В этот день в отделение интенсивной терапии с дорожного происшествия поступила практически вся семья: муж, жена и их дочь - подросток. Все в тяжелом состоянии. Из раздавленной всмятку машины спасатели извлекли их с большим трудом. Поэтому, позвонив домой, убедившись, что и мальчишки, и Алёнка из школы благополучно вернулись, Мария ещё долго оставалась на работе. И теперь радовалась, что успела на последний автобус.
В автобусе пассажиров - по пальцам пересчитать. Водитель, прикидывая, стоит ли тормозить на очередной остановке объявил: "Улица Объездная, есть на выход?"
Вот как? Все жильцы их дома называли эту остановку: "Возле кладбища". Таким и Мария помнила её название. Тем более, что в нескольких десятках метров от остановки, действительно был вход на старое заросшее кустами кладбище. Мария вышла и замерла, не в силах двинуться с места. Будто в своё прошлое попала. Время - ближе к ночи. Промозглую осеннюю темноту кое-как разбавлял жёлтый свет уличных фонарей. Вдоль автомобильной трассы, в просторечии - бетонки, по-прежнему девушки предлагали проезжающим водителям единственный имеющийся у них товар - собственное тело. И ничем, ну ничем не отличались от тех девушек, которых Мария помнила с детства. Ей даже почудился запах тех самых пирожков, которыми тогда кормила её местная "работяжка" Юлька.
Плотнее закутавшись в ворот пальто, Мария заторопилась через дорогу. На противоположной стороне, на перевёрнутом ящике скрючилась женская фигурка. В полумраке Мария почти натолкнулась на неё.
- Ой! - охнула Мария.
- Чего желаете? - фигурка поднялась, - у меня дешевле. Ну... у... да ты баба...
- Юлька? - обомлела Мария. И узнала то её скорее по теперь уже потертой косухе и каким-то почти неуловимым, но пока ещё узнаваемым чертам на этом, потасканном по жизненным кочкам, лице.
- Новенькая что ли? Не... по-похоже, - пьяно икнула Юлька.
- Машуня, Машка... пирожки ты мне покупала. Помнишь?
- Те чё надо? Иди отсюда. Не мешай работать...
- Не помнишь...
- Отвяжись, сказала... - и пошатываясь направилась к дороге. - Под фонарь встать надо, а то тут кто ж меня увидит?
Спотыкаясь на замерзших кочках грязи, Мария ругала сама себя. Надо было идти по асфальту до поворота, там пешеходную дорожку прошлым летом проложили до их дома. Круг, конечно, пришлось бы дать, зато ноги не рискуешь переломать.
Возле подъезда невольно остановилась, заглянув в светящийся оконный проём. Шторы не задёрнуты и видно, как на ладони: круглый стол, за которым и обедали, и делали уроки, кровать тёти Люды и Георгия Фёдоровича с высоко взбитыми подушками, диван и телевизор на тумбочке. Возле стола укутывала полотенцем кастрюльку тётя Люда. Мария улыбнулась: "Чтобы не остыло. Меня ждут". Георгий Фёдорович придвинув к телевизору стул, слушал какую-то передачу. Стены тонкие, звук приходится убавлять, чтобы не перебудить спящих в соседней комнате ребятишек.
Мария шагнула в коридор и ощутила знакомый с детства запах этого дома, и ещё кто-то жарил картошку с луком. На втором этаже с размаха хлопнула дверь и по лестнице зашлёпали чьи-то тапочки.
- Сука! Чтоб без чекушки не возвращалась! - неслось сверху.
- Гоняет? - кивнула наверх Мария.
- Гоняет... - женщина плотнее запахнула старый байковый халат. - У меня ключ с собой, сейчас успокоится, уснёт, вернусь.
В сумочке зазвонил телефон. "С работы, - подумала Мария. - Трое тяжёлых всё-таки".
