. Ее страхи остались там, невидимыми призраками, они не увяжутся за ними, не успеют, так быстро скачет конь.
   Только на выезде из леса Гизборн пустил Фьри шагом, расслабился, уткнувшись подбородком в затылок девочки, и его горячее тяжелое дыхание приятно щекотало ей волосы. Так они ехали долго. Молча. Наконец Гизборн решился:
   - Джейн, ты должна рассказать мне все. Правду. Поверь, так будет легче для нас обоих. Как тебя угораздило попасть под влияние этого Джулиана?
   Джейн обреченно вздохнула. А, может быть, он прав? Излив душу, ей будет легче забыть весь этот кошмар и начать новую жизнь? Но, не измениться ли отношение к ней Милорда, если он узнает, кто она? Изменится, непременно изменится. Но... ведь есть шанс, что изменится к лучшему... на всякий случай, Джейн решила не называть имен.
   - Джулиан... Джуд был любимым слугой моего брата. Он не смог стать его оруженосцем. Слишком слабое здоровье, так ему сказали. Странно. На моей памяти Джулиан ни разу не болел. Он всегда умудрялся быть незаметным, но, при этом совершенно незаменимым, легко справлялся с любым капризом своего хозяина. Так же он был хорошо обучен, знал латынь, разбирался в разных науках, ведь до 14 лет воспитывался при монастыре, откуда сбежал перед подстригом. Он предпочел стать слугой, и был предан нашей семье больше жизни.
   - Мда, преданность эпическая... - мрачно заметил Гизборн.
   - Наверное, все началось тогда, когда мой брат уехал в крестовый поход. Джулиан как бы остался не у дел, а мой отец всегда считал, что иметь слишком "ученого" слугу прихоть опасная и мирился с Джулианом только потому, что сын был привязан к нему с детства. Я уговорила отца оставить Джулиана до возвращения брата. Но однажды Джулиан принес мне письмо. Мой милый брат писал, что смертельно ранен при осаде Акры, что вряд ли доживет до утра. Это был страшный удар для всех нас. Мы с Джулианом решили не показывать письмо отцу, он бы не пережил смерть любимого сына. Я не помню, сколько ночей я плакала тайком, сколько раз лгала отцу, что все хорошо, и ему только кажется, будто я опечалена чем-то. Ах, милорд, ложь во спасение все равно остается ложью, и оправдания не облегчают душу. Теперь Джуд стал мне особенно близким, он был единственным человеком, который так же сильно скорбел и хранил тайну. Чтобы как-то подбодрить меня, он придумал изображать моего брата. Он мастерски подражал его манере двигаться и говорить, даже голос становился таким же. Это было очень трогательно, особенно то, что Джулиан умудрился как-то осветлить свои волосы, чтобы они стали цветом, как у моего брата. Он дал мне обещание, что будет заботиться обо мне вечно, что никогда не покинет меня. Но однажды мне пришло время связать свою судьбу узами брака. Я знала Артура, своего жениха, с самого детства, наши отцы воевали вместе. Брак должен был объединить две дружественные семьи. Где-то за месяц до того, как я должна была покинуть родной дом, у меня начались внезапные обмороки, ночью преследовали кошмары, но страшнее всего была изматывающая слабость, временами сковывающая мое тело. Случалось, я по утрам не в силах была встать с постели. Джулиан сразу озадачился поиском надежного средства от этой диковинной болезни, но он не успел. Еще до его возвращения заболела и скончалась моя кормилица.
   - Но он узнал, как вылечить эту болезнь? - Гизборн почувствовал во рту неприятный привкус крови с прикушенной губы.
   - Увы, нет, но он днями и ночами пропадал в своей коморке за изучением старинных, редких книг, которые доставал откуда-то... теперь страшно и представить. Джулиан успокаивал меня, что ему вот-вот удастся создать некое снадобье, которое позволит мне жить привычной жизнью. Ему нужно было время на поиски, и я взяла его с собой в дом своего жениха вместе с монахом, которого он нанял, в помощь себе. Он захватил все эти магические книги, сундук с лекарственными зельями, инструментами и разными диковинками, с помощью которых он познавал природу болезни. Он не переставал искать спасительный элексир даже в пути. Но вскоре после того, как мы приехали, так же скоропостижно скончалась моя служанка. Правда, мне на некоторое время стало лучше, и я уже было решила, что болезнь взяла свое и отпустила.
   - Ну да, как же, - зло заметил Гизборн.
   - Я чувствовала себя вполне сносно, пока не объявили день венчания. Утром я опять еле проснулась. Несмотря на предубеждения, мы часто встречались с Артуром в саду в беседке. Я знала, что он давно уже меня ждет, поэтому, преодолев слабость и головокружение, спустилась в сад. Артур лежал на мраморном полу, бездыханный, уже похолодевший... а я не могла не закричать, ни убежать, стояла там, ни в силах пошевелиться. Откуда-то появился Джуд, схватил меня на руки, принес в комнату, уложил в постель. Он дал мне что-то выпить, и мне стало лучше. Потом, заботливо утешив меня, признался, что теперь знает, что за болезнь поселилась в моем теле. Страшная и неизлечимая. Почему она не убивает меня, а только окружающих, он толком не смог объяснить. И лекарства он все еще не нашел. А в беседке лежал мертвый Артур. И мне было страшно даже представить, что со мной будет, когда его найдут. Я боялась так же возвращаться домой, ведь могла бы заразить кого-нибудь из близких. И Джуд предложил мне бежать в Рочестер, к моему дяде. Он не видел своего племянника с тех пор, когда ему было двенадцать, и Джулиан мог без труда выдать себя за него. А, когда бы мой отец скончался, мы бы вернулись домой и больше никогда не разлучались. И я прожила бы еще долго, несмотря на болезнь.
   - Да, я вижу, этот подлец постарался, чтобы ты считала себя во всем виноватой, - Гизборн отчего-то чувствовал себя не меньшим подлецом. - Неужели ты не подозревала, что он просто хочет обманом получить наследство твоего брата?
   - Мой брат мертв, я смертельно больна, а Джулиан не бросил меня, несмотря на риск заразиться. Я считала, что его преданность заслуживает большего. В дороге от болезни скончалось еще двое людей, прежде, чем я начала что-то подозревать. Пускай мы останавливались вдали от жилищ людей, у нас не хватало денег, и приходилось подвозить путников за небольшую плату, иногда за еду. Все эти несчастные рано или поздно умирали. По ночам Джуд сжигал тела и закапывал в лесу. И однажды я случайно увидела, как он подсыпает что-то в похлебку монаху, которого вынудил уехать с нами. Потом и монах умер. Я пробовала отказаться от пищи, говорила, что аппетита нет из-за болезни. Джулиан старался, заботливо приносил мне самые лакомые кусочки. И долго я не продержалась, слабость и голод заставили подчиниться. А потом я ничего не помню.
   - Почему ты не пыталась бежать? За время долгого путешествия можно было бы найти удобный момент...
   - Я пробовала, но он нашел меня. И даже не сильно злился. Простил и сам просил прощения, говорил, что не переживет расставания со мной, и я чувствовала вину за то, что заставила его волноваться. Но, даже, если бы удалось сбежать, мне некуда было бы податься... - Джейн была уже на грани слез, воспоминания нахлынули упругой волной, эмоции захлестнули. Страх и стыд, робкая надежда и обреченность, искренняя благодарность и всепоглощающее горе потери близких людей.
   - Разве ты не хотела бы вернуться домой, рассказать все отцу? - осторожно спросил Гизборн. Это была трудная для него тема. А что, если девочка попросит его отвезти ее домой? Он не сможет придумать причину, чтобы отказать. Ведь Джейн стала для него единственным человеком, перед которым хотелось демонстрировать самые лучшие свои качества, быть тем самым "рыцарем без страха и упрека". Честным, хотя бы насколько это возможно.
   Невозможно, пусть и очень хочется, рассказать ей о том, что Джулиан обманул, и ее брат жив. Более того, ищет ее, и находится всего в нескольких милях отсюда. Но тогда он потеряет Джейн. К тому же придется отвечать за свою прежнюю ложь. И перед ней, и перед ее правильным братцем. И никакой шериф ни за какие "пустые" сундуки его не отмажет.
   - Ведь теперь ты знаешь, что никакой болезни не было... - со вздохом добавил он то, что смог.
   - Мой отец - суровый человек. Даже, узнав, что я не виновата в смерти Артура, он, без сомнения, обвинит меня во лжи, и в том, что я опорочила свой род, убежав с Джулианом. Лучше мне быть мертвой.
   Гизборн подавлено молчал. С одной стороны, он услышал то, что и мечтал услышать - девочка добровольно отреклась от семьи и теперь полностью на его совести. Но, с другой, совесть как раз и мучила. Вот зараза! А ведь он сам долгое время старательно культивировал в себе это иррациональное чувство.
   - Бедное дитя, - наконец пробормотал Гизборн, но следом решительно заявил: - Я не оставлю тебя, я позабочусь, чтобы ты больше никогда не вспоминала о прошлом.
   - О, милорд! Вы и так уже много сделали для меня... - Джейн захотелось обнять своего благодетеля, но она ехала впереди, и получилось только прильнуть к его груди и преданно заглянуть в глаза снизу вверх.
   Милорд одной рукой прижал ее покрепче и с облегчением заметил, что совесть отпустила.
   - Мы сможем начать новую жизнь, вдвоем - сможем.
   Джейн впервые за долгое время почувствовала себя спокойно и уверенно. Она с улыбкой представляла эту их "новую жизнь", как она в ответ тоже будет заботиться о нем. Ему ведь так недостает женского участия.
   Так они ехали, наслаждаясь полной гармонией взаимопонимания их обоюдных фантазий, пока не достигли маленькой деревушки, отделенной от дороги затхлой речушкой с темной застойной водой. Проехав по гулкому подгнившему мосту, Гизборн остановил коня у двора, где пожилой хромающий мужчина складывал хворост возле облезлой стены покосившегося каменного дома. Заметив всадника, хозяин отряхнув руки, вышел навстречу, склонил голову перед милордом.
   - Что привело вас к нам, милорд Гизборн? Что-нибудь случилось с моим сыном? - он в тревоге всматривался в лицо высокопоставленного гостя.
   - Трой хороший солдат, каким был и ты, Томас, - ободряюще кивнул ему Гизборн - но, сам знаешь, случиться может всякое...
   - Я понял вас, сэр, проходите в дом, - старый Томас отпер калитку и, когда Гизборн спешился и аккуратно снял с седла девочку, хозяин увел коня в стойло и налил воды в ясли.
   Теперь милорду надо было сделать самое сложное, надо было расстаться.
   - Джейн, ты останешься здесь, - Гизборн старался не смотреть Джейн в глаза, чтобы не видеть, как, уже было позабытый, страх с новой силой заполняет сознание девочки, - ненадолго, обещаю тебе. Мне осталось завершить одно важное дело, отдать последний должок...
   - Милорд... - Джейн схватила его за руку, вцепилась так, чтобы ни за что не дать уйти - Гай! Умоляю вас! Не бросайте меня! Мы же договорились, что вы...
   - Так надо, Джейн.
   - Не возвращайтесь туда! Я боюсь... - ей снова не хватало воздуха, глаза ослепили слезы, колени подкосились, и девочка упала прямо на покрытую куриным пометом и мусором землю двора, - боюсь, что вы не вернетесь...
   - Я обещаю, что вернусь, - Гизборн подхватил девочку на руки и побыстрее занес в дом, миновав небольшой холл, уложил на кровать в маленькой темной комнатке. На крик выскочила хозяйка. Без конца всплескивая руками, она стояла в дверях, лепеча что-то успокаивающее, пока, появившийся Томас не прогнал женщину на кухню и занял ее место в дверях.
   - Принеси воды, а лучше вина, - приказал ему Гай и склонился над бьющейся в рыданиях девочкой.
   - Замолчи! - набрав побольше воздуха, командно рыкнул Гизборн. Джейн испуганно смолкла.
   - Послушай меня, Джейн, не перебивай, только слушай, понятно? Ты же хочешь, чтобы было все, как мы планировали?
   Джейн дважды кивнула.
   - Мне надо покончить с этим делом раз и навсегда. Чтобы больше никто никогда не вспоминал про этого Джулиана. Правильно?
   - А, вдруг он вас убьет? - Дрожа, выдохнула Джейн.
   - Не убьет. Никто меня не убьет. Ты не должна в этом сомневаться, иначе ничего не получится, понятно?
   Джейн снова кивнула, но не столь уверенно, как раньше. Гизборн и сам понимал, что девочка, несмотря на свой желторотый возраст, уже не так наивна, как хотелось бы. Слишком много смертей она повидала, слишком хорошо поняла, как хрупко и ненадежно человеческое тело. Гизборн жалел, что не продумал заранее пути к отступлению, теперь придется врать, нескладно, как получится:
   - Если убьет, Трой позаботится о тебе, я дал ему задание, тебя надежно спрячут в монастырь за много-много миль отсюда. Джулиан никогда не найдет тебя там.
   - Гай, - девочка всхлипнула, готовая к новому приступу беспомощных слез, - не уходи, Гай, прошу тебя...
   Гизборн не нашелся, что сказать, торопливо встал, и вышел прочь, оставив Джейн самой придумывать слова успокоения. Он наказал Томасу держать его приезд и пребывание девочки в строжайшем секрете, беречь гостью, обходиться с ней, как с леди, но никуда не пускать и никому не отдавать, пока он не вернется. Или, в крайнем случае, не пришлет Троя. Томас проводил милорда в мрачном молчании, больше озабоченный последними указаниями. Он с трудом представлял себе, как сможет "не отдать" девочку, если за ней вдруг прибудет целый полк вооруженных солдат.
  
