Амели Листопад : другие произведения.

Воительница Судьбы. Часть I

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  

Здравствуй, читатель!

   Перед твоими глазами лежит книга. Кто знает, откуда она взялась? Увы, этого не знаю даже я. Сию рукопись я обнаружила совершенно случайно.
   Давным-давно, на месте моей дачи стоял убогий домишко моих прародителей. Он был настолько старым и прогнившим, что мои родители решили снести его и построить новый. Пришли рабочие и стали выносить еще нужные вещи перед сносом. Я, будучи пятилетним ребенком, болталась под ногами и мешалась взрослым. Родители отругали меня за это. Обидевшись, я непонятно каким образом очутилась на чердаке. Мне было очень страшно, ибо там водились летучие мыши. Но что можно сделать с любопытным и обидчивым ребенком, коим была я? Я решила спрятаться в "домике" - так я называла чердак ^-^. Мой взгляд случайно упал на древний сундук, что стоял в самом дальнем и пыльном углу. Недолго думая, я подбежала и открыла его. На дне, в потертой кожаной папке лежали исписанные листы, кои очень пришлись мне по душе.
   Читала я тогда еще плохо. Поэтому, решив последовательно изучить рукопись, когда вырасту, скрыв от родителей находку, я спрятала ее в своей комнате дома, в старом шкафу. После я совсем забыла об этом. Недавно мы решили отвезти мой старый шкаф все на ту же дачу. Мне было поручено разобраться в нем. И какова же была моя радость, когда на дне я обнаружила тщательно спрятанную мной десять лет назад рукопись. Шкаф с игрушками мы отвезли, на его месте теперь стоит компьютер, но воспоминания о былом остались в моем сердце...
   Я раскрыла перед собой заветную рукопись. На первой странице была фраза: "Данная рукопись была составлена по записям из дневника Рианы, дочери Финна, из Эрингарда" и стояла дата: 15 февраля, 1668 весны. Следующая страница была чудная карта. Я изучила рукопись от корки до корки. Переписала все до последней страницы, срисовала карту. Более того, я нашла сборник чудесных зарисовок карандашом. Меня поразила техника автора, ведь я сама когда-то рисовала.
   Как только последнее слово было выведено на моей копии, рукопись исчезла, остались лишь рисунки. Не знаю, как все это случилось, но мне кажется, что рукопись пришла ко мне из другого мира, а теперь вернулась к своему законному владельцу. Так или иначе, в этой книге я выкладываю малую часть рукописи, поскольку она поистине огромна.
  
   Посвящается всем моим друзьям: старым, новым и будущим, моим родителям, а также постоянным читателям моего дневника и посетителям моего сайта.
  
   Я буду очень рада узнать мнения читателей, ведь вся моя работа - только ради Вас!
  
   Мой электронный адрес: marianchik@.list.ru

Автор.

Пролог. Бабушка и Внучка. Шаг в Неизвестность

  
   На улице темень, на часах полседьмого, а в доме номер семь на втором этаже двухэтажного дома постройки конца XIX века, в первом окне слева уже горел свет. Во дворе у дома еще не было ни одного заботливого хозяина с лучшим другом. Провинциальный городок еще спал. Но через полчаса все изменится. Бедные школьники будут вставать, чтобы идти в школу - грызть гранит науки.
   Но пока сохранялась тишина, и лишь маленький огонек горел на втором этаже. Там, за старинным столом, перед тлеющей свечой и кучей учебников сидела девушка пятнадцати лет. Именно она была обладательницей этой скромной комнатушки.
   Район, в котором она жила, оказался таким заброшенным, что в нем не было света с десяти часов вечера до десяти утра. И с этой жуткой запущенностью никто не мог ничего поделать! Павлина (именно так назвали эту девушку при рождении) проживала в квартире вместе со своей бабушкой, если бы не существование которой, она была бы давно воспитанницей в детском доме.
   Ее родители пропали, когда той не исполнилось и года. Их дочь сразу же должны были направить в детский дом, но откуда не возьмись, появилась незнакомая бабка и взяла попечение "своей внучки" на себя. После того, как Элиза Мэй, бабушка Павлины, получила соглашение на воспитание девочки, она по ее мнению будто бы потеряла душу.
   Помимо школьной программы, она давала ей дополнительные задания, которые были намного сложнее; заставляла ее ложиться спать в двенадцать часов, а вставать в шесть. Сама она почти не спала и существовала подобно роботу. Усталость и лень не входили в ее правила. Павлина вначале сопротивлялась, но потом поплатилась от Бабули за неповиновение - целые сутки сидела без еды. С раннего детства ей пришлось забыть, что значит родительская ласка, особенно со стороны Бабули, как она ее называла. Но даже, несмотря на такое отношение к своей персоне, она любила Элизу, и считала ее в своей жизни как само собой разумеющийся факт.
   Однажды, сравнив свою бабушку с "дворовыми бабульками", она нашла множество различий в их поведении и даже стиле одежды. Более того, Бабуля курила. Да-да! И еще как! Это зрелище Павлина могла наблюдать часами - как она брала трубку в тонкие, но очень красивые старческие пальцы; как она ее держала. И будучи хорошей художницей, девушка часто зарисовывала бабушку. Но та, похоже, даже не замечала этого.
   Позже, когда Павлина уже выросла, узнала много всего интересного об Элизе, и даже то, что она безгранично любила внучку, хотя никак не показывала этого. С пяти лет девочка осознала, что кроме Бабули у нее никого не было. Она не могла представить себе жизнь без бабушки - ей казалось, что иначе ее существование изменится в худшую строну.
   Павлина, сидя на скрипящем качающемся стуле и уткнувшись носом в учебник, думала о еде. Даже пища была расписана по часам - на завтрак в семь часов девушка получала чашку зеленого чая с хлебом, и за редким исключением, кусочек сахара. Но даже, несмотря на это Павлина была не такой уж худой. Русые волосы, всегда бледное овальное лицо и серо-голубые грустные глаза отличали ее.
   У нее не было друзей. Некоторые в классе просто не обращали на не внимания, другие недолюбливали, третьи же ненавидели, тайно завидуя ее безупречным знаниям.
   Среди последних одноклассников была Орис д'Нэри, дочь учительницы Павлины по истории. Орис была умна, но ленива, хитра и завистлива. В классе она имела большое влияние. Немудрено, что ее подруги по истории учились на "хорошо" и "отлично".
   Ненависть Орис к Павлине появилась очень неожиданно и внезапно. Однажды Дорина д'Нэри, мать Орис, учительница истории и завуч школы, устроила тест по пройденному материалу.
   Орис, знаменитая своей ленью, и естественно ничего не учив, с трудом написала контрольную на "относительно". Хотя мать, конечно, поставила ей оценку на балл выше. Павлина же, как и раньше, получила отличный балл. Вот тут-то зависть Орис показала себя. Она придумала всякие гадости про соперницу, и поведала это вранье матери, прихватив в доказательство подруг-шестерок, всегда поддакивающих ради хорошей оценки по истории. Больше Павлина не получала отличных баллов по этому предмету...
   Но девушка никогда не падала духом из-за этого. Стоит заметить, что иногда Элиза будто бы просыпалась от долгого сна, и, прочтя мысли внучки, давала ей мудрые жизненные советы.
   - Никогда не переживай из-за таких проблем, - говорила она. - Пройдет время, ты забудешь все обиды и глупую борьбу за оценки. Поверь мне, главное - Знания. Ты помнишь, что такое Знания? Нет?! Запомни, Знания - это то, что остается, после того, как мы забыли все, чему нас учили. И еще, всегда дорожи своими любимыми людьми. Ведь Жизнь - это самое дорогое, что у нас сейчас есть. Я никогда...
   И в этот момент речь ее прерывалась, и она снова становилась жесткой, необщительной и мрачной женщиной. Элиза Мэй, главным образом отличалась от других бабушек тем, что никогда не рассказывала внучке ни о ее родителях, ни о своей прошлой жизни. Да и Павлина никогда не расспрашивала ее об этом, боясь причинить ей боль.
   Как Вы уже знаете, Паша часто любовалась своей бабушкой, хоть та и не блистала красотой. Она имела строгие черты лица, никогда не пользовалась косметикой, свои длинные седые волосы она всегда затягивала в тугой пучок. Из одежды Элиза предпочитала платья до пола в стиле начала XX века. Павлина в своих рисунках пыталась отобразить не внешность, а внутренний мир, который она сама еще плохо знала.
   В этот день, который изменил всю ее жизнь, Бабуля была особенно добра и заботлива. К восьми часам, когда Павлина доучила дополнительные уроки, Элиза, грустно взглянув на внучку, протянула ей какой-то сверток.
   - Что это? - осторожно поинтересовалась Паша.
   - Провизия. Тебе понадобится подкрепить силы сегодня. Береги это, как зеницу ока. Когда-нибудь маленький сверток, подаренный бабкой, спасет внучке жизнь, - она ласково улыбнулась.
   Павлина с удивлением наблюдала за поведением Элизы. Теперь девушка поняла, что она - ее единственный родной человек. Глаза бабушки наполнились слезами и сделались ласковыми. Строгая прародительница стала старее, чем была на самом деле. Павлина не знала, что и подумать. Она, потеряв дар речи, взяла подарок бабушки и тут же согнулась почти до пола под тяжестью подношения. Элиза, печально ухмыльнувшись, помогла внучке.
   - Не удивляйся, скоро ты привыкнешь, - уверила она ее.
   Через час Павлина вышагивала по знакомой до боли дороге. Взрослые шли на работу, подростки - в школу, а детей вели в детский сад. Но их объединяло что-то одно: большинство направлялись к месту назначения с заспанными глазами, грустно смотря себе под ноги. Увы, это была их каждодневная рутина, и они не в праве ее изменить.
   В школе оказалось душно и мрачно. Учителя и дежурные стали еще более агрессивными, чем обычно. В учебном заведении, где Павлина получала знания, все делалось необычно, не как везде. Дежурные в этой школе назначались из одиннадцатиклассников на целый год!!! Именно поэтому к концу года - а это был уже май - они просто зверели. Но Павлина старалась не обращать никакого внимания на то, что происходило вокруг, да и вообще, в школу она ходила из принципа - получить хорошие знания.
   Девушка прошла в раздевалку и, сев на свободную скамью, достала сменную обувь. К ней никто не подходил. В то время как в холле появилась Орис, ее в мгновение окружила толпа любопытных подружек-одноклассниц, с восхищением рассматривавших очередной наряд девушки. Дело в том, что смуглая брюнетка Орис всегда придерживалась моде, несмотря на скудный оклад ее матери, преподавательницы.
   Орис никогда и никому не рассказывала, где закупается, а вечно занятой учебой Павлине не было дела до дешевых безделушек. Ее и без них украшала черная школьная форма: строгий пиджак, брюки и всегда белоснежная блузка, а в холодное время года - белый свитер.
   В этот пасмурный день для нашей героини в школе было шесть уроков, как и обычно. И среди них две истории. Для Павлины это значило два урока унижения со стороны учительницы и ее безумной дочери. Но, несмотря на все опасения, уроки прошли удачно. Единственный раз, когда преподавательница обратилась к Павлине не по своему предмету, так это, попросив ее полить цветы в кабинете истории.
   Те, кто не знали ее характера, могли принять ее за воспитанную, вежливую и добрую женщину, поскольку та любила цветы и животных, писала стихи. Но, к сожалению, первое впечатление почти всегда обманчиво.
   После остальных, быстро пролетевших уроков, Павлина, весело напевая себе что-то под нос, шла по коридору школы, направляясь к кабинету истории. Внутри никого не было.
   Она взяла стеклянный сосуд с водой, специально предназначенный для поливки цветов и, подходя к хризантемам, бегониям, гардениям, и даже цветущему кактусу хатиора, с упоением наслаждалась их ароматом. Дав напиться очередной бегонии, Павлина вдруг заметила, что кто-то стоит рядом с ней. То была Орис, злобно смотревшая на нее, и презрительно улыбавшаяся. Встреча явно не сулила ничего хорошего.
   Орис подбежала к любимому цветку своей матери, схватила его и, отбежав на несколько метров от окна, со всей силой бросила его на пол. Глиняный горшок разлетелся вдребезги, земля рассыпалась, а бедный цветок, всячески проклиная своего убийцу, считал последние мгновения жизни. К несчастью, учительская находилась рядом, и, прибежав на шум, в комнату ворвалась разъяренная хозяйка кабинета. Дочь сразу же подлетела к ней с жалобами:
   - Маменька, маменька, Вы представьте себе, прихожу я посмотреть, как Паша цветы поливает, а она схватила твой любимый цветок и кинула в меня. Она же сумасшедшая! Я еле увернулась! А ты погляди на нее, как глаза сверкают! Она, небось, ведьма! - на своем обычном деревенском наречии, которая она приобретала при матери, проговорила Орис.
   Все это время гордая Павлина смотрела наглой врунье в глаза. Она уже давно поняла, что та потеряла совесть и честность, и думала, что такой Орис родилась и будет всю жизнь, ее уже не исправить.
   Мать Орис, Дорина, в то же время не поверив, дочери - уж к чему-чему, а к фантазиям Орис она давно привыкла, - все ахала и охала: как такое могло случиться, что она чуть не лишилась своей любимой девочки. Наконец, ей надоело строить из себя наивного ребенка, и Дорина решила вынести приговор.
   - Павлина, - мягко начала она, - я знаю, что ты и твоя бабушка не сможете оплатить эту разбитую гардению. Для вас она слишком дорого стоит. Но все же наказание для тебя неминуемо, заслуженное наказание. Все, что от тебя потребуется, это сидеть здесь взаперти до утра, пока первый учитель не придет в кабинет и не откроет дверь. Не забывай, завтра меня в школе не будет, - она саркастически ухмыльнулась, повернулась к дочери и, ухватив Орис за руку, направилась к двери.
   Теперь Павлине по-настоящему хотелось кинуть в этих двух змей все цветы в коридоре, но внезапно она вспомнила, как бабушка заботилась о ней перед уходом, ей стало стыдно, и девушка сдержала себя.
   Щелкнул замок, и Павлина осталась в мучительном одиночестве. Она села за свою парту и крепко вцепилась в нее руками, пытаясь сдержать себя в руках. Смотреть на нее тогда было просто страшно. Глаза ее были налиты кровью и не предвещали ничего доброго. В них горело желание мести за Бабулю и за ее саму. Наконец, тяжелые минуты прошли, и девушка беспомощно откинулась на спинку стула. Неизвестно, сколько она так лежала, о чем думала. А может, она спала?
   Вскоре Павлина очнулась от забытья. На улице было уже темно. На черном небе, затаившись, наблюдала за земными обитателями луна, звезд не было вообще. Девушка подлетела к лампе, стоящей на учительском столе. Но, вопреки ее ожиданиям, света снова отключили. Тут в ее душу закрался страх. Школа находилась в отдалении, вблизи темного мрачного леса. Более того, учебное заведение охранял сторож-старик, живший в старом сарае, почти, что в лесу. Вместе с боязнью Павлина почувствовала неожиданный голод. Последний раз питалась она утром, да и считается едой чашка кофе? Тут уж подношение бабушки спасло ее жалкую участь. Ела Павлина с аппетитом, и вскоре ничего от ее ужина не осталось. Она даже и не поняла, откуда силы пришли к ней.
   Внезапно сильный порыв ветра ворвался в душную классную комнату. Вздрогнув, Павлина резко повернулась в сторону двери. Оттуда высунулся стройный высокий красавец с густыми золотистыми кудрями, ниспадающими до самых плеч и карими глазами, оттененными длинными пушистыми ресницами. Он был одет в черный бархатный плащ, вышитый золотыми нитями и украшенный жемчугом. Несмотря на всю свою неземную красоту, парень смотрел с не скрытым недружелюбием, и даже злобой. Павлине очень не понравился этот взгляд. Но ей стало интересно, что этот вельможа, пришедший из прошлого, делает посреди ночи в школе. Хотя не успела она и шага сделать, как неприветливый красавец со всей силой захлопнул дверь.
   Павлина, полная надежды, подбежала к ней. Та была открыта. Девушка почувствовала, что ей все равно придется войти в эту дверь, пусть даже после этого ее жизнь изменится. Вначале она пыталась сдержать себя, не выйти из кабинета истории, дождаться утра, когда за ней придет первый учитель... Но ее неминуемо тянуло именно сейчас покинуть школу, вырваться из паутины, сплетенной Дориной, вырваться на свободу и окунуться в неведомое.
   Такова была воля Судьбы, никто не может ей противиться. Именно это неведомое подтолкнуло Павлину к двери. Она схватила дверную ручку, дернула дверь на себя и влетела в неизвестность, захлопнув за собой дверь.
  

