Бронштейн София. Забытые в зазеркалье

СОФИЯ БРОНШТЕЙН

ЗАБЫТЫЕ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

НЕТАНИЯ

2009

Родилась и выросла в Севастополе - до сих пор это лучшее место на земле. Капитанская дочка: лучший в мире папа - одессит, подводник, инженер-капитан 2-го ранга; лучшая в мире мама - ленинградка. Литературная студия городского Дворца пионеров в Севастополе.Филологический факультет Ленинградского пединститута им. Герцена. Чувашская деревня - по распределению.Возвращение в Крым. Бахчисарай, профтехучилище: преподаватель русского языка и литературы, режиссер и сценарист команды КВН. В Крыму стихи выходили в периодической печати и в ежегоднике "Литературная карта Крыма". С 1997 года в Израиле - нянчу внуков Даника и Илюшу. Три сборника стихов: "До и после...", "Фантомная память", "Личное дело".В 2009 г. вошла в полуфинал поэтического конкурса"Эмигрантская лира" в Брюсселе.

София Бронштейн

ЗАБЫТЫЕВ ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Стихи

Израиль. Нетания

Издательство - "ОЧАГ",2009 - 112 стр.

Редактор - Сима Левина

Фото на обложке- Дан-Марк Дунчевский

Дизайн обложки-Матан Кадош,

Марина Новак

Компьютерная верстка - Аркадий Бронштейн

Издательство - "ОЧАГ"

No СОФИЯ БРОНШТЕЙН, 2009

В оформлении обложки использован фрагмент

картиныПабло Пикассо "Девочка на шаре"

МОЛИТВА

Не за себя прошу, Господи, за детейивнуковсвоих -

Мне для себя самой, поверь, ничего уже и не надо.

Убереги, Господи, детеймоих от людей лихих,

Не дай им стать частью тупого бездумного стада.

Отец наш небесный, я понимаю, насмного, а ты один,

Но на тебя одного уповаю, на кого же еще, всеблагой Боже:

Пусть твои дети не пьют самогонку, не нюхают кокаин,

Не курят план и прочую дрянь тоже.

Дай им силы, Господи достойно свой путь пройти,

Пошли им здоровья и радости сколько тебе не жаль.

Ну и денег, конечно, тоже, куда же без них идти,

Да еще неизвестно, как долго шагать и в какую даль.

Я не торгуюсь, Господи, Боже меня упаси,

Я готова, как скажешь, хоть сию минуту в последний путь,

Но если есть царствие твое на небеси

Дай оттуда хоть одним глазком на счастливых

внуков моих взглянуть.

ПОПЫТКА ВЗЛЕТА

Кизиловый куст

Июльский лес попутал бес,

И солнце каждый ствол пронзило,

Белесый пыльный край небес

Касается ветвей кизила.

И каждой ягодки лицо

Покрыто огненным румянцем,

И косточки веретенцо

Едва видно под алым глянцем.

И тяготенья грубый мир

Над сферою не властен тонкой -

Разложен облачный зефир

На блюдце с голубой каемкой.

С земли рукою не достать

До перевернутого блюдца...

Мне просто хочется летать,

Рукою облака коснуться

И с удивлением понять:

Меня не тянет вниз вернуться.

От края неба в двух шагах

Я, плечиразвернув, как крылья,

Парить пытаюсь в облаках,

Но лишь захлебываюсь пылью.

Не думай, что твоя взяла,

Жары липучей паутина,

Поспелымсоком кизила

В пыли набросана картина,

Где, на коленях и локтях

Набив кровавые мозоли,

Парить пытаюсь в облаках

И обрести мгновенье воли,

А рухнув, не кричать от боли

От края неба в двух шагах...

Оказалось, что все казалось

Оказалось, что все казалось -

Рая выдуманного нет.

От него всего и осталось:

Сердца мышечная усталость

Да ромашек садовых букет,

И неистребимый, как жалость,

Горький дым не твоих сигарет.

Померещилось все, помстилось,

Миражи кругом, миражи,

Как расколотые витражи,

Словно время в часах разбилось.

К небу ближние этажи

В небоскребах сдаются на милость

Тех, кто вверх быстрее бежит,

Обгоняя чужую жизнь,

Что зачем-то вслед потащилась.

На ночной гудроновой крыше

Кот чердачный, опухший от сна,

Сам не понял, зачем он вышел

(Кот на крыше - притихли мыши!),

Он, наверно, подумал: весна,

И решил, что капель услышал,

Это я всплакнула одна

У раскрытого в полночь окна,

Ощущая, как вечность дышит,

Сигаретным дымом полна.

Чертово колесо

Жизнь моя -

Белая полоса,

Черная полоса,

То поднимет,

То сбросит.

Как с Чертова колеса.

Где тебя носит,

Любовь моя!

Сердце болит

Под белым безжалостным светом,

Уголь черный горит

Полным радужным спектром.

Жизнь моя -

Пламя и лед,

Бездна и поднебесье,

Твой или мой полет,

Лишь падение вместе.

Жизнь - операционная:

Свет неоновых ламп,

Темнота зажмуренных век,

Наркоза завеса сонная -

В смерть потайная дверца.

Мне наплевать:

Я не человек -

Я лягушка на препараторском столике,

Которую режут веселые школьники,

Чтобы понять,

Как работает сердце.

Пасодобль

И-и раз - шаг по истоптанному паркету коньячного цвета -

И каблучки простучали, как сердце, стремительной дробью.

Первая нота упала с гитары, ударили слух кастаньеты -

Это движение - жизнь, и любовь на всю жизнь - "Пасодобль".

Шаг - по стеклу, по тончайшему льду, по болоту,

Шаг - по горящим углям, по хрустящему снегу,

Краем сознанья улавливать новую ноту,

Шаг - как в бездонную пропасть с разбега,

И всё быстрее, быстрее - по белому облаку, гребню девятого вала,

Словно побег от вчера и от завтра, и от моря "Мартини",

Шаг, поворот - что за сила меня неотрывно к тебе приковала

Среди липких кабацких огней в бенедиктиновой тине.

Шаг - и полет на размах твоих рук - моих крыльев -и стремительное вращенье.

Не отпускай меня больше, без тебя так немыслимострашно и больно!

И мгновенье полета идолгожданное снова к тебевозвращенье,

Воздух глотнуть, как вино, и упасть в твои руки -довольно,довольно!

Яркие юбки волной опадут, как цветок экзотический - страсть ислабость,

Ты - мой единственный в мире мужчина - отвага, и сила, и доблесть,

Губ воспаленных пьянящая жгучая сладость...

Танец окончен, как будто окончена жизнь - "Пасодобль".

Только черное и красное

Только черное и красное - не Стендаль -

Символ страсти и смерти от этой страсти.

В черно-красных тонах недальняя даль

И неблизкая близь такой же масти.

Черной грачьей сотни ночная попона

Устилает спину спящего двора.

Встанет красный конь, силой солнца полный,

Значит, черному кофе подошла пора.

Черный виноград, красное вино:

Красное - любовь, черное - судьбина.

Нам иных цветов в жизни не дано,

Толькодва мазка - полная картина.

Распугав грачей, мчится конь вперед,

И не знает он, что случится с нами,

Но, боясь, что наша любовь умрет,

Плачет черный конь красными слезами.

И когда закатится красный ком

И остынет в последнем вечернем градусе,

По сухой траве пройдет босиком

В черно-красных одеждах Бог печали и радости.

Зеро

И ставок больше нет, и карта бита,

И мой безоговорочен уход,

Но короля еще сыграет свита

Под грустный марш Шопена у ворот.

Речей пустых, как отзвуки салюта,

Обильней, чем салатов на столе.

И вот уже прозрачность "Абсолюта",

Как горечь слез дробится в хрустале,

И толстый лабух такнеторопливо

Уложит свой блестящийгеликон,

Последний лимузин мигнет стыдливо,

Но облегченно, выезжая вон.

В муаре лент запутались слова,

Где ложь не жжет, а лесть не огорчает,

Дописана последняя глава,

И точка ничего не означает.

А в жизни все так просто и хитро:

Судьба всегда играет безупречно,

И у нее не выиграть, конечно.

Мне выпало последнее "зеро"

Пожизненно. Посмертно. И навечно.

Чайка по имени Джонатан

Элеоноре Крыловой и её чайке

по имени Джонатан

Чайка по имени Джонатан,

Ты высоко, как Икар, не летай,

Крылья свои, обожженные там,

Низкою завистью ты не латай.

Прямо над волнами - больше еды,

Сытно, спокойно и все как у всех.

А высоко - далеко ль до беды?

Стоит ли рваться, придет ли успех?

Надо как все: да тишком, да ладком,

Надо пониже, да не заносясь -

Чиркнул крылом, разживился куском -

Вот и прекрасно, и жизнь удалась!

Чайка по имени ... как тебя там,

Что ты мутишь, понимаешь, народ?

Что нам за радость, что ты - Джонатан?

Что тебя тянет наверх и вперед?

Если пониже - поменьше врагов,

Видно и рыбу, и рыбаков,

И как отлив от крутых берегов

Гонит беспомощных рыбьих мальков.

Но он расправляет тугое крыло -

Выше и выше, до края небес...

Прощай, Джонатан! А нам повезло:

Мы остаемся здесь.

Шляпка

Ветер, у которого нет имени,

Сбив, как ветку, шляпку на бегу,

Веселился и кричал: "Пойми меня!

Я сидеть на месте не могу!

Я люблю! Я всех люблю на свете:

Шляпки, ленты, зонтики, плащи!

Я такой непостоянный ветер,

Вот я был - теперь ищи-свищи!"

Шляпка из соломки цвета августа -

Ленты в тон, букетик анемон -

Ты на ветер больше мне не жалуйся,

Ты сама летишь ему вдогон.

Шляпка, ты не птица, ты наседка,

Не догонишь, как не торопись,

Лучше на акациевой ветке,

Словно птичий домик, угнездись.

И повисни, нежными своими

Лентами с цветами трепеща.

Ветер, у которого нет имени,

Ничего тебе не обещал...

И вновь звонят колокола

И вновь звонят колокола

В полузаброшенной церквушке,

И богомольные старушки

Бредут издальнего села,

По брови низко повязав

Не будний - праздничныйплаточек,

За грешных сыновей и дочек

Поставить свечку к образам,

Мужей погибших помянуть:

Кто пал в войну, кто сгинул после,

Кто на неведомом погосте

Беспутный завершил свой путь...

На вытертой, как плюш, опушке

Перед дорогою домой

Опрятно выложат старушки

Харч немудрящий скудный свой:

Краюха хлеба, соль в тряпице,

Картофель, огурцы, лучок

Кваску домашнего бачок.

