В выходной Сергей с самого утра отправился по адресу, указанному в записке.
Трамвай, прогромыхав, остановился возле полуразвалившегося флигеля, рядом с которым возвышались прекрасно сохранившиеся, настежь распахнутые чугунные ворота удивительной красоты.
- Так это же графский парк. Помню, в детстве с батей сюда за маслятами ездили. И на трамвае доехать можно, и в ельничке грибные места батя знал, - ахнул Сергей, набирая в грудь чистого хвойного воздуха.
За воротами действительно был виден запущенный парк. Главная аллея упиралась в облупившееся кирпичное здание.
- Понятно, почему батя сюда ездить перестал, - рассуждал Сергей, приглядываясь к разноцветным занавескам за обшарпанными оконными рамами. - Графский дом стал чем-то вроде многосемейного общежития, какие уж тут грибы?
Он подошел к мраморным, но покрытым таким слоем чёрной, жирной грязи ступеням, что и разглядеть тот мрамор почти невозможно.
Остатки штукатурки с пятнами красной краски, да белая лепнина над окнами ещё хранили следы былого великолепия. Навстречу из огромных резных дверей, в которых были проделаны ещё одни маленькие дверки, выскочили мальчишки.
- Вам кого? - не успел Сергей ответить, в дверях показалась женщина с тазом мокрого белья. Позади раздались чьи-то шаги и из-за его спины вывернулся рабочий, который тут же исчез за дверью в смазочном амбре из тавота и дыма.
- Дяденька, ну чего вы? Цельный день тута стоять будете? Вы к кому пришли - то?
- А кто здесь живёт? - состояние растерянности и подавленности вдруг овладело Сергеем. И даже не воспоминания о детстве, а будто кто-то другой, не он, что-то потерял, но именно ему, Сергею, край как найти надо.
- Ой! Так кого тут только нет! Вот говорят, давным-давно, когда и нас-то с Петькой ещё на свете не было, - мальчишка кивнул в сторону друга, - весь дом занимал один богатый мужик. Граф какой-то. А теперь в каждой комнате - семья. А комнат тут - уйма. Так вы к кому?
- Мебель тут продаёт один человек.
- А, тут бабка раньше жила. Мы то с Петькой её не видели, померла она к тому времени, как мамке тут комнату дали. Но рассказывают, настоящая ведьма была. Вот теперь бабкин сынок и продаёт её деревяшки.
- Что, совсем плохая мебель?
- Кто ж её знает? Говорят, бабка ни к кому ни ногой, и к себе никого не пускала. Уйдёт в парк с утреца и бродит там по чащобе. Говорю же - ведьма была.
- Где, говорите, живёт... её сынок-то?
- Как войдёте, по правую руку большая, чёрная дверь. Звонка нет. Стучите, - негромко пояснил Петька.
- Я уж подумал, твой друг Петька глухонемой!
- Да не-е-е. Просто больно умный. В кого только? Батя его шибко удивляется, особенно когда выпьет.
Но Петька уже спустился с лестницы и ожидал друга.
Сергей вежливо постучал в двухстворчатую резную дверь.
- Кто там?
- Вы мебель продаёте?
Послышался щелчок замка, брякнула цепочка и в приоткрытую дверь выглянул мужчина. Седая голова и бородка которого, аккуратно подстриженные, так не вязались с окружающей запущенностью.
- Адрес вот, - и Сергей протянул обрывок фактуры с написанным адресом, - продавец из мебельного написала, - сам не зная почему заволновался Сергей.
- Да, да. Пожалуйста, пожалуйста. Входите, - и чуть шире приоткрыл дверь.
Какой величины была комната, определить Сергей не мог, потому что вся она была заставлена красивой резной мебелью. Мебель стояла так плотно, что Сергей еле протиснулся между великолепным резным шкафом и гардеробом.
- У меня сейчас нет столько денег, чтобы купить у вас шкаф или вот шифоньер, - оценивающе осматривал мебель Сергей. - Мы с женой новую квартиру получили. Ремонт, расходы. А у вас очень дорогая мебель.
Сергею хотелось купить хоть что-нибудь из этой мебели. Но понимал, что купить может разве что ножку от стоявшей перед ним тумбочки.
