Атли, сын верховного ригса Агмарских гор, благородный всадник Золотой Анаксии, гимнетарх Атилий Ферра, проснулся внезапно и мгновенно, словно Горная Хозяйка положила руку ему на плечо в попытке о чем-то предупредить. В шатре было непроглядно темно. Атли сел на застеленной плащом овчиной подстилке, брошенной у входа в "спальню", и взялся было за огниво, но тут же передумал. Вчера вечером он потратил немало сил, чтобы заставить анакса пойти отдохнуть, и не собирался бездарно погубить плоды собственных тяжких трудов, разбудив ненароком это чудовищно упрямое существо, наотрез отказывавшееся понимать, что божественное происхождение не уподобляет его скалам несокрушимым.
Сам Атли успел проспать хорошо если часа два, однако сон невозвратно улетучился. Было как-то подозрительно тихо той застывшей, ожидающей тишиной, что предшествует раскату грома или подземному удару, только снаружи на валах иногда вяло перекликались часовые. Разрубленный Змей! Атли никогда не носился со своими предчувствиями, превращая каждое из них в откровение свыше, как это делал небезызвестный в столице эорий Донатиан Вилларин, но и вовсе от них отмахиваться полагал неразумным. Прожив свои первые шестнадцать лет в северных горах, и познав войну раньше, чем женщину, он привык доверять интуиции, а она сейчас попросту орала, что где-то что-то не так. Знать бы еще: где и что.
Аодани Ракан, четвертый гальтарский владыка сего имени, сонно завозился на своей скрипучей складной кровати, и Атли положил себе проследить, чтобы по возвращении в Гальтары походное ложе анакса заменили на новое. Конечно, Дани эта рухлядь дорога как память, но когда-нибудь она под ним просто развалится, и он проснется среди обломков. А это неприлично владыке Золотых Земель и может быть сочтено дурным предзнаменованием. Солдаты - народ суеверный.
Однако, просыпаться анакс, похоже, не собирался, благодарение Четверым...
Атли тихо поднялся. В отличие от палаток легионеров, шатер повелителя Золотых Земель был большим и вроде бы просторным, но вот просторно в нем не было. Размеры "залы", отделенной занавесом от небольшого спального покоя, скрадывалась оставшимися после военного совета столами, скамейками и табуретами, а также изрядным количеством разного дорогого хлама, положенного государю по статусу. Хотя Аодани и удалось отбиться от ковров, огромной отделанной золотом ванны, трех столиков с инкрустацией - письменного, винного и для трапез, дюжины серебряных тазов для умывания, резного кипарисового ложа с отделкой из слоновой кости, и семи троноподобных кресел из резного же латтского кедра, все же надо было иметь опыт слежки за беорнийскими лазутчиками на перевалах Агмарена, чтобы ненароком ни на что не наткнуться в августейшем обиталище.
Аодани злился, взывал к Богам и Тварям, сетовал на место, бесполезно занимаемое в обозе, и клялся, что мог бы превосходно обойтись простой палаткой, спальным мешком из овчины и котелком, которыми пользовались простые легионеры. Но Наследнику Ушедших такое не подобало, с чем были согласны все, а главное - сами солдаты, желавшие видеть зримое подтверждение высокого родства своего любимого военачальника не только во время торжественных парадов. И Дани стоически терпел.
Что ж! Спасибо Абвениям хотя бы на том, что со времен Аэтани Великого, повелевшего, чтобы государю в походе прислуживали гимнеты, анакс больше не таскает с собой ораву личной прислуги, поваров, виночерпиев, банщиков, массажистов, причесывальщиц, хранителей государевых сандалий, девушек, живописно укладывающих складки парадных плащей, и прочего столь же необходимого на войне люда.
Гимнетарх вполголоса помянул разом всех Закатных Тварей, как благожелательных, так и нет, и осторожно, чтобы невзначай не наделать шума, выбрался из шатра. Луна, казавшаяся удивительно яркой, заливала лагерь Первого Марсаллийского легиона бледным серебряным светом, делая все вокруг каким-то призрачным. Свет разгонял тьму, но не мог рассеять тревоги, неясной и от этой неясности мучительной ожиданием неизбежной пакости от судьбы.
"Неудобные местоположения должны избегаться в любое время, - всплывали в памяти строки бессмертного трактата Галлиена: - рядом не должно быть оврагов и долин, через которые враг мог бы скрытно подобраться к лагерю. Наилучшим считается место, господствующее над долиной на достаточной высоте так, чтобы местность контролировалась из лагеря, во вторую очередь годится место на плоской равнине, в третью - на холме, в четвертую - на горе, в пятую - где придется"...
Нынешнее местоположение Первого Марсаллийского относилось именно к разряду "где придется", а скрытных подходов к нему было целых два. Правда, Эркаиндун почти непреодолим, а Броккан легко перекрыть, но все равно. Скорее бы убраться отсюда. Видят Абвении, он вздохнет намного спокойнее, когда легион продолжит путь. Дальше лежат земли эобуров, а те верны Анаксии... насколько можно быть уверенным в эобурах.
Впрочем, им-то как раз верить можно. Великое Нашествие выплеснуло варитское племя в Предгорную Кадарнию и оставило, словно кита, выброшенного на берег штормовыми волнами, без надежды на возвращение в родную стихию. Эобурам просто не остается ничего, кроме как блюсти договор. Поссорившись с Анаксией, они окажутся между гальтарским молотом и кадарнийской наковальней.
- Мой гимнетарх! - рядом, словно соткавшись из тени и лунного света, возник примипил Личной когорты Эмилий Парда.
- Есть новости? - коротко осведомился Атли, мысленно похвалив заместителя и выругав себя: прежде у Пардуса, как он ни старался, не выходило застать командира врасплох.
- Нет. Все тихо.
Значит, нет. Если б были, Кассий Артэа сообщил бы.
- Коня! - распорядился Атли, - И пошли ко мне Леандро, и еще пять-шесть человек... Что-то мне не нравится, Пардус!- Атли поднял голову, испытующе глянув в лицо зеленовато-серебряной луне, - Проедусь-ка я, проверю, что поделывают Ленат и Басс. Света вполне достаточно.
- Для чего его тебе достаточно, Ферра? - легат Субрий Агустал с недовольным видом стоял у своей палатки, наблюдая, как примипил отдает распоряжения. Боги! Ну почему доблестному эорию, обычно дрыхнущему так, что сам Зверь не добудится, вздумалось бродить, словно ночная нечисть, именно сейчас!
- Для разведки, - отозвался Атли.
- Среди ночи? - удивился командующий легионом, - Зачем? - в голосе прорезалась нескрываемая враждебность.