В полузаброшенной церквушке,

И богомольные старушки

Бредут издальнего села,

По брови низко повязав

Не будний - праздничныйплаточек,

За грешных сыновей и дочек

Поставить свечку к образам,

Мужей погибших помянуть:

Кто пал в войну, кто сгинул после,

Кто на неведомом погосте

Беспутный завершил свой путь...

На вытертой, как плюш, опушке

Перед дорогою домой

Опрятно выложат старушки

Харч немудрящий скудный свой:

Краюха хлеба, соль в тряпице,

Картофель, огурцы, лучок

Кваску домашнего бачок.

Бидончик ключевой водицы,

И аккуратно, чуть в сторонке,

Бутылка мутной самогонки.

Нальют седому звонарю,

За упокой умерших выпьют,

Углом платочка губы вытрут

И на вечернюю зарю

Пойдут неспешно в путь обратный,

Еженедельный, многократный

Простой свой подвиг соверша,

И успокоится душа

До будущего воскресенья.

Дорога их светлым-светла.

Пошли им Господи спасенье.

Воздай им правильнуюмеру

За то, что сохранили веру...

Звонят, звонят колокола.

О любви

Я Суламифь, Кармен и Маргарита,

Я ветер, пламя, камень и волна,

Я вашим равнодушием убита,

Твоей любовью я воскрешена.

Меня в любви и нежностирастили,

Но вот уже он близок срок, когда

Пойду искать единственного Тиля -

Без робости, сомненья и стыда.

И чтоб меня скорей в толпе нашел ты,

Чтобы с тобой не разминулись мы,

Куплю букет цветов мохнатых, желтых,

Очнувшихся недавно от зимы.

Где Кая неустанно ищет Герда -

Без муфточки и теплых башмаков,

Отчаянно, решительно и гордо -

Мои по снегу тысячи шагов.

Ты для меня, единственной, слагал,

Влюбленный так неистово и страстно,

Изысканный бессмертный мадригал

Временрасцвета старого Прованса.

Но странные судьба являет знаки:

Едва я счастьем захлебнусь на миг,

Как гонят фараоновы собаки

Меня, босую, через злой тростник.

Увы, любовь не внесена в скрижали

Великих всемогущих праотцов,

Но это мы вам сыновей рожали -

Философов, героев и певцов.

Мы подвигов иных не совершали,

Но высшего предназначенья нет:

Пока вы Землю на плечах держали,

Мы на земле для вас хранили свет.

Я - женщина. От края небосвода

До самых дальних уголков земли,

Великая, как статуя Свободы -

Земной венец божественной любви.

Но иногда зайдется болью сердце:

Сквозь паутину патины во сне

Увижу яикону на стене -

Мадонну, потерявшую младенца.

Скорбящую по вам или по мне.

Диптих

По раздолью, что пропахло клеверами,

Бродит ветер, разудалый и босой,

Нагулялся там за дальними морями,

Похмелился здесь медвяною росой.

В скучный город он сегодня не вернется,

Отоспится в чистом поле под копной,

А под утро на траве сырой проснется

И утрется бумазеей покупной,

И с веревок сдернет вялые рубахи

На окраине субботней городской,

Как ночные неосознанные страхи,

Тучи мятые разгонит над рекой,

Молодецкими широкими плечами

Растолкает лежебоки-облака...

Ветер, ветер, утоли мои печали,

Что всю жизнь меня, как пьяную, качали

В колыбели у бессонницы в руках.

Чей ты, ветер, чьи вы, птицы в поднебесье,

Чей ты, вечер, одинокий и пустой?

Много раз тобою брошенной невесте

Повезло, что ты распущенный такой...

Переулком, продуваемым ветрами,

Выйдуутром в разнотравье и покой,

Там в раздолье, что пропахло клеверами,

Бродит брат мой, разудалый и босой.

Баллада о павшем трубаче

Разыгран наш гамбит -

Париж не стоит мессы,

И солнце в центр дня

Влетает, словно мяч.

Труба уже трубит

На самой кромке леса.

Куда зовет меня

Полуденный трубач?

Играй, трубач, отбой.

Никто на зов не вышел -

Последний волонтер

В последнем пал бою.

Лев с гордой головой

На мертвом флаге вышит,

Отважен и хитер,

Он жизнь не спас твою.

Не плачь, трубач, не плачь,

Восславим пораженье:

Упасть, не отступив -

Достоинство и честь.

Прости меня, трубач,

Для нового сраженья

Есть простенький мотив

И исполнитель есть.

Играй, трубач, играй,

Жизнь торжествует все же.

Безумствуй, новый день,

Цвети, сирень, цвети.

Мы создали свой рай

И ад, конечно, тоже.

Прощай, трубач, прощай,

Прости, трубач, прости.

Но это не конец:

Кто слышит - отзовется,

От солнечных лучей

Нам в полдень не пропасть:

Пока один боец

На свете остается,

У павших трубачей

Победу не украсть.

Победа

В оконном переплете частом

Дробится лысый лунный лик.

Минута нежности и счастья,

И полного слиянья миг.

Теперь я про тебя все знаю,

Последний твой редут разбит,

И белое трепещет знамя

Над белым полем наших битв.

Я не горжусь своей победой,

Я слишком дорого плачу:

Любовь - разменная монета

Твоих сиюминутных чувств

И я в сомненье и в смятенье:

Кто мы - друзья или враги?

В каком ты будешь настроенье,

С какой сегодня встал ноги?

Мне не понять, какая сила

Связала общею судьбой

Тебя - неверное светило

Со мною - гаснущей звездой.

Когда же солнце в космах рыжих

Нам возвестит начало дня.

Ябуду ждать - когда-то ты же

Захочешь победить меня..

Местечко. Пятница, утро

Павлу Бердичеверу

Покоя и радости хочет душа, покоя и радости,

Как хочет забвения вечного каменный сфинкс.

А балагула усталыйжелает субботы и праздности:

Домашнего, с мясом, борща, селедки и водки графин.

Девчонка с косичками хочет скакалку и сладости,

Мечтает поэт свои мысли облечь в словеса.

А конь балагулы мечтает о сытой устроенной старости,

Чтоб черного хлеба краюху, и соли, и вволю овса...

А дочь балагулы хочет ребенка и мужа приличного -

Чтоб был при деньгах, как сапожник не пил и не бил.

Ребенок ее, не рожденный еще, хочет россыпь веснушек на личико,

И соску, и мамкину сиську, и чтобы папаня любил.

А сын балагулы мечтает сходить "в заведение".

Уже все ребята соседские были, хоть старше-то год едва,

А Мотька трепался вчера, что мамзельки там все - загляденье...

Стащить у папаши червонец,а как повезет, так и два.

Жена балагулы готовит субботнюю трапезу,

Мечтает зеркального карпа на сорок копеекдешевле достать...

Покоя и праздника хочет душа, покоя и праздника.

Так дай же им, Господи, что тебе, жалко им дать?!..

В поисках утраченного тепла

Льву Вайсфельду

Сухая холодная среднероссийская осень.

Высокое бледное небо в реке незастылой дрожит.

А ты меня бросил.

Так сухо и холодно - бросил,

И мне уже зиму грядущую не пережить.

Ты выгнал меня.

Это так неуместно и странно,

Так несправедливо, что впору белугой реветь.

Последние птицы торопятся в теплые страны

И в теплой берлоге готовится к спячке медведь.

И трубы зимующих дач, словно

утренние сигареты

Курятся таким ароматным, а главное -

теплым дымком.

Но нет для меняни тепла, ни покоя, ни лета,

Лишь осень укроет белесым, какнебо, платком.

А в утренник иней так густо на ветви ложится,

Опальной непалой листвы заглушив голоса,

Что кажется, будто на клен опустилась

седая жар-птица,

Которая больше не верит уже в чудеса.

В пекарне напротив (по запаху чую)

заводят ванильное тесто,

Вчерашние булки в кормушке для птиц

грудой корок и множеством крошек.

А стая бесстыжих бомжей-воробьев

тут устроила митинг протеста

И требует свежую выпечку, зрелищ

и выслать из города кошек!

Но хватит об этом.

Стоит среднерусская осень,

И скоро зима - ледяная симфония тьмы.

Любая безродная шавка теперь

может вслед мне презрительно бросить:

"Ты тоже ничья, как и мы,

ты ничья, как и мы".

Обидно и грустно.

Судьбы недостойная шутка.

И стынет душа, как от ветра из северных мест...

А может быть, все-таки нужен кому-нибудь пес,

господа, беспородный, но преданный жутко -

Не злобный, зазря не гавкучий

и очень умеренно ест.

Любовь и капуста

Пришли мнефото на память,

Где море и небо, и пальмы,

А на переднем плане -

Твоя загорелая морда

Ссияющими глазами,

С белосахарными зубами,

С волосами до плеч - модно.

За спиною твоей чайка

Разбросала белые крылья.

Может, это твои крылья,

Хоть не ангел ты, без сомненья.

Но они первозданно чисты,

Как капусты белокочанной

Новорожденные листы,

Как художников Возрожденья

Ненаписанные холсты.

Черкни мне несколько строчек,

Что все у тебя в порядке:

Скучаю, мол, крепко люблю.

Но я тебе не поверю:

Фотографию в рамочку вклею,

Повяжу цветастый платочек,

Прополю огородные грядки,

А под вечер капусту полью,

Удалась у меня капуста -

Хороша в натюрморте простом.

Скоро заморозки на почве,

Пора бы капусту солить

В деревянном корытеда с хрустом,

Со смородиновым листом...

Вот письмо отнесу на почту -

И начну кочаны рубить.

Яблок с клюковкою добавлю,

Разложу и в подвал поставлю -

Пусть пока дожидается здесь.

А дожди застучат в оконце,

Я на фото гляну - там солнце,

Море, чайки и ты смеешься...

Может быть, ты еще вернешься?

Мне одной это все не съесть...

Восток-запад

Симе Левиной

Под дурманом загадочных специй,

Под рахатно-лукумный восторг,

Кто по морю, кто конный, кто пеший -

На коварно-кинжальный Восток.

Бледный бархат безлюдной пустыни,

Городов бирюза и шелка,

Но от встречного ветра не стынет

Обожженная солнцем щека.

Кофе с сахаром, солью и перцем,

Жар безжалостных божьих печей,

Но не греет озябшее сердце

Лживый мед иноземных речей.

А восточных базаров восторги,

А цветочных пожаров истоки,

Комплиментов роскошный обман!

А изысканно-пряные яства:

Эти сладости, фрукты и мясо,

И кальяна невинный дурман!

