В это утро, над вековечной твердыней Аламута властвовала снежная буря, какой давно уже не было, даже на памяти древнейших. Казалось, разгневанная стихия мстила людям, живущим на вершине горы, и не унималась уже несколько дней. Плотный белый вихрь окутывал все равнины и ущелья в округе, скрыв их от глаз людей и богов. Лишь слышалось завывание ветра, как раненого зверя, и изнемогающий скрежет хвойных деревьев, которые одинокими странниками время от времени встречались на пути к башне света. Даже в белой мгле очертания величественного строения виднелась белым сиянием, стойко противостоя всё новым и новым порывам яростного ветра. Но неистовая стихия была бессильна перед мощью вековых стен, которые, как сама земная твердь стояли нерушимо, ибо их гранитным стенам доводилось встречать напасти и пострашнее, чем лютая стужа и штормовой ветер. Белый, плотно подогнанный камень, из которого была воздвигнута башня света, не оставлял расщелин и зазоров за которые мог зацепиться ветер и предать его эрозии. Сам великий Бритра заложил первый гранитный блок в основание фундамента и начертал на нём первые руны защитного слова, которые хранили её с незапамятных времён и впредь. В башне отсутствовали окна и балконы, образуя гранитный монолит. Лишь на увенчанной острыми зубьями, словно горделивая корона на высоком взлобье, было отверстие, через которое солнечный свет проникал внутрь величественного оплота обороны смертных от сил тьмы. Казалось, всё вокруг покоилось, затаившись в смирении и ожидании, перед силой ненастья. Но наперекор бушующей стихии в непроглядной белой мгле выросла чёрная фигура, которая медленно и упрямо двигалась по направлению к башне. Это явно было очертание человека, но кроме призрачного силуэта ничего разглядеть было невозможно. Ветер, словно оскорбленной подобной дерзостью, ринулся навстречу незнакомцу, ощерившись колючим снегом и штормовой мощью. То и дело останавливаясь, уступая порывам резкого ветра, чёрный силуэт с ещё большим упорством продвигался вперёд по глубокому снежному покрову, который доходил до пояса. Внезапно, за первым чёрным силуэтом появился второй, а затем и третий. Все они двигались в одном направлении на некотором расстоянии друг от друга. Буря стала усиливаться, как будто не пуская странников в свои владения. Ветер завывал ещё сильнее и начал передвигать прежде покоящиеся массы снега, преграждая путникам дорогу в отчаянной попытке помешать. Но все три силуэта непреложно двигались к башне, с твёрдой и холодной решимостью достигнуть входных ворот. Они не видели друг друга, как и дороги, заметённой снегом. Лица были, скрыты глубокими чёрными капюшонами, чтобы не подставлять их холодному ветру и колким снежинкам, но путь был знаком всем троим, и явно был проторен ими ранее. До башни оставалось уже совсем немного, и первый путник, подняв голову, увидел чёрные ворота с двумя, отлитыми из металла, головами льва на каждой из дубовых дверей. Обе серебряные головы, оскалившись безмолвной маской, сжимали между верхними и нижними клыками металлическое кольцо, под которым находилась железная пластина. Подойдя к воротам по пояс в снегу, путник протянул вперёд руку, которую защищала перчатка из варёной кожи. Нащупав чуткими пальцами массивное металлическое кольцо, он несколько раз ударил по железной пластине. В ответ на приглушённый металлический звук за дверью послышалось лязганье отворяющихся запоров. Кто-то явно ждал прибытия незнакомца и, не мешкая, распахнул перед ним дверь. Яркий медный свет огня, залил склонённый капюшон путника и его заиндевелую щетину. Метель как бурный поток, который встретил на своём пути отвесный утёс, отхлынула от открытых ворот и толстый покров снега начал медленно таять, оголяя промёрзшую землю. Словно островок в белой мгле холода и снега, вход в башню света сиял пламенем факелов и огромного камина, находившегося прямо напротив. Глаза незнакомца блеснули из-под капюшона, взирая перед собой. На фоне яркого света, обнажённого открывшейся дверью, стоял молодой человек с добродушной улыбкой и, повернувшись правым плечом к гостю, протянул руку с открытой ладонью по направлению камина, приглашая войти. Другие путники, завидев впереди яркое свечение, сулившее скорым избавлением от погодных невзгод, прибавили шагу и поспешили к воротам.
