Аннотация: Веселая история о том, как я еле-еле добрался до Крыма на "Добролете"
Раз-раз. Начнем с того, что мир по сути своей абсурден. Каждый серьезный философ, равно как и умствующий дилетант, будь он доморощенным Лаканом или Диогеном в облике кухарки, свое познание окружающего начинает именно с этого вопроса - гармоничен ли мир или же он абсурден. Есть ли твердый, непреложный закон, который управляет бытием или же все происходит с нелепой хаотичностью. И знаете, у меня есть ответ. Обычный и довольно банальный упорядоченный хаос, ничего нового... Но уж точно всемирным центром абсурда является наша с вами родина. И сейчас, чтобы это обосновать, я расскажу вам историю. Историю про русский абсурд и русский упорядоченный хаос. Белый кролик уже проник в шляпу, и осталось только вытащить его под аплодисменты. Что же, мое доказательство будет таким же уморительным и безумным. Так что, пристегните ремни и отключите рациональные доводы. Абсурдолет начинает свой рейс...
Когда два дня назад мы с писателем Виктором Рицци добротно выпивали у памятника Мандельштаму, и подруга Даша написала в шутку, что "я рискую не полететь в Крым", я не мог представить, насколько близка истине была ее грустная шутка. Я, действительно, едва не остался без самолета... Но давайте обо всем по порядку.
Больше всего беспокойства было из-за тяжести багажа. Звереющий в своей медвежьей скупости, "Добролет" разрешил провозить всего 10 килограммов без доплаты. А я, естественно, набрал стопу книжек. Вот все и боялись лишних трат с моей тягой к познанию современной русской литературы. Но с весом все оказалось по-летнему в порядке. А вот моя бронь на рейс дала крепкого маху. Как оказалось, как знакомо по-русски вышло, что на самолет забронировано больше билетов, чем есть мест. Досадно больше на одного меня. Какое широкое и родное чувство "кидалова". И слова другого не подберешь - ошибешься... Мои спутницы счастливо получили свои билеты и отправились прощаться с провожающими родителями. Мне же велели ждать. Дескать, некая славная семейная пара сначала забронировала, потом разбронировала, еще кто-то забронировал, и пара сделала это снова. Конкретных мест у брони нет, и мне лотереей судьбы выдан был джокер последнего. Велели ждать конца регистрации. Родственники и подруги сразу стали нервничать или, того хуже, успокаивать меня... А в голове моей вертелись, тем временем, только две мысли. Первая - как задолбала меня эта извечная русская неорганизованность; и вторая - если я так и не улечу, все ведь, в любом случае, разъедутся из квартиры по зарубежкам, а, значит, я смогу жить эти несколько недель в благополучно пустой Москве, позвать к себе подругу, валяться вместе целыми днями в кровати, есть ее теплые, святые для меня завтраки и писать тексты. В ушах этой "декадентской" мысли ассистировало "А ты вернешься в наш дом, дом, дом" Домино и Оксимирона... Тоже могло бы выйти счастливо, а значит не все так критично. А восемь потерянных тысяч мы переживем, как "маму, дачу, билеты". Была еще и третья мысль, вернее жалость, а жалел я о том, что не накатил на дорожку верной водочки. Ждалось бы легче и приятнее...
Но вот, мое внимание привлекла презабавнейшая семья - дородная бабка, ее плотная взрослая дочь, внучка и выбритый внук в чудовищно дурацкой сетчатой кепке. У них случился перевес багажа, и находчивый внук готовно заявил:
- Ладно, доставайте книгу, которую я зачем-то взял. Все равно ведь читать не буду...
Знаете, я смеялся чуть ли не в голос. Ведь моей самой частой фразой сегодня была: "Если перевес, выкидывайте аптечку. Можно шмотки. Не книги! Не книги!" - Какие все-таки разные мы люди с моими возможно будущими попутчиками... Помещение пустело. Пузатые и смешливые россияне уходили на последнюю проверку, и лишь мои друзья ждали еще в небольшом зале, а я замер в стороне от них с сумками, в голубой толстовке, шортах, празднично летних кедах и специально купленной для такого туманного теперь отдыха шляпе. Нет - я не паниковал, так как осознавал, что улететь меня обязаны. Но вот перспектива отправиться каким-то другим, нескорым рейсом была вполне вероятна, и, в общем-то, совсем не нравилась... Время струилось, я мялся в зале, мял шапку, как Пушкинские мужики, и думал о непостижимой и абсурдной стране, где я живу, где умудрились продать два билета на одно место, и потом всучить самый проигрышный мне. "Ты вернешься в наш дом, дом, дом..." - неслось в голове, и вместе с этой нервной мелодией поднимались самые теплые мысли о милой девочке.
