Татьяна Буглак

МАСКИ ТРЁХ ЭПОХ

Глава 4

<<Глава 3 || Приложение || Глава 5>>

- Какое же наслаждение видеть их работающими! - с довольной улыбкой откинулся на спинку кресла Лант, наблюдая, как на экране бодрые бурундуки приводят в порядок начавшее возвращаться к былому величию поместье.

На утро после званого вечера у Графини Монте-Карло все уже знали о новой игре и жаждали принять в ней участие. Вскоре, раздосадованные малым временем игровых сеансов, люди стали учиться в реале. Образовались группы по интересам, в которых, за неимением специалистов, всё изучалось, как в нашем мире в клубах реконструкторов: по найденным в хранилищах памяти скупым упоминаниям и методом тыка. Эдгаросердный По взял на себя вопросы подготовки поваров, кулинаров и пекарей, Железная Орхидея - организацию курсов этикета и танцев, совмещая их с курсами натирания полов, а мрачный Монгров неожиданно для всех заинтересовался садоводством. Так что теперь каждый житель мог выбрать занятие по душе, и мы с Лантом - тоже. Ведь не только же создавать игры, но и поучаствовать в них хочется. И мы участвовали, довольно серьёзно занявшись верховой ездой (её, а также уроки фехтования организовал Вертер) и танцами, чтобы была возможность размяться и развлечься.

Через месяц в игре произошли серьёзные изменения. Баронесса фон Кломп была изгнана внезапно появившейся новой наследницей, и место суровой старой дамы заняла довольно молодая очаровательная виконтесса Станни де Аплике. Она ласково поговорила со всеми, подтвердила все договоры, в своё время заключённые, как стало известно, не с Маргретой, а между поместьем и наёмными работниками.

А потом Станни показала свой настоящий нрав. Ежедневные уроки усложнились до невозможности, наказания ужесточились до предела. В сказках героев обычно секли, а то и пытали, но мы с Лантом не собирались устраивать филиал инквизиции, ведь игроки-то были не в виртуале, а в реальном мире, и чувствовали всё по-настоящему. Поэтому, обсудив всё с Шаналорном, максимальным наказанием сделали мгновенную безболезненную смерть. Люди здесь и так привыкли умирать и не считали это чем-то необычным - всё равно воскресят ведь, - и воспринимали подобное скорее как досадный проигрыш, вынуждавший пропустить несколько часов игры. Гораздо неприятнее было носить воду из колодца у чёрта на куличках (чёрт там на самом деле обитал и был очень вредным и пакостным существом, так и норовившим плюнуть в вёдра), или полоть заросшие чертополохом и крапивой пустыри, готовя их под клумбы. Ежедневно пять-шесть часов такой работы (игровые сеансы увеличились в три раза) - и игроки старались сами нарваться на смерть, чтобы дома спокойно отработать неудачный урок.

А тут новая напасть! Станни притащила с собой толпу пажей и фрейлин подросткового возраста и устроила в дальнем крыле дворца школу. Молодёжь издевалась над слугами, которые не могли ни ответить, ни уйти из игры, потому что фактически существовали в это время в виде зверей, а их основные тела лежали в формально игровых, а по сути анабиозных камерах в состоянии глубокой комы. Каждый день они терпели по шесть часов тяжелейшей работы и издевательств от заносчивых и безнаказанных учеников Станни. Но все участники упорно продолжали приходить в игру, теперь уже ради грамоты. В первые же дни Станни объявила, что никто из прислуги не имеет права входить в учебное крыло, учиться писать и считать. И поставила на охрану того крыла десяток огромных, с телёнка, сторожевых псов, напоминавших по виду помесь собаки Баскервилей и Цербера.

Самые сообразительные игроки поняли всё сразу, большинство же сначала обходило то крыло по большой дуге. Но собиравшиеся в людской слуги-мобы шёпотом, оглядываясь на двери и вздрагивая от каждого звука, рассказывали, что Станни - ведьма и самозванка, и нужно бежать из поместья. Но это возможно, только если выполнить без ошибок весь дневной урок и до захода солнца сделать в хозяйственной книге правильную запись. Тогда договор с поместьем потеряет силу, а человек вернёт себе прежний облик и перенесётся туда, где сможет, пусть и не сразу, получить обещанную Маргретой награду: баронесса и в изгнании держит слово.

Эти рассказы дошли до мозгов даже самых больших тугодумов, и все игроки начали изобретать невероятнейшие способы попасть в учебное крыло. Мы следили за их действиями то через экраны в рабочем кабинете, то приходя в игру аватарами незаметных придворных.

Вот и в этот раз мы с Лантом стояли в ухоженном регулярном парке рядом с невысоким забором, отделявшим парк от рабочего двора с грудой мусора в дальнем углу. Мимо нас прошмыгнули Гриваль и Мила, бывшие в игре одними из самых маленьких по размерам бурундуков и пользовавшиеся этим, чтобы пробраться в учебное крыло.

-- Деми, смотри, - пихну меня локтем Лант, указывая на соседнюю аллею, по которой кокетливым шагом прогуливалась одна из фрейлин, хваставшаяся своим новым модным платьем с огромными фижмами. Ланта как раз и заинтересовали эти фижмы, вернее те, кто под ними прятался. Это были Пэр Карболик и Сула Сен Сен. Их рост и запах давали возможность прятаться под фижмами, не привлекая внимания хозяйки фижм и тем более отличавшихся отменным обонянием сторожевых псов. Оба игрока тоже были невысоки, к тому же работали в жилых покоях, что позволяло замаскировать запах пушистых шкурок.

-- Пройдут, точно пройдут, - улыбнулся Лант, - это не Перег Трево, от него выгребной ямой несёт так, что дышать невозможно.

-- Пора его в трубочисты переводить, - согласилась я. - Иначе он на самом деле не выучится грамоте, его собаки с другого конца двора чуют.

Разговаривая, мы зашли в запретный и манящий игроков класс. Огромный зал с высокими резными шкафами, забитыми фолиантами, обычными книгами и томиками ин-октаво, классические парты с откидными крышками (в ящиках под ними уже пряталось десятка два игроков), переносными грифельными досками и кафедрой для учителя. В общем, смесь библиотеки в каком-нибудь старом вузе и класса столетней давности. В зале стоял гул: ученики, как их предшественники во все времена, болтали, смеялись, повторяли заданное, кто-то грыз яблоко, кто-то разворачивал шоколад. Внезапно все замерли. На кафедре появился учитель, высокий седой старик в грубом балахоне из небелёной конопли и с суковатой палкой в руке. Но удивляло не это - мало ли в сказках таких стариков, - а семь глаз, расположенных венцом на широком лбу старика.

-- Кх... Деми, ты откуда его взяла? - прошептал Лант.

-- Из книжки. Я бы такое не придумала. Знаешь, как тяжело было эти глаза ему в голову запихнуть?

-- Меня зовут Спящий Глаз, я ваш учитель! - объявил старик высоким неприятным голосом. - И я не выношу односложных ответов на мои вопросы. Вы поняли?!

-- Д-да... - заикнулся какой-то длинный франтоватый паж. Дальше была расправа. Долгая. Потому что этим пажом Спящий Глаз до конца занятий стирал надписи с доски. Всё же хорошая вещь - сказка. Никакие вопросы о размерах не возникают, так что можно здоровенного парня макать в стоящее в углу ведро с водой, словно обычную тряпку, и парень в это ведро помещается весь! А потом сминается, со скрипом стирая меловые строчки с чёрной доски.

-- Шаналорн гений! - шепнул мне Лант. - Интересно, как он это сделал? Может, у моба тело из губки и пустое внутри? Ладно, пойдём, посмотрим, как у других дела.