Хозяин внимательно осмотрел его аккуратное пальто, белый воротничок свежей рубашки, задержался на ухоженных руках:
- Я думаю, сторгуемся. Пусть хоть что-нибудь из этого, - он чуть повел головой в сторону, - в хорошие руки попадет. А то вы бы видели, чем в ... в том году тут печи топили! - и в упор посмотрел на Сергея внимательными голубыми глазами. - В мороз труба где-то лопнула, отопление отключили. А тут ещё старые печи оставались. Хорошо, что маме не довелось этого видеть.
Договорились, что Сергей купит шифоньер и буфет. Цены оказались такие, как если бы эта мебель была сделана из крашеной марганцовкой фанеры.
- С моей стороны это на грабёж похоже, - смутился Сергей.
- Ну что вы? А когда такая мебель горит? На что это похоже?
- Жаль стола нет, - вздохнул Сергей, - получился бы полный гарнитур!
- Да, да... стол, конечно, был. Но мой младший брат, поздний мамин ребёнок, своевольный, бесшабашный любимчик, по рассказам мамы, толи продал, толи подарил кому-то. Теперь не узнать. Молодым погиб, потомства оставить не успел. Я тоже семьёй не обзавёлся. Да теперь уже что говорить? Поздно.
- Что ж вы так?
- Мама, знаете ли... не одобряла мой выбор, - потряс обрывком фактуры, - а когда её не стало, моё время выбирать ушло, - горько усмехнулся хозяин. - Простите, кому интересны чужие проблемы? - вздохнул, ещё раз окинул Сергея взглядом с ног до головы: - Так вы когда, говорите, мебель забирать планируете?
А через день нанятые на соседней стройке мужики затащили привезённую мебель в квартиру. Установили и удивились:
- Как в музее! Это где вы такую взяли?
Признаваться, что купил по дешёвке, Сергею самолюбие не позволило.
- Да вот, дальняя родственница умерла, так сказать, наследство.
Потом позвонил на работу Марии и похвалился, как разумно и выгодно сумел купить шифоньер и буфет.
- Серёжа, это, конечно, хорошо. Но нам надо детей забирать. Кровать, диван нужен. Хотя бы раскладушки на первое время.
- Постой, постой! Каких детей? У нас один единственный сын - Серёжка!
- Сам же говорил, что я троих своих тёте Люде навязала.
- У Гоши там своя комната. Так что он живет у Дороховых на законных основаниях. А девочка эта... ты что серьёзно собралась её к нам забирать? Чтобы я про её отца и... тебя не забывал! Я... ничего не забыл и не простил тебе! Подумай лучше, как семью сохранить!
И опять Мария после работы ехала на автобусе до остановки "Объездная", или в просторечии: "У кладбища". Ещё в автобусе у неё в сумочке зазвонил телефон.
- Мария, ну ты где? Я голодный. Дома даже хлеба нет! Тебя кто учил так с мужем обращаться?
- Серёжа, у меня трое детей у тети Люды. Я там буду, - и понимая, что ничего хорошего не услышит, отключила вызов.
Проходя мимо окон тёти Люды, по привычке заглянула в них. Этаж первый, вечер, свет включен, хорошо видно даже через тюль. Каждый раз увиденная картина согревала душу, и она торопилась, понимая, что её там ждут. В этот раз Алёнка прыгала и приплясывала возле тёти Люды, а та безуспешно пыталась её поймать.
- Что у вас происходит? - непроизвольно улыбнулась Мария.
- Папа, папа за мной приезжает! - и Алёнка с разбега обняла Марию, уткнувшись в неё лицом. - Он тёте Люде позвонил!
- Если бы не Алёнка, я бы опять звонок проворонила. Раньше у соседей телефон звонил, так в коридоре было слышно. А этот: трень - трень, пик - пик.
Не прошло и недели, когда ранним утром Мария собиралась на работу, а ребятишки в школу, возле подъезда остановилось такси.
- К кому бы это? - отодвинула шторку тётя Люда. Мария тоже выглянула через её плечо. Возле машины стояла молодая женщина и помогала выбраться мужчине.
- Вижу, - улыбнулась Мария, - а то Алёнка уже извелась.
- Папа? Папа приехал? - прыгала за их спинами Алёнка, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь.