- Не спеши затворить дверь мой друг, буря принесла ещё двоих странников за моими плечами,- не поворачивая головы, произнёс путник и ступил с заснеженной промёрзшей земли на тёплый дощатый пол. Переступив порог, он оказался в просторном зале, который был освещён десятками факелов, свечами и камином. Щурясь от непривычно яркого света, незнакомец окинул взором гостевой зал, едва уловимо улыбнувшись краем губ, будто увидел старого приятеля. Капли с заиндевелой щетины падали вниз, на тёмный пол из морёного дуба, извлечённого из-под водяной толщи вековых топей западных чертогов. Эта редкая древесина хранила в себе память о многих минувших эпохах, которые были впитаны ею при жизни дерева, словно бумага, принявшая на себя летопись древних времён. Теперь же, тёплое дерево делилось своей мудростью и знанием с хранителями башни света. В центре зала стоял огромный камин, в котором жарко горели берёзовые поленья. Портал камина был декорирован застывшими изваяниями двух крылатых созданий, которые скрещивали свои мечи над пламенем. Чуть выше располагалась огромная лучистая звезда из белого мрамора. По левую сторону находилась поленница из берёзовых поленьев, которыми питался жаркий огонь, обогревавший центральный зал в башне. Тёмная древесина дуба, своды, украшенные чёрным мрамором с белыми, как нити прожилками, и медные отблески огня, играющие на стенах, всё это создавало колорит мрачного уюта башни света. Приблизившись к камину, путник ощутил, как снежная метель и завывание ветра тотчас исчезли, несмотря на то, что входные ворота ещё были открыты, словно он перешёл некую невидимую грань, за которой стихия была более не властна. Даже пламя факелов не трепетало, хотя порывистые потоки ветра должны были с лёгкостью проникнуть в обитель и загасить все огни. Сняв перчатки, незнакомец протянул руки к огню, чтобы отогреть их с дальней дороги. С накидки, видавшей виды, до сих пор капала вода, оставшаяся после растаявшего снега. Позади, послышались чьи-то голоса, доносившиеся из открытой створы ворот. На пороге уже стояли двое путников, следовавших сзади, и отряхивали с себя следы долгого пути и ярой метели. Не проронив ни слова и не снимая капюшонов, они тоже вошли в зал и поравнялись с первым гостем, который уже стоял у камина, глядя в языки пламени, жадно пожиравшие поленья. Теперь три силуэта стояли на фоне каминного пламени, двое высоких и один чуть ниже.
- Сдаётся мне эта буря не от мира сего,- сказал спокойным голосом первый путник, и повернулся к двум рядом стоящим. Повернувшись, он оглядел их с ног до головы, блеснув глазами из-под глубокого капюшона, искрящегося каплями воды, и замер в ожидании ответа.
- Чьей-то лиходейской воле не по душе наше присутствие,- подтвердил один из двух рядом стоящих незнакомцев, который был пониже. - Это не мудрено, раз нас призвали в башню света, видимо случилось, что-то важное и боюсь ровно настолько же ужасное.
