Вера склонила голову так внезапно, поплыв вдоль линии моего плеча, может от резкого движения маршрутки, может от горя, что внезапно настигло ее, как гроза настигает в парке - неожиданно, страшно и громко, вынуждая бежать по извилистым улицам, опираясь на интуицию, и искать спасения от дождя. Вера нашла это спасание здесь, у меня на плече, впившись зубами в верхнюю губу, как если бы мы не были одноклассниками, а случайно встретились через много лет в следующих жизнях. Она почти не изменилась, я следил за приятно-теплым изгибом её груди, думая о дыхании, о подчинении сердцу, и даже не заметил, как от житейских тем мы перешли к глубоким, и тогда Вера поникла, цветком закрыв глаза и опустив голову.
- Пол года назад ушла моя мама...
И заплакала. Снова плечо, на этот раз я спустился в кресле, чтобы резкое движение транспорта или инерция не выкинули Веру из утешительной колыбели, я взял её руку и, не зная что делать дальше, просто накрыл её своей. Пусть плачет, если так надо. Скоро остановка, и она, протирая лицо салфеткой, вмиг становится прежней, лучистой, уютной, а я веду её через весь салон к выходу, придерживаю, любуюсь тем, что творит с её волосами ветер, вспоминаю, как мама забирала её из школы в метель, как две фигуры - уменьшенные копии Венеры - пробирались сквозь буран, и Вера пыталась сказать ей что-то, будто не разумела каково это - быть взрослым. Ребенок не знает смерть, она не вписана в программу его бытия. Но разве сейчас я могу сказать это Вере? Я просто веду её вдаль, и кажется, что нас нарисовал Моне посреди дымных лилий, главное - не прогнать, главное не испортить, а так все просто - как дыхание.