Но на Запад, на Запад, на Запад,

Как гиены стремятся на запах

Львами загнанного быка -

Так им падаль маняще сладка.

Я едва ли потомок гиены,

Но бездушной судьбы перемены

Загоняют меня, как быка.

И, чужая на празднике жизни,

Я растеряна и робка,

Как ребенок-сиротка на тризне,

Где чужие и люди, и звери,

Робкий Маугли каменных прерий -

Неудачная ветвь урбанизма.

Но мой компас исправен пока,

И толкает к побегу, к побегу

Грусть-тоска по обычному снегу,

Что на запад несут облака.

Так на Запад, на Запад, на Запад -

Не сегодня, так, может быть, завтра,

Послезавтра, вчера, никогда...

Это время течет, как вода -

Беспрерывно и безвозвратно.

Стрелка компаса так коротка.

Есть ли он, мой мифический Запад,

Или этот Восток навсегда?.

ДАВНИЕ СТРАНЫ

Поездки на старом трамвайчике

Асе Хорошко

Подернуты ряской

Минувшие годы,

Где звонко и тряско

В любую погоду

Трамвайчик по рельсам бежит.

Куда на сиденьях

Своих деревянных

Везешь ты виденья

В вагонах-стаканах -

Звезда под дугою дрожит?

Объявит посадку

Вагоновожатый,

Детишки носами

К окошку прижаты,

Маршруты знакомы вполне:

От дома до пляжа,

В кино, на работу

И к бабушке Даше

На ужин в субботу,

И тополь маячит в окне.

Вкус июля

Айвовое варенье июльского заката

С лимонной лунной долькой, проявленной едва,

И склоны гор недальних как плечики покаты,

На них платком цыганским -цветастая трава.

А море голубое, а море золотое,

А море молодое, как сто веков назад,

Плеснет шипучей пеной игристого прибоя

Шампанское сухое, пьянящее закат.

А розы всех оттенков - от белых до кровавых -

Пьют нежными губами закатный лимонад

Под стрекотанье страсти жучков-сверчков

лукавых,

Известных повсеместно под именем цикад.

А майский мед на блюдце, а молоко парное,

А теплая горбушка на скатерти лежит.

И как напоминанье о полудённом зное,

Прогретый воздух ломкий над яблоней дрожит.

Айвовое варенье июльского заката

Стекает вниз в предгорья лавиной золотой,

Как щедрою рукою плескала мать когда-то

Нам в блюдечко с каемочкой зелененькой такой.

Но вот залег на место ленивый пес небесный,

На синей шерсти звезды - айвовый аромат.

А наш дворовыйБобик породы неизвестной

Побрел искать прохладу в жасминный палисад.

Умаянные куры в курятнике уснули,

И ветер дальних странствий за ближний лег лесок,

А шлепанцы-вьетнамки, забытые на стуле,

На пористых подошвах хранят морской песок...

Ах, как бы нам вернуться, ах, если бы вернуться

И в юность окунуться, что быстро так прошла...

В кайме кустов зеленых наш старый двор - как блюдце,

Хранящее остатки июльского тепла.

Репетиция оркестра

Это время, это место -

Августовский полдень жаркий,

Репетиция оркестра

На эстраде в старом парке.

Деревянные подмостки,

Облысевшая лепнина

И немилосердно-жесткий

Клавиш стук по пианино.

И баян хрипит простудно,

И трубач с похмелья злится.

Музыкантам жарко, нудно.

И блестят от пота лица.

У скрипачки муж запойный,

У ударника - гастрит,

Пива бутылек неполный

Возле ног его стоит.

А в авоське у гобоя -

Южный овощной набор,

Сверху - сам красив собою -

Принц базаров - помидор.

Пианистка в тесном платье

Отбивает такт ногой.

За концерт сегодня платит

Дом Культуры городской.

У солистки дома тесто

Для ватрушек наобед.

Репетиция оркестра

Каждый полдень. Много лет.

Но под вечер у эстрады

Сядет публика скучать,

Демонстрировать наряды,

Сплетничать, курить, молчать.

С моря ветерок приятный

Обежит скамейки все,

И - красив невероятно -

Выйдет к ним конферансье.

На затоптанной эстраде

Вдруг возникнет фраков ряд -

Музыканты при параде

Чудо-музыку творят.

Как их лица вдохновенны,

Как красивы, как светлы!

На прибой, как пиво пенный,

Пал лимонный свет луны.

И в листве, жарой помятой,

Стихнет ветра шепоток.

Барабанщик воровато

Пива сделает глоток.

Это август. Это детство.

Тает эскимо в руке.

Репетиция оркестра

В тихом южном городке.

Чеховщина

Порвав паутины плетенье,

Как нельма - рыбацкую сеть,

Безжалостный ветер осенний

Поможет листве умереть.

Тогда - невесом и неслышим -

Верша свой последний полет,

С последних несрубленных вишен

Последний листок упадет.

И по заколоченным дачам,

Круша обветшалый карниз,

Заскачет, завоет, заплачет

Сырой сиротеющий бриз.

Последняя чайка закружит,

Добычу вволне сторожа,

Окончив неспешный свой ужин,

На службу пойдут сторожа.

Октябрьский сумрак тяжелый

Прижился, как пес, под окном.

Застыл изумрудный крыжовник

За баночным темным стеклом.

На чашку вечернего чая,

Никто поболтать не зайдет.

Последняя глупая чайка

Закончит последний полет.

Антоновки желтые лица

Глядят из корзин на столе,

И хочет само застрелиться

Ружье, что висит на стене.

И входит бессменная стража -

Бессонницы мрачная рать...

Так грустно, что хочется даже

Мне Чехова перечитать.

Букварь для 8-го класса

А у нас была любовь - не "аморе",

Настоящая любовь, не игра.

И не то, что написал на заборе

Витька-гад из проходного двора.

Это мы, а не Ромео с Джульеттой,

Как слепые, но без поводыря,

Шли по городу, хранящему лето

В переулочках конца сентября.

Осень кралась проходными дворами,

Раньше времени стесняясь зайти,

Но уже, как паровоз под парами,

На запасном притаилась пути.

Не Монтекки и не Капулетти,

Папы с мамами в тревоге сплошной:

Их с уроков убежавшие дети

Очень поздно возвращались домой.

В дневниках томились редкие "пары",

Только что нам были те дневники,

Если в парке под акацией старой

Ты легко моей касался руки.

Друг для друга быть непознанным миром,

И друг другаузнавать и любить,

Поцелуи заедая "Пломбиром",

Чтобы губы хоть чуть-чуть охладить...

И запретов прорывая плотины,

Глохли мы от стука наших сердец,

Лишь осенний тихий лёт паутины

Означал, что скоро лету конец.

Близкой осени неясные звуки

В летнем рондо настигали нас вдруг,

И вплеталась паутинка разлуки

В неразрывность неразомкнутыхрук...

А у нас была любовь - вспомнить страшно,

А за окнами такая весна...

Витька-гад сказал, что в возрасте нашем

Не любовь, а так... Морока одна...

Плач по старому новому году

Прощай, моя ёлка, уже порыжелая,

И снежная вата, сомнительно белая,

Гирлянды цветные горят,

Но время прощаться с шарами блестящими,

Витыми сосульками ненастоящими -

Четырнадцатое января.

Прощайте, пижамки и книжки с картинками,

И полка с дырявоголовыми свинками -

Монет дореформенных клад.

Прощайте, халатики из фланельки,

Прощайте, ириски и карамельки,

И развесной шоколад.

Прощайте, окошки астигматичные

И куклы, и старые тапки привычные,

И около дома - фонарь.

Прощайте и вы, чудеса новогодние,

На год уходящий взрослее сегодня я.

Ну что тут поделать - январь...

Моей свекрови

Мусе Гольдирер

Из-под пыли забвения

Проступает на стенке

Мамин коврик с оленями

Цвета сливочной пенки:

И рога их ветвисты,

И глаза их печальны,

И зеленые листья

Орешник венчают.

Над кроватью скрипучей

С мелкой панцирной сеткой

Недождливые тучи

Зацепились за ветки.

И смыкая ресницы,

Поджимая колени,

Знала я, мне приснится

Герда, Кай и олени

Просыпалась я рано,

Снам своим улыбалась,

Целый день эта радость

Во мне сохранялась...

Не запомнилось даты,

Когда мы повзрослели,

Убежали куда-то

Со стенки олени.

Мои детские сны

Исчезают куда-то,

Не глядят со стены

Два красавца рогатых.

Коврик яркий, как счастье,

С бахромою по краю...

Почему-то все чаще

Я его вспоминаю.

И бывает, по снам моим,

За морями-лесами

Мчат олени те самые -

С бархатными глазами,

Сказок полные сани...

Белое солнце детства

А Сереге из шестого класса

Я сегодня врежу по зубам -

Он соврал, что Верещагин спасся,

И Серега это видел сам.

Будто бы, с баркаса прыгнув в воду,

Он живой до берега доплыл,

И за счастье своего народа

Басмачей полтыщи уложил.

Мы ушли с уроков целым классом,

И в восьмой или десятый раз

"Верещагин, уходи с баркаса!"-

Хором умолял наш дружный класс.

"Уходи, не заводи мотора,

И тогда все будет хорошо!

Уходи, баркас взорвется скоро!"

Только он с баркаса не ушел.

Верещагин знает, что Петруха

Пялит в небо мертвые глаза,

Бьется сам-один товарищ Сухов,

И Саид немного опоздал.

Ленка плачет. Я реветь не буду,

Лишь зажму рукой покрепче рот.

Я еще немножко верю в чудо,

Жаль, чуда не произойдет.

Верещит гарем в цистерне глухо,

Сухов бьет прицельно по врагу.

"Продержись чуток, товарищ Сухов,

Подойду поближе - помогу."

Грянул взрыв. И снова траур в классе.

Фильм окончен, мы уходим прочь.

Я б и сам взорвался на баркасе,

Чтоб в беде товарищу помочь.

Или лучше, загоняя лошадь,

Как Саид, когда его не ждут,

Прискакать товарищу на помощь

И сказать: "Стреляли. Вот я тут".

Я б хотел, чтоб все остались живы,

Чтоб совсем никто не умирал:

Князь Олег командовал дружиной,

А Чапаев переплыл Урал,

Чтобы снова Верещагин ложкой

Ел икру, ворча: "Опять икра!"...

Я не стану морду бить Сережке -

Он не врал, он просто так играл.

Он, хотел, чтоб мощной силой красной

Снова шла дивизия вперед...

Верещагин, уходи с баркаса!

Не уйдет...

Баллада начала учебного года

Сентябрь еще совсем зеленый

И полнокровно ярок цвет,

Случаен желтый лист залетный -

Из близкой осени привет.

