Широкие коридоры военно-медицинской академии кажутся безжизненными артериями. Ни шагов, ни голосов. Вдоль стен - массивные двери, за которыми погибающая человеческая жизнь возрождается вновь. Иногда так, что в это просто невозможно поверить. И не поверил бы, если бы сам не прошёл этот путь. А было всё так.
Первое, что я могу вспомнить, - это тонкая серебряная нить. Я не вижу, где она берёт свое начало и где её конец. Натянута до звона сквозь сплошную черноту. Тяну руку, чтобы ухватиться за неё.
- Не тронь, - голос прозвучал ниоткуда. Но так, что ослушаться и мысли не возникло.
- Где я? - В ответ - тишина. А нить вибрирует от напряжения. И мне страшно. Очень страшно. И тут же возникает ощущение, будто меня втискивают в тесную, чужую одежду. Не помещаются руки, ноги - везде жмёт. Терплю, сколько могу. И рывком устремляюсь прочь из этой тесноты. И опять серебряная нить в кромешной мгле передо мной.
Второй раз сюда попадаю - значит, это не сон. Это место существует!
- Где я?! - кричу, но голоса не слышу.
- Возвращайся, - и я лечу куда-то вниз.
-М-м-м...- кажется, голова налита свинцом. Звуки повторяются. А вот ещё и голоса:
- Третьи сутки сидим в операционной. С его стороны будет свинством уйти, не попрощавшись
- Сил нет. Вот прямо тут свернусь сейчас калачиком....
- Тише...
Приоткрываю глаза. После мрака, в котором пребывал, слепящая белизна окружающих предметов отзывается головной болью. Суета рядом со мной раздражает. А... пусть делают, что хотят. Мне всё равно.
Я засыпал. Просыпался. Квадрат окна был то белым, то чёрным. И уже понимал, что пережил что-то ужасное. Что позади сложная операция. Однако под воздействием лекарств ни особого волнения, ни страха не испытывал. И каждый раз видел крепко сбитого, черноволосого, с лёгкой проседью мужика. Потом узнал: это - Михаил.
В это лечебное заведение я попал вместе со своим сослуживцем Сергеем. Наша армейская часть помогала МЧС-никам на разборке завалов. Мы с Серёгой, уже сменившись, направлялись к месту дислокации - отдохнуть, когда за нашими спинами рванула мина. На этом мои воспоминания обрываются. Дальнейшее знаю по рассказам врача.
Когда нас доставили в Москву, даже умелые руки хирургов оказались бессильны помочь Сергею. А мне требовалось новое сердце и не только. Кроме серьезного ранения в грудную клетку, имелось ранение в головной мозг. Так что пережил ещё одну операцию. И связана она была с той частью мозга, которая называется гипоталамусом. Донором стал Сергей.
К этому времени мне уже разрешили прогулки в небольшом сквере возле корпуса, где я лежал.
Вечер был тёплый. За высокий забор не залетал даже ветерок. Сидел на лавочке и думал: кто же я теперь? Сергея всего выпотрошили. А я сижу тут. Внутри меня на клочья рвалась целая вселенная. Ну, кто их просил? Я? Серёга? Твою мать... Как же с этим жить?
По тропинке шёл Михаил со своим ноутбуком. Его только тут не хватало!
- Чего застрял? Там вечерний обход.
- Да пошел ты... Или в морге совсем одеревенел? Не понимаешь, что у людей кроме желудка ещё и душа есть?!
- Чего мне в морге делать? Боюсь я. И в никакую душу не верю.
- Да ты что - не врач?
- Что, ноутбука никогда не видел? Программист я. Развел тут: душа болит, душа болит... Вот зуб болит - ясно. И желудок - тоже. А в душу я не верю. А ты подумай о родителях: и Серёгиных, и твоих. Одни вздыхают о Васеньке, другие о Серёженьке! Васич! Каждый живым своего сына считает. Да и Серегино сердце бьется! Что толку было бы его червям скормить? Тьфу! Язык устал. Идешь?
