Астера шла по коридору общежития и строила планы коварной мести. В то, что Стелла их подставила, девушка не сомневалась ни минуты. Влетев в комнату, она с ходу кинула в голову сидящей за столом соседки сброшенную на ходу туфлю с обитым железом мыском. В воздухе из каблука выдвинулось лезвие ножа, превращая безобидный с виду предмет, в смертоносное оружие, однако на подлете к ненавистной светлой орудие возмездия развалилось на части. Брюнетка выругалась, помянув недобрым словом обувщиков-халтурщиков. Блондинка с милой улыбкой просветила полыхающую жаждой убийства о непробиваемости личной защиты и порекомендовала выпить успокоительной настойки. В ответ раздалась площадная брань и обещание мучительной смерти.
- Ты, мерзкая помесь крысохрюка и скального чмошника! Чтоб тебя Безликие твари растерзали! Ты зачем нас сдала ректору? - топала ногами темная.
- Докажи, что это сделала я, - предложила светлая.
- А кто? Гоблин в пальто? - бушевала Астера, незаметно, по ее мнению, пытаясь нащупать трещину в защите Стеллы.
- Прежде, чем обвинять кого-то, добудь улики, иначе можешь нарваться на неприятности, - отвесила весьма ощутимую ментальную затрещину подозреваемая.
- Я тебя убью, зануда! - выкрикнула Астера и кинулась с кулаками на виновницу своих бед.
- Кишка тонка, недоучка!- усмехнулась, вставшая в боевую стойку Стелла.
Через мгновение раздался визг, и по полу покатился клубок тел.
Женская драка, бессмысленная и беспощадная. В пылу боя забыты приёмы и подсечки, болевые захваты и перекаты. В ход идут проверенные веками ногти и таскание противницы за волосы. Никакая личная защита, никакие оберегающие амулеты не способны противостоять идущему из глубины души желанию расцарапать обидчице лицо и проредить шевелюру.
Старший домовой, услышав доносящийся из вечно неспокойной комнаты шум и грохот падающей мебели, сунулся посмотреть, что там опять происходит. Но увидев бои без каких-либо правил и порчу казённого имущества, опрометью кинулся доложитьо беспорядке завхозу.
Последний был найден в обществе главного библиотекаря: парочка увлечённо уничтожала запасы спиритуса из лаборатории алхимика Сигизмунда дэ Жаба. При этом полу-демон Назаболуйский запивал алкоголь чьей-то кровью, а вампир Эдвардс закусывал чесночной колбасой. Собутыльники достигли той стадии единения с миром, что увлечённо вели диспут на тему: 'Все женщины - падшие создания'.
- Нет, ты понимаешь, Белладончик, я к ней со всей душой, а она мне по лицу половой тряпкой, - вытирал пьяненькие слезы Фиокрет.
- Ахматыч, жёстче с ними надо, жесте. Оглушаешь сзади пыльным мешком и сразу впиваешься в горло! - попытался выдвинуть клыки кровосос. Клыки застряли на середине, и теперь оскал вампира напоминал поломанный штакетник.
'Что теперь будет?! - схватился за голову домовой, увидев стеклянную бутылку с надписью 'Яд'. - Если Жаб узнает, кто спер его эликсир для философского камня, он будет в ярости! И в этот раз не обойдётся добавлением слабительного в кастрюлю с супом. Как минимум, будет всем принудительное потчевание зельем откровения, и моя кикимора узнает про заначку. Надо их как-то отвлечь и забрать остатки. Разбавлю водой, глядишь, алхимик и не заметит', - в голове смотрящего за порядком заскакали коварные мыслишки.
- Кхм-кхм, - он попытался кашлем привлечь к себе внимание.
- Оооо! Барабашкин, третьим будешь? - сфокусировав разбегающиеся в разные стороны глаза, икнул завхоз.
Желание выпить вступило в конфронтацию с опасением за сохранность накоплений. Звук разливаемой по стаканам жидкости стал пресловутой последней каплей, склонившей домового к окаянному пьянству.