   * * *
  
   Марион, кажется, задремала. Во всяком случае, то, что она в какой-то момент увидела перед собой расплывающуюся тень Джулиана, ее нисколько не удивило и не напугало. Она просто, как ей показалось, протянула руку и ухватила тень за вздыбленные рыжие вихры, тень заверещала и принялась вырываться, размахивая кулачками, Марион это сильно рассмешило и она... открыла глаза.
   Темно, свечка догорела. А снаружи явственно слышался стук кованных солдатских сапог по каменной лестнице и приглушенные голоса.
   Марион прислушилась. Ей показалось... нет, она была полностью уверена, что расслышала голос Робина, который произнес браво: "Есть сэр". И в замке, скрежеща, повернулся ключ. Солдаты вошли с факелами. Впереди этот странный сэр Эсмонд, радушно улыбаясь, за ним еще двое и Робин, разодетый, как полагается, в кольчугу и синий плащ.
   - Миледи, прощу последовать за мной, - Эсмонд поклонился и жестом указал на дверь - нам велено препроводить вас в Ноттингем.
   - Кем велено? - Марион все еще никак не могла поверить в удачу, впрочем, не дожидаясь ответа, поспешила вон из душного, темного погреба, столь опостылевшего ей за полдня.
   - Сэр Гай Гизборн считает, вам опасно оставаться в монастыре, мы проводим вас до городских ворот.
   - Гизборн?
   - Да, миледи. Почему вас так удивляет то, что сэр Гай заботится о вашей безопасности? - Сэр Эсмонд улыбнулся еще радушнее и добавил вполголоса, специально для Марион. - По-моему, он к вам неравнодушен, миледи, только о вас и говорит все время...
   - Сэр Гай весьма странно проявляет свою симпатию, - съязвила леди Марион, догоняя шедшего впереди солдата - Робина, чтобы убедиться, что это действительно он, а не ее разыгравшееся в темноте богатое воображение. - Я бы предпочла, если бы кто-нибудь избавил меня от его заботы.
   - Все, что угодно для вас, миледи, - солдат обернулся, из-под надвинутого на глаза шлема, мелькнула знакомая озорная усмешка. Марион еле сдержалась, чтобы не броситься в объятия Робину и не расцеловать его. Она не сомневалась, что именно ее хитроумный возлюбленный придумал, как вытащить ее из заточения так, чтобы никто не пострадал и даже не заподозрил подвоха.
   Вчетвером - леди Марион, Робин, сэр Эсмонд и его слуга сарацин, - они покинули монастырь, сэр Эсмонд приказал оставшимся солдатам охранять ворота.
   - И как же вы собираетесь объяснить мое исчезновение Гизборну? - спросила Марион, когда замшелые стены Керклеса уже скрылись за густой листвой тенистого полога Шервуда.
   Сэр Эсмонд беспечно пожал плечами, он даже не задумывался об этом. Но за него ответил Робин:
   - Не ты должен оправдывается, Эсмонд, а Гизборн. Мач хорошо разглядел, со своего высокого дерева, как все было. Наш бравый сэр запрыгнул в горящую повозку, чтобы спасти недограбленное нами добро, и появился уже с девочкой в синем платье на руках. Он отослал раненого Джулиана с солдатами в Керклес, а сам умчался в неизвестном направлении, прихватив с собой... - Робин запнулся. Он хотел было сказать "труп" или "тело", но язык не повернулся. Робин взглянул на взволнованное, озарившееся надеждой лицо Эсмонда. Слишком высокую цену парень заплатил, чтобы узнать, что его сестра мертва.
   - Посадив девочку впереди себя на коня, - закончил Робин, вспомнив, что именно так и рассказывал Мач, упустив страшные подробности про "торчащие, как у соломенной куклы, руки".
   - По дороге на юг или север? - спросил Сарацин.
   - На юг, в сторону Аббатства.
   - Вы заметили, сэр Эсмонд, что для розысков Джулиана, он выбрал юго-западное направление, предоставив нам противопожную сторону?
   - Да, мой друг, - согласился Эсмонд - этот Гизборн врал мне с самого начала.
   - Гизборн не умеет врать. Складно. - Усмехнулся Робин - Вы ему просто неправильные вопросы задавали.
   - Ну, теперь я задам ему очень конкретные вопросы, - зловеще пообещал возмущенный Эсмонд, - он у нас с Назиром так просто не отвертится!
   Сарацин на эту угрозу только молча кивнул и погладил лезвие серповидного меча.
   - Имеет смысл проверить аббатство, - предложил он лаконично.
   - Да, до вечера успеем.
   - Ну... э... - Робину на мгновение даже стало немного жаль главного лесничего, - если понадобится помощь, всегда обращайтесь. Мой меч и стрелы к вашим услугам. Свистните малиновкой.
   Он подмигнул Эсмонду, и они с Марион поскакали в противоположную сторону.
   - Робин! Ты просто... просто гений! - Воодушевленно хвалила Марион своего возлюбленного, - Как тебе только удается всегда выходить сухим из воды, да еще и других выручать? Не могу себе представить, как ты умудрился так быстро сдружиться с этой странной парочкой?
   - Вытащил молодого лорда из медвежьей ямы, - Робин любил, когда его хвалили, становился просто неотразим в лучах славы.
   - А как он туда попал? - Марион хорошо знала эту его особенность и с удовольствием подыгрывала.
   - Засмотрелся на бабочек. Марион, представляешь, весь этот сыр-бор из-за побега Джулиана! Если за дело взялся Гизборн, значит, ловить будут долго, с грандиозным размахом, но в итоге не поймают.
   - Насколько я поняла, теперь ловят самого Гизборна.
   - Не завидую я ему. Ты видела, какие мечи у этого парня в черном? Судя по всему, они на пару с Джулианом специально обученные наемные убийцы. А Джулиан предал своего хозяина, стянул у него кучу добра и сестру в придачу.
   - И убил ее? - Отчего-то Марион больше не было весело.
   - Я... я не смог сказать этому наивному простачку, что Мач видел окоченевший труп. А теперь думаю, зря ложную надежду подал. Не хорошо как-то...
   Марион понимала, что Робина все еще грызет чувство вины. До сих пор разбойникам удавалось обойтись без жертв. Богатеи без борьбы отдавали все, что было, достаточно было одной метко выпущенной из кустов стрелы, зацепившей рукав, и грозного голоса Скэтлока. А тут сразу столько трупов! И возничий, который свернул себе шею, не справившись с испуганной лошадью. А теперь еще и девочка, ее особенно жалко. Марион решила подбодрить своего любимого героя:
   - А, может, девочка жива?
   Робин покачал головой. Марион - девушка жалостливая, понятно, что ей хочется верить в лучшее. Она и Джулиана жалела долго и упорно, пока он сам не выдал себя случайно.
   - Ты сам подумай, - не отступалась Марион, - зачем Гизборн бросил солдат, сундуки, и понесся быстрее ветра в аббатство? Похоронить? Но, если представить, что он заметил, что девочка жива, его поспешность объяснима - в аббатстве ей окажут необходимую помощь.
   Робин склонил голову набок, так ему было легче размышлять.
   - А, почему не в Керклес? В женский монастырь логичнее, и раненого Джулиана туда же и под охраной солдат...
   Марион тоже ненадолго задумалась, тоже склонив голову, только в другую сторону, словно зеркальное отражение.
   - Ну, ты же знаешь Гизборна, если ему приказано ехать в аббатство, он не ослушается приказа.
   Робин не успел согласиться или возразить, впереди них в, брызнувший в разные стороны песок на дороге, прямо под ноги испуганных лошадей воткнулась стрела, а громовой бас с вершины могучего дуба предложил кинуть кошельки на землю.
   Робин и Марион переглянулись и залились безудержным смехом.
   Сконфуженный Джонни Лиддел неуклюже сполз по стволу.
   - Ну я это... просто решил... детишкам на молочишко...
  
   * * *
  
   Проводив взглядом счастливую парочку, Назир посмотрел на лорда Эсмонда.
   - Надо съездить в аббатство и все разузнать, - воодушевленный надеждой, сказал тот, в нетерпении перебирая поводья.
   - А потом я поговорю с сэром Гаем Гизборном, - зловеще добавил Оркней.
   Назир коротко кивнул. Они направили коней в сторону аббатства. Ехали молча, каждый погруженный в свои думы.
   "Опять этот разбойник чего-то недоговаривает, - нахмурившись, думал Назир, - не зря он запнулся, говоря о леди Оркней. Была ли она жива?".
   Ответов на эти вопросы у него не было. Назир вообще сомневался, что Гизборн довез девочку до аббатства, но проверить все же необходимо. Но больше всего ему хотелось пообщаться с сэром Гаем. Именно у него были все ответы.
   Добравшись до пункта назначения, лорд Оркней направился к аббату. Назир остался ждать его. Но времени зря не терял и успел поговорить с крестьянами, которые трудились неподалеку, и парой монахов. Те подтвердили, что сэр Гай приезжал сюда пару недель назад, но он был один и никакой девочки они не видели. И поэтому, когда вернулся Эсмонд с неутешительными новостями, Назир не удивился.
   Вот теперь пришла пора поговорить с Гизборном.
   В Керклесе они узнали, что сэр Гай еще не вернулся. Сержант Трой рассказал, что его срочно вызвал шериф и тот отправился в Ноттингем.
   Тогда Назир предложил перехватить его на дороге в монастырь. Хотя уже темнело, Гизборн рано или поздно должен возвратиться. И даже лучше, что он будет один. Для такого душевного разговора, который ожидает Гая, свидетели ни к чему.
   Они выехали из монастыря, предупредив сержанта, что поедут встретить сэра Гая.
   По пути Назир коротко изложил свой план. Эсмонд в очередной раз мысленно поблагодарил Бога, что послал ему такого помощника и друга.
  
   * * *
  
   Гизборн спешил, уже смеркалось, и в Керклесе, должно быть его уже давно потеряли. Одна надежда - Трой сообразительный малый, врать умеет складно и уверенно.
   О том, как он будет убирать свидетелей, Гай еще не думал, рассчитывал разобраться на месте. Не может же быть, чтобы этот Джулиан сквозь землю провалился, должны же его рано или поздно выловить в лесу! А, как выловят, Гай на него всех собак повесит... и самого тоже повесит. Если раньше не застрелит и не пробьет башку. Сэру Эсмонду придется поверить в то, что именно Джулиан убил его сестру, и сжег вместе с повозкой. Прах к праху, следов не осталось, покойся с миром.
   Вдруг Гизборн заметил позади на дороге всадника. Тот явно преследовал его. "Скверно, очень скверно," - Гай узнал серого жеребца юного лорда - "как давно он следит за мной? Неужели я его пропустил. Нет, я следил за дорогой. Тогда откуда он взялся? Ждал меня? Уж явно не для того, чтобы с эскортом проводить в Керклес. Если не окликнул, значит хочет быть неузнанным. Или говорить со мной не о чем? Хорошо, пусть говорят мечи. Он сам так решил. Должен был догадаться, что я не сдамся без боя".
   Не доезжая до монастыря, Гай резко осадил лошадь и, обнажив меч, ожидал сэра Эсмонда, готовый на все.
   Сэр Эсмонд тоже на ходу выхватил меч. Явно не разговаривать собрался. Но у Гая было преимущество - он успел немного отдышаться и приготовиться. Пара ударов, и Эсмонд был выбит из седла, исчез во тьме в придорожных кустах. Но тут на Гизборна кто-то вероломно обрушился сзади, молнией сверкнуло изогнутое лезвие, полоснуло по руке, меч выпал. Следом удар в грудь, солнечное сплетение сжалось, дыхание пресеклось. Гизборн потерял равновесие, упал на спину, задохнулся. Последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание - человек в черном навис над ним, коротко, умело ударил по лицу. "Джулиан!" - мелькнула догадка.
  