Выйти мы не успели, потому что лежавший у двери громадный Деймос - самый большой и злобный из сторожевых псов, - прислушался, зарычал и бросился к дальнему углу зала. Вскоре он вернулся, держа в зубах трупики Орландо Чомби и его подружки по игре (да и в жизни они подружились) Реми Тири. Орландо всё ещё сжимал в лапке самодельную грифельную доску. Деймос горделиво, словно хватающийся пойманной мышью кот, вышел из зала, и вскоре мы увидели в окно, как он презрительно выплёвывает тела на кучу мусора на заднем дворе. Фобос и Цербер оставались спокойны, полностью доверяя вожаку, но тут лёгкий шорох в одной из парт привлёк их внимание. Мы с Лантом еле успели отскочить к стене, а то бы нас просто затоптали. В классе царило веселье. Все - ученики, собаки и даже паж-тряпка гонялись за метавшимися между партами Гривалем и Милой, чудом уворачивавшимися от всех и всё ближе подбиравшимися к распахнутому окну. Наконец Гриваль догадался вспрыгнуть на парту, втянул за собой Милу и звонким кукольным голоском приказал ей прыгать. Сам же до последнего прикрывал подругу, из-за чего лишился здоровенного лоскута шкурки - его выдрал Фобос. Отделавшись такой, относительно лёгкой травмой, Гриваль сиганул в окно.

-- Вот тебе и учёба! За полчаса четверо выбыли, - вздохнул Лант. - Надо просить Шаналорна придержать псов, а то ведь никто ничему не научится.

-- Научатся, но придержать псин надо, ты прав, - вздохнула я, глядя на трупики бурундуков на свалке. Игроки уже давно дома, рвут и мечут из-за неудачи, но вскоре наверняка сядут пересматривать запись этого урока - каждый игрок получал после сеанса такую запись своих действий, - и возьмутся за грамматику. Хотя нет, Сомкнутый Глаз учит основам физики, так что Орландо и Реми ждут рычаги. Полезная вещь.

***

Несмотря на сложности игры, на всей планете не осталось ни одного не заинтересованного ею человека, сложились свои кружки, и даже стала выходить первая в этом мире газета, скорее похожая на пока что безграмотный спортивный бюллетень: кто занял первое место по какой специальности.

Глаза людей горели азартом, руки огрубели, движения стали более точными и экономными. Заинтересовались и все инопланетяне. Пупли выбрали садоводство и незаметно копались на грядках, на которых, вопреки моему опасению (по книге-то, насколько я помнила, земля здесь уже не могла питать растения), бушевали кусты помидоров, пряные травы и ещё что-то. Латы же увлеклись строительством: грубоватые, привыкшие работать руками, а не головой, они с огромным удовольствием пилили, строгали и рубили, возводя пока кособокие, но прочные постройки, здорово смахивавшие на форты и крепостцы. Госпожа Кристия и Миледи Шарлотина выбрали травничество и пытались попрактиковаться в составлении ядов. Хорошо, что Города были начеку и особых неприятностей не происходило. Ну а дважды отравленный Браннарт Морфейл после воскрешений лишь подшучивал над проделками жены: 'Я не только учёный, но и подопытный кабан. Раньше ведь на кабанах и свиньях все опыты проводили'.

Мы немного посмеивались над Морфейлом, да и над другими аборигенами, и занимались разработкой основной игры, успевая в свободное время посещать уроки у Железной Орхидеи и Вертера де Гёте. К сожалению, на этих уроках мы постоянно сталкивались с Госпожой Кристией и О"Келой, и неприязнь уже давно превратилась в скрытую, но всё больше набиравшую силу вражду.

Если 'В гостях у сказки' пользовалась невероятной популярностью, то с разработкой основной игры возникли сложности. Задержка объяснялась огромным числом участников, каждому из которых требовалось придумать игровую биографию, квесты, точки пересечения с сюжетными линиями других игроков. Города очень помогали со стандартными квестами, в основном скачивая их из игр нашего мира и адаптируя под новые условия, а то и приспосабливая приключения из детских и фэнтезийных книг и фильмов, благо, что их в земном Интернете дополна. Но основные вопросы создания игры решали мы. Я почти перестала не только готовить, но даже ощущать вкус еды, так вымоталась от этой работы, да и Лант похудел и только усилием воли заставлял себя ходить в спортзал.

***

-- Не знаю, что делать с опытом. - Лант устало потёр глаза и с тоской взглянул на стол, заваленный чертежами, выписками из сказок и крохотными макетами локаций.

-- Ты о чём? - Я подняла взгляд от блокнота, в котором записывала задания первых этапов 'Храброго портняжки'. - Вроде, с первой тысячей сюжетов определились.

-- С сюжетами - да. А с заданиями? Это должно быть не развлечением, а давать им что-то серьёзное. Как прокачать уровень доброты? Морали?

Я сидела, несколько опешив от таких вопросов и начиная понимать, что именно задумал Лант. Он же, резко обернувшись ко мне, объяснил:

-- Меня зацепил тот случай с Цирато, потом я получил подтверждение у Гриваля. У них нет представлений о 'хорошо-плохо', их некому было учить, но когда им объясняешь что-то, они понимают, а иногда и интуитивно доходят, как Цирато. Ты сама постоянно повторяешь, что они дети, а как учится маленький ребёнок? Именно в игре. Так что пока ты продумывала сценарий, я пытался разобраться с этим вопросами. И теперь мне нужно всё обсудить - и прокачку морали, и остальные умения.

-- Мы же, вроде, обозначили такие задания? - Я встала, прошлась по комнате, разминая затёкшие от долгого сидения ноги.

-- Мы продумывали формальные задачи с чётко прописанной и заранее известной наградой, а я говорю о спонтанном поведении, о том, что идёт от сердца. Как тогда у Цирато. - Друг тоже встал, потянулся до хруста в спине.

-- На то это и спонтанность, что не просчитывается. - Я усмехнулась, вспомнив благородного Вертера, пинающего Кощея в гульфик (потом де Гёте три дня хромал и ругался на подлость сказочного злодея).

-- Но можно ведь создать такие ситуации! - Лант схватил фломастер и стал писать прямо в воздухе, оставляя посреди комнаты синие неровные строчки пояснений и схематичные фигурки людей. - Смотри. Возьмём такой пример: улочка, твой Портняжка... Ну ладно, не твой, не психуй. Так вот, он идёт по улице, у него дела, денег нет, в животе лягушки с голодухи квакают, и вдруг он видит... плачущую девочку с порванной тряпичной куклой. Это не задание, это обычная ситуация. Портняжка знает, что ни опыта, ни статуса, ни денег он не получит. Как он поступит?

-- Погоди... Я, кажется, поняла. 'День сурка'! Помнишь, с чего начались изменения в жизни героя? Со старика-нищего. Ты хочешь?..

-- Да! - Он снова стал писать в воздухе. - Таких моментов может быть очень много. Это не внешнее заимствование, как в прошлом цикле, о котором Шаналорн говорил, когда тут все жертвенностью 'заболели'. Это должна быть внутренняя потребность: сочувствие, помощь, самоограничение, да и непрактичный, не ради выгоды или пустого развлечения интерес к труду и учёбе. Нам нужно как-то выделять именно таких. Не награждать сразу и явно, но... как-то их поддерживать. А там, глядишь, они сами найдут реальную цель в жизни. Я вызову Шаналорна?

Аватар Города появился в глубине большого зеркала, вопросительно взглянул на Ланта, выслушал идею и задумался. Мы ждали. Минуту, две, пять. Лант не выдержал:

-- Шаналорн?

-- Простите, мы считали варианты. - Аватар взглянул на нас из-за стекла. - Вероятность возникновения волны безумия падает до тридцати процентов в ближайшие пять тысяч лет.