Вскоре нетрезвый мужской хор задушевно выводил: 'Ой, упырь, упырь, не кусай меня, не кусай меня, моего коня'...
Проходящий мимо Лируш, остановился и с ностальгией подпел:
- Я приду домой, на исходе дня, отравлю жену, зарублю козла. Зарублю козла, долгогривого, не к лицу рога, мне красивому...
Потом он спохватился и осторожно зашел в кабинет алхимии, где в настоящий момент буйным цветом расцвела махровая пьянка.
- А что это вы тут делаете? - шевеля носом, поинтересовался карлик.
- А кто не может? Вернее, не хочет? - узрев даму, библиотекарь игриво сложил губы дудочкой.
Фиокрет ревниво засопел и начал засучивать рукава. Белладонс ощерился. В воздухе запахло очередной дракой. Положение спас Барабашкин, отчаянно переживающий за остатки спирта. Впоследствии он так и не смог дать вразумительный ответ, за что больше волновался: за реакцию дэ Жаба или за то, что выпивки не хватит. Припомнив интерес уборщицы к пресловутой комнате и выпятив для солидности объемистый живот, домовой пробасил:
- У тебя там возле 999-й воду разлили!
Своеобразное яблоко раздора весьма приятной наружности развернулось на каблуках и опрометью бросилось бежать. Барабашкин перевел дух и кивнул набычившимся компаньонам в сторону накрытого стола. Противники нехотя согласились пригубить стопку мира. Однако остатков спиритуса не хватило на это богоугодное дело, поэтому пришлось домовому распечатать заначку и два раза бегать в трактир за гномьим самогоном, а потом один раз - за пивом.
Посреди ночи алхимик проснулся от кошмара. Ему снилось, что эликсир для изготовления философского камня был цинично похищен недругами и распит на месте преступления. Спрятав лысину под ночной колпак, обернув бороду вокруг тощей шеи, он гигантскими прыжками понесся в сторону лаборатории, теряя на ходу растоптанные тапки. Когда Сигизмунд ворвался на рабочее место, перед его глазам предстала ужасающая в своем реализме картина: практически все пробирки и пузырьки с реактивами и зельями были разбиты, а их осколки щедро покрывали пол.
Сердце сжалось от дурных предчувствий. Затравленный взгляд алхимика метнулся к сейфу, где хранился самый главный компонент. О, тысяча нерадивых студентов на экзамене, хранилище оказалось пустым, а пресловутая бутылка с надписью, призванной отпугивать воришек, сиротливо терялась на фоне другой пустой тары, щедро покрывающей стол и подоконники.
Дэ Жаб уже был готов рухнуть в спасительный обморок, но мощный запах перегара и доносящийся из подсобки храп лишили его этой привилегии. Ворвавшись в каморку, алхимик узрел разноцветную лужу, в которой, трогательно обнявшись, спали вампир, полу-демон и домовой. А под головами у упившийся до состояния риз троицы, переливаясь всеми цветами радуги, лежал философский камень размером с приличный валун.
Обморок все же накрыл ученого черной пеленой беспамятства.
Лируш галопом несся по женскому крылу общежития. Ни в какую разлитую воду возле комнаты своей любимицы он, конечно же, не поверил - уж слишком у домового рожа была хитрющая. Значит, там происходит что-то ужасное, и он обязан спасти своего ягненочка даже ценой собственной жизни. Его намерение подкрепил женский визг, рикошетом отскакивающий от стен коридора.
- Ее убивают! - схватился карлик за голову и прибавил скорости.
Ворвавшись в комнату, он застыл парализованный невиданным зрелищем: Стелла сидела верхом на Астере и долбила ее головой об пол, а мерзавка, вместо того, чтобы сдохнуть, вцепилась в горло его ненаглядной деточке и пыталась ее задушить.
- Немедленно прекратите! - завизжал карлик, кинувшись разнимать драчуний.
