Аннотация: Вы, скорее всего, примите за выдумку? Нет, всё так и было. Плохо? Очень плохо. Но было именно так.
ГОСТЬ НА РАССВЕТЕ.
Из-под теплого одеяла страсть, как не хотелось выбираться. Но нужда заставляла встать и дойти до туалета. Уже светало. Она сунула ноги в тапочки и поднялась с кровати.
- Ой! Кто вы?
В дверях спальни стоял незнакомый молодой человек.
- Как, ка-а-к вы сюда попали? - заикаясь, то ли от неожиданности, то ли от страха, и никак не попадая в рукав халатика, спросила Юля.
- Передайте отцу, что если он не изменит свое поведение, мой брат погибнет.
- К-к-ка-а-му передать? - только теперь она поняла всю невероятность этого визита. Нежданный гость был одет в явно новый черный костюм и белую рубашку, верхняя пуговица которой расстегнута. Чёрные туфли - тоже новые....
- Анне Ивановне Самойловой. Пусть скажет мужу, что два предупреждения уже было. На третий раз Андрей погибнет.
- Но кто вы? От кого передать?
- Иван.
Гость замолчал, хотя ещё некоторое время оставался стоять в дверях. Жуткое нервное напряжение сковывало Юлю. Она попыталась рассмотреть лицо незнакомца. Оказалось это не так-то просто. Черты расплывались и как бы струились в воздухе. Ещё через мгновенье он исчез.
Проснулся муж:
- Юличка, с кем это ты говоришь?
- Да так. Приснилось, вот... Спи, ещё рано.
Ей же стало не до сна. Проверила замки на входной двери - заперты. В соседней комнате спала дочь. Легкий ветерок чуть сквозил в открытую форточку.
Еле вспомнила, кто такая Анна Ивановна. Эта женщина, с которой какое-то время назад пришлось вместе работать.
Прибежав в кабинет задолго до начала рабочего дня, с трудом нашла в старых бумагах нужный телефон.
- Алло? Анну Ивановну могу услышать?
- Минуту.
Сердце Юлии замерло, вдруг скажут: а такая здесь уже не работает. Но в трубке через некоторое время раздался сдержанный женский голос:
- Слушаю.
- Это Юлия Александровна. Мы с Вами в прошлом году проводили совместные замеры. Помните?
Немного помолчав, удивлённый голос спросил:
- И что?
- Все нормально. Просто мне очень нужно срочно с вами встретиться.
- Зачем? - в голосе звучало явное недоумение.
- Понимаете, я не могу сказать по телефону. Это очень личный вопрос.
- Но мы почти не знакомы. Простите, какой-то странный разговор получается.
- У вас есть сын Андрей?
- Да. А, а что? Что случилось? - голос вдруг изменился, и казалось, зазвенел от напряжения.
- Да вы не волнуйтесь. Все нормально. Но... - Юлия замялась, не зная, как рассказать о ночном госте.
- Хорошо. Давайте встретимся после работы, в пять пятнадцать у проходной нашего завода. Вас устроит?
-Да, конечно.
Вечером они гуляли по асфальтовой дорожке от проходной до автобусной остановки и назад. Юлия, волнуясь, чуть сбивчиво пересказала все произошедшее ночью.
- Знаете, это действительно очень личное дело, - Анна Ивановна, уже не пыталась скрыть слез. Глаза её покраснели и припухли, слёзы катились одна за другой, женщина не успевала их утирать.
- Год назад повесился наш сын Иван. Дома у нас очень неспокойно. Муж человек жесткий, легкий на кулак. Попадает и мне, и сыновьям. Ну, пока были маленькие, то... так... спрячусь, слезами умоюсь... куда я с ними? А подросли - Иван как-то схватился с отцом. Я помню, кричал: "Батя, не доводи, чтоб мне тебя ударить пришлось!" В общем, пришлось. Меня он защитил, ну а отца... ударил. Кричал муж на Ивана такое, что мне уж вам и пересказать невозможно. Потом сын хлопнул дверью и ушел. Я было кинулась следом, да не нашла... на свою беду. Повесился он в тот вечер. На другой день милиция сообщила. Сколь жить буду, себе не прощу.
Они ещё долго ходили по этой аллейке, потом нашли старую колченогую лавочку в кустах, устроились на ней и проговорили ещё добрых полчаса.
На следующий вечер семья Самойловых приехала в гости к Юлии Александровне в полном составе.
Сидели в гостиной. Глава семьи с напряженным лицом и сжатыми до белизны губами устроился на краешке дивана, Анна Ивановна - в кресле рядом за маленьким журнальным столиком. По другую его сторону - Андрей в таком же кресле.