   ...Гизборн сначала почувствовал зудящую боль в предплечье, затем онемевшие запястья, затем холод. Даже сразу не сообразил, что висит; руки связаны, веревка перекинута через крепкий сук над головой. Его раздели, а рану не перевязали. "Пытать будут" - мрачно подумал Гизборн.
   При свете костра он разглядел, как яркой жирной кляксой стекает кровь. Он рыпнулся - бесполезно, только лишний раз рану растревожил. Неглубокая, жить будет, если оставят.
   Сэр Эсмонд, поеживаясь, сидел на бревне у костра, на будущую жертву произвола старался не смотреть. "Брезгует... или сие зрелище не для его нежной души? Сопляк" - подумал Гизборн и изобразил что-то напоминающее презрительную усмешку. Вовремя.
   Тот человек в черном, которого он принял за Джулиана, поигрывая кинжалом, подошел к пленнику. Но сказать ничего не успел, Эсмонд опередил. Он словно с цепи сорвался, аж в лице переминился, злобный стал, побледнел, и голос срывался на крик против воли:
   - Зачем ты врал мне? Ты увез мою сестру, тебя видели разбойники. Где она и что с ней?
   - Ты веришь грязному разбойнику? - Гизборн понял, что попал, Локсли его сдал с потрохами. - Ты не веришь рыцарю, равному тебе?
   - Грязный разбойник имеет больше понятия о чести, чем ты! Ты врал мне, глядя в глаза, зная о горе, постигшем мою семью! Ты опозорил само понятие о рыцарстве! И обращаться я с тобой буду, как с предателем. Лучше скажи правду, а иначе...
   Эсмонд выразительно посмотрел на одетого в черное иноземца, который молча накаливал лезвие кинжала над костром.
   - Иначе что? Что вы со мной сделаете? - недоверчиво усмехнулся Гизборн - Будете пытать? Вы?
   - Я могу начинать, милорд? У меня и не такие, как он начинали говорить, - зловеще пообещал сарацин, - еще будет умолять о смерти...
   - Ты отдаешь себе отчет в том, что напал на должностное лицо, иноземец? Я работаю на шерифа Ноттингема! Вы совершаете большую ошибку, угрожая мне!
   - Угрожая!? Гизборн, завтра утром мы отнесем твой истерзанный труп в Керклес и объявим тебя следующей жертвой Джулиана, который напал и истязал должностное лицо, негодяй.
   Гизборн подумал, что не успел приказать Трою забрать Джейн и увезти прочь. Она и правда не дождется своего героя... она предчувствовала это... только не знала, что убийцей будет ее собственный брат.
   - Ну, если моя смерть поможет тебе смириться с потерей сестры...
   Эсмонд замолчал, болезненно скривился и отвернулся, в отчаянии пнув догорающее полено. Гизборн задел его самую кровоточащую рану. И Гизборн заметил, что не прогадал. И решил добить, чтоб уже наверняка:
   - Учти, Эсмонд, я солдат и привык терпеть боль, - Гизборн зажмурился, чтобы не видеть, как сарацин раскаленным ножом ковыряет рану на сгибе локтя. Боль обожгла, вызвав судорогу, заставив сжать зубы, прикусить губу. Но он все еще действительно мог терпеть. Пока не закричит или не отключится - терпеть... долго...
   Лучше отключиться молча.
   Как и ожидал Гизборн, Эсмонд смалодушничал, и не смел даже взглянуть на судорожно дергающегося, покрытого испариной и кровью, врага. Но сарацин, к сожалению, не был столь же впечатлителен, как его молодой хозяин.
   - Послушайте, милорд, я не хочу вас убить. Мертвые молчат. Я надрежу сухожилия. Раскаленное лезвие остановит кровотечение и дезинфицирует рану, вы выживете, обещаю, - сарацин говорил медленно, пожалуй, слишком медленно, так же, как и препарировал плоть, растягивая удовольствие. - Но вы станете бесполезной тушей, беспомощной куклой, калекой. У вас есть настолько преданный вам человек, который будет всю оставшуюся вам жизнь ухаживать за вами, как за дитем?
   Гай жалел, что сохранил сознание. Пожалуй, слишком ясное, чтобы не отдавать себе отчет о том, какие могут быть последствия. Преданный человек? О ком это он? Калека? Да, Гай видел таких. В городе. Грязные, опустившиеся ничтожества. Одинокие и сломленные. Джейн? Останется ли она с таким? Долго все равно не продержится. Милосердие и жалость не те чувства, которые его удовлетворили бы. Она покинет его. Одного. Если вообще узнает... предпочтет не узнать.
   Гай не смог сдержать стон, превратившийся в отчаянный рык загнанного зверя.
   - Хорошо... хватит... я все скажу... - как на удивление легко дались ему эти слова, как просто быть честным. Или просто безбожно врать, когда больше нет надежды, что Бог поможет. Эсмонд тут же обернулся, и снова отвел глаза. Да, зрелище не из приятных. Или он просто прячет победную улыбку?
   - А ты не радуйся, Эсмонд, ничего ободряющего в моем рассказе не будет.
   Эсмонд так и замер на месте, парадоксально боясь услышать то, что только что жаждал услышать.
   А Гай наконец с облегчением почувствовал, как сознание туманится из-за потери крови и боли, перед глазами плывет, тошнит. И, черт возьми, голос предательски дрожит от слабости:
   - Да, Локсли прав, я забрал труп леди... Труп! Я не знаю, почему сделал эту глупость, с самого начала жалел. Это было бессмысленно, но я просто... не знаю... надеялся ли... я похоронил твою сестру, сделал все, как положено... и не спрашивай, зачем...
   Эсмонд в отчаянии схватился за голову, съежился, не желая слушать дальше. Он в иступлении от горя разнес сапогами костер, разбил бревно в щепки, потом бросился было на Гизборна, но сарацин остановил его, положив тяжелую руку на плечо, усадил под дерево, где тот и сник, глотая безмолвные слезы. Сарацин подошел к пленнику и, резко дернув веревку, чтобы привести того в чувства, спросил:
   - Где могила?
   - На краю леса есть сторожка лесника... там рядом заводь, и дерево... ива, кажется... Отвяжи меня, наконец, ты узнал все, что хотел...
  
   * * *
  
   "Вот теперь все сходится, - подумал Назир. - Поэтому Робин и не сказал про труп девочки, пожалел Эсмонда. Но тогда почему Гизборн так долго упирался и не говорил правду?". Интуиция подсказывала ему, что это еще не конец истории. Слишком все просто. Да и не привык он доверять словам. А словам сэра Гая тем более. Он соврал один раз, может соврать и другой. Завтра они обязательно поедут в эту сторожку.
   Назир подошел к Эсмонду:
   - Милорд, не отчаиваетесь. Все надо проверить. Завтра. А сейчас надо ехать в Кеклес, пока нас не начали искать.
   Наз подошел к Гаю. Тот был в полуобморочном состоянии. Оно и понятно, при такой потере крови. "Странные эти неверные, - подумал сарацин - самоуверенные глупцы! Если бы не впечатлительный Эсмонд, Гизборн уже через минуту рассказал бы не только про леди Джейн, но и вспомнил бы все свои грехи, начиная с детства!".
   Приведя Гизборна в чувство, Назир сказал:
   - Сейчас сэр Гай мы возвращаемся в Керклес и не дай вам Аллах хоть словом обмолвиться о нашей беседе! Скажете, что на вас напал Джулиан, мы подоспели вовремя и отбили вас. В противном случае, шерифу Ноттингемскому будет известна ваша любовь к трупам девочек. Все понятно?
   Наз дергнул за веревку, которой были связаны руки сэра Гая. Гизборн, скривившись от боли, утвердительно кивнул. Назир развязал ему руки, помог сесть на лошадь и направился к сидевшему неподалеку Эсмонду. За Гая он не переживал, никуда он не денется в таком состоянии, а если и попытается, далеко не уедет. Лорд Оркней сидел, обхватив голову руками. Назир коснулся его плеча. Тот, словно очнувшись, посмотрел на Наза.
   - Пора, милорд, - сказал сарацин. И вздрогнул, увидев отчаяние и тоску в глазах Эсмонда.
   Они сели на коней и направились в монастырь. Назир время от времени поддерживал Гизборна, чтобы тот не выпал из седла. Видно было, что дорога давалась тому нелегко. Но сэр Гай держался мужественно, лишь изредка с его губ срывался стон.
   Добравшись до Керклеса и объяснив, что случилось с сэром Гаем, они сдали его на попечение монашек.
   Позже, сидя в одной из келий, Назир изложил Эсмонду свой план. Лорд молча его выслушал, а затем спросил:
   - Для чего все это? Джейн не вернешь, - он уже и не надеялся увидеть сестру живой.
   Но Наз высказал свои сомнения по поводу слов Гизборна:
   - Нужно все проверить, милорд. Завтра мы съездим в эту сторожку, найдем могилу и узнаем насколько Гизборн был с нами откровенен. А чтобы сэр Гай не сбежал, мы запрем его в подвале монастыря.
   Слова Назира немного успокоили Эсмонда и в его глазах блестнул лучик надежды.
   Завтра! Все разъяснится завтра!
  
   * * *
  
   Джулиан не сомневался, что ищут именно его. Ради каких-то там пары-тройки разбойников Гизборн не поднял бы два десятка солдат. Теперь для него это дело чести, Джулиан основательно ее задел. А солдаты стараются, подстегиваемые собственным страхом быть сожжеными заживо, как те два постовых у пролома в стене. Теперь Джулиан - враг номер один. Непредсказуемый, невидимый, поджидающий в темноте хладнокровный убийца. "Пусть боятся" - злорадно думал юноша - "страх делает их глупыми и слабыми. Они не найдут меня потому, что боятся найти".
   Он прятался в медвежьей берлоге. Сначала вонь казалась ему невыносимой, но потом он привык. Во всяком случае, здесь он надежно укрыт, как от хищников, так и от солдат и разбойников. Никто не сунется в логово столь крупного и свирепого хищника.
   А медведь был воистину громаден. Впрочем, раньше Джулиан ни разу не видел живых медведей, только их шкуры на стенах замка Скарборо... юноша не прочь был обзавестись таким вот трофеем, но медведь ушел умирать в лес, ночью, Джулиан долго не решался приблизиться к нему. Пока огромная чернеющая в темноте лохматая ворчащая гора не успокоилась с тихим, почти человеческим стоном. Джулиан аккуратно разделал тушу, снял и выскоблил шкуру. Мяса сырого съесть не смог, кровь, даваясь выпил, чтобы поддержать в теле силы.
   Это он отравил зверя. Вьюнок, переступень, красавка, ландыш - все пошло в дело. Собрав растения и их плоды, Джулиан изготовил зелье, перемешал его с медом, чтобы перебить вкус и запах. Мишке отрава пришлась по вкусу, но что-то настораживало. Он встал на задние лапы, долго втягивал ноздрями воздух. К счастью для Джулиана, человеческий запах не вспугнул осторожное животное. Видать, много человеков косолапый повидал на своем веку, и все они не казались ему опасными, зато вкусными.
   Беглец не сильно страдал от голода, но вот без воды долго бы не протянул. Следующей же ночью, вернее, еле дождавшись рассвета, чтобы разглядеть дорогу, он прокрался к ручью. Утолив жажду, Джулиан заметил на берегу выстроенный полк глинянных уродцев, впереди на раскоряченной лошадке рыцарь в ореховых доспехах и соломенная куколка...
   Джулиан, словно зачарованный, долго не мог отвести взгляда от лесной инсталляции. На его лице недоумение сменилось озарением и закончила метаморфозу контролируемая ярость. Он подкрался к игрушкам сзади, будто те могли его увидеть и убежать, раздавил сначала солдатиков, одного за другим, и напоследок, с особым удовольствием, всадника.
  
   * * *
  
   Робин и Мач встали так рано только потому, что не спали всю ночь. Мачу снились кошмары, вернее, только кошмар начинался, мальчик умудрялся вскочить с криком, и Робину приходилось его успокаивать. А, чуть забрезжил рассвет, и Мач уже настойчиво будил брата, тащил к реке.
   - Ну что там еще? Объясни по человечески, ну попробуй, хотя бы... - Робин, спросонья натыкаясь на кусты и спотыкаясь о корни, плелся за Мачем, который резво бежал вниз по тропинке, виляя между остролистых перьев папоротников.
   - Там, там, на речке, быстрее, - тревожно шептал Мач, - догоняй меня Робин! Я один туда не пойду.
   - Ой, не иди... - согласился Робин, зевая, - там в воде страшный зверь живет, наблюдает за тобой со дна, похитить замышляет. Но ты его можешь первым увидеть, и палкой, палкой...
   - Робин, это же отражение! - Лицо мальчика на миг осветилось покровительственной улыбкой - Ты не должен его бояться.
   Но потом Мач вспомнил сон и снова заторопился. Робин, на ходу продирая глаза, еле поспевал за ним. Мач остановился только у крутого спуска с берега. Резко затормозил, поскользнулся и шлепнулся. Робин засмеялся. Уж очень забавный был у парня вид, когда тот обиженно тер отбитый зад и исподлобья с укором смотрел на старшего брата.
   - Ты иди первым, - Мач подтолкнул Робина - и скажешь мне, что все хорошо, ладно?
   Робин кивнул и, хватаясь за густую осоку осторожно, чтобы не скатиться по грязи, спустился к реке, прошелся немного по руслу к их с братом "потаенному" месту. Он решил выполнить все правила этой дурацкой игры, лишь бы парень от него отстал, угомонился и уснул, наконец. И какая такая новая придурь на него нашла?
   - Все хорошо? Мне можно спускаться?
   Робин открыл было рот и выдохнул. Он увидел раздавленную армию Мача - все во главе с Гизборном погибли смертью храбрых. Следы не солдатского сапога. Очень злого и одинокого странника. И запах... опять этот тошнотворный резкий запах смерти.
   - Нет, Мач, не спускайся, здесь... осы! Много ос! Они роятся, кажется.
   Робин побыстрее покинул "опасное" место, схватил Мача за шкирку и потащил прочь.
   - Тебя кусили? Осы кусили?
   - Не успели, но очень хотели, - Робин подозрительно оглядывался кругом. Джулиан мерещился чуть ли не за каждым кустом. За себя он не боялся, но вот Мач...
   - Меня бы не кусили, у меня счастливое перышко...
   - Стой!
   Мач даже подпрыгнул от неожиданности.
   - Бежим, - прошептал главарь банды и резво ломанулся через кусты с тропинки. Мач за ним. Он знал, что не время лезть с расспросами. Так, окольными путями они добрались до места ночевки. Робин растолкал Скэтлока и Джона и принялся лихорадочно разгребать затухший костер.
   - Ох, лучше бы я остался ночевать в Уикхеме, - сонно наблюдая за копошащимся в золе Робином, пробурчал Джон Лиддел.
   - Да, действительно, - не отрываясь от занятия, заметил тот.
   - Что, я вам больше не нужен в банде? - обиделся Джон.
   - Нет, так бы ты еще поспал чуток, - успокоил его Робин.
   - На кой тебе сундук сдался? В такую то рань! - Скэтлок, разминая затекшие конечности, прошелся вокруг и присел рядом, с интересом наблюдая, как Робин ногой разгреб золу, и на свет божий показался грязный железный бок.
   - Засаду делать будем, это приманка, - объяснил Робин, набросав поверх новых сучьев и разведя костер заново - все должно быть похоже на то, что мы сбежали от сюда в страхе.
   - Это игра такая? - Полюбопытствовал Мач, и воодушевился.
   - Да, такая игра, и мне надо, чтобы ты играл строго по правилам и не высовывался.
   Спустя всего несколько мгновений все действительно выглядело так, словно разбойники покинули лагерь в спешке и панике. Личные вещи разбросаны под деревьями. На огне в котелке бурчала и шипела подгорающая похлебка, сундук был заметен, но не с первого взгляда. Похоже, что кто-то случайно оступился и провалился в костровую яму.
   Разбойники затаились в кустах и терпеливо ждали. Особенно радовался Мач. Ему очень понравилась эта новая игра.
  