Но наивный старина Лируш, тысячи раз присутствовавший при экспериментах и при жертвоприношениях, прошедший бесчисленное количество войн и сражений, к сожалению, никогда не участвовал в женских разборках. Едва девушки почувствовали, что к ним кто-то присоединился, как их ярость обрушилась на третью участницу схватки.
- Вот тебе, кадушка! - ударила под стеклянный глаз Стелла.
- Да мы тебя порвем!!!- завизжали они хором и двумя коршунами кинулись на оказавшегося не в то время и не в том месте миротворца.
Как он выбрался из той мясорубки, Лируш не помнил, а очнулся уже в коридоре, поправляя съехавшую на спину накладную грудь и вытирая разбитый нос. Что делать, он не знал. Хорошо, что на память пришли сцепившиеся дворовые псы: метнувшись в кладовку, безвинно пострадавший набрал полное ведро воды и, вознеся молитву Темным богам, вернулся на ристалище. Быстро плеснув в сторону дерущихся содержимое ведра, карлик поспешил сбежать - все же удар дочери ставил лично папа.
Ледяной поток привел девушек в чувство. Они перестали махать руками и ногами, пришли в себя и начали отряхиваться, попутно костеря на весь свет облившую их уродину. Со стороны парочка напоминала рассержено шипящих мокрых кошек: всегда аккуратно причесанная голова Стеллы напоминала воронье гнездо, а на лбу наливалась шишка; лицо Астры украшали царапины, а прореха на штанах не могла скрыть след от укуса.
Оценив ущерб, они переглянулись и... расхохотались.
- Острые у тебя зубки, почти как у крогонжалов, - хихикнула брюнетка. Как лечить будем?
- У тебя ногти не тупее, чем у мантикоры, - улыбнулась блондинка и прочла заклинание исцеления.
До утра девушки устраняли последствия драки. Зловредные домовые, как любые подчиненные, нутром почувствовали отсутствие начальства и наотрез отказались помогать. Пришлось бывшим врагам справляться самим. Когда же первые солнечные лучи проникли в комнату, Стелла вспомнила, что в пылу драки они намяли бока уборщице.
- Сто разведчиков-гоблинов мне навстречу! Завхоз нас казнит, если эта поломойка пожалуется, - простонала Астера. Ее соседка в этот момент лихорадочно листала учебник в поисках заклинания, стирающего память.
Не найдя магического средства вспоможения, девушки решили все отрицать: в конце концов, свидетелей не было, а если и были, то в подвалах Академии, по слухам, водятся такие монстры, что даже бывалые ведьмаки отказывались туда спускаться.
На следующий день наказанные учащиеся дружною гурьбой отправились на отработку к Незаболуйскому. Астера шла как на смерть. В голове проносились картины зверских пыток физическим трудом, как то: чистка конюшен грифонов, прополка грядок с мандрагорой, дежурство по кухне, и (о ужас!) уборка. Но, видимо, стены Академии настолько пропитались древней студенческой магией типа: 'Хоть бы пронесло!', что завхоз так и не был найден. Понятное дело, студенты предпочли скрыть данный факт от ректора. Не нашелся он и на следующий день, и даже через неделю.
Первыми тревогу забили домовые, во главе с супругой Барабашкина. Одно дело - погулять пару дней, пока начальство отсутствует, и совсем другое - остаться без текущего руководства! Никому не хочется работать за себя и за того парня. Кикимору же преследовали мысли о лютой измене, и исстрадавшееся сердце срочно требовало развеять сомнения.
Многомудрая, выслушав жалобщиков, пообещала разобраться в ситуации и тут же благополучно об этом забыла. Но через три дня к ней пришла уборщица и тоже потребовала разыскать завхоза. Потрясая сломанной шваброй (кто-то из второкурсников, возомнив себя крутым парнем, ущипнул карлика за филейную часть), она потребовала выдать ей магические средства для мытья полов, новую половую тряпку и заменить поломанное орудие труда.
Флисента долго приходила в себя после этого визита. А потом отправила приведений на поиски Фиокрета. Но результатов это не принесло: Незаболуйский пропал в неизвестном направлении.
