Аннотация: Ну, слово не воробей! Сказала, подарила, значит подарила. Не поймаешь, не вернёшь.
Муж в подарок
Лето перевалило на вторую половину. Дни стояли жаркие и сухие. На дачном участке работы невпроворот. Вода тоненькой струйкой набирается в бак для полива. Значит вечером, когда жара спадёт, придётся набирать её из бака вёдрами. Антонина маленькая, щуплая женщина. А вёдра с водой тяжеленные. Но поливать-то всё равно надо. Днем тоже не часто разгибалась над своими грядками.
Жила Антонина вдвоем с дочерью уже много лет. Вот и дочь взрослая, а её вдовья участь все не менялась. Поэтому смотрела с нескрываемой завистью на соседский участок.
- Вась! Вася? Ну, как глухой! - Дородная женщина с чёрными, мелко завитыми кудрями, подбоченившись стояла на ступеньках соседнего дачного домика.
- Сколь уже кричать тебя? - Зычно раздалось над грядками.
Оглядев участок из под руки, продолжила, ничуть не убавляя громкость:
- Придет с работы, заляжет и дрыхнет полдня, хоть трава не расти. - Она спустилась со ступенек и направилась к небольшому навесу, устроенному в тени старой черёмухи.
- Наконец-то. Нашлась потеря. Ну и сколько ты ещё отлёживаться будешь? - Рвал дачную тишину её голос.
- Люди поливают вовсю, - указала пальцем на участок Антонины. - А ты всё как медведь из берлоги, вылезти не можешь.
Крепкий седой мужчина, ни слова не говоря, вышел из-под навеса, присел на корточки, прищурившись, снизу посмотрел на жену:
- Успею. Весь вечер впереди.
- Все другие вон! А ты ещё! - Не унималась жена.
- Аннушка, да разве когда было, чтоб я грядки не политыми оставил? Или какую работу по дому запустил. А? - Негромко возразил он.
Антонина Степановна с другой стороны редкого деревянного заборчика, не переставая таскать ведра, внимательно прислушивалась диалогу супругов.
- Так только с моего тычка и делаешь....- Недовольный голос Аннушки больно резанул Антонину прямо по сердцу.
Их дачные участки расположены рядом уже почти три десятка лет. И все эти годы одна и та же история: вечное крикливое недовольство Аннушки и молчун Василий. В огороде у них всегда порядок. И ни разу за всё эти годы Антонина не видала, чтоб Аннушка на нем торчала кверху попой.
Антонина как держала, так и плюхнула между грядками полное ведро. Подошла ближе к изгороди:
- Господи, да мне бы такого мужа, за дорогой подарок бы приняла, пылинки бы сдувала!- Громко и ясно почти простонала.
Постепенно летний вечер стал уступать место наступающим сумеркам, а с соседнего участка все доносился громогласный голос хозяйки.
- Тебя с твоим напарником спарить, да чёрту подарить! - донеслось до Антонины.
- Ну, его то ты не тронь. Я-то муж, вот и терплю, а он тут не причем! - возмутился Василий.
- Подумаешь, цаца какая?! Дурень седой, да кому ты нужен? - взвизгнула соседка.
И Антонина не вытерпела.
- Анна, да что ж вы делаете? Да разве ж можно так? Мне со стороны слушать неудобно. Да и устала я от твоей ругани. Эх! Мне бы твоего Василия! Посмотрела бы, как бы ты без него запела! - Еле распрямив затекшую спину, придерживаясь за колышки заборчика, высказала накипевшее за день Антонина.
- Фу! Дарю. Бери! - Фыркнула соседка и скрылась за дверями домика.
- Василий Федорович, вы уж не подумайте плохого. Не со зла я. Ой! Извините, вид у меня... - Она смущенно осмотрела старое, вытянутое на коленях трико, и видавшую виды дочкину спортивную майку, свою дачную спецодежду.
- Ну, что вы? - Он подошел чуть ближе к редким колышкам забора.
- Слова ваши как? Всерьёз можно принять или так ... шутка? - Спокойно и как-то обыденно спросил.
- Слова? Вы о чем? - Прятала под платок серебристые пряди. Сколько собиралась волосы покрасить, да так и руки не дошли.
Он, чуть прищурившись, смотрел на неё.
- Ой, да что там говорить! Вдовья доля - чего хорошего? Я ж и говорю, не со зла я, так ... от зависти... Ладно, пойду я. Одной в домике ночевать страшно, а до дома ещё ехать. - И она, приложив ладонь к груди, слегка склонила голову, прощаясь.
- Живете-то далеко?
- Да не очень. - И назвала адрес. Так, сама не зная зачем.
Домой добралась затемно. Оставив у порога сумки, прошла в кухню, включила чайник. Зашла в ванну, ополоснула холодной водой лицо.В зеркале над раковиной отразилась уставшая женщина с черточками морщинок у глаз, на лбу.
- Эх, старая уже, а всё равно одиночество не радует. Вон, дочь, поди, на свиданье. Так и сиди все вечера одна и нечего чужому счастью завидовать. - Высказав всё зеркальному отражению, вернулась в кухню. Чайник вскипел. Накинула выцветший ситцевый халатик, и уж было собралась чаевничать, как в дверь позвонили. Нет, дочь обычно два коротких звонка, а тут вроде как не её.
В старой двери даже "глазка", как теперь у всех, не было.
- Кто там?
- Антонина Степановна тут проживает?
Она медленно, руки никак с защелкой справиться не могли, открыла дверь.
На пороге стоял Василий Федорович. На нём был двубортный костюм, белая рубашка и галстук. В руках держал небольшой коричневый чемодан.
Она посторонилась, пропуская его в коридор. Он вошел, поставил чемодан рядом с её сумками, огляделся:
-Зря, наверно. Только мне назад дороги нет. В крайнем случае, сдайте комнату. Поживу квартирантом.
- Проходите. Как же завтра ваша Аннушка? На даче-то поливать надо.
- Аннушка теперь сама польет.
С тех пор прошло больше десятка лет. Седой мужчина преклонных лет и маленькая худенькая женщина всегда вместе. То куда-то торопятся на своей "Ниве", то дома новые обои клеят, то соленья, привезённые с дачи, в подвал переносят.
Ну, что тут сделаешь?Слово не воробей! Сказала, подарила, значит подарила. Не поймаешь, не вернёшь.