Аннотация: Каждый миллиметр скрывает в себе вселенную, и Оля знает об этом лучше всех.
Странный куст
- Давай?
Оля в нерешительности сморщила нос, приперченный веснушками, но с готовностью кивнула. В морозном воздухе будто застыли кристаллики льда, серебряной пылью оседая на две склоненные друг к другу головы. Одна из них принадлежала ей, Оле, и огненным пятном выделялась среди белоснежных сугробов. Светло-русая же макушка Полины, охваченная азартом, вертелась из стороны в сторону, стряхивая с себя тонкие снежинки. Оля считала, что ее серьезное личико прекрасно подошло бы для этой ситуации, если б не вязаная сиреневая шапочка, зажатая в красноватых пальцах, и бесформенный синий пуховик, рукава которого вместе с кофтой под ними были небрежно подняты вверх.
- А ты точно его продезинфицировала? - Оля выхватила у Полины из лапки перочинный ножик, едва та достала тот из брошенного на снег рюкзака.
Она с важным видом кивнула:
- Ну конечно.
Оля недоверчиво прищурилась, подумав: "Знаю я цену твоему "конечно", ага." Она вытащила из кармана куртки заранее выкраденный из домашней аптечки и припасенный флакончик со спиртом.
- Зуб даю, я его три раза кипятком облила! - Полина возбужденно вертелась рядом, но не решалась вырвать нож у Оли из рук.
- Да он уже десять раз покрыться бактериями успел, в твоем рюкзаке-то, - упрямо фыркнула она, принюхиваясь к флакончику и морщась. Полина пробормотала что-то насчет ее чистоплюйства, но не стала мешать подруге обливать замызганное лезвие пахучим спиртом. Оля же, закончив, еще раз погладила пальцами лезвие и протерла его фланелевой тряпочкой, также вытащенной из недр кармана.
- Ну вот, теперь твоя душа спокойна, и мы можем начинать.
Оля не стала обращать внимание на легкий сарказм в ее словах и протянула Полине ножик. Та мгновенно цапнула его и повертела в пальцах, а затем решительно провела им по ладони. На ней выступила ярко-алая полоска. Полина, прикусив губу, дала нож Оле. Та еще раз облила его лезвие спиртом и протерла тряпочкой под пристальным взглядом подруги. Чего уж там - она очень боялась, но не выполнить уговоренного уже не могла. Оля негромко вскрикнула, резко надрезав бронзового оттенка кожу. Перочинный ножик полетел на снег, а она завороженно рассматривала небольшое озерцо багровой крови на своей ладони.
- Ну, не тормози! - окликнула ее Полина и подставила листочек бумаги с записанными на нем словами клятвы и своей алеющей кровью.
Оля поспешно перевернула ладонь, и с яркой лужицей ее подруги смешалась темная жидкость. Так резко нахлынувшая на них боль теперь отзывалась лишь зудящим укусом. Девочки, пыхтя, закапывали клочок бумаги глубоко под снег, из их ртов вырывался пар, а глаза лихорадочно блестели.
- Ну вот, - заулыбалась Оля, - теперь у нас есть своя клятва.
Полина снова восторженно затрясла головой:
- Да-да! Классно! И пусть будет она нерушима.
Оля озабоченно рассматривала свою ладонь:
- Все еще льется... слушай, мы же не умрем от потери крови?
Полина возвела глаза к небу, словно раздумывая, за что ей все это:
- Нет, разумеется, не умрем. Я даже платочки с собой взяла, чтобы руку перевязать. На, - она протянула ей ранее белую, а теперь покрытую какими-то коричневыми пятнами ткань. На выразительный взгляд Оли последовало объяснение, - это я кофе на него пролила сегодня за завтраком.
- Ну, удачи, - Оля возвратила платочек хозяйке, а сама полезла в рюкзак за бинтами, также сворованными в домашней аптечке, - можешь им перевязаться, а я посмотрю, через сколько дней ты помрешь от заражения крови.
- Ну тебя, - деланно оскорбилась та, - между прочим, с утра мой платок был самым белоснежным в мире. Да и кофе, я думаю, ему ничуть не повредило, а ты взбодришься - вон какая сонная.