Еще через день пришли библиотекари и сообщили, что профессор демонологии требует доступ в закрытые фонды, а старший хранитель отсутствует на рабочем месте почти две недели. Смутные сомнения поселились в душе ректора. Их подтвердил эконом - вреднючий лепрекон Смитс. Ворвавшись в кабинет Многомудрой, он долго тряс финансовой документаций и грозился уйти в казначеи к местному королю, если она еще раз подпишет дэ Жабу очередную заявку на спиритус. В голове магини всплыл вчерашний педсовет, на котором по неведомой причине отсутствовал Сигизмунд. Сомнения переросли в догадку. Взяв с собой жену Барабашкина и уборщицу, она решила нанести неожиданный визит алхимику.
Если закаленный видами нечеловеческой жестокости Лируш вздрогнул, зайдя в лабораторию, то что говорить о кикиморе и давно не покидающей стены Академии ректоре. Перед двумя женщинами и одним скрывающим свой пол мужчиной распахнул двери самый грязный притон: пустые бутылки, давно протухшая закуска, забытые кем-то (явно дамой полусвета) фривольные трусики, горы немытой посуды, заляпанные сальными руками и приспособленные под стаканы пробирки и колбы. Стены лаборатории были покрыты грязными пятнами, а потолок - копотью. Ранее заспиртованные уродцы и редкие магические ингредиенты разбросаны по всему полу. Спящий в тарелке с непонятной субстанцией (судя по валяющейся рядом разбитой лютне) менестрель. Вместо оконного стекла в проеме торчит рояль с вырванными клавишами.
- Здесь пировали, а потом решили поселиться тролли-людоеды? - брезгливо отодвигая от себя обглоданный мосол, поинтересовалась Флисента.
- Здесь пили, пьют и будут пить, если мы не прикроем этот вертеп! - рыкнул Лируш, заприметивший спящего под столом завхоза. - Давай, вылезай пропойца!
Карлик сделал попытку вытянуть Назабалуйского за ногу.
Пьянчужка что-то невнятно мычал, вяло отбрыкивался и ни в какую не хотел покидать спальное место.
- Ах ты, упыриный выкормыш! - взревела кикомора, узрев тихонько похрапывающую, размалеванную, тощую девицу. Хозяйка белья была найдена, к сожалению, вместе с домовым, нашедшем обиталище на ее костистых прелестях.
- Просыпайтесь, мои подопытные крыски, я принес вам лекарство! - раздался от входа дребезжащий голосок, и в устоявшийся плотный запах перегара, тоненькой струйкой влился запах 'свежачка'.
- Что тут происходит, дэ Жаб? - развернулась на звук ректор. Ее глаза полыхали как Адово пламя, а руки непроизвольно складывались в пассы убийственных заклинаний.
- Нет, это я вас спрашиваю, что тут происходит! - набычился нетрезвый алхимик и попытался принять суровый вид. - Вы мешаете проведению эксперимента, способного перевернуть ход истории!
- Вот куда идут денежные средства! На выпивку и шлюх! - из-за спины Многомудрой материализовался экономом.
- Средства идут на нужды науки! - пафосно изрек Сигизмунд, нежно прижимая к груди бутылку спиритуса.
- О, вот и девочки пришли! - на звуки начинающегося скандала из ближайшего шкафа выпал Белладонс.
Флисента сверкнула глазами, щелкнула пальцами, и на головы алхимика, вампира, домового и полу-джина пролился дождь. А потом их долго и мучительно рвало: заклинание 'Протрезвей' носило радикальный характер.
Когда несчастные алкоголики, трясущиеся от холода и отходняка, смогли более или менее выражать свои мысли, то поведали историю принесения собственных внутренних органов на алтарь науки.