- Алло? - заторопилась войти в комнату. - Дима? Разрешили звонить и телефон вернули. Это хорошо. Да, да, с Алёнкой всё в порядке, не волнуйся. Да, со мной живёт. Нет, не в тягость. Ну что ты нашу семью не помнишь? А, ты про мою...семью. Дима, я Алёнке трубку дам, поговорите.
- Дима? - услышала разговор тётя Люда.
- Ну да, - Мария увидев на лице тёти Люды немой вопрос, улыбнулась, - всё нормально. Пусть с Алёнкой поговорит. Оба соскучились, - и принюхалась к кастрюле с борщом: - у-у-у!!! Обалдеть!
А вечером, лёжа в постели, Мария без сна крутилась и так, и этак. Казалось звонок разбередит душу, но ни боли, ни грусти не было. А Димка, что Димка? Слава Богу самое страшное позади. Теперь протезирование. А там... Она и не заметила, как мысли вернули её к Юльке, на бетонку. Было ясно, что оставлять Юльку в таком положении нельзя. Погибнет. "Но как знать, понимать, что человек в опасности и ничего не делать?" - свербело Марию. И сна ни в одном глазу. Юлька так просто и так прочно вплелась запахом теплых пирожков в детские воспоминания Марии, что, теперь пройти мимо неё Мария просто не могла. Ведь детские годы, даже трудные, горькие, нельзя не забыть, не разменять, не потерять. Они всю жизнь при тебе.
"Устроить бы, Юльку на квартиру и на работу,- мечтала Мария, - например, к нам в отделение санитаркой". Обрадованная, как ей казалось, таким простым решением вопроса, Мария даже села на кровати.
- Ну да, не дорогую комнатку подыскать, а санитарки всегда нужны, - для убедительности чуть слышно прокомментировала сама себе. - Завтра надо будет всё обсудить с тётей Людой. Ей проще комнату найти, ну а я работой для Юльки займусь. - И тут, наконец, её успокоившеюся душу, сморила дневная усталость. Мария уснула. И ей даже приснилась Юлька в белом больничном халате, с судном идёт по коридору отделения интенсивной терапии.
На следующий день, вечером, после ужина, Мария завела с тётей Людой разговор про Юльку.
- Маша, да ты что думаешь Юлька на бетонке стоит потому что другой работы не находит? - гремела тарелками в тазике с водой тётя Люда.
- Ну не по желанию же занимается этим? И потом, Юльке теперь уже столько лет... Какая бетонка? Я её видела. Погибнет от голода и холода. - Мария перехватывала у тёти Люды вымытые тарелки и ополаскивала в чистой воде. Рядом с полотенцем в руках стояла Алёнка. Она вытирала посуду и складывала рядом на стол.
- Ну прямо конвейер в чистом виде, - кашлянул Георгий Фёдорович. - Я на крыльцо, покурить на сон грядущий, - снял очки, аккуратно положил в карман куртки. - А Юльке теперь, понятное дело, цена - три рубля и канава! Ты, Мария, должна понимать, то, что ты затеваешь - пустое дело, - с тем и вышел.
Тётя Люда, даже от мытья посуды отвлеклась:
- Вон, на остановке объявлениями: требуются на работу - весь столб обклеен. Ну если только Юлька желает директором завода устроиться, то вряд ли ты ей поможешь.
- У нас в деревне две таких... Юльки есть. Вернее, были. Одну, правда, убили, - вклинилась в разговор Алёнка.
- Рано тебе на такие темы рассуждать, - одёрнула её тётя Люда. - Давай закругляйся с посудой, тебе спать пора ложиться.
- А можно я почитаю на сон грядущий?
- Читай, - улыбнулась Мария. Алёнка любила сказки и знала их невероятное количество. Иногда, по вечерам она собирала мальчишек, вся компания устраивалась кружком под столом, и Алёнка начинала рассказывать сказки. Даже старший, заметно подросший и с виду повзрослевший за последний год, Серёжка, залезал вместе со всеми. Сама ли придумывала, вспоминала ли прочитанное, нов доме наступала тишина. Слушали её мальчишки затаив дыхание.