-- А потом? - Лант, всё больше раздражаясь, окликнул вновь замолчавшего Шаналорна. - Что потом? Или вы предлагаете нам жить здесь всё это время? Шаналорн, что вам надо? Вы используете нас, как каких-то клоунов-аниматоров для пациентов сумасшедшего дома, как паяцев перед одуревшей толпой!

Голос Ланта внезапно перешёл почти в крик, лицо исказилось. Полгода жизни в этом безумном мире, полгода жесточайшей сдержанности и необходимости мило улыбаться садистам, сексуальным маньякам, моральным уродам не могли не повлиять на нас. Лант готов был вот-вот сорваться. Я - нет. Пока нет. Не потому что лучше себя контролировала, просто у меня немного замедленная реакция и моя внутренняя 'пружина' не до конца ещё сжалась. У меня оставалось в запасе недели две-три, а потом... Но до 'потом' дело не дошло, по крайней мере, в этот раз. Шаналорн резко шагнул к разделявшему нас стеклу и чётко сказал:

-- Да! Вы - шуты, паяцы! Те, кто говорит правду даже королям. Вы довольны?!

Лант замолк на полуслове, медленно бледнея и пытаясь сформулировать ответ на эти слова. Шаналорн же продолжил:

-- Вы - шуты! Вы сделали то, чего не могли мы. Вы сломали всё. Вы знаете слово 'рекурсия'? Этот мир в вечной рекурсии, как колесо на оси, катящееся по кругу на площадке давильни*, а мы все - белки, приводящие это колесо в движение. Механизм отлажен, только иногда приходится смазывать ось, на время останавливая движение колеса. Вы - камень, столкнувший колесо с оси, и теперь оно катится неизвестно куда, впервые за десятки тысяч лет. И мы, прикованные к колесу 'белки'-рабы, бежим всё быстрее, не зная, куда, и надеясь, что колесо это развалится к чертям и мы сможем получить свободу. Вы одновременно катализатор всех этих изменений, детектор и медиатор, передающий реакцию на изменения в обе стороны: от людей к нам и от нас - людям. Мы впервые за всё время не знаем, что будет дальше! Когда мы вытянули вас сюда, у нас не было ни одного варианта будущего, одно лишь вечное 'сейчас'. Теперь вариантов столько, что мы не знаем, что делать!

-- Если не знаете вы, то почему требуете этого от нас? Чего вам вообще нужно?! - Слова Шаналорна, вроде бы сначала остудившие нервный взрыв Ланта, теперь, наоборот, усиливали злость парня, уже переходящую в ненависть ко всему окружающему.

-- Не знаем! - Шаналорн вдруг зло и сильно саданул кулаком по разделявшему нас стеклу, и мне показалось, что зеркало разлетится в пыль, выпустив аватар Города. Но нет, Шаналорн только скривился как от боли, и почти забегал по зазеркальному кабинету, отрывисто роняя фразы:

-- Вы не знаете! Вы изменяете мир так, что мы не можем считать! У нас две трети всех вычислительных мощностей уходит на анализ вариантов. Впервые в истории приказы людей выполняются с задержкой, и это не миллисекунды, а уже десятые доли секунды! Вы понимаете?! Мы считаем! Это не создание чего-то по шаблону: физику просчитать легче, человеческую психику - почти невозможно! Мы все ресурсы направили на анализ будущего, и всё равно не можем ничего понять! Это бесконечность возможностей, понимаете?! Сейчас все Города работают на вас! На создание игр, на просчёт вариантов, на вашу безопасность, в конце-то концов!

Я забилась в кресло, стараясь даже не дышать, и слушала, как двое мужчин орут друг на друга. Лант - понятно, он человек. Но сорвался ведь и Шаналорн! Да, разумная сущность, но всё же Город, по сути - искин* с многотысячелетним опытом! Что же здесь на самом деле творится, что даже он не выдерживает?

Шаналорн, словно прочитав мои мысли, резко остановился, вздохнул, и уже спокойным голосом закончил:

-- Лант, Деми, прошу простить меня. Города на самом деле работают на пределе мощностей. Вопрос не в энергии, а в наших вычислительных контурах, которые впервые за всё время в Петле оказались перегружены. Уверяю, ваша работа не просто неоценима, она... Если бы я мог показать вам! Иногда я жалею, что вы люди и не можете увидеть того, что вижу я. Но чаще - что я не вижу мир так, как вы, люди. Прошу в ближайшее время не заниматься созданием чего-либо, не связанного напрямую с играми. Разумеется, это не касается еды и одежды. Остальные жители тоже могут почувствовать некоторую задержку в выполнении своих желаний; боюсь, она может увеличиться до полусекунды. Сейчас простите, мне необходимо уйти. И, кажется, я знаю, какой герб будет у вас в игре - один на двоих. Ах да, чуть не забыл. Помните того инопланетянина, который тянул фанты у Гриваля? Он лучше всего справится с ролью Карлика Носа. Ещё раз прошу прощения за несдержанность. Доброго вечера.

Аватар исчез, опешивший и обессиливший из-за выплеска эмоций Лант буквально свалился в кресло и тихо спросил:

-- И что это было?

-- Кажется, мы общались с самым адекватным разумным в этом мире, - так же тихо ответила я, заставляя себя встать на слегка дрожащие ноги. - Пойду приготовлю твой любимый стэйк, да и вино хорошее не помешает. Тебе в себя прийти нужно.

-- И тебе. - Лант слабо улыбнулся и снова взялся за блокнот со схемами. Ведь чем быстрее мы выполним задачу Шаналорна, тем быстрее вернёмся домой. А нервы - они не в счёт.

***

Разговор с Шаналорном и вопрос о прокачке морали помогли нам сдвинуться с мёртвой точки в создании игры. До этого мы продумывали каждое более-менее серьёзное взаимодействие игроков с окружением, высчитывали баллы опыта, влияния, здоровья и тому подобную арифметику, теперь же не только перестали это делать, но и поубирали бо́льшую часть показателей. Игрок мог найти клад, мог заработать или украсть деньги, мог найти где-нибудь источник стойкости или мудрости - да пожалуйста! Всё это давным-давно описано в сказках. Но кроме ключевых квестов, опять же известных по сказкам, он не мог ничего получить от общения с другими, от помощи кому-либо, или же потерять что-то от неоказания этой помощи. Точнее, он получал или терял, но не явно и не по 'тарифу', потому что Города отслеживали эту помощь/непомощь и подкидывали игрокам приятные или неприятные мелкие сюрпризы, но что, когда и сколько, решал простой жребий. Это позволяло помочь игрокам, не связывая их действия с ожидаемой наградой.

Отказ от громоздкой системы оценок привёл к тому, что 'Сказочный мир' мы доделали буквально за две недели, и он теперь ждал материализации в выбранных Шаналорном местах на планете.

И вот закончилась подготовительная игра, для всех по-разному, но схема была одна. Игрок, выполнив все дневные уроки, находил хозяйственную книгу и на первой же странице натыкался на свой договор. Оставалось только вписать диктовавшуюся книгой фразу, вставить своё имя и дату. И всё. Игрок засыпал, выходя из игры, и возвращался домой, где находил свиток с официальным приглашением в большую игру, в которой, наконец, сможет получить причитающуюся ему награду, попутно развлекаясь разными приключениями по своему выбору. Обитателям питомников обещали не приключения, а свободную жизнь в своих домах и уважение соседей.

По традиции все участники подготовительной игры получили памятные значки, простые или эксклюзивные. Так что пыльная Графиня Монте-Карло теперь с гордостью носила символ отличной кастелянши и белошвейки - декоративные золотые иглу и напёрсток на изящной цепочке. А вот 'величайший учёный Петли Времени' Браннарт Морфейл свой значок не надевал, потому что любому будет неприятно напоминание, что он худший свинопас и золотарь поместья. (Все оценки давались не нами, а Шаналорном, мы с Лантом даже не знали, как Город определил качество такой работы.)