Часть I. Светлая

Глава 1. Повелительница Камней

  
   Она очнулась от боли. Что-то острое врезалось ей в спину, и от этого становилось тяжело дышать. Она попыталась встать, но сил для этого не было никаких. Единственное, что она смогла сделать, это перевернуться на бок - и тут же потеряла сознание.
   "Где я? Как я сюда попала?" - с этими мыслями она открыла глаза и встала, озираясь по сторонам.
   Широкое заброшенное поле рассекала тонкая тропа. Далеко за пустырем чернело очертание леса, за которым виднелись заснеженные очертания гор. А из-за них лениво поднималось разбуженное солнце. Рассвет был воистину прекрасен, и путешественница с замиранием сердца наблюдала за этим зрелищем. Вскоре она почувствовала, что желудок начинает распевать романсы.
   "Интересно, сколько я не ела?" - подумала странница, сойдя с дороги и углубляясь в растительность давно забытого поля. Тут ее глаза хищно сверкнули - впереди она увидела кукурузу, быстро сорвала початок и начала жадно грызть. Утолив мучивший ее голод, путешественница стала срывать дико выросшее растение с собой про запас. Она не знала, сколько ей еще оставалось идти до ближайшего поселения. Девушка складывала початки в одну кучку и вдруг задумалась, как она все это понесет? Только тут она обратила внимание на свою одежду.
   - Да, не обнадеживающее тряпье, - сказала она сама себе.
   Насколько ей позволяла память, которую, к сожалению, почти потеряла, она припоминала, что раньше носила другой наряд. А какой именно, увы, забыла. Странница не могла восстановить в памяти ничего из своей прошлой жизни, даже собственное имя. Она думала над тем, как ей назваться, но ничего умного и толкового не приходило ей в голову. Кроме того, она не отчаивалась, простодушно махая на это рукой.
   "А, назовусь как-нибудь, если кто спросит, но интересоваться моим именем пока некому", - говорила она сама себе.
   "Интересно, как я оказалась одета в эти лохмотья?" - подумала девушка, схватившись за внушительного размера лоскут, и оторвав его от платья, завернула в него несколько початков кукурузы. После чего она вышла на дорогу.
   Тропа вначале шла прямо и вдруг внезапно свернула вправо, но путешественница не спешила следовать ей. Уже некоторое время она наблюдала впереди какое-то строение, в направлении которого следовала. У нее уже появилась цель - добраться до того далекого. Странница решила, что похода туда уже не избежать и, запомнив, где находилась тропа, пошла прямо, сквозь заросли полевых растений и дикой кукурузы.
   Жара не жалела бедную девушку: солнце вовсю напекало ей голову, да и природа не была великодушна. Башмаки иностранки явно не привыкли к острым полевым камням и вскоре стоптались. Казалось, конца-края не было безграничному мертвому полю и жаркому дню. Солнце палило так, что путешественницу стала основательно мучить жажда. Она потеряла всякий счет времени, и понятия не имела, сколько шла, а ориентироваться по небесным светилам девушка не была обучена.
   Наконец, долгожданный мрак окутал раскаленное поле холодной пеленой ночи. А странница, с грустью и отчаянием наблюдая кровавый закат, добралась до строения. Оно было далеко не самым новым, хотя заброшенный колодец - это именно он виднелся вдалеке - был до краев наполнен водой. Ей показалось это не совсем обычным.
   "Вроде колодец, как колодец, хотя и весь исписан рунами. Но откуда в нем столько воды? И почему она такая холодная? - подумала девушка, осторожно опустив раскаленные руки в благословенную жидкость. - Ведь жара была неимоверная".
   И все-таки девушка преодолела свой страх и с жадностью напилась из колодца. Когда ее руки очередной раз оказались в воде, она нащупала еще что-то, прикрепленное к стенке колодца, и более холодное, чем вода, но гладкое, и поспешно вытащила найденный предмет. Острый серебряный кинжал в виде Анкха - ключа счастья - сверкнул в ночи. Он был так же легок, как самая тончайшая ткань. Меч этот оказался очень необычен. Страннице слово "меч" напоминало о другом предмете, совершенно непохожем на этот. Но сравнить его можно с полутроеручным мечом, только у него отсутствовала рукоять, ее и головку заменяла петля, плавно переходящая в крестовину. Со стороны анкх мог показаться неудобным, но это оказалось далеко не так. Ослабевшими руками путешественница схватила кинжал и тут же почувствовала прилив сил и бодрости. Луна отразилась ледяным блеском на серебре находки, и девушка зачарованно наблюдала за своей новой собственностью. Тут она заметила надпись на чудном оружии. Она была написана латинскими буквами, поэтому странница смогла прочитать ее.
   "BIANKA" - гласили высеченные на серебре буквы.
   "Пожалуй, неплохое для меня имя", - весело подумала девушка и, недолго думая, решила впредь называться так, и только так.
   В это мгновение ледяной ветер пронесся по долине, вдали показался силуэт всадника. Бианке стало как-то не по себе, дрожь пробежала по всему телу. На Филодреон спустился мрак. Бианка пригнулась, спрятавшись за колодцем так, чтобы наблюдать за всадником. Меч она держала наготове. Тут ее взгляд упал на трех других всадников в отдалении. Из-за тучи выплыла луна, осветив летящую в сторону одинокого силуэта стрелу. Безжизненная фигура камнем слетела с лошади. Убийцы тут же покинули место преступления.
   К своему великому удивлению, Бианка осознала, что ей было жаль всадника, который так напугал ее, принеся с собой Мрак и Холод.
   "Может, он обычный человек и ранен, а его ждут дома?" - подумала великодушная девушка. Наконец, после недолгих размышлений, она решила подойти к несчастной жертве и помочь ей. Но, боясь, что ночные разбойники похитят ее провизию и найденный меч, она взяла все это с собой. Бианка шла сравнительно недолго и вскоре выбралась на дорогу, посреди которой лежал бездыханный воин со стрелой в плече, а рядом с ним грустно паслась его лошадь. Хозяин животного, услышав шаги девушки, открыл глаза и посмотрел на нее.
   - Уходи! Если ты Падальщик, тебе здесь не место. А если хочешь отведать мертвечины в моем виде, сразись и победи меня в честном бою.
   Воительница - а это была именно девушка - оперлась на подошедшего коня и вмиг оказалась на ногах, держа в руках превышающий размеры ее самой меч.
   - Доставай свое оружие. Ведь оно у тебя есть?! Атаковать безоружных не входит в мои правила. Действуй! Не теряй драгоценного времени.
   Она мрачно смотрела в глаза Бианки, подходя все ближе. Та вытащила меч на лунный свет, который до этого прятала за спиной, боясь напугать раненую. Девушка и слова не успела молвить, как бесстрашная воительница стала атаковать ее. Бианка всячески пыталась отбивать удары "жертвы ночных убийц". Но куда ей, слабой девушке, ни разу не державшей в руках оружие, по-настоящему сражаться с профессиональным воином? Хотя меч ее явно обладал какой-то сверхъестественной силой. Он будто бы сам управлял руками Бианки - с помощью них отбивал атаку и наносил врагу удары.
   "Как на вид такая беспомощная девочка может совладать с кинжалом против огромного меча, будто родилась с ним в руках? - все больше и больше удивлялась воительница. - Да и вообще, с какой стати я ее атаковала, ведь ее глаза сами за себя говорили, что она не желала мне зла, а только добра..."
   Воительница осознала свою ошибку и стала поддаваться Бианке. Но не привыкшей к таким сильным физическим напряжениям, девушке, вскоре усталость дала о себе знать, даже магия клинка была уже здесь бессильна. У девушки пошатнулись ноги, и она упала прямо под ноги врагу, не выпуская кинжал из руки.
   - Ты выиграла этот поединок, - тяжело дыша, прошептала она. - Будь, что будет. Делай со мной, что хочешь, можешь даже убить. Но знай - я не хотела причинить тебе ничего плохого, а только лишь помочь.
   Воительница, с неким удивлением от такого откровения и жалостью взглянула на поборотую соперницу. Вдруг она почувствовала резкую боль в раненом плече и, сев рядом с Бианкой, резко выдернула стрелу. Алая кровь оросила зеленую полевую траву. Воительница, порыскав глазами в ближайшей растительности и, найдя нужную зелень, прикрыла ей рану.
   - О, нет! Я должна поблагодарить тебя, ведь ты, можно сказать, спасла мне жизнь. Ведь если б не ты, странница - войн, я так бы и осталась лежать на дороге, пока настоящие Падальщики не пришли и не растерзали меня в клочья. Ведь их мощь во много раз превосходит нашу, вместе взятую. Поэтому, спасибо тебе еще раз. Знай - я твоя должница. Надеюсь, что теперь мы будем друзьями, - ее строгое и грозное лицо преобразилось.
   Улыбнувшись, она протянула Бианке руку, а та в то же время протянула ей свою. Воительница помогла встать девушке.
   - Мое имя - Фабиана. На фаэлийском, моем родном языке, это значит "Повелительница Камней", - представилась она.
   - Я зовусь Бианкой. Правда, я не знаю, что это значит, но имя мне очень нравится.
   - Да, действительно очень красивое имя, Бианка. В переводе с древне-эльфийского, на коим до сих пор разговаривают в Цвайтерионе, это значит "Приносящая Свет". Имя действительно подходит тебе. Я поняла это до того, как услышала его из твоих уст. Поэтому, твоим именем также является Светлая! А теперь, я думаю, нам неплохо было бы перекусить. Но боюсь, что моя фляга опустошена. А сумку у меня утащили. Мерзкие твари! Ну, ничего, я им обязательно отомщу!
   - Не волнуйся, у меня есть еще кукуруза, а там, - Бианка показала рукой туда, откуда пришла, - находится колодец.
   - Силос? Нет, это не еда для охотников, - улыбнувшись, она покачала головой. - Пожалуй, я навещу своих лесных союзников и заодно пристрелю какую-нибудь живность для ужина. А ты пока прогуляйся за питьевой водой, - Фабиана протянула девушке дорожную флягу и, ловко выхватив лук и стрелы, которые, как рюкзак, висели у нее за спиной, направилась к лесу.
   Бианка с грустью смотрела ей вслед. Несмотря на все опасности, которые подстерегали ее новую подругу, ей очень хотелось быть похожей на Фабиану. Бредя по смятой ею же самой траве, девушка думала о том, что ждет ее в будущем.
   Даже сквозь кромешную тьму пробивался свет. Было невозможно угадать, откуда он взялся, но все-таки он существовал. А силуэта колодца так и не появлялось. Странница стала сомневаться, что пошла не по той тропе и, о, ужас, не найдет теперь обратной дороги. Но судьба пока что оставалась благосклонна к Бианке; вскоре девушка добралась до круга из вытоптанной травы, узнав свои следы и знакомую местность.
   Но колодца не оказалось на месте, будто, он вообще не существовал. Зато на его месте ютился кувшин из горного хрусталя. Вода в нем оказалась мутноватой - ее явно только что налили. Звезды алмазами на черном бархате неба отражались в ней. Ночь выдалась не на шутку холодной, и странница порядком начинала замерзать.
   Бианка наспех наполнила флягу Фабианы водой и, взяв драгоценный кувшин, направилась по знакомой тропе к дороге. Тишина пустыри резала уши больнее, чем тысячи ножей режут живую плоть... Девушка слышала лишь свои торопливые шаги, ничего более. В эту минуту душераздирающий клич пронесся по равнине.
   "Это наверняка разбойники, которые пытались убить Фабиану", - тревожно подумала Бианка, ускоряя шаг.
   Страх разливался по всему ее телу, и она побежала, несмотря на шум и чей-то непонятный говор, даже шепот. Воительница уже стояла на поляне и, ожидая чего-то нехорошего, озиралась вокруг. Бианка последовала за ее взглядом, но ничего интересного или страшного не увидела. Только нечеловеческий говор раздавался по равнине.
   - Кто это? - панически стала расспрашивать воительницу она. - Это они... твои убийцы? Или Падальщики? Что они хотят от нас?!
   - Нет. Не хочу тебя пугать, но эти гораздо страшнее. Собирай свои вещи и быстро на коня, - строго скомандовала Фабиана. - В лесу мы сможем скрыться от погони. Да и в любом случае, в закрытой местности безопаснее, чем на пустыре.
   Бианка не стала перечить, кроме того, страх перед неизвестным взял свое. Она безмолвно повиновалась и в мгновение оказалась на спасительном жеребце, держась за его густую бархатную гриву. Тут только девушка заметила, что Фабиана исчезла. Тьма стала сгущаться еще больше благодаря надвигавшимся на всадницу теням. Она чувствовала себя беззащитной и загнанной. Непонятно, какие силы приказали ей это сделать, но Бианка нагнулась поближе к голове коня и звонким, как колокол, голосом промолвила:
   "Фрай гилорэ нальс Филодреон!"
   Ее слова эхом пронеслись над полем, конь встал на дыбы и стрелой помчался в направлении леса. А тени, отдаленно похожие на человеческие, появились ниоткуда и преследовали уже отчаявшуюся Бианку. Они в один голос, захлебываясь слезами и режущей болью, пели:
  

"Надежды нет...

Нет!

Кругом ни души...

Я не могу говорить боле...

Тишина...

Безмолвие...

Нет!

Я ничего не вижу...

Мир окутала Тьма...

Надежды нет..."

   В песне отсутствовала всякая рифма, но ее пели. Ее становилось просто невозможно слушать. Эта полифония оказалась бесконечностью ужаса и страха, от нее было невозможно убежать и спрятаться. Песня становилась не простой телесной пыткой.
   У сперва храброй Бианки сжалось сердце. Казалось, что она вот-вот упадет и окажется среди стонущих теней, но не умрет... А что случится, он не представляла. Неизвестность всегда ужасна по сравнению с реальностью...
   Вот лес. Но куда дальше? До смерти запуганная всадница не могла свернуть.
   "Будь, что будет! - решила она и выкрикнула. - Скачи, верный конь Фабианы!"
   Резвое животное ворвалось в густую чащу. Она была еще мрачнее и опасней, по мнению Бианки; в отличие от поля, на котором витал веселый ветерок, лес от него отличался другим, более страшным обитателем. Здесь царило Безмолвие... Лишь изредка ветер колыхал кроны вековых деревьев, а лес, не замолкая, говорил, шептал что-то. Погоня отстала, всадница успокоилась и почувствовала, что засыпает.
   - Нет, Бианка! Нет! Ты не должна погружаться в Мир Снов! Засни - и Безмолвный Лес заберет у тебя душу! - прокричала Фабиана где-то совсем рядом, но Светлая даже не пошевельнулась, будто ничего не слышала. Воительница, явно понимая, с чем имеет дело, схватила Бианку и, взвалив ее на спину, сошла с тропы.
   Наконец, девушка очнулась и заметила еле дышащую воительницу, облокотившуюся на проросший мхом камень. Та всеми словами проклинала какое-то "колдовство Вьендила". Светлая, чтобы не попасть под гнев Фабианы, решила сразу не расспрашивать ее. Но они недолго лежали в молчании. Фабиана, заметив нервное ожидание Бианки чего-то от нее, пытаясь изобразить улыбку, спросила:
   - Тебе легче? - при этом на ее лице отобразилась не радость, а, вернее всего, мучение, при виде которого Бианка похолодела.
   - Да... - ответила она и, немного помолчав, осторожно поинтересовалась: - Фабиана, что это было? Объясни мне, пожалуйста. Пойми, мне не в привычку жить в неизвестности, - она вопросительно взглянула на свою спасительницу.
   - Ладно, - согласилась та. - Похоже, от тебя ничего не скроешь; ты все равно все у меня выпытаешь. Из всех, присутствующих на пустыре, я смогла узнать только левенгукцев - мясников или рымгов, как они себя нарекают. Не знаю, кто они на самом деле, но человека они мало напоминают. Вернее, это насекомые болот, только большего размера. А вот те другие... Давно я уже не встречала такой народ. Их плач и жалобы для простого человека, вроде тебя, страшнее всякой пытки. Понятно теперь, что даже мудрый Юэян, как зовут моего коня, испугался их и завел тебя в опаснейшее место - Чащу Безмолвного Леса. Это жуткое место известно на весь Филодреон. Здесь Лес властен над каждым, кто туда войдет. Он забирает их души, тело умирает, а тени несчастных остаются скитаться по самому Лесу. Безмолвным теням, как их называют, не позавидуешь - мрак, какие муки они испытывают лишь из-за своего любопытства. Я часто раньше встречала их самих. Возможно, те стонущие существа они и есть. Только святые друиды, признанные Лесом, могут чувствовать себя нормально в Чаще. Ну, теперь, я думаю, мы с тобой вне опасности и можем спокойно поужинать.
   - А Юэян? - воскликнула Бианка. - Куда он подевался? Ведь все это время он был с нами!
   - Не беспокойся насчет него. Он - самый разумный из всех лошадей Филодреона. У него свои дела, у меня - свои. Юэян - частичка моей души, но все же он и отдельное разумное существо. Иногда он покидает меня, дабы жить своей свободной жизнью, но стоит мне мысленно позвать его, как мой верный конь готов служить мне верой и правдой.
   Воительница положила рядом с собой тушку убитого грызуна, их будущий ужин, нашарила у себя в кармане два камня, набрала сухих веток и стала разжигать костер. Бианка безмолвно наблюдала за ней. Ее рука автоматически достала из плаща кусок пергамента и карандаш, непонятно откуда взявшиеся в ее одежде. Фабиана с удивлением покосилась на нее и, тайно улыбнувшись, продолжала возиться с двумя камнями, а Бианка с легкостью зарисовывала ее работу. Когда карандашный рисунок был закончен, а ужин готов к употреблению, Фабиана не сдержала своего любопытства:
   - Все-таки объясни, зачем это тебе? - поинтересовалась она.
   - Что? - не поняла художница.
   - Зарисовки... Зачем ты рисовала меня?
   - Не знаю даже. Возможно, это грустное напоминание о моем прошлом, которое я, увы, потеряла. У меня такое впечатление, что раньше я часто рисовала, особенно людей.
   - А откуда ты родом? - воительница внезапно превратилась из строгой и властной в дружелюбную и чувствительную. Она была тронута тем, что Бианка вела себя с ней, будто бы с подругой. Фабиана привыкла к тому, что все обычные люди шарахались от нее, принимали ее за демона и боялись ее, даже незнакомцы, которые не были посвящены в ее дела. А тут какая-то бродяга - художница стала изображать ее на холсте. Рассказать - не поверят. Только вот кому рассказывать? А ведь у нее еще есть меч. Именно он интересовал воительницу больше всего. Он напоминал ей, бесстрашной Фабиане, о ее жутком прошлом. Именно этого она боялась больше всего - жить в страхе и мучениях, как в то время.
   - Откуда у тебя этот меч? - ее слова, прозвучавшие, словно сталь, заставили Бианку содрогнуться. И, немного помявшись, она рассказала всю "историю своей жизни", которая, несмотря на то, что длилась всего день, заняла целый час рассказа.
   - Этот меч в виде Анкха.. Ты так интересуешься им. Почему?
   - Легенды, древние предания моих предков говорили о подобном мече. В прочем, это не важно. Твой клинок не может быть им. Забудь и не вспоминай. Но все же, твоя история показалась мне немного странной. Я читала предания Филодреона, и ни разу ледяной колодец не упоминался там, а значит, эта тайна не известна аббату Храма Святой Веры и даже Госпоже Судьбе. Хотя, кто знает? Все возможно... - видно, забыв про сидящую рядом Бианку, воительница рассуждала сама с собой, упоминая непонятные девушке слова и неизвестные ей имена, - Извини, можно мне взглянуть на него, хочу ознакомиться с ним поближе?
   Бианка нехотя протянула воительнице клинок. Ей очень не хотелось с ним расставаться, но она отдавала его в руки уже проверенного человека. Фабиана долго изучала клинок. Вдруг ее глаза наполнились слезами боли и страданий пережившего много эпох человека. Ее руки сотряслись, и серебряный клинок упал на землю. Бианка и Фабиана одновременно вскочили, чтобы поднять меч. Фабиана успела первой, цепкими пальцами схватив клинок. Светлая, до этого не видевшая ее рук, ужаснулась - на них не было и следов ногтей! Но она не только не стала спрашивать воительницу об этом, она даже не показала виду, что обратила внимание на ее руки. Фабиана осторожно вернула меч спутнице.
   После этого настала минута молчания. Каждая путешественница думала о своем. Очнувшись от раздумий, они доели остатки ужина и, поговорив ни о чем, легли на меховом ковре Леса у подножия векового ясеня. В завершение тяжелого дня, забыв про все страхи и горести на свете, две странницы заснули под тихий шелест листьев.
  
   Фабиана спала недолго. У нее, как у профессионального воина, выработался нечеловеческий слух, и она без труда могла отличить невинный шепот деревьев, от шепота живых существ, явно не замышлявших ничего хорошего. Она догадывалась, что за ними следовал "хвост", который мог лишить их головы. Еще мгновение - и он нападет.
   "Но чего же ждут эти существа? - мелькнуло у Фабианы в голове. - Почему бы им сразу не избавиться от нас?"
   Увы, это была нерешаемая задача. Не могли же враги ждать до рассвета, когда девушки проснутся, позавтракают, наберутся сил и готовности к нападению в любую минуту. Да, нечисть, преследовавшая их была до невозможности глупа, хоть и зла. Лишь некоторые семьи этих существ оставались разумными и поныне, к коим относился их предводитель, Вековечный Главарь, один из немногих, живших во времена до основания Филодреона. Он был умен и хитер, обладал способностями к древнейшей магии, которая осталась лишь в бабушкиных сказках. При случае неподчинения, он всегда мог избавиться от своих подданных. Они не знали, что это бы уничтожило его душу, и боялись.
   Воительница безошибочно распознала жителей Левенгука - насекомоподобных воинственных существ, рымгов. В течение ее долгой жизни, Фабиане не раз приходилось бывать в тех болотистых местах, на их родине. Она по горло натерпелась хамства, ненависти и неприязни ко всем остальным расам, в особенности к людям.
   Дело в том, что до Начала Времени рымги жили здесь и правили почти всем Филодреоном, за исключением Горы Судьбы, Фридграба и ее родины, Фаэлии. То были темные и жуткие времена, хотя именно тогда жили Великие или немногие. Отсутствие законов, постоянного правителя и даже порядка - жителям Филодреона счастья это не доставляло. Но земли этого одинокого мира на юге были плодородны, леса полны дичи, а обитали там только нечисть, да посланники Тьмы. Вести о чудном мире распространялись как нельзя быстро.
   Хотя, немногие хотели покидать родные миры, страны, поселения, дома и уже засеянные поля, да и от войны люди успели отвыкнуть - как выглядит оружие, дети представляли только из легенд, мифов и сказок. Но, несмотря на это, находились храбрецы, решившие поискать счастье на новых землях неосвоенного мира. Это были люди и... эльфы, прогнанные со своих земель их же сородичами.
   Часть людей основали свои поселения прямо в истоке Анамура и назвали новую страну Фэрион, что значит "зверь". Не могу сказать, отчего они дали ей такое название, об это можно лишь догадываться... Нельзя также утверждать, что их дела были светлыми. Они имели деяния с Тьмой. Их лица напоминали снег, а одежда - ночное небо.
   Остальные люди подались на юго-запад. Они отправились во главе со своим правителем, Королем Амазаром, молодым, верующим в Спасителя, принцем. Именно он основал Храм Святой Веры и замок Оривендолл. Король был известен добрыми деяниями и много сделал для своего народа. Оривендоллцы не вели союз с Фэрионцами, но и не воевали, в общем, были нейтральны.
   Эльфы же построили город Цвайтерион. Раса, более известная, как "светлая", не относилась к жителям этого города. Цвайтерионцы заключили союз с Фэрионцами и прозвались Темными Эльфами; ведь их изгнали их же сородичи за "большой интерес к Темным Силам".
   Рымги заметили пришельцев только тогда, когда те уже освоились на новых землях и успели построить каменные стены вокруг поселений. Нападать было бесполезно - у древних жителей болот не было требучетов и таранов для разрушения фортификаций.
   В этот же год Оривендоллцы пришли в Левенгук и посадили Лебэн, древо Жизни, дабы, сказав этим, что они вернутся и осветят заброшенные и заселенные нечестивыми тварями болота. Но воинственные рымги не могли смириться с такой наглостью. Они собрали большое войско и отправились на Сицирион, как на филодреонском языке звучал Оривендолл. Разрушив несколько деревень, перебив десятки людей и разорив Храм Святой Веры, стоявший на окраине и не защищенный тогда каменными стенами, рымги утолили жажду мести и вернулись в Левенгук. Они решили, что Лебэн помог им и, что больше никто не врывался в их владения только благодаря ему, сделали древо своим священным символом и стали поклоняться ему. Своих пленников рымги пощадили и, обучив многим невиданным наукам, сделали друидами. Но ненависть к людям осталась у этой древнейшей расы поныне. Но только, если раньше они считались образованными не менее чем маги, то теперь с каждым поколением рымги тупели все больше и больше.
   Вспоминая страницы истории Филодреона, которые Фабиана прочла, разбирая летописи в Храме Святой Веры много-много лет назад, она пыталась незаметно разбудить Бианку. Но, к ее великому сожалению, у воительницы не получилось этого сделать, и рымги заметили, что она не спит. Она тут же вскочила с мечом в руках, несильно толкнув наспавшуюся приятельницу. Рымги, завидев ее в полной боевой форме, приготовили оружие; некоторые даже нацелили луки на Фабиану. Но один из врагов, скорее всего вождь, знаком показал не стрелять и подошел ближе к воительнице.
  