Юлия Александровна повторила свой рассказ в точности. Некоторое время все сидели тихо. Первым заговорил отец:
- Ну, вы, женщины, мастаки выдумывать, - хмыкнул глава семьи.
- Да, но мы с вами совсем не знакомы. Мне о вашей семье, до визита вашего сына, вообще ничего не было известно! - возмутилась Юлия. И тут же смутилась:
- Ой, простите, - виновато посмотрела на Анну Ивановну.
В глазах главы семьи что-то неуловимо изменилось, или ей только показалось. Тем не менее, он переспросил:
- Так что Иван сказал о предупреждении-то? - и смущенно кашлянул в кулак.
- Что два уже было. И третье...- она не находила слов.
- Ладно. Ладно, - остановил он её жестом.
- Простите, но уж коли так получилось, что я не по своей воле в курсе ваших семейных дел, можно мне узнать, что за предупреждения были?
Отец, мать и сын переглянулись, и мать с молчаливого их одобрения заговорила.
- Андрей у нас учится на дневном, платно. Денег, конечно, не хватает. Ну, он подрабатывает так, где что подвернётся. Чаще грузчиком.
- Взрослый уже, а мы все тянемся... И все мало, мало... - не сдержал эмоций глава.
- Я, Васечка, не к тому, я объяснить чтоб, - заискивающим тоном продолжила Анна Ивановна.
Васечка только одарил жену недовольным взглядом.
- Ну, так вот. Возвращался Андрюша вечером с разгрузки. А возле нашего подъезда стояла какая-то компания и пила пиво... из бутылок. Чем они там ещё занимались - не знаю...
- Наркушники, - перебил Васечка, ой, то есть - Василий Федорович.
- Как только Андрюша поравнялся с ними, из рук одного из них вылетела бритва. Знаете, такая тонкая, бреются ими, безопасная называется. Только для Андрюши это вовсе не так. Резануло рядом с глазом. Врачи сказали, какой миллиметр, и глаза бы лишился. Парень и сам испугался. Говорит, ничего плохого не хотел. Держал в руке, согнул между пальцев, да не удержал. А Андрей как раз в эту минуту мимо проходил. Они сами его на такси в больницу отвезли. И очень потом волновались.
- Лишили бы парня глаза. Нам от их волнений, что от быка молока, - заключил Василий Федорович.
- Они-то не специально, и волновались неподдельно. А ты, батя, в тот день напился, да мать гонял так, что я из больницы сбежал. Побоялся её одну с тобой оставить.
Юлия Александровна посмотрела на Андрея, и удивилась, как может измениться выражение лица за несколько минут разговора. Серьезные, внимательные, немного печальные глаза в упор смотрели на отца.
Василий Федорович чуть смешался:
- В семье не без мороза,- перепутал он две известные поговорки.
- А второе-то что за предупреждение?
- В самом начале зимы Андрей ходил подрабатывать на станцию. Вагоны разгружал. Одевал легкую кутку и с непокрытой головой. Никак не могла заставить шапку одеть. Говорит, и так семь потов сходит. А бежать недалеко. В этот вечер мы его так и не дождались домой. Я тропинку натоптала от одного окна до другого, все высматривала. И уж под утро звонок. Андрюша из больницы позвонил. Мол, не волнуйтесь, жив, здоров, - рассказ перебил Василий Федорович:
- Можно взглянуть - где мой сын Иван стоял? - сдавленным голосом попросил он.
- Да, конечно, - Юлия Александровна проводила его в спальную комнату.
- Вот, - указала жестом на порог, - тут, - и, молча, вернулась в зал, оставив его одного.
- Простите.
- Да что вы. Продолжу?- Юля кивнула.
- Оказалось, когда после разгрузки собирались домой, то маленький таджичонок, с которым Андрей часто работал в паре, одел ему на голову свою зимнюю шапку. Мол, я тут рядом в вагончике. А на улице подмораживало. Когда же Андрей переходил рельсы, поскользнулся и упал. Если бы не та шапка, захлестнулся бы насмерть о край рельсы. Почти месяц пролежал в больнице. Я уж и так думаю, что за напасть?
Анна Ивановна окончила рассказ. И Юлия Александровна тихонько выглянула за дверь: Василий Федорович неподвижно стоял на пороге спальни.
Ещё какое-то время в квартире никто не проронил ни слова. Потом в комнату вернулся глава семейства.
- Пора и честь знать. Спасибо... за рассказ. - Повернулся к жене: - Собирайся, что ли? - посмотрел на сына: - Так и будешь сидеть?
