Маленький провинциальный городок гудел как растревоженный улей. Днём на скамейках бабушки обсуждали последние новости. Новости были неутешительные. Вновь маньяк объявился. Всех подряд стреляет - и бабок, и девок и ребятню, да что там - собак приблудных, да котов ничейных - и тех, кому пуля в затылок, кому просто горло свернёт. А милиция ничего поделать не может. Сами-то милиционеры по одному не ходят. Всё больше по три человека, а то и вовсе из машины носа не кажут. Слухи, как им и полагается, были сильно преувеличены, но суть отражали верно.
Виссарион хорошо помнил, что Сулик тёлку из этого дома не зачистил. Придурок. Отдувайся теперь за него. А баба ничего была. Та, которую убрали. Стерва! Вела бы себя прилично, сейчас бы он сюда кувыркаться приехал, а не тёлок полудохлых отстреливать. Только бабы - они дуры. Они ростом меряют. Не понимают, что в постели рост значения не имеет. У него, может, внутри куча всего. Много. На этой недосказанной фразе поток собственных мыслеизлияний иссяк и во лбу тихонько затикал таймер. Глаза у Виссариона покраснели, в уголке рта показалась пена. С этого момента он уже не отдавал себе отчёта, зачем сидит в своей машине и почему не сводит глаз с подъезда трёхэтажного кирпичного дома.
Виссарион не сразу её узнал. Конечно, мясом сдохлятина за этот месяц не обросла, но нечто изменило её до неузнаваемости. Теперь она никогда не появлялась одна. И это было плохо. Потому что он боялся таких сильных и уверенных в себе, как этот тип. Но даже не это было самым для него неприятным. Между типом и сдохлятиной было нечто, от чего Виссариона бросало в жар, а вены на лбу начинали пузыриться. Это было хуже, чем ломка. Он не мог приблизиться к ним. Они были под защитой того, во что он не верил. Когда тощая Антонина и пятидесятилетний Кондратьев проходили мимо, между ними искрилась такая теплота, что Виссариону казалось - он расплавится в своём Фольксвагене, прикипит к асфальту вместе с резиновыми шинами.
План, данный ему свыше и там же утверждённый, летел к там тартары из-за какого-то слюнявого чувства, из-за горячих голубцов и цыплёнка табака, из-за вкрученной типом лампочки и пирожков с капустой. Из-за того, что они никого не боялись и никого не видели кроме друг друга. Это замыкало их в таком плотном световом коконе, что приблизиться к ним не было никакой возможности.
Он понял это в первый же день. Тогда же изголодавшийся по крови и немогущий дать выход раздиравшей его ненависти Виссарион устроил в парке стрельбу и чуть не попался. Чуть не попался за зря, ни за что. Ни удовольствия, ни удовлетворения от отстрела этой дичи он не получил. И силы ему это не прибавило. Если бы не парочка замученных этой ночью котов, неизвестно, были бы у него силы сейчас передвигаться. У Виссариона выработался стойкий рефлекс именно на уныние, на чувство оставленности и ненужности. Его жертвы пахли кровью и манили его слабостью, питающей ненависть. Сейчас же уровень его жизненных сил был на нуле. Сознание отключилось и реагировало только на таймер в области лба.
Наблюдение за подозреваемым Бородин установил две недели назад. Как только Коля Басков после командировки в окрестные психиатрические лечебницы привёз копии личных дел всех подходящих под описание психолога. И похожая личность нашлась в стопке личных дел сотрудников. Они сконструировали из имеющихся в личном деле данных психологический портрет и фоторобот.
"Низкого роста, с обширными залысинами в височной области, ресницы белёсые, глаза голубые. Лоб низкий с глубокой залысиной, волосы редкие, тонкие. Рот маленький, похожий на узкую щель. Зубы редкие, острые, гнилые. Запах изо рта говорит о хроническом заболевании желудка. Походка нестойкая. Имеет место резкая смена настроения. Неконтролируемые приступы ярости. Долгое время работал санитаром в Н-ской психиатрической лечебнице. Несмотря на маленький рост и тщедушное телосложение, легко справлялся с теми, кто в разы превосходил его по силе. Обладает даром внушения".
Да, субъект крайне несимпатичный. И он где-то ходит по родному городу. Это даже хорошо, что Васьки в городе нет. Очень хорошо. Он её найдёт, непременно. Своего монстра поймает и найдёт. А то, что монстр в городе, они знают наверняка. В клинике дали исчерпывающую информацию. Нашлись те, кто довольно близко его знал. Даже номер его иномарки известен. Так что выяснить местонахождение Виссариона Григорьевича Дудко не представляло сложности. Они во все свои наблюдательные камеры следили за каждым его шагом. Но брать его не за что. Доказательств никаких. Он хитрый как старый лис. Ни одного свидетеля и камеры как назло каждый раз оказывались немного не там. Вот он, Виссарион, и жертва здесь же, а момент преступления не зафиксирован. Так что придётся ловить монстра на живца.