   * * *
  
   Джулиана весьма повеселило скорое бегство разбойников. Он не мог пересилить соблазн последовать за Робином и чокнутым пареньком. Теперь он пытался объяснить себе, почему трое здоровых вооруженных мужиков бросились врассыпную, только пятки засверкали. Неужели испугались зловонной шкуры медведя на его плечах?
   Джулиан все еще осторожно вышел на полянку, его манила аппетитно хлюпающая в котелке похлебка. Голод тут же навалился с непреодолимой силой. Парень обжигая губы, жадно глотал подгоревшее месиво, не жуя, лишь бы заполнить желудок, почувствовать насыщение. Он тоже спешил - вдруг разбойники все же одумаются и вернутся. Но сей неоправданный страх прошел, как только Джулиан заметил сундук. Теперь ему все стало ясно: "Что с них взять, темные деревенские жители, все непонятное для них - колдовство. А магия пострашнее клинков и стрел, она разит исподволь и в самую душу, потерянную для Спасителя душу".
   Джулиан, более не торопясь и не опасаясь, откопал сундук, с усмешкой заметил отметины от ножа на крышке: "открыли, глупцы, удовлетворили любопытство, и закопали, с глаз долой. Словно бы похоронили, словно бы навсегда". Хозяин забрал свои рабочие инструменты, это может пригодиться. Просоленные трупики бросил в костер, ими только деревенских детишек и баб пугать. Книги бережно уложил обратно в сундук и закопал его, присыпав пеплом.
   Затем, сытый и довольный Джулиан вернулся в свою берлогу. Ему надо было хорошенько выспаться, прежде, чем придет время последней битвы.
  
   * * *
  
   - Лучше убить ЭТО побыстрее, как только из берлоги высунется, сразу стреляю, - Скэтлон нервно ерзал на ветке дуба, муравьи мешали. И, вообще, день не задался. Раннее, по военному скорое пробуждение, завтрак оставили врагу, а обед уже давно прошел. Тяжелые лиловые тучи предвещали дождь, а Уиллу с утра нездоровилось, мурашки по спине бегали. А тут еще этот... зверь. Скэтлок мурашками чувствовал исходящую от Джулиана неотвратимую угрозу. Замыслы этого существа нельзя было понять, а действия просчитать. Его надо было остановить, просто, без лишних раздумий, иначе страх перед неизбежным накатывал и пускал новые волны зябких мурашек по спине.
   - Нет, рано, я хочу понять... - Робин задумчиво жевал травинку.
   - Не надо, Робин, послушай в кой веке раз старого солдата, ЭТО надо немедленно убить.
   - Скэтлок, я тебя уже однажды послушал, когда ты пить сильно хотел, помнишь? А, чем это кончилось, помнишь? Теперь ты, наверное, кушать хочешь?
   Несмотря на то, что Робин, как обычно шутил, Скэтлок понял, что парень настроен решительно. То есть его неутомимый разум уже создал какой-то хитроумный план.
  
   * * *
  
   I wear this crown of shit
   upon my liar's chair
   full of broken thoughts
   I cannot repair
   beneath the stains of time
   the feelings disappear
   you are someone else
   I am still right here
  
   Джулиану снилось, что он снова в Скарборо. Ранняя весна, на нем шерстяной клетчатый плащ, подарок хозяина. Он стоит рядом. Яркое утреннее солнце золотом играет в каштановых кудрях. Хозяин красив и силен. Все никак не может налюбоваться на меч отца - теперь его. Лорд Скарборо был отличным воином, и он тщательно обучил сына. Теперь юный Эсмонд отрабатывал свою технику на Джулиане. И всегда выигрывал. Джулиана это злило. Конечно, молодой лорд и выше на голову, и в плечах шире и старше... выбрал себе партнера! Но Джулиан был упертым, он не сдавался, он рисковал снова и снова. И падал в редкую жесткую траву, меч падал рядом. Эсмонд хохотал. А Джейн уговаривала их начать какую-нибудь "мирную" игру, пока до первой крови не дошло.
   Маленькая глупая девочка. Она не понимала, что Эсмонд оказывает своему неказистому, неуклюжему слуге большую услугу. Уже к тому времени, когда бравый сэр Эсмонд отправился в крестовый поход за "неописуемым" счастьем, заматеревший Джулиан с легкостью опрокидывал в траву своих соперников из свиты милорда.
   И Джейн больше не ныла, не звала поиграть в "охоту на единорога". Теперь она с азартом наблюдала за сверканием на солнце скрещиваемых с лязгом мечей, за боевым оскалом дерущихся, за смеющимся по случаю победы Джулианом.
   Уже в полусне он вспомнил тот случай с дохлой лисой. Труп был еще теплым. Они с Джейн нашли его в перелеске за стеной замка. Джейн требовала похоронить бедное животное. Даже плакала, так жалко было. Джулиан вернулся позже, раскопал и распотрошил трупик, чтобы узнать, как устроено тело. Он так увлекся созерцанием внутренностей, что не заметил Джейн. Она пришла, чтобы посадить цветы на могилке.
   Джулиан ухмыльнулся сквозь сон, вспомнив растерянное, испуганное лицо девочки, ее звонкий плач. Он догнал ее, бросившуюся прочь, озабоченный тем, что капризное дитя расскажет все старому лорду, и Джулиана выпорют. Они повалились в кусты, Джулиан старался зажать рот визжащей девчонке, одновременно понимая, что теперь его не то, что выпорют, а и убить могут. Он умолял Джейн успокоиться, обещал, что вылечит лисенка, что знает способ, как оживить его. И, к его удивлению, девочка поверила. Джулиан сложил растерзанное животное в куртку и отнес к себе в комнату. Руки еще долго дрожали. Он не знал, что делать дальше. Как только Джейн поймет, что дерзкий мальчишка ее обманул, она безжалостно пожалуется отцу. Она еще слишком маленькая, чтобы понимать последствия, и ее никогда не пороли. Джулиан ночью расставил силки, но к утру нашел только зайца. Лисы вообще осторожные звери, их непросто поймать, тем более - живьем. Тогда он вернулся на рассвете, окончательно выпотрошил трупик, набил его соломой, зашил и с отвращением оглядел получившееся чучело. Жалкое неубедительное зрелище. Джулиан понял, что порки не избежать. Он сам пошел к лорду Скарборо и признался во всем, умолчал только про свое непозволительное обращение с маленькой леди. Мудрый лорд выслушал раскаявшегося юношу, и вызвал Джейн. Он спросил у десятилетней девочки:
   - Как по твоему, надо поступить?
   И она, горя от возмущения и праведного гнева, капризно воскликнула:
   - Выпороть его! Так будет справедливо!
   Дохлую облезлую лису ей было жалко, а парня, которому спустили три шкуры у всех на виду во дворе, перекинув через лавку - нет.
   Джулиан сел, съежившись от холода в сырой берлоге. "Интересно, Джейн помнила об этом случае, когда, так же справедливо обвиняла своего верного слугу в том, что он травит людей, травит ее, и лучше бы сам отравился" - подумал он. Несмотря ни на что, он скучал по Джейн, он так к ней привязался...
  
   * * *
  
   Эсмонду снилась Джейн. Она бежала ему навстречу - живая, здоровая и радостная. Такой он запомнил ее до своего отъезда. Эсмонд был счастлив и торопился обнять любимую сестру. Вот она - совсем рядом. Неожиданно кто-то тряхнул его за плечо. Эсмонд резко проснулся и открыл глаза. С удивлением он огляделся вокруг. Где он? Ах, да - в Керклесе. Значит, Джейн... Поняв, что это был лишь сон Эсмонд невольно застонал, прикрыв глаза рукой.
   - Пора, милорд, уже светает, - сказал Назир, который стоял рядом, готовый отправиться в путь.
   - Да, я скоро буду готов, - проговорил Эсмонд, вставая. - А где Гай?
   - Не беспокойтесь, он уже в подвале. И об этом не знает ни одна душа, солдаты уже ушли, - Назир усмехнулся, вспомнив, как сэр Гай возмущался по поводу своего насильственного "переселения". Ругался на чем свет стоит, и угрожал расправой за нападение на должностное лицо при исполнении. Под конец призвал на голову вероломного сарацина - нехристя кару Господню. Чем откровенно повеселил Назира.
   Тщательно заперев дверь подвала, он пообещал:
   - Мы вернемся сэр Гай. И горе вам, если вы опять солгали.
   Выехав из ворот монастыря, Эсмонд и Наз направились в сторону леса. Следуя ориентирам, которые назвал Гизборн и, имея такого следопыта, как Назир, они плутали недолго и вскоре вышли к сторожке. Первым делом, сарацин нашел могилу рядом с запрудой, под вербой. Эсмонд, увидев холмик земли, застонал от отчаяния. Назир отыскал ржавую лопату в сторожке и принялся за дело. Эсмонд отошел в сторону, боясь увидеть несчастную сестру в могиле, и одновременно с нетерпением и волнением ожидал результата, бросая на Наза нетерпеливые взгляды.
   Наконец, Назир воткнул лопату в землю, обернулся на замершего в оцепенении волнения Эсмонда, и поспешил его успокоить:
   - Ее нет в могиле. Она жива, милорд.
   Эсмонд с облегчением вздохнул и тут же закричал, потрясая в гневе кулаками:
   - Я убью тебя, Гизборн!
   Пока, Эсмонд возмущался, Назир внимательно осматривал поляну перед сторожкой, затем поспешил внутрь дома. Лорд Оркней заинтриговано следил за ним.
   - Что такое, Назир? Что ты тут нашел?
   - Здесь кто-то жил и судя по всему, женщина. В сторожке довольно чисто. Еще вчера готовили пищу. Вот, я нашел заколку для волос и платок. Они уезжали поспешно, даже вещи остались, - заметил Наз.
   - Они? Кто они? - переспросил лорд.
   - Еще на поляне я заметил, что сюда приезжал мужчина верхом. Их следы очень хорошо видны, значит, это произошло совсем недавно. И наверняка увез женщину отсюда, - разъяснил сарацин.
   - Увез? Куда увез? Кто? Ты думаешь, это была Джейн? - Эсмонд засыпал Назира вопросами.
   Тот молча покачал головой, ответов у него не было.
   - Они поехали туда, - сарацин указал направление, внимательно изучив следы. Эсмонд, прихватив коней, отправился за Назиром. Какое-то время тот уверенно шел по следу, но вскоре они вышли на дорогу.
   - Тут следы теряются, - сказал Наз и зловеще добавил - Надо навестить сэра Гая.
   Эсмонд ухмыльнулся не менее зловеще, теперь сэр Гай так просто не отделается от них. И к черту жалость! Сам Гай никого не жалеет! За столь жестокий обман он с лихвой ответит!
   Они сели на коней и направились в Кеклес, твердо решив вынуть из Гизборна всю душу, но узнать о судьбе Джейн.
  
   * * *
  
   Уже смеркалось. Робин остался в засаде один. По какому-то закономерному стечению обстоятельств, Джулиан вылез из берлоги как раз после того, как Робин, сжалившись, отпустил своих друзей сбегать перекусить. Оставленный один на один со странным парнем в медвежьей шкуре, главарь разбойников выругался про себя, но, делать нечего, и он храбро, но на всякий случай бесшумно принялся преследовать убийцу. Робин надеялся, что Джулиан выведет его на след потерявшейся девочки, мертва она или нет. Какого же было его удивление, когда непредсказуемый Джулиан привел его прямиком в Керклес, и перебрался через стену через тот же пролом, который обычно использовал он сам. "Зачем ему в монастырь, да еще на ночь глядя? Монашек пугать, разве что?" - недоумевал Робин.
   Вечерело. Малочисленный гарнизон собрался в Керклесе, как было оговорено, и обнаружил, что ни одного командира на месте нет. Но, прежде, чем среди стройных рядов бойцов послышалось робкое роптание и недоумение, в ворота отчаянно затарабанили. Это вернулся сэр Оркней со своим сарацином.
   - Трой! Построй солдат! - крикнул взволнованный Эсмонд, осаждая взмыленного коня.
   Трой почувствовал, что дело принимает серьезный оборот. Эсмонд не стал его разочаровывать.
   - Сэр Гай Гизборн прислал гонца! Мальчишка рассказал, что вашему командиру удалось выследить Джулиана. Теперь сэр Гай преследует его по дороге к Аддерхему. Знаете, где это?
   Трой и многие солдаты возбужденно закивали. Конечно, они знали все окрестные деревеньки.
   - Сэр Гай просит подкрепление. Немедленно! Пока он не упустил негодяя. По коням, ребята! С Божьей помощью мы, наконец, изловим этого неуловимого убийцу! За мной!
   После столь зажигательной речи, сомнений и колебаний не последовало. Гарнизон влез на коней, пыля и лихо гикая, понесся по дороге на юг.
   Назир тяжело вздохнул и надежно запер ворота. Теперь он остался с несговорчивым сэром Гизборном один на один. Ему и карты в руки.
   Но, прежде, чем приступить к разговору по душам, Назир решил, что неплохо бы присмотреть пути к отступлению. Так, на всякий случай.
  