- Нет уж, я лучше лягу сегодня пораньше, - Оля пихнула Полине кусок бинта, - на. Я не хочу потом объяснять твоим родителям, отчего ты умерла.
Полина с видом великомученика убрала платочки в портфель и все-таки перевязала ладонь чистым бинтом, который мгновенно окрасился в алый. Оля уже надела на непослушные, как у афроамериканцев, кудри шапку и теперь ждала, пока подруга закончит возиться с варежками.
- Интересно, а если клятву нарушить? - пробормотала Полина, когда они выходили с заднего двора музыкальной школы, и тут же сама себе ответила, - я читала, что предатель теряет что-нибудь важное... ужас-то какой.
Полина поежилась, видимо, припоминая все свои "важные" побрякушки, которые она пришивала к вязаным жилеткам. В сквере перед дверьми школы играли в снежки дети, а их мамы и бабушки безуспешно пытались отвести тех домой. Оля уже перестала волноваться за свою ладонь и теперь к ней вернулась обычная ее приставучесть:
- Поль, в этом году я перевожусь в другую школу. Как тебе?
Та тут же позабыла о своих жилетках и возопила, падая Оле в ноги:
- На кого же ты меня покидаешь?.. Помру без тебя!
Олины щеки от смущения, как обыкновенно бывает со всеми рыжими, мгновенно вспыхнули огнем, и она возмущенно зафыркала, дергая Полину за руку:
- Прекращай этот свой цирк. Я тебе о том и говорю - переходи со мной!
Ее подруга будто только того и ждала. Она живо поднялась, украдкой от их нянек показав глазеющим на нее детям язык, и поправила кругленькие очки, съехавшие с носа во время импровизированного представления.
- А что, действительно мысль, - ее непонятно чем испачканная мордочка зацвела блаженной улыбкой, - что за школа-то? И почему ты вздумала переводиться?
- Не я, мама вздумала. Мы переезжаем в Тропарево, а там школа получше нашей есть.
- О-о, не сомневаюсь! - с восторгом пропела Полина, вспоминая скучные уроки математики, на которых она чуть ли не засыпала, - я, знаешь ли, тоже не против в такую школу пойти.
- Это если мы поступим, - попыталась умерить ее пыл Оля. То, что они переводятся вместе, сразу же стало самим собой разумеющимся, - я читала, что конкурс туда очень большой.
- А мы глупые с тобой, что ли? - возмутилась Полина, - нет! Возьмем и поступим Писареву с Бушмановым назло.
Оля с энтузиазмом закивала - очень уж ей хотелось утереть нос этим двум мальчишкам. В четвертом классе их, как самых выделяющихся среди детей, нещадно дразнили. Олю - из-за рыжего цвета волос и родство с африканцами, а Полину - за очкастость и бедность семьи.
- Да уж, до сих пор хочется врезать Писареву за то, что он нас дурами обозвал. Мы, между прочим, по математике в отличницах ходим, а у него какие оценки?
- Вот уж точно, - фыркнула Полина, - сами-то они с Бушмановым только мячи головой отбивать умеют!
- Может, оттого и такие тупые!.. - Оля окончательно развеселилась, - вот поступим в новую школу и окажемся там самыми умными...
Девочки нехотя расстались у пешеходного перехода. Оле надо было еще идти мимо детского сада, а Полина жила прямо в пятиэтажке напротив музыкальной школы. Уже смеркалось, предостерегающе завывал ветер, предупреждая о предстоящей вьюге. Она вздохнула, глядя на витрину кондитерской - мама запретила покупать сладкое, потому что только недавно Оле поставили брекеты. Она ненавидела и не могла врать, а поэтому демонстративно отвернулась от витрины и крепко сжала в кулаке монетки.
