ПИСЬМО

Слишком долго...Слишком поздно, значит,
Вы теперь получите письмо,
Брошенное мною наудачу
В ночь, в распахнутое в дождь окно.

Почтальон не поспешил, а может,
Вы уехали гостить на теплый юг,
И письмо мое не потревожит 
Ни глаза, ни пальцы нежных рук.

И потухли до конца огни закатов,
И туманами легли на них дыма.
Я не соискатель виноватых,
Если завершается роман.

Просто жаль умершего ''иначе '',
Ведь оно могло прекрасно жить...
Но один из нас не справился с задачей 
В расставании не перестать любить.

 Я ни в чем не виноват, увы, пред Вами,
Было б легче прятаться от снов.
За дождями я упрятан, за дождями,
Путь ко мне скрывают сто миров.
 
ТЫ НЕ НАПИШЕШЬ...

 Ты не напишешь, я не отвечу...
Быть может, сведены счета.
А я отдал расписку в вечность ,
Что ты, конечно же, не та.

Я знаю, я опять ошибся.
Пятиминутные глаза
Меня влекли остановиться 
На полчаса.

И, не избегнув этой встречи
И магии заветных рун,
Я сам зажег у спальни свечи
Во дни округлых полных лун.

Читал в глазах и слушал голос,
Но знал, что Вы лишь сателлит,
И сорванный ладонью колос
Лишь плод от знания Лилит.

И что рассвет однажды встанет,
Когда, увы, ни я,  ни Вы, 
В бреду своих воспоминаний 
Не потеряем головы.

И хмель сойдет, поблекнут взгляды,
И наша страсть утратит смысл.
Кто был, кто не был виноватым,
Определит сличенье чисел.

Кто первым взглянет  на часы
И станет лгать, что время гонит,
И бросит хладно на весы
Дни романтических агоний.

А дальше будет только ложь,
И поводов найдется много,
Чтоб вместе не взойти на ложе,
Не пересечься на дорогах.

А после зло, а после боль.
Знай- я уйду искать другую,
И в поединке наших воль,
Поверь, что первым я спасую.

Я сброшу карты и сгорю,
Но фениксом в чужой постели
Я снова гордо воспарю
В неисчерпаемом апреле.

А ты забудешь по чуть-чуть
Мои глаза, слова и ласки,
Стопы отправив в долгий путь,
Сменяя по дороге маски.

И не напишешь писем мне,
И я, конечно, не отвечу,
Сгорая в адовом огне
Очередной случайной встречи.
 
МАЛЕНЬКАЯ СТЕРВА

 О маленькая, маленькая стерва,
Я не паду в твою постель.
Но по моим изнеможенным нервам
Играет Лель.

Он гонит кровь быстрей горящей лавы,
И обжигает сердца  тишину...
И с ласкою законченной шалавы
Весна ведет со мной войну.

И не проси, я слишком много знаю
О том, как хорошо порой вдвоем.
Я не хочу опять стоять у края
Осенним серым непогожим днем.

Играй с другим, я это все измерил,
И испытал, и спрятал в портмоне;
Я никогда таким, как ты, не верил,
И эти сказки, право, не по мне.

Не обижайся, ласковая стерва,
Я не войду под стягом в цитадель.
Пусть даже по моим горящим нервам
Играет Лель.

ЗВОНКИ
 
Таят в себе коварство
Звонки по телефону...
Я восхожу на царство
Вторым Наполеоном,

Наполеоном первым
Плыву на острова... 
От напряженья нервов
Кружится голова.

Таят в себе коварство
Звонки по телефону...
Привычку расставаться, 
Привычку быть влюбленным.

НА ТРЕХ ШАГАХ
 
Все сойдется на трех шагах -
И дыханье, и Ваши плечи.
Заключенный в шести стенах,
Я надеюсь, что время лечит.

Стрелки катятся на часах,
Упуская в минуту годы.
Привыкаю идти на руках
Против собственной же природы.

Но запреты запретам рознь,
Эта схватка почище прошлых.
Виноградная спелая гроздь
Убивает мою осторожность.

Я хотел бы узнать точней
Веру жизни и меру смерти,
Притяжение все сильней,
Только Вы мне, прошу, не верьте.

За побегом грядет побег,
И иного я не умею.
Проживаю короткий век
Среди серых и злых пигмеев.

Нежность рук - это только игра,
Ласки, право, всего лишь маски.
Просыпаясь вдвоем с утра,
Мир окрашиваю в серые краски.

Но стремление к Вам мое
И сознание отреченья
Что-то новое создает,
Что-то большее, чем влеченье.

Я боюсь самого себя,
За себя и за тех, кто рядом.
Привыкая читать по губам,
Я теряю из виду их взгляды.

Что я делаю! Умертвить
И глаза мне закрыть монетой...
Почему мне дано любить
Лишь от заката  и до рассвета?

Много выплеснуто в душу зла
При рождении и при зачатьи.
Пуповину на три узла -
Как прощение и проклятье.

Огради меня, охрани,
Дай мне силу от зла любого,
И верни мне - ты слышишь - верни
Все украденное в сердце снова.

Имя чести и имя тоски - 
Как они иногда похожи,
И стучит в неседые виски
Вечный зов на чужое ложе.

Мне надолго поставлен шах,
И пускай я свободой размечен,
Все сойдется на трех шагах - 
И дыханье, и Ваши плечи.