И трудно верится, что лето

Вернулось в теплые края,

Оно других ласкает где-то

Сейчас в начале сентября.

В авоське, весящий полпуда,

Оттягивает руку груз -

Зеленое в полоску чудо,

До звона сахарный арбуз.

Сентябрь - белый бант и фартук,

И разноцветных астр букет,

И - шик трехмесячного фарта -

В кармане пачка сигарет.

Бузят созревшие гормоны -

Они пока что не у дел,

А за окном парное море

Скучает без ребячьих тел.

И какне хочется смириться,

Пока сентябрь свеж и юн,

Что новый сладостный июнь

Лишь в будущем году случиться.

Сейчас - учиться и учиться.

Но только физик наш напрасно

Стучит указкойпо столу,

И всем нам совершенно ясно,

Что за порогом жизнь прекрасна,

А фикус мается в углу,

Ему, как нам, ужасно жарко,

И так невыносимо жалко

За школьной партой тратить жизнь,

Когда за окнами - свобода

И каждой жилочкой дрожит

Листва под ярким небосводом.

Сентябрь зелен, юн и свеж,

Теснынам школьныезастенки...

Но дарят множество надежд

Девчонок смуглые коленки.

Баллада о несовершеннолетней любви

Сижу один на детском пляже мелком,

Мои друзья гоняют в волейбол.

Мне душу рвет, как будто Тузик грелку,

Несовершеннолетняя любовь.

Твоиглаза - красивей не бывает,

А губы - словно розовый"зефир".

И сердце, как мороженое, тает,

Влюблённое в тебя и в целый мир.

Бьют жесткий мяч мальчишечьи ладоши,

Визжат девчонки, радости полны.

А вдруг я не такой тебе хороший,

Как у тебя в столице пацаны?

А Тузик рвет на части мелко-мелко,

Доказывая преданность свою,

Нахальную резиновую грелку,

Заброшенную кем-то за скамью.

И, одержав легко над ней победу,

Он вдруг поймет, что мир не так уж плох,

И хвастаться отправится к соседу,

Дворняге по прозванью Кабыздох.

Он резво скачет и башкой мотает,

Он любит нас и всех вообще людей...

Сорт поздних груш неспешно доспевает

В густой листве раскидистых ветвей...

Моей любви, как груше, не хватает

Двух месяцев до зрелости своей.

...Недолговечны летние романы:

Конец каникул - и любви конец.

И только в сердце, повзрослевшем рано,

Болит и кровоточит злой рубец.

И вот уже скрывается вдали

Твой поезд, подобрав вагон последний,

Как пес свой хвост - в колючках и пыли.

И зимняя придет на смену летней -

Такой смешной, несовершеннолетней -

Хоть бывшей, но несбывшейся любви.

Пойдем в кино

Прихотлива ретро-мода:

И уже давным-давно

В клубе шинного завода

Крутят старое кино:

Ироничные красавцы

С сигаретами в зубах

И отпетые мерзавцы

При кинжалах и усах,

Пухлогубая красотка

Будет танцевать и петь,

А какая идиотка -

Любо-дорого смотреть,

Так наивна и беспечна,

Попадет к злодеям в плен,

Но ее спасет, конечно,

Благородный джентльмен.

Ах, как сердце замирало

От картин чужой любви,

Как в волненьи я сжимала

Пальцы сильные твои.

Пела нам Лолита Торрес

О пылающих страстях,

А сосед проспал "love stori"

С кучей семечек в горстях.

Возникало на экране

Не по-русски слово "END",

Тусклый свет включался в зале,

Просыпался наш сосед:

- А чего не разбудили?

Я ж не понял, что к чему.

- Ладно, наши победили, -

Говорили мы ему.

Зажигалась надпись "Выход",

Выходили мы толпой.

Был цветов обширный выбор

У бабусь на мостовой.

Шел сосед в киоск за пивом,

Ты мне покупал букет,

Улыбалась я счастливо,

Как герои кинолент.

Был прохладен летний вечер,

Мой всамделишный герой

Мне накидывал на плечи

Свой пиджак и вел домой.

Нас со звоном обгоняя,

(Будто нам не все равно!)

Шли в свое депо трамваи,

Не смотревшие кино.

P.S.

Ах, какой счастливой дурой

Я была так много лет...

И с афиши Дина Дурбин

Нам с улыбкой смотрит вслед.

Наверно, бабушка в раю

Наверно, бабушка в раю -

Он в небе виделся за тучкой -

Святых молила за свою

Безумно влюбчивую внучку.

Когда в любовь, как в темный лес,

Меня, беспутную, манили,

Ты берегла меня с небес,

Или они меня хранили.

Так незаметно ты ушла.

В твоей каморке, как в пустыне,

Одни угодники святые

Глядят безмолвно из угла.

Незамутненная слеза

Необязательной печали,

Когда в ответ не источали

Любовь любимые глаза...

Не стоили, наверно, слез

Страдания любви невечной,

Но в кладовой моей седечной

Потерям счет бессчетно рос.

Вот и живу, как испокон,

В плену ошибок совершенных

Под строгим взглядом отрешенным

Тобой оставленных икон.

На потемневших образах

Глаза полны нездешним знаньем

И так сладки воспоминанья

О горьких некогда слезах.

Не по мерке сшит колпак

Сшит колпак не по-колпаковски,

Вылит колокол не по-колоколовски,

Надо колпак переколпаковать-перевыколпаковать,
Надо колокол переколоколовать-перевыколоколовать.

Скороговорка

Не по мерке сшит колпак, не по мерке -

Шутовской колпак, кручёная нить,

И покуда свет в глазах не померкнет,

Мне носить его - не переносить.

То зальется-зазвенит бубенцами,

То замолкнет, на плечо завалясь,

Чтоб услышать, как в кандальном бряцанье

Под ногами глухо чавкает грязь.

Хошь не хошь, а коль колпак ты напялил,

Соответствуй: весели и пляши,

Даже если твою душу распяли,

Тело может танцевать без души.

И не царскою короной увенчан,

Не в горящей шапке - пройда и вор,

Колпаковский мой колпак и бубенчик -

Вот судьба моя и мой приговор.

И покуда мыне канули в Лету -

Будь мудрец или последний дурак -

Золотую, как бубенчик, монету

Брось шуту в его рогатый колпак.

И по тракту, по наезжей дороге,

По-валдайски бубенцами звеня,

Шутовской колпак, как месяц трехрогий,

В мой последний путь проводит меня.

Я тупогуб

Бык тупогуб тупогубенькийбычок

Убыкабылагуба - тупа.

Скороговорка

Я тупогуб, губа моя тупа,

Я весь одна сплошная мышца боя.

Беснуется трусливая толпа,

Как будто чует силу за собою

Я тупогуб, зато рога остры,

И каждыйрог - отточенная шпага,

В глазах моих, как яркие костры,

Мерцают непокорность и отвага.

Замолкнут ваши крики и хлопки,

И пикадор поднимет бандерилью,

Вонзятся в холку острые клинки,

Как оводов смертельныхэскадрилья.

Меня не переделать, не сломать,

Что в лоб, что по лбу - такова натура,

И вам придется все-таки понять:

Я бык, но у меня губа не дура.

Кровь по спине струится горячо,

И от испуга вскрикните вы скоро,

Когда рогами я через плечо

Швырну в песок мальчишку-пикадора.

Я на арене, словно на ноже,

Я знаю, битву проиграю эту.

Почти не различаю я уже

Дразнящую разящую мулету.

Я тупогуб, упрям и одинок,

Но только страха нету ни на грош.

Я рухну, кровью замарав песок,

И матадор - прекрасен и высок -

Промолвит:"Трудный бык.

Но как хорош!"

Божья коровка

Через поле, сеяное рожью,

За овраг по хлипкому мосту

Осторожно я коровку божью

На свободу выпускать несу.

Алая, как ягода лесная,

Или капля крови на стене,

Рано утром, глупая такая,

Залетела в комнату ко мне.

Мама мне сказала: "Ты не бойся,

На нее со страхом не гляди.

Осторожно, чтоб не сделать больно,

На свою ладошку посади,

Отнеси ее на луг зеленый,

Пусть она летит к себе домой,

На поляне, солнцем озареннй,

Отпусти и песенку ей спой:

Божья коровка, полети нанебо,

Там твои детки

Кушают конфетки.

И, босой, по шелковистой травке,

С кожей обгорелой на носу,

Я на пальце алую козявку,

Каккольцо с рубином понесу.

И среди цветов и разнотравья

Я ее на волю отпущу,

Став на миг такой же Божьей тварью,

На прощанье я ей прошепчу:

Божья коровка, полети нанебо,

Там твои детки

Кушают конфетки.

...Где ты, конопатый мой мальчишка,

Где он, твой безвременный покой?

Боже, у тебя конфет с излишком,

Дай одну и моему сынишке,

Он ведь еще маленький такой...

ОБРЕТЕНИЕ МЕСТА

Феврали

Февраль - ни тот, ни этот - не люблю:

Там холодно, тут жарко... В самом деле

Я не могу привыкнуть к февралю,

Где нет ветров и не метут метели.

Там поздним утром просто неприлично

Опаздывает к завтраку рассвет.

Что за февраль, где гололеда нет,

А есть цветы и шумный гомон птичий,

И солнце, как прилежный ученик,

Встает, что называется, с рассветом,

Спеша добавить красок в свой цветник.

Но это в феврале не в том, а в этом.

Там - авитаминозные сурки,

Мы сонные прищуриваем веки,

Но скоро, очень скоро вспухнут реки,

Которые пока еще крепки.

И ближе, ближе тот желанный срок,

Когда от сна пробудится сурок,

И вместе с ним - живительные соки.

Оттает вновь скелет куста жасмина,

Илед со страшным хрустом выгнет спину,

Как мост, недолговечный, но высокий,

И зимний переломится хребет,

И нам придется всем держать ответ:

Чему мы научились у зимы,

Ленивые, простуженные мы,

Терпенью? Ожиданию? Надежде,

Что он не вечен, этот наш февраль?

Еще листами полон календарь,

Весна придет, как приходила прежде,

И лед сойдет. Велик его исход,

Но обречен "Титаник" ледохода -

Зимы последний белый пароход

С водою талой обретет свободу.

Проклюнется подснежник, как птенец,

И это значит, что зиме конец,

И наше ожиданье не напрасно.

Гляжу в окно. Там солнечно и ясно,

Но иероглиф черного куста

На белом полотне снегов последних

Мне видится среди пейзажей летних -

Картинка черно-белая проста,

Как графика на рисовой бумаге.