Легат и не собирался ее скрывать. Пресловутые "ревнители древних устоев", к числу коих относился и Субрий Агустал, полагали ненависть к "выскочке-варвару" своей священной обязанностью, и несли ее гордо, словно знамя над войсками, идущими в правый бой. Аквиллийский заложник, удостоившийся дружбы анакса, олицетворял для них... одним словом - олицетворял! Пожалуй, случись с ним что, светлейшие эории даже затосковали бы. Шутка ли, где и когда еще они отыщут такой несравненный объект праведного негодования!
- И к тому же, какая тебе нужда этим заниматься, Ферра? - продолжал Агустал все тем же недовольным тоном, - Твоя единственная обязанность - закрыть собой государя Аодани, если на него нападут, а это едва ли может произойти посреди лагеря.
- Закрыть собой государя, если на него нападут - долг рядового гимнета. Обязанность начальника охраны - заранее предотвратить самомалейшую возможность нападения. - спокойно возразил Атли, цитируя положения Воинского закона.
Впрочем, гордый легат отличался настолько разительным невежеством в отношении прописных истин, известных каждому военному человеку, что уличать его в оном невежестве было даже неинтересно. А с каким упорством пять лет назад, когда Арренио Марикьяре оставил пост гимнетарха, сестра вдовствующей анаксэа добивалась этой должности для своего сына! Есть люди, попросту не понимающие, в каком мире они живут...
- Ты не доверяешь моим разведчикам? - зло осведомился Агустал, то ли меняя разговор, то ли вспомнив о защите нападением.
За спиной раздался стук копыт и конское ржание.
- Мой гимнетарх...
- Спасибо, Леандро, - поблагодарил Атли, принимая повод из рук адъютанта. Игреневый Опал толкнул хозяина головой в плечо и принялся рыть копытом плотно утоптанную землю, недобро косясь на легата. Умница, никогда не ошибается в людях... - Я доверяю легионной разведке, но проверить никогда не помешает. Как сказал в древности один очень мудрый человек: если хочешь быть уверенным, что сделано как надо - делай сам... Кстати, Мейлге по-прежнему несет стражу в долине? - последнее Атли спросил исключительно для очистки совести. Ждать, что Субрий скажет своему врагу что-то путное, не приходилось.
- Великий Иссэрциал и впрямь был мудр, - улыбнулся эорий, надменно подчеркнув имя философа.
- Это Фесмогор из Нимфидии, - уточнил Атли самым любезным тоном, словно они беседовали не посреди лагеря, а за столом на званом обеде. - Ты не ответил на мой вопрос, легат.
- Все спокойно, гимнетарх. Тебе совершенно не о чем беспокоиться. - голос легата источал мед и яд. Хотел оскорбить, или до "истинного эория" действительно не доходит, что гимнетарх по долгу службы обязан беспокоиться, причем не за себя?
- Прекрасно, - кивнул Атли. Оскорбляться он не собирался. На вздорную собачонку, старательно лающую из-за забора на всякого идущего мимо, просто не обращают внимания.
Четверо гимнетов, назначенные сопровождать начальника, вскакивали в седла.
- Стойте! - зло крикнул Субрий, - Куда? Анакс не давал никому приказа покидать лагерь... Я запрещаю!
Нет, без шуток, если Агустал по возвращении не порадует "марсаллийцев" отставкой, Атли не стал бы ручаться за его безопасность. Украшенный выклянченными матушкой и теткой регалиями военачальник был неимоверно докучлив. Кто-нибудь непременно вызовет его на поединок, а драться по-настоящему - далеко не то же самое, что красоваться в парадных доспехах... Хотя, надо признать, как это ни удивительно, держать в руках оружие Субрий умел, и довольно неплохо.
- Я - офицер статорской гвардии, - отрезал Атли тоном, холодным, как укрытые вечными льдами вершины Синего Агмарена, - Даже не будь мы в равном воинском звании, ты не имеешь права что-то мне запрещать. Мне отдает приказы только Его Четырежды Божественное Величество!
И то не всегда, бывает и наоборот. Удивительная должность, если подумать. Повиноваться гимнетарху при определенных обстоятельствах обязаны все без исключения. Даже сам анакс...
Атли скопировал медово-ядовитую улыбочку противника и добавил:
- Мой тебе совет, эорий Субрий - прочти как-нибудь Воинский Закон. Весь. Тот, кто сказал тебе, что он состоит лишь из раздела "О наградах" и главы "О привилегиях легата", злонамеренно ввел тебя в заблуждение. Не верь больше этому человеку.
Легат побелел от ярости, но достойного ответа, видимо, не нашел, и с оскорбленным видом скрылся в палатке.
- Ох... - шепотом выдохнул Эмилий, - Видеть это недоразумение не могу. Руки чешутся...
- Не обращай внимания, - посоветовал Атли, и вновь усмехнулся, подумав, как трудно будет последовать собственному совету.
Счастье, что на деле "марсаллийцами" распоряжается Аодани, а для Агустала руководство очень быстро свелось к исполнению приказов анакса, чье терпение повергало гимнетарха в священный трепет. С начала похода Дани честно пытался хоть чему-то обучить родственничка, но все его усилия напоминали пресловутое рассыпание самоцветов перед ослом. Научить можно лишь того, кто хочет учиться, а Субрий явно полагал, что хорош и так. Удивительно, какие разные люди встречаются в эорийских семьях! Не знай Атли, что перед ним внук старого Горация и младший брат Вейани - и не подумал бы. Хотя нет, не подумать трудно. Субрий очень похож на Вейани. Лицом, статью, голосом... Но от этого только противней, словно болотный оборотень похитил обличье друга и издевается, заставляя знакомое лицо отражать чувства и качества, отвратительные тебе и совершенно невозможные для человека, чьим обликом играет мерзкая нечисть...
- Куда сначала, мой гимнетарх? - осведомился младший адъютант Леандро Рутиа из Дома Волны, похлопывая по шее коня.
Атли на мгновенье задумался. Эркаиндун? Он никогда не верил на слово в непроходимость "страшных" болот и ущелий, зато в Брокканской долине торчало войско, ничуть не уступающее по численности Первому Марсаллийскому легиону. Тревога по прежнему билась огненной бабочкой где-то внутри.
- К Броккану! - распорядился он.
*****
- Кто здесь? - донесся из темноты резкий окрик стража. - Кто идет?!
Кентарх-примарий третьей когорты Марций Ленат беззвучно выругался и выглянул из палатки. Луна играла в прятки, чередуя свет с темнотой. Ночь откликнулась смутно знакомым повелительным голосом. Ленат поморщился и выругался еще раз. Впрочем, вряд ли случилось что-то непредвиденное, скорее кто-то решил проверить, не спят ли они здесь...