- Значит вы рыцари Эргалеона, раз послание о призыве коснулась вас,- продолжил первый незнакомец, снимая капюшон. Капюшон плаща обнажил красивое мужественное лицо с волнистыми, пепельными волосами, которые ниспадали до самых плеч. Чёрные глаза, в которых не было видно зрачков, смотрели из-под нахмуренных чёрных и густых бровей, отражая в себе огонь камина, как будто духовное пламя, которое пылает внутри. Его волевой подбородок был с такой же пепельной, как и волосы, щетиной, на которой висли капли талой воды. Торс мечника был надёжно защищён переливающейся стальной кольчугой, под которой был одет чёрный подкольчужник из дублёной кожи. Через кольчугу шла кожаная перевязь, к которой крепились ножны, находившиеся за спиной. Из-за правого плеча незнакомца был виден эфес меча с блестящей гардой, дужки, которой были наклонены от рукояти к концу клинка. Гарда, украшенная лучистой серебряной звездой, упиралась в чуть видневшиеся, чёрные ножны с серебряной окантовкой. Судя по размерам ножен, это был огромный двуручный меч, который не мог крепиться с боку. Догадку подтверждало и видневшееся окончание меча, заметное из-за левой ноги незнакомца, которое слегка топорщило плащ. Это значило, что длина оружия была почти шесть футов, как и рост владельца. Один из двух стоящих рядом, тот, который был ниже ростом, тоже снял свой капюшон и обратил взор прямо в глаза мечнику. Лицо его было смуглым и небритым, волосы были чёрные и собранные в длинный хвост, показавшийся во всей свей красе, когда незнакомец мотнул головой. От левого виска до плеча, спускалась тонкая, но весьма длинная косичка. Его зелёные глаза пытливо смотрели на мечника из-под густых чёрных бровей, выражая явное недоверие. Всё лицо черноволосого незнакомца было покрыто татуировками, но не простыми, а какими-то древними рунами и тайнописью ушедших времён. Последние очень плотно располагались друг к другу и шли закруглёнными линиями, как будто огибая, и подчёркивая овалы лица. На поясе, украшенном серебряной пряжкой, с каждой стороны красовались мечи, с разными темляками на рукоятях. Буравя пепельного мечника взглядом, он вдруг сказал.
- Не слишком ли велик этот меч для тебя незнакомец,- надменно спросил он у мечника с насмешливым тоном в голосе, будто уличил его в явной лжи.
Высокий сверкнул глазами, принимая брошенный вызов, и посмотрел на него сверху вниз. Пепельный мечник был на две головы выше своего собеседника, но решил обойтись только словами.
- Нет надобности наносить второй удар, если первый удар смертелен,- холодно ответил мечник.
- Да и рун оберегов нет на твоём лице,- с недоверием продолжил тот, что ниже,- следовательно, в тебе нет силы, которую стоит сдерживать защитным словом. Не думаю, что ты сможешь нанести смертельный удар, тем более первый,- усмехаясь, произнёс он. Третий незнакомец рядом тоже засмеялся.
Брови мечника сдвинулись сильнее, и с улыбкой на лице он произнёс.
- Куда смертоноснее, чем твои ножечки, бардам на смех.
Зелёные глаза незнакомца вспыхнули огнём, и в одно мгновение он оказался подле мечника. Его чёрный льняной плащ взвился от такого стремительного движения, и когда вновь опал к голенищам сапог, мечи, доселе таившиеся в кожаных ножнах, уже перекрестием лежали на плечах мечника, держа его шею, как садовые ножницы древесный ствол.
- Это Шепчущий ветер и Артемида мой неучтивый друг,- вытянув шею, сказал атакующий, мечнику, чтобы их глаза оказались на одном уровне, может, ты будешь более учтив перед ними в следующий раз,- и, улыбнувшись, добавил,- если этот раз наступит.
Улыбка по-прежнему не покидала уст пепельного мечника, и это немного смутило черноволосого. Но вскоре стала ясно почему.
- А это Смертоносец,- ответил пепельный мечник, постукивая двуручным мечом между ног дерзкого собеседника. Последний, медленно опустил удивлённые глаза на искрящуюся в свете огня сталь. Столь внезапно, откуда не возьмись, оказавшийся, мало того что в руках мечника, да ещё и так эффектно применённый, меч явно впечатлил его.