Зима сняла потрепанные флаги.

Февраль мой далеко и так давно...

Наверно, я смотрю не в то окно.

Иерусалим

Семью семь веков ты манил меня,

Семь твоих ветров уносили меня,

Семь твоих дорог привели меня

Да к семи да холмам твоим.

Никогда не познать мне идей твоих,

Никогда не понять мне детей твоих,

Никогда не будет дописан стих,

Белый стих - Иерусалим.

Белый камень строений и зелень садов,

И незыблемость веры, и крепость основ,

Миражи бытия и реальность снов,

И колонн древнеримских ряд...

Но когда изгоняли твоих людей,

Но когда распинали твоих детей,

То царила главная из идей:

Мол, не ведают, что творят.

Но стоял ты в веках нерушимой стеной,

И крепчал в невзгодах народ твой,

Я вернусь к тебе, как к себе домой,

Лишь любовью твоей храним.

Катит по переулкам и древним улицам

Колесо времен - золотая ступица.

Кто за грешных за нас на земле заступится?

Только ты, Иерусалим.

Дежа вю

Аркадию

Не Европа, не Азия,

Не новелла, не стих.

Замирают фантазии

От реалий твоих.

Белокаменны здания,

Неба синяя дверь.

Наши прошлые знания

Бесполезны теперь.

Наши прошлые принципы,

Где сегодня они?

Загорелые принцы

Не мои, не мои.

У хорошеньких мальчиков

Интерес не ко мне.

Постаревший мой мачо,

Что ты видишь во сне?

Новых праздников признаки -

Не веселье, а грусть.

Старых праздников призраки

Я утратить боюсь.

Море синее-синее,

Белопенный прибой -

Сине-белые символы

Нашей жизни иной.

Испания

Этойдревней Испании яркие виды

И традиции предков, что хранимы веками.

Алой кровью залита арена корриды -

Матадора, быка ли.

Эти черные очи Долорес ли, Матильды,

Эти жгучие страсти, что не снились поэтам...

Черепаховый гребень, кружевная мантилья -

Как расскажешь об этом!

Деревянных подошв перестук по брусчатке

В том же ритме, что щелкают кастаньеты...

Это пляшет Кармен на своей танцплощадке

Под названьем Планета.

По-испански бормочут приморские ветры,

В городах современных - старинные зданья.

Сохрани свою душу, сохрани свою веру,

Колыбель моя, плач мой и песня - Испания.

Малокровное солнце

Малокровное солнце конца ноября

Своим цветом похоже на вялую грушу,

И плетется по небу слепая заря,

Не тревожа мою полусонную душу.

Просыпаемся рано - темно за окном.

Снова спрятаться в плед и в подушку уткнуться,

Провалиться в колодец, наполненный сном,

И проснуться весной. Или летом проснуться.

Ах, роскошное солнце июльского дня!

Как красотка, что пышет любовною страстью,

Обнимает меня, опаляет меня

И дарит обещанье недолгого счастья.

Из-под теплого пледа, из летнего сна

Тяжело возвращаться в осенние будни.

Доживем до весны - и наступит весна,

А потом уж и лето когда-нибудь будет.

Ненавижу зонты и шарфы, и пальто,

А люблю босоножки и платья из ситца.

Ах, как быстро беспечное лето прошло,

А ноябрь все длится и длится, и длится...

Малокровное солнце конца ноября,

Слепо щуря опухшие сонные вежды,

Поплетется по небу без поводыря

В те края, где вечерняя гаснет заря,

Но на счастье еще не угасла надежда.

Никто не верил праведнику Ною

Никто не верил праведнику Ною,

А он один и оказался прав:

На сто локтей ковчег себе построя,

По паре каждой твари отобрав,

С детьми, их сужеными и женою

Отправился искать спасенья вплавь...

Уже забыв, который день сейчас -

Двадцатый? Тридцать пятый? Тыща первый? -

Мы чиним снасти - рвутся, словно нервы.

Вода, до горизонта лишь вода...

Но ведь сказал Господь, что любит нас,

Поэтому он только нас и спас,

И вот ведет, незнаемо куда.

И Ной безмерно верит в Божье Слово...

Лениво жвачкой хрупает корова,

Порыкивают хищники. В углу

Бодает стенку антилопа-шельма.

У рыси, что-то жрущей на полу,

Горят в глазах огни Святого Эльма.

Безумие таится в темноте,

В безбрежности, в безвременье, в бессушье.

Родные сыновья его - и те

Готовы на отца восстать. Их души

Не так крепки, как остов корабля,

Для них не вера главное - земля.

Их молодость - пора могучих сил

И страстных необузданных желаний.

Но вот уже земля. Конец скитаний!

Бог вывел, уберег и сохранил...

Под старость, говорят, Ной сильно пил

И вспоминал Ковчег, он один

Для всех был Бог, и царь, и господин...

Руины

По мотивам романов В. Скотта

и стихов Гени Солтановой

Суров и мрачен каменный чертог,

Что был когда-то полон жизней многих -

Великих, незаметных и убогих,

Где кто-то был никто, а кто-то Бог.

Под сводами высоких темных зал

Кипели страсти в этих древних стенах,

И лица на французских гобеленах

Не отражались в серебре зеркал.

Волшебный голос бледного скопца

Взмывал под своды, бился в паутине,

И дама с горностаем на картине

Не прятала прекрасного лица

И обнаженных плеч не прикрывала

Под взглядом иноземного купца,

Что восседал на кресле в центре зала.

Здесь громко лязгал чей-то грозный меч,

Пока его не вкладывали в ножны

На отдых, краткосрочный и тревожный,

И плащ легко спадал с лилейных плеч

Для - ах, любви! - такой неосторожной,

Невенчанной, но вечной и надежной,

Святой и светлой в робком свете свеч.

Сквозь витражей причудливый узор

Неверный свет рассвета просочится.

Никто не знает, что еще случится:

Любовь, война, бессмертие, позор,

Куда фортуна обратит свой взор,

И дрогнут ли возлюбленной ресницы,

Когда - в который раз с недавних пор -

Ее прекрасный рыцарь ей приснится...

Но временем подписан приговор

Свершится то, что и должно свершиться.

...По деревянным лестницам крутым,

Метя подолом бархатным ступени,

Любимых женщин призрачные тени

Скользят по залам, гулким и пустым...

И лишь руины, небеса и дым,

И мистика загадочных явлений...

Баллада побега

Уеду от тебя, уеду,

Не насовсем, а навсегда,

По черно-рельсовому следу,

Сама не ведая, куда.

И без тебя мне будет трудно,

Но не труднее, чем с тобой.

Ты - мертвая от стужи тундра,

Оазис, выжженный жарой...

Возьму куда-нибудь билет,

Мне все равно, куда подальше,

Чтобы в пути завял букет

С изыском "провожальной" фальши

На столике в купе моем

В литровой банке огуречной.

Зачахнут три герберы в нем

В пути трехдневном бесконечном.

Ты с облегчением купил

Букет у бабок привокзальных,

Спасибо, что не говорил

Мне слов неискренних прощальных:

Мол, возвращайся поскорей,

Любовь всегда сильнейразлуки...

Но стук захлопнутых дверей

Отрежет все другие звуки.

И мой билет в один конец.

Размолотый прощальным стрессом,

Песок искрошенных сердец

Как на зубах, скрипит на рельсах.

Галдят попутчики вокруг,

И стелется дымок вдогонку,

И угощает новый друг

Ядреной сизой самогонкой.

Едят вагонную еду:

Котлеты, курицу и яйца...

Я хорошо себя веду:

В окно гляжу и чуда жду:

Мелькнет, быть может, на ходу

Хоть хвостик солнечного зайца -

Знак, что проехали беду...

Особенностирусской национальнойлингвистики

Уменье кратко излагать -

Весьма полезное уменье:

Едва помянем чью-то мать -

И ясно все без объясненья.

И тратить незачем слова,

Как евро в турах по Европе,

А спросят:"Где ты,как дела?",

То кратко отвечаем: "В...пе!"

На самом деле он велик,

Он крепок, ёмок, как пол-литра,

Отцово-матерный язык,

Неистощимая палитра.

И бережно хранит народ

Родимой речи идиомы,

Куда язык ни заведёт,

Мы с ним в любой стране - как дома.

Легко с глаголом рифмовать

По-русски или на иврите.

А скажут: "Лех к...мать!",

Не захотите - не ходите.

Свобода выбора дана,

Свобода слов и побуждений,

Любая выучит страна

Набор российских выражений.

В какой бы ни были дали,

Признаем искренне и честно:

Где мы - не только пуп земли,

Но и совсем другое место.

Обретение места

Страна чужих традиций и идей,

Страна с семитски правильным лицом -

Салат из огурцов и орхидей,

В котором больше кислых огурцов.

Моя страна привычна и странна,

Исовместимо все, что несовместно.

Моя страна, моя ли ты страна,
Лишь только Богу одному известно.

Моя непостижимая страна,
Зачем меня ты позвала из дали?

Что дам тебе я? Что мне недодали?

Что я могу? Что я тебе должна?

Зачем-то Бог привел нас всех сюда.

Теперь мыздесь. Спасающий спасется.

Испепелит ли нас дневное солнце?

Отпоит ли вечерняя вода?

Мне странно здесь. Мне непривычно здесь.

Уже не хватит времени привыкнуть.

Отец небесный, дай мне силы днесь

Не выть, не ныть, не плакать и не хныкать.

Из той страны, что стала не моей,

В стране, пока моей не ставшей тоже -

По глупости моей, по милости твоей -

Мою бездомность ты прости мне, Боже.

ДОМОВОДСТВО

Самовар

Грише Бронштейну

Схожу,пожалуй,на базар,

Куплю ненужноея что-то,

Ну, хоть пузатый самовар -

Умельцев-туляков работа.

И удовлетворив каприз,

К своей направлюсь я обители,

Неся в руках блестящий приз,

Как будто кубок победителя.

Вокруг развалы овощей

И ярких фруктов самоцветы.

Из всех предложенных вещей

Язахотела только эту.

И вот домой его несу

Я, словно муха-цокотуха,

Весьма солидно на весу

Его сверкающее брюхо.

А я бока ему натру

И кран, как пистолет, начищу,

И отразится поутру

В нем наше съемное жилище:

Картины, жостовский поднос,

Диван, ковер икниги тоже,

И мы, - но без седых волос,

На целых сорок лет моложе...

Семь слоников

А на нашей даче старой

Пирогов пришла пора,

Колдовала над опарой

Мама с самогоутра.

А опара выпирала

Из-под чистого рядна

И вздыхала, и играла:

Поднималась, опадала

До кадушечного дна.