Легионеры оттащили в сторону ощетинившееся кольями заграждение, открывая проход пятерым всадникам в пурпурных плащах статорской гвардии. Ленат не стал дожидаться Возвращения Ушедших, и вышел на лунный свет, навстречу легионеру, бежавшему с сообщением.
На миг примарию стало интересно, относилась ли предосторожность солдата к пегой кобыле, некстати помянутой начальником среди ночи, или к нагрянувшему гимнетарху. Сказать по чести, Марций предпочел бы, чтоб визитером отказался кто-нибудь другой. Нет, не из-за привычной, вошедшей в традицию неприязни простого легионера к пурпурным дворцовым гвардейцам. Видит Астрап, в нынешнее царствование гимнеты презрения не заслуживали, и их командир - менее всех. Просто всегда неприятно, когда в твои дела вмешивается постороннее начальство, словно тебе мало собственного.
- Радуйся, примарий! - обронил Атилий Ферра, соскакивая с коня. Сказать по чести, великолепный жеребец льяннийской породы пегую нечисть не напоминал ни коим образом. Роскошная лошадь! И притом - боевая, не прогулочная...
Ленат слыхал эту историю. Года четыре назад старый Эрмио Борраска преподнес анаксу восемь лошадей, ведших род от знаменитого рыжего Заката, носившего самого Аэтани Великого. Во дворце ожидали, что молодой государь пожалует великолепных животных своим близким родичам, но Аодани решил иначе. Анакс оставил себе красивую серебристую кобылицу, на которой ездил и сейчас, а ее полубратья достались гимнетарху и шестерым отличившимся офицерам из пограничных легионов. Вот так-то! Государь справедлив, и он настоящий солдат! Да, Аодани Ракан - их, солдатский анакс, а столичные бездельники, брезгливо воротящие нос от тех, кто их защищает, могут хоть лопнуть!
Гимнеты, приехавшие со своим начальником, тоже спешились.
Огонь факела высветил резковато-красивое лицо командующего Личной когортой, темно-русые волосы, растрепанные ночным ветром. Ферра казался спокойным, только глаза были какими-то тревожными. Плохо! Аквиллийца не зря прозывали "Железным Волком" - чутье у него было воистину волчье, и если гимнетарх среди ночи помчался проверять, хорошо ли охраняются подходы к лагерю - значит судьба действительно вертит в руке какую-то только ей ведомую гадость, прикидывая, как бы половчее обрушить ее на голову честному солдату.
- Радуйся, гимнетарх, - привычно отозвался Ленат. - Что-то случилось?
- Пока нет, - задумчиво ответил Ферра, подтвердив худшие ленатовы подозрения. - Мейлге так и сидит в долине?
- Сидит, никуда не делся... - поморщился Ленат.
Что делать с противником, от которого не знаешь, чего ждать, и противник ли он вообще? Кем был Мейлге тэн'Кридан, племянник царя глэйсов Сегды тэн'Ронана, расположившийся в Брокканской долине, оставалось загадкой. Повредить легиону глэйс ничем не мог, но его присутствие раздражало.
- Ленат, не подумай, что я вам не доверяю, но я должен их увидеть! - так же задумчиво сказал Атилий Ферра.
- Идем, - кивнул примарий.
Стыдиться Ленату было нечего. Укрепление выстроили на совесть.
- Смотри, гимнетарх, вон они...
Их было много. Брокканская долина походила на опрокинутое ночное небо - вот только звезды не мерцали холодным серебряным и алмазным блеском. Они были рыжими и злыми, как те, кого обогревал их огонь, эти звезды-костры...
- Нет, Леандро, это всего лишь глэйсы, - усмехнулся Ферра. - И они нарочно развели столько костров. Чтобы мы подумали, будто их там больше, чем на самом деле.
Юноша кивнул, не отводя взгляда от золотистых искр.
По правде говоря, и без лишних огней варваров было достаточно. Глэйсы набились в Брокканскую долину во внушающем неприятные предположения количестве, и стали лагерем. Явившийся посланец на ломаном гальтарском сообщил, что Мейлге намерен сидеть в долине до тех пор, пока легион не отправится своей дорогой.
"Мы хотим быть готовыми, чтобы защищаться, если вы решите напасть..."
Пожалуй, этому можно было поверить. Слухи о взятии Лланвайра успели разойтись не только по всей Лазурной Кадарнии, но и Южной, Ближней и Предгорной. И что было делать Сегде при известии, что Аодани Победитель следует во главе Первого Марсаллийского легиона почти через его земли? Сегда не числился среди упорных врагов Анаксии, но и считать его другом было бы крайне опрометчиво. Судя по всему, он выбрал золотую середину. Войско собрано, но воевать не собирается, ежели на то не будет неотвратимой необходимости. Разумно. Если цель действительно такова... А какой она еще может быть? Вздумай "марсаллийцы" атаковать кадарнов, сделать это было бы затруднительно из-за крайне неудобной позиции. С другой - позиция глэйсов еще хуже. Им пришлось бы лезть вверх по склону на гальтарские мечи, а наглухо перекрыть южный выход из Брокканской долины способна и пара кентурий, не говоря уже о полной когорте.
Гимнетарх смотрел куда-то мимо Лената, казалось, он напряженно размышляет о чем-то, не зная, следует ли делиться возникшими подозрениями.
- Примарий... - окликнул наконец Ферра слегка напряженным голосом, - Сколько стражи у вас на обходной тропе?
- Обходной? Здесь нет тропы, по которой они могли бы нас обойти, - уверенно проговорил Марций Ленат.
- Там не пройдешь. - тряхнул головой Ленат, вглядываясь в темные скалы, в которых лишь Закатная Кошка сумела бы что-то разглядеть.
- Ошибаешься. Там можно пройти. Идем, я покажу...
*****
Едва уловимый ветерок встревожил кроны деревьев, он не был злым и резким, не бил в лицо, вынуждая отвернуться. Ласковое прикосновение легких прохладных пальцев, нежное и успокаивающее. Тревога на миг растаяла, сменившись таким знакомым, почти забытым ощущением родства с горами, что у него перехватило дыхание. Эти горы не были Агмареном, человеку, видевшему его серебряные вершины, их и горами-то назвать было трудно, но чувство - оно было именно то, прежнее!