   Бианка проснулась от сравнительно сильного удара в бок и, завидев множество теней вокруг, поднялась на ноги и с ужасом стала озираться - справа, слева и впереди от нее толпились какие-то темные существа, а сзади находилось вековое дерево, под которым она спала. Бежать оказалось некуда - их окружали враги. На Бианку было жалко смотреть: казалось, она вот-вот расплачется. Но, взглянув на воительницу, девушка успокоилась - та оставалась уравновешенной, глаза сосредоточенными и выражали полную готовность ко всему, в том числе и поражению. Она смотрела прямо перед собой. Бианка последовала за ее взглядом.
   Одна из теней стала приближаться к ним. Лунный свет показал подошедшее существо в его полной красе. От одного его вида Бианка пошатнулась. Это было похоже на насекомое огромных размеров. Вытянутое лицо, огромные глаза - опалы, вместо носа зияли две дыры, а изо рта, не имевшего губ, вылезали два длинных, почти до подбородка, клыка, шея отсутствовала вообще, а вместо рук были присоски, как у осьминога. За мощной, широкой спиной, проглядывались прозрачные крылья. Но, несмотря на свой нечеловеческий вид, рымг носил человеческую одежду, ходил на двух ногах, одетых в кожаные сапоги. Увидев Фабиану, он оскалил огромных размеров клыки, и в его глазах сверкнул огонек.
   - Мне непонятно, - начал он, - как ты, Аменгу, осмелилась пересекать наши границы, после того, как мы запретили тебе это делать?! Мы пытались тебя уничтожить, но ты всегда выживала. Как тебе это удается? Похоже, что сегодня ты вряд ли сумеешь избежать наказания за былое - просто бежать некуда. Тебе и твоей спутнице придется сегодня проститься с существованием, - он вздохнул и выхватил двуручный топор.
   - Доставай Анкх, - шепнула Фабиана. - Будем сражаться до конца, до самой смерти и погибнем с честью.
   После этих слов Бианка была готова провалиться сквозь землю, ибо ей хотелось жить... Но она переборола свой страх, и в мгновение меч в виде Анкха очутился в ее руках. Тени рымгов наступали. Фабиана и Бианка прижались к дереву, встав в боевую позу и приготовясь к атаке. Главный рымг, говоривший с ними, остался на месте, восторженно наблюдая за отчаявшимися жертвами своих воинов. Две подруги отбивались, как могли. От сильного напряжения у Бианки скоро онемела рука, и она все с большей тяжестью работала мечом. Светлая набиралась храбрости и силы у своей спутницы - та даже не давала виду, что устала или просто утомилась. Анкх и Ториэн, меч Фабианы, были заколдованы и сами защищали своих хозяек.
   Вскоре, поляна около дерева была залита кровью рымгов, а вот существ даже не поубавилось - они все наступали и наступали. Ноги подкашивались, голова раскалывалась от бесконечного звона оружия. Бианка, как и главный рымг, не заметила, что воительница стала поглядывать наверх, ища чего-то.
   Один раз, когда Фабиана пошире размахнулась Ториэном, и рымги отступили на несколько шагов, она, сопровождаемая необыкновенной силой, обхватила рукой ближайшую ветвь и взобралась на дерево. Воительница протянула руку Бианке, и та тоже очутилась на вековом древе. Девушка теперь догадалась, что именно давало силу их мечам. Внутри растения ощущалась неземная мощь и живучесть, его было практически невозможно победить. Не ожидавшие такого поворота событий, рымги стояли на месте в недоумении.
   - Глупцы! - воскликнул их главарь. - Что же вы встали, как истуканы? Немедленно схватить беглецов!
   Не выпуская из своей руку Бианки, воительница рванула вперед, умело прыгая по ветвям дерева и таща за собой недоумевающую спутницу.
   - Альбумеинр! - раздался гневный голос главаря рымгов, и кучи стрел полетели в сторону беглецов, но ни одна не задела их.
   Вскоре девушки скрылись в густой листве, и рымги не могли их более видеть. Бианка облегченно вздохнула.
   - Опасность позади теперь, но это не значит, что можно терять бдительность. Ведь этот лес, Лес Вьендила, полон неожиданностей и опасностей, - тихо и настороженно сказала Фабиана.
   Листва все сгущалась и сгущалась, формируя туннелеобразный проход. Здесь, конечно же, поработал человек - вскоре путешественницы вышли на висячий мост, возвышавшийся над тонкой лентой лесной реки. Но даже, несмотря на всю кажущуюся безопасность этого места, Фабиана не уменьшала шаг, и Бианка едва поспевала за ней. Ей так хотелось обозреть местность! Мост не был уже таким новым, как в начале пути: по нему явно не ходили много лет; некоторые доски прогнили и провалились, через них Бианке постоянно приходилось перепрыгивать. Фабиана шла, сощурив глаза, и недоверчиво озиралась по сторонам. Услышав что-то неладное, она спрыгнула с моста в густую листву, встав на плотную ветку и прихватив за собой Бианку.
   Притаившись, они стали наблюдать за мостом. Он тяжело покачивался, будто кто-то задел его. Вскоре, рассекая широкими крыльями воздух, мимо пролетела гигантская черная птица. Светлая едва смогла разглядеть ее. Существо отличал изогнутый, как у орла, клюв, темное оперение, отливавшее синим и сиреневым, и янтарного цвета глаза. Ухватившись за ее мощную шею, на птице восседал черный, едва различимый в ночной тьме, всадник. Птица и, как поняла Бианка, хозяин существа исчезли так же быстро, как и появились. Девушка уже было, открыла рот, чтобы задать кучу вопросов своей спутнице, но та знаком приказала ей молчать, без слов говоря: "Все вопросы потом. Сама видишь, что творится вокруг".
   Они еще долго шли по навесному мосту, следя за каждым посторонним звуком и при виде незнакомой тени, хватались за рукоять меча. Вконец, к великому счастью ногам Бианки, Фабиана остановилась и стала рыскать вокруг.
   - Светлая! - позвала она свою спутницу, спустя несколько минут.
   Бианка непонятно почему, привыкла к этому имени - прилагательному и, живо откликаясь на него, подошла к воительнице. Фабиана, в первый раз, за последнее время, улыбнувшись, показала девушке широкий ствол березы. Бианка, недоумевая, продолжала стоять на месте.
   - Глупенькая, - весело бросила воительница и открыла, до этого не замеченную Бианкой, дверь.
   Светлая, стараясь не шуметь, сама рассмеялась над своей недогадливостью - у нее даже и мысли не было, что древняя береза могла оказаться тайным убежищем и, недолго думая и все еще улыбаясь, она вошла внутрь. За ней последовала Фабиана.
   В скромном жилище друидов уже давно не пахло человеком. На маленьком полусгнившем столе мирно ютилось заброшенное гнездо, внутри которого светилась давнишняя голубоватая скорлупа. Страннице стало непонятно, откуда там, в закрытом помещении, взялись птицы, но, повернув голову направо, она заметила былой витраж, а на полу, отражая лунный свет, сияло разноцветное стекло. Осколки были достаточно большие, и Бианка, подойдя ближе, решила рассмотреть их. Сложив осколки, она получила различимый рисунок, что некогда красовался на витраже. То был волк, держащий в своей пасти ветку омелы. Бианка встала и принялась еще более внимательно рассматривать загадочное жилище. Кроме стола, здесь находилось несколько стульев и кровать, на которой лежали остатки былого матраца. Вокруг грязь и засохшие листья смешались в одну кучу, более того, на каждой вещице серел сантиметровый слой пыли.
   - Скажи мне, Фабиана, чьи границы мы преступаем? - лукаво улыбнувшись, спросила Бианка.
   - Не думаю, что тебе, иностранке, забившей на все наши законы, интересно, преступаешь ты порог моего дома или нет.
   Услышав эти слова, Бианка не по-детски посерьезнела и ужаснулась:
   - Ты здесь живешь?! На этой помойке?! В глуши темного леса, где обитают жуткие всадники на гигантских птицах?!
   - Да. Но то, что я здесь живу, это, скорее всего, преувеличение. Я бываю в своем доме раз в несколько десятилетий. Вначале я с этим тоже не могла смириться - каждый раз по приезду проводила генеральную уборку, а после мне надоело это, и я привыкла к жуткому виду моего дома. Но насчет всадника ты ошибаешься. Они здесь не обитают, - ее глаза налились кровью, будто воительница вспомнила что-то ужасное из прошлого. - Это был посланник из Фридграба. Только он в этом месте и летает. Нам здесь и сейчас нечего бояться - гонец вернется нескоро. А остальные обходят Чащу, считают ее проклятой. Когда-то и здесь обитали люди, но рымгам вечно неймется...
   - Кому? - не поняла Бианка. Фабиана тяжело вздохнула.
   - Не хотелось рассказывать тебе историю Левенгука и рымг но, похоже, придется. Я-то надеялась, что ты сама когда-нибудь до нее доберешься, - и воительница поведала ей то, что вспомнила до атаки рымгов. Прослушав историю и немного поразмышляв над ней, Бианка спросила:
   - А как рымги могли использовать Лэбен, ведь это деяние Света?
   - Нет такого деления Свет-Тьма, есть лишь всемогущее Равновесие. Это мое личное мнение. Многие со мной не соглашались и начинали спорить, но я тут же пыталась прекратить спор, поскольку каждый обязан иметь свое собственное мнение, не схожее ни с чьим другим. Я знаю каноны тех, кто разделяет три стороны, и отвечу на твой вопрос. Древу не прикажешь переходить на ту или другую сторону. Оно создано приносить добро всем, кто его использует. Это была просто случайность, что добро победило Свет, и никто не виноват в том, что Лэбен дал бессмертие рымгам. Теперь они стали равносильны эльфам... Прости меня, Судьба!
   - А что стало с друидами, которых учили эти мерзкие существа?
   - Если честно, я даже не знаю, живы ли они. По идее, чудотворная сила Лэбен должна подействовать и на них, но ненависть рымгов к людям могла заставить их убить пленников... В общем, это загадка. Думаю, что мы сегодня наговорились на всю последующую жизнь. А дорога ждет дальняя. Жаль, нам с тобой не по пути. И вот тебе мое напутствие: следуй на север в крепость Оривендолл по висячим мотам Вьендила. Если кто будет задавать тебе любые вопросы, всегда отвечай одно и то же: "Аринэ фил кэрин!". На филодреонском это значит "Я посланница Повелительницы Камней". А если тебя не станут слушать и после этого - беги! беги! беги! Не оглядывайся - это враги. На ночь останавливайся подальше от главной дороги, то есть подвесного моста. Старайся не попадаться на глаза кому бы то ни было. Это все. А теперь спи, моя юная подруга, тебе предстоит долгий путь...
   Бианка расстелила плащ на жесткой кровати и легла, следя за Фабианой. У той, похоже, сна не было ни в одном глазу. Она подошла к окну и стала наблюдать за чудесным ночным пейзажем из него, а также думать о своем коне. Где он ее в этот раз будет ждать? Луна осветила ее. Бианке очень хотелось перенести на холст воительницу, неподвижно сидящую в лунном свете, но усталость взяла свое, и девушка заснула крепким сном.
  

Глава II. Вьендил

  
   Светлая проснулась от блаженного пения птиц. Она долго не могла понять, где очутилась, и лишь вспомнив свои вчерашние приключения, новую знакомую и дом Фабианы, в котором находилась, успокоилась. Встав с жесткого, но нагретого ложа, девушка потянулась и заметила, что воительница уже покинула свое жилье. Бианка была совершенно одна в этом заброшенном доме посреди дремучего леса.
   Холодом повеяло с северо-запада, солнце померкло, птицы заглохли. Чьи-то шаги ступили на мост и прозвучали, как лязг железа, тяжелая рука стала бить в дверь, а потом и ломиться. Хриплый крик невиданной птицы огласил лес.
   Окно было достаточно далеко от двери и, чтобы Бианка смогла увидеть пришедших, ей пришлось вылезти через оконный проем почти по пояс. Того, кто стоял у двери, Светлая не сумела разобрать, но вот существо на мосту видно было отлично. То оказалась та черная птица, принадлежавшая посланнику из Фридграба. Нечто так и продолжало ломиться в дверь, от металлического скрежета которого, у девушки заложило уши.
   Птица, завидев Светлую, неистово загорланила, заставив при этом всех крылатых в округе разлететься. Бианка, в отчаянии зацепившись за подоконник, стала спускаться с дерева и, наконец, спрыгнула, повредив себе ногу. Проверив, на месте ли меч, она рванула из "безопасного места" на север, как и советовала воительница, проклиная ее, на чем Мир стоит.
   Чувство, подобное страху, только еще ужаснее захватило девушку. Она несколько раз оборачивалась, но погоня не появлялась, хотя шестым чувством она осознавала, что нечто ни на шаг не отстает от нее. Все вокруг слилось воедино, Бианка уже неслась не по Безмолвному лесу, а через Мрак, убегая от него самого. То был кошмар наяву. Ни души вокруг, лишь ужас, окутывающий девушку. Эта погоня оказалась словно пытка: Светлая не могла ни дышать, ни говорить, а уж тем более ни кричать, чего она так хотела; да и бежала она с трудом, будто некто тянул ее назад, пытаясь остановить.
   "Если то пытка, значит, я не в силах ее выдержать", - решила для себя Бианка. Но как она удивилась, осознав, что остановиться она тоже не может, будто ноги больше не принадлежали ей, и сами несли ее.
   В какой-то момент девушка ощутила победу и осознала, что больше за ней нет погони, что опасность миновала, хоть и ненадолго; ноги вернулись к ней, и Светлая остановилась. Она стояла на яркой поляне, полной полевых цветов и со всех сторон окруженной густым лесом. Забыв про все страхи, она наслаждалась сказочным ароматом.
   Из чащи с восточной стороны вышла процессия странно одетых людей. Среди них Бианка не заметила ни одной женщины. Все мужчины носили земельного и зеленого цветов платья, запоясанные ремнями из непонятной ткани. Девушка стояла в десяти шагах от них, но пришедшие не обращали на ее никакого внимания. Поэтому Светлая, не боясь, рассмотрела каждого "лесного жителя", как она их назвала. Среди них прослеживались как старики с длинными седыми бородами, так и совсем дети.
   Единственным человеком, взглянувшим на Светлую, был юноша, ее ровесник, многим отличавшийся от остальных "лесных жителей". Бианка на всю жизнь запомнила те карие, пристально и с нескрываемым интересом изучавшие ее, глаза. То был эльф. Его облачала другая, более короткая, серая одежда, ноги обуты в кожаные эльфийские сапоги. А лоб рассекала тонкая черная лента, проглядывавшаяся сквозь смольного цвета волосы. Но вот те глаза... девушка хоть и смотрела на них издалека, но проваливалась в ту бесконечность доброты и искренности, с которыми он наблюдал за ней. Они так и смотрели друг другу в очи, пока остальные "лесные люди" исполняли какие-то ритуалы.
   По мнению Светлой, один из самых древних стариков, заметив, что юноша смотрит не туда, куда надо, опираясь на свой длинный посох, подошел к нему и, со всей силой размахнувшись, ударил его в лицо. Вначале, удивляясь своей глупости, Бианка рассмеялась, но вовремя осеклась. Все, кроме мудрого старика смеялись над бедным юношей. По нему было видно, какую боль причинил ему старик. Он стал спешно вытирать рукавом, струящуюся из носа, кровь. Жалость преодолела в девушке всякую предусмотрительность и осторожность. Она уже была готова подбежать и помочь эльфу, как, все до единого, "лесные люди" исчезли. Вместе с ними пропал и он... Его взгляд навсегда остался в памяти Бианки...
   Светлая аккуратно ступала по свежей траве, которая приятно хрустела под ее ногами. Наконец, подойдя к лесной гуще, она заметила на земле лужицу его крови. Слезы выступили на глаза Бианки, ведь именно из-за нее все сие приключилось.
   Девушка поборола себя и стала изучать дерево, над которым так долго маячил старик из невиданной процессии. Это был дуб необыкновенной толщины. На уровне человеческих глаз кора дерева оказалась содрана, а на ее месте темнели старательно высеченные руны, совсем не похожие на те, что были на колодце в поле. Здесь явно наблюдалась рука искусного художника - в кругу загадочных рун изображался детально прорисованный волк, держащий в зубастой пасти ветку омелы - символ друидов.
   Эти сведения всплыли в памяти непонятно откуда. Прошлое решило показать девушке, что оно все еще существовало. Звон бьющихся стекол, скрип, чей-то скрежет, душераздирающие крики, кто-то стал задыхаться совсем рядом... Неожиданно Бианка схватилась за голову, кровь хлынула в ее виски, Тьма снова сгустилась узким кольцом вокруг нее. Земля сотряслась, Светлая упала на землю ничком, ничего не видя. Не понимая, что делает, она на ощупь подобралась к дереву друидов и крепко обхватила его.
   Тьма стала понемногу отступать - Она явно боялась священного дерева - а землетрясение прекратилось. Чудесное древо забрало у перепуганной до смерти Бианки Ужас и Страх. Она распахнула глаза и почувствовала Свет. Солнце нежно обогревало ее, а сама она находилась посреди все той же, густо заросшей полевыми цветами, поляны. Бианка чувствовала себя, как после долгого утомительного путешествия. Силы совсем иссякли, все болело и ныло. Ноги подкосились, и Светлая упала, надеясь, что ветви спасителя, прикрывающие ее, уберегут ее во время сна.
   - Что ты здесь делаешь? Кто ты и зачем пришла? - раздался грозный голос.
   Вначале Бианка подумала, что это было продолжение ее некрепкого сна, но это оказалась пугающая реальность. Девушка открыла заспанные глаза и от неожиданности вздрогнула - несколько луков со стрелами наготове были направлены ей в голову. Толпа людей окружила ее. Знакомые непонятно откуда Бианке платья, похожие на одежду лесных людей, облачали их, но казались не столь опрятными. На верхней кофте каждого хоть не искусно, но различимо был вышит герб - черный волк. В отличие от изображения на дереве и на разбитом витраже в доме Фабианы, в пасти он зажал не омелу, а кинжал.
   Лесные жители смотрели на странницу с нескрываемой злобой и даже страхом. Среди них были не только мужчины, но и женщины, и старики, и даже дети. Все до единого держали в руках оружие - луки, мечи, даже простые шесты выглядели не особо дружелюбно. В глазах семилетнего ребенка, что стоял ближе к Бианке, девушка не увидела ни детской наивности, ни любопытства, ни добра, лишь ненависть и боязнь. Светлой стало не по себе от этого, ибо раньше, даже в своей прошлой жизни, она никогда не видела злости в глазах детей.
   - Что же ты молчишь? Ты нарушила границы Святого Вьендила и должна ответить за свой поступок! - сказала грозного вида женщина, выйдя из толпы.
   - Аринэ фил кэрин! - выкрикнула Светлая, вспомнив указания Фабианы. Ее голос дрогнул, но никто не заметил этого, ибо все окружавшие ее люди настороженно отступили на несколько шагов, многие опустили оружие.
   - Вы знаете Повелительницу Камней?! О, чудо! Где она сейчас? - обратился к Бианке дряхлый старик с длинной бородой до пола, скрывавшей герб на его одежде.
   От такой необычайной вежливости со стороны человека, намного превосходившего ее в возрасте, Светлая растерялась и неожиданно для себя повторила спасительную фразу Фабианы. Настала томительная минута молчания. Каждый будто боялся вздохнуть или шелохнуться. Наконец, тишину нарушил старик. В его голосе теперь явно слышалась нотка презрения:
   - Если Вы не хотите с нами разговаривать, возможно, Вы расскажете самому Вьендилу, владельцу, сиих мест о том, где Вы встретили Повелительницу камней и, что Вы слышали из ее уст.
   Светлую удивил столь глубокий интерес к ее бывшей спутнице. Теперь у нее сложилось впечатление, что она спасла какую-нибудь героиню или святую, в общем, важную личность.
   Старик сделал Бианке знак следовать за ним. Повинуясь своему интересу, кто на самом деле есть Фабиана, Светлая решила встретиться с неким Вьендилом.
   Только теперь до девушки дошло, сколько глупых ошибок она совершила. "Как же я могла поддаться сим карим глазам?! Ведь это могли быть убийцы Фабианы! А кто же она сама? И я ей простодушно поверила... Быть может, никакая она не героиня, а даже преступница, убийца! Бог мой! Мне не следовало показываться на глаза кому-либо. А я, дура, легла на самом видном месте "под ветвями дерева-Спасителя", - мысленно передразнила себя Бианка. Но изменить что-либо она уже была не в силах.
   Впереди шел старик и вел ее незаметными, скрытыми от посторонних глаз лесными тропами, а, обернувшись, девушка увидела толпу мрачных лесных людей, следовавших за ней по пятам.
   "Похоже, мне некуда деться от своей глупости и от того, к чему она приводит", - обречено подумала Бианка, всем телом ощущая, что, сделай она хоть одно неверное движение, кучи стрел полетят в ее сторону; и если не все, то хоть одна заденет ее...
   Бианка вместе со своей "верной стражей" долго петляла по лабиринту из стволов вековых деревьев. Все это время не пропало для нее даром - она думала о многом, подводила итоги уроков, которые получила за свое недолгое существование в Филодреоне. Этот мир во многом отличался от ее прошлого, и он полюбился ей больше, ибо она предпочитала азарт от приключений вечной скуке, несмотря на все опасности, подстерегающие ее везде. Светлая потеряла память, но чувства, которые она пережила в прошлом, все еще оставались при ней.
   Старик остановился перед ширмой из густой зелени, а когда Бианка и остальные лесные жители приблизились, он, подав знак сородичам, отодвинул штору и исчез в зелени. Двое воинов вырвались из толпы и схватили Светлую за руки. Девушка поинтересовалась, зачем это, но те коротко отрезали, что так надо.
   - Может, вам меня обыскать? - язвительно поинтересовалась осмелевшая Бианка, на что двое воинов лишь безразлично хмыкнули.
   Вскоре из-за ширмы вышел старик, приглашая войти Бианку и, увы, ее стражей. Они сделали несколько шагов, ведя девушку в зал, часть которого была выдолблена в старой сосне. Пол, наподобие ковра, был выстлан бархатной травой и частично мхом. В конце зала, под крышей сосны, возвышался шикарный трон, высеченный из незнакомого светлой материала, и украшенный сиреневыми и зелеными самоцветами. Того, кто гордо восседал в чудесном кресле, она не смогла увидеть, ибо он был в тени.
   - Оставьте нас одних! - приказал стальной голос из древесного шатра.
   - Но Великий... - хотел возразить один из воинов, но тут же осекся и, поклонившись до земли, удалился вместе со стариком и своим напарником.
   - Подойди ближе, не стой там, в дверях, ведь нас могут подслушать, - голос из-под шатра стал намного мягче.
   - Нет, не могут, - мрачно бросила Бианка, но все равно подошла, продолжая. - Не могут, потому что я ничего не скажу Вам, - и замолчала.
   С того момента Светлая твердо решила ничего не говорить: даже если она и спасла героиню, даже если ее будут пытать - она не проронит ни слова, ни под каким предлогом. Будь Фабиана и самая ужасная преступница, и добрейшая святая, она не предаст ее, ибо воительница спасла девушку, стала ей другом, почти сестрой, когда никого не было рядом; они вместе сражались с рымгами, скрывались от посланников Фридграба... Но как Фабиана могла оставить ее там, в жилище друидов, на произвол судьбы, с этим созданием Смерти, летающим на птице ночи? Нет! Решено! Во что бы то ни стало, она не предаст Повелительницу Камней!
   - Почему же? - после недолгого безмолвия спросил голос.
   Бианка не говорила ни слова, крепко вцепившись рукой в клинок.
   - Что ж, похоже, с тобой не стоит разговаривать, как с ребенком. Буду построже, - его голос снова превратился в стальной. - Откуда ты знаешь Фабиану? - молчание. - Отвечай! Пойми, чем больше ты будешь безмолвствовать, тем больше тебя будут держать в темнице без еды! Как тебя зовут? Откуда ты пришла? Где Фабиана?
   Вопросы голоса сыпались один за другим на Светлую, но с ее уст не срывалось ни одного ответа.
   Бианка внезапно почувствовала, как земля сотряслась под ее ногами, из подземелий Ада вырвалось дыхание чего-то ужасного, подобного Смерти, все вокруг померкло, небо над лесом заволокло свинцовыми тучами, из-под деревянного навеса девушка сумела различить налитые кровью глаза; в них чувствовалось желание убить, уничтожить, разрушить и не оставить ничего. Рык зверя на мгновение прервал наступившую тишину:
   - Благодари моего Хозяина, что он не позволил мне избавиться от тебя сейчас. Мне нужны любые сведения о Повелительнице Камней. Я завалю тебя золотом, если ты скажешь, - но и после этих слов Светлая продолжала гордо молчать, дрожащими от ужаса руками держа Анкх. - Безмолвствуешь сейчас, заговоришь потом. Мои люди посадят тебя в подземелье без еды и воды, там-то у тебя развяжется язык! - и он злорадно захохотал, рыча и шипя.
   Наконец, безумный саркастический смех затих, и Бианка услышала несколько громких хлопков в ладоши. В это же мгновение появились все те же два воина и, схватив девушку под руки, повели ее к выходу.
   - Убийцы! Я умру, но не скажу, где находится Фабиана. Вам никогда не найти и не поймать ее! Вы слышите это, глупые создания Дьявола?! НИКОГДА!!! Вьендил, будь ты проклят своим же Хозяином! - неистово закричала на весь Лес девушка, все еще трясшаяся от страха и пораженная своими же словами. Как только сей монолог достиг ушей Вьендила, из деревянного шатра вылетел горящий черным огнем шар, благодаря которому Светлая потеряла сознание.
  