Придя в себя после потери сознания от лицезрения вожделенного философского камня, Сигизмунд трезво расценил, что какой бы размер камушек не имел, рано или поздно его сила иссякнет. Да и здоровая жажда наживы вкрадчиво нашептывала на ушко, что не мешало бы булыжничек распилить и продать. Но прежде следует узнать, как трем дуракам удалось за одну ночь сделать то, чего ему не удается сделать вот уже пол века? Дождавшись пробуждения троицы, он начал с ходу требовать раскрыть ему секрет изготовления философского камня. Мающиеся похмельем приятели долго не понимали, чего от них хотят, пока более подкованный в вопросах пития главный библиотекарь не предложил дэ Жабу освежить им память несколькими капельками спирта. Несколько капель переросли в несколько бутылок, и 'научные работники' потеряли ход времени.
В течение двух недель, уйдя глубоко в научные изыскания, им удалось пробить портал в другой мир, изобрести множество новых целебных настоек на основе спиритуса, в совершенстве овладеть левитацией и телекинезом, но пресловутый камень так и не желал создаваться. Ни повышение градуса и дозы, ни перемешивание пива со спиртом, ни вызванный для вдохновения музыкант никак не способствовали стимуляции мыслительного процесса. Проклятый камень и не думал рождаться, зато родился гомункул. Правда, куда он делся, выпивохи тоже не помнили.
- Нам требуется буквально еще пара дней и неограниченный доступ к эликсиру, и тогда научное сообщество содрогнется от зависти! Я заткну рты всем скептикам, не верящим в возможность создания философского камня! - патетически закончил рассказ дэ Жаб.
- С каких это пор обычный полевой шпат из кабинета минералогии стал вдруг философским камнем? - иезуитски улыбнулся Смитс.
К-к-как, полевой шпат? - начал заикаться спавший с лица алхимик,- он же вон как блестит и источает эманации силы.
- Точно, этот булыжник мы зачем-то стащили в классе профессора Каменюгского ! - хлопнул себя по лбу Незабалуйский. - Только вот не помню зачем.
- Огурцы мы собирались солить, гнет нам был нужен, - у Барабашкина случился очередной проблеск сознания.
- А фонит от него оттого, что мы рассол пролили, - задумчиво почесал нос Эдвардс, - мы же чего только в котел не лили, пока его варили.
На дэ Жаба было страшно смотреть, но на Многомудрую смотреть было еще страшнее. На смену человеческим чертам лица пришли змеиные. Зрачки вытянулись, на руках появились когти, а между ставшей узкой щелью ртом, замелькал раздвоенный язык.
- Быссстро за мной к целителям. Там как раз требуютссся добровольцы для испытания заклинания 'Заколдую от алкоголизма' - прошипела ректор и величественно поплыла на выход. Длинный чешуйчатый хвост тянулся следом.
- Сссмитсс, их жалование впредь идет на покрытие убытков - бросила через плечо Флисентаи щелчком хвоста вывела из ступора парализованных ужасом горе-экспериментаторов. Бедняги бодренько потрусили навстречу вечной трезвости... ну, если Светлые боги будут к ним милосердны, и они вырвутся из рук целителей живыми.
- Вот это они попали, - присвистнул Лируш, впечатленный метаморфозами, произошедшими с ректором.
- Да что им будет? - отмахнулась кикимора, - с месяцок не попьют, пока скандал не уляжется, и по новой начнут. Думаешь, их первый раз таким заклинаниям подвергают?
Карлик неуверенно кивнул головой.
- Ха, вампирюга там постоянный клиент, да и мой Барабашкин нет-нет, да и попадает в больничной крыло, особенно после праздников, - хмыкнула супруга домового. И тяжело вздохнув, добавила:
- Дэ Жаба жалко: он первый раз к этим зверюгам попали.
- А что там делают? - непроизвольно вздрогнул Лируш, припомнив, сколько раз Хозяин испытывал на нем новые заклинания.
- Сначала в транс вводить будут, потом зельями пичкать! - просветили его.
- Ну, это не так уж и страшно, - отмахнулся карлик.
- Ага. Как думаешь, через что зелье вливают? - ехидно прищурившись, кикимора изогнулась и выразительно посмотрела в район своего зада.
- Нелюди! - ахнул верный слуга Черного Властелина и, подхватив кикимору за локоток, потащил ее в ближайший кабачок снимать стресс.