- Маш, Мария! Слышь чё?! Выбрось идею с Юлькиным обустройством из головы! - и тётя Люда принялась разбирать постель. Целая процедура: кружевная накидушка на подушки, красивое порывало, под ним подзор с кружевами по краю. Все предметы аккуратно складывались рядом на стул. - Мария, баба Яга против!
- Я тоже спать, - Маша кивнула тёте Люде и отправилась следом за Алёнкой.
- Ох, Машуня, чует моё сердце неладное, - взбила и без того пышные подушки тётя Люда.
Выцепить трезвую Юльку не получалось. Она по-прежнему либо сидела в кустах на том самом ящике, либо стояла под ближайшим фонарём. Но ведь до сих пор Юлька где-то жила. И Марию она всё-таки вспомнила. Но вот как её проследить? Не караулить же до полночи, стоя на бетонке? Тут в дело вмешался случай. И вроде вечер был ещё ранний, а Юлька уже стояла на посту, но как-то странно стояла. Ещё проезжая мимо на автобусе, Мария заметила в окошко, что в этот раз Юлька не просто стоит возле фонарного столба, а обнимает его, согнувшись в две погибели. При ближайшем рассмотрении оказалось, что её просто выворачивало наизнанку.
- Пошли домой отведу, - Мария попробовала оттащить Юльку от столба.
- Ой, сдохнуть бы что ли! Отстань, надоела ты мне...
- Пропадешь ни за что, ни про что! Пошли!
- А может я и хочу пропасть... а-а-а... - выворачивало Юльку.
-Скорую вызвать? - Мария подумала, может Юлька в таком виде опасается домой возвращаться.
- Скорую... на бетонку? - давилась спазмами Юлька. Но всё-таки ухватилась за Мариину руку. - Тут недалеко. В таком виде всё равно ничего не заработаю.
И Мария даже порадовалась такому её состоянию, потому что Юльку так прополоскало, что она была почти в трезвом уме.
Почерневший от времени двухэтажный деревянный барак довоенной постройке, косил на мир прогнившими старыми оконными рамами. Юлька жила в однушке здорово напомнившей Марии комнату её матери. Тот же запах, такая же грязь. И даже дверь закрывалась только изнутри на толстенный крючок. Фигуры в нереальных позах валялись среди разбросанного на полу тряпья.
- Юля, нельзя тебе тут оставаться.
- Ага, с собой забери, - и очередной раз склонилась над тазиком.
- Умывайся. Вызову скорую.
- С ума сошла, - кивнула на недвижимые тела.
- Выйдем на улицу, встретим. - Время поджимало, Марию ждали дома. А тут пьяное куражево. - Помереть хочешь! Сдохнешь на этой помойке! Прикинь картина!
- Звони, - Юльке явно стало совсем невмоготу.
- Колешься? - кивнула на наркоманов Мария.
- Я уколов боюсь сильно, - опять наклонилась над тазиком Юлька. - Ине курю, и колеса не ем. Ты... не думай уж совсем-то.
- Пьёшь, что ни попадя, - вздохнула Мария набирая номер скорой.
- А ты попробуй такую жизнь на трезвую голову!
- Ну да, откуда же мне знать? - усмехнулась Мария.
- Пошли на улицу, - и Юлька, вытерев лицо грязной тряпицей, видимо когда-то бывшей полотенцем, придерживаясь за косяк, вывалилась за дверь.
Уже на следующий день, по дороге с работы Марии вдруг стали попадаться на глаза наклеены на столбы и возле подъезда объявления о сдаче комнат. Что Юлька не станет ангелом с первого же дня, Мария понимала. Значит комната и соседи по кухне Юльке явно не годились, а вот небольшая однушка - в самый раз. Договориться на работе - не составило труда, на такую зарплату и такую работу, желающих найти непросто. Сестра-хозяйка только вздохнула: "Загуляет - кто за неё мыть будет?"
Это был первый рабочий день Юльки. Но Юльки на работе не было. И появилась она на час позднее.