Его неоднократно заставали у дома Антонины Медведевой. Несколько осложняет дело то, что подельника его не видно. Бородин твёрдо был уверен, что убийца именно этот тщедушный Виссарион. Но уверенность, как говорят, к делу не пришьёшь. Так что, порешили оставить Кондратьева в качестве охраны при Антонине, а он, Бородин последние два дня не спускал глаз с редкой иномарки красного цвета. При нём с видеокамерой и кольтом неотлучно находился Коля Басков. Фёдора за неимением иных добрых рук решено было как почти служебную собаку приставить к той же Антонине . Как не странно, они очень скоро подружились. А может Фёдор просто соскучился по нормальной домашней еде. От мысли, что Фёдор вот здесь, рядом, накормленный и вполне довольный жизнью Бородину было легче.
Легче было и Антонине. Всё-таки мужчина в доме. Заброшены были спортивные треники и обгрызенная расчёска. В доме запахло чистотой и голубцами, в туалете - освежителем воздуха. А в ванной комнате стояла зубная щётка и бритвенный прибор Кондратьева. Своё нынешнее состояние Антонина не пыталась определить одним словом - счастье? любовь? радость? Слова эти не передавали того, что она чувствовала. Светло и чисто стало не только в доме. И благодарность неизвестному избавителю от горестной участи никому не нужного человека согревала её озябшую душу. Это чудо. Знавшие вздорную Антонину ранее удивлялись округлившемуся подбородку с милой ямочкой, тихому и счастливому смеху за картонными стенами её квартиры. Фёдор ей ни сколько не мешал. Рыжеватая лохматая псинка, с несчастными вечно голодными глазами напоминала её саму. Прежнюю. Так что кроме порции голубцов Фёдору перепадала в этом доме и доля женской ласки. Переживания Кондратьева мало чем отличались от переживаний Фёдора. Он отъелся и покруглел за последний месяц. Чинно, как глава небольшого сборного семейства, восседал он вечерами у телевизора на ободранном кресле и с неожиданной для него самого теплотой смотрел на счастливую хозяйку. Вечерами Кондратьев вместе с Антониной долго выгуливал Фёдора. Риск, на который им приходилось идти был платой за неожиданное счастье и уют. Только необходимость быть постоянно настороже напоминала Кондратьеву и Антонине о том, что всё это когда-то закончится.
И ещё хорошо, если закончится хорошо. Ишь, Кондратьев- то расслабился. Заигрался. Совершенно забыл о том, что его главная функция - обеспечение безопасности свидетеля. Носится с авоськами из магазина и в магазин рядом с этой Антониной. У той привычка, наклонив корпус вперёд и размахивая руками, развивать завидную скорость. Но за Кондратьевым всё равно не успевает. А тот спокойным шагом идёт. Шаг этот не чета Антонининому. Долговязый Кондратьев делает два приставных шага вполоборота, не упуская из вида маленькую юркую Антонину. Она всем своим корпусом устремляется ему навстречу и не сводит с него восхищённых глаз. И под ноги не глядит. Так что остаётся большим секретом как они умудряются так бегать, не налетая друг на друга.
Май разлил по асфальту полуденное тепло. Умытая утренним дождём трава ярко очерчивала территорию газона. Белые свечи старых каштанов пропитали воздух в городском парке приторным ароматом благополучия.
От этого аромата у Виссариона разболелась голова. Стук в висках стал невыносимым. Каждый шорох, каждое движение озвучивалось в его голове многократно усиленным звуковым сопровождением. В плотно закрытое окно билась муха и жужжала так нестерпимо жизнерадостно, что Виссарион не выдержал и открыл все окна. Но сквозняк не выгнал назойливую гостью, а ворвался в его машину гремящим по рельсам трамваем, которого по причине дальности и совершенной невидимости вообще не должно было быть слышно. Громко залаяла собака и на парковой дорожке появилась парочка. Опять вдвоём. Виссарион заскрежетал зубами с такой силой, что почувствовал, как во рту крошатся остатки больных зубов. И тут небо потемнело от неожиданной тучи, разорвалось пополам яркой молнией. Из небесной прорехи на землю хлынул дождь. Сплошная стена дождя вмиг вымочила странную парочку и лохматую рыжую псину. Несколько мгновений они стояли поражённые свершившимся над ними небесным произволом. Повизгивающий Фёдор припустил под припаркованную у каштана иномарку. А Антонина, уверовавшая, что всё в её жизни теперь будет безоблачно, стояла насквозь промокшая и несчастная. Она вдруг почувствовала, что редкие волосы, старательно уложенные утром, свисают мокрыми патлами. А дорогой костюм, только вчера купленный ею по случаю сегодняшней почти семейной прогулки в парк, безобразно повис на её острых плечах. И сама она в этот момент могла думать только о том, что ведь утром она у своего Кондратьева, просматривающего все возможные выпуски новостей, спрашивала прогноз погоды и он со спокойной уверенностью, которая ей так нравилась в нём, заверил, что прогноз погоды обещает до шестнадцати градусов тепла и полное отсутствие дождя.
-Полное отсутствие дождя? мать твою! - Ревела Антонина Медведева на своего долговязого ухажёра.
И от этого ора, заглушающего все прочие звуки, Кондратьев слегка оглох и вынужденно отступил в сторону толстокожего дерева. В этот самый момент у него в кармане зазвонил телефон. Пытаясь за шумом дождя и воплем Антонины расслышать звонившего ему Бородина, Кондратьев отступил ещё дальше и повернулся спиной к машине и расстроенной Антонине. Не то чтобы он не знал об ориентировке на красную иномарку. Только за стеной дождя иномарка показалась ему серой и вполне безопасной. Гораздо безопаснее охраняемой им Антонины.