   * * *
  
   Сэр Гай Гизборн не стал страдать от жажды. Эль оказался на удивление крепким. Если учесть то, что Гизборн плохо спал этой ночью - раны болели, как физические, так и душевные, то опьянение проявилось закономерно быстро и сильно. Гизборн сполз по мокрой стенке на холодный, сырой земляной пол. "И почему в этом подвале так влажно? Может, монастырь на болоте выстроили?" - в голову лезла всякая ерунда - "И именно поэтому эль получается столь забористым и долго хранится".
   Пленник напивался совершенно осознанно, он знал, что вернувшиеся ни с чем сэр Эсмонд и его сарацин продолжат пытку. Гай решал, что на сей раз скажет прежде, чем потерять сознание. И решил, что лучше потеряет сознание еще до того, как услышит вопрос. Спустя какое-то время и некоторое количество пинт, стало очевидно, что отключится от реальности ему удасться задолго до возвращения своих мучителей.
   - О! Медведь! Тот самый отвратительный, э... зловонный... хм... монстр! - Гизборн не сразу сообразил, что он произносит свои мысли вслух. И то, что дверь приоткрылась, запуская в подвал дурно пахнущее видение, Гай не заметил тоже. Но самого чудовища было трудно не разглядеть, пусть даже единственная свеча была в руках медведя, а зрение пленника затуманилось.
   Джулиан немного разочаровался. Он ожидал найти в подвале леди Марион. И дело даже не в том, что монашка его обманула (скорее всего, перепуганая баба сама не знала, что творится в монастыре, помимо вечерней молитвы), просто юноша уже с вожделением представлял, как прижмет хрупкий трепещущий девичий стан, как ее тонкие руки упрутся в его плечи, стараясь оттолкнуть, но тщетно, как в ужасе распахнуться зеленые глаза и нежные губы беззвучно выдохнут его имя.
   - Милорд Гизборн... да вы пьяны как свинья...
   - А вы в-воняете... - храбро парировал Гизборн, стараясь встать и обнажить меч. Не получилось не того ни другого. Меч конфисковали еще вчера, а эль выветрится уже завтра.
   Джулиан, продемонстрировав самый длинный и устрашающий клинок из своего пыточного арсенала, заявил:
   - Не примите за оскорбление, сэр, но из вас получится весьма посредственный заложник. Я бы даже предположил, что никчемный. Но у меня, увы, нет другого. Но, как только я подберу вам замену, уверяю, я не стану задерживать вас более, и сразу же убью.
   - Что ж, договорились, - Гизборн, несмотря на опьянение, быстро смекнул, что справиться с одним Джулианом будет легче, чем с разъяренными Эсмондом и его иноземным другом. По-крайней мере, Гай покинет опостылевший ему темный и душный подвал. А там, уж как кривая выведет.
   Кривая вывела их сначала во двор. Смеркалось, да еще и тучи грозили вот-вот опорожнить свой месячный запас. Небо стало непроницаемо сумрачным, ветер поднимал с аккуратно подметенных дорожек пыль и гнал в лицо.
   - Поедем верхом, - Джулиан грубо толкнул Гизборна локтем в спину, направляя к конюшне.
   Гизборн икнул, хмыкнул и... споткнулся о порог.
  
   * * *
  
   Робин озадаченно всматривался в наступившую внезапно темень и ничего не мог понять. Гизборн и Джулиан заодно? И это при всей хваленой приверженности сэра букве закона! Может, им просто по пути?
   - Сэр Гизборн! - Окликнул солдат у ворот и тут же упал, схватившись за грудь. Джулиан метко швырнул свой нож. Второй постовой вскинул было арбалет, но Джулиан спрятался за широкую спину Гизборна.
   - Не стрелять! - Заорал тот, тщетно пытаясь ослабить удушающую хватку своего компаньона.
   - А! - наконец понял Робин. - Гизборн заложник! Но, почему он не сопротивляется?
   Он прицелился, но маячущая во мгле белобрысая бошка лесничего надежно загораживала мешень. Джулиан впервые оценил по достоинству свой маленький рост. "Ну что ж, подождем, пока Джулиан подставится. Меня он, вроде, еще не обнаружил" - разбойник поудобней расположился в проеме стены, разложил перед собой стрелы.
   - Пусть он бросит арбалет, откроет конюшню и выведет лошадей, - тем временем, приказал Джулиан.
   - Делай, что говорят! - снова гаркнул Гизборн, с шипением хватаясь за плечо, задетое Джулианом при попытке проволочь его ближе к воротам.
   "Ранен" - догадался Робин и вновь поставил стрелу и прицелился, надеясь, что рано или поздно изможденный Гай опустит голову.
   - Но, сэр, всех лошадей забрал сэр Эсмонд Оркней, организовывая по вашему же приказу погоню за этим... этим... человеком... - промямлил солдат, отбросив арбалет и подняв руки, как было приказано.
   - Он забрал моего коня? - Гизборн не мог поверить в то, что Эсмонд умудрился подстроить столь основательную ловушку для него.
   - Да, сэр, они очень спешили в Аддерхем, вам на подмогу... Лейтенант Трой взял вашего Фьюри...
   - Аддерхем... - обреченно прошептал Гизборн. Это была та самая маленькая деревушка, где жили родители Троя.
   Теперь уже не имело значение, выживет ли он, месть - единственное, что ему осталось.
   Джулиан ничего не знал, про Аддерхем, он не ожидал, что его доселе послушный заложник вдруг словно с цепи сорвался. Где-то над лесом полыхнула молния, грянул гром, и упругие резвые капли потоком обрушились с небес, как бы пытаясь подтвердить "торжественность" момента.
  
   * * *
  
   Робин даже прикусил губу от натуги, прицеливаясь. Ну что они творят! Мало ему, что ли, помех от стихии? Обе мишени, вцепившись друг другу в глотки, катались в грязи и теперь стрелять можно было, разве что по принципу "на кого Бог пошлет".
   - Добрый вечер, веселый Робин, - услышал он вдруг тихий голос с неместным акцентом за своей спиной, и рука сарацина твердо опустила его стрелу, - Гизборн нам нужен живым.
   - Это ты тому психу в медвежьей шкуре скажи лучше. У него нож, а у Гизборна только боевая ярость.
   - Это хорошо, значит, шансы равны, - мудро заключил сарацин.
   - Не думал, что скажу такое когда-либо, но надо бы увеличить шансы ретивого лесничего, - с этими словами Робин выпустил стрелу. Она воткнулась рядом с дерущимися. Потом еще одна и еще.
   Вовремя. Джулиан подхватил обмякшее тело врага и, прикрываясь им, попятился к воротам.
   - Не выпускай его! - выкрикнул Робин, забыв о том, что не он здесь отдает приказы, и вообще, считается аутло, то есть приговоренной мешенью.
   Солдат, до сей поры, растеряно взиравший на драку, поднял арбалет и неуверенно прицелился.
   - Стреляй в своего командира! Давай! - Заорал Джулиан, голос сорвался на визг. Парень был, что называется, на грани истерики.
   Солдат замер. За него выстрелил Робин. Теперь ему было легче целиться, Гизборн оказался слишком тяжел, Джулиану не удавалось поднять этот "живой" щит достаточно высоко. Стрела задела плечо. Джулиан попятился, волоча тело за собой. Боли он не чувствовал, только рвущуюся наружу звериную злобу. Он признал, что за ворота его не выпустят. "Пусть так. Значит... последняя битва..." - он злорадно усмехнулся, стирая с лица дождевую воду вперемешку с чужой кровью - " но, чтобы заполучить меня им придется многим пожертвовать".
  
   * * *
  
   Трой гнал Фьюри, даже вырвался далеко вперед сэра Эсмонда. Лейтенант, прослуживший под началом Гизборна уже больше года, сначала в аббатском лесу, потом в Шервуде, хорошо выучил за это время характер своего командира. Если тот напал на след, значит, остановить его можно, только убив. Впрочем, еще и обманув, как до этого удавалось разбойникам. Так или иначе, Трою не хотелось рисковать, Гизборн пообещал ему повышение, а перед новым командиром еще придется выслуживаться.
   Когда они достигли Аддерхема, уже началась гроза. Стало темно, и преследовать по следам казалось невозможным.
   Трой предложил несколько растерявшемуся лорду Оркнею переждать непогоду под гостеприимной крышей отцовского дома. А заодно разузнать, не заезжал ли Гизборн случайно, ведь мог бы и у старого солдата содействия попросить. И, вообще, деревушка маленькая, все про всех все знают, могли видеть и Джулиана, и Гизборна.
   - Ступай один и расспроси, - Эсмонд чувствовал себя неловко. Его грызла совесть, он не любил врать, пусть и ради благого дела. А обманывать такое количество слепо доверяющих ему людей не приходилось доселе ни разу. Юный сэр напряженно думал, где он расквартирует на ночь свой гарнизон в этой действительно маленькой деревушке. И, как объяснит, что поиски откладываются, разгоряченным солдатам. Но то, что не имело смысла рыскать в потемках в грозу - это было очевидно.
   Трой не задумывался о таких тонкостях, он решил, что лорд просто брезгует заходить в его скромное жилище. Это естественно, не привыкший он к походной жизни, нестрелянный воробей.
   - Отец! - Трой забарабанил в дверь - Это я, открой!
   Отец рывком втянул его в проем дывери и сразу же ее запер. Трой, улыбаясь приветственно, еще не почувствовав тревоги родителя, полез обниматься.
   - Слава Богу, я уже и не знал, что делать! Вижу - всадники. Вроде в синих плащах, но командира не узнаю. Потом смотрю - ты, да еще на коне милорда, - с облегчением выдохнул старый Томас, - забирай леди, и пусть милорд Гизборн не беспокоится, ни одна душа не узнала о ней.
   - Так ты видел сэра Гизборна? Давно ли?
   - Да уж дня два назад как, - Томас почесал бороду, - приехал, оставил маленькую леди и сказал, чтоб я только тебе отдал, если что. Ты, давай, заходи, сынок, выпей горячего эля, пока мать девочку соберет.
   Такого ответа Трой не ожидал. Какая девочка? Как так, два дня назад? Он же еще вчера командира навещал, пока его монашки перевязывали. Тот еще все бредил, просил оставить их наедине, а, когда сестры дело закончили, отключился сразу, бедняга. Так и не поговорили.
   Но горячий эль сделал дело, мысли Троя встрепенулись и зашевелились. Маленькая леди... уж не та ли мертвая девчонка? Матерь Божья! Неужто сэр Гизборн совсем сбрендил и все это время прятал ее? И уезжал куда-то так часто только, чтобы с ней встретиться? Ой, и влетит же сэру от всего его начальства! И Трою заодно, за покрывательство и соучастие. А делать то что? Что делать? Там на улице под дождем друзья-товарищи мерзнут с неуговариваемым сэром Оркнеем во главе. Может, Трою удастся, распихав всех по соседям, уложив спать, увезти девочку незамеченным? Но, куда? Если бы знать, где сейчас этот Гизборн? Или, может, наврать сэру Эсмонду, что отец видел Гизборна, и тот уехал куда-нибудь подальше, просил, чтоб подкрепление поспешило? А дальше что? Выиграть время? Для чего?
   - Что-то ты не весел, сынок, - заметил старый Томас, подливая Трою еще эля погорячей, - мой тебе совет, не влезай ты во все это... уж и представить боюсь, что там твой командир задумал. Отвези девочку в монастырь, там о ней позаботятся.
   - Нет, отец, пожалуй, надо признаться во всем сэру Эсмонду. Не уполномочен я такие дела решать. Где девочка то?
   Старый Томас молча похлопал сына по плечу, одобряя его решение, и повел его в спальню.
  
   * * *
  
   Когда Трой с тяжелым сердцем вышел, сэр Эсмонд уже развил бурную деятельность, расквартировывая солдат на ночлег. Крестьяне, ворча под нос, уводили группы промокших гвардейцев в свои дома, все-таки тоже чьи-то сыновья, а на улице такое светопреставление разыгралось.
   - Сэр... - нерешительно начал Трой, - тут возникла одна проблема... да, отец видел сэра Гая Гизборна, но два дня назад, и... тот...
   - Что такое, Трой? - Эсмонд уже было испугался, что его ложь выплывет на поверхность.
   - Проблема, сэр, - Трой, в свою очередь, не знал, с чего начать, - маленькая такая... все время плачет...
   - Проблема? Плачет? - Эсмонд чуть не задохнулся. На миг ему показалось, что Трой его разыгрывает. Так жестоко, так безыскусно.
   - Где она? - Он откашлялся и попытался взять себя в руки.
   - Да, действительно, сэр, идите и сами посмотрите, - Трой помог взволнованному милорду слезть с коня и повел в дом.
  