Звонок раздался в конце рабочего дня. Неожиданный и какой-то, как показалось Юлии Александровне, взволнованный. Вроде, какие эмоции у телефонного звонка?
- Это Анна Ивановна, здравствуйте.
Они опять гуляли по той же аллейке, сидели на той же лавочке.
-Вы уж меня извините. Свалились на вашу голову со своими горестями. - Анна Ивановна чуть отвернулась, стараясь скрыть навернувшиеся слёзы. - Но, ни поделиться, ни просто поговорить, кроме вас, мне не с кем. Так уж получилось. А сил терпеть, более нет.
-Да я-то тоже ничем вам помочь не могу. Даже сказать - разойдитесь, не могу. Жизнь это ваша и только вам решать.
-Себя и виню. От того и места не нахожу своей душе. Кругом виновата.
-В чём же вы виноваты?
-Да как же? Надо было ещё в молодости брать сыновей и бежать, куда глаза глядят. А я не насмелилась. Никто нигде не ждёт с двумя малолетними детьми. Да и отец родной. Так день за днём вся жизнь и пролетела. Но я - ладно. Мальчишек жалко. Ни тепла, ни ласки отцовской им изведать не довелось. Говорил, если отпустить удила, вырастут пьяницы и тунеядцы. Оно и правда, вон сосед у нас и отец хороший, и мать умница, а парень что ни день пьяный. Ни учится, ни работать не хочет. А к Василию Федоровичу, про пьяного уж и говорить нечего, но и к трезвому не знаешь с какого бока подходить, чтобы угодить.
-А родственники у вас есть?
-Раньше были. Да жили мы от них вдалеке. Ничего они о моей семейной жизни толком не знали. Посмотрю по сторонам - ни одна я так живу. И терплю дальше. А теперь из родных никого, кроме младшего сына, не осталось. Есть родственники по линии мужа, да никому из них до нас дела нет. Да и лет мне уже много. Поздно уже мне...
-Ну, знаете, лучше поздно, чем никогда!
Анна Ивановна пожала плечами:
-После того разговора у вас дома, вроде, Василий и пить меньше стал. И к младшему сыну помягче относится. Да тот и сам уступать ему перестал. Вроде и не перечит, а делает, знай, по-своему. Василий всё это видит и понимает, вот и... на мне отыгрывается. Что не сделаю: всё не так, всё плохо. Поглядит, глаза от злости белые, губы подожмёт, уйдет в зал, закроет за собой дверь и сидит у телевизора целыми вечерами. Сын то на работе, то на учёбе. А мне одной с Васечкой дома и горько и страшно. А куда деться?
-Уйдите.
-Куда? Я же говорю, родственников нет. Тут уж было решилась уйти на квартиру, да где же столько денег взять? Всей моей зарплаты только на оплату жилья и хватит. А жить на что? Да и до пенсии осталось всего ничего. Тогда и за квартиру платить нечем будет. Сына обременять не могу. Он и так работает, чтоб учёбу оплатить, куда ещё мне ему на шею сесть? Тут, грешным делом, так плохо на душе было, задавлюсь, думаю. С этой мыслью и уснула. А во сне вижу: лежу я в гробу, а Васечка подошёл, глянул да и говорит: "Дура, чего брюки-то мои не погладила?" А голос как всегда злой да недовольный.
-Зачем же так! Ну как вы можете? Вы же тоже человек!
-Вот и я, как проснулась, тоже подумала. А уж как быть дальше - не знаю.
-И я не знаю, Анна Ивановна, что вам посоветовать, - женщины медленно шли вдоль аллеи. - Он же вас окончательно затюкал. Вы себя во всём виноватой чувствуете. И гнетёте себя. А кому от этого лучше? Вашему сыну, вам? Только Васечке. - Женщины остановились друг против друга, немного постояли молча. - А знаете, Анна Ивановна, может быть вам перестать бояться своего Васечку, и начать уважать и любить себя. Банально. Но надо же с чего-то начинать!
-Так ведь это дома такая война будет, не приведи Господь.
-Все войны когда-нибудь кончаются. А дома у вас и так уже "не приведи Господь"!
-Спасибо вам, Юлия Александровна. Поговорить и то большое дело.
Попрощались, и каждая направилась в свою сторону. Вдруг Анну, будто кто-то тронул за плечо. Она оглянулась, но аллея была пуста. Только старый тополь шелестел своими ветвями: "Мама... мама... мама...". "Ваня! Ваня! Ванечка!!!" - её сердце зашлось такой болью, когда и смерть, наверно, в радость.