Оказалось, что Дмитрий приехал в сопровождении техника-ортопеда. Протезы у его пока лечебно-тренированные. И направляется он в специализированный санаторий.
- Там мои родители наперебой рвались за внучкой приехать. Но мне... мне очень нужно было всех вас увидеть, - посмотрел на Марию, на тётю Люду, на сгрудившихся возле Алёнки мальчишек. Попытался встать со стула, но не удержался и почти рухнул назад. Георгий Федорович кинулся помочь, но Димка отмахнулся:
- Не привык пока.
- Вот, отказался от костылей, а...
- Дина Рудольфовна, пожалуйста... - прервал её Дмитрий. - Обойдёмся без медицинских подробностей.
- В Солдаткина школа есть? - спросила Мария.
- В соседнем селе...- кивнул Димка.
- Так, не спешите. Марии надо на работу, детям в школу. Вам с дороги - отдохнуть! - распорядился до сих пор молчавший Георгий Фёдорович. - Спешка, она знаете, хороша блох ловить!
- У меня командировка только на трое суток, - развела руки Дина Рудольфовна. - Я должна Дмитрия в реабилитационно-медицинский центр сопроводить.
- Дина Рудольфовна, можно вас, - шагнула к дверям Мария.
- Маша, Мария!
- Дима, ты не забыл, что я медик? У меня чисто медицинский разговор. Не мешай! - и вышла из комнаты с Диной Рудольфовной.
- Понимаете, ему вообще-то надо бы в медицинском центре сейчас находиться. Потому что кожа на культях...
- Я понимаю.
- Да и от костылей наотрез отказался. Тросточкой, мол, обойдусь. Ну сами видите... - и Дина Рудольфовна обрисовала медицинскую сторону процесса предстоящей реабилитации.
Выяснив для себя, что у Димки хоть и не всё так безоблачно, как хотелось бы, но вполне приемлемо в сложившейся ситуации, Мария вместе с Диной Рудольфовной вернулась в комнату, а там вовсю командовала тётя Люда.
- Так, а вы что? В школу опоздать хотите? Алёнка, тебе особое приглашение требуется?
- Алёнка, ты не волнуйся, я никуда без тебя не уеду, - а та стояла рядом, уткнувшись в отцовское плечо.
Рабочий день у Марии выдался суетным и вроде ничего особенного не случилось, но забот хватало. Как-то так повелось, что днём Мария и Анванна выкраивали время и, как говорили в отделении, "гоняли кофе". Почему "гоняли"? Кто бы сказал? Вот и теперь, Анванна сидя на диванчике, аккуратно ела сладкую булочку, запивая кофе с молоком. Мария пила чёрный, без сахара.
- Маш, булочка ну такая, ну такая, - и Анванна, зажмурившись откусила кусочек, - а у тебя горький, не сладкий... Попробуй,- на тарелке перед ней красовалась ещё одна такая же булочка. - На двоих покупала.
- За двоих и есть придётся, - улыбалась Мария.
- Правда не будешь? - принялась за вторую булочку Анванна.
Когда Мария ещё школьницей устраивалась на работу в отделение реанимации, Анванна уже тогда была не молода. Но ни годы, ни любовь к сладким булочкам, казалось её не брали, разве что из-под белой косынки стали выбиваться среди чёрных прядей серебристые нити седины. Всё такая же вечно занятая, теперь работала на кафедре Анестезиология и реаниматология, куда её уговорила перейти Мария. Зарплата больше, оборудование лучше, ну и повышение в должности, теперь уже старшая сестра-хозяйка. Со стороны на кафедре сначала удивлялись непринуждённому отношению между ними, всё-таки и возраст, и должности разные, но поговорили и забыли, поскольку ни та, ни другая внимания на эти разговоры не обращали.
Дома у Марии кофе не водился. Какой кофе, если пирожки от Юльки за счастье были? Тётя Люда тоже кофе не жаловала. У неё в почёте индийский чай со слоном на жёлтой пачке. А в ординаторской все пили кофе. Банки с растворимым не переводились.
Мария пила кофе и понимала, что на душе у неё ни боли, ни обиды на Димку. А когда-то думала - не переживёт. И, наверное, это даже хорошо, что по жизни каждый из них пошёл по своей дороге. Оля -Мышка, шагает рядом со своим Сашкой и счастлива.