И сразу увидела нечто странное. Это был куст. Зеленый куст, усыпанный цветками сирени - такие в огромном количестве растут рядом с музыкальной школой. Его было непросто заметить, потому что вечерние тени удачно падали на его листву, укрывая от случайных взглядов. Оля бы тоже не обратила на куст внимания, но ее удивительное чутье на возможные приключения привело девочку прямиком в тень от большого дуба. Куст был бы самым обыкновенным, если только кусты сирени вот так вот запросто бы цвели в середине февраля, когда все запорошено снегом и стоит такой мороз, что на улицу идти не хочется. Оля была любознательным ребенком, поэтому она, разумеется, захотела посмотреть, что это такое, а потом непременно рассказать о своем приключении Полине. Если это ей не причудилось, конечно. Но куст и не думал исчезать - он все так же легко покачивался на ветру, облетая на ветру сиреневыми лепестками, которые сразу же, не долетая до земли, исчезали. Оля осмотрела сирень еще внимательней - ее ветки внезапно обрывались по краям, образуя квадрат, а корней она не видела, ведь снизу лежал только стоптанный снег и обертка от шоколадки. В лицо ей вдруг подул свежий морской ветер.
"Ну надо же," - подумала Оля, - "откуда это все взялось?"
Для проверки она сунула руку в это окно и сразу же наткнулась пальцами на нежную кору. Оля отошла подальше, прикидывая размеры окна и раздумывая, пролезет ли она туда - страх как-то сам собой улетучился, давая место любопытству. Вскоре редкая, засохшая трава по ту сторону окна была смята ее сапогами и испачкана снегом и грязью, а сама их владелица с интересом оглядывалась по сторонам.
Это место выглядело так, как обычно выглядят небольшие рощицы ранней осенью - небо чистое и прозрачное, как слеза, в траве прячутся соцветия клевера, где-то высоко трепещут макушки сосен и еще каких-то деревьев, названия которых Оля определить не смогла. В нос ей снова ударил солоноватый запах моря, и она пошла туда, откуда доносились звуки разбивающихся о скалы волн.
Странно было то, что здесь не было больше ни единого звука, кроме шума воды. Листья бессмысленно трепыхаются на ветру, трава под ногами не шуршит, птицы не поют. Оля дивилась этому странному мирку и медленно шла вперед, ломая сучья и замечая, что лес с каждым ее шагом становится все гуще и гуще, а берег моря не так уж близок. Вскоре пройти сквозь переплетения необычайно гибких веток стало решительно невозможно, и Оля с радостью повернула назад - ее все больше пугала неподвижная беззвучность воздуха. Протоптанная ею тропинка была хорошо видна, кажется, это место вообще необитаемо. Несмотря на то, что вокруг цвели кусты сирени, в воздухе веяло прохладой. Оля, поплотнее закутавшись в шарф, торопливо шагала по мерзлой земле, ей вдруг стало невыносимо страшно, и этот страх был таким же безмолвным, как все остальное вокруг.
Оля вздрогнула и замерла, чувствуя, как сердце в груди забилось быстрее. По палой листве шуршали чьи-то лапы, а стылый воздух разрезал рваный свист. В высокой засохшей траве появилась острая лисья мордочка. Девочка с облегчением улыбнулась и опустилась на корточки, приманивая животное к себе поближе, но лисица лишь повела носом и дёрнула ушами. Трава за ней сомкнулась, на миг открывая два пушистых белых хвоста, ускользающих в сумерки.
Эта странность лишь усилила мистическую атмосферу леса, и Оля с каждым глухим уханьем совы все больше жалела о том, что дала волю своему любопытству. Она шла по протоптанной ею же самой дороге и думала, что, наверное, мама за неё уже волнуется. Это придало ей скорости и вскоре Оля унюхала, а затем и почувствовала ветер, пахнущий снегом и льдом.
С удовольствием она подставила темно-бронзовое лицо снежным хлопьям, радуясь многоголосию звуков, наполняющих этот мир. В том, что необычное окно вело именно в другую вселенную, Оля теперь не сомневалась - она хотела верить в чудо, а потому с лёгкостью приняла это как данность. Теперь ее голову занимал только один вопрос - кто сделал это окно?
"Ведь не могло же оно появиться само собой, - размышляла Оля, заходя в кабину лифта, - значит, кто-то ещё знает о других мирах и, более того, умеет туда попадать."