- Ну и куда эта швабра с тряпкой убегут? - пожала плечами, оправдываясь перед Марией. Но пол мыть всё-таки взялась. А в конце дня подошла к Марии с ведром и шваброй:
- С чего ты взяла, что это лучше, чем на бетонке? - Протянула швабру, брякнула возле ног ведром: - Держи, умница, красавица. Адью! - и помахав рукой, направилась к выходу, бросив через плечо: - Да я на бетонке только за штаны мужика подержу - столько заработаю, сколько здесь за неделю!
- Ну да, подержит она! Кому ты рассказываешь?! - кричала Мария, забыв про больных. - Стой, тебе говорю! - и кинулась следом.
Всю следующую неделю с раннего утра Мария заезжала за Юлькой и почти силком тащила на работу. Однако каждый раз Юлька оказывалась с глубокого похмелья. И Мария решила нагрянуть к Юльке вечером с проверкой.
Юлька сидела за столом в белом больничном халате нараспашку, под котором никакой другой одежды не было.
- Что сидим? Кого ждём?
- Щас увидишь. Присоединяйся, - плеснула в стакан пива. - А-а-а, вот и гости.
В комнату ввалились три разбитных девицы с двумя мужиками. Мужики, увидев Марию, попятились назад.
- Не боись, тут все свои... - ткнула в Марию пальцем. - А что не комплект, так щас сосед подкатит. У него баба на работу в ночную смену свалит, и он как штык, тут будет!
- Вон! Сию секунду все!
- Это чё она тут раскомандовалась? - пошла на Марию одна из девиц.
- Э-э-э! Стоп кадр! Она тут хозяйка.
Мужики ретировались быстро и бесшумно, а девицы с матами и криками на весь подъезд.
- Юлька, чтоб сегодня же навела порядок!
- Что такое? За всё уплачено. Могу сверху накинуть, - достала из-под клеёнки на столе несколько слипшихся купюр. - Тут лучше, чем на бетонке. Мёрзнуть не приходится, - распахнула входную дверь, - а клиентов - пруд пруди! За каждой дверью по мужику и бревну в постели, - и вывалилась в подъезд. - Видишь? - пьяно вопила Юлька, показывая на двери соседних квартир.
Мария кое-как запихнула Юльку обратно в комнату, захлопнула дверь.
- Бордак у тебя в комнате вижу.
- Бордак и есть, - то ли икала, то ли хихикала Юлька. - Господи, как же ты мне надоела! Вот потеплеет немного и видала я в гробу твою швабру!
- Юлька, тебе сколько лет? - старалась вразумить её Мария. - Посмотри на себя в зеркало. Кому ты нужна такая!
- Ну, во-первых, вечером на бетонке в темноте не видно мой... э... макияж, - криво усмехалась Юлька,- а во-вторых, вон в комиссионке ношеные шмотки покупают? Ага, - покрутила в воздухе пальцем, - покупают, потому как цена имеет значение, - и расхохоталась.
Как-то утром Марию встретила возле Юлькиного подъезда женщина в платке поверх бигудей и накинутом на плечи пальто.
- Вы в одиннадцатую?
- Да. А что сучилось?
- Да уж случилось! Там каждую ночь шум гам до потолка! А вчера я оттуда мужика своего с боем выволокла! Кто, спрашиваю, тут за главную? А девки ржут, мол, все они гости и квартирку эту ты для них специально сняла!
- Я... я разберусь.
- Не разберусь, а убирайся отсюда со своим притоном! Когда ты смотреть квартиру приходила, я думала поселиться приличная женщина. А ты чем промышляешь? Тьфу!
- Я не промышляю. Понимаете, - торопилась объясниться Мария. Но женщина перебила:
- Понимаю. Тоже, не пальцем деланая! Но чтоб до такого докатиться! Мамочка ты ихняя. Так что давайте, уматывайте. Хозяйка на тебя понадеялась, к сыну уехала, помогать водиться с внуком. Вот вы тут и разгулялись. Некому приструнить! Не съедите, накатаю на тебя заявление, - и не дав Марии рта раскрыть, хлопнув дверью, ушла в подъезд.