Стол, присыпанный мучицей.

Тесто плюхнув со шлепком,

Станет мать над ним трудиться -

Над незрелым колобком.

В бок потычет кулаками,

Перемесит, подобьет,

Белым-белыми руками

Под косынку с васильками

Белый локон подберет.

И, как бабушки учили,

На кусочки разберет,

Вложит досыта начинки,

Чтоб налопались, как свинки,

Чтобыне влезали в рот...

Пышнотелые белянки

На поддоне въедут в печь...

Вот теперь на оттоманке

Можно маме и прилечь.

И платок пуховый серый

Вкруг коленей подоткнуть,

И не то чтобы уснуть -

Прикемарить между делом...

Дань давно минувшей моде,

Караван забытых снов -

Угнездилосьна комоде

Стадо из семи слонов,

Что поставлены для счастья

На салфетке кружевной -

Заклейменные мещанством,

Обожаемые мной.

И, уюта символ прочный,

Невзирая на года,

Холит лист резной и сочный

На окошке резеда,

И гитара с пышным бантом

Отдыхает на стене,

Рыжий кот вальяжным франтом

Ухом дергает во сне...

С мясом, творогом и вишней

Пироги из печки вышли,

Раздобрели и пыхтят,

И вздыхают еле слышно,

Словно с полным брюхом пищи

Сытый выводок котят.

Вот и день прошел недаром:

Самовар исходит паром,

Ночь в окно глядит в упор,

Кот мурлычет, как гитара,

И ведет приемник старый

Бесконечный разговор...

Инструкция по варке вишневого варенья

Памяти бабушек Соре-Златы и Хайи-Суры

Вы знаете, как варят вишневое варенье

В тазу из яркой меди на медленном огне,

Где каждое уменье и каждое движенье

Прабабушками-бабушками выверено вполне?

Итак, кладем в посуду кровавых вишен груду -

Их косточки из плоти уже извлечены,

И - очень важно! - ложку, мешательную ложку,

Простую деревянную, большой величины.

Вот бабушка готова, смела и вдохновенна,

Очки, листок с рецептом, изученным не раз.

Сперва она стаканом - граненым непременно -

Отмерит точно сахар, блестящий, как алмаз.

Вы знаете, как варят вишневое варенье?

Как пенка набухает в сиропе, как в крови?

Немного вдохновенья, немножечко уменья,

Немножечко терпенья и капелька любви.

Вы знаете, как варят вишневое варенье?

Как капают на ноготь и ждут, чтоб не текло?

Не только предвкушенье, не только угощенье -

Восторг и восхищенье льют в емкое стекло.

Готового варенья дождаться нет терпенья,

Но слово: "Не спешите" -вот бабушкин пароль.

Не колдовское зелье - вишневое варенье -

Январских чаепитий рубиновый король.

Вишневый вкус и запах по банкам весь разложен,

Остаток пенки с блюдца даст бабушка слизнуть

И, убирая груду уже помытых ложек,

Вздохнет она тихонько: "Умаялась чуть-чуть".

Ушла одна из бабушек до моего рожденья,

С другою не пришлось мне подолгу рядом жить.

Простите меня, бабушки, вишневого варенья,

Что Вы тогда варили, теперь мне не сварить.

Беседы с соседкой о том, что все мужики сво...

Зашла соседка соли попросить.

Мне для соседки жалко, что ли, соли?

Мы с ней сначала сели покурить,

Потом решили кофейку попить,

А там и по рюмашке пропустить

За разговором о нелегкой доле.

Вообще-то мы с ней обе торопились -

Она варила борщ, а яхарчо,

Но мы так славно с ней разговорились,

Когда теперь увидимся еще?

Вернулся муж с работы,съел сардельку -

Харчо я не успела доварить -

Сказал, что уезжает на недельку

С ребятами рыбешку половить.

Уехал. Мы немного помолчали,

Но зазвонил мобильный телефон:

"Приеду в среду к ужину. Скучаю".

А мы как раз решили выпить чаюИ съестьлюбимый торт "Наполеон".

Вернулся сын, сказал: "Закончил школу".

Я удивилась: "А который час?"

А он сказал, что, мол, июнь сейчас,

Уже окончил ондесятый класс,

И сам - защитник в сборной по футболу,

И хочет есть. И где-то даже жрать.

Возможен суп. Желательна котлета.

Я возмутилась: неприлично это,

Меня какой-то чушью отвлекать.

Я занята! Сын молча съел морковку

Иубежал к себе на тренировку.

Поспорив о неблагодарных детях,

Мы перешли к превратностям судьбы,

Попутно о мужьях своих заметив,

Что мы им - бессловесные рабы.

Пришло письмо от мужа: не приедет,

Нашел себе хозяйку по душе.

Он у нее на праздничном обеде -

По пояс в каше, по уши в борще.

Сказала я соседке: "Вот скотина!

А я еще варю ему харчо!
Поверь, не стоит ни один мужчина,

Чтобы его любили горячо".

Баллада о некурящем вагоне и поисках идеального мужчины

Мы в вагоне для некурящих -

Незамужних и старых дев.

Громыхает собачий ящик,

Проводник давно не у дел,

Он с распаренной мордой красной

Попивает чай с пастилой

И разглядывает сладострастно

Чей-то старый журнал "Плейбой".

А у женщин всё благочинно:

Морс, вязание, стопка книг

И - злословие о мужчинах,

Ну, конечно же, о мужчинах,

Недостойных вниманья их!

- Отвратительные недоумки!

- Нет ни чуткости, ни манер!

- Их воняющие (пардон!)окурки

Отравляют любой пленэр.

- Волосатые их ручищи

Беспардонно шарят везде.

- После ужина крошки пищи

Омерзительны в их бороде.

- Видят в женах кухарок и прачек...

- И игрушку для (Господи прости!) любовных утех!

- И еще не любят собачек,

Наших пусечек-дусек собачек:

Наших мопсов, болоночек - всех!

- Просто монстры и динозавры,

- Похотливей не видел свет,

- Им бы (ужас!) секса на завтрак...

- И на ужин, и на обед!

- Где возвышенно-тонкие чувства?

- Где любимых цветов букет?

- Да для этих бесчувственных чудищ

Ничего нет важней сигарет!

- Как ужасно в "курящем" вагоне

Без особых на то причин

Задыхаться в табачной вони

И выслушивать глупых мужчин!

- Нет, мужей не найти настоящих,

Чтоб любил, обожал и берег...

Полечу-ка в вагон для курящих,

Словно бабочка - на огонек...

Вязание

Из шерстяных объемных нитей,

Коль с рукоделием "на ты",

Вы кофточку себе свяжите

Необычайной красоты.

Чтобы была последним писком

И подходила вам вполне,

И непременно, чтоб с изыском:

При декольте, довольно низком,

Узор ажурный на спине.

Вам цвет к лицу, фасон к фигуре,

Подруга с завистью поймет

И злобно скажет: "Этой дуре

Ну удивительно идет!"

Мужчины, увидав обновку,

Оценят красоту и стать,

Начнут ухаживать неловко

И даже грубо приставать.

Вы кофточку себе свяжите,

Наденьте, дома походите,

И в зеркало свое взгляните,

Решите: безусловно - да!

Теперь снимите и сложите,

В шкаф с нафталином уберите,

Садитесь под окно и ждите,

Когда наступят холода.

Корюшка

Новорожденные подснежники,

Вылезающие на солнышко,

Пахнут как огурчики свеженькие,

Как весенняя рыба корюшка.

Отогревшиеся, отъевшиеся,

Суетливые воробьи

Предаются с лихой поспешностью

Непорочной птичьей любви.

А затем, растопырив перышки,

На гранитной сидя стене,

Наблюдают, как рыба корюшка

По Неве идет, по Неве.

Серебристо-зеленые, нежные,

Петербургской весны гонцы,

Ах, как корюшка пахнет подснежниками,

Новорожденными, как огурцы.

Молодой огурчик пупырчатый

С желтымсморщеннымхохолком,

А на полке в аптечной бутылочке

Первоцветов букет над столом.

И торжественно, важно и гордо,

С разрумянившимся лицом,

Явнесу венец натюрморта -

Рыбку, пахнущую огурцом.

Рыбы разной здесь море безбрежное,

Круглый год - огурцовый рай,

Но ни корюшки нет, ни подснежников -

Вот такой невесеннийкрай.

Молоко

Убежало молоко.

На плиту. Недалеко.

Из-под пенки пышной

Вдруг взяло и вышло.

А чего зазря трудиться,

Фыркать, булькать, кипятиться,

Раз хозяин от забот

Только водку на ночь пьет.

НЕДАЛЬНИЕ РОДСТВЕННИКИ

Кенгуру

Чего только нету у сумчатых в сумке -

Предметов, наверно, две дюжины в сумме:

Помада, очки, кошелек, полотенце,

Таблетки от кашля и капли "от сердца",

Расческа и шарфик, стакан, подстаканник,

Билет на автобус, надкушенный пряник,

Платочек батистовый в рамке из кружев,

По две фотографии дочки и мужа,

Цветная капуста, зеленый горошек,

Печенье в пакете со множеством крошек,

Флакончик духов, бутерброд и клеенка,

Огурчик в бумажке, конфета, пеленка...

Нет, больше, наверное, восемь пеленок

И ма-аленький, как огурец, кенгуренок.

Утконос

Никто не любит утконоса -

Ни волк, ни зебра, ни удод.

Все, не вдаваясь в суть вопроса,

Ему кричат: "Уйди, урод!"

А утконос вздыхает кротко:

"Ну что за странное зверьё!

Гиена тоже не красотка,

Но вы ж не гоните её.

Хоть славься танцами и пеньем,

Или каким другим уменьем,

Да будь хотьэталон красы -

Увы, всегда велись гоненья

На нестандартные носы...

Как видно, не найти мне друга

И не снискать средь вас успех.

Кто я для вас? Да так, зверюга,

Яйцекладущая за всех.".

И он закурит папиросу

И побредет к себе домой...

Никто не любит утконоса -

Ни слон, ни тигр, ни козодой.

Монолог крысы

Зачем вы так не любите меня

И дружбы избегаете со мной?

Да, я не кот, не лошадь, не свинья,

Но я люблю вас всей своей душой.

Из века в век живем бок о бок мы:

Вы гоните нас - мы приходим снова.

Лишь наши нестандартные умы -

Цивилизаций будущих основа.

Да, голос наш - не самый лучший звук,

Не ценен мех наш, но разумен взгляд,

И в мире просто нет таких наук,

Куда б мы не внесли свой

скромный вклад.

Конечно, хвост немного подкачал -

Он лысый, но приемлемой длины.