   * * *
  
   Назир быстро оценил ситуацию. Их с Робином из-за опустившейся темноты Джулиан не заметил. Это плюс. Но тот надежно укрывался Гизборном, и все из-за той же темноты попасть в Джулиана было непросто. Это минус. Назир даже и не рискнул бы стрелять в него. Запросто можно было попасть в сэра Гая, а тот и так порядком продырявлен, лишняя дырка ему ни к чему, он нужен живым. Тем временем Робин не выдержал и, прицелившись, выстрелил в Джулиана. Он умудрился попасть тому в плечо! Назир подивился подобной меткости. Этот разбойник и правда заслужил право называться самым метким стрелком Англии.
   Джулиан охнул, но из-за шкуры стрела вошла неглубоко, и он легко выдернул ее из плеча. Это еще больше подхлестнуло его злость, и он решил бороться до конца. Теперь он знал о местонахождении своих врагов. А это минус.
   - Эх, Робин поспешил с выстрелом, не хватило выдержки. Молодой еще, - подумал Назир, вспоминая, как его учили ждать подходящего момента часами в любую погоду.
   Джулиан тем временем потащил Гая в колокольню, угрожая убить заложника. Назир этого допустить никак не мог. Они с Робином спустились со стены и побежали в сторону колокольни, стараясь не выпускать Джулиана из виду. Но тот уже скрылся в башне, надежно заперев двери.
   Монашки, охая и причитая столпились неподалеку и уходить, похоже, не собирались. Оно и понятно, не так часто в их скучной и размеренной жизни происходили такие интересные и захватывающие события. Но Робин, помня, кто такой Джулиан, посоветовал им укрыться в церкви. Те неохотно последовали его совету.
   - Если вы посмеете тронуть меня, я убью Гизборна! Вы ведь этого не хотите? - раздался крик Джулиана с крыши колокольни.
   Назир и Робин вскинули голову, пытаясь рассмотреть его.
   - Что ты хочешь?
   - Вы должны отпустить меня, иначе я выкину сэра Гая еще живого с высокой колокольни, - выдвинул свои требования Джулиан.
   - А где же сам Гизборн? Может, ты уже давно убил его? - спросил его Робин.
   - Он почти не стоит на ногах и, к тому же слишком тяжелый, я оставил его внизу, - в ответ крикнул Джулиан.
   Назир и Робин кинулись к дверям колокольни. Они стучали в тяжелые двери, пытаясь услышать голос лесничего. Тот в ответ слабо ругнулся и смолк.
   - Я уверен, что девочка жива. И Гизборн знает, где она. И он нужен мне живым, любой ценой, - поделился Назир с Робином.
   Тот с пониманием кивнул.
   - Мы узнаем, где она, обязательно узнаем, - успокаивающе проговорил Робин.
   - Как, говоришь, тебя зовут? - неожиданно спросил разбойник.
   Назир удивленно поднял бровь. "Очень вовремя", - подумал Назир, но тем не менее повторил свое имя.
   Робин улыбнулся и мотнул головой.
   - Это слишком длинное имя. Я буду звать тебя Наз.
   Назир молча пожал плечами, уголки губ его дрогнули в улыбке. Это не худшее имя, которым его награждали.
   Неожиданно Робин встал и, запрокинув голову, крикнул Джулиану.
   - Эй! Я Робин Гуд. Слыхал о таком? - крикнул разбойник.
   - Ну кто ж не слышал о знаменитом разбойнике, за голову которого назначена такая высокая цена, - насмешливо отозвался Джулиан.
   - Так вот, я предлагаю сделку. Ты отпускаешь Гизборна, а я выведу тебя отсюда и проведу через лес, минуя все солдатские посты. Ну как, согласен?
   - Почему же ты так беспокоишься о Гае? Он же твой враг, который мечтает прикончить тебя, - поинтересовался Джулиан.
   - Он мне денег должен, в кости проиграл. Много, - ответил Робин. - С мертвого долг не получишь!
   - Красиво врешь, остроумно, - отозвался Джулиан, - впрочем, ты прав, мне нужен заложник, а не умирающий упрямец. Но ты должен сломать свой лук и стрелы. И солдат с арбалетом должен сделать то же самое. А ты, сарацин, по моему приказу, откроешь ворота.
   Робин почти не колебался. Он взял свой верный лук, и, убедившись, что Джулиан видит его, решительно сломал о колено.
   Назира этот поступок удивил и вызвал восхищение и уважение. Честь и благородство не пустые слова для разбойника.
   Робин, тем временем направился к двери колокольни, ожидая, когда Джулиан ее откроет. Вот дверь отворилась, и Робин шагнул в темноту. Дверь за ним захлопнулась.
   Назир с солдатом пошли к воротам. В это время небеса разверзлись, и на землю потоком хлынул дождь, засверкала молния, загрохотал гром. Как будто сама природа возмущалась греховными делами и мыслями людей.
  
   * * *
  
   - Гизборн, а Гизборн, - Джулиан легонько пнул тело ногой - не притворяйся, что не слышишь.
   Гай постарался связанными впереди руками вытереть холодный пот с лица, но только лишь собственной кровью измазался. Этот негодяй здорово его порезал. Если бы утром этот треклятый сарацин позволил ему надеть кольчугу...
   - Странные вещи происходят, - заинтриговано размышлял тем временем Джулиан - ты вдруг стал всем очень дорог. Почему разбойник о тебе так заботится?
   - Боится, что следующий лесничий будет еще хуже, - мрачно пояснил Гай.
   Но Джулиан на это еще раз пнул его сапогом. Без особой злобы, в качестве предупреждения.
   - Неправильный ответ! Им нужна Джейн. Этот ангелоликий капризный монстр. Ты ее надежно спрятал, а Гизборн?
   Отчего-то Гай боялся даже взглянуть в глаза своему мучителю.
   - Я - и есть твоя кара Господня, Гизборн! Обещаю, ты будешь гореть в аду ярким пламенем. И никакие раскаяния, увы, не помогут. Что сделано, то сделано. А ведь ты не устоял перед соблазном, правильно, Гизборн? Вижу, что нет. Куда тебе! Скажи, на что ты рассчитывал? Что это избалованное отродье Оркнеев примет тебя, как спасителя, рыцаря в блестящих доспехах? Наивный дурачок! Теперь молись, чтобы подохнуть раньше, чем ее разгневанный братец доберется до тебя. Она ведь все расскажет. Она отомстит за поруганную честь. Как бы мне хотелось посмотреть на это.
   - Я расчитываю только на то, что ты сдохнешь раньше меня, Джулиан, - процедил Гай сквозь зубы, сдерживая боль, - на остальное мне наплевать.
   Джулиан усмехнулся. Как его забавляли эти запоздалые неуместные героические речи.
   - Значит, тебе наплевать на то, что теперь я знаю, где ты спрятал девчонку? Когда ты сдохнешь, у меня все еще останется козырь, чтобы выторговать себе свободу.
   Взбешенный Гизборн бросился было на наглеца, но тот уложил его обратно метким ударом ноги.
   - Сопротивляться бессмысленно, лучше придержи последние силы, чтобы отпереть засов, когда мы с находчивым разбойником покинем сию обитель Господа.
   Вместо Гизборна ему ответил раскат грома.
  
   * * *
  
   Робин почувствовал, как к горлу прижался холодный клинок, как только он закрыл за собой тяжелую дверь. Ну и запах! Проклятая шкура!
   - Закрой засов, меч на землю, - приказал Джулиан - и развяжи Гизборна.
   Несмотря на чадивший где-то под крышей факел, в узком жерле колокольни было так темно, что парень даже не сразу заметил лежащего под ногами лесничего. Казалось, тот не подавал признаков жизни. Неужели Робин рискует зря? И бедную девочку уже не найти?
   - Мы договорились, что ты отпустишь его.
   - Уже отпустил. Если хватит сил открыть дверь, путь свободен, - Джулиан засунул за пояс меч Оркнеев и повел Робина вверх по крутой винтовой лестнице. Добравшись до открытого яруса с колоколом, Джулиан оглянулся и сбросил факел вниз.
   Робин встревожено проследил за исчезнувшем во тьме единственным источником света, грозящим стать для них смертоносным.
   - Я думал, что ты собираешься сбежать, а не сгореть заживо. Как же мы теперь спустимся во двор? - подозревая, что попал в ловушку, спросил он.
   - Никак. Мы дойдем по крыше конюшни до стены, а там прямиком в лес. Из-за дождя и темноты сарацин нас не сразу заметит. А, если и заметит, оружия нет. Да и занят он теперь будет, колокольню непросто потушить, тяга хорошая.
   С площадки открывался чудесный вид на живописную окрестность, заштрихованную частыми косыми из-за ветра дождевыми каплями и вечерней мглой непогоды. Молния осветила на миг скрытый темнотой провал леса за монастырскими стенами, двор, терпеливо ждущего у ворот Назира. Робин, прикидывая шансы, оглядел намеченный путь. Крыша конюшни была старой, местами подгнившей, по достаточно крутому скату лились потоки воды. И, если вступить на сей скользкий путь, то деваться больше некуда, либо вперед до стены, либо сниз с высоты. Но запах дыма уже можно было распознать в посвежевшем от грозы воздухе, назад дороги не было.
   - Древесина намокла и стала скользкой, - предупредил Робин.
   - Поэтому ты пойдешь первым, - ободряюще улыбнулся Джулиан - Вперед, мой храбрый внезаконец! - И он больно ткнул в спину Робина рукояткой кинжала.
   Робин перелез через кирпичное ограждение, еле достал ногами до крыши, осторожно сполз на узкую поверхность. Дальше, шаг за шагом, ветер дул как назло с боку, сбивая с ног. Пришлось опуститься на колени и ползти по доске конька, изо-всех сил вцепившись пальцами в разбухшую древесину. Снова вспышка молнии, удар грома прямо над головой. Робин прижался к крыше, насколько это было возможно, оглянулся. Джулиан следовал за ним таким же манером, зажав клинок в зубах. Робин представил, если он скатится с крыши, упадет в темноту, парень, пожалуй, не попадет в него.
   - Вперед! Что остановился? Страшно? - услышал он высокий из-за волнения голос преследователя. Как он понял, вопрос был риторический.
   Робин успел сделать едвали пару шагов, как случилось нечто непредвиденное. Назир обнаружил беглецов, кинулся на перехват. Один из его кинжалов все-таки достиг цели, всадился в спину Джулиана. Парень взвыл, дернулся, почти потерял равновесие, готовый вот-вот грохнуться вниз, но удержался. Медвежья шкура сослужила добрую службу, лезвие застряло в густом мехе, вошло неглубоко. Джулиан смог дотянуться и выдернуть стальное жало, крик боли показался Робину отчаяно безумным.
   - Наз! Колокольня горит! Гизборн внизу! Ломай дверь! - заорал Робин, стараясь как можно быстрее ползти вдоль крыши. Разъяренный Джулиан следовал по пятам. В два звериных прыжка он нагнал Робина, когда до стены оставалось всего несколько шагов. И Робин решился преодолеть это расстояние стоя, наплевав на осторожность, так быстрее. Тем более там, где только что были его ноги, воткнулся кинжал по самую рукоять, Джулиан однозначно больше не заигрывал с врагом.
   - ААА! Шайтан проклятый! - Ругался Джулиан, так же становясь на ноги, выдергивая из-за пояса меч.
   Робин поскользнулся, но успел ухватиться за край стены, ноги болтались в воздухе. Изможденный гонкой, парень не смог сразу подтянуться и Джулиан успел несколько раз оходить его бока мечом. Издевательски, плашмя лезвием.
   - Ну что, разбойничек! Леди Марион долго плакать по тебе будет? Безутешная! В монастыре дни свои закончит. А жаль, что никто больше не ответит на ее страстные объятия, не поцелует нежных рук, зовущих губ...
   Робину наконец удалось забраться на стену, но, чтобы развернуться на узкой поверхности и принять бой и речи быть не могло. Не успеет, Джулиану стоит всего лишь развернуть меч, чтобы снести голову разбойника с плеч. Робин поднатужился и перекинул тело на ту сторону стены. Последнее, что он увидел было - Джулиан, зловеще вознесший меч к небесам, обещая в следующее мгновение поразить беглеца, вспышка молнии, поглощающая все вокруг белым слепящим светом и гиганский огненный факел, устремленный в темноту, вновь наступившую прежде, чем Робин без сил рухнул со стены.
  
   * * *
  
   Назир отчаянно барабанил по двери, призывая Гизборна открыть ее. Но в ответ была тишина. "Все, дальше ждать нельзя", - подумал Назир и решил ломать дверь. Солдат кинулся ему помогать. Но это не так было просто сделать, дверь была сделана на совесть.
   Неожиданно Назир почувствовал запах гари, но откуда он? Осмотрев колокольню, он не увидел источник дыма, но заметил людей на крыше. Назир, не долго думая, решил попробовать снять Джулиана, метнув в него ножи. Один из них попал в спину Джулиану, но опять же из-за шкуры нож видимо вошел не глубоко и Джулиан, как заколдованный, продолжает ползти дальше.
   - Наз! Колокольня горит! Гизборн внизу! Ломай дверь! - Успел крикнуть Робин.
   Так вот откуда запах гари! - подумал Назир и бросился обратно к дверям. Гая надо срочно спасать.
   Вместе с солдатом они еще раз налегли на дверь. Через какое-то время дверь все же поддалась. В образовавшуюся брешь повалил удушливый дым. Назир заторопился, боясь что Гай задохнулся. Наконец, вытащив Гизборна из колокольни, они отнесли его подальше, оставив на свежем воздухе.
   Теперь надо было потушить пожар. Назир окинул быстрым взглядом прилегающую постройку, размышляя, куда огонь доберется в первую очередь, и вдруг заметил на крыше колокольни силуэты Джулиана и Робина. Джулиан поднял меч, намереваясь убить разбойника. Сердце сарацина сжалось, этот разбойник пришелся ему по душе. И он, Назир, ничем не может ему помочь! Вдруг сверкнула молния, ударив прямо в Джулиана! Такого Наз никогда не видел! Слава Аллаху! Любое зло всегда наказуемо, рано или поздно! Назир почувствовал радость и облегчение. Но вспомнив о Робине, горестно вздохнул. Наверняка, тот тоже погиб, он находился слишком близко к Джулиану.
   Но сейчас некогда горевать, надо тушить пожар. Он кинулся на помощь солдату, который исправно выполнял приказ. Слава Аллаху и дождю,что пожар еще не сильно разгорелся. Но воду приходилось таскать из колодца, который находился в противоположном конце двора, а удушивый дым ел глаза и вызывал неудержимый кашель. И только повязав на лицо мокрую повязку, они смогли потушить пожар.
   Колокольна выгорела изнутри, остался только каменный остов. Дым стелился по двору. Назир и солдат обессиленные и опустошенные стояли посреди с ведрами и никак не могли отдышаться.
  
