Аннотация: Иногда мы начинаем слышать голоса. И видеть их хозяев. Иногда они говорят нам что делать.
Вчера я снова слышал голоса. Последний раз со мной подобное происходило много лет тому назад. Очень много. Еще будучи ребенком, я слышал их. В то далекое время я не понимал, что так не должно быть. Они мне говорили, что они моя тайна, и нельзя никому рассказывать, что я слышу. Если же я раскрою тайну, то они перестанут мне помогать. И в действительности они мне часто помогали. Правда только сейчас я понял, что та помощь была не совсем тем, что мне нужно было...много злости и агрессии они приносили в меня. На дурацкие поступки толкали. Хотя ... Жизнь была тяжелой, и за каждый кусок хлеба доводилось порой драться до крови.
Возможно, благодаря этим голосам я стал тем, кем есть сейчас.
Маленький городишко нуждается во мне. Для них я чуть ли не мессия. Пару спасенных жизней и ежедневная помощь больным - обычные мои обязанности, которые ни как не сравнятся с подвигом единого истинного мессии.
Голоса стали пропадать после того как я начал свое обучение. Мне удалось вырваться из круговорота тьмы, и я попал в мир, где люди читают книги перед сном, где перед дамами не принято сплевывать и сквернословить. В этом обществе голоса стали отходить на задний план. Они просили меня не делать этого, они умоляли. А потом, перед самым их исчезновением пообещали вернуться вновь.
Проходило время. Я получил образование и начал спасать жизни людей. День за днем я делал свою работу, которая была мне по душе.
И вот. Я снова услышал голоса...Вчера был очень тяжелый день. Я принимал роды у местной красавицы Офелии. Очень тяжелые роды. Я сделал все что смог, но жизнь ребенку так и не удалось спасти. Никаких видимых патологий и отклонений. Но ребенок умер. Он даже не успел сделать свой первый вдох. Бездыханное маленькое тельце. Ни одной матери не пожелаешь пережить такое рождение и одновременно смерть своего ребенка. Шок был настолько сильным, что Офелия потеряла сознание, и привести ее в чувства было тоже задачей не из легких.
Бедная женщина...это был траур для всей ее семьи.
Вечером ко мне пришли они. Сначала я думал, что это полупьяное виденье. Бутылка с вином была почти осушена мной одним залпом, после чего я свалился с ног на свою койку. Сон, тяжелый и мутный тот час окутал меня своим густым туманом. Я пробирался сквозь терновник, который рвал на мне одежду и царапал кожу. Я шел на звук. Где-то впереди слышался свист топора и звон расколотых дров. Идя дальше сквозь эту мглу, еле различимая форма танцующего пламени заметила меня. И начала вести свой танец еще более энергично. Три фигуры вырисовались на его фоне.
Сначала я их не узнал. Да и не мог узнать, в детстве я только слышал их. Они никогда не приходили ко мне, только разговаривали. Мужчина протянул мне свою руку в знак приветствия и указал на колоду, расположенную у костра. Его голос был мне знаком...что-то давно забытое, начало подниматься у меня из памяти.
- Да - да, - хриплым голосом проговорил мне мужчина. - Мы именно те, о ком ты сейчас думаешь. Что? Не узнал сразу? Ну, так, сколько лет прошло, ты уже совсем изменился. Зря ты тогда не захотел оставить нас...ну это дело давнее. Помнишь, мы обещали вернуться. Вот и мы.
Женщина, стоявшая сбоку, улыбнулась, ее насмешил сарказм мужчины.
Я не знал, кто они есть на самом деле. Будучи еще ребенком, я попытался, было, пару раз разузнать кто они, в ответ получал лишь только разъяренные крики.
Мужчина был невысокого роста, в зеленом костюме французского стиля - кафтан, камзол, короткие панталоны, длинные чулки и башмаки с пряжками, с тростью в правой руке. Седина только-только прокралась в его прическу. Все это говорило о том, что этот человек представитель высоких классов общества.
Женщина, стоявшая возле него, имела очень бледный оттенок кожи. Ее кисти были тонкими, а пальцы длинными - руки истинной аристократки, которая хорошо играет на фортепиано. Длинное платье, с неглубоким декольте, изысканным корсетом и кружевами на рукавах очень шло это женщине, несколько прожженных дыр на одной стороне юбки платья портило этот чудесный вид.
Маленькая девочка в розовом платьице крепко сжала в своей ручонке полу платья, она не смотрела на меня. Ее глаза были закрыты. Но не по собственной воле. Глубокие следы ожогов говорили о том, что эта девочка пережила неземные муки. Кто-то стальным раскаленным прутом выжег ей оба глаз. От такой боли даже взрослый человек может скончаться, не говоря уже о ребенке.