В комнате Юлька торопливо спихивала в пакет пустые бутылки. И было ясно, что весь разговор у подъезда слышала в открытое окно.
- Маш, Машуня, клянусь... больше ни-ни... Вот как Бог свят! - и перекрестилась зажатым в руке стаканом.
Всю неделю Юлька приходила на работу более-менее вовремя и драила полы на редкость добросовестно. Но в эту смену она на работу пришла с такого похмелья, что рядом хоть закусывай.
А ещё через пару дней на работе к Марии подошёл Сергей.
- Говорят, ты свою подружку с бетонки к себе на работу устроила? Не успела вылезти из моей постели, уже пошла порукам! Вот, держи. Мама из почтового ящика достала, - это была повестка в милицию. - Марии Злобиной! Моя жена - Машка - проститутка! Чтоб ноги твоей... - задыхался от злобы Сергей, - ...ноги твоей...
- Понятно, - объясняться или, тем более ругаться в коридоре на кафедре института, Мария не могла себе позволить. - Я тебя поняла, - и, повернувшись с нему спиной, пошла куда глаза глядят. Ей казалось, что вот сейчас он её догонит и ударит! И она невольно укоряла шаг. Слова Сергея резанули такой болью и обидой, что от пережитого унижения, удержать слёзы просто не могла. Надо было найти укромный уголок, чтобы как-то прийти в себя. Понимала, что у соседки в доме, где теперь жила Юлька, лопнуло терпение, и она написала заявление. А договор аренды Мария оформила на себя. Значит ей и отвечать. Заскочив в каморку со швабрами, ревела горько, не в силах остановиться. Потом отдышавшись, пробежала в туалет умыться холодной водой.
- Да, выглядите вы, Мария Владимировна, - не ахти, - констатировала, глядя в зеркало. - Однако некогда слёзы лить. Больные ждут. - И было это её спасением от душевной боли и тупой злобы мужа.
А ближе к вечеру позвонила тётя Люда.
- Представляешь, Андрюшка, Ванька и Гошка - пришли из школы с температурой. Гриппуют похоже. Я Серёжек и твоего, и своего от них отселила, будут спать пока на диване у нас в комнате. Алёнке тоже наказала к ним в комнату ни ногой. Что скажешь, врача на дом вызывать или сама обойдёшься?
- Им же справка нужна будет в школу. Вызывай. А так, конечно, сама.
Мальчишки разболелись не на шутку. И всю неделю Мария со всех ног после работы неслась домой. Но в этот раз Юлька прогуляла второй рабочий день подряд и Марии после работы пришлось бежать к ней.
Возле подъезда стоял милицейский УАЗик, в который, под присмотром милиционера, кутаясь кто во что садились три полураздетые девицы.
- Юлька! - крикнул Мария.
- Во! Глянь-ка, на ловца и зверь бежит! Мамочка ихняя попалась! - и обращаясь к Марии: - Я тебя упреждала? Упреждала! Так что не взыщи!
- Мария Злобина? - спросил милиционер. Она утвердительно кивнула. - Полезай, - и стал бесцеремонно запихивать Марию в УАЗик.
Не успела Мария и глазом моргнуть, как оказалась за решёткой, через которую виднелся только пульт дежурного милиционера. А рядом кроме Юльки и двух её подружек толклись ещё пятеро девиц.
- Новенькая мамочка? Как сюда - то угодила? - девица тряхнула огненно-рыжей копной волос.
- Я комнату сняла, на работу устроила вон её - кивнула на Юльку, а та спьяну только теперь рассмотрела Марию.
- Выпустите её! Она не виноватая - трясла решётку Юлька.
- Ага, они завсегда сами приходят, - хихикали девицы.
- Дуры! Вы не понимаете, какой это человек! Я её ещё малявкой помню. Я... - икала Юлька, - пи... пи...рожками её кормила.