- Я бы так не смогла, - непроизвольно в слух высказалась Мария.
- Его дочь. Имеет право. Твой-то теперь как? Из штанов выпрыгивает, поди, от ревности.
- Ой, пока не видела Сергея. Я же у тёти Люды живу.
- Мария, с чего вдруг, квартира твоя, а ты у тёти Люды щемишся?
Мария только головой покрутила.
- Не могу я с ним жить! Каждый вечер - "разбор полётов". Воспитывает, не знаю куда деться! Как-то взялся учить меня бельё стирать!
- Не хочешь с ним жить, не живи. Рабство давно отменено.
- Обсуждать будут все, кому не лень. Не пьёт, не бьёт, а ей, то есть мне, всё не угодит. А звучит -то как - разведёнка! - сокрушенно вздохнула Мария.
- Ну не про резекцию же желудка, хоть и медикам, без конца разговаривать? Надо и чьи-нибудь косточки помыть. Там глядишь кто-нибудь другой разведётся, жениться, помрёт, новая тема для разговоров. А квартиру нажить - дело не простое! Хотя, знаешь, чужую беду- рукой разведу. Смотри сама.
Крупные снежные хлопья сыпались с чёрного звездного неба и укрывали дороги, кусты, крыши домов и лавочки у подъездов. Мария шла от автобусной остановки и то ускоряла шаг, то почти останавливалась. Вот как тут быть? Как не крути, но: Серёжка, Гошка и Алёнка - не могут бесконечно долго жить у тёти Люды, да и она сама тоже. Тем более, что имеет собственную двухкомнатную квартиру. С Серёжкой - всё понятно, а как быть с Гошкой? Гошка шустрый, быстрый, минуту на месте не посидит. Сергея это очень раздражало, когда они жили у тёти Люды после свадьбы. И теперь он даже слышать не хочет, чтобы Мария забрала Гошку к себе. Про Алёнку и говорить нечего. Но, как можно отправить её в деревню, где нет школы? Димка сказал, родные дед с бабкой ждут не дождутся. А школа в соседнем селе. И как туда добираться каждый день зимой в мороз, весной в распутицу? На чём? Слава Богу у Димки дело на поправку пошло. Дина Рудольфовна сказала, что теперь только его терпение и желание снова ходить требуются. А протезы ему бионические взялись на кафедре ортопедии изготовить.
- Маша! - на лавочке возле подъезда сидел Димка. - Я тут снег разгрёб, и картонку подстелил.
Маша улыбнулась и села рядом.
- Мёрзнешь?
- Воздухом дышу и тебя жду.
Мария молчала.
- Маша, вы из-за Алёнки с мужем поссорилась?
- Нет. Ну что ты? При чём тут ребёнок?
- Тётя Люда сказала вы новую квартиру получили. Поздравляю.
Мария кивнула.
- Ты не хочешь со мной разговаривать?
- Ну что тут скажешь? Квартиру получили, там Серёжа делает ремонт. Опять же мебели пока что нет. Всё нормально. Ты лучше скажи, если Алёнку заберёшь - как со школой быть?
- Там семья молодая обустроилась. У них две дочки, есть машина. Будут заодно и Алёнку возить в школу. Бензин - пополам.
- А дорога-то есть?
- Пока есть, что будет весной - посмотрим, - улыбнулся Димка. - Маша, спасибо тебе и... прости.
- Дима, не надо. Правда, я не сержусь и не обижаюсь.
Но Димка, видимо, так давно носил в себе этот разговор, что остановиться уже не мог.
- Я тогда... ну так получилось... Она думала я городской, а когда поняла, что будет со мной по военным городкам мотаться... В общем, жили - я в казарме, она у своей бабушки. Потом она подала на развод. Сказала, что Алёнку оставит со мной, если я на алименты не подам. Дело не в алиментах. Я на всё был согласен, лишь бы Алёнку мне оставила. Тёщу свою я в глаза не видел. Алёнку бабушка растила. И тут взмолилась, говорит из пелёнок подняла, пусть, пока я где-нибудь на постоянное место жительства не обоснуюсь, при ней побудет. И тут нашу часть передислоцировали в один район, потом в другой... Я согласился. Бабушка действительно, любила Алёнку. Я переводы посылал. Они мне письма. Ну дальше сама знаешь.