К сожалению, она и не подозревала, что по ее следам, внимательно глядя вокруг маленькими голубыми глазками, крадётся и стучит коготками по асфальту кровожадное создание. Оно с любопытством подергивало воздух носом и крутило в разные стороны двумя пушистыми, белоснежными хвостами. Оля свернула в переулок, шурша сапогами по снегу - это заглушало шаги лисицы позади. Стоило девочке зазеваться, как на спину ей прыгнуло нечто тяжёлое и повалило в снег, точными толчками когтистых лап подбираясь прямо к сердцу. Оля закричала. Вот только ее преследовательница создала иллюзию - такую же тихую и беззвучную, как предыдущая. Ту, где Оле предстояло погибнуть. Девочка отчаянно боролась с существом, но оно было гораздо сильнее. Лисица, ощерившись, блестела голубыми глазами и пыталась прокусить ей шею. Вдруг Олины окоченевшие пальцы нащупали в кармане перочинный ножик, который она так и не вернула Полине. Ухватившись за рукоять, она рваным движением вонзила лезвие в пушистый живот, ощущая, как тяжесть лисьего тельца ослабевает, а почти разорвавшие куртку когти разжались. Оля опустошенно села и почувствовала, как ее мир снова наполняется звуками и запахами. В руке она по-прежнему сжимала ножик, и труп двухвостой лисицы тоже распластался поблизости. Оля с омерзением обтерла нож, истекавший светло-голубого цвета кровью о снег и встала над пушистым тельцем, не зная, что делать. Наконец, она приметила неподалеку самый обыкновенный куст и оттащила лисицу туда.
Ее сердце теперь трепетало от недавно пережитого ужаса, а коленки немного дрожали. Больше всего Оля опасалась того, что мама заметит что-то неладное и начнет ее расспрашивать, а она ни за что не сможет соврать ей, и тогда... и тогда, наверное, все решат, что она сумасшедшая, и упекут ее в лечебницу для душевнобольных... Оля твердо вывела на звонке в квартиру заливчатую трель, принимая обычное своё заинтересованное жизнью выражение лица. Послышались бодрые шаги Талулы, и, наконец, дверь отворилась, впуская в коридор сладкий запах ее стряпни. Оля ввалилась внутрь, улыбаясь и отряхивая упругие кудри от снега.
Сначала она уплетала ужин, а потом расправлялась с несложными уроками, но все время держала в голове странный мирок, который так враждебно ее принял. Жуткая лисица никак не хотела забываться, а особенно - ее льдисто-голубые мертвые глаза, с яростью смотрящие на нее. И, как бы Оля не тешила себя надеждой, она чувствовала, что история на этом не кончится. Что ей теперь следует быть готовой к любым сумасшедшим происшествиям.
* * *
В этот момент на улице, где зелёный свет фонарей отражался в мокром асфальте, ночной воздух разрезало острое лезвие, и сначала в получившемся отверстии показалась голова, а затем и худое тело человека. Он с опаской озирался и рвано дышал, будто ожидая нападения. Тишина, сопровождавшая этот мир, нарушена им и его врагом. Он действительно был неподалеку - высокий, согнувшийся в три погибели костистый силуэт чудища, когтистые лапы которого доставали до самой земли. Оно издавало тихое рычание, приближаясь к своей жертве со спины, надеясь застать ту врасплох. Но мужчина мгновенно обернулся и полоснул ножом по твари - он прошел сквозь склизкое скелетоподобное тело, не создав тому никаких увечий. Монстр продолжал приближаться, методично загоняя жертву в угол, он чуял лёгкую добычу. Гнилые зубы и пустые глазницы твари уже оказались напротив лица странника между мирами, но вдруг ее шумным вихрем накрыла серебристая тень, с ярым рыком рвавшая мертвую плоть зубами и когтями. Спустя минуту ошмётки ночного ужаса растворились в воздухе, а к напряжённому лицу мужчины приблизилась волчья морда. Он знал, что никому здесь нельзя доверять, а потому отшатнулся, выставляя перед собой нож, как единственное оружие. Огромная, на голову выше странника волчица с насмешливым удивлением осмотрела его:
- Убери свою игрушку, она не причинит мне никакого вреда, как и хобырю.
Мужчина упрямо сжал зубы и ножа не убрал, не зная, что делать - ведь она спасла его от чудовища... Волчица переступила с места на место могучими лапами и сказала:
- Ладно, можешь держать его при себе, если тебе так спокойнее. А сейчас ты должен пойти со мной.