- Теперь я вижу, что ты, вне всякого сомнения, магоборец,- кивая головой, смущённо, произнёс черноволосый, сорвавшимся в пересохшем горле голосом. Он прокашлялся и продолжил,- Ни один обычный мечник, даже самый искусный, не смог бы так быстро и умело совладать с двуручным мечом такого размера. Так значит это легендарный Смертоносец из, не менее легендарного фенрира, и, стало быть, ты Эсир, единственный рыцарь Эргалиона, который способен контролировать великую тёмную силу скверны без помощи сдерживающих рун. Мне стоило догадаться,- лицо незнакомца озарилось улыбкой,- Меня зовут Бу Тахир Аррони,- весело произнёс он,- и я хранитель земель к востоку от Мглистого леса в чертогах Коргората,- закончил Бу Тахир, убирая острые, как бритва клинки, загнутые по типу сабли, от шеи Эсира. Он сделал несколько шагов назад, не сводя глаз с мечника, и прокрутил мечи, ловкими движениями запястий. Клинки Бу Тахира были метровой длины каждый. Лезвия обоих были узорчатыми и расписаны боевыми рунами атакующего слова. Узоры служило подтверждением, что это не что иное, как азеракская сталь, вытравленная кислотами, которая славилась своей прочностью и гибкостью. Вдоль лезвий проходили тёмные полосы разных сортов стали, которые свидетельствовали о местах, которые были многократно смяты при ковке. Клинки сочетали в себе все мастерство южных мастеров оружейного дела, которые на славу постарались над своими творениями. Амарантовая рукоять Шепчущего ветра была с красным темляком, а верхняя дужка гарды была в форме змеиной головы с раскрытой пастью. Рукоять Артемиды была из красного дуба с чёрным темляком, гарда была инкрустирована самоцветами и украшена серебром. Словом это были роскошные клинки, красота которых уступала лишь их смертоносности. Эсир в свою очередь опустил клинок Смертоносца. Весь его меч, а он был действительно шесть футов в длину, от чёрной рукояти, сделанной из какой-то неведомой древесины, до треугольного острия, был украшен гравированными рунами, на подобие тех, что виднелись на лице и на клинках Бу Тахира. Руны располагались двумя строками по обеим граням кровотока. Сам, обоюдоострый клинок был выкован из фенрира, редчайшего железа чёрного цвета, который в любом свете переливался мириадами песчинок, как звёздное небо тёмной безоблачной ночью или снег под ярким солнцем. Спустя мгновение Эсир, еле уловимым обычному глазу движением, вернул Смертоносец в ножны. Бу Тахир бы мог подумать, что всё это ему привиделось, если бы на конце рукояти не болтались ужасные чёрные когти неведомых зверей.
- Ну, раз уж все представились,- вдруг басом заговорил последний незнакомец, который стоял как огромная гора в своём чёрном плаще, рядом с остальными,- то я тоже не премину. Говоря эти слова, он откинул капюшон и явил взору огромный молот, который блеснул гранями обуха серебряным блеском металла.
Меня зовут Аякс, а это мой малахитовый Громобой крушитель,- продолжал он, и молот описал в его могучих руках несколько оборотов. Молот и вправду был ярко зелёным с чёрными прожилками, как и престало, выглядеть малахитовому камню. Оружие было подстатье Аяксу, который отличался от обоих магоборцев более внушительными размерами. Могучие плечи, широкая грудь в чёрном панцире и коренастые толстые ноги говорили сами за себя: это был могучий витязь, на которого можно было положиться в бою. Его мужественное лицо было горделиво и даже надменно. Древние руны тоже простирались по его лицу чёрными вереницами, огибая большой нос, с горбинкой, подчёркивали разрез глаз, и терялись в начинавшейся рыжей бороде. Густые волосы, походившие на львиную гриву, спускались до могучих плеч огненными потоками, чуть прикрывая ожерелье из чёрного металла. Глаза были голубыми и смотрели открыто и ясно. Квадратную челюсть окаймляла густая рыжая борода с двумя косами, образовывавшими одну линию с нижней челюстью, замыкая гриву, окружавшую лицо.