- Дима, всё нормально. Пошли, нас заждались. Видишь, шторку отодвинули? Высматривают.
- Маша, - Димка коснулся её ладони, - замерзла?
- Нет.
- Маша, я встану на ноги, встану. И буду генералом! Маша! Я сейчас не в той форме, и не пытаюсь... в общем...Маша, ты просто знай - ты у меня одна.
Мария встала с лавочки, Димка тоже поднялся, но через пару шагов поскользнулся.
- Димка! - подхватила его Мария. - Пошли!
- Генерал, твою мать, прости, Маша! Злюсь, если чувствую, что вот... Ты только не жалей меня! Не надо!
- А что похоже, что жалею? Генералом станешь - фуражку дашь поносить? - рассмеялась Мария.
- Ты зря так! Ты не сомневайся! Люди на самолётах...
- А я в тебе и не сомневаюсь! - перебила его Мария. И сама удивилась: вполне прагматичная мысль волновала её: надо как-то обустраивать свою жизнь с Сергеем. Ну, во-первых, её специальность - это непросто работа, это образ жизни. Редкий праздник или выходной без вызова обходятся. А ещё с приходом опыта, стали возникать идеи, которые не давали покоя. Пока она не решалась попытаться их реализовать, но, как говорит тётя Люда: охота пуще неволи. И как в таком случае следовать за мужем? Но и уютный дом, вкусный семейный ужин, опять же сын - всё это теперь стало для неё доступно. И отказываться ни от семьи, ни от работы она не хотела. А вот как построить такую семью, чтобы из дома бежать не хотелось, откуда было Машке знать? Семья тёти Люды? Но или пироги стряпать, или в реанимации дежурить.
- Нет уж! Всё что ни делает Бог - к лучшему, - высказалась негромко и подумала, - а какой выбор? Сергей тоже медик, и ей показалось, что лучше других сможет понять её. Вспомнила ту женщину, что убегала от мужа в байковом халате, одного, другого соседа.
- Все хороши, пока спят зубами к стенке!
- Маш, не расслышал, ты что-то сказала?
- Взрослые мы говорю уже, и жизнь у нас взрослая.
- Да, Маша, в Солдаткина теперь сотовая связь появилась. Так что я своим позвоню, пусть за Алёнкой к концу недели приезжают. А то рванут завтра же первым автобусом. Как представлю: слёзы и вообще... Я даже в госпиталь не разрешил им приезжать. Ну и не всё они про меня знают...
- Димка! Это же папа и мама! Как тебя Алёнка ждала, как радовалась встрече! А ты?!
- Я не ребёнок! Вот, изготовят постоянные протезы, научусь ходить - и приеду! А пока... Ну и потом тебе надо документы из школы Аленкины забрать.
- Мне могут не отдать. Надо тебе заехать перед отъездом, предупредить.
Алёнку забирали в субботу, после уроков, чтобы лишнего занятия не прогуливала. Договорились, что на летние каникулы все мальчишки приедут в Солдаткина.
Ночью Марии не спалось. И так, и так пыталась улечься - не получалось и всё тут. За стеной спали мальчишки. "Что там такое шебаршит? Похоже Тоска шкодит".
В комнате мальчишек, кроме кроватей, было два стола, на которых они делали уроки. Один стол стоял у окна, другой - в простенке между кроватями. Под тем столом, что стоял у окна, светил фонарик и, прижавшись спиной к батарее, сидел Гошка.
- Ты чего тут? - присела на пол Мария.
- Да вот, думаю... двигатели нам нужны другие.
- Какие двигатели?
- Ракетные. Хотя и ракеты, тоже надо менять. Но вот на что?
- Гоша, - Мария взяла у него книжку: - фантастика. Понятно. Гоша, ночью спать надо. Ракеты днём изобретают.
- Это уж как получиться, - вздохнул Гошка и полез под одеяло.
Проснулась Мария от запаха только что испечённых пирожков. День выходной. Торопиться на работу не надо. Тётя Люда складывала с противня в тазик ещё тёплые пирожки и напевала себе под нос: "Сара Барабу, Сара Барабу, у нее корова Му".