- Никак прямо с малолетства занимается, - обошла Марию вокруг крупная, ярко накрашенная девица.
И уже выпустили всех девиц и даже более-менее протрезвевшую Юльку, а Марии дежурный только кивал: "Ждите".
- Разрешите позвонить! - умоляла дежурного. - У меня дети дома - трое. Да ещё трое... тоже дети.
- Вроде трезвая, а такое несёте. Сами то хоть знаете сколько у вас детей?
- У меня ... - растерялась Мария, - сын и брат, а ещё Алёнка, ну и тёти Людины - трое. И все наши. Понимаете? Разрешите позвонить. Меня теперь дома потеряли.
- Ждите, сказал. Мне из-за вас и так телефон оборвали!
- Тётя Люда звонила? Звонила? - допытывалась Мария, хотя представить не могла, как тётя Люда догадается искать её в таком месте. И тут сучилось такое, отчего она готова была провалиться, сквозь бетонный пол этой клетки.
- Будьте добры, подскажите, пожалуйста, где я могу увидеть Марию Владимировну? - Анатолий Павлович - заведующий кафедрой анестезиологии, реаниматологии и интенсивной терапии протирал запотевшие с холода очки и беспомощно щурился по сторонам, стоя у входа. Следом за ним ковыляла Юлька на высоченных каблуках китайских туфлей.
- В обезьяннике, - ткнул ручкой в Машкину сторону дежурный, разговаривая сразу по двум телефонам.
- Простите, где?
- Вон, за решёткой, - тащила профессора за рукав Юлька.
И тут он увидел Марию:
- Мария Владимировна, Машенька, ну как же так?
- Да не виноватая она. Это всё из-за меня! - трясла его Юлька.
В этот момент в комнату вошла женщина в милицейской форме. Кивнула дежурному: "Злобину забираю".
Потом Мария долго и подробно объясняла, что никакой притон она не организовывала, а пытается перевоспитать Юлию. Потому что, в её голодном и холодном детстве, Юлия подкармливала иногда пирожками.
- Тогда эти пирожки были для меня спасеньем. И не только от голода, а просто человеческого отношения, да, девушки с бетонки.
- Но сами посудите, что получается: квартиру в аренду сняли вы. Девушек легкого поведения туда поселили тоже вы.
- Нет, нет! Извините,- перебила Мария, - только одну девушку - Юлию.
- Ладно, допустим так. Остальные наведывались к ней в гости. Но вы прекрасно знали об этом от соседей и не пресекали.
- Ещё как пресекала! Я устроила Юльку санитаркой. И почти каждое утро водила её только что не за ручку на работу. По вечерам, конечно, не всегда получалось проверить, вот она и ... Но ведь погибнет на бетонке!
Потом долго что-то объяснял следователю Анатолий Павлович, а Мария ждала его в коридоре возле дверей кабинета, сидя рядом с Юлькой. Босая Юлька держала в руках туфли за высоченные каблуки.
- Ты бы обулась, - кивнула на босые Юлькины ноги Мария.
- Не могу,- грустно вздохнула Юлька. - Вот, отломился, еле держится, - и продемонстрировала шатающуюся шпильку каблука.
- Ты скажи, как Анатолия Павловича нашла. Стыдно то как! - сокрушалась Мария.
- Нам-то что? Штраф выписали и отпустили. А тебя я и так, и этак - ну никак. Дежурный говорит, следователь освободится - разберётся. И куда мне бежать?
- Ну и?
- Что и? Кинулась на работу. Вспомнила про Анванну, ты меня с ней на всякий случай знакомила. И вот он, случай. Только думаю, хоть бы её смена была, - размахивала туфлями Юлька.
- Она на две ставки, так что чаще на работе, чем дома.
- Так и есть. На работе. Я ей как на духу всё выложила. Она как раз с судном направлялась к больному.
- На, - говорит, - в туалет ходить, да родить - нельзя погадить, - и подает мне судно, - отправляйся, - говорит, - в шестую палату, там кровать у окна... Только умойся и халат накинь. И быстро, быстро.