- Могучий Аякс,- улыбнувшись, произнёс Бу Тахир, словно припоминая его,- я слыхал о твоих свершениях в срединном царстве. Ты победил великого мага крови, и властителя огня, пироманта Крематориуса, у стен павшей твердыни, Аргентурон, - закончил Бу Тахир, убирая свои кинжалы в ножны у себя на поясе.
- Да, я был там,- добродушно ответил Аякс и прокрутил молот в руке, чтобы древко показать древко,- и Крематориус стал шестнадцатой зарубкой на рукояти моего молота,- он показал пальцем чернеющую зарубку на толстом древке своего внушительного оружия. Молот был просто гигантским. Огромный малахитовый набалдашник с пикой на одном конце древка и сжатой в кулак рукой из серебра на другом. Обух был с одной стороны пирамидальной формы ,чтобы крушить доспех, а с другой стороны плоский и окантован в серебристый металл, отливающий особым блеском в свете камина. Убедившись, что все рассмотрели Громобой и зарубки на древке, которыми он так гордился, рыжебородый гигант вернул молот за спину, в его крепление.
Трое недавних незнакомцев уже взахлёб повествовали друг другу о своих ратных подвигах, в которых не было недостатка в столь лихое время. О чём они говорили было не столь важно для Эсира, который в отличие от своих собеседников был немногословен, создавая вокруг себя атмосферу загадочности и молчаливой мудрости. Из их рассказов стало ясно, что магоборцы, хотя и основным их ремеслом было уничтожение магов крови, не брезговали прославить себя и в битвах с различными порождениями древних времён. Огры, левиафаны, кобольды и прочие чудовища, населяющие леса, моря и пещеры, вверенных им земель, представляли не меньшую угрозу для людей, чем сами маги. В древние времена, которые минули уж сотни зим назад, люди держали этих созданий в диких и безлюдных местах под страхом огня и стали, но теперь, твари частенько забредали долины и селения. И пепельный мечник сразу же обратил внимание, на то, что в разговоре магоборцев тоже затрагивалось необычное поведение тёмных существ.
- Да я за несколько зим столько нечисти не видал, сколько за прошлую неделю навидался,- рассказывал Бу Тахир, усердно жестикулируя,- в какое селение или город не пожалую, там уж сразу бегут и падают в ноги, мол избавь нас от чудищ лесных или болотных.
- До меня тоже сперва дошли слухи, а затем я и сам видел несколько гноллов на южных рубежах,- подтвердил Аякс,- обычно они не настолько смелы, чтобы открыто выходить из своих логовищ. Они как будто, не знаю даже, как будто....
- Как будто некая лиходейская воля влечёт их и предаёт сил и храбрости,- вдруг закончил мысль рыжебородого гиганта Эсир.
Оба магоборца с явной тревогой переглянулись и устремили взоры на доныне молчавшего Эсира. Было ясно, что крутилось на языке, но только пепельный мечник решился дал этим опасениям имя.
- Вы правы,- продолжил Эсир, отведя взор от огня,- древние враги вновь поднимают голову, после векового небытия,- и глаза его блеснули,- Думаю это как-то связано с зовом башни света. Великие хранители призывают магоборцев только в самых крайних случаях.
- Эсир говорит верно,- подтвердил Аякс,- даже во времена восстания Криматориуса, я получил приказ от ворона, но чтобы приглашать в башню, такого я не припомню.