Пока я осматривал незнакомцев, мужчина продолжал говорить.
- Сегодня ты славно поработал. Жаль только, что не удалось спасти ребенка, из этой девочки могла выйти очень красивая девушка. К слову сказать - зря ты так старался. Впрочем, ты это, наверное, понял и сам. Ничего необычного, но мертвый ребенок на твоих руках. Все было решено еще до родов. Этот маленький человек не должен был родиться. А ты все же не мессия. Глупые же эти людишки.
Мужчина захохотал. Я хотел ответить ему, но мой голос не слушался.
- Помолчи! Мы и так знаем, что ты хочешь сказать. Ты же не думаешь, что мы совсем бросили тебя тогда? И разве ты забыл - мы тебе всегда помогали. Вот и сегодня мы снова пришли к тебе, чтобы помочь. Именно ты должен восстановить справедливость. Ты как никто другой знаешь цену людской жизни, и муки от ее утраты. Когда то давно мы потеряли друг друга...наша маленькая дочь умирала в страшных муках, моя жена была осквернена этими мужланами, а я уже не мог ничего сделать, так как был мертв. Чумной бунт...много хороших людей тогда пострадало, и некому тогда было восстановить справедливость. Даже церковные колокола нас не могли проводить в последний путь. С тех пор мы скитаемся...Ты стал очередным нашим опекантом. Мы помогали тебе всем, чем могли. И вот ты уже стал самостоятельным, и теперь ты можешь восстановить справедливость. Ты должен убить ее.
-Убей ее, убей!!!! - голос как будто змеиное шипение, голос маленькой девочки. Такой грубый, переполненный болью и ненавистью.
Девочка билась в конвульсиях, капризничая. Другие дети так капризничают когда хотят получить пряник или петушка медового, а эта девочка молила убить.
- Да, Софи говорит правду. Ты должен убить ее. Крестьянка Лари...это она, из зависти к тому, что красавцу Теодору досталась не она, и что не она родит от него ребенка, прокляла Офелию. Но сила зла направилась не на саму девушку, а на ее ребенка. Хотя, Офелии причинена боль не меньшая. Ты должен убить Лари. Только ты на это способен. И только ты в силах восстановить справедливость.
Маленькая девушка снова начала кричать: - Убей! Убей! Убей!!
С этими словами, семья развернулась и двинулась в противоположную сторону от меня. Девочка продолжала кричать. Только теперь я понял, как умер мужчина - задняя часть его черепной коробки была размозжена, сквозь небольшую дыру был виден окровавленный мозг.
Они ушли. А я остался возле огня сам. А в ушах звучало "Убей! Убей!". Столько боли и ненависти в таком маленьком теле.
Пробуждение было тяжелым. Будто я умер, и не дышал, а теперь, наконец, смог вдохнуть. В висках томной болью отбивался пульс. Тошнота провоцировала болезненные спазмы желудка. Свет из окна бил плеткой по глазам. В этот момент я подумал, что лучше было бы умереть взаправду и не проснутся. Постепенно рассудок пришел ко мне, неприятные ощущения похмелья отступили, но каждый удар сердца бил в ушах колоколом, на фоне которого звучал призыв к убийству.
Я немедленно решил занять себя чем-то. Но к врачебной практике приступать не было смысла, так как еще рано, и никто не стучится в дверь моей лачуги.
Единственным решением в это холодное осеннее утро было пройтись окраиной леса, в поисках остатков сухих трав.
Слабый морозец и легкий ветер стали хорошими врачевателями моей недуги. В итоге я нашел только два стебелька зверобоя. При возвращении домой я помог паре крестьян с некоторыми болезнями и недугами.
Так прошло пару дней. Я уже и забыл о видении, вернее решил, что это было вызвано изрядной долей алкоголя, и стрессом.
И вот ко мне пришла та самая Лари. Я увидел ее в окно своего кабинета. В тот же миг мое горло сковало кольцо боли и холода. Я не мог нормально дышать, желудок и другие органы сильно сжались и стремились вырваться сквозь мою гортань на волю. Я простоял в таком оцепенении пару секунд. И снова голос. Маленькая девочка кричала, с неистовой яростью, от которой холоднело в сердце, а по коже катилась волна ужаса. " Убей ее!!! Она виновата!!! Убей!!! Восстанови справедливость!!"