   На лоб девушки капала вода и, проходя сквозь ее волосы, стекала на землю. А может, это кровь струилась из ее раны, которую она получила после стычки с черным огненным шаром?
   С этими мрачными мыслями Бианка очнулась от забытья и открыла глаза. Она лежала в темном помещении на земле. К великому счастью Светлой, то была не кровь, а мокрая тряпка, которой кто-то, сидящий рядом с девушкой, заботливо промывал ее рану. Боли не было, ощущалось неприятное чувство забитости и слабости. Губы Бианки потрескались и засохли, поэтому едва двигались. В это мгновение она ощутила движение рядом:
   - Ты очнулась! О, слава Спасителю! - словно тысячи серебряных колокольчиков раздался девичий голос из темноты. - Альта, иди сюда! Да где же ты?
   - Иду! Подожди! - строгим и осуждающим голосом отозвалась другая девушка.
   - Кто Вы? Где я? - не замедлила с вопросом Светлая. Ей почему-то задавать их больше нравилось, чем отвечать на них.
   - Я - Элке, вот-вот появится моя сестра Альта. А ты сейчас находишься в Подземельях Вьендила, Великого Лесного Царя. Сегодня 27 июня 1472 весны, точного времени не знаю. Увы, солнечные часы пока бессильны в подземельях. Думаю, что ближе к вечеру.
   - Сколько я была без сознания? - вначале Бианка решила разобраться в том, что с ней случилось, а потом вмешиваться в подробности своего местонахождения.
   - Не более двух часов, - тут же последовал точный ответ.
   Похоже, Элке, в отличие от Бианки, больше привыкла докладывать, чем расспрашивать.
   - Действие оглушительного заклятия недолго, но след останется навсегда, хотя будет незаметен, - она хотела добавить что-то еще, но в это время в непроглядной тьме показался огонь факела, озаривший мрачное помещение.
   Это было самое настоящее подземелье с каменными стенами и земляным полом. Пробежавшись по неприятной комнате с отвратительной аурой сырости, взор Бианки обратился к двум девушкам. То были близнецы с короткой темной стрижкой и мудрыми, у одной открыто-добрыми, у другой, Альты, таинственными глазами, не знавшими грусти и скуки.
   - Бианка, - неожиданно прервала молчание Альта. - Ведь тебя так зовут? Мы знаем о тебе почти все, ибо некогда нам пришлось прочитать Книгу Вечности; и нам стоит тебя уверить, что будущее у тебя отнюдь не светлое, доброе и мирное. К сожалению, пересказывать твои страницы Книги мы не в праве, поскольку нас ограничивают законы Безмолвного Леса. Да и узнавать от других свои страницы Книги не положено никому - каждый сам придет к ним когда-нибудь, - она замолкла, тяжело вздохнув.
   - Да и мы, нерадивые ученицы, попавшие в плен к Великому Вьендилу, чтоб помочь нашей подруге, Повелительнице Камней. Кстати, она вчера навещала нас и рассказала о тебе. Теперь не имеем права даже близко подходить к Книге. Но любопытство, присущее беззаботной юности захватило нас, двух сестер, жаждущих приключений. Мы открыли Книгу и узнали, что будущее Филодреона темно. Ты спросишь, почему мы тебе, постороннему человеку, поведываем свои тайны? Ответ прост: мы знаем, кто ты такая, - умные глаза Элке заглянули в глубь души Бианки, и Светлая поняла, что та полностью поддерживает ее.
   - Спасибо, что ты поняла меня! Но что мне надо делать? - тут же спросила подбодрившаяся Бианка.
   - Именно в этом заключается суть прочитанного нами, - принялась отвечать на вопрос более активная в общении Элке. Альта меньше говорила, но больше думала. Между тем, ее сестра продолжала:
   - У тебя есть два выбора - либо остаться здесь, в подземелье, и дождаться смерти от голода или посоха Вьендила, чтоб перейти в другой мир, либо наспех покидать земли Великого Лесного Владыки, ибо здесь ты далеко не в безопасности. Ну, так какой твой выбор, Светлая?
   Бианка не привыкла решать жизненно важные вопросы на ходу, более того, все они, что были положены на плечи девушки раньше, являлись пустяковыми, совсем не между жизнью и смертью, как теперь. Она села на мягкую, но немного влажную землю подземелья, откинулась на ледяные каменные стены и, обхватив голову руками, стала думать.
   "Остаться в Филодреоне, где почему-то меня ненавидят и хотят убить, где все меня знают, а я никого? Или перейти в другой мир?! А вдруг, в той, другой вселенной, меня будут ненавидеть еще больше, и ни одного союзника не будет рядом? Нет, решено - остаюсь здесь, и буду всячески скрываться от этого безумного правителя Леса. Одно не понятно - какая цель стоит передо мной?"
   Будто прочитав мысли девушки, Альта ответила на этот главный вопрос:
   - Ты можешь встать на сторону Вьендила и рассказать ему обо всем. Тогда ты, возможно, получишь награду, станешь разведчиком Великого. От него получишь знатность и богатство, а от нас - ненависть, ибо мы не возносим честь предателям и врагам.
   После этих слов Бианка почувствовала сильную обиду на гордую, самоуверенную и неразговорчивую Альту, которая незаслуженно обозвала ее предательницей. Та при свете факела заметила, насколько сильно отразилось возмущение Светлой и тут же решила замять свои резкие слова:
   - Я сказала, что думала. Но, надеюсь, мои сокровенные желания сбудутся, и ты окажешься той благородной воительницей из Книги Вечности. В этом случае тебе следует направляться на север, к Храму Святой Веры. К счастью, и там у нас еще остались союзники, пожизненно преданные Судьбе. Они будут рады тебе, подруге Повелительнице Камней... - она не успела закончить.
   - Так же рады, как Вы, - недоверчиво и укоризненно хмыкнула Бианка, что на нее, саму доброжелательность, очень было непохоже.
   Альта, вопреки ожиданиям Светлой, ничуть не расстроилась ее словам, даже наоборот, улыбнулась:
   - О, как это похоже на Фабиану! Она всегда была такой недоверчивой и резкой! Да, ты поистине ее последовательница, - и она замолчала.
   - Чего болтать зря?! Нам нечего терять, но, увы, песочные часы пустыми разговорами не остановить, - нарушила тишину неугомонная Элке.
   - Да, конечно, - согласилась с ней Светлая. - Но как мы выберемся отсюда, если кругом люди Великого Вьендила?
   - Поистине хороший вопрос! - радостно воскликнула Элке. - Хотя не думаю, что стоит волноваться из-за этого. Три мили вокруг нет ни души. Вьендил считает, что это место свято и из него невозможно сбежать. Ха! Он глубоко ошибается. Стал слишком стар.
   - Да, действительно, мы вряд ли сумели выбраться из подземелья, если б нам не помогла Фабиана в свое время, из-за которой мы были заточены сюда. Ведь некогда Великий допрашивал нас так же, как и тебя, выпытывая сведения о Повелительнице Камней. А после посадил в бывший склеп, где мы сейчас и находимся, и забыл про нас настолько, что нам перестали даже приносить воду и пищу! Фабиана безо всякого труда вырыла выход из подземелий. И теперь с помощью него мы ходим к матери за едой...
   - Не пойму одно, почему вы не сбежите из Леса куда-нибудь в другое место, в Сицирион, к примеру?
   -То-то, что нам туда никак нельзя, как и в другие поселения Филодреона, ведь, как каждому крестьянину-землепашцу, соглядатаю дана своя определенная земля. Мы оказались в четырех стенах, и теперь наша мать помогает нам жить и шпионить... Все, хватит пусто болтать языком, сидя без дела, как никчемные старухи, - резко закончила разговор Альта и, повернувшись на девяносто градусов, знаком приказала следовать за ней.
   Элке вежливо предложила Бианке идти впереди, на что та безоговорочно согласилась, и замкнула процессию. Альта ловко, как пантера, скользила по причудливым ходам, каждый раз ориентируясь по невиданным никому, кроме нее, знакам на каменных стенах и выбирая нужный поворот.
   Бианка похолодела от одной мысли, что узники были заточены здесь, в бывшем склепе, без света, еды и воды, сходили с ума и потом погибали в страшных муках...
   - Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Бианка, - внезапно нарушила молчание Альта. - Да, действительно, много людей и нелюдей вздохнули здесь последний раз, но, к их счастью, не в таких страданиях, что преподносят темницы Фридграба... Сколько людей погибли там, мучаясь, а сколько вернулись домой бестелесными, бессмысленными, безумными. Из них высасывают почти всю душу, остается лишь память, они не могут умереть, их нельзя убить, они обречены на вечные страдания! Сколько таких бестелесных Безмолвных существ возвращались домой, на родную землю. Сколько матерей сходили с ума или клали на себя руки, видя, что сама Смерть сотворила с их чадами!
   В этот момент Светлая услышала всхлипывания у себя за спиной и повернулась. Элке рыдала, прикрыв лицо руками. Бианка, не зная, как успокоить поверженную горем девушку, встала в оцепенении.
   - Элке, перестань распускать нюни! Вспомни, до чего ты тогда довела и без тебя страдающую мать!
   Светлая тут же повернула голову в сторону Альты, держащей факел. Ее строгие черты лица отражали безразличие к убивающейся горем сестре. Это равнодушие поразило и взбесило Бианку. Она почувствовала, что ее отношение к Альте стало меняться далеко не в лучшую сторону. Бианка поборола в себе всю неопределенность и, подойдя к Элке, положила руку ей на плечо, пытаясь хоть как-нибудь подбодрить ее. Элке, заметив гневный взгляд сестры и, полные сострадания, глаза Бианки, сказала, что она в порядке, и что все прошло.
   Далее шли молча. Каждый думал о своем, но мысли явно не были оптимистическими, мрачные лица девушек отличали их.
   У Бианки, набродившейся по Лесу Великого вместе с Фабианой, сильно обострился слух, она теперь не пропускала ни одного звука мимо ушей, а уж тем более чей-то непонятный и таинственный шепот. Вначале он пел ту знакомую девушке песню "Надежды нет...", а потом переходил в бессмысленный и почти неразборчивый рассказ. Говорящий будто обращался с вопросами к самому себе:
   - Надежды нет, куда ушла она от нас? Где жалость смертных? Око Судьбы, взгляни на нас, воззри все страдания, кои мы испытываем! Что же ты отвернулась? О, Смерть, я зову тебя!.. Надежды нет, - и снова стонущая песня полилась с чьих-то уст...
   - Кто там? Выходи! - воскликнула Бианка не своим голосом, ей воистину стала страшна и противна та заунывная песня.
   - Что случилось? Что здесь происходит? - прозвучал стальной голос Альты. Она, держа в руках горящий факел, приближалась к Светлой, строго смотря ей в глаза.
   - Кто-то пел...и говорил, - неуверенно пробормотала Бианка. - Разве вы не слышали...эти стоны, переходящие в песню?
   - Бианка, не надо лгать! Здесь никто, кроме нас, не может находиться. Впредь не давай своим фантазиям выходить наружу! Да, в подземельях пусто, но наверху-то бродят люди Вьендила, - она бросила осуждающий взгляд на Светлую и продолжила путь.
   - Не обращай на нее внимания, - шепнула Элке. - Сестра такая, какая она есть. Ее уже не исправить. К жесткому характеру Альты тяжело привыкнуть, но возможно. А песня...или тебе просто послышалось или...ну, ты сама понимаешь, сколько тут гробниц и сколько смертных закрыли здесь глаза в последний раз...
   Остальную часть пути они шли в томительном молчании, никто из девушек не проронил ни слова. Вскоре в конце бесконечного тоннеля показался свет. Но Альта не спешила выбраться наружу и, приказав Элке и Бианке ждать, стала шарить рукой в стене. Зевая, Светлая безразлично наблюдала за бесполезными поисками Альты.
   Наконец, лицо той преобразилось, и она хитро и самодовольно взглянула на Бианку. Какой-то скрежет огласил подземелье, впереди тысячи остро заточенных железных кольев вонзились в мягкую землю. Если бы там до этого находилась хоть одна живая душа, ее бы уже не стало. Продолжая самодовольно ухмыляться, Альта принялась ловко пролезать сквозь лес железных древ. За ней последовала Элке, и потом сама Бианка. Она не переставала удивляться воинственному нраву большинству людей Филодреона.
   "Ну, почему они так безжалостны? Наверняка, они не ведали ни любви, ни дружбы, ни понимания, а если и ведали, то в самой меньшей степени. Что заставляет их слепо убивать и ненавидеть? Неприязнь к страху, скорее всего единственное, да и то, не у всех, достоинство", - размышляла девушка.
   Между тем, они выбрались из сырого подземелья и оказались в Лесу Вьендила. Светлая повернулась и, увидев струящуюся из дупла тьму, ибо вход в подземелье был в подножии дерева, ужаснулась - каждого любопытного, заглянувшего туда, ждала долгая и мучительная Смерть в холоде сотен металлических кольев.
   Солнечные лучи просачивались сквозь зеленую листву, теплый южный ветер обдувал трех, вышедших на свободу, узниц. Но Бианку эти прелести природы ничуть не радовали. Она впервые в жизни испытала неведомое до этого чувство - ненависть. Даже слово, называющее это чувство жжет, как огонь! Элке и Альта на вид девушки, чуть постарше Светлой, еще должны веселиться, петь и танцевать, но на их лицах нет радости, в руках вместо полевых цветов оружие, а сердце, словно сталь, холодно ко всем теплым чувствам земным.
   Бианка провела в Филодреоне всего два дня, а уже постигла и увидела многое, научилась тому, чему люди учатся всю свою жизнь. И самое главное, она нашла свою цель. Светлая решила помочь этим, страдающим от ненависти смертным, у которых отняли практически ВСЕ - счастье, любовь, наконец, сердце и душу... Она поставила задачу - любыми средствами, но вернуть лишенным хотя бы часть утраченного. Сия задача оказалась не из простых, но откладывать ее решение со стороны Бианки было б неблагодарно к ее спасителям. В тот момент, когда из раздумий Светлая снова вернулась в реальность, Альта более мягко, чем раньше, обратилась к ней:
   - Теперь тебе, любезнейшая подруга Повелительницы Камней предстоит добраться до крепости Оривендолл или города Сицириона, как его сейчас называют. Не обращай внимания на то, что тебя там не сразу примут за свою, ибо жители сего города считают, что Лес Великого Вьендила непроходим. Но не беспокойся из-за этого. Стоит тебе скрыться в Храме Святой Веры - и все про тебя забудут. Монахи аббатства прославлены дарами, что дал им Спаситель, и даже самые опытные чародеи со всего Филодреона приходят к ним за советом. Не бойся их, зла они тебе не причинят, что может случиться в городе, а лишь спросят, кто ты и зачем явилась. Назови стражникам у ворот свое имя и ответь, что пришла ты издалека к святой Женове за советом. То мудрая женщина, не зря она причислена к лику святых. Отправляйся к Храму, тебя отведут к Женове, расскажи ей всю свою историю, не забудь про имена. Возможно, повезет тебе, и примет тебя святая, и сделает тебя своей ученицей, - говорила Альта, сама похожая на примерную ученицу, на зубок вызубрившую урок. - Но, если не примет, не расстраивайся и не навязывайся. Вот, дай аббату Марсиусу это, - она протянула Бианке мешочек с чем-то весело звенящим.
   "С деньгами", - тут же осознала девушка.
   - Здесь тридцать дальтов. Хоть какого учителя, но он тебе должен дать. Мы с Элке проводим тебя только до границ Безмолвного Леса. Думаю, причину тебе не стоит напоминать...
   Альта замолчала. Светлая хотела спрятать бархатный мешочек с деньгами в кармане плаща, но, увы, не нашла такого. Элке заметила это.
   - Не пойму, - с усмешкой начала она, - откуда ты взяла эти платья! Неужто в твоем мире носят такие?! Поэтому, я думаю, ты не откажешься принять в качестве подарка этот скромный плащ, сшитый еще нашей бабушкой. Он простенький, без излишеств, но очень удобный. Возьми!
   Бианке было трудно себе признать, что она не в силах принять подарок Элке только лишь потому, что она жалеет эту добрейшую девушку из подземелья. Та сказала, что плащ ей сшила бабушка - скорее всего, он был очень дорог ей.
  
   Спустя час Бианка искренне благодарила своих спасительниц, стоя на границе земель Леса и Сицириона. На плечи ее душевная Элке накинула черный плащ своей бабули...
   Их прощание длилось недолго, и было совсем не сердечным и дружеским. На добрые глаза Элке выступили слезы потери друга, только что найденного, Альта, исполняя свой долг, безмолвно пожала руку Бианки, а после они разошлись в разные стороны Филодреона...
   Судьбы двух сестер и странницы были ничуть не похожи, и сия их встреча оказалась лишь случайным совпадением, ошибкой, которую допустила Судьба, и теперь смогла исправить.
   Светлую до сих пор мучил непонятный стыд. Получается, не она помогла Элке и Альте, а они ей? Ну, ничего, возможно, она достигнет в свое время поставленной цели и спасет сестер от мучений.
   Бианка уверенно шагала по зеленому ковру. Лес между тем превратился в мелколесье, а потом и вовсе в отдельно стоящие деревья. Но девушке было непонятно только одно - куда пропали горы? Она посмотрела вокруг, но в поле не было и признака возвышенности, лишь гладкая, поросшая различной зеленью, равнина. Ведь она совсем недавно видела четкий силуэт гор, да и слышала о них вроде, а тут...
   Владения Великого Вьендила закончились, но впереди Бианку еще ждал долгий путь, предсказанный некой Книгой Вечности, которые читали многие, но только не она сама...
  