Зловещая тишина наполнила залу. Только тревожное потрескивание поленьев беспокоило слух, то и дело, выстреливая красными углями из камина. Эсир нахмурил брови и обратил взор к мечущемуся в портале пламени, будто видел в огне нечто таинственное и манящее, а может быть и ответы на все волновавшие его вопросы. Красные языки переплетались между собой бестелесными сплетениями и плясали на сухих поленьях, приковывая глаз. Наконец образовавшуюся пустоту решил заполнить Бу Тахир, внезапно задав давно волновавший его вопрос.
- Мне вот всегда было интересно, как тебе удается сдерживать проклятие Андромара в своём теле,- как бы невзначай, спросил он, взглянув на Эсира,- Насколько я знаю, ещё не одному рыцарю Эргалеона не удавалось сдержать скверну без защитного слова, потому всё наше тело, и заключено в древние руны, которые не дают злу поглотить носителя.
Не отводя глаз от пламени, пепельный мечник ответил.
- Я до сих пор ищу ответ на сей вопрос, мой дуг,- Эсир глубоко вдохнул и выдохнул на камин, колыхая огонь,- и нутро подсказывает мне, что я уже близок к разгадке.
Недоумённое лицо Бу Тахира, выражала то, что это совсем не тот ответ, на который он рассчитывал. Но серьёзный и суровый вид пепельного мечника не располагал к дополнительным вопросам, и любопытному магоборцу пришлось довольствоваться полученным ответом. Бу Тахир недоверчиво оглядел пепельного мечника ещё раз, смерив его взглядом. Он никогда прежде не видел Эсира, и не знал, как он появился в ордене света, лишь смутные слухи о легендарном мече и великом войне доходили до его ушей. Но сомнений не было, перед ним стоял знаменитый пепельный мечник, о котором рассказывали многие песни бардов и сказания простого люда.
Внезапно раздавшийся удар дверного косяка о стену, где-то наверху, прервал думы Бу Тахира и все трое магоборцев устремили свой взор вверх, где, над камином белели мраморные перила, ограждавшие площадку балкона.
- Я вижу, вы уже познакомились друг с другом мои доблестные рыцари, - произнёс приятно скрипучий старческий голос и вслед за ним из тьмы на площадку вышел согбенный старец, опираясь на белый посох. Его морщинистое и усталое лицо было по большей части скрыто под капюшоном жемчужного цвета хламиды, из-под которой до пояса спускалась густая белая борода и к ней же ниспадали пряди белых волос. В левой руке старец держал посох, на который он легко опирался, а правой он держался за парапет балкона. Посох был выше его скованной старостью фигуры, но по-прежнему крепкая рука, держала его прямо и горделиво, как было и многие зимы назад. Высеченный из бивня древнего исполина левиафана и увенчанный красным камнем на конце трости, меж двух белых крыльев, этот посох поистине соответствовал статусу великого хранителя. Старец зорко посмотрел вниз, окинув взглядом магоборцев находящихся внизу сверкунув глазами. Свет от камина подсвечивал снизу его лицо, по-прежнему властное и царственное. В свете пламени оно казалось красно-оранжевого цвета, как закатное солнце, которое готовится скрыться за горизонт, подчёркивая явную тревогу и озабоченность. Сучья в камине весело потрескивали, создавая в зале уют домашнего очага и наполняли его приятным теплом, но предчувствие надвигающейся беды, вытесняло всё прочее.
- Эсир, Аякс, Бу Тахир,- произнёс старец решительно и твёрдо,- В этот тёмный час я призвал вас в твердыню Аламута, ибо старое зло вновь пришло в наш мир.
Сучья тревожно затрещали, а огонь метнулся в каменном заточении камина, словно загнанный зверь.