Никто в древнем роду Эйнингов никогда не нуждался в проводниках, даже в чужой местности. Горы были друзьями. Они знали, где можешь пройти ты, и где может пройти враг. Они скажут - надо только спросить! Они ответят. Обязательно ответят. Им можно верить. Проводник или пленник может солгать, но горы - никогда! Атли знал, что не ошибся. Тропа отыскалась именно там, где он и ожидал ее найти. Она коварно огибала укрепления третьей когорты, уходя куда-то вниз, к злым рыжим звездам глэйсских костров. Бедняга примарий почернел, увидев - Мейлге тэн'Кридану не было никакой нужды лезть на гальтарские мечи, он мог спокойно их обойти.
- Ты настоящий горец, гимнетарх. - уважительно заметил Марций, - Мне бы в голову не пришло... - примарий замолчал, бросив на собеседника короткий взгляд - как человек, сморозивший не то, и теперь не уверенный, не обиделся ли собеседник. Взгляд поддавался лишь одному истолкованию, и от этого было тошно. Одно дело, когда высокородная до одури дворцовая сволочь как бы случайно намекает на "неправильное" происхождение гимнетарха с изысканно вежливым намерением оскорбить, другое - когда о нем без всякой задней мысли вспоминает честный вояка вроде Лената, и тут же начинает настороженно коситься - не задел ли ненароком... Первое вызывало смех, второе - тоскливое недоумение. Это светлейшему Антимену Сарвиа и иже с ним простительно полагать, будто Атли обязан стыдиться своей родины, что взять с убогих. Но Ленат-то с какой стати, приличный ведь человек!
Атли улыбнулся:
- Да, горы всегда нас любили. Отец мог отыскать тропу где угодно, и дед тоже. Хотя, признаться, я не думал, что у меня здесь получится...
- А почему нет? - обрадовался кентарх, - Тоже ведь горы!
- Может, и так, - согласился Атли, - Но шутки в сторону. Эту тропу нужно перекрыть.
- Да, - кивнул Ленат, - Я отправлю сюда кентурию Басса, а то сидит тут, как неродной...
- Анакс отправил их к Эркаиндунскому ущелью, что они делают тут?
- Легат Агустал приказал...
Вот оно! Огненная бабочка все еще трепетала внутри, но теперь Атли хотя бы знал, откуда она взялась. Легат приказал... Интересно - остались ли у Эркаиндуна хотя бы наблюдатели? Волна дикой и какой-то безнадежной ярости всплеснулась и подкатила к горлу, на миг остановив дыхание. Атли не смог бы сказать, то ли это луна вновь скрылась за тучу, то ли у него попросту потемнело в глазах. Увесистый камень покачнулся и покатился вниз в долину...
...Атли ударом щита отбросил вскарабкавшегося на вал врага, тот рухнул, сшибая лезущих следом соплеменников. Подумать только, когда-то он боялся высоты и злился, если Арренио Марикьяре загонял его упражняться на вал! Воспоминание вызвало злой смех.Он не знал, что делается сейчас там, у правых боковых ворот, а тем более - у "десятых". Единственное, что он сейчас мог - не дать мадаугам проделать то же самое с Предводительскими...
Ферра замер, изо всех сил ухватившись за каменный выступ, словно тот мог раствориться и исчезнуть, разверзнув под ногами бездну. Где-то оглушительно, отчаянно взвыли боевые трубы, их вой мешался с воинственным криком кадарнийского рога...
Неимоверным усилием воли и разума Атли отстранился и высвободился, незримая нить лопнула с долгим мелодичным звоном. Спасибо Богам, давшим знать, что Аодани жив и сражается, но сейчас они оба нужны самим себе...
- Леандро, - тихо, отрывисто проговорил гимнетарх, возвращая себе ощущение реальности и собственного тела, - Возвращаемся! Немедленно!
*****
Субрия Агустала следовало убить. И Кассия Артэа вместе с ним.
Предварительно вырвав языки, клявшиеся, что все возможные подходы к лагерю обнаружены и надежно охраняются... Как же!
Мадауги возникли из темноты там, где их никто не ждал, перерезали часовых, открыли ворота - видимо следовало благодарить Богов, что только правые и "десятые", а не все, - и ворвались в лагерь легиона. Астрап разрази Субрия! Нет, Шлемоблещущий, не разражай! Пожалей сына Своего Аодани - дай ему сделать это самому!
Ударом щита анакс отбросил вскарабкавшегося на площадку врага, тот рухнул, сшибая своих. Подумать только, когда-то юный эпиарх боялся высоты и злился, если Арренио Марикьяре загонял его упражняться на вал! Воспоминание вызвало злой смех. Воспользовавшись минутной передышкой, Аодани опустил меч и огляделся, пытаясь, насколько это возможно, понять, что же происходит, благо луна и горящие палатки давали достаточно света.
Хуже всего, анакс не знал, что делается сейчас там, у правых боковых ворот, а тем более - у "десятых". Единственное, что Аодани сейчас мог - не дать мадаугам проделать то же самое еще и с Предводительскими. Но то, что он мог, он делал. Вокруг анакса не было паники. Гимнеты умудрились-таки построить стену щитов, и теперь оберегали своего владыку и тех, кто стоял на валу вместе с ним, от удара в спину, позволяя думать лишь о тех врагах, что пытались проникнуть извне. Они дрались спокойно, слаженно и умело, как и надлежало лучшим бойцам Кэртианы, принявшим воинскую науку из рук самого Эниалэя.
Тревожный крик гальтарской боевой трубы смешался с воплями кадарнийских рожков и передышка закончилась.
Субрий - это потом. Сначала - насущное. Рыжие, вымазанные синей краской варвары остервенело лезли на вал, напарывались на хищные острия мечей, падали, но следом напирали другие. Дьюрнах что - все племя свое сюда приволок, или они попросту догадались, где анакс? Вот и рвутся как одержимые, славы ищут... Но ради всех закатных Кошек и Крыс, Эркаиндун и Брокканский перевал перекрыты, откуда они взялись, не с неба ж свалились? Или кентурия Басса погибла? Тогда Дьюрнаха Рыжего следует проверить на принадлежность к Дому Молнии - пройти Эркаиндунским ущельем и бесшумно схлопнуть восемь десятков легионеров, не дав им поднять тревогу и не всполошив при этом охрану лагеря, мог только родной сын Бога Войны. Во всяком случае, сам Аодани так не сумел бы.
Астрап! Враги в лагере - такого позора анаксианская армия не знала со времен Трайгтрена. Эобани Седьмого до сих пор именуют Злосчастным, а как прозовут его племянника? Взять Лланвайр, привести к покорности иддаугов и анараудов, что не удалось ни отцу, ни прадеду - и быть нелепо прибитым на обратном пути дождавшимся удобного случая Дьюрнахом, пожри его Закатные Твари! Вместе с Агусталом. Послали ж Боги родню - никаких врагов не надо! Говорил Атли...