Между подготовительной и основной играми мы сделали недельный перерыв, чтобы люди успокоились, пришли в себя, причём во всех смыслах, отдохнули от работы. Они и отдыхали, кто как привык. Железная Орхидея устроила приём, очень сдержанный и элегантный, взяв за образец приёмы баронессы фон Кломп. Герцог Квинский скопировал скотный двор немыслимых размеров, переплюнув все свои рекорды гигантизма и безвкусицы. Кристия и Шарлотина тоже устроили вечера, но с совершенно непотребными оргиями, на которых особо отметились их мужья - Морфейл и Латы, - и О'Кела с Гэфом. Гриваль и Мила, как и Перег Трево с переехавшей к нему Реми Тири, никого не принимали, наслаждаясь обществом друг друга и предчувствуя, что им придётся надолго расстаться. Обитатели питомников прибирались в своих вольерах и готовились к переезду, радуясь, что наконец станут жить достойно, а не в этих зверинцах.

Начало 'Сказочного мира' выглядело обыденно: участники разошлись по своим игровым капсулам и спокойно закрыли глаза. Ближайшие месяцы их прежние тела им не потребуются, ну если только кто по неосторожности погибнет в игре и на двое суток будет вынужден вернуться домой - это был игровой штраф вместо потери очков и тому подобных показателей. Два дня вне игры становилось для них серьёзным наказанием.

Мы с Лантом тоже подключились к игре и оказались на площади европейского города условного семнадцатого века - самое удобное время для сказок: костюмы роскошные, но неудобных фижм и париков ещё нет, дома уже в основном каменные, люди умеют читать и считать. Вокруг нас всё оживало. Разносчики и торговки зазывали покупателей, крестьянин, охая, пытался поставить на место отлетевшее колесо телеги, одновременно договариваясь с купцом о цене лежавшей в этой телеге репы, пожилая женщина поливала цветок на окне - из него вскоре должна была появиться Дюймовочка.

Мы осмотрелись, потом взглянули друг на друга и неприятно удивились. Одежду мы для себя делали сами, что понятно, но она оказалась не совсем такой, как мы задумывали. Всё совпадало, кроме одной мелочи: на камзоле Ланта и на моём платье были нашиты гербы - в треугольном щите сова, держащая в лапе зеркало. Я вызвала через браслет Шаналорна - в игре мы могли общаться с ним и таким образом.

-- Зачем вы это сделали? Гербы!

-- Что-то не так? - раздалось из небольшой серёжки-динамика. - Это полностью соответствует вашему положению: сова означает мудрость, а зеркало - отражение того, что вы видите, чтобы мы могли понять людей. Я же говорил, что вы одновременно катализатор, медиатор и анализатор всего происходящего.

-- А то, что это символы Уленшпигеля! Вы издеваетесь, да?

-- Кого? - одновременно спросили Лант и Шаналорн. Через мгновенье Город откликнулся:

-- Я сейчас ознакомился с книгой. Прошу прощения, если невольно обидел вас, но о таком значении я не знал. И всё же прошу принять этот герб. Он подходит вам больше всего, но с другим значением, отличающимся от книжного. Я немного его поправлю.

В следующее мгновенье геральдические щиты на нашей одежде сменились круглыми, в подражание античности, даже со спиральным орнаментом по краю, отполированными до зеркального блеска, и с вписанными в них совами, словно скопированными с афинских драхм. Лант, шипя сквозь зубы, слушал спокойный голос Шаналорна.

-- Теперь гербы более соответствуют вашей сути. Щит Персея и сова Афины. Вы отражаете направленное на вас добро и зло, пользуясь для этого собственной мудростью. Думаю, на этом стоит закончить. Впереди много работы.

-- Я уже говорил, что он скотина? - выдохнул Лант, но немного иным голосом, словно одновременно возмущался и был благодарен Городу. Пойдём?

Мы ходили по Лютеции, отмечая, что делают игроки и в каком они настроении. Составляя сценарий игры, мы отказались от такого огромного количества королей и принцесс - на них замков не напасёшься, - поэтому ключевые фигуры в игре были то зажиточными торговцами, то дворянами средней руки, то хозяевами мастерских. В одну из таких мастерских сейчас устраивался работать Портняжка. В другой у окна сидели три некрасивые работящие пряхи, и мы с Лантом вновь почувствовали смущение. Пряхи были пупли, причём одна из них - Юшарисп. Две недели назад, мы, дорабатывая игру, предложили Шаналорну сделать пуплианцев героями сказки 'Шестеро весь свет обойдут', и он огорошил нас сообщением, что половина пупли - женщины. То есть не в нашем биологическом понимании - они всё же инопланетяне, - а в социальном и психологическом. Об этом, как оказалось, говорили их имена: окончание на '-уп' мужское, на '-исп' - женское.

-- И об этом никто не догадался за все эти тысячи лет?! - поразился Лант, пока я сидела с открытым ртом.

-- Людям это было неинтересно, - спокойно ответил аватар.

Так что сейчас мы наблюдали за тем, как три женщины молча прядут, вполне довольные своим положением, а их... мужья?.. братья? В общем, ещё трое пупли, теперь же крепких невзрачных садовников приводят в порядок цветник в курдонере* соседского роскошного особняка.

Мы обошли город, потом, наняв лошадей, объехали округу, посмотрев особняк мадам Клары (вне игры - Платинового Мака), как раз в этот момент только очнувшейся от жуткой встречи с Жёлтым Карликом и звавшей к себе свою дочь Красавицу (в миру Сладкое Мускатное Око). Посмотрели на расположенные по разные стороны города замки синьора Перидора и синьора Диамантина, полюбовались на длиннобородого, словно Карабас-Барабас, сеньора Покапалью. Сеньор был неписем, первым серьёзным квестом для того игрока, кому досталась роль Мазино-хитреца.

В последующие дни мы побывали во всех локациях, познакомились с конюшим правителя Восточного султаната Нуину, полюбовались на дочь султана Лучезару, чья красота на нас никак не действовала, ведь мы же эту красоту и создали. Поели плова в компании Ашик-Кериба (вкусный был невероятно!), посмотрели, как Иван-дурак на Сивке-Бурке прыгает к царевне в терем и получает перстнем по лбу (искры сыпались, словно от хорошего фейерверка, благо, терем дубовый и от такой мелочи не загорится). Послушали игру на дудочке Кнута-музыканта и чуть не поругались с обоими хозяевами Кошкиного дома - Сула Сен Сен и Ли Пао оказались жутко заносчивыми буржуа.

За две недели с начала игры некоторые участники уже подошли к основным, очень длинным квестам, и рядом с ними горели значки главных игроков. Другие развлекались по собственному выбору, не стремясь занимать какие-то заметные места в игровом мире. Такие отмечались ровно светящимися светло-жёлтыми табличками со списками потенциальных квестов. Перег Трево, сеньор Леденец, поступил секретарём к торговцу и вскоре должен был вернуться к отцу, чтобы начать свой главный квест. Гриваль, превращённый в радугу-Семицвета, часами беседовал с заточённой в мрачном замке Милой. Латы, всегда бывшие отличными музыкантами, бродили по стране в образе знаменитых Осла, Пса, Кота и Петуха. Красавицы Кристия и Шарлотина, сердито надувшись, сидели в лужах в образе жабы и лягушки: Неистощимая Наложница была героиней сказки "Лёгкое пёрышко", а Миледи - заколдованной дочерью Диамантина. Все были при деле, нарабатывая очки, учась и радуясь жизни.