- Надеюсь, долгая дорога не сильно утомила вас,- продолжил он,- так как времени на отдых сейчас нет ни у кого. Я знаю, у вас есть много вопросов, которые требуют ответов. Не стану лукавить, многие из них неизвестны и мне,- старец выдержал немного, чтобы сказанное им улеглось в умах внемлющих, после чего продолжил,- Прошу вас, поднимитесь ко мне, ибо вас ждёт совет башни света и её союзников. На нём вы узнаете последние вести и свою роль в этой истории,- старец приглашающие махнул рукой и снова растворился во мраке, из которого вышел. Трое магоборцев, не заставив себя ждать, двинулись к лестнице, находившейся по правую руку от камина. Дорога наверх пролегала по ступеням, к площадке, где мгновение назад был старец. Добротная дубовая лестница была достаточно широка, чтобы на ней одновременно могли пройти трое, ну или двое, если одним из них был Аякс. В начале подъёма, гостей встречали две резные девы из красного дуба со сложенными за спиной крыльями. Они располагались по одной у каждого перила, подняв голову и простирая руки к тем, кто собирался ступить на ступени, как будто преподнося божественный дар. Далее лестница поднималась на несколько футов и прилегала к выходу на площадку балкона.
- Это же хранитель света Зевленгера,- поспешно поднимаясь по ступенькам, восторженным голосом произнёс Бу Тахир. Все магоборцы знали хранителя башни света. Он был всегда один, как было положено великим Бритрой, который являлся первым хранителем. Лишь единовластный слуга света мог править наследием Эргалеона, не больше и не меньше. В обязанности хранителя входило, координирование действий магоборцев и пристальное наблюдение за землями альянса девяти твердынь.
Через мгновение все трое уже стояли на площадке, куда их пригласил хранитель в ожидании дальнейших указаний. Тьма окутывала весь балкон, который переходил в некое углубление, наподобие коридора. Во тьме, блеснул свет, а затем разлился по всему мраморному полу балконной площадки, осветив лица троих рыцарей. Дверь в зал, где проходило собрание, была открыта, а привратником был сам великий хранитель.
- Проходите в зал, все уже собрались и ждут только вас, ибо я знал, когда вы прибудете в Аламут, так что пусть мысли об опоздании не тяготят ваших сердец,- добрым тоном произнёс старец и вошёл вслед за ними, затворяя дверь.
На глаза пал не слишком яркий свет, тусклого освещения, которое царило в зале. Повсюду гудела людская речь, усиленная в десятки раз сводами, украшенными чёрным мрамором. Словно войны, выходящие на арену, трое магоборцев вошли в зал, где собрались все правители тамошних времён и народов, почётные члены альянса девяти твердынь, существовавшего с незапамятных времён. Всё началось с объединения разрозненных королевств людей перед лицом общего врага, более семи ста зим назад. Сам альянс сформировался около шести ста зим назад, когда были заложены все девять крепостей, погранично окружающих владения Андореса. Это были твердыни юга, Эскафлон и Хель-Берошь, затем шли крепости срединного царства востока Аргентурон, Брудхейм и Коргорат, потом крайняя крепость севера, Нортгрейв, и замыкали кольцо крепости запада Армовир и Экдраил. А последней и самой первой твердыней являлась башня света, которая незыблемо стояла на горе Аламут, являясь первым воплощением противостояния силам тьмы. Сквозь дыхание времени эти величественные строения прошли вместе со своими правящими династиями. Тепе же дело предков, которые владели крепостями альянса, продолжали их потомки и почётные члены совета. Окинув взглядом арену со всеми её колоннами и балконами, украшенными лиловыми гобеленами, магоборцы прошли через зал, по направлению к арке, через которую можно было подняться в любую из ложей. Сам зал был сделан амфитеатром. На входе стояли огромные колонны из чёрного мрамора, подле которых несли свою службу стражники в белых одеждах, олицетворяющие символ власти в стенах этой башни, белый свет Зельвегера. Подобные колонны располагались по всей окружности зала, ограждая арену в центре. Между каждыми двумя колоннами, на высоте пятнадцати футов над ареной, из стены