Осталось семь минут. Мое место потерялось в вычислительных системах "Добролета". Но надежда еще оставалась - опаздывали две какие-то тетки. И женщина за стойкой сказала мне:
- Нервничаете? Мы все тоже нервничаем. Молитесь! - я умилился, ответил что-то вежливое, но молиться не стал.
- Да, алло! - глухо произнесла она в трубку. - Пьяный на борту?! Снимают его?! - и просияла, просто на глазах залилась счастьем. Кажется, мои шансы росли поминутно. И я вспомнил то простенькое, но удачное двустишие, которое придумал, когда ехал как-то раз совершенно неготовым на коллоквиум по латыни.
Сейчас работал только этот авось, и я про себя смеялся ему... За три минуты до конца регистрации мне начали делать билет вместо одной из опаздывавших теток. Билетерша, кажется, ликовала:
- Еще чуть-чуть, чуть-чуть и будет у вас Крым!
В волнении она выбралась из-за стойки и поспешила в коридор смотреть, не идут ли злосчастные тетки.
- Молитесь! - бросила она на ходу моим родителям и друзьям.
Эти три минуты я ухахатывался громким внутренним смехом. Женщина была доброй, а ситуация непредставимо, просто чудовищно дурацкой. Три минуты дрожали, тикали и звенели в общем напряжении и крошились на доли секунд в мой внутренний смех. Наконец, билетерша вернулась:
- Вот! - она сунула билет и добавила - А теперь бегите отсюда быстрее. - И я с воровской сноровкой выхватил счастливую бумажку.
Как же это чертовски круто, по-русски, по-нашему. Здесь не работает ни капитализм, ни здравый смысл. Просто вдумайтесь: "Я лечу в Крым ведь не потому, что заплатил восемь тысяч рублей - Нет! Только лишь потому, что две сонные тетки опоздали, а пьяного мужика возможно выдворили с рейса. Господи Боже..." - мы с друзьями смеялись до самого самолета и тонули в этом громком русском угаре. "Кажется, этой страной управляет сам Бог! И происходит здесь все не потому, что так должно было случиться и везде, во всем относительно разумном мире, случилось бы, а потому, что вот так, блин, сложилась цепочка случайностей."
***
Над зданием нашего терминала находилась замысловатая штуковина - что-то среднее между летающей тарелкой и вентилятором. Мы посчитали, что это датчик фортуны, и, похоже, его решили построить здесь вместо того, чтобы вложиться в нормальную систему брони билетов. А на оставшиеся деньги, видимо, кто-то купил коттедж.
**
В самолете я сидел с теми самыми бабкой и внуком.
- А нахуй тут окно, если его только половина? - спрашивал внук у бабки, как раз когда я добрался до места. Правда, вскоре он догадался, что можно поднять створку.
-Блин, тут спинка кресла не откидывается! - вновь возмущенно зашумел он
-Так ты откинься! - как отрезала бабка.
- Так как же я откинусь, если она не откидывается?!
И тому подобное. Я очень боялся, что они осточертеют за эти два часа... Но вот я влетаю в Симферополь, мой тяжелый железный самолет, грузно качаясь, продавливается сквозь облака. А бабка с внуком всю дорогу мирно спали и были, в общем-то, даже милыми...
**
А вечером, другим рейсом, добрался и мой друг, постмодернист Виктор Рицци. Весь его багаж "Аэрофлот" потерял на пересадке, в Петербурге. Рицци был налегке и очень злой, а потому пришлось налить ему прохладного "Шумерского" пива.
Выспались и поздним заполуденным утром отправились купаться. Я безумно люблю Черное море. Есть в нем что-то особенное, русско-поэтичное. Здесь плавали когда-то Мандельштам, Волошин, Гумилев и многие другие наши поэты, и, кажется, все море пропитано их глубокими музыками. А где-то в полусотне километров, на другом Крымском берегу об это же море бьются на Севастопольской набережной песни уличных групп. Поют "Кино", "Наутилус", "Сплин", бросают слова куплетов в мутную и мрачную воду бухты пока не стемнеет совсем... И ныряя в это шумящее строчками и нотами море вместе с закованным в джинсы Виктором Рицци, я еще сильнее понимал и чувствовал, как важно под этим абсурдным небом быть по-своему романтическим героем.