Глава III. Оссиан и аббат

  
   "Какая красота, поистине! Похоже, что Рай - это где-то здесь!" - думала Бианка, мерно ступая по тропинке, протоптанной смелыми грибниками или ягодниками, не боявшимися Безмолвного Леса и его тайн.
   То было чудное летнее утро, капельки росы блестели на траве, но солнце не появлялось, а небо затянула сероватая пелена, и лишь силуэт диска Ра вырисовывался на полупрозрачном полотне неба. Противная сырость ощущалась в воздухе, ноги Бианки промокли и замерзли, но на душе у нее было светло и радостно, никакая погода не могла подорвать ее хорошего настроения.
   А тут еще вдалеке из-за холма показались два острых шпиля собора, затрезвонили веселые колокола, предвещая новый день и чудный выходной. Даже ветерок не был холодный, а какой-то по-весеннему теплый, он играл локонами Бианки. Лишь другой ледяной ветер, шедший навстречу этому из Фридграба, напоминал девушке, что зло все еще существует и ему некуда деваться в этот прекрасный, хоть и не солнечный денек.
   Вскоре Бианка смогла различить пестрые краски старинных витражей, что украшали величественный собор, знаменательный Храм Святой Веры, который, как король, возвышался над еще спящим городом. Шпили храма были настолько величественно высоки, что, казалось, они достигали неба.
   Светлая уселась прямо на сырую траву и с упоением стала зарисовывать сие великолепное зрелище. Его сложно передать словами, ибо это нужно видеть. Две каменные башни с уже немного позеленевшей от старости крышей, но все еще сохранившей свои первозданные формы и вид. Твердыни сверху были украшены золотыми крестами, распространявшими неземной свет, и блеск их лучей отражался на всех черепичных крышах города.
   Собор имел единственный высоченный портал, включавший в себя три мощных высоченных двери, судя по виду которых даже издалека можно было распознать, что пользуются лишь одной из них, средней; и окно-розетку. Между башнями храма нельзя было не заметить колокольни. Она оказалась скрыта, но свет, отражавшийся на ярко отполированной меди колоколов, выдавал секрет строителей.
   Два совсем маленьких портала мирно ютились по сторонам главного, как жалкое подобие на его величие, но на месте дверей была стена, а в каменных порогах торчали мечи. Очень древние, намного старше Анкха Бианки. А красота их просто зачаровывала! Вряд ли мечи делали, как украшение собора, но по своим размерам они бы не подошли человеку. Если только двухметровому.
   С места, откуда Светлая рисовала, это было хорошо различимо.
   И вся сия мощь сочеталась с огромным количеством каменных и деревянных фигур, неподвижно сидящих на стенах храма. Это готическое кружево полностью покрывало старинное святое здание.
   Спрятав рисунок в карман плаща, Бианка продолжала приближаться к прекрасному строению, не в силах оторвать глаз от сего нечеловеческого деяния. Вскоре она уже вышагивала по тропе, которая нитью пересекала старательно возделанные поля, а после и ухоженные огороды.
   Каждый день крестьянин уделял внимания земле и сим растениям больше, чем своей семье и самому себе. Он мог забыть свое отражение в зеркале, но забыть, как выглядит родное поле - никогда! Пока что ни один земледелец не показался, ни одного огородника не было видно, лишь ветер весело играл колосьями пшеницы.
   Светлая быстро приближалась к городским воротам. Никто не вел дозор на сторожевой башне. Бианка настойчиво постучала рукой о деревянную дверь. Необычный звук отразился эхом. Девушке пришлось еще довольно долго ждать, прежде чем полусонный страж появился на башне.
   - Кого там еще Мрак принес? - недружелюбно заворчал он.
   - Я Бианка, приехала издалека в Храм Святой Веры к почтеннейшей Женове за советом, - после недолгого молчания ответила Светлая, и страж молча отворил тяжелые ворота города Сицириона. Сие название девушка прочитала недалеко от ворот на полусгнившем деревянном знаке.
   Этот городок был архитектурным уголком, несущим уют и по-настоящему благоприятную ауру. Девушка ступала по разноцветной мостовой, и ее шаги звонким эхом раздавались по узким улицам. С двух сторон теснились маленькие, выложенные из белого и серого камня, дома, крыши которых были покрыты рыжей черепицей. Но даже, несмотря на всю эту тесноту, здесь находилось место для маленьких деревьев, карликовых кустов и божественно пахнущих цветов. А самое интересное, что тут присутствовала идеальная чистота, которая ошеломляла каждого.
   Бианка шла прямо и никуда не сворачивала. Вскоре мостовая повела круто вверх. Чем выше поднималась Светлая, тем пышнее, шикарнее становились дома, большинство превратились в многоэтажные, стало намного больше лавок, но все они были еще закрыты, а камни мостовой под ногами буквально сияли. Не раз девушке попадались двухэтажные дома, соединенные между собой изящными арками. Иногда встречались необычайные каменные фигуры и статуи, изображавшие людей, животных и купидонов. Тут же были и фонтаны, пока не работавшие. Центр города оказался не так пуст, как его окраины - здесь торговцы начинали открывать свои лавчонки, а жители - "жаворонки" отправлялись закупаться продуктами. Сицирион постепенно просыпался; утро заставляло людей, населявших его, возвращаться из царства сна, вспоминать о своих обязанностях.
   Да, Бианка не знала своей судьбы, но что-то неведомое подсказывало ей, что здесь ей предстоит провести не день, не месяц, и даже не год; счастье охватило ее, ведь город был воистину прекрасен.
   Вначале Светлая решила узнать побольше о жителях Сицириона, об их традициях и обычаях, обо всем понемногу. И она вошла в первый понравившийся ей трактир со странным, но веселым названием "Улыбающийся кот". На табличке под названием был изображен сам кот с черной, как смоль, широкой мордой в расплывшейся улыбке и рыжими глазами. Странно видеть молодых девушек в трактирах ранним утром и Бианка, предварительно накинув капюшон, открыла дверь и оказалась в затемненном помещении. Вскоре глаза привыкли к темноте, и девушка стала озираться по сторонам. Несмотря на столь ранний час, в трактире уже было полно людей, увлеченно обсуждавших что-то. В огромной комнате воздух был намного теплее, чем снаружи, еще не прогревшейся после ночи, и стекла маленьких окон запотели.
   Вошедшую девушку никто не заметил, а она, как летучая мышь, пролетела через весь зал и оказалась у главной стойки, на которой вылизывался после сытного завтрака плотный черный перс. Единственное, что его отличало от кота на вывеске - он не улыбался. Вскоре у стойки появился толстый, как его кот, но веселый и резвый хозяин заведения.
   - Что угодно милостивому господину? - вежливо поинтересовался он, от чего Бианка пошатнулась. Она совсем забыла о том, что выглядит, как парень.
   - Мне...эээ...кофе, - почти прошептала Светлая, пытаясь изменить свой голос.
   - Чего? - от неожиданности переспросил трактирщик, стараясь скрыть удивление, что еще больше смутило девушку.
   - Кофе, - повторила она, пытаясь быть уверенней.
   - Минуточку, - засуетился хозяин. - Могу ли я узнать имя милостивого господина?
   На этот вопрос Бианка без запинки ответила свое немного видоизмененное имя - "Светлый". Услышав сий ответ, хозяин хмыкнул, но сразу осекся. По девушке действительно нельзя было сказать, что она служит Свету - черный плащ с капюшоном, скрывавшим лицо, и серебряный меч Анкх на поясе, не внушавший доверия. Но, похоже, старый трактирщик многих гостей повидал на своем веку, и служащих Тьме, конечно, тоже. А тут просто было некого бояться - ну, не парня же, с девичьим голосом, заказывающим кофе!
   Бианка села за самый дальний столик поближе к огню, пытаясь согреться. Все гости уже отошли от этого места, разогревшись горячей выпивкой. Теперь она смогла получше рассмотреть главную залу трактира. В ней помещалось десять деревянных столов с резными стульями; по левую руку Бианки располагалась лестница, которая вела в покои гостей, а под ней была маленькая, ничем не примечательная дверца, запертая на замок. Справа находилась стойка, а за ней дверь, которая, вернее всего, вела в кухню и в покои хозяина трактира. Каменные стены украшали оленьи рога, великолепные пейзажи, различные соломенные безделушки и, неведомые Светлой, старинные металлические орудия, которые явно уже давно вышли из применения. Сии вещи создавали уют в трактире и привлекали посетителей остаться подольше.
   Тут глаза Бианки остановились на коте, который...улыбался! Вот это уже было настоящее чудо! Улыбка животного оказалась настолько обворожительна, что некоторые посетители даже перешли на ближайшие к главной стойке столы, чтоб поглазеть на очаровательное существо. Кот, похоже, был доволен и продолжал ослепительно улыбаться, показывая белейшие зубы.
   В это время Бианка отвлеклась и совершенно забыла про забавного кота, ибо к ней подошел человек (а, может быть, и нет). Лицо его скрывал бурый капюшон плаща. Незнакомец сел рядом с девушкой за стол, и Светлая, увидев сверкнувшие красным блеском глаза, пошатнулась. Подошедший между тем заговорил:
   - Впервые в городе? - голос его был звонким и дружелюбным.
   Бианка, не говоря ни слова, кивнула. То был незнакомый ей человек, поэтому осторожностью брезговать не следовало, каким бы вежливым и добрым он не прикидывался.
   - По Вам заметно. Куда направляетесь?
   На этот вопрос Светлая ответила то же, что и стражу у ворот, при этом назвав свое имя, мужское, естественно. Их недолгий разговор прервал хозяин, подошедший с горячим кофе для "Светлого".
   - Вот, прошу, милостивый господин, Ваш заказ. О, Оссиан, - трактирщик обратился к незнакомцу. - Не могу понять, как почтенный Марсиус позволяет послушникам с самого утра шататься по городу, отвлекая людей и от работы, и от отдыха, даже от завтрака, нежели заставляет сидеть за святой книгой.
   Имя аббата прозвучало в голове Бианки, как гром. Вот, она наврала послушнику, что является юношей, а на самом деле... От стыда девушка залилась краской, но, к счастью, этого никто не заметил. Человек по имени Оссиан, похоже, не хотел, чтоб о нем знали так много, и внезапно смутился, но не остался должным.
   - Если хотите знать, мой дорогой Ульф, аббат посылает своих послушников не только бездумно шататься по городу, но и исполнять свой долг! У него сегодня дела, вот и назначил меня своим помощником. Хожу и разношу различные документы. Кстати, это Вам, - Оссиан протянул трактирщику стопку каких-то бумаг.
   Ульф, довольно улыбнувшись, принял документы и удалился в дверь за главной стойкой.
   - Так Вы действительно послушник в Храме Святой Веры? - решила уточнить Бианка.
   - Да, - недовольно ответил Оссиан. - А теперь, допивайте свой кофе, и я проведу Вас в наше аббатство.
   Бианка что-то хотела сказать на эти слова, но странный, совсем незнакомый ей человек продолжал:
   - Дай-ка я угадаю...хм, вы желаете поступить на учение к святой Женове, не так ли? - Светлая сидела без движения. Ее удивление было настолько велико, что, через силу кивнув, она потеряла всякое равновесие и чуть не свалилась со стула.
   - Понятно, но боюсь, что сегодня и в ближайшую неделю Вам вряд ли удастся к ней попасть. К Вашему же сведению, почтеннейшая Женова за неделю до празднеств запирается в своей келье и даже после них не скоро выходит оттуда. Лишь Спасителю известно, чем она все это время питается и что делает... Ладно, а теперь пойдемте.
   Оссиан поднялся и направился к выходу. Бианка, как очарованная, даже не поблагодарив трактирщика за вкуснейший напиток, лишь бросив на стол два дальта, из тех тридцати, что нужно было отдать аббату, последовала за своим новым знакомым. Всю дорогу шли молча. Оссиан вел Бианку какими-то обходными путями - грязными, пустынными улицами с домами, похожими на казармы. Каждый поворот пугал Светлую. Ей даже стало страшно идти за послушником, и она несколько раз останавливалась, но идущий впереди Оссиан и глазом не повел, будто ему было все равно, следует за ним кто-либо или нет. Смотря на разбитые двери, ведущие в мрачные туннели подъездов, и пустые глазницы окон, девушка пугалась пустоты еще больше и безропотно догоняла своего проводника.
   Какому неземному счастью предалась Светлая, когда, наконец, Оссиан вывел ее из мрачного района города, и они оказались у подножия радужного из-за полевых цветов пустыря. Над полем в самом его сердце возвышался величественный храм. От его великолепия, грациозности, аромата старины, ощущения древности и мудрости у Бианки закружилась голова.
   Только Оссиан с Бианкой приблизились к дубовым, обитым железом, резным двустворчатым дверям, как из-за белой пелены облаков показалось солнце. Яркий круг отразился в пестрых витражах, осветил неподвижные статуи святых и купидонов, высеченные в камне.
   Оссиану пришлось немало постараться, чтоб хоть немного приоткрыть двери. Видя его усилия, Бианка бросилась помогать. Двери оказались настолько тяжелыми, что, приоткрыв их, девушка и послушник почувствовали, как большая часть их сил иссякла. Отдышавшись, Светлая спросила:
   - Скажи, Вам всегда приходится так мучиться?
   - Нет, у входа обычно дежурят два силача - Мирт и Дарт. Но, увы, недавно некто пробил крышу в восточной башне, и аббат отправил их на починку, ибо во время сильных ливней живущим там монахам пришлось несладко... А теперь, пойдемте, иначе аббат разгневается, ведь скоро начнется праздник.
   Послушник, было, подался вперед, но Светлая догнала его. Не в ее силах было сдерживать любопытство.
   - Простите, - начала она. - Все сейчас говорят о неком празднике. Не могли бы Вы... - Бианка не успела закончить, потому что услышала свой голос, раздавшийся, словно гром, вокруг.
   Они уже вошли в главный зал храма. По сравнению с внешней роскошью, внутри его веяло мрачной скромностью. Огромные своды арок возвышались высоко над головой, словно свинцовые тучи, но дышалось необыкновенно легко, и воздух был прохладней, не то, что снаружи.
   Внезапно Бианка осознала, отчего здесь присутствовали Мрак и Холод - этот зал служил гробницей, нынешним родным домом великих людей прошлого. Из-за пустоты звук шагов отражался четким эхом, но даже, несмотря на это Светлая ощущала на себе пристально изучающие ее взгляды каменных глаз, охраняющих прах усопших.
   Единственную красоту в этом помещении составлял, выложенный цветными камнями, пол. Насколько Бианка могла рассмотреть его во мраке, на нем красовались круги из латинских букв, сплетавшиеся в слова, предложения, целые летописи.
   Оссиан явно понял вопрос девушки, но пока не отвечал на него, давая ей осмотреться. Наконец, вдоволь налюбовавшись каменными сводами храма, Бианка повернулась к юноше и вопросительно уставилась на него. Поняв намек, Оссиан заговорил тихим и хриплым голосом, совершенно не похожим на тот, что звучал в трактире.
   - Принц Амазар был великим человеком. Не пойму только, как его не причислят к лику святых! Сколько добра и блага он сделал своим верным подданным. Такого великодушного правителя Филодреон еще нескоро увидит! Люди Амазара в большинстве своем были старательны и трудолюбивы, но когда их работа занимала почти весь день, они ходили хмурые и усталые, ибо трудились они помногу. Видя это, мудрейший Амазар решил устроить для них праздник-карнавал и маскарад, Юнани Фаулен, который длился целые сутки тридцатого июня, а после него крестьяне и землепашцы начинают работать, забыв про всякий отдых. В общем, для всех жителей Сицириона сей праздник очень важен. Исключение составляет только святая Женова, которая вообще не выносит шума и считает все эти празднества безбожными... Что ж, каждому человеку дозволено иметь свое собственное, отличное о других мнение.
   "Он говорит точно так же, как Фабиана!" - отметила про себя Бианка.
   - Мы, послушники, очень почитаем его, поскольку в этот день мы свободны от учения и работ, - они уже прошли весь зал и оказались в самом углу у подножия каменного изваяния какого-то святого с эльфийскими ушами. На пьедестале, который гордо держал эльфа, было готическим шрифтом высечено имя "Аин".
   Оссиан в это время обошел монумент, скинул поржавевший от старости замок на стене, который , как и дверь, скрывавшуюся за ним, Бианка сначала не заметила. Мгновение - и они уже стояли перед потайной винтовой лестницей. Послушник стал подниматься по ней, Светлая не отставала от него. Размышляя над только что сказанным, она поинтересовалась:
   - Вы утверждаете, Оссиан, что в сегодняшний праздник ни один послушник не работает. Отчего ж Вас послали бегать по городу и рассылать документы?! - Бианка, скорее всего, напомнила Оссиану о том, о чем ему совершенно не хотелось думать. Он, нахмурившись, довольно долго молчал, прежде чем ответить на вопрос девушки.
   - Во-первых, бумаги я отдал только Ульфу, а во-вторых, я сделал это сегодня, потому что не успел вчера.
   Бианка была очень удивлена такой резкой перемене настроения послушника. Взгляд его внезапно сделался каким-то злым, недоверчивым, а сам он молчалив до невозможности. И это, неизвестно отчего, очень расстроило девушку.
   Поднимались по высоченным ступеням, словно не предназначенным человеку, недолго, но, оказавшись на нужном этаже, Светлая почувствовала, как ее ноги стали подкашиваться. Оссиан не говорил ни слова, просто молча шел вперед. В этот раз дверь находилась за какой-то черной бархатной тканью. Выйдя, Бианка обнаружила, что материал сей был ярким гобеленом, отображавшим сражение. В коридоре, где он висел, таких творений оказалось немало. Таким образом, не знающий секретов аббатства, человек вряд ли догадался бы, что выход из холла находится именно там. Оссиан повернул направо и уверенно зашагал по коридору. В этом месте он был не то, чтобы первый, а сотый раз.
   Бианка ни на шаг не отставала от него, но в это же время успевала рассматривать старинные работы на стенах. Ей, как художнице, оказалось нетрудно определить, что здесь работал мастер, отлично знающий свое дело.
   На гобеленах были изображены люди, эльфы, кошки, превращающиеся в людей и какие-то белые существа двух видов: одни без глаз, без волос, без одежды...они вселяли ужас и жалость; другие, как обыкновенные люди, в одежде, только отличались от них цветом мрамора. Тут Бианка обнаружила вышитых цветными нитями рымгов и черных всадников на птицах, отливающих синим сиянием.
   В этот момент девушка догадалась, каково назначение этого коридора было. То оказалась летопись, история Филодреона, хотя велась она не совсем обычным способом. Предложения не наносились на пергамент в толщенной книге чернилами, а вышивались радужными нитями на ткань. Как чудно и интересно было "читать" такую историю! Даты отмечались в углах работ, а некоторые имена вышивались на изображениях героев.
   Оссиан шел довольно быстро, поэтому Светлая не могла получше рассмотреть интересующие ее творения.
   "Ладно, если мне предназначено получать здесь знания, изучу их потом, во время учебы", - решила для себя Бианка.
   Оссиан остановился, задумавшаяся Светлая едва не налетела на него. Послушник указал рукой на гобелен, изображавший красивейший затопленный город, по водной глади его, словно лебеди, ходили мраморные, одни из тех белых фигур. Надпись в углу несла название "Фаэлия".
   Бианка догадалась, зачем послушник остановился у сего творения и, отдернув мягкую, бархатную изнутри ткань, обнаружила тяжелую одностворчатую дверь из ярко-красного дерева. Теперь девушка нисколько не удивилась этому, ибо неожиданно для себя привыкла к тайникам вроде этого. Оссиан предложил Светлой войти внутрь, сказав, что исполнил свой долг, и, холодно попрощавшись, пошел дальше по коридору.
   Девушка смотрела ему вслед, пока послушник не скрылся за одной из скрытых дверей. Бианке уже легко удалось перебороть свой страх перед неизвестностью и она, скинув капюшон, прикрывавший лицо и открыв дверь, смело шагнула внутрь.
   Она очутилась в затемненном прохладном помещении, где свет исходил лишь от тлеющей свечи в дальнем углу. Здесь находилось три окна, занавешенных черными бархатными шторами, стены завешаны полками с множеством книг, в левом углу стоял пуфик с древним, широко разросшимся алоэ, и против него примостилось скромное, аккуратно застеленное, ложе. Вдалеке справа за мощным столом, освещаемый свечой, над толстой книгой согнулся человек.
   Он был стар. Волосы его давно поседели, лицо покрылось многочисленными морщинами, но, в отличие от хронистов и летописцев, не без гордости выставлявших свою старость и, конечно, мудрость на показ, старый аббат оказался совершенно другим, ведь ему, как служащему Спасителю, подобало укорачивать бороду. На Марсиусе была одета поношенная, но тщательно восстановленная и проглаженная ряса. Его взгляд устремлен был прямо в книгу и, когда Светлая вошла в келью, он не обратил на нее никакого внимания. Бианка будто бы ждала чего-то и не говорила ни слова. Лишь, когда у нее затекли ноги, и она переставила их, деревянный пол скрипнул, и аббат поднял усталые, но добрые и понимающие глаза на девушку. Она, не в силах сказать ни слова, кивнула вместо приветствия, и Марсиус тоже ответил ей кивком. Только спустя минуту, внимательно изучив пришедшую, он осмелился заговорить, будто обращаясь к самому себе:
   - О! Как быстро кончилась ночь, и стремглав наступило утро, а также новый, праздничный день, несущий веселье и радость. Да, похоже, пора заканчивать работу и начинать готовиться к шумному празднованию и трюкам моих сорванцов.
   И лишь проговорив это краткое наставление самому себе, аббат обратился к Бианке с вопросом. Говорил он так, словно знал ответ на него:
   - Смею Вас спросить, милейшая, по какому делу Вы пришли ко мне так рано?
   Светлая еще ощущала стеснительность перед явно мудрым строгим, но справедливым аббатом. К ее великой радости, она смогла преодолеть "истинно детский комплекс" по ее мнению.
   - Я, почтеннейший аббат, явилась сюда издалека, просить совета святой Женовы, - как можно более убедительно ответила она.
   Аббат ни на мгновения не отрывал от нее глаз. Когда ее слова достигли старых ушей, он удивленно поднял брови, но это мимолетное выражение сразу же пропало, и он сдержанно прохрипел:
   - Женова, увы, во время праздника и после него никогда не выходит из своей кельи.
   Светлая, услышав это, тяжело вздохнула. Она ожидала, что он скажет сии слова. Спаситель, похоже, не услышал ее просьбы, чтоб они не были произнесены. Марсиус заметил ее горечь и постарался исправить положение:
   - Но... я думаю, Вы с таким же успехом получите совет из моих уст. Эээ...как Ваше имя? - он любезно улыбнулся, отчего множество морщин, доселе незаметных выступило на его лице.
   - Мое имя Бианка, хотя некоторые называют меня Светлой. Надеюсь, у Вас, почтеннейший аббат есть время, чтоб прослушать мой достаточно долгий рассказ?
   Ее собеседник положительно опустил веки и сделал знак рукой, предлагая ей начать. Прежний страх совершенно покинул Бианку, и она с чувством поведала ему о пережитых в Филодреоне днях. Старик аббат, ни разу не прервав, внимательно слушал ее, не переставая хмуриться.
   -...Оссиан провел меня в этот храм и, показав мне дверь в Вашу келью, исчез за одним из гобеленов. Так я очутилась у Вас, - Бианка замолкла, но тут же добавила. - Надеюсь, Вы подскажете мне, что делать и куда идти далее, ведь я не знаю этого мира, да и знакомых у меня здесь практически нет.
   Прежде, чем начать говорить, аббат кашлянул и, закрыв фолиант, лежащий перед ним, отложил его в сторону.
   - По Книге Вечности сейчас я могу тебе дать только один совет, вернее, приглашение: пока остаться в Храме Святой Веры и стать послушницей. До поры до времени ты можешь получать знания у лучших учителей аббатства и...ждать...
   - Чего? - подоспела с вопросом Светлая, ни одного слова не пропускавшая мимо.
   - Увы, я сам этого не знаю. Думаю, тебе известно, что Книгу полностью не может прочитать ни одно живое существо?
   - Да.
   - Вот и отлично. А теперь, я считаю, тебе следует отдохнуть после столь длительного странствия, на нашем карнавале-маскараде, где ты забудешь про все свои невзгоды и страхи. Я уверен, Юнани Фаулен понравится тебе. А завтра я ознакомлю тебя с правилами аббатства и твоими новыми учителями, - аббат Марсиус встал, дав Светлой понять, что разговор окончен. Она учтиво поклонилась, думая, что сие поведение принято в этой стране, и действительно - аббат ответил на поклон. Светлая спешно покинула келью.
  