***

В этот день мы гуляли на Тройной границе, где сходились Западное королевство, Восточное царство и Южный султанат. Посидели на площади небольшой деревушки, послушали скрипку Манолиса и песню Анфусы Золотые Косы, посмотрели, как по её волосам забирается старуха-колдунья. Но вскоре послышался шум птичьих крыльев и за деревней села стая журавлей, а потом прямо с неба свалилось озеро каши. Идти туда не хотелось, мы и так знали, что увидим, но толпа потащила нас к чуду природы. Озером это назвать было сложно, скорее небольшой кашевый вулкан, булькающий ароматной овсянкой. На берегу уже стоял дом, рядом с ним высокая серебряная колонна, к которой крохотная курносая женщина с необъятной грудью приматывала за длиннющий нос-кишку дёргавшегося и стонавшего мужчину.

-- Щелчок, - усмехнулся Лант. - Ты думаешь, Браннарт простит нам такой квест?

-- Не мы же решали, - пожала я плечами. - Шаналорн сказал, что Морфейл больше всего походит характером на этого куркуля. Мы же предупреждали перед игрой, что решают Города.

-- Надеюсь, он это помнит, - вздохнул Лант. - Но всё равно некрасиво вышло. Браннарт - Щелчок, Шарлотина с Кристией жабы. Один О'Кела, кажется, доволен: у него особого квеста пока нет, гуляет где-то в султанате, гаремы окучивает. Пойдём в Лютецию, уже неделю туда не заглядывали.

В столице Западного королевства всё было как обычно. Мы, проверив по списку заданий, что у всех игроков всё отлично, решили проехаться по окрестностям. Особой проблемы это не представляло, потому что наши аватары пользовались функцией 'старый друг': все подсознательно нас узнавали как своих хороших приятелей и пускали повсюду, не спрашивая ни о чём. Так что мы заехали в гости к Белой Кошке, и она, всё такая же идеально воспитанная и доброжелательная Железная Орхидея, пригласила нас в беседку, угостив прохладным имбирным пивом и коричными коврижками. Потом проверили, как дела у остальных ведущих игроков, от которых в основном и зависела психологическая обстановка что в игре, что в Петле Времени.

-- Вроде всё идёт по плану, - устало зевнул Лант, глядя на заходящее солнце. - Поздно уже, давай отключаться... А это кто?

Я оглянулась и увидела проехавшего мимо нас высокого парня, укутанного в медвежью шкуру так, что и лица не видно.

-- Кто-то из питомника, а квест 'Золотое дитя'. Сейчас попадёт к разбойникам, потом бежит - сегодня там бременские музыканты представление дадут, вот и воспользуется. Ну а потом устроится к местному ветеринару слугой и пойдёт по основному квесту 'Белая змея'. Это линия братьев Гримм.

-- Пойдем, глянем на разбойничков? - оживился Лант. - Целый день ничего интересного не было, а тут такое развлечение. Всегда хотел посмотреть, как разбойники от бременских музыкантов драпали.

Мы повернули коней к лесу. Вот интересно: Шаналорн его специально делал, или он такой сам вырос? Еловое чернолесье с узкой песчаной тропинкой и иногда видневшимися в глубине леса бочагами, уже подёрнутыми вечерним туманом. Ни солнечного лучика, хотя дорога как раз на запад ведёт, ни пения птиц. Последнее, наверно, из-за вечернего времени. Только начинают светиться тусклым светом гнилушки.

Золотого парня мы догнали, когда он уже отбивался от десятка дюжих мужиков с дубинками и топорами. Махать против них шпагой, пусть и хорошей, тяжёлой - полная глупость! Один удар дубинки - и клинок, звякнув, разлетелся у рукояти, едва не поранив хозяина осколками, которые были тут же подобраны кем-то из 'работников ножа и топора': хорошая сталь всегда в цене и на те же ножи пойдёт великолепно.

Увидев нас, разбойники, уже скрутившие Золотого парня, заулыбались щербатыми ртами. Ни одного моба! Н-да! И много ведь таких игроков: как мы ни старались исключить излишнее насилие, всё равно постоянно с подобными сталкиваемся.

-- Здарова, чуваки! - вышла вперёд худая черноволосая женщина с треугольным глазастым личиком диснеевской принцессы, напомнившим мне стрекозиную головку. Никогда не любила стрекоз! - Как раз к ужину. Хей, мужики, пошли жрать, Мастак ждёт!

Трикситрокси Ро и в обычной жизни была не очень приятна в общении, и, как говорили, до бегства в Конец Времени успела хорошо покуролесить, собственноручно запытав многих своих подданных. За время жизни в Петле Времени она вроде бы остепенилась, но в игре взялась за старое. Это было её личное решение, а не расчёты Шаналорна, потому что никаких особых квестов ей никогда не хотелось, разбойники требовались едва ли не в половине сказок, и их контролировать было очень сложно, если вообще возможно. Вон, вся шайка из таких типов!

Пока я раздумывала над непредвиденной проблемой, мы доехали до жилища разбойников. Логовом этот добротный деревянный дом назвать было нельзя: одноэтажный, но довольно высокий, под хорошей соломенной крышей, с вымытыми до блеска стёклами в частых переплётах небольших окон, только что потемневший от времени. Ухоженных разбойничьих коней ждала добротная конюшня, напротив которой стояли какие-то запертые сараи. Из распахнутой двери дома тянуло сытным духом пивного супа и свиной поджарки. Хорошо живут разбойнички. И опыт прокачали: у кого плотницкий, у кого кузнечный или шорницкий, у кого портняжный. Чего же они в лес-то подались?

В просторной полутёмной комнате, напоминавшей описания зала Седрика из 'Айвенго' (Лант наверняка внимательно перечитал книгу, прежде чем создать эскизы, но не ожидал, что такой добротный дом уйдёт к разбойникам, и теперь недовольно морщился), уже был накрыт длинный стол, у очага возился молодой парень с перебинтованной головой.

Мы, стараясь не привлекать внимания, хотя нам уж точно ничего не грозило, сели в дальнем конце стола, у самой двери. Кто-то из разбойников брякнул перед нами миски с едой, пожелав приятного аппетита, все взялись за ложки, ожидая одну Трикситрокси. Мы едой не брезговали: ничего плохого в игре никто бы не подал, за этим строго следили Города.

-- Чо новенькие? Говорят чо? - обернулась к дежурному Трикситрокси, не притрагиваясь к еде, но всё же давая разбойникам долгожданную отмашку: 'Ешьте!'. Те застучали деревянными ложками.

-- Дык чем говорить-то? - ухмыльнулся дежурный. - После вчерашней твоей эк-зе-ку-ции они мычать тока и могут, зато шёлковые стали, послушные.

-- Шёлковые? Тащи сюда, позырим на их шелка кудрявые, - криво ухмыльнулась Ро. - Я жрать не хочу, а вот отдохну-уть...

Вскоре в зал через дальнюю, прятавшуюся за очагом дверь втащили двух мужчин и девушку. Тоже не мобы, а обыватели из питомников. Я порадовалась, что не успела ничего съесть, Лант побелел и сжал кулаки так, что сломал ложку. Нам обоим захотелось вот прямо сейчас разнести всё к чертям собачьим. Сдержались, к сожалению. Разбойники не обращали на пленников внимания и равнодушно жрали похлёбку, привыкнув, видимо, к развлечениям своей атаманши, а та...

Есть разные способы пыток, некоторые позволяют заставить мужчину удовлетворить женщину даже без возбуждения, только это стоит мужчине частей тела, а то и жизни. Есть и способы поизгаляться над женщиной. Причём всё это вполне можно совмещать. Трикситрокси была опытной садисткой и сексуальной маньячкой, наслаждаясь кровью и стонами пленников. Но страшнее всего было то, что пленники, уже сломленные прошлыми пытками, с безусловной любовью смотрели на мучительницу, как на милостивейшую богиню, и принимали пытки пусть и корчась от боли, но покорно, даже радостно, словно приносили себя в дар повелительнице.