Когда все процедуры были окончены, и в коридоре разлилась ночная тишина, а Михаил опять устроился рядом со мной со своим компьютером, я решил поговорить с ним. Уж очень разные у нас были взгляды.
- Сегодня вечером в саду ты объяснял мне, что мои и Серегины родители переживают. Душа у них болит. И сам же говоришь, что души-то и нет! - ехидно хихикнул я.
- Нет. Пока человек жив, у него идут химические реакции определенного типа, работает головной мозг, периферийная нервная система. Мозг выдает команду - импульс: следует делать так и так. А ты уже испугался или обрадовался, а это значит - в крови у тебя гормоны плавают, совсем не те, что мозгу надо. Но скорость химических реакций гораздо ниже скорости нервных импульсов. Вот тебе и "душа предчувствует". Помрешь, всяким реакциям и импульсам - пипец. И "душе", значит, пипец.
- Вроде все складно у тебя выходит. Только я точно знаю, что душа есть.
- Ну, да? Тогда чья у тебя душа? - Такого вопроса я не ожидал. А Михаил продолжал:
- Я вот тут программку написал. В разных точках головного мозга снимается энцефалограмма, ну, там электрическая активность, биотоки головного мозга... Для работы моей программы нужны показания в момент физиологической или клинической смерти человека. Хочу доказать, что души нет.
- А как же туннель, который столько людей видели?
- Это так называемый эффект туннельного зрения. В момент кислородного голодания вначале отключаются периферийные участки головного мозга, вот мы и видим туннель, в который летим со скоростью отключения мозгов.
К утру у нас уже был совместный набросок плана действий.
- Дело в том, что на эту работу денег мне никто не выделял. А семью кормить, обувать, одевать надо, - растянувшись на своей раскладушке, говорил Михаил. - А тебе теперь пенсию оформят, значит, времени вагон будет. Вот и вкалывай. Не сидеть же сложа руки.
Пока я переваривал пользу от моего "пенсионного" времени, Михаил уснул.
Чтобы программа заработала, необходим большой массив данных о работе человеческого мозга в момент смерти. Самое подходящее место для сбора такой информации - это реанимационное отделение. Рядом с этим отделением тупик коридора, который нам и отгородили. Медики между собой наш "кабинет" называли "аппендицит". В этом "аппендиците" я проводил дни и ночи. И по первому звонку бежал в реанимацию. Михина программа обрабатывала собранную мной информацию. А её к определённому моменту накопилось больше чем достаточно.
- Полученные цифры говорят о том, что существуют некие идентичные абсолютно для всех наблюдаемых пациентов параметры. Есть и различия. Чтобы объяснить проще, сравним это с номерами телефонов, - Михаил встал, разминая уставшие пальцы. - Например, номер одного может отличаться от номера другого только одной цифрой, но код страны, куда звонишь, код города будут совпадать. Или не совпадать, если страны и города разные. Согласен?
Ну, ещё бы?! Дальше я уже продолжил сам.
- В наших наблюдениях было несколько случаев гибели близких родственников. Параметры их около смертных мозговых излучений отличались очень незначительно, одним-двумя показателями. Тогда как у совершенно посторонних людей общего гораздо меньше. Назовём это "индивидуальный код мозга человека", - я замолчал, не решаясь озвучить дальнейшую мысль. Потому что на экране компьютера замигала надпись: "Введите код индивида".
- Если набрать этот код... С одной стороны, раз нет тела, то с кем связываться? Но программа выдала запрос: "Введите код мозга индивида". То есть наберите номер на тот свет, и ждите ответа, - Михаил стоял ко мне спиной, и я не видел выражение его лица.
- Васич, знаешь, принято различать трое "ворот смерти": дыхательная система, сердце и мозг. Перестал дышать - первые ворота, остановилось сердце - прошёл вторые ворота, мозг - последние, третьи.
- И третьи ворота, прежде чем закрыться, сообщают код, по которому можно связаться с ушедшим. Код передаётся в период прохождения того самого пресловутого светящегося туннеля.
