- Тяжело, Последняя. Мыслям тесно. Фейатанар...я такой большой, такой старый...тяжело.
Ее руки скользнули по тяжелому панцирю Ангела, по исцарапанному стеклу и металлу, под слоями которых навсегда скрылся ее Ксело. Холодная ладонь нырнула под полуразвинченную пластину шейного сочленения, заставила тяжелую голову приподняться, прижалась к горячим, дрожащим пучкам нитей рунстали.
Память.
- Птицы летят, Миса.
- Хочешь быть птицей?
- Ангелом. Хочу быть Ангелом, чтобы взлететь выше неба и позвать Отца.
- Тогда и я с тобой!
Светящаяся капсула, щелканье, стук, мерное гудение механических сердец. Иглы в руках уже почти не мешают, только очень щекотно голове. Хочется почесаться, но нельзя.
- Скоро пройдет, терпи. Это рунсталь.
Звук идет откуда-то снаружи, словно и не через уши. Щекотка все нарастает. Расползается и по спине, и по лицу. Сколько еще?
Вспышка! Тело невольно изгибается, но это уже неважно. Глаза, глаза повсюду. Так видят мир Ангелы? Как же разобраться в этой круговерти? Лица, комнаты, звезды, путаница нитей, горы, машины...закрыть глаза...не видеть...не могу?!
Память.
Сколько же ее в тебе, старый Фейатанар, Колосс из Старшего Круга, пришедший из-за неба, спутник Отца, обитель его приближенных? Как совладать с ней крошечному айлур Ксело, как вместить тебя - вселенную в себя? Тяжко стучат колеса горячих сердец, мерно отсчитывают текущее вверх время.
Миса. Разицелла. Как мне называть тебя, Ангел? Кто из вас правит этим телом, этим храмом металла и плоти? И как знать, не стали ли вы, как и мы - едины?
Фейатанар говорит - неважно. Скоро все закончится. Мы остановим бешеного пса, мы станем оковами предателя и Отец снова вернется в благословенный им Город. Если нет, то на что еще надеяться?
Тело мое словно гора, и поступь колеблет землю. Я уже привык к своим чувствам, научился идти и лететь одновременно, смотреть сквозь Изнанку и Явь, наблюдая тела живых и их сны, свитые тугими нитями судеб. Мы готовились к этому долгие месяцы, работали и трудились, собирая это неуклюжее творение - ради сегодняшнего дня. Миса исчезла, скрылась среди шагателей и воинов под моими ногами. Словно и не было ее, Разицеллы, и даже сквозь Изнанку мне не увидеть ее. Так надо. Сегодня я буду жертвой, а она - жрицей. Шаг, еще шаг.
Под ногами уже завязалась резня, и жалкие дикари, обезумев, рвутся вперед, стуча примитивным оружием по моей броне, пытаются прожечь металл своими примитивными плетениями, призывают духов.
Мои...наши братья уже завязали бой с предателями, и кажется, я вижу его. Вижу.
Сердце дрожит от сладкого нетерпения. Никогда не думал, что умирать может быть так интересно.
Гаарон поднимает руки. Ему не нужно касаться меня, чтобы сломать - в новом мире это сделает эфир, проснувшийся, освободившийся от надзора Отца Машин эфир. И даже Предатель не знает, насколько он теперь силен. Еще секунда...
Боль на мгновение пронзила меня, и крылья погасли, лишившись опоры. Земля влечет меня, тянет к себе все быстрее, но я вижу, что план удался. Тело Фейатанара, которое мы создали, никогда не было предназначено для войны. Точнее, для битвы. Он...я жертва.
Пламя вспухает, словно в Колоссе рождается новое солнце. Меня швыряет на землю, накрывает чудовищным жаром, пронзает светом. Так выглядит смерть?
Нити судеб рвутся, как паутина под факелом, и тысячи тысяч снов падают в Море. Невиданная гекатомба, жатва смерти, достойная легенд. Никто еще не истреблял смертных так...кроме Отца.
Я лечу над выжженным полем, где еще сотни лет не пробиться травинке. Тела, тела, отсюда и до горизонта - кто удачей или чародейством спасся от взрыва, теперь обречен сгнить заживо. Но что мне до судеб тех, кто поверил Предателю? Я ищу его - и мою Мису, мою Разицеллу. Благо, это недолго.
Она парит у входа в Наваалис, и крылья ее Ангела пылают, раскинувшись на многие метры белым цветком. Разобрав тело Разицеллы на множество механических солдат, мы доверили ей одолеть Предателя - и она делает это сейчас.
А я могу отдохнуть. Фейатанар. Ксело. Я - победил.