Буденкова Татьяна Петровна : другие произведения.

Возвращение солдата

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    А любовь, как песня, возникает в сердце. Только эта песня для двоих для нас. Пела Майя Кристалинская... Война и беда любовь не отменяют. РАССКАЗ ЛАУРЕАТ ЛИТЕРАТУРНОГО КОНКУРСА "ПАМЯТЬ СЕРДЦА", ПОСВЯЩЁННОГО 75-ЛЕТИЮ ПОБЕДЫ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ
  
   Осенью 1944 года в подмосковное село Покровское возвратился по ранению рядовой 4-ой роты автоматчиков Трофим Васильев. Приехал Трофим пьяный и поселился у себя в курятнике. На все уговоры жены отвечал, что если бы его медсестра сюда не доставила, то доживал бы он дни свои в доме инвалидов. От обеих рук остались у него култышки.
   -Я теперь всякого достоинства лишён. По нужде и то, срамота одна. Не трожьте меня. А то, как Бог свят, утоплюсь! - обросший и грязный орал во весь двор на своё семейство.
  Это был первый вернувшийся в село победитель. Его жена, Ульяна по его приезду со смешанным чувством счастья и горя металась по домашним делам. С одной стороны - с такого побоища живой вернулся, а с другой - боль за увечье мужа. Но жалея мужа (куда хуже в крестьянском хозяйстве без рук!), летала Ульяна, как на крыльях. Мог и погибнуть при таком увечье. Медсестра, которая привезла его, рассказывала, что если бы санитары вовремя жгуты не наложили, кровью бы истёк. И при одной этой мысли Ульяна бежала в курятник: "Трофимушка, може тебе баньку истопить?" Но пьяный Трофим только мычал. Отчаявшись, Ульяна пошла по деревенским дворам. Говорила везде одно и то же:
   - Бабоньки, миленькие, не давайте моему самогона. От немца получил страшное увечье, да, слава Богу, жив остался. А тепереча дома с пьянки сгинет.
  Говорила всем одно и то же, и слышала в ответ одно и то же: "Ишь ты, умница, у неё мужик. Так уж и не смей ему чарку поднесть. А если он один на всю нашу деревню, чего ж его и не побаловать?"
  -Одичал он с пьянки. Боюсь, кабы чего худого не случилось!
  Жившая по соседству Акулина всё ждала, когда Трофим протрезвеет, чтоб поговорить. Может, что дельное посоветует, как ей Тимофея, мужа своего разыскать. Второй год не было весточки. Но, не дождавшись, все жданки съела и пошла к Ульяне на двор.
   Во дворе Ульяниного дома, прямо на земле, уткнув голову в култышки, сидел и мучился с жуткого похмелья Трофим. Из приоткрытой двери дома выглядывали трое его подросших за войну сыновей. Ульяна стояла у ворот. И было ясно, что Трофиму не терпится опохмелиться.
   - Чего пришла? Чужому горю любоваться? - обрюзгшая, немытая морда уставилась на Акулину белесыми глазами.
   - Я те счас полюбуюсь!
   На стене висело коромысло. Акулина схватила его и, не помня себя, стала охаживать Трофима по спине, по култышкам, которые он выставлял, по мягкому месту... Как потом сама говорила, где ни попадя.
   -Дура баба! Дура!!! А!А!А!А!А!
   Трофим в мгновенье ока подскочил и кинулся в свой курятник, захлопнув за собой дверь.