Атли?
Эмилий Парда докладывал, что гимнетарх с четырьмя гвардейцами отправился к Брокканскому перевалу незадолго до нападения. Если он нарвался на этих... Нет... Кошки с три! Если б с Атли что-то случилось, анакс бы знал. Нет, Железный Волк цел. И благодаря этому, вероятно, уцелеют и "марсаллийцы".
*****
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять - поздно! Атли натянул поводья, заставляя коня отступить в тень громадной нависающей скалы. Леандро Рутиа сделал то же, промешкав, может быть, лишь секунду. Мелас Сальвиан звякнул оружием и тихо выругался, весьма изощренным образом помянув закатных крыс и ночное светило. Луна, не то обидевшись, не то устыдившись, юркнула за тучу - если б от этого еще была какая-то польза! Темнота могла бы выручить их раньше, но не сейчас. В лагере что-то горело. Самого огня видно не было, только зарево. Скрытое валом пламя бросало рыжие отблески в темное небо над укреплениями. Мадауги кишели вокруг, как ызарги в льяннийской степи, и орали, словно гайифцы на Большом ипподроме Паоны во время ежегодных скачек в праздник Анэма-Колесничего.
Леандро беспомощно оглянулся на командира, словно спрашивая, что теперь делать.
Дани... Астрап Статорэй, Останавливающий Врага! Победитель в алых одеждах! Убереги его, моего четырежды божественного, четырежды отважного, четырежды взбалмошного Дани!
- Опоздали. - заключил Атли каменно-спокойным тоном, словно речь шла о мелкой, легко устранимой неприятности, а не о захвате врагом ставки анакса Золотых Земель. - Стоять! Куда?
Сальвиан обернулся, едва успев поймать поводья лошади Марка Прины.
- Анакс! - Прина был бледен, как предательская луна на небесах, но взгляд горел сумасшедшей решимостью. - Мы должны пробиться к нему!
Ага, сейчас! Впятером против всей оравы... Зато красиво: он прорвался к своему повелителю, рухнул у его ног и сдох. Хоть сейчас в песню. Впрочем, если снять когорту Лената с Брокканского перевала... Интересно, Мейлге там как раз этого дожидается или чего другого? Ну, пусть ждет дальше! Перекрытая обходная тропа станет для глэйсского предводителя неприятным сюрпризом...
- Мы обязаны спасти анакса и легион, а не увековечивать себя в героических баснях. - ответил Атли, и сделал то, чего ему, несомненно, вовек не простил бы ни один уважающий себя сказитель: - Уходим! - распорядился он, заворачивая коня. Навязчивая тревога наконец-то погасла, остались вдохновение и чувство гор. - Запомните: любым способом добраться до "Верных Адаларди" и привести помощь! Рутиа, Сальвиан! Возвращайтесь к Ленату, предупредите, Дьюрнах может ударить им в спину...
*****
Префект легиона "Верных Адаларди" Менедем Ланда из Дома Волны страдал. Он не ведал, чем же так прогневал Покровителя Воинов, но трибун-адъютант Эусебий Рубур, несомненно, являлся наказанием свыше. Избалованный столичный красавчик, коротающий при особе стратилата Севера время до полного совершеннолетия, позволяющего заседать в Высоком Совете, искренне полагал, что, прочитав пару замшелых свитков Леотихида и Галлиена познал все, известное людям о военном деле, а выбравшись живым из пары стычек с иддаугами сделался опытным ветераном. И пусть бы полагал, Твари с ним. Но вот когда дурень начинал приставать к настоящим ветеранам с указаниями, как им следует воевать...
Ланда уже пару раз пытался объяснить Эусебию, что к чему, но олицетворяемая Менедемом вода решительно не текла под лежачий рубуровский камень, а избавиться от наследника третьей младшей семьи Дома Скал, да к тому же родственника вдовствующей анаксэа, можно было только тихо удавив его ночью и где-нибудь прикопав. Ланда не раз опасался, что замученные кентархи однажды так и сделают. И он их за это не осудит.
- Когда мне исполнится двадцать четыре года ("Ох, скорей бы!" - подумал Менедем) и я войду в Высокий Совет, я не стану молчать! - в очередной раз заявил Эусебий таким тоном, словно сейчас он являл собой олицетворение молчания. - Древние устои, завещанные нам Ушедшими, разрушаются. Галлио Сагитта, безродный латтский горец - заместитель стратилата Запада, его правая рука! Эории должны были сказать "нет", но они не сделали этого!
А что было говорить? Менедем не знал лично нового ипостратилата Запада, но, будучи в возрасте Эусебия, успел послужить под началом Ювенли Керва. То, что старик полностью одобрял решение государя, говорило само за себя. Бездарного военачальника рядом с собой Керва не потерпел бы ни минуты, будь тот хоть родным братом анакса.
- Я знал, что ты согласишься со мной, эорий Менедем. Реформы анакса Аэтани были губительны, этого уже невозможно отрицать... - вдохновенно продолжал Эусебий, - Государь ошибается, продолжая политику своего прадеда! Это ясно каждому истинному эорию!
Даже так? Ланда сам был эорием, однако это не мешало ему полагать, что именно благодаря Аэтани Великому нахлынувшие с Севера на рубеже Скал и Ветра вариты не сожрали разомлевшую от полуторатысячелетнего мира Анаксию живьем. И с чего, ради всех Закатных Кошек, Рубур взял, что Менедем с ним согласен?
- Должен ли я понять, что ты осуждаешь Четырежды Божественного? - мрачно осведомился Ланда в слабой надежде, что дурень брякнет что-нибудь такое, за что его можно будет законно вызвать на поединок. Твари забери Воинский Закон Аэтани! Великий анакс был, конечно, прав, - во время войны легионеры бьются с врагом, а не друг с другом, - но как же иногда хочется... Не будь еще это недоразумение старшим по званию...
- Я преданнейший слуга Анаксии и государя! - отрезал трибун-адъютант, - И как таковой обязан со всем почтением указать моему повелителю, если он ступил на неверный путь. Как человек, он может испытывать симпатию и расположение к кому угодно, но сердце анакса принадлежит его державе. Четырежды Божественному следовало бы отринуть личные пристрастия, и начать возвышать не любимчиков более чем презренного происхождения, а людей, предназначенных для власти самими Абвениями, по праву крови!