выдавались балконы, в которых восседали приглашённые правители. Снизу, под каждой площадкой располагался штандарт с гербом крепости, представленной на совете. С обеих сторон парапета находились кованные факелы в железных держателях, светившие без дыма и копоти используя в качестве топлива свиной жир. Ещё в пятнадцати футах над балконами начинался вогнутый потолок с отверстием в центре, через которое проникал дополнительный свет и воздух с вершины башни. Отсюда же и опускались вниз лиловые гобелены, длиной около тридцати футов, отороченные золотом и устилавшие белый мрамор арены. В центре самой арены сверкала огромная лучистая звезда, напоминавшая светоч, от которого отходят лучи света в разные стороны. Белая звезда воплощала собой сияние Зельвегера и являлась символом власти света и слова, испокон веков стоящих на страже против сил тьмы. Подобная символика очень часто встречалась в белой башне, где проходили все собрания владык Андореса. Это было нейтральное место, в котором все нынешние правители альянса могли прети к общему решению, так же, как действовали их отцы и деды. И подобно своим предкам они были обязаны отозваться на зов башни света, ибо он звучал только лишь в тёмные и опасные времена, которые требовали сплочения и единства от каждого члена альянса. Совет, проходивший в башне света, назывался "Таг альянса девяти твердынь". С помощью этого тага, хранители могли координировать боевые ресурсы смертных во времена, когда прислужники культа Андромара поднимали голову, чтобы напомнить о своём бытие. Со времён падения чёрного ангела, маги крови несколько раз пытались захватить власть в чертогах владык Андореса и их доминионах. Однако своевременные ответные действия ордена света всякий раз восстанавливали хрупкий баланс между магами и людьми. Одной из таких попыток было восстание магов крови на востоке, под предводительством Крематориуса, которое полностью уничтожило серебряную твердыню Аргентурон, и было подавлено совместными силами магоборцев и людей. Вот и на этот раз правители были собраны в великой твердыне, явно не к добру.
Как только магоборцы ступили на мраморный пол амфитеатра, который был настолько отполирован, что в нём виднелось собственное отражение, гул разговоров тут же стих и все приглашённые гости с интересом устремили взоры на новых участников собрания. Присутствия магоборцев на таге не бывало со времён его создания, ибо до этого времени рыцари Эргалеона были лишь инструментом достижения баланса между людьми и магами крови. И их появление на таге альянса, не столько удивляло, сколько настораживало.
- Ваше ложе перед вами рыцари, - произнёс старец, указывая правой рукой по направлению к пустующему балкону, который, судя по гербу, горы с сиянием на вершине, некогда принадлежал правителю Аргентурона,- А мне предстоит держать слово в нынешнем совете. Тяжёлые времена требуют решительных действий,- продолжил он и устремил взор к правителям. Все трое магоборцев исчезли в арке, за которой располагалась лестница наверх, и появились вновь в той самой ложе, куда указывал им хранитель. Убедившись, что все приглашённые члены тага заняли законные места, старец окинул всех присутствующих своим взором и ударил посохом по мрамору арены. Раскатистый грохот прокатился по залу, привлекая всеобщее внимание. К старцу подбежал тот же молодой человек, который отворил дверь в крепость для магоборцев, и бережно приняв посох из рук хранителя удалился. Старец вдруг распрямился, и взор его стал горделивым и ясным, блеснув властным огнём. Морщины как будто разгладились, и дряхлые члены налились былой силой. Он готовился произнести речь перед всеми приглашёнными не как старик, доживающий последние дни, волоча свой долг, как непосильное бремя, а как мудрый и не ослабленный старостью хранитель, который своей уверенностью и твёрдостью тела и духа, вселяет уверенность и надежду в сердца, и умы присутствующих. Все присутствующие приготовились внимать, так как, в сложившейся ситуации все они мало что понимали о причинах, заставивших собрать таг света, но нутром чувствовали, что добром дело не кончится.