   * * *
  
   Почувствовав, что его волокут прочь из горящего колодца колокольни, Гизборн, собрав последние силы, вцепился в руки спасителей. У него неожиданно появился шанс, и он не желал его упустить. Только бы глотнуть, наконец, чистого холодного ночного воздуха. Еще и еще. Преодолевая боль и слабость. Дышать не переставая, надышаться перед смертью вдоволь. Еще бы воды, а то в горле першит так, что и слово не выговорить.
   Вслепую поймав сарацина за волосы, Гизборн судорожно подтянул его как можно ближе, чтобы услышал наверняка. Неприменно услышал. Второй попытки, увы, не будет.
   - Аддер*... - с превеликим трудом и яростью выговорил Гизборн и закашлялся, чувствуя, как конвульсивное содрогание диафрагмы рвет легкие на части.
   Назир не удивился тому, что лесничий обозвал его "тварью ползучей", основания были. Сарацин удивился лишь тому, что упрямый, глупый неверный тратит последние мгновения жизни на бессмысленную злобу, вместо того, чтобы очистить душу и покаяться.
   - Где ты спрятал девочку, Гизборн?
   Но упрямый, глупый неверный уже потерял сознание.
  
   ____________________________________________________________
   * adder - англ. гадюка, Аддерхэм - типа деревня Гадюкино
  
   * * *
  
   Перед Эсмондом стояла Джейн. Его маленькая любимая сестра. Живая и здоровая. Ну, может, только слегка исхудавшая, изможденная и заплаканная. Но это была на самом деле она. Несомненно. Без обмана. Но что-то было не так. Что-то мешало Джейн сразу заключить своего любимого брата в объятия. Откуда было Эсмонду знать, что слезы все выплаканы, что она уже смирилась с его смертью. Что она видит и не верит. Что за последие два дня, особенно за последние два дня, девочка окончательно прокляла себя за ложь, за страх и за сомнения, из-за которых пострадало так много народу. Что Джейн ститала себя недостойной такого внезапного счастья. Что она ждет наказания. Если не от него, то от судьбы.
   - Что вы полагаете сделать со мной, милорд? - Наконец еле слышно спросила девочка.
   Но Эсмонд в эйфории не расслышал тревожного вопроса. Сжимая в объятиях податливое тело, говорил, говорил не переставая, не обращая внимания на то, что руки Джейн так и не легли на его плечи.
   - Слава Богу, Джейн, наконец я нашел тебя! Я верил, ни на миг не терял надежду! Мы вернемся домой! И все будет хорошо, все будет по-прежнему...
   - По-прежнему не будет... никогда... даже, если вы простите меня, я сама себя не прощу.
   - О чем ты говоришь, малышка? Ты ни в чем не виновата. Это все Джулиан... не знаю, что на него нашло...
   - Я знаю, - Джейн, все еще колеблясь, приняла объятия брата, только слез уже не осталось, и собственный голос казался ей чужим - он просто так любит тебя, что хочет стать тобой. И у него бы это получилось. И я бы помогла ему в этом, лишь бы скрыть всю эту ложь...
   - Не надо больше лгать, Джейн, не надо бояться! Я готов простить все что угодно, лишь бы ты была рядом!
   Джейн недоверчиво покачала головой.
   - Тогда лучше не спрашивай меня ни о чем. Пусть мой грех уйдет в прошлое, не причинив больше вреда... никому.
   Эсмонд кивнул не задумываясь. Какое такое страшное преступление могла совершить его "маленькая Джейн"? И какое это теперь имеет значение.
  
   * * *
  
   Трою не спалось по понятным причинам. Во-первых, гром будил его всякий раз, как только дрема тяжелой рукой закрывала глаза. Во-вторых, мысль о том, что ему придется рано или поздно объяснить сэру Эсмонду, что леди Оркней делала в его доме, и при чем тут сэр Гай Гизборн, не давала его совести успокоиться. В-третьих, он уже голову сломал, изобретая все новую и все менее реалистичную ложь в свое оправдание. Наконец, Трою надоело беспокойно ерзать на узкой лавке, пытаясь найти долгожданное успокоение, он встал, и крадучесть, как бывало в детстве, пробрался к двери.
   Непогода продолжала зверствовать. Дрожащие всполохи молнии на миг прорезали затянутые тугими тучами небеса, и из этих дыр проливались все новые густые потоки. Привязанные под навесом лошади испугано жались друг другу, вздрагивали при каждом раскате грома. Ветер рвал соломенные крыши, разнося мусор по двору.
   Трой сел на порог, там, где посуше. И где теперь его командир горемычный? Так и не дождался он подкрепления. И дождется ли, неведомо.
   - Трой! - Сэр Эсмонд, которому, видимо, тоже не спалось по каким-то причинам, возможно от перевозбуждения, держа над головой плащ, бежал от сарая, где ютились его лошадь и Фьюри.
   Трой подвинулся на пороге, предоставляя милорду сухое место, но тот махнул рукой.
   - Посмотри, что там?
   Трой оглянулся в направлении, куда указывал Эсмонд.
   - О Боже!
   Над лесом полыхало золотом зловещее зарево, дым поднимался столбом и затмевал даже грозные низко просевшие тучи.
   - Это в стороне Керклеса, сэр.
   - Без паники, Трой, может, просто молния в дерево попала. - Сэр Эсмонд сам не особенно верил в то, что говорил.
   - Горит, несмотря на дождь...
   - Как только светает, возвращаемся в Керклес, - принял решение сэр Эсмонд.
   - А сэр Гизборн?
   Эсмонд подивился преданности лейтенанта своему не слишком-то достойному командиру, но чувство вины заставило его передумать:
   - Хорошо, Трой, возьмешь с собой столько солдат, сколько считаешь нужным. Правда, я сомневаюсь, что после такого дождя вы сможете отыскать хоть какие-нибудь следы сэра Гая и...
   Он не смог сосредоточиться и закончить фразу. Совесть подсказывала ему, что дальше врать не имело смысла. Трой, между тем, внимательно всматривался в лицо своего нового командира, решающего судьбу прежнего. Наконец сэр Эсмонд решительно выдохнул:
   - Довольно, Трой, мы оба с тобой погрязли во лжи. Ты слишком долго покрывал чужие грехи, и сам по горло увяз. Сэр Гизборн в Керклесе. В подвале.
   Трой изумленно вытаращил глаза. Такого оборота событий он не ожидал.
   - Я приказал своему другу допросить его, чтобы узнать, где он прячет леди Оркней. Для этого я увел весь гарнизон, чтобы никто не помешал. И, если бы не случайное стечение обстоятельств... а мне хочется верить в то, что ты действительно не знал, что твой командир прячет мою сестру здесь...
   - Я не знал, Богом клянусь! - искренне восликнул Трой.
   - Значит, твой командир подставил тебя, Трой. Даже не задумываясь о том, какие могли быть последствия для тебя и твоих близких.
   - Последствия? - Голос Троя дрогнул. - Но вы же не дадите ход этому делу? Все ведь обошлось, вы нашли свою сестру...
   Эсмонд взглянул на заискивающего лейтенанта страшным взглядом праведника, жаждущего возмездия.
   - Гизборн понесет заслуженное наказание! Поделом ему. Для этого негодяя нет ничего святого! Ни дружба, ни жалость, ни верность долгу - ничего его не трогает. Это страшный человек, Трой. Бессмысленно и далее стараться его оправдать.
   - Если бы сэр Гизборн, рискуя жизнью, не вытащил тогда девочку из горящей повозки, не было бы у вас больше сестры, - без надежды на правосудие, просто для очистки совести возразил Трой, - я был там, я видел. Этот Джулиан предупредил нас, что в повозке болезнь. Мы все здорово испугались! Только представьте, принести заразу в город, к своим семьям, детям... Здравый смысл подсказывал, что надо бы сжечь все тела. Я бы на месте милорда так бы и сделал. И вы бы нашли свою сестру гораздо раньше, сэр, вернее то, что от нее осталось бы.
   - Но почему он столько времени ее прятал? Из-за болезни? Зачем врал мне, что ничего не знает о ней? - Все еще упрямо возмущался сэр Оркней.
   - Не знаю, сэр, честно... и, разве это теперь важно? Бог услышал ваши молитвы и смилостивился над вами, вернул вам то, что уже собрался было забрать навсегда. Будьте и вы в ответ так же милосердны, отпустите сэра Гая с миром, он и так уже пострадал из-за этого проклятого Джулиана. Вот, кто на самом деле заслуживает наказания!
   Эсмонд устало присел рядом с Троем на порог. Он представил горящую повозку, дым, крики, трупы... и Гизборна, успевшего стать врагом, который держит на руках безвольное тело его сестры... он представил, что случилось бы, если бы сэр Гай Гизборн был хорошим, благородным, разумным командиром... и, наконец, представил, что Назир может сделать с этим непробиваемым глупцом, лишь бы добиться признания...
   - Поднимай солдат, Трой, седлай коней, скоро рассвет, нам надо бы поторопиться.
  
   * * *
  
   Робин пришел в себя оттого, что кто-то осторожно встряхнул его, усадил, вставил в обмягшие руки фляжку с водой.
   - Спасибо, - Робин разлепил глаза, рядом сидел Назир и тревожно его оглядывал.
   - Я уже подумал, что и в тебя молния попала, - сказал тот наконец.
   - Молния... - Робин вспомнил яркую вспышку и взметнувшийся в небо огонь - есть все-таки Бог на этом свете. Как говорится, око за око.
   Назир пожал плечами. Возможно, он просто не был знаком с этим библейским законом.
   - Джулиан так любил сжигать людей, а сгорел сам, моментально, без следа... - пояснил Робин, замечая, как дрожь пробрала при воспоминании ночного боя, или это просто от слабости и утренней сырости...
   - А ты чего такой невеселый? Мы с тобой чудом избежали смерти, я точно чудом!
   - Гизборн... - Назир вздохул тяжело, чувствуя свою вину - до сих пор так и не пришел в себя. Теперь мы не узнаем, куда он спрятал девочку. Что я скажу лорду Оркнею?
   - Найдем, весь Шервуд перероем и ближайшие окрестности, но найдем, - попытался подбодрить его Робин.
   - Встать сможешь?
   Робин попытался, пусть сначала дрожащие от слабости ноги и не слушались, но друг помог ему добраться до ворот.
   От кирпичного остова обгоревшей колокольни в утреннюю прохладу поднимался сероватый пар. Двор пугал непривычной пустотой и тишиной. Монашки, видимо, еще отсыпаются. Легко представить, как они провели эту бурную ночь, запершись в церкви, прислушиваясь к раскатам грома, в трепетных молитвах взывая к Господу Богу о том, чтобы помиловал заблудшие в непогоду души грешников и сохранил чистые и непорочные души.
   Вот она - заблудшая душа. Неужто недостойна помилования? Или, хотя бы сострадания?
   Гизборн возлежал на столе за которым монашки обычно вкушали дары Господни и собственного труда, под парусящимся на ветру навесом. Робин и сам там обедал однажды. Вспомнив некстати рассказ про покусанную пчелами монашку, Робин доковылял до скамьи и плюхнулся на нее. "Даже в таком потрепанном состоянии он умудряется выглядеть пафосно" - подумал не менее потрепанный разбойник, отметив про себя, что крест, вышитый монашками на тенте, случайно совпадает с положением тела с раскинутыми в стороны забинтованными руками, понуро свесившимися с узкого стола.
   - Ну что, Гизборн, досталось же нам с тобой, - обратился он к своему недавнему противнику, - теперь меня будет ловить новый лесничий. Как думаешь, скоро ли поймает? Ох, и придется же побегать нашей разбойничьей братии! Новый то, как пить дать, окажется лучше прежнего. Такого лопуха, как ты еще поискать надо!
   - Что ты делаешь? - не выдержал Назир - Уж не головой ли ты ударился, упав со стены?
   - Пытаюсь его разозлить, - прошептал Робин, прикрывая рот рукой, дабы умирающий не подслушал.
   - Думаешь, он тебя слышит?
   - А чем черт не шутит? Лежит себе, на солнышке греется и к ангелам не торопится.
   Солнышка на самом деле не было и в помине. Тучи все еще омрачали дневной свет. Холодный промозглый ветер трепал легкий навес, крест морщился, корчился, выгибался натужно, а тело под ним неизменно оставалось неподвижным.
   - Я не стал заносить его в келью, свежий воздух ему необходим более, чем покой, - словно бы оправдываясь, пояснил сарацин, - раны перевязал, напоить пробовал...
   - Он бы все равно ничего не сказал бы, Назир, - Робин почувствовал, что чисто человеческое сочувствие раненному, затмевает досада и раздражение перед постигшей его друга неудачей - спорим на серебряный, что он мог бы и сам дверь отпереть, но предпочел унести тайну в могилу, нежели признать свою вину.
   - Даже, если бы знал, что девочка тоже теперь обречена на медленную мучительную смерть от голода? Если он запер ее где-нибудь, мы можем не успеть найти ее.
   - Даже так, не сказал бы. Слишком во многих грехах пришлось бы раскаяться.
   Назир махнул рукой в отчаянии и пошел прочь, помогать солдату разбирать завалы, упавшей обгоревшей крыши.
   - Все тщетно, он умирает, - кинул он через плечо, - поторопись лучше, гарнизон может вернуться. Лучше бы они не нашли тебя здесь.
   - И то правда! - Робин тяжело поднялся и, прихрамывая, поплелся к воротам. Уже там он обернулся и, прощаясь, махнул Назиру рукой. - Обещаю, мы поможем найти девочку! Только свистни!
   - Спасибо, друг! - С грустной улыбкой ответил Назир - Спасибо за все!
   - Эй! Мы еще не прощаемся, слышишь? - Не унимался Робин, которому жуть, как не хотелось расставаться с новым товарищем - Еще отпразднуем счастливую встречу и попируем за счет королевской казны!
   "Хороший он парень, но с головой у него явно проблемы" - подумал Назир, провожая разбойника взглядом - "лишь бы не свалился в канаву с водой, а то праздновать поминки придется".
  