- Что? Что? - удивилась Мария.
- Георгий сказал, сегодня все в цирк едем!
- А билеты?
- Георгий за ними собирается. Ты с нами?
И Мария вдруг поняла, что она за всё своё детство ни разу в цирке не была. Так и сын её тоже не был!
- Это же просто невозможно!
- Почему? Георгий под калымил на днях. Так что и на билеты, и на мороженое всем хватит!
- Я... ни разу в жизни в цирке не была! Даже не думала, а мимо проезжала сто раз! Ну как так можно?
- В жизни можно всё, что хочешь. А если чего не хочешь, то того и нельзя, - и тётя Люда укрыла тазик с пирожками полотенцем.
- Ни так, - поправила тётю Люду Мария, - если нельзя, но очень хочется, то всё-таки можно!
- Ну? А я о чём?
В дверь вежливо постучали и вошёл Сергей.
- Здравствуйте!
- Это вы вовремя зашли. Пирожки с пылу с жару, - как фокусник смахнула с тазика полотенце тётя Люда.
- Ну, вы тут пока чаёвничайте, а я пойду собираться.
- Маша, сегодня воскресенье. Какая работа? Вызвали что ли?
- А я не на работу, - в комнату стали заходить проснувшиеся мальчишки.
- Мы в цирк! В цирк! - наперебой хвастались Андрюшка и Ванюшка. - Папа за билетами поехал.
- Маша, ну значит ты со мной. Ты ещё мебель не видела. Сергей, собирайся с нами!
Мария увидела, как у сына глаза наполняются слезами, хотя он вовсе плаксой не был.
- И я, и сын тоже в цирк, - улыбалась Мария. - Давай, сынок, пей чай и собирайся в цирк.
- Ну ладно, за сыном вечером заедем. Маша, но ты же не ребёнок! Какой цирк!
- Там даже живой слон будет и ещё обезьянки и клоун, - крутанулся на одной ноге Гошка, - возле школы такая цветная картина приклеена!
- Мне не до цирка. Дома дел хватает. Ты можешь приезжать, я весь день дома, - кивнул Марии и направился к выходу.
- Серёжа, у меня есть ключи от нашей квартиры. Действительно, надо шторы повесить. Но сегодня не обещаю. И потом, нам с сыном пока не на чем спать.
- Вот, пожалуйста, тёплые ещё. С луком, с яйцом, - вложила в руки Сергея свёрток тётя Люда.
В цирке перед представлением в фойе было шумно и весело. Работали буфеты, смешил клоун в рыжем парике и огромных ботинках. Обезьянка в пышной зелёной юбке сидела на плече у мужчины в галстуке-бабочке.
- Давайте сфотографируемся с обезьянкой? - предложила тётя Люда.
- Я посажу обезьянку на плечо, - хозяин обезьянки выхватил из толпы Андрюшку, покрутил головой, увидел Ванюшку, поставил с ругой стороны - класс! Я буду придерживать её за поводок. Но вы не беспокойтесь. Она дрессированная и вреда детям не причинит. Фотография будет цветная, ни меня, ни поводка не будет видно, - отчего-то очень веселился хозяин обезьянки. - Сфотографируете двоих, а деньги возьму за одну фотографию. Ну как? - и прицелился фотоаппаратом.
В этой суете Мария потеряла из вида сына.
- Серёжа?
- Я тут, - сын стоял чуть в стороне, и вид имел грустный.
- Что случилось? Может в туалет? - Серёжка помотал головой:
- Нет. Мама, если бы на этого дядьку, - кивнул на владельца обезьянки, - одеть ошейник как на его обезьянке, и привязать поводком вон к тому столбу, как думаешь, ему бы это понравилось? Можно даже в зелёную юбочку нарядить. И пусть бы с ним все фотографировались!
- Серёжа, ну что ты такое говоришь? Этот человек отвечает за безопасность детей. А обезьянка - это опасное животное. Понимаешь?
- Это несчастное животное. Видеть не хочу.
Представление закончилось в половине второго часа дня. После ярких красок цирка, зимний город казался бело-серым. Мария глубоко вздохнула, и впервые в жизни ощутила удивительную свежесть морозного зимнего дня. И даже представила, как повесит в своей квартире новую тюль и посадит в красивый горшок герань. А та потом расцветёт большим красным цветком.