Глава IV. Юнани Фаулен

  
   После разговора с аббатом сердце Бианки немного успокоилось, стало биться медленнее, да и сама она не пугалась больше каждого шороха, на душе стало спокойно, даже весело.
   "Неужели подействовал праздник и слова Марсиуса?! Неважно, главное, что пока волнение и страх отдалились на почтительное расстояние", - думала Светлая, безразлично рассматривая гобелены, наслаждаясь внезапно пришедшим и удивительно приятным состоянием души и тела.
   Все было гармонично - и солнечный свет, струящийся из окна в конце коридора, и теплый мягкий ветерок, весело игравший распущенными волосами Бианки; душа девушки в этот миг была прекрасным отражением окружающей ее радостной реальности. Она шагала к окну, словно летела. Подойдя к маленькой пробоине в стене, она высунулась из нее, но тут же вернулась обратно, даже отошла на несколько шагов, ибо из него открывался такой вид, что даже дух захватывало. Светлая догадалась, что очутилась на верхушки одной из башен с зелеными крышами.
   - А это что за творение Тьмы? - раздался саркастический голос издалека, прервав приятную тишину и думы Бианки.
   Она тут же повернулась. В шагах двадцати от нее стояли три девушки. На послушниц они мало походили - носили корсеты, а платья сшиты из шелка и бархата определенных цветов у каждой: зеленый, красный и фиолетовый. "Творением Тьмы" Бианку назвала девушка в зеленом, отчего гордо вышла вперед. Ну, чем, скажите, здесь гордиться? Острым языком? Или умением бессовестно, просто так оскорбить человека? Наверное, и тем, и другим.
   На сие изречение Светлая лишь хмыкнула и молча принялась ждать продолжения событий.
   - Если рассуждать логически, то это или новый послушник, ведь он стоит у окна, единственной достопримечательности после кельи аббата, или кто-то яро желающий им стать. А какой дурак пойдет к Почтеннейшему в праздник, да еще и так рано? - промолвила Красная девушка и захохотала.
   - "Он"? "Дурак"?! Ха! Не смеши меня, дорогая Цинтия. Разве вы не видите, что это девушка, она, послушница?! - заметила Фиолетовая.
   - Как? Но почему тогда на ней надет мужской наряд, а? - вопросила девушка по имени Цинтия, ни к кому не обращаясь.
   - А вот это уже ее дело. Если хотите, поинтересуйтесь у нее, - предложила Зеленая.
   Только тут Бианка вспомнила, что разговор велся именно о ней. Да и начали его, чтоб с помощью дерзости оскорбить ее достоинство; но "актрисы" так комично изображали серьезность своего разговора, что это немало позабавило Светлую. Три девушки замолчали, с интересом и нетерпением ожидая ее реакции. Бианка не заставила себя ждать и, сделав воинственное и насмехающееся лицо, гордо воскликнула:
   - Вы, я вижу, здорово повеселились. Я рада за вас. Ну, что ж, а теперь мне бы тоже не мешало развлечься, - и она, ловко выхватив из ножен Анкх, со свистом рассекла мечом воздух.
   "Актрисы", завизжав на все аббатство, в страхе принялись искать правильный гобелен. Лишь одна из них, Цинтия, продолжала комедию и зрелищно начала падать в обморок, но Зеленая девушка, вовремя подхватив ее, гневно прошептала: "Глупая! Не время для этого! Разве не видишь, что вокруг нет ни единого свидетеля?!" - она схватила Цинтию, которая никак не могла найти равновесие, под руки и потащила ее к двери, которую предварительно открыла Фиолетовая девушка. Когда гобелен вернулся на свое место, послышался звонкий щелчок - Бианка оказалась заперта изнутри.
   - А теперь... - задумчиво начала она, убирая меч в ножны.
   - А теперь объясни, что ты делаешь, - уловила она голос Оссиана.
   Он впервые обратился к ней на "ты". Размышляя, она даже не заметила, как появился послушник. Ее новый знакомый скинул капюшон и стал медленно подходить к девушке. Он был шатеном с резкими чертами лица, острым удлиненным подбородком, тонкими губами и безразличными темно-серыми глазами. Оссиан, поняв, что не вытащит из уст Светлой ни слова, продолжал говорить.
   - Одеваешься в мужскую одежду, идешь в трактир, чтобы "освоиться", заговариваешь с совершенно незнакомым тебе человеком, как доверчивая маленькая девчонка; веришь ему с полуслова и следуешь за ним по мрачным закоулкам города, и не отстаешь от незнакомца, входя в огромный пустынный храм; поведаешь в свою историю аббата, ну, это простительно; а в заключение всего нападаешь на беззащитных послушниц. Сколько законов ты нарушила за последнее время? И сколько глупостей совершила?
   Бианка растерянно пожала плечами.
   - То-то, что ты не ведаешь, а на самом деле этого предостаточно, чтобы послать в Фридграб Сообщение о твоей бесполезности! Тебя стоило осудить, как только ты прошла через ворота Ривендолла, дабы документов у тебя нет, и не было!
   - Так ты подслушивал и следил за мной? А разве это законно? - не растерялась Светлая, поставив точку над i.
   - Не смей обращаться ко мне на "ты"! Я намного старше тебя и, какая бы ты не была дерзкая и находчивая, последнее слово всегда останется за мной, - он победоносно вскинул голову, убрав мешающуюся челку.
   Бианка ошарашено и недоверчиво взглянула на Оссиана. Ей он уже не казался таким добродушным и дружелюбным, как вначале.
   Победа и власть испортила многих людей, но не Оссиана - Бианка осознала это лишь спустя многие годы; в этот момент он был жесток только для того, чтобы поставить возгордившуюся Светлую на место, дать понять, где и среди кого она очутилась. Но пока она держала большую обиду на его колкие слова. Бианка почувствовала внутреннюю мощь этого человека - тогда он показался ей непобедимым. Какое-то неприятное чувство возникло у нее в сердце по отношению к послушнику. Оно состояло из рабской привязанности и любви к своему хозяину, ненависти и страха перед внутренней непоколебимостью его. Оно приводило свободолюбивую и воинственную девушку в отчаяние. Она не могла просто взять меч и напасть на него - он был словно древняя мощная твердыня против маленькой армии, словно гора против ветра, неприступен. Но деться оказалось некуда, оставалось лишь повиноваться. Оссиан, почувствовав победу, решил сжалиться над зажатой Бианкой.
   - О, извини, я задел твое самолюбие; но считаю, что это пойдет тебе на пользу. Я не враг тебе, не обманывай себя. По годам я гожусь тебе в отцы или даже деды, но останусь старшим братом и другом, - он вежливо протянул ей руку, и Бианка неуверенно пожала ее. - Я рад, что мы помирились. Хотя ссорились ли мы? Что же, замнем этот вопрос. Пришло время для праздника - так повеселимся! В этот единственный выходной для жителей Ривендолла или Сицириона, как его теперь называют (но я не могу никак отвыкнуть от старого названия), отдыхают все, от детей до стариков.
   Он бодрым шагом направился к выходу, противоположному тому, за которым скрылись три девушки, из зала гобеленов.
   Бианке очень удивлялась такой резкой смене настроения ее нового знакомого. Более того, ее смущал возраст Оссиана, ведь он выглядел ее ровесником, а сам сказал, что "годится ей в отцы или даже в деды"! Да, послушник стал для нее тайной. Одной из множества других, что окружали ее.
   Оссиан и Светлая скоро покинули Храм Святой Веры.
   Похоже, немало времени прошло с тех пор, как Бианка прошла через ворота города, поскольку солнце уже поднялось достаточно высоко, и на дороге, ведущей к аббатству, шло множество паломников, горожан и приезжих. В большинстве своем они были одеты в красивые яркие костюмы, на некоторых выделялись своей необычностью маски мифических существ, на других шутовские шляпы и туфли с узкими длинными носами и бубенцами. Все люди куда-то спешили, суетились, но смеха и улыбок хватало. Попав в эту толпу, Бианка почувствовала необычайную радость от ожидания чего-то необыкновенного, веселого и интересного.
   Оссиан вел Светлую в город снова теми же мрачными улицами, которые теперь стали более оживленными, хотя на лицах встречающихся им людей не виднелось ни капли счастья, никто из них не улыбался; повсюду чернела только грязь, и улицу омрачали помои и тошнотворная вонь. Здесь же шлялись бродяги и калеки в неопрятных порванных одеждах. Один из них, явно пьяный, встала на пути послушника и Светлой, и оскалился своими полусгнившими зубами, смрадный запах которых дошел до Бианки.
   Оссиан быстрым шагом обошел бродягу, а Светлая, получше закутавшись в плащ Элке, бегом догнала своего спутника. Из разных темных углов и неприметных соседних улочек доносились стоны, леденящие кровь.
   Когда к важному франту с кнутом, шедшему впереди, подбежала маленькая босая и щуплая девчушка в лохмотьях и протянула свою тощую ручонку, прося милостыню, тот безжалостно ударил ее своей плетью, гневно произнеся:
   - Сгинь, нечистая!
   Малышка явно привыкла к такому жуткому обращению и, отойдя поодаль, спрятала пораненную ручонку в рваное тряпье на ней. Светлая поймала просящий взгляд девчушки, но та тут же опустила большие, полные слез, глаза, явно боясь, что ее снова ударят. Но Бианка, к счастью, не была такой жестокой, как тот франт с кнутом, и, достав из кошелька три дальта, которые собиралась потратить на собственные удовольствия, вложила их в дрожащую ручонку бедняжки. Та своими крупными очами и губами, беззвучно пошевелившимися, выразила благодарность благодетельнице. Она спешно повернулась к зданию, сильно напоминавшему казарму, служившему ей родным домом, и скрылась во тьме его подъезда.
   Никто в этой части города не радовался пришедшему в Сицирион празднику, каким бы он ни был, ибо у них не могло и никогда не существовало выходного, а только дни работы и страданий, даже у детей, к коим относилась эта малышка. Бианка очень жалела этих, ни в чем не повинных, людей, которых с каждым закатом все ближе склоняли к могиле бедность и грязь, окружавшие их. Девушку съедало огромное желание помочь беднягам, улучшить их тяжелую, полную горя жизнь.
   " Как грустно, что пока мне нечем помочь им", - думала Светлая, понятия не имевшая, какое счастье, радость и облегчение принесла своей больной матери девочка тремя дальтами, подаренными ей Бианкой. А если б догадывалась, то не была так убита чужим горем, когда вышла из беднейшего района города. Да, различие между богатой и бедной частями его оказалась поистине сильна.
   Ближе к центру жители Ривендолла становились намного нарядней, праздничней и веселей, в рамах вставлены стекла, а не рыбьи пузыри, и новые цветные мостовые делали улицы колоритными. К празднику мосты, соединяющие дома, украсили разноцветными шарами, мишурой, игрушками, красивыми камнями и стразами.
   Единственными людьми, лица которых не излучали ни тени искренней улыбки, были шуты и трубадуры, стоящие в одной тесной кучке. Это очень поразило Бианку. Она всегда придерживалась мнения, что развлекатели толпы работают только поодиночке. Один из них, широкоплечий трубадур в потрепанной одежде, говорил что-то на незнакомом ей языке. Их взгляды отражали грусть и тоску и напоминали томные очи бедняков Сицириона.
   На чистых улицах резвились красиво одетые, бодрые, с живым огоньком в глазах обеспеченные жители города. Они не ведали, что значит страх, горе, лишения, жестокость; жили в праздности и веселье.
   Внимательный Оссиан заметил мрачную тень задумчивости на лице своей спутницы и спросил, что за мысли терзают ее. Девушка, после столь резких перемен настроения своего спутника, стала побаиваться и сторониться его, хотя последнее пока оказалось невозможным, ведь он был единственным, кого она знала в этом месте. Поэтому Светлая отклонилась от точного ответа, кратко и невнятно объяснив послушнику, что от недосыпания у нее разболелась голова.
   "Празднество, так празднество. Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра", - решила для себя Бианка, пытаясь скрыть из памяти крупные глаза бедной девчушки и сконцентрироваться на чем-нибудь другом. И у нее это вышло!
   Перед глазами ее возникли морщинистые, но божественно красивые руки, держащие такую же старую, как и они, сами, книгу и принадлежавшие кому-то, кого Бианка знала и любила в прошлом.
   Видение стало мимолетно расплываться, явив девушке смуглого красавца, игравшего на дудочке веселую мелодию и с рвением выделавшего изящные па, веселя собравшийся вокруг него люд. На его яркой одежде, сшитой из разных лоскутков, было пришито множество бубенцов, которые, благодаря умению своего хозяина, заразительно звенели в такт музыке.
   Оссиан, стоявший подле Бианки, не стал наблюдать это зрелище и, резко оттолкнув детей, толпившихся в первом ряду, вышел вперед и показал трубадуру знак рукой. Лицо того в мгновение помрачнело, сделалось совершенно безрадостным. Он, как будто повинуясь своей тяжкой судьбе, оповестил зрителей, что представление окончено. Те, похоже, ничуть не огорчились и, не заплатив музыканту ни одного дальта, отправились смотреть товары в ближайших магазинах. Трубадур в это время спрятал деревянный инструмент в мешочек, висевший у него на поясе, надел плащ, а шляпу - главное его отличие от обычных людей - протянул Бианке. Как только она взяла сие "украшение", музыкант исчез в толпе, и девушка непонимающе взглянула на Оссиана. Но тот, похоже, снова забыл про существование своей спутницы и даже не поворачивался в ее сторону, ища чего-то в гуще толпящихся людей.
   Через минуту к ним снова подбежал музыкант; в его мешке на поясе бились друг о друга монеты, возвещая о том, что он не столь бедный трубадур. Да и действительно, одет он был очень неплохо по сравнению с его коллегами, а лукавый жизнерадостный взгляд развлекателя толпы говорил о том, что живет он в достатке. Этот человек однозначно не был жителем бедного района.
   Подойдя к Светлой, он принял из ее рук синюю широкополую, совершенно нелепую шляпу и нацепил ее на голову, прикрыв рыжую шевелюру.
   Художница Бианка сразу же стала рассматривать этого удивительно человека. Он оказался красавцем с добрым лицом и веснушками, нисколько не портившими его, даже наоборот, украшавшими; серо-голубые глаза его смотрели то хитро и таинственно, то дружелюбно и радостно. Его стройная смуглая фигура отличалась стройностью и изящностью, и, если б не шутовской наряд, этот человек сошел бы с настоящего аристократа.
   Развлекатель толпы держался свысока и на Бианку даже не смотрел. Оссиан отвел трубадура в сторону, даже не извинившись перед девушкой, и стал перешептываться с ним, изредка кивком головы указывая на Светлую. За такое бессовестное обращение по отношении к ней, он заслуживал великого осуждения. Бианка, оскорбленная и обиженная до боли в сердце и слез, уже почти схватилась за эфес меча, но осеклась, поняв, что сие деяние будет неуместно и глупо - атаковать человека, даже если это будет дуэль, на людной улице средь бела дня! Да и девушкам просто непристойно о таком думать!
   Бианка была таким человеком, который нескоро забывает нанесенные ему обиды, даже после искреннего извинения. И в голове она отметила, что отомстит за такое небрежное отношение к ней; и если не сейчас, то в будущем.
   С такими не очень добрыми намерениями Светлая пыталась подслушать разговор Оссиана и музыканта, но как она ни старалась, ей удалось уловить лишь одну фразу: "если его величество позволит". И тут Бианку осенило! Этот человек был вовсе не зажиточным горожанином, имевшим хобби развлекать толпу, а настоящим королевским шутом.
   Вскоре, перестав говорить, Оссиан вежливо поклонился трубадуру, что с его стороны оказалось очень странным, и подошел к девушке. Этот поклон очень озадачил Светлую.
   "Возможно, в Сицирионе королевский музыкант рангом выше, чем послушник", - подумала она, и эта мысль тут же успокоила ее.
   - Бианка, - обратился к ней Оссиан, совершенно забыв про все свои грубости. - Я договорился с Рейнеке. Ты сегодня в восемь часов вечера обязана прийти на королевский маскарад, который состоится в главном дворце. Монарх желает видеть новоприбывшую гостью Филодреона у себя на празднике.
   После этих слов у Бианки округлились глаза и полезли на лоб. Оссиан не заметил этого и продолжал:
   - На свои оставшиеся 25 дальтов купи себе приличное платье и вообще одежду, а Марсиусу можешь не отдавать их, ибо он принимает послушников не за их деньги, а за знания и интеллект.
   Тут девушка рассердилась еще больше. Она ничего не знала о делах этого странного и загадочного человека, а он ведал о ней практически все. Бианка сдвинула свои брови, но потом, решив сменить тактику, звонким и добрым голосом осторожно поинтересовалась у своего спутника:
   - А откуда вы знаете, сколько у меня с собой денег, и соглашусь ли я принять участие в королевском маскараде?
   - Я знаю то, что мне дано знать госпожой Судьбой и Спасителем, - таков последовал холодный сдержанный ответ, который просто вывел Светлую из себя. Ненависть ко всему, особенно к молчаливому Оссиану рядом, поглотило ее. Ей было очень сложно передать это чувство словами, хотя оно отразилось на ее лице, и Светлая выкрикнула:
   - Да что вы вообще знаете!? Ничего! Не хочу больше иметь с вами дела! Прощайте! Встретимся в loca tecentia*! - эти слова повергли прохожих в ужас, и они стали осознанно обходить стороной эту сумасшедшую, по их мнению, девушку.
   Сразу же после столь яркой вспышки, большая часть гнева прошла, и вспыльчивая, но необычайно стыдливая Бианка стала ругать себя за необдуманный, истинно детский поступок. Она была готова пойти обратно и принести свои искренние извинения, только вот врожденная гордость девушки не позволяла ей совершить этого. И Светлая, не сворачивая, продолжала идти вперед по пестрым улицам города; лицезреть жизнерадостные улыбки жителей, акробатов, гуляющих по веревкам, соединяющим противоположные дома, как мосты; смотреть на жонглеров, с приторными улыбками собирающих редкие медные монетки, протянутые им благодушными зрителями, на детей, с удовольствием поедающих леденцы на палочках и разносортный шоколад, на тощих дворняг, глазами пожирающих свежее аппетитное мясо с прилавков и на счастливых рабочих, отдыхающих от тяжелого каждодневного труда.
   Бианка, не в силах за раз запомнить так много живописных сцен, села на одну из лавочек возле кондитерской и с упоением принялась заниматься любимейшим ее занятием - зарисовкой людей. Несколько часов, проведенных ею за карандашом и альбомом, оказались самыми счастливыми для юной особы за последнее время и показались мгновениями. Вскоре, осознав, что нельзя весь праздник проводить таким образом, Светлая сложила новоиспеченные "еще теплые" рисунки и приняла решение развлечься по-другому, более активно, приняв участие в задорных плясках, наблюдением занимательных комических сценок и катании на различных аттракционах, которых здесь было великое множество.
   Думаю, читатель поймет меня, что всю радость, испытанную Бианкой, нарисовать своими словами практически невозможно, ее можно только почувствовать, испытав ее на "собственной шкуре".
   Все переживания и горечи Бианки забылись, если б она не отправилась покупать леденцы у парня, торгующего в кондитерской, и он, незаметно подмигнув девушке, не протянул ей вместе с лакомством небольшую записку. Мелким четким почерком в ней было написано:
  
   "Я говорил тебе, что последнее слово останется за мной. Ты собиралась встретиться со мной в Аду? Смею огорчить тебя, что этого не случится, ибо такие существа, как Повелительница Камней, святая Женова, я и многие другие бессмертны. О деньгах, которые у тебя стащили, обратись к стражу Сицириона. Желаю хорошо повеселиться. О."
  
   В конце записки красовался большой штамп Храма Святой Веры с силуэтом собора.
   Светлая аккуратно посмотрела вниз, на свой пояс, - полотняного мешочка со звенящими монетами как не бывало! Бианка встретилась взглядом с продавцом, терпеливо ждущим денег за свой товар, и просто впала в панику.
  