- Кому "позвоним"? - прервал мои рассуждения Михаил. В голосе ни намека на шутку. И у меня пальцы дрожат.
- Давай Серёге, - я еле выговорил эти слова.
-Ты что? Мы его кода не знаем.
В самом деле, получалось, что связаться можно только с теми, чьи персональные электромагнитные волны головного мозга в период прохождения "третьих врат", были записаны.
- Давай методом "тыка", набирай любой из имеющихся.
Я нажал Enter. Экран потух, но комп продолжал работать.
- Всё. Пошли домой, - Миха тёр покрасневшие от недосыпания глаза и хмурился, будто был совсем не рад, что подтвердилась его теория. Нет. Ничего нет, если тела нет.
- Выключать?- я кивнул на комп.
- Нет. Пусть работает.
Мы замкнули "аппендицит" и направились по домам.
На следующее утро я еле плёлся по коридору. До сегодняшней ночи каждая минута была на счету, а теперь... спешить некуда. Открыл дверь. Сел в кресло, повернулся к экрану... Телефон, телефон, да где же он!?
- Миха? Алло?! Лети сюда! Тебе говорю, лети!!!
На экране светилась только пара строк: "Это кто? Не знаю, но умоляю, сходите к сыну, скажите, пусть не летит в отпуск, погибнет. Внук маленький без отца останется. Адрес...".
Итак, позвонить на тот свет и получить ответ можно, но как об этом сказать людям?
- Ну да. В дурдом отправят.
- По адресу-то едем? - Миха поёжился.
- Едем. Ты представляешь наш разговор?
Я только плечами пожал. Главное: позвонить на Тот Свет - можно.
Мы медленно ползли по обычной в это время дорожной пробке.
- Посмотрим, что за мужик, а там решим, как и что сказать.
И тут я понял, что наши проблемы только начинаются.
- Хм, это так, мелочи жизни. А вот как будем заявлять о своём открытии? Представляешь реакцию людей, вон тех, что идут по обочине?
-А чего волноваться? Если просто так начнём каждому встречному рассказывать, то точно в дурдом угодим. А ежели по правилам заявку оформить, то... Ты что-нибудь о летающих тарелках слышал?
- Они-то тут причём? - оторопел я.
- Вот именно. То же самое будут знать о нашем открытии большинство людей.
- Думаешь, засекретят информацию?
- А ты подумай сам.
- Одному человеку мы уже расскажем. Шило в мешке не утаишь.
- Про "тарелки" тоже все знают, а что толку?
Весь остальной путь мы проделали молча.
- М-да. Хотите верьте, хотите - нет. Хочу, не хочу... Скорее хочу. Проходите, - мы стояли на пороге обычной двушки. Немолодой мужчина, открывший нам дверь, и был тот человек, которого нам следовало предупредить.
Мы сидели на кухне, пили холодный и резкий самодельный квас. Хозяин, выслушав наш сбивчивый рассказ, подтвердил, что, действительно, недавно похоронил отца, есть сын. И в отпуск собирается. И, наверняка, не поверил бы нам, да откуда ж тогда мы знаем и про отпуск, и про сына, да и про отцову смерть. А недавно по телевизору передача была, как раз экстрасенсы связывались с покойными. Вот тут мы и поняли, что мужик нас за них принял.
- Экстрасенсов сейчас без конца по телевизору показывают, а там... врать не будут, - заключил он и опрокинул в рот стопку водки, запив холодненьким кваском. Ладно, главное, согласился в отпуск не ехать. Мы вышли из подъезда:
- Про летающие тарелки знают даже больше, чем будут знать об этом виде связи. Тут особенно и стараться не надо, экстрасенсы все вопросы закроют и рады будут. Иначе без хлеба останутся.
- Это уже другой вопрос. А пока срочно оформляем заявку.
Теперь целый институт неустойчивыми видами связи занимается. И мы совсем не прячемся. Просто лишнего не говорим. Ну, сами подумайте, кто ж нам поверит?