Я упал на колени, руками сжимая живот, пару спазмов и меня отпустило. Глаза от боли прослезились. Лари тем временем уже стучала в двери моего дома. Голос маленькой Софии уже не был так громок, она шептала. Как демон, как хитрая Лиллит. От ее холодных слов по коже катились волны онемения.
Я открыл дверь. Моему взору открылась милая девушка, немного уставшая, с синяками под глазами - тяжелая работа, вероятно, вымотала девушку.
-Видишь, это она. Это она сделала, она не устала. Это проклятье. Оно имеет влияние как на того на кого направлено, так и на того кто направляет. Убей ее, восстанови справедливость. - Звонкий детский смех после таких слов, был как молния, ударившая в землю.
Этот голос пожирал меня изнутри. Мне казалось, будто внутри меня разводят огонь, такой силы был жар. Горело сердце, горели легкие, горел разум...Мгновения секунды, но ощущения были так сильны и так глубоки, я сходил с ума...что мне делать? Голоса...они всегда помогали мне. Может они и правы? Ребенок не должен был умереть. А еще месяц назад, когда работы было больше чем сейчас, Лари выглядела намного свежее...О Боже!.. голоса правы...я должен....
Эти мысли пролетели в моей голове в мгновение. Лари даже не успела заметить моего оцепенения.
Я впустил ее в свой рабочий кабинет. И задал вопрос, о том, что ее беспокоит. Как оказалось, ее живот очень болел. С ее слов, в нижней части живота сильно пекло, изнутри....
Во время всего осмотра голос повторял и повторял все те же слова. И я говорил девочке, что е сделаю это.
Я понял, в чем причина это боли, но не сказал правды девушке. Я рассказал о том, что у нее легкое пищевое отравление, ей нужно принять травяной отвар и посидеть в спокойствии полчасика. После чего она сможет уйти домой - в полном здравии.
На самом деле я дал ей настой из душицы, мяты и боярышника, который является прекрасным снотворным. И уже через 15 минут девушка уснула.
Неистовые крики радости Софии, фонтаном били в моих ушах. Она радовалась, и повторяла "скоро все будет правильно, скоро станет справедливо" и начала напевать какую-то песенку на незнакомом мне языке.
Но я не знал, что мне делать дальше. И тут я услышал голос матери Софи.
- Не бойся. Возьми скальпель. У нее жжет внутри. Ты знаешь что это. Не бойся, ей не будет больно. Вернее будет, но не слишком. Она должна заплатить.
Я взял в свои руки хирургический скальпель. Холодное лезвие мягко шло по грязной коже девушки, оставляя за собой багрово-красный след. Запах крови возбуждал. Я никогда до этого не ощущал подобного. С каждым движением руки, с углублением скальпеля, мне становилось все более приятно и ... мне хотелось продолжать это дальше. Мой разум хотел еще и еще. Возбуждение моих мыслей достигло неимоверных высот, мое дыхание участилось, сердце билось все быстрей и быстрей. На сухих губах возникло чувство жажды. Мои глаза горели.
Все дальше и дальше.
Расслабленное тело девушки не сопротивлялось. Она только стонала сквозь сон от боли, время от времени подергивалась. Я стал немного пьян. Сквозь вырезанное отверстие я видел внутренние органы этой молодой ведьмы. Она сламала жизнь двум возлюбленным, и теперь она должна заплатить за это.
Несколькими резкими движениями я выреза ее утроб. Кровь хлынула в создавшуюся пустоту. Она наполняла девушку, как вино наполняет бокал
- Он сделал это. Справедливость. Он восстановил. Положи туда что-то. Зашей. Зашей обратно. Пусть в том мире она знает, за что постигла такую кару.
- Что туда положить?
- Либо что...кину углей из своей печи. Это то, что у нее должно быть там на самом деле. Зашей. - Возбужденный голос маленькой девушки был переполнен высокими тонами.
Она уже не могла контролировать свои эмоции. Крики и возгласы перестали быть членораздельны. Еще несколько секунд, и голоса пропали.
Тишина наступила у меня в ушах. Я смотрел на тело, которое начало биться в конвульсиях, и не сожалел о содеянном. Подождав пока последние капли жизни покинут это тело, я приступил к зашиванию.
Вечером, когда достаточно стемнело, и глупые крестьяне уже спрятались у себя в хибарах, я вынес девушку в лес. Я положил ее под одним из дубов. Утроб бросил на холодный камень.
Оглянувшись, последний раз, на проклятую, я поспешил покинуть это холодное и страшное место. Скоро волки учуют запах крови, и уже к утру, от тела останутся лишь кости, и порванные лохмотья ее одежды.