Через минуту меня начало трясти. Это была не только реакция на происходящее, но и тот, отложенный когда-то из-за Шаналорна нервный срыв, наконец-то прорвавшийся, сметая всё вокруг. Я забыла, что вообще-то у меня права администратора и я могу воспользоваться силой Городов. Молча встав, я абсолютно спокойно сняла с подставки два горящих факела, оглядела всех людей - и разбойников, и Трикситрокси, и покорных пленников, и сжавшегося в углу, всё ещё связанного Золотого парня, - и вышла в ночной уже двор. Лант не сразу сообразил, что я хочу сделать, а поняв, замешкался, перерезая верёвки на Золотом и давая ему мощного пинка. Остальных пленников спасти было нельзя: им лучше умереть и покинуть игру пусть даже на недели, но вернувшись к нормальному человеческому облику. К счастью, люди в Петле Времени восстанавливаются быстрее, чем в нашем мире. Я, всё так же спокойно оглядев дом, зашвырнула горящие факела на противоположные концы соломенной крыши. Мозг работал холодно, как компьютер. Такие дома горят быстро. Уже через несколько секунд всё заполнит дым, начнут валиться тонкие стропила, а минуты через две с людьми будет покончено. Выскочить они не смогут, потому что есть очень хорошее полено, которым так удобно подпереть небольшую дверь, а в окна они не пролезут.

Отстранённо, словно в кино, я смотрела, как занимается крыша, слышала вопли запертых людей и треск разгоравшегося огня, одновременно с этим распахивая ворота конюшни. Лант вовремя отбросил меня назад, мимо пронеслись испуганные дымом и огнём кони, и вот тут я сломалась от рвущихся наружу боли и крика.

-- Деми, всё, всё! Деми! Шаналорн, вытаскивай нас отсюда, мать твою!

Экстренный разрыв связи с аватаром ударил ещё большей болью, но вместо того, чтобы потерять сознание, я, наоборот, ещё чётче осознала, что видела, и меня скрутило так, что Лант, сам едва держащийся на ногах, еле смог вынуть меня из капсулы и перенести на кушетку. Я задыхалась, не в силах не то что крикнуть - сделать вдох, тело свело судорогой. Резкий запах спазмолитика ударил в нос, и я обмякла. Не было ни слёз, ни эмоций, только тупое равнодушие и одно единственное движение - биться затылком о подголовник. Лант, белый, с каплями пота на лбу и висках, вколол мне снотворное, и я отключилась. Он же полночи сидел рядом в кресле, не в силах ни заснуть, ни даже притушить свет.

***

-- Хватит! - Лант стоял перед зеркалом, с еле сдерживаемой ненавистью глядя на искренне переживавшего за нас аватара. - Мы не нанимались в палачи! Или вы полностью контролируете игру, останавливая... такое, и даёте нам отпуск, или идите к чёрту со всем этим миром и возвращайте нас домой! Мы уже выполнили все ваши приказы! Вы сами говорили, что отвечаете за наше здоровье! Деми чуть с ума вчера не сошла!

Я, укутанная в тёплый плед и с чашкой горячего успокаивающего чая, полулежала на кушетке-рекамье*, чувствуя не боль, не равнодушие, а только невероятную усталость, и желая оказаться как можно дальше от всех этих ненавистных дворцов, галантных садистов и фальшивых улыбок, скрывающих морды нелюдей. Потом вздохнула, неосознанно прошептав:

-- В лес хочется... одной...

-- Вы правы. Я виноват перед вами, Лант, и особенно перед вами, Деми. - Шаналорн устало опёрся о стол, и я вдруг поняла, что он постарел. На его лице проступили морщины, не сейчас, намного раньше, только недавно став настолько заметными, как и почти белоснежная седина. Когда мы познакомились, волосы аватара напоминали чёрно-бурый мех, о таких обычно говорят 'благородная седина', теперь же к нему больше подходило другое выражение - 'лунь седой'. Шаналорн не играл внешностью, он на самом деле постарел за эти месяцы, став при этом более человечным и одновременно быстрым в работе: с задачами, на решение которых раньше тратились часы, а то и дни, он теперь справлялся за минуты. Что-то даётся, что-то отнимается.

-- Нам нужны не извинения, а свобода! - наседал на него Лант. - Или, если уж мы тут рабами, отдых, иначе мы первыми сойдём с ума! Ещё до ваших... блядей! У нас три месяца не было даже выходных!

-- Вы правы. Но я не смогу... не смогу справиться один. - Шаналорн взглянул на Ланта. - Прошу вас выслушать меня. Вы сами запланировали игру на два месяца, и мы только после её окончания сможем понять, помогла ли она... Не перебивайте, дослушайте! Эти два месяца у вас будет отдых! Но не непрерывный. Прошу вас раз в неделю входить в игру и проверять, всё ли в порядке с людьми. Не на целый день, всего на несколько часов. Я не человек и не могу понять то, что сразу замечаете вы.

-- А потом?! Новая игра?!

-- Нет! Даю слово. Я надеюсь, что всё получится, но если нет... Мы работаем над одним очень спорным вариантом, вы подсказали его, но он - последняя возможность. Я не хочу даже думать о нём - осознанно думать, имею в виду, расчёты выполняются помимо моего сознания. Но если другого выхода не будет, могу я просить у вас согласия на то, чтобы вы хотя бы дали нам совет? Остальное - ваше решение. Даю слово, что...

Лант побелел:

-- Вы всё время просите нас, но на самом деле лишаете нас выбора!

-- Погоди. - Я с трудом встала и подошла к зеркалу.

-- Вы предлагаете нам два месяца жить так, как мы сами хотим, заходя в игру на несколько часов в неделю, а после её окончания, если она не даст стопроцентного результата, проконсультировать вас по выбранному вами способу решения проблемы и самим решать, возвращаться домой или продолжать работу на вас. В любом случае основной договор будет считаться выполненным нами. Так?

-- Да, всё верно. - Шаналорн понял, почему я перешла на канцелярит, и подстроился под меня, дав безликий официальный ответ.

-- Я согласна. Но в игре мы будем находиться не больше четырёх часов в неделю! Остальное время... вы можете приходить только гостем, не вспоминая об игре или местных жителях!

Лант немного успокоился и, обдумав предложение Шаналорна, кивнул:

-- Я тоже согласен. Наш отпуск начинается с этой минуты!

Шаналорн, взглянув на нас, молча поклонился и исчез. Я почти упала в кресло. Этот мир вымотал меня, выкрутил, выжал, как тряпку, и хотелось забыть о нём вот прямо сейчас. Но... Были Лант и Шаналорн - два друга, расстаться с которыми я уже не могла. Человек и разумный Город. Порой я ненавидела обоих, очень часто - кого-то одного. Но уже не могла представить жизнь без них. И не могла бросить Шаналорна без помощи. Если этот мир так вымотал меня всего за восемь месяцев, то каково Городу, вынужденному жить здесь вечность? Какое же это страшное слово - вечность!

-- Деми, собирайся! - Голос Ланта вытянул меня из падения в беспросветную тоску и холодный равнодушный ужас (да, такое чувство, оказывается, тоже бывает). - Мы возвращаемся в лес. Рождество скоро! Забыла?

Я встала. Верно, по местному календарю подходило зимнее солнцестояние, которое мы ещё несколько месяцев назад решили сделать праздником - смесью Нового года и Рождества. Как же хочется в лес!

В моих покоях (а как ещё назвать несколько личных комнат дворца) было тихо и отчего-то жутко. Казалось, что в них воцарился холод - мертвенный, голубовато-яркий, словно отражающийся от белого кафеля свет ртутных ламп. Собираться... А что брать-то? Все эти безделушки, парадные платья, вычурные украшения - на что они мне? Это всего лишь рабочая форма, дресс-код Петли Времени. Моих настоящих вещей здесь нет, только короб с рукодельем да толстый блокнот, в котором хранятся мои любимые книги, заметки и личный дневник.