   * * *
  
   And I'll hide from the world
   Behind a broken frame
   And I'll burn forever
   I can't face the shame
   (С. Sun Burn? Muse)
   И я буду прятаться от мира
   за сломанной рамой
   и буду гореть вечно
   не в силах вынести позор.
  
   Джейн настороженно прислушивалась к разговору брата с зевающим лейтенантом. К ее ужасу оказалось, что Джулиан все еще прячется где-то. Трой робко предположил, что преступник мог бы, воспользовавшись непогодой и отсутствием гарнизона, сбежать из Шервуда прочь, и теперь его отыскать будет крайне трудно. Такая перспектива мало кого утешила. Сэр Эсмонд и Трой обсуждали, стоит ли продолжать поиски и в каком именно направлении.
   Джейн остерегалась не то, чтобы открыто поинтересоваться судьбой Гизборна, но даже вскользь упомянуть о нем. Эсмонд принял ее условия, не мучил расспросами, и она выбрала, ставшую привычной за несколько месяцев защиту - молчание. Добрый милорд столько сделал для нее, он заслуживал покой, а не позор.
   Сэр Эсмонд тоже особенно не распространялся на животрепещущую тему. Он чувствовал смутную вину за собой, хотя всячески отгонял от себя это давящее чувство.
   "А откуда мне было знать?" - оправдывал он себя - "Кто ж мог подумать, что этот упертый рыцарь скорее даст себя запытать, чем признается, что леди жива, и он заботился о ее безопасности". Никак у Эсмонда не сходилось первое негативное впечатление о вызывающе надменном, говорящем с циничной издевкой колкости сэре Гае Гизборне с тем, теперь уже неоспоримым, фактом, что тот по доброте душевной, вопреки здравому смыслу, рискуя собственной жизнью, спас его сестру и скрывал ее, возможно, потому, что был с ее слов уверен, что брат погиб. Но, что помешало столь благодейному милорду отвезти девочку, например, в Ноттингем под защиту шерифа? Да никакой бы Джулиан, будь он трижды дьявольски хитер и силен, не смог бы преодолеть городские укрепления! Заперев бедняжку в лесной сторожке, он сознательно рисковал ее жизнью.
   "Нет, сэр Гизборн не так уж безупречен в своих намерениях, как это хочет представить мне Трой. И, надеюсь, Назиру удалось выбить из этого упрямца хоть что-нибудь, что определенно запятнает его репутацию" - размышлял Эсмонд, пока они возвращались в Керклес. Он посмотрел на свою сестру. До сих пор она не проронила ни слова, не поднимала взгляда, казалось, даже не была рада, что вновь обрела брата. Страшно представить, через какой кошмар ей пришлось пройти. И она права - по-прежнему уже не будет. Эти два негодяя навсегда убили в ней беззаботную детскую радость, разрушили ее маленький уютным мирок, в котором сказочные добрые и благородные герои всегда побеждали зло, такое беспомощное в своем преувеличенном могуществе. Его маленькая Джейн больше не наивное избалованное любовью дитя...
   "О, Боже! Уже не дитя! " - Эсмонд в отчаянии сжал поводья так крепко, что костяшки пальцев побелели. Он вдруг понял, почему молчит Джейн. Что именно боится рассказать, в каком грехе винит себя так упорно. Должен ли он, Эсмонд, принять этот грех и забыть о нем, или отомстить за поруганную честь сестры?
   Джулиан приговорен заочно, его убийство не вызовет вопросов. Сэр Гай Гизборн - это "лицо при исполнении", с ним могут возникнуть проблемы. Судя по тому, как язвительно милорд Гай отзывался о леди Марион, молчать он не будет, еще и предложит договориться "полюбовно", с него станется. А огласка для и без того исстрадавшегося семейства Оркнеев сейчас станет еще одним тяжелым испытанием.
   Эсмонд поморщился - "неужели придется приплатить этой сволочи, чтобы навсегда заткнуть рот? Или же попросту попросить Назира, подкараулить сэра в темном закутке и разобраться с этой проблемой".
   - Смотрите, сэр, колокольня! - Вывел его из мрачных раздумий Трой. - Вот, что горело ночью! Надо поторопиться, сэр, возможно, кто-нибудь из обитателей монастыря пострадал при пожаре.
   Всадники пришпорили коней и вскоре уже были у ворот Керклеского монастыря.
  
   * * *
  
   "Откуда здесь столько народу?" - недоумевала Джейн, привыкшая к одиночеству. - "Носятся, суетятся, кричат... нелепость какую-то... все ведь и так очевидно. Все до смешного просто и оттого страшно... мурашки по спине.
   Джулиан мертв. Нет, они не найдут трупа. Если только горсть пепла. Зачем им это? Чтобы лишний раз удостовериться в его земном происхождении? Чтобы поглумиться? Чтобы не было страшно следующей ночью?
   Этот сарацинский друг, казалось, вздохнул с облегчением, увидев меня. Ведь могли бы и не найти... Может быть даже, лучше бы не нашли...
   Эсмонд вздохнул с облегчением, увидев тело бедного милорда. Его можно понять, я и без того доставила брату столько хлопот... странно... то, о чем я думаю так же нелепо, как и эти пустые слова, которые вызывают приступ тошноты и неуместные слезы. Возможно, это просто дым. Ненавижу запах гари... глаза слезятся... имею ли я права плакать? Сейчас. Все равно никто не смотрит. Разве только эта монашка... прямо не отводит взгляда... наблюдает с жадным интересом, голодная до чужих чувств. Но... Бог ей судья. Здесь же, кажется, монастырь, неудивительно, что так часто вспоминают Бога. Всевышний наказал убийцу, покарал, заслуженно, как и следовало, тем же огнем, только небесным. Напомнил своевременно, что каждый, рано или поздно, ответит за свои грехи. Меня он покарал тоже - я буду чувствовать вину до конца своей жизни. Бедный милорд... разве так уж тяжела его вина? Я ведь тоже лгала ему, а он не смог обмануть даже меня. Этот жаждущий объятий взгляд ни с чем не спутаешь. А я использовала его одержимость в своих интересах, как залог его преданности. Искушала его, намеренно взывала к его подавляемым порочным желаниям, взращивала робкий росток страсти... а он - мужчина. Всего лишь. Считал себя достойным. Считал такие отношения само собой разумеющимися. Хотел покровительствовать, оберегать и властвовать. Хотел, чтобы никто не узнал его тайну. Чтобы никто не помешал ему быть для меня тем, кем он никогда раньше не был. А я... знала, чем все это закончится. Только надеялась, что обойдется... мы оба надеялись... бедный, глупый милорд... Гай".
   Джейн, украдкой оглянувшись, незаметно взяла холодную, испачканную в крови и саже ладонь, сжала, пытаясь передать тепло. Она не сводила внимательного взгляда с лица раненого. Она не верила и не надеялась. Она упорно ждала, когда веки дрогнут, бледные губы выпустят еле слышный стон.
  
   * * *
  
   Робин устало присел на обочину. Почесал ноющие от побоев ребра. Синяки, наверное, здоровущие, не вздохнуть как следует, не выдохнуть. Но отдышаться надобно, а то звездочки в глазах так и прыгают. И где эти черти попрятались? Он уже трижды свистел малиновкой, так хоть бы Мач кукушкой ответил. Тишина и никого. Даже птицы, перепуганные грозой, не поют. Робин снова, что есть мочи, свистнул, закрыл глаза и прислушался.
   - Эй! Парень, далеко ли до Керклеса? - Услышал он издалека знакомый высокий голос.
   Толстый монах, борясь с отдышкой, понукал свою сонную лошадку, волочащую повозку так туго набитую сеном, что оно щедро сыпалось на дорогу, при каждом подскакивании повозки на неровностях пути. Святой брат при этом испуганно крестился и часто прикладывался к фляге.
   Робин, покряхтывая, встал и поковылял навстречу. Сидеть на повозке было гораздо удобнее, чем на сырой траве и колени в грудь не упирались бы.
   - Недалеко, брат Януарий, только там тебя явно не ждут в столь ранний час. Да и позже тоже не до твоего сена и проповедей будет. У них там колокольня сгорела.
   - Тпрууу! - Януарий вцепился в повод. - Боже праведный! Что здесь стряслось то? Неужто леди Марион права оказалась?
   - А что леди Марион? - переспросил Робин, облокачиваясь на повозку, чтобы передохнуть.
   - Ох! Бедное дитя! Как вернулась в Ноттингем, места себе найти не может. Исповедовал ее... слава Богу, что я! Такого понаслышался! Любит она тебя, проказник! Беспокоится.
   Монах, хитро прищурившись, пожурил разбойника и покачал головой.
   - Любовь-то - она выше предрассудков. Она все преграды преодолеет. Что ей стены Ноттингема? Что ей охрана? Что ей голос разума?
   - К чему сей высокий слог, мой святой брат? - Робин был слишком изнурен, чтобы выслушивать проповеди. - Передашь леди Марион, что больше беспокоиться не о чем.
   - Так вот сам и передай, - Януарий подмигнул многозначительно и кивнул на стог сена в повозке.
   Робин не поверил своим глазам. Из-за него отважная леди проделала долгий и опасный путь в повозке с сеном. Неудобства не самое страшное, но ведь, если бы ее случайно обнаружили солдаты на выезде из города, то монастырь был бы единственным выходом. Причем, на сей раз с постригом и принятием обета. Робин тут же забыл об усталости, о том, что все тело ноет от побоев, о страшной ночи, о том, что мог бы не обнимать сейчас свою любимую, а лежать в сырой земле, либо, как и Джулиан, уйти в небытие, без следа, только память бы и осталась.
   Но, как прекрасно быть живым! Как сладостно сжимать в объятиях возлюбленную, целовать слезы радости на ее лице. Какое счастье осознать, что они прошли через весь этот ад! Будущее кажется безоблачным. И, пускай, это всего лишь иллюзия, но теперь есть уверенность, что им по силам любые преграды, и даже смерти не разлучить их.
   Слышите, кукушка без остановки надрывно кукует? Уже пара десятков лет у Робина форы, а она никак не угомонится! Все ближе и ближе тревожный крик.
   Януарий последний раз приложился к опустевшей фляге. Заставят ли его снова переодеваться, или сразу пригласят оленинку отведать? Разве он не заслужил?
   Перемазанный грязью с ног до головы Скэтлок тяжело вышагивал по размокшей дороге. Предчувствие его не обмануло, следовало искать вожака именно возле Керклеса. Да и не даром же всю ночь зарево над монастырскими стенами полыхало! Бывший солдат доверял своей интуиции, но и сам чуть не попался. Еле успел схорониться в кустах, когда весь гарнизон пронесся галопом мимо, спеша, видимо, проверить "периметр". Скэтлок выругался, на спину посыпались ошметки грязи с копыт, но, главное, его не заметили. А почти следом он услышал зов малиновки и бросился навстречу. Вот только налипшая на ноги земля значительно замедляла передвижение. А вот и кукушка простуженно откликнулась. Все в сборе. Джон Лиддел не умел свистеть, только звучно хрустеть ветками под громоздкими сапожищами.
   - Робин! Шельмец этакий! Ты что ж это сгинул, нас не спросив? По девкам намылился, хоть предупредил бы! Всю ночь под дождем по лесу шлялись, аж до Уикхема дошли!
   - Жив - и слава Богу, - пробасил Лиддел, волевым жестом останавливая возмущенную тираду Скэтлока.
   - Жив, - сквозь растроганные слезы согласился Робин, обнимая друзей, - что странно, но вполне очевидно. Ладно, дело не ждет. Прокатаем-ка сено по деревням, поспрошаем, не видал ли кто девчонки в синем платье.
   Разбойники расположились на повозке, Януарий обреченно вздохнул: "вот ведь, опять припахали", лошадка фыркнула, принимая потяжелевший груз и, спотыкаясь, поплелась по дороге на юго-запад.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"