Ну и Анванна побежала звонить Анатолию Павловичу, потому что, говорит, кто ещё в таком деле поможет?
- А ты? И перестань туфлями размахивать, глаза мне выколешь этими китайскими шпильками.
- Ну чё я? Захожу в белом халатике, вся умытая, с судном. А там мужик. Мол, постарше никого не найдётся?
- А ты?
- А я говорю, что у тебя там такого особенного, чего у других людей нет? И вообще говорю, я тут тебе не женщина, а мед работник. Так что капризы в сторону и не тяни резину. А то швы на пузе расползутся, хирург работал, старался, а ты всё испортишь. И аккуратно, не спеши.
- Справилась?
- Если бы. Представь, иду я с судном по коридору, надо мед оборудование в порядок привести, а на встречу мне Анванна.
- Ты его подмыла? - спрашивает.
- Вот, - говорю, - только несу помыть.
- Больного надо обработать после туалета! Подмыть!
- Вот же сервис, даже у нас на бетонке за деньги такого нет! А тут...
А Мария вспомнила, как ей ещё когда только пришла идея устроить Юльку на работу, приснился сон: Юлька в белом халате шла по коридору отделения с судном в руках.
- Вот тут и подумаешь... - вздохнула Мария.
- Машуня, я подумала, я постараюсь...
Постепенно всё вошло в обычную колею. Сначала по повестке сходила к участковому. Оказалось, он уже в курсе дела. Договорилась, что поможет выдворить из Юлькиной комнаты прижившихся у неё наркоманов. Тут всё обошлось к обоюдному удовольствию: наркоманов упекли за незаконное приобретение и хранение наркотиков. И участковому зачёт, и Марии на одну заботу меньше. Комнату Юлька привела в порядок, также как арендованную квартиру. Ключи от которой отдали соседке, чтобы присматривала до возвращения хозяйки. На работе Юльку перевели из отделения где работала Мария, на другой участок, даже в другой корпус. А Марию Анатолий Павлович пригласил к себе в кабинет и как назло в присутствии Юлькиной тёзки, той самой Юлии, что с самых вступительных экзаменов, утверждала, что Мария незаконнорождённая дочь Анатолия Павловича. Юлия каким-то способом после окончания института пристроилась на кафедре стоматологии. Правда кем, не афишировала, да Мария и не интересовалась. И теперь опять понеслись с её подачи суды-пересуды. Разговор же у Марии с Анатолием Павловичем получился сложный.
- Мария Владимировна, ты же у нас отличница, должна помнить басню "Щука и Кот". "Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник". Ты врач. Работаешь в клинике при нашей кафедре. Это очень, очень ответственно и серьёзно. Нет! Нет! - остановил жестом Марию, пытающуюся что-то возразить. - Но твое дело людей лечить... - говорили почти час. Пока разговаривали, Мария не сомневалась в правоте профессора. А вот когда вышла из кабинета, то на душе просто кошки скребли. Теперь что, бросить Юльку на произвол судьбы? С другой стороны, Юлька не ребёнок, и вроде обещала постараться...
- Всё что могла, я сделала - дальше пусть сама, - рассудила вслух Мария. И вздрогнула от того, что кто-то сзади обнял её за плечи, она резко дёрнулась, пытаясь высвободиться.
- Законному мужу уж и обнять нельзя! - язвительный голос Сергея прозвучал над самым ухом. - Ищу тебя, ищу, а ты, оказывается, с профессором беседуешь... М... да. А тут тебе опять письмецо пришло из милиции. Сходи, получи, - вручил почтовое уведомление. И как ни в чём не бывало, будто не называл её Машкой-проституткой, вежливо спросил:
- Ты вообще-то думаешь домой возвращаться? Буду маму просить простить твои... выкрутасы.
А Мария вдруг поняла, чтобы она не говорила этому человеку, её слова для него будут пустым звуком. Для этого человека существенно только его личное "Я", а все остальные люди - прилагательные к этому существительному.