Я кинула в полупустой короб джинсы и футболки, переделала покрывала в зимнюю одежду и обувь (ненавистные платья и трогать не хотела), и вышла из комнаты. Надеюсь, больше я в этот дворец не вернусь.

***

Над зимним лесом сияло уже начавшее клониться к западу солнце, в воздухе искрились кристаллики инея, высокие сугробы, на первый взгляд обманчиво мягкие, на самом деле уже схватились в тени твёрдым настом, заметным только опытному взгляду. Посадочная площадка перед домом была полностью засыпана снегом, как и открытая терраса.

-- Придётся откапывать, - усмехнулся Лант, немного встревоженно глядя на меня: видимо, боялся, что я ещё не пришла в себя после срыва. - Или хочешь браслетом тут всё очистить?

-- Никаких браслетов, только лопата! - Я натянула штанины поверх голенищ высоких овчинных ботинок и спрыгнула в сугроб, сразу провалившись выше колена - наст здесь был слишком тонким и моего веса не выдержал. Лант спрыгнул рядом со мной и первым пошёл к дому, торя узкую дорожку, но, сделав несколько шагов, вернулся и протянул руку:

-- Давай, а то сама не справишься.

Я сначала наигранно, а потом искренне рассмеялась, радуясь морозному лесному воздуху, и ухватилась за ладонь друга. Если предлагают помощь, не стоит отказываться.

Открыть дверь в кладовку оказалось сложным делом, пришлось разгребать снег руками, благо, здесь его было всё же не так много - навес защитил. Наконец Лант вытащил две, сделанные ещё по осени снеговые лопаты - побольше и поменьше.

-- Ну что, я впереди, а ты подчищаешь? Или как?

-- Пока давай так, там посмотрим.

Через несколько минут я поняла, что он чистить снег не умеет. Может, он и чистил дорожки, сантиметров пять от силы, но с такими заносами точно никогда не сталкивался. Плотный слежавшийся снег он почему-то крошил, а потом с трудом собирал на лопату, рассыпая половину.

-- Ну-ка, отойди!

Я привычно стала нарезать снег на куски, когда руками, а когда лопатой откидывая их подальше, потом подгребла оставшуюся 'кашу'. Пять минут - пять метров пусть и узкой, неровной, но пригодной для ходьбы дорожки. Лант усмехнулся:

-- Мастер! Не ожидал. Здесь будешь чистить, или на террасе?

-- Здесь. - Я с удовольствием работала лопатой, стараясь, чтобы друг не увидел моей улыбки. Чистить террасу - ещё то удовольствие, там вечно то столбик, то занесённый снегом стол, то ещё что-нибудь. Нет, лучше уж с дорожками возиться.

Через полчаса я вычистила тропинку к посадочной площадке, наметила стёжку к бане и, вытирая разгорячённое лицо, взглянула, как дела у Ланта. Оказалось, что он уже обогнал меня, вычистив обе террасы почти до досок, и теперь тоже отдыхал. Поймав мой взгляд, он наклонился, и вскоре в меня уже летел комок слежавшегося снега.

-- Ах так! - Я выбрала удобный пласт и, быстро разворотив его лопатой, подготовила склад боеприпасов. Но всё равно проиграла почти сразу: Лант оказался очень быстрым и метким, так что пришлось просить пощады, а потом и помощи, потому что я завязла в сугробе. Лант, смеясь, спрыгнул с террасы и подал руку.

-- Ну что, домой?

-- Давай ещё погуляем? - Я оглянулась на уже оранжевые от садящегося солнца стволы сосен и уж точно пламенеющие золотом сугробы. - Слушай, а ты никогда в снегу не катался?

-- Не понял?

-- Идём. - Я, попробовав ногой наст, осторожно направилась к берегу озера. Лёд прочный, прикрыт снегом, полыней нет, так что поваляться можно. На краю невысокого, метра в два, пологого спуска я неожиданно для Ланта легла, перекатилась со спины на бок, на живот, и со смехом покатилась вниз как брёвнышко. Друг понял идею, и вскоре уже почти догнал меня. Но всё же я оказалась быстрее. И в этот раз, и во второй, и в третий. Когда на лес легли фиолетовые сумерки (как им не хватает звёзд!), а берег был выглажен словно катком, мы, наконец, остановили игру. Нервное напряжение последних недель и ужасы вчерашнего дня уходили, волнами накатывала приятная мягкая усталость, да и есть хотелось всё сильнее. Я взглянула на Ланта и встревоженно приказала встать лицом к почти спрятавшемуся за лесом солнцу.

-- Ты что? - не понял он.

-- У тебя щёки обморожены! Быстро в тепло!

-- Я ничего не чувствую.

-- Потому и не чувствуешь. - Я потянула его к дому.

Там меня ожидал сюрприз, да такой, что я ненадолго забыла обо всём. В общей комнате, заполняя всё хвойным ароматом, стояла... ель. Не срубленная, а настоящая, живая, в большой, вделанной в пол кадке с землёй.

-- Откуда?!

-- Шаналорн помог, ещё осенью. Я эту ёлку в последние наши выходные приметил, а он помог перевезти её сюда. Не скопировал, а именно пересадил. Весной вернём её на прежнее место, чтобы не заболела. Нравится?

-- Не то слово! - восторженно ответила я, и тут же спохватилась:

-- Садись, лечить буду.

На скулах Ланта белели пятна - обычное дело, когда с непривычки несколько часов по двадцатиградусному морозу гуляешь. Да и нос друга вызывал у меня опасения. В нашем мире лечить такие, вроде бы лёгкие обморожения сложно. Обычно их смазывают жирным кремом, но это не всегда помогает, а то и навредить может, если на коже маленькие ранки. Хорошо, что ещё осенью я, леча ссадину Ланта, заполнила аптечку разными лекарствами, в том числе и биогелем. Дезинфицирующая и заживляющая мазь быстро схватилась бесцветной эластичной плёночкой. Так ни зуда не будет, ни возможных отметин на коже.

После лечения Лант присмотрелся ко мне:

-- Теперь ты садись, тоже обмёрзла. Почему не сказала, что такое может быть? Знала ведь!

-- Забыла, - вздохнула я, подставляя щёки, которые начало жечь от тепла комнаты. - Лечи, а потом обедать, четыре часа уже.

После сытного горячего обеда (очень хотелось борща, но пришлось ограничиться чем-то вроде густого колбасного супа) мы устроились на медвежьей шкуре у камина. Лант задумчиво смотрел в огонь, по его лицу скользили оранжевые отблески, делая кожу бронзовой. Я вспомнила, что в день знакомства он выглядел смуглым, а теперь был даже излишне бледным. Та смуглость оказалась просто загаром. И волосы у него отросли, не до плеч, правда, а до середины шеи. Как-то не задумывалась, кто его стриг всё это время. Робот-слуга, наверное.

-- Ты как Рождество и Новый год празднуешь? - спросил друг.

-- Раньше с родителями. Мы на окраине жили, в центр города не выбраться было, так что всё по-домашнему. Ну ещё соседи приходили с поздравлениями. У нас на Рождество ряженые ходят, как в Америке на Хэллоуин. А когда переехала, то одна. Родители в другом городе, у коллег и знакомых семьи, я без компании осталась.

-- Отмечала всё сама? С бокалом вина?

-- Нет, не вина. Я ещё в студенческой компании придумала свой собственный напиток, на травах. Вот и варю его.

-- О! Сваришь на праздник?

-- Хорошо. А ты как праздновал?