Так хвост - он не начало всех начал,

Он просто продолжение спины.

Подвластны нам и море, и земля,

Шустры, мудры и знаем, что почем.

И если мы сбегаем с корабля,

То значит, что корабль обречен.

Мы любим вас, ваш дом и погреб ваш,

Эстетика своя присуща нам:

Для нас, к примеру, лучший вернисаж

Обильные запасы по углам.

Доступны нам все страны и миры -

Америка, Австралия, Китай...

Мы вездесущи, словно комары,

Проникли даже в запертый сарай,

Где дядя Вася Сидоров хранит

Зерно и самогонный аппарат.

Он, бедный, до тех пор спокойно спит,

Пока не знает: нет для нас преград...

Нас множество, и каждый одинок.

Ах, как мы жаждем вашего тепла.

Но ров непониманья так широк...

...Кудаже эволюция зашла?...

Март, извините

Погасли окна, на ночь глядя,

Как веки шторы опустив,

И кот в кустах залег в засаде,

Зеленоглазый, как такси.

Попив неспешно чай с печеньем,

И дворник плюхнется в кровать.

Свои ночные приключенья

Во сне он будет проживать.

Угомонились все соседи,

Собаки, воробьи и дети,

И телевизор врать устал.

Щербатый диск из тусклой меди

На свой восходит пьедестал.

И озарится двор волшебно,

И свалка зацветет, как сад,

Кошачьим пением душевным

Все закутки заголосят,

И кот рванется из засады,

Как пуля с меховым хвостом.

Его пушистая награда

Ждет под сиреневым кустом.

Коты, кусты, деревья, птицы

Покорны мартовской судьбе,

И на бегу успев влюбиться,

Кот кошку выберет себе.

И под ночными небесами

Любовь их пышно расцветет.

Такси с зелеными глазами

В края блаженства увезет...

И - страсти криками разбужен -

Проснется дворник-нелюдим.

Бутылку, что хранил на ужин

Из горла высосет один,

И пробурчит, валясь на койку:

"Ты глянь, что шустрые творят!

Любовь любовью, только сколько

Теперь народится котят?"

И, зло швырнув окурок наземь,

Не обращаясь ни к кому,

Он пробурчит: "Я что, Герасим?

Котята, что ли, вам - Му-му?

Я малышню топить не буду,

Они не принесут беды.

Котята эти не от блуда,

А от любви. Такое чудо

Любовь, туды её, сюды"...

Гадюка

Однажды спросили у гнусной гадюки:

"Скажите, а есть у Вас дети и внуки?"

Гадюка тотчас отвечала: "Конечно.

И я их люблю исключительно нежно.

Быть мамой - прекрасно, а бабушкой - лучше,

Ну, просто бальзамчик на душу гадючью,

И нет никого, кто милее и краше,

Чем гады ползучие - деточки наши".

Лорд

Царит повсюду на Земле

Большая скука.

Но, глядь! - гуляет во дворе

Такая сука!

Окрас и хвост, и экстерьер -

Видна порода.

А это что за кавалер?

Гони урода!

Зачем тебе, принцесса грез,

Блохастый уличный барбос?

Я приударил бы и сам

За этой кралей,

Но прежде пасть порву котам,

Чтоб не орали.

Я этой ципе покажу

Любви искусство,

Я так ей прямо и скажу:

"Пойдем под кустик!"

Я - чистокровный доберман,

А не оптический обман!

Я к дамам очень даже да

Подход имею:

Я только гавкну иногда,

Они и млеют.

Я б осчастливил, так и быть,

Красотку эту,

Да только что-то выходить

Охоты нету -

Лифт не работает уже,

А я на пятом этаже...

Лень невесомая, как дым,

Но давит тяжко.

Вот так и сдохну холостым

В пятиэтажке...

Жужжит отвратно на стекле

Большая муха,

Царит повсюду на Земле

Такая скука...

Про слона

Внуку Илюше

Вот по саванне слон идет -

Куда идет, зачем идет,

Не знает даже бегемот

И буйвол полорогий.

Неподалеку водопой,

И пчелы вьются над травой,

А слон веселый молодой

Шагает по дороге.

Ведет дорога под уклон,

Шагает слон, шагает слон,

И словно бы танцует он,

Как заведенный робот.

День замечательный такой,

И высоко над головой

Слон задирает хобот свой,

Свой носорукий хобот.

И слон идет к себе домой,

Идет домой, идет домой,

Своей лобастой головой

Мотает он упрямо.

Все очень просто для него,

Ведь день рожденья у него,

И для него для одного

Готовит тортик мама.

ЧАЙ НА ИСХОДЕ ОСЕНИ

Ах, если б жизнь переписать

Розе Бланк

Ах, если б жизнь переписать

Да заново, да набело,

Чтобы уже не совершать

Своих ошибок наново,

И набалкон не выбегать

Под капли летнего дождя,

А просто жить и просто ждать,

Пока ты сам найдешь меня.

В тени акации густой,

Цветущей посреди двора,

С одним тобой, с одним тобой

Стоять в обнимку до утра,

И одного тебя любить,

Себя не мучить, не страдать,

Так было б много проще жить.

Ах, если б жизнь переписать...

И падал снег - гагар небесных пух.

И в первый день рождественской недели

По-детски жадно чуда мы хотели,

Смущаясь говорить об этом вслух.

Загадывали мы под Рождество

Для нас двоих всего одно желанье:

Да будет вечным чудо узнаванья,

Да не иссякнет это волшебство.

Хромой сонет

По памяти, заросшей сорняком,

Бредет хромой трехлапый пес сонета,

Безродный, как бродячие сюжеты,

Заложник неумеренных амбиций,

Как чау-чау с сизым языком -

Заложник суеверий и традиций.

Четырехпалый, как строфа-катрен,

Убогую под брюхо лапу прячет,

Стыдясь своей двустрочной хромоты,

Пес все же не желает перемен.

И ровной плоскостопой простоты,

С симметриейудачи - неудачи,

Хромой мой пес не воет и не плачет,

А лишь манит в недостижимый плен...

Дождь не идёт

Дождь не идёт. Хоть пасмурно, но сухо.

До звона абсолютна тишина,

Как будто в мире атрофия слуха.

Беззвучно что-то шамкает старуха

На лавочке у моего окна

И крошит птицам хлебную краюху.

Гоняет надоедливую муху

Безродный пес, живущий во дворе.

Беззвучно кот дерет когтями ствол

Раскидистого старого платана,

Царапины белеют на стволе.

Прольется дождь, залечит эти раны,

Как похмеляет пьяницу рассол.

Старуха, опираясь на клюку,

Потащится домой в подъезд унылый,

Беззвучно жалуясь на боль в боку.

Но вот она вошла и дверь закрыла

В квартире, где давно живет одна,

И встала у открытого окна,

И время на мгновение застыло,

Как кадр черно-белого кино:

Старуха и открытое окно,

И на лице привычное страданье

И ожиданье часа своего...

А может быть, старуха ждет того,

Что вдруг прервет застывшее молчанье

Недальний электрический разряд,

Пробьют часы 13 раз подряд,

И прекратится мука ожиданья,

И в мир вернутся звуки...

А пока

Дождь не идет.

Ты не идешь.

Пора

Кому-нибудь из вас уже явиться -

Тебе прийти или дождю пролиться.

Еще беззвучно посреди двора

Дерутся воробьи за крошки хлеба,

Верша кино немое наяву,

И ласточки крылом пронзают небо,

Которое ложится на траву...

Наверное, кдождю.

Послесловие к курортному сезону

О, боже, какая малость -

Всего три дня мне осталось,

Чтоб я с тобой попрощалась,

Наверное, навсегда.

И в отпуск уйдут бессрочный

Порочные наши ночи,

Сойдетзагар мой непрочный,

Остынет в бухте вода.

Давай отпразднуем это

Вином волшебного цвета.

В нем привкус ранних рассветов,

Любви курортной финал.

И во все стороны света

Уже продали билеты.

К перрону позднего лета

Мой поезд не опоздал.

В вагонах дети галдели,

Потом дожди налетели.

В купе на жесткой постели

Я слушала их нытье.

Когда метели задуют,

Собаку в дом приведу я,

Как ты - дворняжку простую -

И буду любить ее.

Потом рябина поспеет

Загар совсем побелеет,

Теперь никто не посмеет

Сказать мне, что я одна.

Но в снах реальных и жестких

Лишь ты, Ромео приморский,

В своей тельняшке в полоску

Меня поднимаешь со дна.

Духи моей молодости

Ах, какие порой вспоминаютсямилые глупости.

Ты и сам, я надеюсь, помнишь, быть может,

Во времена беззаботной студенческой нашей юности

Былимодны духи"Сигнатюр" и "Быть может".

"Быть может" - название какое-то... не оптимистичное,
Как последний шанс или проблеск надежды.

Ты дарил мне духи. Ты плевал на приличия,

Торопя меня скинуть свои одежды.

Я не пользовалась тогда духами "Быть может",

В минуты наших свиданий я их не хотела.

Но страстно мечтала моя обнаженная кожа

Впитать неповторимый запах твоего тела.

Чем пахнет вино загулявшее молодое?

Чем пахнет сигара стабачных плантаций Кубы,

Или тайфун, сметающий все живое,

Ураган, смешавший наши тела и губы.

Запах кожи твоей, блестящей, влажной от пота,

Сильнее иных ароматов мне память тревожит,

Запах нашей страсти, мгновенный восторг полета...

Впрочем, может быть, это запах духов."Быть может".

ТРИПТИХ ДОЖДЯ

Гамма дождя

Мой долгожданный гость,

Мой долгожданный дождь -

Жемчужных капель горсть,

Умытых листьев дрожь.

Но краток твой визит,

Как воробьиный скок,

Свой завершив транзит,

Уйдет вода в песок.

Невечно я храню

Сокровища твои,

И с пальцев уроню

Я нотки ДО, РЕ, МИ...

И сочный чистый лист,

Едва пошевеля

Ладонью, бросит вниз

И ФА, и СОЛЬ, и ЛЯ...

Семь разноцветных нот

Сыграет клавесин,

И радуга взойдет

С последней нотой СИ.

Дождя я буду ждать,

Вернувшись в теплый дом.

Приди ко мне опять,

Начнем сначала: ДО...

Палитра дождя

Нет, у дождя неярких красок нет:

Все обретает первозданный, цвет.

Безликость пыльной будничности смыв,

С величием и щедростью царя,

Он словно обнажает тайный смысл,

Нас милостью немыслимой даря.

Как георгины расцвели зонты,

И шею обвивает шарф-питон,

А средь зонтов твой стриженый заты-

Лок темнеет, словно бархатный бутон.