Ее голос отдавался о стены черных, сырых домов гулким эхо, распугивая чечеров, дежурящих в ожидании добычи у кроватей спящих - они черными жирными кляксами с противными воплями выскользнули из окон и унеслись в лес, темные верхушки которого виднелись неподалеку.
Странник остался на месте, не решаясь ступить вперёд, когда волчица двинулась вперёд по мощеной камнями дороге - прямо к подернутой зелёным туманом лесной опушке. Но та лишь чуть поворотила огромной головой и он, решив, что уж лучше пойти с ней, чем остаться с глазу на глаз с неизвестностью, сделал шаг вперёд.
Среди покрытых скользким мхом деревьев то и дело мелькали темные тени, а где-то вдали слышались развеселые голоса и светились крохотные точки тёплых костров.
- Это сборища трифов. Лучше даже не смотреть в их сторону - унесет навсегда, - тихо промолвила Волчица, с треском ломая сучья под собой.
Странник молчал, чувствуя себя неуютно в этом полном тварей лесу, в обществе своей огромной спасительницы. Шурша листвой и вздрагивая от каждого шороха, он вышел вслед за ней на плохо освещённую опушку, где в тени горы скрывался вход в логово Волчицы. Она сразу же, не оглядываясь, исчезла в темном проёме, и внутри зажёгся робкий огонек. Путник, наконец, решился зайти внутрь - блики света отплясывали свой мрачный танец на каменных стенах, в углу была небрежно брошена шкура медведя. Волчица легла прямо на пол, положив голову на лапы:
- Я Хозяйка Зимы и близлежащих мест - Усула. Как будет твоё имя и откуда ты?
Он, не зная, куда себя девать, наконец неуклюже поклонился и тоже опустился на пол, скрестив ноги:
- Феоктист. Я прибыл из королевства Арктура Крысиное ухо, из города Мерестранд.
Хозяйка Зимы заинтересованно шевельнула ушами, и от одного только этого движения Феоктиста обдало волной воздуха:
- Я не знаю такого королевства и такого города. Где это? В отдаленных землях Вересковых полей?
Он покачал головой и поднял вверх своё оружие так, что на его остром лезвии переливались блики:
- Я из другого мира и попал сюда с помощью этого.
Хозяйка Зимы в одно мгновение поднялась, приближаясь к Феоктисту и осматривая того с ног до головы:
- Да, ты не врешь, я вижу. Шрам тоже на месте...
Волчица вдруг мощным движением поднялась на задние лапы и протянула огромную ладонь страннику. Тот с опаской положил на нее свой нож, который теперь смотрелся, как обычная безделушка. Хозяйка Зимы же ловко вертела из стороны в сторону его то туда, то сюда. Быстроту и четкость движений ей обеспечивало наличие пяти пальцев на лапах, не как бывает у обычных волков - четыре из них были совсем рядом друг с другом, а последний в отдалении, что позволяло совершать то, что и все люди. Феоктисту завороженно смотрел на то, как лезвие блестело в ее ловких когтях - всем известно, что волки лучше любого существа в мире управляются с металлами и железом. Хозяйка Зимы осторожно возвратила нож Феоктисту, стараясь не задеть его:
- Возьми его и гордись своим ножом, странник - это великая вещь, о которой тысячелетиями в нашем мире слагались легенды.
Феоктист уважительно склонил голову, принимая тот из лап Хозяйки:
- Вы что-то о нем знаете?
- И не много, и не мало, - ответила она, снова возлегая на полу, - знаю, что он способен резать окна между мирами и что владелец его непременно будет иметь шрам поперек переносицы. Ты его законный владелец, Феоктисту. Скажи, что у тебя за мир?
- Там, где я родился, были ведуньи, шаманы... - его глаза затуманились, а Волчица слушала, не перебивая, о зловещих лисах кицуне, о безумных плясках ночных эльфов и о том, как все сказочное в его мире стал подавлять король Арктур Крысиное ухо.
На улицах города светало, и самые страшные людские кошмары до поры до времени снова становились лишь забавной сказкой. Зеленые фонари гасли, горожане выходили на рынок, а тем временем Хозяйка леса кое-что поняла.