   *мир безмолвия (лат.), т.е. преисподняя
   Что ей следовало делать в такой ситуации? Она повернула голову назад и, увидев, что у выхода стоит страж, уныло положила леденец на прилавок, сказав, что забыла деньги дома.
   Девушка выглядела, как сама мрачность, злая на весь свет и в особенности на Оссиана, как будто догадываясь, что произойдет дальше. Тяжелой поступью она направилась к выходу и, встав перед стражем, сообщила о своей пропаже:
   - Э... извините меня, что отвлекаю Вас от... службы, но у меня украли кошелек с деньгами, - сказала Бианка дрожащим голосом. Страж опустил на нее свои строгие, с оттенком удивления глаза и тут же ответил грубым, но довольно вежливым голосом:
   - О, госпожа, увы, не могу вам ни в чем помочь. Моя должность в этом случае состоит лишь только в том, чтобы потребовать у вас документы и записать ваш адрес, чтобы, если кто-нибудь найдет вашу пропажу, мог вернуть ее вам.
   "Ах, как же я была глупа, когда последовала совету этого мерзавца! - подумала Светлая об Оссиане. - И решила подойти к стражу! Ведь послушник сам мне говорил, что не иметь документов в Сицирионе - преступление закона!"
   Но, увы, было уже слишком поздно, чтобы сожалеть о прошлом, и следовало выкарабкиваться из нынешнего положения, в коем Бианка оказалась, а оно было не самым завидным. Она лишь развела руками, дав понять, что ничего из перечисленного стражем не имеет. Светлая попала в тупик, а как вернуться назад, еще не догадалась.
   - Что же сделаешь, раз дело обстоит так плохо. Пройдемте со мной в главную башню Сицириона. Не волнуйтесь, госпожа, все обойдется, вот увидите, - уверил ее страж дружелюбным голосом, придав отчаявшейся девушке немного сил. - Только боюсь, что мне придется исполнить свою обязанность и повести вас за руку, ибо это необходимо, - спустя минуту добавил он и грубо схватил ее за кисть.
   Идя по улице в таком сопровождении, Светлая не только не ощущала себя своей в этом городе, представшим перед ней в самом мрачном свете, но и чувствовала себя настоящей преступницей! Прохожие
   осуждающе косились на нее; ярко наряженные мамаши обеспокоено, но тщетно пытались оттащить от Бианки саркастически веселящихся мальчишек; бродяги и просившие милостыню понимающе и сочувственно смотрели девушке вслед. Все сие оказалось не столь ужасно, по сравнению с состоянием, постигшем Светлую после перехода из радости и веселья в ощущения собственного ничтожества перед свободными людьми; это чувство вряд ли пожелаешь испытать даже врагу.
   Поход до башни казался Бианке бесконечным, что было совсем не так, и через четверть часа скромная процессия добралась до невысокой, но внушительной каменной твердыни с зарешеченными окнами и, обитой каким-то невиданным металлом, маленькой дверью, через которую страж провел девушку внутрь башни.
   Они оказались в мрачной комнате с одним окном и слабо горящим камином. Ничего особо интересного и примечательного Бианка там не заметила. Три высоких деревянных стола, а также стулья и большие неаккуратные скамьи, были единственными вещами, заполнявшими комнату, если не считать огромный, забитый различными бумагами и книгами, шкаф. В помещении толпилось много народу - и стражи, и обвиняемые, и обвинявшие, и пострадавшие, и даже жертвы. Все скамьи для ожидающих были заняты. Страж предложил Бианке сесть напротив свободного стола, а сам исчез за одной из пяти маленьких дверей.
   Светлой в это время показалось очень грустным и тяжелым, чтобы интересоваться окружавшими ее людьми и событиями, поэтому девушка уныло опустила голову и стала пристально изучать свои колени. Тяжкие мысли настолько поглотили ее, что она даже не заметила, как к ней подошел человек и звонким детским голосом обратился к ней:
   - О, благороднейшая госпожа! Что же Вы здесь делаете? Извините, что отвлекаю Вас своим присутствием, но как я Вам, право, благодарна! - слова эти прозвучали настолько радостно и легко, что заставили горюющих и волнующихся посетителей сего заведения удивленно покоситься на это счастливое существо.
   Бианка не оказалась исключением. Но, похоже, она была более всех в зале ошарашена, когда, подняв мрачные глаза, увидела перед собой сияющее лицо девчушки-оборвыша из беднейшего района. На нем не осталось и следа горечи, а ясные крупные глазки горели ярким огнем.
   Но Светлая не успела и слова сказать этому ангелу наяву, как напротив нее сел следователь и рядом с ним знакомый страж из кондитерской.
   Девчушка, увидев их, помрачнела и тут же отошла, делая вид, что встала в очередь. На самом деле она намеревалась нагло подслушать разговор своей новой знакомой и следователя. Увы, детей улицы не учат хорошим манерам - некому.
   Следователь одарил своим тяжелым взглядом Бианку и безразлично рек:
   - Ну, я Вас слушаю. Да путь будет проклят тот, кто понапрасну теряет священное время! Говорите.
   - Что говорить? - переспросила девушка.
   - Зачем пришли! Не развлекать я пришел вас что ли? - грубо рявкнул он, явно находившийся в плохом расположении духа. Еще бы, большинство его коллег сейчас пьют бочковое пиво в трактирах, а он тут непонятно чем занимается!
   - А... да, конечно, - пролепетала Бианка и поведала своего собеседника, слушавшего ее внимательно, но с нежеланием, в историю попадания в город.
   Ей, естественно пришлось умолчать про меч, рымгов и Фабиану. Неизвестно, поверил ли он, что девушка пришла в мир через портал и одна пересекла Безмолвный Лес. Когда Бианка закончила свой рассказ пропажи кошелька с деньгами, следователь, не задавая никаких вопросов, лишь заметил:
   - Госпожа, впредь не советую вам быть столь невнимательной. За деньгами и документами нужно следить, как мать за своим ребенком. Кстати, предъявите ваши бумаги, - потребовал он.
   Светлая не умела врать хорошо - опыта оказалось слишком мало, и она не догадалась сказать, что в кошельке были и документы. Но кто будет ее в этом винить, если она честна перед Спасителем? Бианка взглянула на следователя тусклыми обреченными глазами и заявила, что таковых у нее не имеется. Следователь, саркастически улыбаясь, выявил девушке приговор, которого она боялась более страха.
   - Так, если у вас нет ни документов, подтверждающих вашу личность, ни денег, подтверждающих ваше благосостояние, боюсь, что вы либо останетесь у нас, пока какой-нибудь прохожий не вернет вашу пропажу, либо покинете город или, желательнее мир. Это ваше право. Что же вы выбираете?
   Перед Светлой теперь стоял тяжелый выбор. Она не хотела пренебрегать советами Фабианы, Элке и даже Альты, единственных на то время ее друзей. Но и становиться заключенной ни за что, ждать пока мерзкий предатель Оссиан вспомнит о ее существовании и своих грехах по отношению к ней, тоже не было мечтой девушки. Бианку отличал твердый характер, она не привыкла отступать перед трудностями.
   Большие детские глаза, полные надежды и веры, не отрывались от нее. Это придало ей сил, уверенности и позволило ей говорить с человеком, только и ждавшим ее провала, мучившим ее, как хищный зверь жертву.
   - Я выбираю первое, - заявила она, не обращая внимания на противную гримасу следователя, наслаждавшегося положением девушки.
   - Что значит "первое"? - непонимающе спросил он.
   - Я остаюсь в Сицирионе, - сказала Светлая.
   - Да?! Вот и умница, - теперь он нагло стал обращаться на "ты" к практически незнакомому человеку. - Мы приготовим тебе отличную комнату...
   - Мне она не нужна, - стальным голосом выпалила Бианка. - У меня есть комната в соборе, ибо я - послушница в Храме Святой Веры! Закончила она, удовлетворенно почувствовав Победу, и смотрела не на поверженного следователя, а на улыбающуюся девчушку, совершенно забывшую про очередь, в которой она якобы стояла. Потом она перевела торжествующий взгляд на первого, добавив:
   - Думаю и надеюсь, что сей разговор закончен. Но если вы имеете претензии на мой счет, обратитесь к аббату Марсиусу. Он докажет вам, что я не виновата ни в чем перед кем-либо, чтобы сажать меня в башню.
   Следователь очень удивился этому изречению, но он был не из тех стеснительных людей, которые перед первой же преградой поворачивают назад. Теперь он понял, что встретился со стихией равной ему силы и внутренне радовался предстоящему бою.
   - Да, знаю, - нехотя начал он, - оснований арестовывать вас у меня нет. Но, чтоб проживать в этом городе, нужны документы или, хотя бы несколько дальтов. Что же, пока вы вместе с Блумбергом пойдете к аббату. Надеюсь, у него найдутся причины содержания в соборе таких, как вы... - в голосе его звучала нотка недоверия. Он счел слова Бианки за ложь.
   Далее для Светлой шли долгие часы объяснений почтеннейшему аббату причин потери кошелька и попадания в башню, а также посвящение его в разговор со следователем. Девушка выворачивалась, как змейка, страж искренне улыбался, а аббат неубедительно хмурился, пытаясь скрыть непристойную улыбку. И вся эта заваруха закончилась необычайно веселыми наставлениями аббата Марсиуса Блумбергу, которые он был обязан передать следователю. Оба они едва сдерживали смех. Ситуация оказалась настолько нелепа, что Бианке самой хотелось вдоволь посмеяться. Наконец, отпустив стража восвояси, Марсиус обратился к Светлой строгим голосом, вынув из поясного кошеля несколько монет:
   - Я знаю, что ты хотела отдать те деньги мне. Но, надеюсь, Оссиан передал тебе мое желание. Вместо сего деяния теперь я даю золото тебе. Не советую выпускать его более из виду.
   - Вам об этом рассказал сам Оссиан?! Я не хочу ябедничать, но он все это время следил за мной, и именно из-за него случились все эти неприятности!
   - Из-за него? - доселе мрачное и строгое лицо аббата преобразилось в веселое. - Ты меня радуешь, Бианка, своим искренним простодушием. Не в обиду тебе будет сказано, но ты еще ребенок и рассуждаешь по-детски. Ты повзрослеешь, это случится очень скоро, увы. Я уверен, ты считаешь Оссиана своим ровесником, но это далеко не так. Его возраст уже приближается к тысяче лет, а мудрость, вернее всего, превышает мою. Он верен аббатству и мне, поэтому он вряд ли смог бы предать тебя. Скорее, это одно из его хитрых поучений, разгадать смысл которого тебе придется самой. Оссиан живет и учится в Храме уже много лет, пытаясь... Не думаю, что сейчас тебе стоит это знать. Человеку суждено получать каждое тайное знание в свое время. Девочка моя, есть ли у тебя еще вопросы?
   - Да, лишь один. Оссиан сказал мне на эти деньги купить приличное платье. Но зачем оно мне? У меня же есть прекрасный плащ!
   - Так он не предупредил тебя? - аббат неожиданно рассмеялся. - Ты сегодня днем здорово повеселилась с простыми жителями города. А вечером, думаю, не менее великолепно отпразднуешь Юнани Фаулен в кругу аристократии Филодреона в замке Оривендолл. Понятно? Теперь ты свободна, можешь идти. Не забывай следить за кошельком - вот, кстати, тебе новый. Удачи, девочка моя! До завтра!
   Бианка на ватных ногах покинула Храм Святой Веры и, не отпуская руки от нового кошелька с деньгами, направилась в центр города. Девушка никак не могла оправиться от полученного ею шока после известия об ожидающих ее чудесах. Она приглашена на маскарад самого короля!
   Это было, естественно, прекрасное будущее, но чувства Бианки относительно дальнейшего не оказались счастливыми. Нечто непредвиденное, связанное с ее прошлым миром, собиралось сотрясти Вечность. И сие навевало ужас и страх. Светлая пыталась не поддаваться ему, но он не исчезал, а преследовал ее, притаившись в черных зарослях других дум.
   Пошатавшись по праздничному Сицириону, Бианка вконец добралась до лавки с одеждой и, войдя в душное помещение, стала изучать приличные наряды для бала-маскарада. Ее тщетные попытки, какое платье выбрать - красное бархатное или зеленое шелковое, - прервал знакомый голосок, похожий на колокольчик:
   - Здравствуйте! Вот наконец-то я вас нашла!
   Крупные глаза малышки светились любопытством и счастьем, будто она встретила давнего друга, которого не видела столетия.
   - Что тебе от меня нужно?! - грубо и безразлично бросила Бианка. Она, конечно, была рада лицезреть свою новую знакомую, но в тот момент голову ее занимала бесконечность мыслей и проблем, практически непригодных к решению. Один выбор платьев, в коих она нисколько не разбиралась, чего стоил.
   - Я хочу вас отблагодарить, - малышка будто не заметила неприветливого тона Светлой. - К сожалению, у меня нет ничего такого, что я могла бы вам подарить. Но я в силах предложить вам свое общество. Ведь я знаю, как вам одиноко.
   Бианка, обрадованная наивностью девчушки, улыбнулась, но мимолетное явление радости скоро исчезло с ее лица. Она строго посмотрела на маленькую, но уже наглую оборванку.
   - Откуда ты знаешь, что я одинока? Кто сказал тебе это? Признавайся!
   - Вы сами поведали это следователю. Еще там, в башне, а я услышала. Аббат - единственный человек, которого вы знаете здесь. Не было бы его, вы бы уже давно отсиживали свой срок в башне или подземелье, а в худшем случае коротали время в деревянном ящике. Эх, жесткие в этом городе порядки. Как бы я хотела жить в деревне.
   Бианка не переставала удивляться своей новой знакомой. Ведь ум у той был ничуть не хуже, чем у образованного взрослого. Настойчивость только детская, а сообразительность необычайная...
   - Ладно, - сдалась девушка, сменив гнев на милость. - Извини, но я понятия не имею, как тебя зовут...
   - Теруань Эрика Фаде, но вы зовите меня просто Тери, - ее поистине ангельское личико засветилось милейшей улыбкой.
   Бианка тоже представилась.
   - Тери, послушай, а что ты сама делала в башне? - задала она вопрос, давно вертевшийся у нее в голове. Милая улыбка ее маленькой знакомой пропала, тонкие губки плотно сжались, все ее радостное сияние куда-то подевалось.
   - Я ходила к папе, - она на минуту замолкла, мрачно думая о своем. - Его посадили в башню за то, что он не вовремя выплатил налог королю...
   Светлая сочувственно опустила глаза. Ей теперь собственные переживания казались никчемными по сравнению с горечью Тери. Бианка не знала своих родителей и даже не думала, есть ли они вообще. Ей не было ведено счастье от родительской ласки, она даже не подозревала, как тяжело маленькому дитя, вроде Тери, расти без нее.
   - Но папу скоро должны выпустить из башни. Величайший Король видит с неба все, что творится в Сицирионе и подсказывает, как поступить в той или иной ситуации. Надеюсь, его глазам откроется, как мы с мамой страдаем, и он прикажет отпереть все замки, закрывающие папу от мира... Но ладно, хватит думать об этом, - на лице Тери вновь появилась улыбка, хотя не столь искренне-радостная, как прежде. - Ты выбираешь себе платье на маскарад короля, да? - ее глазки игриво забегали по великолепным нарядам.
   - Ну и откуда только ты все обо мне знаешь?! - воскликнула Бианка.
   Нежелание общаться мгновенно улетучилось у нее. К тому же, малышка Тери оказалась интересной и умной для своего возраста девочкой. Более того, как правильно заметила Тери, Бианке в этом было довольно одиноко и не хватало дружественного общества, коим ей с радостью сделался этот крохотный ангелок.
   - Нет, не все, - промолвила Тери. - Например, я и понятия не имею, из какого именно мира вы попали в наш, и еще, сколько вам лет... - и она, тяжело вздохнув, добавила. - Мама меня, конечно, учила, что неприлично спрашивать, каков возраст людей, но ведь я такая любопытная; очень сложно сдерживать саму себя! Мне восемь лет. По-моему, это нормальный возраст, чтобы стать путешественницей по мирам, но я выгляжу пятилеткой, и это меня просто бесит, - она сжала свой маленький кулачок. - Все в Филодреоне говорят, что путешествовать по мирам уже нельзя. Переступив порог другой жизни, ты умираешь. Но вы же, госпожа Бианка, вошли в мир Амазара живой и здоровой.
   - Твои слова я имею право отрицать. В моей памяти не осталось и намека на прошлую жизнь, - задумчиво проговорила Бианка. - Быть может, я специфически погибла...
   - Вы не мертвец! - возмутилась Тери, совершенно не поняв, на что намекала Светлая. - Я вижу, что вы состоите из плоти и крови!
   - Да неужели? - лукаво улыбнулась Бианка.
   - Вы ответите на мой вопрос или нет?! Сколько вам лет? Я же вам назвала свой возраст!
   - Ну-ну, Великая Теруань, не гневайтесь, ибо я знаю, сколько мне лет, точно так же, как и откуда я пришла.
   - Как, разве вы не ведаете? - изумилась Тери. - Вы, скорее всего, шутите. Ведь не могли же вы, потеряв память, забыть даже это???
   - Нет, в моих словах нет и доли шутки, - сказала Светлая.
   В этот момент к увлеченным разговором подругам подошел продавец, и осуждающе спросил Бианку: "Госпожа, вы что-нибудь берете или нет? Если нет, выйдите вон из магазина, не отпугивайте моих посетителей".
   - Да-да, - поспешно откликнулась Бианка, делая вид, что не заметила грубости торговца, - заверните мне вот это, пожалуйста.
   Девушка протянула кассиру зеленое шелковое платье, решив, что оно самое оптимальное в жаркую летнюю погоду; к нему же прилагались туфли, сшитые специально на ногу Бианки.
   "А насчет повседневной одежды - поношу пока что эту. Кому какое дело до моего наряда. А если аббатство потребует надевать форму, придется совершить еще один забег сюда", - решила девушка, взяв сверток с платьем и выйдя из магазина. Тери ни на шаг не отставала от своей новой знакомой. Оказавшись посреди шумной толпы, Бианка задалась поистине важным вопросом; и, не найдя на него ответа в своей голове, обратилась к Теруани:
   - Тери, скажи мне, а где и когда мне стоит сменить наряд?
   - Вот это я уж наверняка знаю, ибо мама всегда интересовалась балами, маскерадуями и всем таким. Для сих торжественных дней в прихожей замка ставят специальные кабинки для смены нарядов, ведь знаете, сюда приезжают издалека разные принцы, принцессы, лорды, графы...э... в общем, важные дяденьки и тетеньки, которые боятся перепачкаться в дороге. Ах, как бы я хотела хоть одним глазком взглянуть на всю эту интеллигиенцию! Но в Оривендолл меня, увы, никто не пустит, ведь я такая мелочь...
   Светлая умилялась быстрому говору своей маленькой подруги, и ее тщетному подражанию взрослым ученым мужам произносить длинные умные по ее мнению слова.
   - Не стоит столь печалиться из-за своего роста. Ты скоро вырастешь, и станешь Величайшей путешественницей по мирам! А сейчас, хочешь, я куплю тебе пирожное?
   - Конечно! Я обожаю сладости! - воскликнула Тери, и тут же осеклась, вспомнив про материны уроки приличия. - Пожалуйста.
   Бианка несказанно обрадовалась возможности порадовать девчушку и, дав ей выбрать аппетитное лакомство, беспокойно думала о причине приглашения ее на маскарад Юнани Фаулен. Ее сильно встревожили слова Тери о том, что в вечернем праздновании может принять участие далеко не каждый, а только аристократы. А какая же она аристократка? Она даже вряд ли могла быть ею в том мире...
   Светлая и Тери долго бродили по улицам Сицириона. Маленькая Теруань показала себя, как отличный экскурсовод, показывая новой подруге достопримечательности города с необычайными названиями, вроде: "огромный замок", "высокий пьедестал", "взрослая площадь" (это название она, наверное, получила потому, что дети там появлялись более, чем редко); кроме того, девушка объясняла, какое значение эти места имели в истории ее семьи. Бианка улыбалась и едва подавляла смех, Тери гордо поднимала нос, довольная похвалой своей взрослой знакомой, - "какая славная у нее семья!".
   Между тем, день подходил к концу, кофейного цвета небо сделалось ярко-синим, и горячее летнее солнце сбоку осветило улицы, заканчивающие свой праздничный день. Несмотря на столь прекрасный вечер, народ начал постепенно расходиться по домам, улицы Сицириона пустели. Бианка очень удивилась этому, а Тери, заметив ее негодование, тут же объяснила причину такого резкого окончания праздника:
   - Давным-давно, когда я еще только на свет появилась, принц д'Эспейн издал указ. По нему все жители города, дабы избежать позорной казни, обязывались не выходить из своих домов во время Юнани Фаулен, как только городские часы пробьют семь часов. Так он мог вдоволь повеселиться с интеллигиенцией из других стран на балу, им даваемом.
   Светлая, изумляясь знаниям и безупречной памяти Тери, поинтересовалась:
   - Скажи, откуда ты все это ведаешь?
   - Мне мама рассказывала. Она раньше жила и работала при дворе короля, а я с рождения любила рассказы о деяниях богачей. Хочу быть богатой! - с жаром воскликнула девочка, мечтательно закатывая глаза.
   - Быть богатой, не всегда значит быть счастливой, - заметила Бианка.
   - О, я знаю, но мне так хочется посещать балы, и танцевать, танцевать, пока не упаду...
   - Но вот я, например, не богатая, а на бал иду...
   - Что??? - Тери, похоже, была ошарашена не менее, чем если бы ее объявили принцессой. - Как?! Но ведь вы же послушница!!!
   - А разве все послушницы богаты?
   - Конечно! Ведь их родители и опекуны платят огромные деньги за те знания, что они получают в Храме Святой Веры, - в голосе девочки звучала уверенность.
   - Боюсь, ты ошибаешься. Ведь аббат сам убеждал меня, что он берет учеников, не за деньги, а за их ум, знания, сообразительность. Кроме того, когда у меня стащили деньги, он поделился со мной своими, дабы я могла купить платье для маскарада...
   - Странно, - задумчиво пробормотала Тери и шепнула, - по-моему, что-то здесь нечисто!.. ОЙ! Смотрите, похоже, это ваш друг идет навстречу нам.
   И действительно, к ним быстрым шагом спешил Оссиан. Он не улыбался и на Бианку смотрел осуждающе. А когда подошел, даже не заметив присутствия Тери, стал резко ругать Светлую:
   - Сколько можно шататься по городу без всякого дела? Ты знаешь, сколько сейчас времени? Через четверть часа начнется маскарад, а ты еще не одета, не обута, не причесана, как будто в деревне! Все, положим этому конец. Следуй за мной, мерзавка, - приказал он.
   Тери жалостливо взглянула на Бианку. Ей знакомо было такое обращение, но ведь до сего момента, она уподобляла свою подругу королеве, а разве к какой-нибудь королеве обращались таким образом? Бианка тихо пробормотала "прощай!" и последовала за Оссианом.
   Он вел ее по главной улице, уже пустой и грязной, на которой исполняли свой долг стражи Сицириона. Они грозно покосились на идущих по улице Бианку и Оссиана. Охранники были уже готовы подойти к ним, чтоб исполнить волю короля, когда, узнав послушника, виновато потупили взгляды и остались на местах. Мимо не раз проезжали богато обделанные золотом и бархатом кареты гостей. И, как Светлая могла заметить, никто из аристократов не обращал внимания ни на нее с Оссианом, ни на стражей. А их гордый взгляд был устремлен прямо перед собой, в Безликую Бесконечность. Да и сама Бианка нисколько не интересовалась ими, ибо знала, что в большинстве своем богатейшими правило тщеславие, а таковых людей она считала бесчеловечными.
   Попрощавшись с только что найденной подругой, она ощутила чувство, подобное одиночеству, пустоте, грусти. Оно поедало ее, как червь яблоко... Но в ожидании чего-то хорошего, красивого, интересного, это ощущение сменилось другими, более приятными
   Вскоре впереди из-за длинной вереницы домов показалась огромная крепость, словно военный корабль возвышавшаяся над городом. Величие дворца короля поражало. Он был окружен мощной каменной стеной, окруженной рвом с металлическими остриями, и лишь одни ворота вели внутрь. Проходя сквозь них, Бианка лишь по внешнему виду догадалась, что они непробиваемы.
   Как только девушка миновала ворота, удивительная картина открылась ее очам, заставлявшая зрителя восхищаться прекрасным вкусом и мастерством архитектора. Богатство и власть витали вокруг, они наблюдались везде - от миниатюрных дорожек, выложенных яркими самоцветами, до верхушек черепичных башен, коих здесь было великое множество. А как заходящее солнце отражалось в витражах! Ра скрывался из вида, и, благодаря свечам в замке, застекленные бойницы начинали светиться изнутри, подобно глазам дикого зверя. Слуги, одетые в костюмы гномов, русалок и фавнов, бродили по королевскому саду и зажигали бумажные фонари, а иногда пугали затерявшихся гостей и затягивали их в танец. В глубине замка заиграла арфа.
   Только услышав этот очаровательный звук, Бианка очнулась и вспомнила, что пришла сюда вовсе не на экскурсию, и может веселиться вместе со всеми. Эта мысль придала ей радости и уверенности. Озарясь вокруг, Светлая не нашла Оссиана.
   Сама она стояла на узорчатой гранитной дорожке, ведущей в замок, а вокруг нее ходят разодетые гости и гостьи. Все они смеются, сплетничают. Дамы все без исключения обмахиваются веерами из перьев, а кавалеры галантно ведут их под руки.
   Сойдя с дорожки, Бианка очутилась на ровно подстриженной траве, по правую руку от нее оказался сад, скрывавший мрачную стену крепости. От зорких глаз девушки ничто не могло ускользнуть, и вскоре она поняла, что помимо балов монарх увлекался охотой. Справа, в тени густой листвы, привязанные на полуметровых шестах, угрюмо коротали часы соколы, а подле них, опершись на массивную яблоню, посапывал их покровитель, старик с небольшой бородкой и пивным животом. Чуть поодаль находился крытый загон для гончих, воющих непонятно по какой причине.
   Слева от дорожки Светлая нашла кабинки для переодевания, как и говорила ей Тери. Подле них столпилась шумная веселая очередь богато одетых, молодых в большинстве своем, людей. Девушка незаметно встала в конце очереди. К великому счастью Бианки, ее никто не заметил, наверное, по костюму решив, что она является одной из стражей.
   Между тем девушка безмолвно рассматривала людей, стоящих в очереди и заинтересованно сплетничавших о ком-то. Она почти никого из них не знала, но, вглядевшись получше в лица дальне стоящих девушек, она распознала в них Цинтию с подругами. Увлеченные разговором, они не обратили внимания, что кто-то наблюдает за ними. Стоящий пред Бианкой старый лорд, взглянув на свои золотые часы, гневно поторопил Цинтию, напомнив ей, что времени остается очень мало. Очередь, будто внезапно вспомнив об этом, стала заметно уменьшаться, и вскоре подошел черед Бианки зайти в кабинку. Ей составило огромного труда справиться с новым нарядом и туфлями. Но смею вас уверить, что в платье она выглядела намного лучше.
   Сдав одежду с завернутым внутри Анкхом, она вошла во дворец; с каждым шагом Бианка все больше поражалась пышности и роскоши, в которую она погружалась. На белых стенах, обрамленных золотом, красовалось множество пейзажей и портретов. Пол коридора, по которому ступали ноги девушки, устилали пушистые ковры, подобные гриве льва. Вокруг пылали сотни свечей, создавая свет ярче, чем в полдень. В конце коридора, у двустворчатых застекленных дверей, двое старых слуг деловито открывали двери гостям. Светлая одарила их благодарной улыбкой и попала в еще более сияющий зал. От "поднебесного" потолка до мраморного пола спускались французские окна, открывающие необыкновенный вид в королевский сад. В середине зала порхали маски.
   В этот миг Бианка осознала, что забыла про самый главный атрибут маскарада, как вдруг к девушке подлетел молодой слуга и вежливо попросил надеть маску. И вот уже Светлая - дриада кружится в танце.
   Как думала она, танцевать бы не закончила никогда, если б музыканты на позолоченном балконе не перестали играть полонез, и строгий голос не огласил бы зал, заставив всех замолчать и повернуться в сторону его обладателя. То был король Сицириона. Бианка вначале не заметила в конце зала золотой, обитый красным бархатом, трон. Теперь подле него стоял монарх. Он был очень красив собой, все делало его привлекательным - и золотые кудри, ниспадающие до самых плеч, и карие глаза, оттененные пушистыми ресницами. Где она видела его до этого? Вспомнить, увы, оказалось не в ее силах. Неземная красота, выразительные глаза и белоснежные глаза юного короля буквально притягивали... Он говорил строгим, но приятным голосом, словно пел:
   - Дорогие дамы и господа! Мы здесь очередной раз собираемся, чтобы отпраздновать этот чудный фестиваль, Юнани Фаулен! Я очень рад, что вы приняли мое приглашение. А теперь - пусть начнется маскарад. Если кто-то из вас проголодается, угощение вы найдете в саду, как обычно. Желаю вам отлично провести время!
   Едва последнее слово достигло ушей каждого в зале, раздались бурные аплодисменты. Повернувшись направо, Светлая увидела человека, который единственный из всех стоял без движения и злобно взирал на короля. Сим человеком оказался Оссиан. Все мышцы на его лице были напряжены, скулы стали обтянуты еще более, чем раньше, отчего оптически лицо его казалось буквально тощим. Он не снимал балахона и не надевал рясы, только лишь откинул капюшон, что нисколько не избавило его от мрачности. Он был незаметен, загадочен и темен, словно черная тень.
   Когда музыка вновь заиграла, и маски закружились в полкисе, Бианка потеряла всю прежнюю веселость и беспечность, и стала следить за этой темной тенью. Оссиан между тем подошел к группе молодых людей и девушек умного вида, сидящих в креслах у окна и оживленно обсуждающих что-то. Послушник стал с интересом слушать их разговор, а они его даже не заметили. Бианка скромно пристроилась с другой стороны группы, у стола с напитками, делая вид, что выбирает коктейль, но на самом деле лишь намереваясь подслушать. Первым заговорил какой-то нескладный юноша болезненного вида в огромных очках:
   - Я слышал, Владычица Амадиеса набирает новый отряд Воинов Судьбы. Не думаю, что Вьендилу, - от этого имени Светлая задрожала всем телом, превратилась в слух и, забыв про всякую осторожность, села на ближайшее пустое кресло, - и всадникам ночи понравится это, так же, как и преемнику д'Эспейнов. Здесь недалеко и до войны, - он отпил глоток вина из кубка, что держал в руках.
   Воспользовавшись мгновением, разговор подхватила девушка, сидящая подле Светлой. Все взгляды тотчас направились в ее сторону. Из-за этого Бианке пришлось наклонить голову и прикинуться, что она изучает коктейль, бокал которого она успела схватить со стойки.
   - Война начнется, безусловно, - начала девушка. - Я не отвергаю это. Умные люди уже берутся к подготовке. Вот, например, святая Женова произвела свободный набор учеников, дабы направить их на правильный путь. Конечно, сейчас многих людей могут украсть, но...
   - Нет, не могут, - прервала ее плотная женщина лет сорока. - Сицирион хорошо охраняется, на каждом углу стоят стражники, никогда не теряющие бдительности.
   - Это правда, - подтвердил юноша в очках, - к тому же, редкие горожане выходят из дома безоружными...
   - Не считай, что если ты носишь с собой кураре и остро заточенный кинжал, то и все должны, - заметила до этого молчавшая девушка у окна. - Более того, Владычица и ее Воины не так глупы, как вы предполагаете. Они хитры и умны! Война с ними - сложнейшая и серьезнейшая, она может тянуться сотни, тысячи лет, и никто, кроме пришедшей из другого мира девочки не сможет ее остановить! Сейчас 1472 весна, а в 1665 весну это свершится, войне придет конец! Не знаю только, надолго ли... В этом не может быть уверен никто!
   Бианка слушала девушку с упоением. Ее речь привела Светлую в восторг. Девушка говорила с жаром и так громко, что никто не осмеливался прервать ее. В ее голосе звучала уверенность, что хотелось верить ее словам, но не всем...
   - В каждой бочке найдется затычка, - раздался голос Оссиана, прервавший безмолвие этой компании, сопровождавшееся нежной мелодией вальса, шуршанием платьев и шепотом танцующих. - Если никто, кроме тебя, до этого времени не знал смысла слов сегодня тобою сказанных, Риана, но теперь многие услышали или послушали, как, например, я, - он бросил мимолетный взгляд на Бианку, дав ей этим понять, что она тоже не является исключением. - За этой девчонкой, которую ты упомянула, кто бы она ни была, и когда бы она ни пришла, будут охотиться, пока не найдут и не уничтожат. Что, вернее всего, с ней и случится, - рек он, заставив всех ужаснуться.
   - Но, если девочку убьют, война никогда не закончится, Филодреону, как и многим другим мирам, придет конец... Но нет! Этого не случится! Книга, то есть, кто ее написал, не мог допустить этого! - воскликнула та, которую назвали Рианой.
   - Что? - злобно оскалился Оссиан. - Ты читала Книгу? Там нет ни одного правдивого слова!..
   - Говорят, ее вытащили из лавы Фридграба, и, что она написана рукой Дьявола! - вставила полная дама.
   - Дьявола! - закричала Риана - Бабьи сказки! Я хорошо знаю человека, который сочинил Книгу, да и вы все прослышаны о нем. К счастью, никто более не ведает, что именно его перу принадлежит Книга! А то мне бы очень тяжело было осознавать, что этот и без того бессмысленный мир потерял столь важного человека, улучшившего Филодреон до самых его корней! - на этом девушка закончила свой монолог, безмолвно встала и, кивнув головой в знак прощания, направилась к выходу из дворца.
   Бианка грустно и восторженно смотрела ей вслед, пока та не скрылась из виду за беспечно танцующими парами. Но Светлая теперь не могла думать ни о танцах, ни о веселье, а только о словах этой загадочной девушки, которая выглядела не младше восемнадцати лет, а знала, похоже, больше, чем аббат Марсиус. Но рукопись Книга Вечности интересовала Бианку не менее, чем то, из какого мира она пришла. И с этими мыслями она безмолвно покинула замок короля Сицириона.
  