РАЗГОВОР  
                             С.А.Есенину посвящаю

Я прицелюсь - и кончится виски
За соседним скобленым столом.
Говорила со мной по-английски
Дама с черным нашейным платком.

Не приемля таких расстояний,
Я подсел и услышал слова,
Что от частых и горьких прощаний
Поседела моя голова.

Кто-то бил по шарам на бильярде,
Надрывался кабацкий скрипач,
А раскинутые наспех карты
Мне сулили сплетенье удач.

Я не знал, что ответить соседке,
Но не нужен мой был ответ.
Накрывая лицо мне салфеткой,
Потушили дрожащий свет.

Все, что сказано было меж нами,
Может, просто пустые слова...
Только знаешь - от частых прощаний
Поседела моя голова.
 
КАК СТРАШНО БЫЛО УМИРАТЬ

Как страшно было умирать...
Вы мне не верьте, я не помню.
Мне не дано, увы, узнать
Тугие вздыбленные волны.

Мне не дано, увы, сгореть
На скате раскаленной крыши,
И кануть в Лету через смерть
Не разрешит благой Всевышний.

Мне не дано уснуть в бреду,
В горячке черной зимней ночью...
Я просто вдруг на нет сойду
В поползновеньях горьких строчек.

ОХОТА
 
А на меня объявлена охота
По проводам, по проводам.
Бредут унылые сексоты
По городам, по городам.

А я пишу свои доносы - 
Все о весне да о весне,
Рассветные встречая росы
В усталом сне, коротком сне.

И чую гончих нервных срывы,
И по рукам, и по рукам
Перебегают торопливо
Рубцы от ран, от старых ран.

Мои друзья заходят в гости,
Мотая срок, свой срок земной.
И на шекспировском помосте
Весь мир - театр и цирк со мной.

Ночные встречи лезут в душу
Тупым ключом, тупым ключом,
И обаянье этим рушат,
Как кирпичом, как кирпичом.

И отмывается цветами
Весна дождем на тротуар,
И отливается строками
В посмертный, видно, мемуар.

Мои подруги носят траур,
Как про запас, как про запас,
Пророча мне прощальный лавр
И горесть глаз, и горесть глаз.

А я, кропая эти строки,
Смотрюсь в дожди, смотрюсь в дожди,
И мною прожитые ночи
Вплетаю в жизнь, вплетаю в жизнь.

Не верю женщинам и слугам
И сам себе, и сам себе,
И к зазывающим подругам
Не попадаюсь на обед.

Живу, увы, не слишком тихо,
Но дай-то Бог, но дай-то Бог
Мое разливистое лихо
Сплести в клубок, сложить у ног.

Пусть все расписано по нотам - 
Не верю снам, не верю снам.
За мной пришедшие сексоты
Отыщут хлам, всего лишь хлам.
 
ДОСТУЧАТЬСЯ ДО НЕБЕС

Сколько стуков ты слышишь в минуту...
Достучится ли до небес
Сердце, отданное полету
В круговерти людей и мест.

Сколько тех, кто проходит мимо,
Скольким руку не протянул?
Эта бешенная пантомима
Сводит мускулы губ и скул.

Выражения, отражения,
И наверно, уже не успеть
На пределе своего напряжения
Добрести и конечно, обресть.

Видишь - снайперы поднебесья
С напряжением взводят курки,
Ждут положенного им известия,
Мановения божьей руки.

Грянут громы, затихнет утро
И задержится в пути восход.
Ах как трудно, чертовски трудно
Сердцу, пущенному в полет.
 
ДРУЗЬЯМ ПО ПЕРЕПИСКЕ

Спасибо тем, кто мне писал,
Когда, скользя на тонкой грани,
Я сам себя в себе искал
И при побеге был изранен.

Спасибо тем, кто марки грел
Губами теплыми и верил,
Что мне отпущенный предел
Я до конца еще не смерил.

Спасибо тихим голосам,
Со мной сплетавшим разговоры,
И влажным ласковым глазам,
Не посылавшим мне укоры.

Спасибо всем... Покуда я
Бреду по питерской пустыне - 
Как с Медным всадником змея,
Опора верная моя
Вы были, будете и ныне.
 
СПЕШКА

Спешу, спешу, когда не сплю,
И даже видя сны,
Я время тоже тороплю,
Как непокорный сын.

Мне надо многое успеть,
Дрожу, как провода.
И кровь, напоминая медь,
Бежит, прогнав года.

И даже в тихий час ночной
Я тяжело дышу...
Чтоб обогнать времен конвой,
Спешу, спешу, спешу.
 
"Я"
                            Моему отцу...
Мне говорят, что я однообразен.
А я, наверно, просто одинок.
Среди российской непролазной грязи
Я шел одной из брошенных дорог.
 
МОЙ ШУТ
 
Не стоило печали глаз
Мое скольжение по краю.
Все сказанное - не для Вас.
Я догораю.

Запутанное мною в проводах
Стучится в бешеном исходе;
Я поздно ощущаю страх - 
Уже на взводе.

Когда уходит пламенная тень, 
Мне остается 
Покинутый другими день.
Мой шут смеется.

Он молится, рыдает, говорит,
О чем - не знаю.
И в вальсе медленном скользит
За гранью края.