И разноцветных башмачков полет

По разноцветным лужам мостовой,

Куда фонарь веселый свет плеснет,

Как винодел - коньяк янтарный свой.

Зеркальный антрацитовый асфальт

Решил, что он паркетный бальный зал,

Где Штраус свой блестящий венский вальс

Рассыпал звонким бисером цимбал.

Но тучи скоро унесет норд-ост,

И в первый послеливневый момент

Петух соседский развернет свой хвост

Как персональной радуги фрагмент.

Нам дождь соткал изысканный ковер

Из ряби лужи пены пузырей,

Но ветер октября - известный вор -

Оставил только лужи у дверей.

И листья, в мелких лужах трепеща,

Вполне дают иллюзию борща.

Подаяние

Не зернышко - пахоте, не грошик

на паперти,

Не яркое фото в альбомчик для памяти,

Не Бахусу водку, не Шуманунотку -

Подай мне листок, превратившийся в лодку,

Что нас уносила сквозь ливень осенний,

И мы не просили с тобой о спасенье.

Мы были готовы в суденышке утлом

Лететь вместе с ливнем до пристани "Утро".

Был теплым и нежным октябрьский ливень

И пахнул не прелью, а прелестью лилий.

Живою водой, омывая нам лица,

Он сам был готов вместе с нами влюбиться.

Осенний листок, наш кораблик непрочный.

Мы счастливы былиединственной ночью.

Исчерканной струями ливневых линий...

Рассвет. Похоронная мраморность лилий

И мертвой воды ледяные надгробья

Над окаменелою ливневой кровью,

И прелые листья, готовые к снегу,

Как будто к беспамятству, павшему с неба...

Что помнитлисток потерявшая ветка?

На счастье - рулетка, на бедность - монетка...

Подай мне на память не снега лавину,

Асладкую горечь осеннего ливня.

Прогулки с мнемозиной

Не надо провожать меня домой

По улицам забытых фонарей.

Мне лучшепобродить теперь одной:

По зданиям распахнутых дверей,

По паркам необорванных цветов,

По площадям детей и голубей.

По зазеркалью позабытых снов,

Которые, как оказалось, вещи.

Мы, вырастая, забываем вещи,

Которые становятся малы -

Сандалики, носочки, чепчик, мячик...

А мама их в особый ящик спрячет,

Ей так необходимы и милы

Приметы бессознательного счастья...

Теперь я понимаю, почему...

Сама я вспоминаю их нечасто,

Но утром мама сыну моему

Наденетполотняную панамку,

Которую купила мне в Крыму,

И поведет играться на полянку

В том сквере, где гуляла и со мной,

Где позволяла мне гулять самой,

Где ты потом мне назначал свиданья,

Где я с тобой прощалась ранней ранью,

Шепча: "Не провожай меня домой!"

И босиком, без звонкого стаккато

Веселых острых шпилек-каблучков,

По лестнице взбегала я молчком,

Чуть слышно и немного виновато

Проскальзывала в комнату свою,

Которую делила со сверчком,

И, зная точно, что тебя люблю,

Я засыпала, обнимая кошку,

Которой снилась плошка с молоком....

Хранит ли мама эти босоножки,

Там, в городе оставленных вещей,

Где в каждый день недели ждут гостей,

Всегда любимых и всегда желанных,

Где на балконной двери деревянной

Зарубками мой отмечали рост,

Где кошка сыто дремлет на лежанке,

Во сне забыв про остроту когтей,

Под брюхо подвернув пушистый хвост...

И по ручьям корабликов бесстрашных,

Где парус из тетрадных промокашек,

По лестницам от моря до рассвета,

По паркам, где сиренью пахнет лето,

По грифельному гравию аллей,

По небу самолетиков бумажных,

По памяти по девичьей моей,

Которая мне дорога самой,

Которая сама и стала мной,

Где детская панамка - это важно, -

Так вот, не провожай меня домой.

Сонет хризантем

Пожалуй, напишу сонет,

В нем нет интриг и нет сюжета,

Зато скажу под старость лет:

Писала, мол, и я сонеты

Про то, как сказочный корвет

Плывет к брегам фантазий юных,

И ветер, тонкий, как корнет,

Снастей перебирает струны.

Ах, где мои семнадцать лет

И романтичный день рожденья.

В семнадцать хризантем букет -

В любви немое объясненье -

Струит из дали нежный свет

Цветов, увядших, к сожаленью...

Сонет фэн-шуя

Сонет, пожалуй, напишу я,

Но прежде, чем засесть писать,

Поставлю дома по фэн-шую

Свою двуспальную кровать.

И по фэн-шую попрошу я,

Чтоб сны цветные снились мне,

Тогда сонет и напишу я,

Фэншуеправильный вполне.

Я поменяю люстру, шторы,

Ковер поправлю наполу

И выкину диван, который

Стоит в неправильном углу.

И под китайский новый год

Фэн-шуй удачу принесет.

Сонет мотылька

Я напишу сонет, пожалуй,

Как свечка пламенем дрожит,

Как будто острие кинжала

Или отравленное жало

Вдруг обрывает чью-то жизнь,

Не зная слов "любовь" и "жалость".

Зачем я и за кем бежала,

Как по саванне носорог

Или безумный мотылек,

Летящий на огонь бесстрашно,

В своем безумии отважный.

Свеча прервет его полет -

Его бестрепетно сожрет,

Но сам полет - лишь это важно.

Осенний ветер гонит корабли

Аркадию

Осенний ветер гонит корабли
Укрыться в тихих гаванях и бухтах,

Он любит гнуть деревья до земли,

Или внезапным шквалом в двери бухать.

Пока еще не кончился ноябрь,

Пока еще у нас царит предзимье,

Сосновых шишек принесем в корзине

И сядем почаевничать, как встарь.

Мы бабушкин растопим самовар

И бросим лист смородиновый в кружки,

И заструится ароматный пар.

Свое варенье, покупные сушки -

Вечерних чаепитий атрибуты,

Японским ритуалам не чета.

И нам с тобой покажется, как будто

Под прошлым не подведена черта,

И все, что с нами было, будет снова.

Под треск сосновых шишек льется чай,

И главное несказанное слово

Вдруг с губ твоих сорвется невзначай.

Царь-самовар парком пыхтит уютно -

Под медным носом капелька дрожит,

И счастье вечно и сиюминутно,

Как прошлая и будущая жизнь.

И чай вприкуску с карамелькойдетской,

И белый свет струится из окон -

То первый снегпо-свойски, по-соседски

Зашелна наш незапертыйбалкон.

В корзине неистопленные шишки,

Как ежики, устроились на дне.

Седой мой нестареющий мальчишка

И самовар, блестящий даже слишком,

В вечернем отражаются окне.

И берег неизведанный и дальний

Уже не манит больше в океан.

На якоре стоит наш клипер чайный,

Когда-то разудалый и отчаянный.

Теперь не парус - самовар зеркальный

Наш главный оберег и талисман.

Забытые в зазеркалье

Мы остались с тобой в Зазеркалье,

Там, где переплелись параллели.

Мы остались с тобой в заянварье,

В зафевралье, в замартье - в апреле.

Там уже зацвела земляника

Бело-розовыми цветками,

Ароматными, как карамельки,

И невзрачная повилика

Охмуряет траву под ногами,

Оплетая зеленой петелькой

По дороге попавшийся камень.

Там под белой персидской сиренью,

Осеняющей тенью дорожку

(Тень, как юные листья, нежна),

Утомленная собственной ленью,

Развалилась персидская кошка,

Белоснежно-пушистая кошка,

Бархатистых диванов княжна.

По полям черно-белых квадратов -

Черно-белый Малевич, как мило! -

Прошагали мы целую милю

Без оглядки и без возврата.

Нас забыли с тобой в Зазеркалье:

Нас забыли, и мы позабыли,

Всех простили, когоне любили,

И - в награду ли, в наказанье,

Во царение ли, на закланье -

Мы оставлены в Зазеркалье.

Мы оставлены в Зазеркалье...

Что же ты натворила, Алиса,

Зазеркалья беспечный Колумб,

Робинзон обитаемых комнат,

Где восторг одиночества длится

До краев неискусанных губ,

Что твоих поцелуев не помнят.

СОФИЯ БРОНШТЕЙН

ЗАБЫТЫЕ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

стихи

НЕТАНИЯ - 2009

Содержание

МОЛИТВА

ПОПЫТКА ВЗЛЕТА

Кизиловый куст

Оказалось, что все казалось

Чертово колесо

Пасодобль

Только черное и красное

Зеро

Чайка по имени Джонатан

Шляпка

И вновь звонят колокола

О любви

Диптих

Баллада о павшем трубаче

Победа

Местечко. Пятница, утро

В поисках утраченного тепла

Любовь и капуста

Восток-запад

ДАВНИЕ СТРАНЫ

Поездки на старом трамвайчике

Вкус июля

Репетиция оркестра

Чеховщина

Букварь для 8-го класса

Плач по старому новому году

Моей свекрови

Белое солнце детства

Баллада начала учебного года

Баллада о несовершеннолетней любви

Пойдем в кино

Наверно, бабушка в раю

Не по мерке сшит колпак

Я тупогуб

Божья коровка

ОБРЕТЕНИЕ МЕСТА

Феврали

Иерусалим

Дежа вю

Испания

Малокровное солнце

Никто не верил праведнику Ною

Руины

Баллада побега

Особенностирусской национальнойлингвистики

Обретение места

ДОМОВОДСТВО

Самовар

Семь слоников

Инструкция по варке вишневого варенья

Беседы с соседкой о том, что все мужики сво...

Баллада о некурящем вагоне и поисках идеального мужчины

Вязание

Корюшка

Молоко

НЕДАЛЬНИЕ РОДСТВЕННИКИ

Кенгуру

Утконос

Монолог крысы

Март, извините

Гадюка

Лорд

Про слона

ЧАЙ НА ИСХОДЕ ОСЕНИ

Ах, если б жизнь переписать

Хромой сонет

Дождь не идёт

Послесловие к курортному сезону

Духи моей молодости

ТРИПТИХ ДОЖДЯ

Гамма дождя

Палитра дождя

Подаяние

Прогулки с мнемозиной

Сонет хризантем

Сонет фэн-шуя

Сонет мотылька

Осенний ветер гонит корабли

Забытые в зазеркалье

Содержание

Оставить комментарий © Copyright Бронштейн София (gala.aizen@gmail.com) Размещен: 21/03/2017, изменен: 21/03/2017. 120k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Иллюстрации/приложения: 2 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:

Бронштейн София : другие произведения.

Забытые в зазеркалье