Лит Долготерпеливый... Дядюшка нынешнего анакса, не к сражению будь помянут, уже возвышал по праву крови. Пока три легиона не отправились в зубы закатным крысам. Удивляться не приходилось - из всех высших командиров настоящим военачальником был только один, остальные же были избраны за принадлежность к знатнейшим семьям и ярую приверженность пресловутым "древним устоям", кою анакс полагал главнейшим достоинством военачальника. Не военачальника, впрочем, тоже...
Придворные фазаны дорого расплатились тогда за попытку полетать, как орлы, но вот за что платили легионеры, оказавшиеся под их командой? Менедему слабо верилось, что анакс, получив весть о гибели Северной армии, бросился на меч, но, кто бы ни помог венценосному недоумку, ни у одного солдата не повернулся бы язык осудить его. Вообще ни у кого, понимающего, чем может обернуться для войска навязанная в командиры орава высокородных идиотов. Неудивительно, что в царствование Эобани Седьмого восставали легионы! Одна мысль о том, чтобы оказаться в бою под командой такого вот юного Эусебия, могла довести до бунта самого дисциплинированного из солдат!
Ланда стиснул зубы, стараясь думать о чем-нибудь приятном, но единственным приятным, что он мог вообразить в этот миг, было немедленное удушение трибун-адъютанта, поэтому мысли не отвлекали. Спасение пришло откуда-то из-за пределов лагеря. В стороне раздался окрик часового, кто-то ответил...
- Что там? - удивленно оглянулся Рубур.
Префект тоже обернулся. Что бы там ни было, он возблагодарит Астрапа за избавление от Эусебия...
Влетевший в правые боковые ворота всадник в пурпурном статорском плаще с золотой каймой гимнета осадил коня у трибуны претория перед палаткой командующего и спешился.
- Атилий Ферра - к стратилату Севера! Слово анакса! - объявил гимнетарх, и, бросив поводья кому-то из солдат, направился к палатке.
- Ну что я говорил! Ланда, ты видишь, что возомнил о себе этот варвар? - пылко возмутился Рубур, и заорал, кидаясь наперерез прибывшему, - Стой! По какому делу? Божественный Амфион отдыхает, извольте сперва доложить мне!
- Слово анакса. - сообщил Рамио Арасена, - Первый Марсаллийский атакован.
Мысль разделить армию, чтобы кадарны не сумели окружить ее или обойти, с самого начала казалась рискованной. Амфион говорил это, но Аодани обожает риск... Не дорисковался бы...
- Кто? - быстро спросил стратилат.
- Мадауги. Варварам удалось ворваться в лагерь...
ЧТО?!
Немыслимое известие сдернуло Повелителя Скал с ложа и вихрем вынесло наружу. На площадке перед палаткой легата стоял Атилий Ферра. Вокруг толпились легионеры. Левая щека агмара была вымазана засохшей кровью, в глазах полыхала волчья ярость, а у ног валялся в полубеспамятстве Эусебий Рубур.
- Что происходит? - свирепо гаркнул стратилат Севера.
- Прошу прощенья, мой стратилат, но трибун-адъютант заступил мне дорогу с оружием в руках, и заявил, что не пропустит меня без письменного приказа государя, я был вынужден. - невозмутимо доложил Ферра.
Амфион брезгливо поморщился. Эусебий все же не был настолько глуп, чтобы и впрямь вообразить, будто анакс станет писать приказы, отбиваясь другой рукой от наседающих врагов, но ему не всегда хватало соображения понять, когда и с кем можно вредничать, а когда лучше воздержаться.
- Мне казалось, что ты провел в армии достаточно времени, чтобы запомнить, что в ней нет эориев и плебеев, трибун-адъютант Рубур! В армии, - стратилат подчеркнул это слово, - есть только солдаты и офицеры, чье происхождение никоим образом не должно тебя заботить. Ступай в свою палатку! - распорядился Амфион. - Запрещаю покидать ее без разрешения. За нападение на старшего по званию ты ответишь позже.
Хотя это могло показаться странным, Надорэа ничего не имел против гимнетарха-агмара. Пожалуй, Атилий ему даже нравился, и Повелитель Скал охотно прощал этому прирученному волку варварское происхождение за несомненный ум, отчаянную отвагу и беззаветную преданность анаксу. Зато "младший родич", несмотря на безупречную родословную, успел выпить довольно крови своего Повелителя, и Надорэа был не намерен защищать его от заслуженных неприятностей.
Амфион хорошо знал Тадия Рубура - спокойного, миролюбивого, обожающего свое ухоженное поместье и на дух не переносящего политики, - и не первый год удивлялся, за какие грехи Унд покарал его подобным отпрыском. Впрочем, понятно! На Высоком Совете Рубуры должны говорить за свою семью и все ее младшие ветви, а в действительности Сарвиа еще в позапрошлое царствование подмяли своих "старших родичей". Так что на деле третью младшую семью Дома Скал возглавляют вдовствующая анаксэа и ее брат, а Эусебий скорее станет слушать их, чем отца...
- Но бож... мой стратилат...
Красивое лицо молодого трибуна залил какой-то недоуменный ужас, но стратилату было уже не до него.
- Как ты мог бросить Аодани?! - прорычал Надорэа, не обращая более внимания на Эусебия.
- Бросить? - Ферра оскалился, и впрямь как разъяренный волк, - Я должен был прорываться не сюда, а в лагерь? А подмогу вызывать почтовым голубем?
Верно... Если бы гимнетарх сдуру попытался прорваться обратно к анаксу и погиб, они спали бы здесь, как квочки, и ничего не знали. Счастье, что Атилий Ферра отродясь ничего не делал сдуру.
- Что у вас там произошло? - спросил Амфион, не забывая отдавать необходимые распоряжения подчиненным.
Ферра обернулся. Оголтелая луна дарила его серебристо-серым глазам какой-то потусторонний зеленоватый отблеск.
- По дороге расскажу, - откликнулся Атилий. В его спокойствии было что-то устрашающее, словно в вулкане, готовом извергнуть скрытое в недрах пламя. - У нас мало времени, надо успеть...
Успеть! Амфиону на миг почудилось, что все те скалы, которыми в незапамятные времена повелевали его предки, разом навалились на него всей своей тяжестью. Стратилат не раз слушал старинные песни о великих героях, на чьем клинке повисала судьба мироздания. Даже в глупой самоуверенной юности ему не хотелось быть одним из этих несчастных. Боги, у анакса ведь даже нет наследника!
- С ним ничего не случилось. - проговорил Ферра, словно прочитав мысли стратилата, и уточнил: - Пока...