- Как же я раньше этого не замечала?
- Чего? - размахивала руками тётя Люда, только успевая собирать разбегавшихся по сторонам мальчишек.
- Как же жизнь хороша! - смеялась Мария.
- А я что тебе говорила? Ванюшка, Андрюшка - ну куда вы, куда? Сейчас автобус подойдёт! - Мальчишки веселились, бегали и на перебой делились впечатлениями. Даже всегда серьёзный Георгий Фёдорович улыбался.
- Тётя Люда, однако, мы с Серёжкой всё-таки заедем... домой.
- Мама, все на каток после обеда идут. А я?
- Маша, отпусти, чего уж там? - вступилась за Сергея тётя Люда.
Мария открыла своим ключом дверь. Вошла в квартиру.
- Маша ты?
- А ты где?
- Под потолком.
Сергей стоял на верхней ступеньке старой колченогой стремянки, привезённой Георгием Фёдоровичем, и прибивал к стене карниз для штор.
- Подержи, а то шатается.
Шторы вешали долго, переругивались, вздыхали, без слов мирились.
- Маша, ты с ума сошла? Сколько ты заплатила за эту тюль? Это же... это же...
- Но красота-то какая! Однако ты прав - дорого. С рук купила, не удержалась. Билеты в цирк Георгий Фёдорович покупал.
- Сколько за билеты должны?
- За билеты я сама с тётей Людой рассчитаюсь.
- Ты хоть мебель посмотри!
- Ну да, задрав голову на потолок, не очень-то рассмотрела. Так, успела глянуть. - Она обошла шифоньер, повернулась к буфету: - Серёжа, тут не надо быть специалистом, чтобы понять - это мебель... подороже тюли будет. Похоже мы ещё должны остались?
- Не поверишь, я так понравился бывшему владельцу, что денег вполне хватило и даже немного осталось. Вот, думаю завтра на поиски дивана отправиться.
- И где же тот диван спрятался, что ты его искать собираешься? - рассмеялась Мария.
- Ничего смешного, - недовольно фыркнул Сергей. - В отличии от тебя, я умею с людьми общаться.
- Удачи, - вздохнула Мария и подумала, что, может зря на тюль тратилась?
- Маша, я поеду в мебельный магазин, скажу спасибо твоей знакомой продавщице и... передам, что её очень бы хотел видеть в гости один человек по указанному ею на обрывке фактуры адресу, - примирительным тоном объяснил свои планы Сергей.
Мария молча осматривала мебель. Открыла один, другой ящичек буфета, распахнула нижние створки:
- Серёжа, тут... тут клеймо в нижнем отделении буфета. Видно хорошо. Но язык не русский. Коричневый эллипс, надпись, похоже на английском, а в центре клейма, могу прочитать: Гамбс. Возможно ошибаюсь.
- Ну что ты хочешь? Дом раньше графу принадлежал, значит и мебель тоже его... была. Кто такие теперешние владельцы? Потомки, скрывающие своё происхождение? В недавние времена - это был вопрос выживания. Или потомки верной прислуги? Кто теперь разберёт?
- Серёжа, а тебе не кажется, что наш стол, ну тот что мне от мамы по наследству достался, будто родственник и этому буфету, и шифоньеру?
- Не может быть. Стол от этого набора мебели много лет назад младший брат владельца куда-то загнал.
- Серёжа, мальчишки иногда под столом заседания устраивают... ну я заглядывала, вроде там видела что-то похожее на это клеймо. Тогда значения не придала.
- И как же туда их старшенький влезает? Похоже, Георгия Фёдоровича ростом догнал. Да и куда эта самая Алёнка делась? Что-то я её не видел.
- За ней дед с бабушкой приехали и забрали с собой.
- Дед и бабушка Алёнки - это я, так понимаю, родители... твоего Дмитрия? - Мария видела, как побелели и сжались в узкую полоску губы Сергея.
- Серёжа! Да сколько можно упрекать меня и унижать? Было бы в чём! Жить плохо я не хочу! Видела, знаю почём фунт лиха! Либо ты относишься ко мне с должным уважением, либо я подаю на развод! - обулась и не прощаясь, выскочила за дверь.