   -Да мой хучь бы какой, лишь бы живой. А ты, гад, тебе Бог жизнь спас, щёб ты самогон жрал?! Над семьей измывался?! Па-ра-зит! Придут другие мужики с фронта, что они тебе на энтот позор рода мужского скажут? Ты рожу свою в зеркале видел? Глянься! Она страшнее твоих култышек. Тьфу! - и Акулина отдала коромысло растерявшейся Ульяне. - А ты, Ульяна, чего на него, как на писаную икону, молишься? А по деревне завтрева надо предупредить: ежели какая поднесёт ему чарку, на неделю к ней на постой определим.
   -Ты що, Кулинка? Ополоумела? Мой это мужик! Трудно ему счас. Ишь кака умная - на постой! Тока потом его и видали!
   -Да кому он такой нужон?! От него же воняет хужей, чем от старого козла. Ты пойми, помощь ему нужна. Никто не спорит. Но ведь он от пьянки образ человеческий потерял, и ежели ты счас спустишь - не видать ни тебе, ни ему, а самое главное - детям вашим - добра.
   Акулина уже собралась выходить со двора, когда в щелку приоткрытой двери курятника высунулся Трофим: "А заходила-то чего?"
   Она остановилась. Поправила платок на голове, потеребила фартук и совсем другим тоном спросила: "По делу я к тебе, Трофим Митрич. Можно али как?"
   -Ну, коли по делу, проходь пока в дом. Вишь, по хозяйству занят. Счас ослобонюсь и как штык. Ульяна, пошли мальца с ведром воды, мне тута по хозяйству одному несподручно.
   -Да уж сама я, сама.
   - Мужики пока у нас в доме не перевелись, - крякнул Трофим, прочищая горло, - поднесут отцу водицы.
   Но даже умытый Трофим вид имел ужасный. Однако вошёл в дом и чинно сел у стола.
   -Так о чём ты?
   -Тимофей Винокуров, муж мой...
   -Знаю, что твой мужик. Стряслось-то что?
   И Акулина пересказала всё, что в ответ на её запросы пишут армейские писари.
   -Ну, что тут скажешь, бабонька? Война штука горькая и злая. Може, где в плену мыкается. Видел я такие немецкие лагеря смерти... - покашлял, помолчал, посмотрел Акулине в лицо и добавил: - не зря так называются. Морят людей голодом да тяжёлой работой, гибнут там солдатики, как мухи. Письма оттуль не жди. Може, в другом плену. Знал и таких. Пристроятся к одинокой бабёнке, а там приживутся. Жизнь во многих местах куда лучше нашей. Да так приживаются, что уж и домой ворочаться не хотят. А ежели так, то опять же, что писать-то? А может, попал снаряд в твово Тимофея - поминай как звали. Даже хоронить нечего. Вот и пропал солдат без вести, ежели никто не видел. Всякие случаи на войне быть могут. Только, Кулинка, я вашу семью с первого дня знаю. И тебя, и Тимоху. Скажу одно - худого о своём мужике не думай. Уж ежели погиб, не иначе как по-геройски, а ежели гибели не видел никто, а тело не найдено, али так солдата "разукрасило", что и не распознать человека, так и не узнают никогда его родные о солдатском подвиге. Знаю и такие случаи. По куску мяса, хоть и человечьего, адрес не определишь.
   - Трофим, - перебила Ульяна, видя, как мертвенная бледность заливает щёки Акулины, - будет тебе страсти рассказывать! По делу говори.
   - По делу и говорю. Должна ты, Акулина, в душе знать, что твой солдат - герой! Вот! И вся недолга! - и Трофим, повесив на култышку ведро, деловито кашлянув, поднялся из-за стола: - Ладно, пойду хозяйствовать...
   -Успокоил.
   -Ну, ежели душа говорит, что жив - стало быть, жди.
  