*****
"Анаксы и их сыновья не стоят в общем строю..." - всплыло в мозгу давнее наставление Арренио Марикьяре. Как же, не стоят... А еще анаксы не дерутся на валу... И даже над Предводительскими воротами... Видел бы старик своего подопечного сейчас! По уму, Аодани уже давно следовало выбираться отсюда и принимать командование боем. Как же! Кто и когда пробовал принять командование вулканом, в недрах которого пробудился и ворочается древний демон Игниз, повелитель пожаров и пепелищ?
Единого сражения, в понимании стратегов, не было. Легионеры изо всех сил пытались навязать врагам правильный бой и выдавить их из лагеря, что было очень трудно сделать среди разоренных палаток. Мадауги изо всех же сил мешали им в этом, навязывая взамен любезную варварскому сердцу беспорядочную драку. Общую суматоху усиливали мечущиеся с диким ржанием лошади единственной конной илы, перепуганные огнем, лязгом железа и воплями.
Яростная луна расплескивала вокруг бледный свет - совсем как тогда...
Атли! Ты жив, я знаю, иначе я бы почувствовал.
Этой кровью я привязываю тебя к себе...
Кровью? Как же ее много, Аодани подозревал, что забрызган ею весь, от калиг до гребня на шлеме. Они все в крови, просто на пурпурных статорских туниках ее не видно.
Привязываю как брата, как лучшего товарища...
От этого дня до достижения Четырех Царств...
Отзовись, раздери тебя Кошки! Если ты опоздаешь, не исключено, что твой анакс достигнет Четырех Царств уже сегодня... Ну где же ты, брат, где? Пропади все пропадом! Мне надо знать, ждать нам подкрепления или нет!
Аодани сам не понимал, чего пытается добиться, оно никогда не приходило по зову, только само...
Сумасшедшая луна, такая же, как ТОГДА... Нет, эта луна не ТОГДА, она СЕЙЧАС... Ярость...
- Я не могу ждать, дело о жизни государя!
- Я не позволю...
- Прочь с дороги!
Обмякшее тело рушится под ноги. Тревожное лицо стратилата - слава Абвениям, Рамио додумался его позвать.
- Как ты мог бросить Аодани?
- Бросить? Я должен был прорываться не сюда, а в лагерь?
Сизенна Авит, прикрывавший анакса справа, предостерегающе заорал и Аодани очнулся. Тело сработало само собой, без участия разума. Круглый щит мадауга выдержал, но рука должна была отняться. Эмилий немедля добил раскрывшегося противника.
- Держитесь! - прокричал анакс, перекрывая вой и грохот сражения, - К нам идет подкрепление! "Верные" выступают!
*****
Похоже, подозрения были верны. Кадарны и впрямь опознали вражеского вождя, что было не очень-то и трудно сделать - ежану ушастому понятно, что посеребренный панцирь с золотой насечкой и Зверем на груди никто другой не наденет. Во всяком случае, на Предводительские ворота мадауги лезли с удвоенной силой. Ладно, на других укреплениях людям меньше достанется. Аодани, помянув сквозь зубы Кошек, Крыс и Разрубленного Змея, перехватил поудобнее ремни щита.
Палатка стратилата, крики, вскакивающие в седла всадники... уж не примерещился ли ему лагерь "Верных"? Если гимнеты и удивились осведомленности государя, то никак этого не выказали. Или списали на пресловутую Силу Раканов. Если бы! Тогда все было бы понятно. Но два молодых парня на берегу Пенной не ведали, что творили. И сотворили. Невесть что...
Где-то у правых ворот заорали - без слов, но зло и разочарованно. Кто орал и почему, было непонятно.
- Что с правыми? - крикнул Аодани, - Авит, пошли узнать!
Если Сизенна и услышал, сделать он ничего не успел. Несколько бревен частокола, зашатавшись, рухнули, одно - наружу, два - на площадку. Расписанный синим узором варвар в шлеме с приделанными бычьими рогами ворвался в пролом. Аодани резко подался назад и в сторону, вынуждая врага промахнуться, и рубанул спатой, благо противник явно не думал о защите. Плеснуло кровью. Варвар взревел так, что должны были, казалось, рухнуть злосчастные Предводительские ворота...
Боги! И впрямь как бы не рухнули! Разборные укрепления, перевозимые в легионных обозах - не чета мощным башням постоянных лагерей...
Крепкий удар сбоку отшвырнул Аодани в сторону - Авит и Пардус явно не собирались церемониться с Божественным Величеством, сунувшимся в зубы вутэну. Мадауг издал какой-то жуткий хрипящий рык, и, не обращая внимания на рану, полез вперед, как кабан, насаживающий на рогатину самое себя, лишь бы добраться до охотника. Кошки и Крысы! О том, что кадарн, ищущий славы, способен голыми руками задушить Изначальную Тварь, Аодани слышать приходилось, но вот о том, что они бессмертны, пока не обретут желаемое...
Один из гвардейцев, позабыв о себе, воткнул в бок нападающему короткий меч-феррум, завязив его в теле врага и оставшись с одним щитом. Сбоку сунулся кто-то в кожаном шлеме и избитом гальтарском доспехе, явно трофейном. Аодани хлестнул мечом, отшвырнув от спасшего его человека занесшую копье смерть. Обезоруженный солдат, быстро припав на колено и, прикрываясь щитом, выдернул меч из руки убитого товарища. Вовремя!
Авит пошатнулся и начал заваливаться. Молодой гимнет в изорванном плаще бросился между своим анаксом и рыжей раскрашенной неуязвимой погибелью, вутэн почти небрежно отмахнулся боевым топором. Солдат упал, как подкошенный. Мадауг рассмеялся и выкрикнул что-то. Струйка кровавой пены бежала из уголка искаженного звериным оскалом рта, один глаз почти закрылся, зато в другом, широко распахнутом, плескалось боевое безумие.
Лэйе Астрапэ! Варвар не мог жить и драться, все, что Аодани знал о человеческом теле, вопило об этом, но враг словно не замечал несомненно смертельных ран! Аодани затрясло. Ну нет, сволочь синемордая, ты не бессмертен, дери тебя Закатные Кошки! В горле заклокотал вопль, взгляд заволокло золотисто-алой пеленой.
- Ррайо! - выдохнул анакс, вырываясь в брешь прорубленную кадарном в гимнетском строю. - Райо! Астрапэ!!!
Веселая огневая ярость лилась в вены, победно пела в крови, выжигая прочь страх и усталость. Бог Молний был здесь и был в нем!
Радуйся!
Радуйся в битве, воитель, избранник Владыки Астрапа!
Телохранителей расшвыряло в стороны. Лиловая молния разорвала чистое небо, оглушительный удар грома рухнул на Предводительские ворота, на обезумевший лагерь, и покатился в Эркаиндунское ущелье. Анакс рассмеялся звонким счастливым смехом и, перепрыгнув через лежащее прямо под ногами тело, принял на косо подставленный щит чудовищный удар кадарнийской секиры.