Глава V. Святая Женова

  
   Темный мрак ночи спускался на Филодреон. К огромной черной горе, словно к гигантскому дракону, подъехал всадник. Алая пасть раскрылась, и из нее вышел человек с факелом. "Пароль!" - гневным голосом потребовал он. - "И покажите себя!" "Я не ношу с собой паролей, а только преданность и честь, что равносильно ей", - ответил всадник. В это же мгновение яркий свет факела осветил его юное лицо. То была девушка с длинными русыми волосами, убранными в хвост, и серьезными серо-голубыми глазами, всегда смотрящими вдаль. "Добро пожаловать, госпожа Риана, мы вас ждали, - возвестил человек и позволил всаднице проехать в "пасть".
   Девушка долго петляла по извилистым коридорам крепости-скалы и вскоре, завидев нужную дверь, вошла в нее. Она оказалась в зале без единого факела или лампы. Холодный свет шел лишь от луны и звезд из окна в конце комнаты. В противоположном ему конце зала находилось что-то живое, но ни его самого, ни его силуэт невозможно было разглядеть. Девушка подошла чуть ближе, до пола поклонившись этому "нечто".
   - Риана, ты наконец-то пришла. Я очень рада тебе. Что нового?
   - Госпожа, я только что с маскарада Юнани Фаулен, - доложила девушка. - Война будет, она начнется очень скоро, а они...уже явно собираются начать охоту за Спасительницей. Бедная маленькая девочка! Сколько ужасов она пережила! Как вы думаете, Владычица, стоит ли уже послать за нашими?
   - Нет, дорогая моя, всему свое время, - отрезало "нечто". - Через год - возможно, но посылать за ними сейчас просто нет смысла... У тебя есть что-нибудь еще ко мне?
   - Да, госпожа... Я почувствовала, что нужна в другом мире, и мне бы это тоже пошло на пользу. Вы отпустите меня?
   - Отпущу, но ты уверена, что тебя призывают? - уточнила "нечто", и девушка молча кивнула. - Тогда иди. Только вернуться назад ты сумеешь нескоро. Междумирье заполнено, так что мы увидимся с тобою не ранее, чем через сотню лет. Война будет в самом ее разгаре...
   - Да, владычица, спасибо вам. Прощайте. Я вернусь! - и она, еще раз отдав поклон, покинула каменную залу.
  
   Бианка подняла глаза от книги, которую читала. Что это за рукопись? И как она у нее оказалась? Девушка огляделась. Она коротала время в небольшой комнате, которую ей, как послушнице, предоставили. В ней не было ничего необычного: простая кровать с серым постельным бельем, компактный письменный стол без единого ящика и стальной умывальник; никаких украшений, лишь на столе лежало маленькое круглое зеркальце. Как сюда могла попасть эта книга? Светлая медленно пробежалась по строкам глазами, а потом изучила обложку. Красный переплет не отображал ни названия рукописи, ни ее автора. Бианка снова раскрыла книгу, но страницы оказались чистыми, не имевшими никаких следов былого текста.
   Ее недоумение прервал сильный поры ветра, принесший страх. Кто-то помимо нее находился в келье, причем живой, разумный. Наступившую тишину нарушил внезапный шелест, похожий на трепыханье крыльев бабочки и звук скомкиваемой бумаги одновременно. Это существо либо боялось Бианку и пряталось, либо готовилось напасть. Страх Светлой склонял ее ожидания ко второму. Но создание, похоже, совсем не собиралось причинять вред девушке и вскоре звук, похожий на трепыхание крыльев, смолк. Бианка облегченно вздохнула, но бдительность не потеряла. Пребывая не в силах заснуть, она, встав со своего ложа, подошла к распахнутому настежь окну и стала вдыхать свежий ночной воздух. Прозрачная пелена, словно легчайший шелк, плавно опустилась на Светлую. Она принялась зевать и осознала, что еще недостаточно отдохнула, чтоб пережить грядущий день.
   Девушка аккуратно спустилась на пол. Последнее, что она увидела перед тем, как ее сморил сон, были крылья; простые, оперенные крылья такого же цвета, как и камень, из которого построен Храм Святой Веры.
   Утро для Бианки началось не очень весело. Проснулась она от стука. Разбудивший Светлую человек барабанил в дверь столь упорно и громко, что мог разбудить даже глухого. Девушке не особенно понравился такой подъем, но она все же нашла в себе силы встать с жесткого холодного пола и открыть дверь. Из тьмы коридора на нее смотрели умные глаза Фиолетовой барышни. В них теперь вместо неприязни и злобы, как при их первой встречи, таились бессилие и мольба.
   - Долго ты спишь, - иронично, но не саркастически заметила она. - А аббат Марсиус уже давно на ногах и ждет тебя.
   Она остановилась, явно не решаясь добавить что-то от себя.
   - Тебе чем-нибудь помочь? - почти прошептала она.
   Бианка лишь отрицательно покачала головой, а Фиолетовая девушка вся сжалась, но гордыня все же не покинула ее и она, величественно вздернув нос кверху, собралась уйти.
   - Но, надеюсь, что ты составишь мне компанию, - улыбнулась Светлая. Ее желание избежать незваную и никому не нежную ссору было велико.
   - Хорошо, - с радостным огоньком в глазах согласилась Фиолетовая, вошла в комнату и, озираясь по сторонам, восхищенно протянула: - милая келья.
   - Ну...это еще как сказать, - вставила Бианка, совершенно не согласная с миловидностью своего нового жилища. Фиолетовая мрачно взглянула на нее.
   - По сравнению с нашими казармами твоя келья - золото! - на слове "нашими" девушка запнулась и скорчилась от неведомой боли. Светлая мгновенно поняла, в чем дело.
   - Поссорились? - осторожно поинтересовалась она, и та кивнула. По выражению ее лица было ясно одно: она не желала, чтоб Бианка знала об этом.
   - Пожалуй, пойдем. Ты уже готова? - Фиолетовая перевела разговор в другое русло.
   - Да. Но у меня есть к тебе один нелепый вопрос. Как тебя зовут? - Фиолетовая девушка расхохоталась, Светлая последовала ее примеру.
   - Неужели? - промолвила Фиолетовая сквозь смех. - Мое имя Аттеа, а твое я теперь знаю хорошо, можешь не напоминать.
   Аттеа вела Бианку по уже знакомым той коридорам и лестницам. Вскоре они попали в гобеленовую комнату. У двери в келью аббата девушки остановились.
   - Увидимся, - бросила Светлой ее новая знакомая. - Желаю тебе попасть к лучшим учителям Филодреона.
   - Спасибо, - поблагодарила Бианка только что обретенную хорошую знакомую и отворила тяжелую дверь.
   В келье было светло, горели все свечи, и шторы оказались отдернуты. Аббат Марсиус сидел на прежнем месте. Стол его уже не был так завален, как сутки назад. Аббат предложил Светлой сесть напротив, он явно ждал девушку.
   - Бианка, ты пришла. Это значит, что ты действительно хочешь стать послушницей Храма Святой Веры. Ты, вернее всего, думаешь, что сие очень легко?
   - Нет, - отрезала Светлая. Она была готова к такого вида вопросам.
   - Это огромная ответственность. На твои, как и на плечи многих, она ляжет тяжким бременем. Впредь до отдачи своей души ради процветания храма. Справишься ли ты?
   - Будьте уверены, что я не подведу вас, - Бианке стала понятна тактика Марсиуса. Он проверял стойкость и упорство девушки и оказался очень доволен результатом.
   - Я рад, что ты появилась здесь, Бианка и, что ты готова на все. Но ради чего? Какая цель движет тобой?
   - Спасти людей от страданий, во что бы это мне не стоило, - воскликнула Светлая. Ответ был прост и мог показаться нелепым, но Марсиус еще более посерьезнел.
   - Хм...раз ты на это готова, то тогда стоит познакомить тебя с новыми предметами. А учителей ты еще успеешь увидеть. Первый и самый важный урок - это история аббатства, второй - летописи Филодреона.
   Он поднялся со своего кресла и вывел Бианку в зал с гобеленами. Пройдя немного по коридору, аббат остановился у самого большого, красочного и старинного полотна.
   - Знаешь, кто эти люди?
   На гобелене были вышиты семеро человек. Всем им можно было дать примерно семнадцать-восемнадцать лет. Шестеро (из них четыре девушки) были одеты очень просто, но даже на полотне оказалось видно, что они счастливы и веселы. Седьмой, шикарно облаченный во все черное, юноша, мрачно стоял в стороне, держал в руках огромный меч, и смотрел он таинственным и даже каким-то диковатым взглядом. Его темная фигура навевала темноту на картину и приводила зрителя в необоснованный ужас. То же впечатление полотно произвело на Светлую. Мысли беспорядочно вертелись в ее голове, выталкивая одна другую. Они не могли заложить Храм Святой Веры. Девушка отчетливо помнила рассказ Фабианы о принце Амазаре и злосчастных рымгах.
   - Это - основатели сего мира, Филодреона! - отчеканила она.
   - Браво! А теперь, вернемся в келью и продолжим разговор, - Марсиус подался было вперед, но Бианка резво догнала его и спросила: "А их историю мы тоже будем изучать на уроках?". Аббат приостановился. Он совершенно не ожидал этого вопроса.
   - Нет, настоящую Историю узнают только Вечные послушники, а ими становятся, лишь прожив в храме более двадцати лет. Но я могу тебя уверить, что больше, чем десять лет в аббатстве никто не учился. Учеными становятся на десятом году обучения, а после этого плата возрастает. Интерес узнавать Историю за такую цену пропадает у всех. Ученым, бывшим послушникам Храма Святой Веры, хочется жить настоящим, а не прошлым, заводить семью, детей, заниматься любимой работой.
   Очутившись в келье, он замолк и сел за стол.
   - Я приехала, чтоб стать ученицей святой Женовы. Получится ли у меня это? - молвила Светлая.
   - Думаю, вряд ли, Бианка. Повариха, приносящая каждый день еду для почтеннейшей госпожи, заметила, что ее творения поедаются только насекомыми. Женова даже до воды ни разу не притрагивалась. Она придерживается голода до последнего, и скорее свалится с ног, чем притронется к пище. Представь, сколько жизненной энергии ей придется потратить на тебя. Она стала стара для новых учеников... - он тяжело вздохнул, вспомнив, как был в возрасте Бианки и однажды предстал перед строгой, но справедливой учительницей, как впоследствии она поведала ему Правдивую Историю, как она учила его всему, что знала сама, ведя к успеху. Вся длинная жизнь мгновенно пролетела перед его глазами.
   - Ладно, а теперь перейдем к твоим будущим урокам. Алхимия...очень важный предмет, к тому же он очень интересен и увлекателен, - таким образом, Марсиус перечислил немало наук. Большинство их названий Бианка впервые слышала и понятия о них никакого не имела. Конечно, более всего девушку интересовала загадочная Правдивая История, так же, как и далекая от нее святая Женова. Наконец, аббат закончил свое долгое, и при том краткое ознакомление с предметами. Он тяжело вздохнул, а Светлая внезапно повернулась к окну. Снаружи дул ветер. Настолько сильный, что смог открыть не защелкнутое на крючок окно. Девушка почувствовала, как резкий жесткий холод пронзил ее тело. Вместе с бурным ледяным потоком воздуха в комнату влетел знакомый звук - шелест крыльев. Но аббат никакого внимания не обратил на это, ибо в келье появился человек. То была женщина, вернее дряхлая старуха, худая и бледна, подобно мертвецу. Она носила на себе саван, еще более омрачавший ее фигуру. Стоило ей войти, ее потрескавшиеся губы скривились в любезной улыбке.
   - Святая Женова!.. - прохрипел Марсиус и вскочив со своего места. - Вы покинули башню сразу после праздника???
   Старуха спокойно подняла ладонь с аккуратными, но костлявыми пальцами, заставив его замолчать. А потом, медленно повернувшись к Бианке, заглянула в ее душу. Девушка невольно пошатнулась и безмолвно последовала за старухой. Аббат Марсиус, не в силах пошевельнуться, ошарашено смотрел им вслед, а когда, наконец, дверной замок щелкнул, он ожесточенно выругался, что было на него очень непохоже.
   - Я... - осторожно начала Бианка, садясь на узкую лавку.
   - Знаю, - сказала Женова, поспешно ища что-то на своем письменном столе. Наконец, вытащив из стопки книг толстую тетрадь и немедленно схватив перо, подняла свои черные глаза на Светлую. - Знаю, что ты, Бианка, пришла, чтобы сделаться моей ученицей. Поверь, ты обязательно станешь ей, за большую плату, но цена будет законная...и эта - одна из них.
   Окно кельи самой высокой башни распахнулось. Послышался знакомый шелест, похожий на трепыхание крыльев бабочки. Каменная статуя, оживленная неведомыми силами, влетела в помещение. Но Бианка никакого внимания на нее не обратила, а была лишь взглядом прикована к святой, готовая сделать все, что та пожелает. Похоже, Женова желала много, но ради какой цели?
   - Покорми Даласа! - приказала она.
   - Как? - наивно спросила Бианка, не отрывая глаз от старухи.
   - Покорми!!! - жестким голосом повторила Женова!
   "Нечего делать, - подумала Светлая, - Если я не покормлю это, что-то случится, нечто ужасное. К тому же, хозяйка так просит...Хоз...кто??? Нет! Этого не может быть! Я?! Нет! Да. Да? ДА!!!"
   Бианка вынула из ножен сияющий Анкх и изо всех сил ударила им по своему левому запястью. Кровь хлынула из него. Девушка услышала свой крик, но не от боли, а от ужаса, ибо в этот момент каменная статуя сорвалась со своего места на столе Женовы и, мощным ударом опрокинув Светлую наземь, принялась жадно лакать горячую кровь, быстро стекавшую на пол. Силы мгновенно куда-то ушли. Стало пусто, тяжело, одиноко.
   "Такого не может быть, чтобы святая оказалась кровожадной, злой колдуньей, подчинявшей разум других. Или может?"
   Плохие мысли съедали Бианку одна за другой, а кровь все уходила, как бурная река, и никто не пытался остановить ее... Вместе с ней уходили и остатки сил. Их уже не было, чтоб держаться в сознании. И девушка его потеряла, будто просто уснула. Последнее перед этим слово, которое она услышала, было "спасибо", сказанное неживым каменным голосом... Ее губы раскрылись в ответе, но не успели закрыться...

Конец первой части первой книги

  
  
  
   3
  
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"