  Вечером того же дня Акулина уже собиралась укладываться спать, когда на крыльце послышались шаги соседки Натальины.
   -Кулинка? Открывай, это я, Наталья!
   Акулина отодвинула задвижку.
   -Що стряслось? - встревоженно всматривалась в темнеющий дверной проём. Наталья, как наседка крыльями, хлопала себя по бёдрам руками, переминаясь с ноги на ногу, торопясь и захлёбываясь словами рассказывала:
   - Стою энто я седни на крыльце. Смотрю, вечереет. И чую, банькой пахнет, веничком, значит, распаренным, да дровишками берёзовыми. Огляделась, над тем местом, где Ульянина баня должна стоять, дымок вьётся. А время-то вечернее. Ребятню свою она по субботним дням моет. С чего бы, думаю? Дай-ка гляну. Ну и огородами, огородами, потихоньку добралась...
   Тут Акулина представила, как грузная, неуклюжая Наталья "потихоньку" подбирается к Ульяниной баньке, и смех, первый за последние годы, усадил её на лавку.
   -Энто как так ты сумела, что Ульяна тебя не услышала?
   -Ой! Да ты далее-то, далее слухай... Спряталась я в бурьяне. Жду, значит, что будет. А бурьян тама вперемешку с крапивой растёт. Сижу. Уж занемела вся. Но ведь не просто так баньку на ночь глядя топят?! Терплю. Лишний раз шелохнуться боязно. А крапива исхитрилась, незнамо как, под подолом как жальнёт! Ну, хучь волком вой - чешется! Но я знай - терплю. И тут вижу: Ульяна с Трофимом, прижавшись друг к дружке, по тропинке идут. А тропинка узкая. За войну заросла. Да им ни бурьян, ни крапива нипочём - идут. Трофим чегой-то говорит ей. Потихоньку так щебечет, не расслышала что, а сам своей культёй понижей талии её обнимает. А Ульяна банный узелок в руках несёт да знай посмеивается. А по виду, ежели они хучь шаг с тропинки оступятся, то бедная моя головушка - снесёт её Трофимушка, как Бог свят, снесёт. И страшно стало - жуть! И жгучую крапиву под подолом терпеть уж невмочь. А почесаться нельзя! Но и посмотреть, что далее-то будет, страсть как охота!
   Вошли они энто в баньку. Свечку затеплили. К оконцу банному я уж подбираться не стала. Мужняя жена! Виданное ли дело - за ними в бане подсматривать?! Но на своём прежнем месте осталась. А они дверь в баню притворили не вплотную. Видать, сильный жар собрался. Да не так уж долго я и ждала. Вдруг дверь как распахнётся, из бани Ульяна голышом и бегом вокруг неё по крапиве и бурьяну, следом Трофим и тоже в чём мать родила. Да оба хохочут! Изловил он её - и далее я уж вытерпеть не могла, ломанулась бечь назад. Так и убегла. Отдышалась дома. А сердце так и ухает в груди. И туда же, Антип мой из головы не выходит. Деток-то своих тоже не в капусте нашли. Опасаюсь теперя, вдруг увидали они... меня?
   -Кваску хошь? - вздохнула Акулина и наполнила кружку шипучим, резким напитком.
   Посидели, помолчали.
   -Ладно, давай по домам, спать. Даст Бог, и наши вернутся живыми.
   На следующий день Акулина таскала воду на коромысле, да приглядывалась, не видать ли Ульяну. Как увидела, чуть замешкалась, а дождавшись, пошла рядом.
   -Ты, Ульяна, обиды за вчерашнее не держи... - Акулина замялась.
   -А что вчера такого случилось? - Ульяна даже остановилась.
   -Вчера ввечеру ты ничего особого не приметила? - в свою очередь удивилась Акулина.
   -А чего примечать-то должна была?
   - Ко мне Наталья заходила... Там по огороду али возле бани никто у вас не шастал?
   Ульяна так и прыснула со смеху.
  - Идём мы вечером в баньку с Трофимом, а темнота уже загустела. Ну, пока истопили, да детвору спать уложили. Я смотрю, а в бурьяне да крапиве на обочине вроде кто есть. Трофим говорит, что, мол, какая бездомная собака на ночлег устроилась. Мне ещё подумалось, уж больно великовата для собаки-то. Да не до неё тогда стало. А как охолонуть вышли мы, то собака та как кинется бечь в сторону Натальиного дома, а величиною прямо не собака, а с цельную корову!
   - Корова и была. Дурная только.
   - Я так и подумала, - скрыла в уголках губ улыбку Ульяна. - Но... за Трофима побоялась. Мало ли что. И точно, говорю, собака.
  
  Прошла осень, за ней зима. Весной 1945-го стали возвращаться в Покровское солдаты. Уходили в 1941-ом колонной, подводами уезжали. А вернулись - пальцев одной руки, чтоб пересчитать, хватит. К тому времени Трофим приспособил себе на култышки крючья. Потом добыли вместе с сыновьями подбитый танк, отремонтировали. Всё не баб в плуг запрягать.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"