Письмо Мария получила, это было постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Злобиной Марии Владимировны за отсутствием состава преступления.
Дома, как только первая заболевшая троица стала выздоравливать, Гошка, самый мелкий и чернявый как жук, при этом удивительно голубоглазый непоседа и заводила, организовал побег на прогулку. И когда тётя Люда заглянула к ним в комнату с кружками, так любимого ими компота из сухофруктов, кровати оказались пустыми.
- Боже мой! Это как же? Это куда же? - и объявила поиск.
- Так, старший Сергей и Алёнка со мной по маршруту возле дома оббегаете. Ты, Сергей, - посмотрела на сына Марии, - остаёшься тут за главного. Если вернутся - не выпускай! Понял?
- Понял. Ещё как не выпущу! Взяли и про меня забыли, - кивнул Сергею старшему, - а могли бы с собой взять!
Оббегав всё что могли, мальчишек не нашли.
- Сергей, беги к отцу на работу, скажи... ох, ну что теперь? Скажи, как есть -потерялись!
Теперь уже бегали и лазили по чердакам своего и соседних домом все свободные от работы жильцы их дома. На удивление быстро само организовались, разделили направления кому где искать и быстренько разошлись. Всего получилось три группы: первая бабушки - пошли по ближним кустикам и в скверик, куда раньше баба Щура гулять мальчишек водила. Вторая группа: мужчины - по чердакам соседних домов и третья группа - женщины, пошли по ближним киоскам и павильончикам, может кто видел пацанов.
Георгий Федорович с соседом направлялся по ближайшим стайкам.
- Отец, слышь, - задыхалась умаявшаяся тётя Люда, - там новостройка и канавы... водой затекли...
- Чего им там делать?
- А вот найдём, спросишь!
- Уж спрошу!
Тётя Люда шла вдоль бетонки, заглядывая в кусты и за гаражи на обочине. Вечерело и что-нибудь рассмотреть в темных закутках стало невозможно. И тут тётя Люда поняла, что ушла далековато, и как теперь возвращаться? Ноги от усталости отказывались слушаться и еле передвигались. Вечерний автобус, как огромный аквариум, на сквозь светясь желтом светом в окнах, обогнал тётю Люду. Может на автобусе назад вернуться? Ушла-то почти на остановку.
- Андрюшка! Ванька! Гошка! - кинулась догонять автобус тётя Люда. Потом объяснить спринтерскую скорость своих ног так и не смогла. Но теперь, через эти светящиеся окна, увидела всю потерявшуюся троицу. Мальчишки вглядывались в окна, гадая, где им выходить. И она догнала-таки автобус на остановке! А то ведь могли и проехать! Ищи их потом!
- Мы только прокатиться немного хотели, - объяснялся Андрюшка.
- А он свернул куда-то не туда. Мы едем, едем, а где? Решили выйти, и сеть на другой автобус, который назад едет, - ёжился под взглядом отца Ванюшка. - Вот мы и выглядывали в окно, чтобы наш дом увидеть.
- И на какие это деньги вы катались? - поинтересовался у троицы Георгий Фёдорович.
- Ну, это из копилки на кинопроектор, - пояснил Гоша младший.
- Несите сюда вашу копилку, - вид при этом Георгий Фёдорович имел самый решительный.
- Значит так мать, завтра на все оставшиеся деньги купишь им тетрадки, карандаши... в общем школьные принадлежности. Вот научатся нести ответственность за свои поступки, тогда и можно будет деньги доверять!
- Люди, - взывала у подъезда тётя Люда, - в первый выходной - обед за мной!
Пройдёт не мало лет, а троица эта будет вспомнить отцово наказание как самоё чувствительное в жизни. Хорошо это или плохо? Поймут, когда появятся собственные дети. А пока обиженные потерей надежны на покупку кинопроектора, чтобы смотреть диафильмы на белой стене в коридоре, уныло пили компот из сухофруктов.