Радуйся в битве, воитель, танцуй среди молний...
Оружие врага соскользнуло, сила удара канула в пустоту. Рука, державшая щит, почти не ощутила ее.
- Астрапэ! - меч повелителя Золотых Земель наискось врубился в плечо врага, у самой шеи. Бессмертный мадауг зашатался, медленно отступая под натиском обезумевшего противника, и, получив еще один удар щитом, грохнулся вниз, через пролом в заграждении, на головы своим. Счастливо и победно выл ветер.
Кадарны шарахнулись кто куда. Их движения казались странно замедленными, словно во сне.
Радуйся! Солнце целует клинок обагренный...
Солнца не было, обагренный клинок целовала бешеная луна. Аодани резко развернулся к пролому, встретившись взглядом с молодым мадаугом.
Радуйся в битве...
Время замерло. Анакс отчетливо видел, как боевая ярость в светлых глазах противника сменяется ужасом. Воин отпрянул и то ли спрыгнул вниз, то ли просто упал. Двое его соплеменников, успевших всунуться в пролом, канули следом, словно снесенные ураганом.
Радуйся в битве...
Гимнеты! Бросаются наперерез... Что делают, мешают же, изверги! Тесно! Тесно...
Танцуй среди молний...
Рядом несколько легионеров-марсаллийцев - ругаясь и рыча не хуже мадаугов, они сбрасывают с площадки над воротами варваров, сумевших прорваться наверх на хвосте вутэна... Боги, как же трудно их различать...
Райо! Смеется клинок и звездою победною блещет!
Радуйся, воин...
- Мой государь! - какой-то солдат выскочил на площадку над Предводительскими, едва не угодив под руку. - Мой анакс! Правые ворота!
Радуйся, воин, танцуй среди молний...
Правые... Ворота...
Аодани опамятовался как-то резко, рывком. Сизенна Авит стоял на коленях, так и не выпустив из рук меча. Вид у него был оглушенный, по лицу текла кровь, но, кажется, он не был серьезно ранен. Слава Богам! Пардус и его гимнеты, наученные горьким опытом Лланвайра и не только, взирали на анакса шальными глазами, готовые хватать и не пускать, хотя бы ценой своих жизней. Испугались, что он сиганет в ров следом за врагами? И, положа руку на сердце, правильно сделали...
- Первый принцепс шестой когорты Гелланик Корд доносит, что правые ворота закрыты! - доложил солдат, - Мы их вытеснили. Пятая управляется с теми, кто перелез через вал...
Слава Богам! Гелланик Корд? Запомнить. Венок из рук анакса по меньшей мере... Нет, этого мало! Следующую же крепость, заложенную в Кадарнии, он повелит назвать Кордой, пусть помнят! Если Первый Марсаллийский выживет, он будет обязан этим грамотным офицерам, а вовсе не коронованному сурку, проспавший глупость легата.
Нужно теперь закрыть "десятые"... И что тогда, Дьюрнах? Будешь штурмовать дальше, или отступишься? Да, еще ни один кадарнийский вождь не хвалился пиршественной чашей, сотворенной из черепа Ракана, но станет ли Рыжий класть все свое войско, чтобы заполучить столь драгоценный кубок?
Мысли были явно преждевременными, и Аодани отогнал их, чтобы ненароком не сглазить. Удача поворачивалась лицом к гальтарцам медленно и нерешительно, словно размышляя, стОит ли это делать. Не хватало ей только передумать в последний миг.
Щит, в начале боя не казавшийся таким уж тяжелым, мучительно оттягивал левую руку. От виска по щеке вновь скользнула струйка пота, но шлем, наручи и враги не давали утереть лицо. Ушедшие, он весь мокрый, как утонувшая крыса, а как пить хочется! Все сокровища Гальтар за глоток воды... для каждого.
- Разрубленный Змей! - выдохнул рядом какой-то солдат.
Словно отвечая опасениям Аодани, на юге одна за другой взмывали в небо горящие стрелы.
- Глупо с его стороны, - согласился Аодани, - Надо бы сделать вылазку. Когорту к Брокканскому перевалу. Правильным строем, они пробьют эту толпу насквозь...
Боги, но как же не вовремя! Вновь открывать ворота - сейчас?! Однако если Ленат не выдержит, сюда прорвутся еще и глэйсы, а их там тьма изначальная...
Где-то за пределами лагеря прокричал кадарнийский рог. Мадауги яростно взвыли. Аодани обернулся навстречу новому врагу... и опустил меч. Врага не было. Анакс прислонился к частоколу и облегченно рассмеялся, удивляясь себе. Можно было догадаться, что варвары орут не от радости.
Похоже, "Верные" оказались для Дьюрнаха таким же сюрпризом, как сам Дьюрнах - для "марсаллийцев"... Мадауги, не то, чтобы в панике, но отступали. То есть, даже совсем не в панике... Но отступали, а это - главное. Кажется, Первый Марсаллийский был спасен...
*****
Какое же это блаженство - чистая, холодная вода! Аодани тянул ее медленно, словно бесценное вино - дар сорокалетних лоз южной Аллоа. Слушать доклады сил уже почти не осталось, но было нужно, и он слушал, молясь, чтобы люди не заметили, как его бьет запоздалая дрожь. Смерть прошла рядом, едва не задев... Нет! Она прошла на расстоянии отваги и верности "марсаллийцев", Атли, двоих гимнетов, жизнями оплативших его возможность добраться до лагеря "Верных", а значит - очень, очень далеко...
- Благодарю, гимнетарх, - кивнул Аодани, больше всего желая попросту обнять названого брата и спросить, все ли с ним хорошо.
- Защита анакса - долг, честь и награда статора, - откликнулся Атли, судя по выражению глаз, полностью разделяя мысли друга.
- Ты не ранен?
- Благодарю моего государя. Нет.
Кошки и Крысы, ну сколько можно? Аодани внезапно почувствовал, как неимоверно, запредельно устал. Пропадом пропади кошмар, именуемый этикетом! Он истратил все силы на бой, на дворцовые предрассудки их не осталось. Совсем.
- Врешь? - подозрительно осведомился наследник Ушедших Богов, сунув выщербленную деревянную чашку кому-то из гимнетов. Абвении, что в этом мире может быть прекраснее деревянной чашки с водой?!
- Нет. - отрицательно качнул головой Атли, - Кстати... - в серебристо-серых глазах мелькнули шалые искорки, - будет ли дозволено спросить Четырежды Божественного о том же?