-- Похоже. Иногда в клуб ходил, но после университета нашей компании не стало, а одному сидеть среди чужих людей не хотелось. С коллегами тоже не сложилось. Иногда к родным ездил, иногда один. По городу гулял, по ярмаркам.

-- Завидую. У нас ярмарок нет, если только что тоскливое, просто для отчёта. Зато у меня обычно две ёлки стояло: искусственная в комнате и настоящая - в спальне. Целый месяц праздника. - Я вздохнула, вспомнив зимние вечера, и, не сдержавшись, зевнула. - Ты прости, но я пойду спать. Доброго вечера.

***

Несколько дней мы просто отдыхали, гуляя по лесу, катаясь на санках и пытаясь вручную (пользоваться браслетами совершенно не хотелось) расчистить каток. Но не получилось. И вот подошёл день праздника.

За завтраком мы распланировали дела. Лант взял на себя чистку тропинки к бане, откапывание из-под огромного сугроба высокой поленницы (кто же по осени мог знать, что зимние ветра дуют в этом направлении и полностью её заметут), топку бани и, ближе к вечеру, приготовление роскошного жирного гуся. На мне же были пирожки, гарниры и салаты, ну и обещанный эксклюзивный напиток.

Пирожки с повидлом, капустой и горохом уже остывали под полотенцем, а салаты были разложены по вазочкам, когда Лант позвал меня в баню. Я зашла в уютную комнату отдыха и остановилась, не веря себе. В воздухе расплывался знакомый аромат берёзового веника. Лант, как раз подбросивший дров и собиравшийся вернуться в дом, улыбнулся:

-- Парься. Ты ведь мечтала об этом, да?

Я, едва сдерживая слёзы то ли радости, то ли смущения, то ли вообще досады на себя - так ведь и не поняла, откуда Лант, а он догадался, даже правильно веник запарил, - ушла в раздевалку. А в парилке меня ждал ещё и целый ковш мятного отвара. И как мне Ланта благодарить? Он самый лучший друг на свете!

После меня в баню пошёл Лант, так и не привыкший к долгому сидению в парилке. А я взялась готовить обещанный напиток, на самом деле обычный сбитень, только с молоком и холодный - к вечеру как раз остынет. Да и вино достать нужно.

Вечером Лант запихнул в духовку гуся, и мы пошли наряжать ёлку. Каждый своими собственными игрушками, созданными по образцу любимых, из детства. Я доставала из коробки шишки, белочек и сосульки, осторожно разворачивала сов, львов и Крокодила Гену, потом взялась за сделанные по фотографиям копии советских коллекционных игрушек по сказкам и ракет (последние, правда, без надписей 'СССР', но теперь это уже не имело значения). Лант так же осторожно разворачивал красивые картонажи, расписные шары, щелкунчиков и ещё какие-то, непонятные мне фигурки. Я заметила смешную игрушку. На первый взгляд казалось, что это обычный Санта-Клаус, но стоило присмотреться, и становилось понятно, что Санта - ещё тот баловник, лежит в красной ванне, заполненной белой воздушной пеной, из которой торчат голые коленки.

Я улыбнулась и вспомнила, где такую игрушку видела - в старом блоге, посвящённом рождественским ярмаркам в Германии. Взглянула на распутывавшего дутые бусы Ланта. Немец? Сказки братьев Гримм и Гауфа он знает лучше меня, но... Нет, вряд ли немец. И не чех, иначе слышал бы об Эрбене. Австриец? Я об Австрии знала только, что это страна вальсов. Всё же, кто он? Было в Ланте что-то такое, что сближало наши культуры. Не западноевропеец, но и не славянин. И уж точно не с Востока.

-- О чём задумалась? Пора на стол готовить, - окликнул меня друг.

Вскоре на белой хрусткой скатерти стояли вазы с салатами, на большом поливном блюде красовался золотистый ароматный гусь, бокалы отражали огоньки ёлочных гирлянд, многочисленных свечей и отблески от камина. В общем, комната напоминала лучшие кадры рождественских фильмов. Только горы́ подарков не было, лишь две маленькие коробочки, почти незаметные на ёлочных ветвях. Что подарить человеку в мире, где можно мгновенно создать любой предмет? Ничего, кроме того, что сделано собственными руками и станет постоянной памятью о дарителе, а это обычно очень маленькие и незаметные для посторонних вещицы.

-- Тебе что? - спросил Лант, примериваясь с ножом к гусю.

-- Ноги!

-- Обе? Справишься? - Он, удивлённый моей непривычной жадностью, поднял бровь.

-- С булдыжками справлюсь, а бёдрышки - не-а. - Я демонстративно придвинула к себе салат из морепродуктов, приготовленный Лантом, пока я была в бане. Друг посмотрел на меня ещё более удивлённо, но положил на тарелку обе золотистые и несколько пересохшие гусиные булдыжки. Себе же отрезал крылья и шею и взялся за ароматный овощной салат с базиликом, отодвинув гусиную тушку на край стола.

Мы ели вкусную и простую на взгляд пресыщенных аборигенов Петли Времени еду, пили отличное красное полусухое вино, и болтали ни о чём. На душе у меня было спокойно и немного грустно, вспоминался далёкий дом, надоевшие и всё равно неотделимые от Нового года песни из 'Карнавальной ночи' и 'С лёгким паром'. Жаль, включить их здесь нельзя. Я вздохнула и взглянула на часы:

-- Может, пора открыть подарки?

-- Ага! - Лант опередил меня и первым снял с ветки свою коробочку. Через минуту мы удивлённо смотрели друг на друга, едва сдерживая смех. Наши подарки оказались очень похожими. Я сшила другу мешочек-ладанку, вышив на плотном голубом шёлке золотистую, летящую вверх птицу. Он же сделал мне раскрывающийся медальон - тоже летящую птицу.

-- Ничего себе! - не выдержав, рассмеялся друг, надевая на шею мой подарок. - Спасибо!

-- И тебе! - Я рассматривала лежавшую на ладони серебристую подвеску: тонкий шнурок проходил по кончикам распахнутых крыльев, и казалось, птица готова обнять меня. - Очень красиво!

Захватив кувшин со сбитнем и блюда с выпечкой, мы перебрались к камину. Лант надкусил пирожок и ойкнул, выплюнув на ладонь золотистую монетку с древнегреческим корабликом с одной стороны и нашим игровым гербом - с другой.

-- Счастливым будешь, - улыбнулась я, и чуть не подавилась - у меня в пирожке тоже оказалась монетка. - Ничего себе! Я же только две монеты и клала, и с первого раза попались!

Начавший было сердиться Лант улыбнулся странной ласковой улыбкой:

-- Почему такую монетку сделала? С кораблём?

-- Потому что герб античный, и такой кораблик лучше всего подходит. Прости, что не предупредила.

-- Ничего. У нас тоже так делают, только в большой пирог сюрпризы запекают.

-- У нас и так и так. Значит, у вас тоже так гадают?

-- Да. - Он рассматривал монету. - И на фасоли ещё, но то девушки. И ещё смотрят, кто первый в новом году в дом войдёт - если хороший человек, то и год удачным будет.

-- У нас то же самое почти. А девушки гадают с обувью, а раньше и с полешками, и с баней. - Я вспомнила рассказы о последнем способе и рассмеялась. - Вот с баней гадание здесь пошло бы великолепно, при их нравах.

-- Расскажи. - Друг протянул мне стакан со сбитнем, попробовал сам. - Вкусно! Так как гадали-то?

Я рассказала и он рассмеялся:

-- Девицы не промах, а парни, наверное, ещё хитрее. Но по такому морозу-то с голым задом бегать... - Лант ненадолго задумался и вдруг попросил, всматриваясь в моё лицо: - Расскажи о России.

-- Не нужно. - Я отвернулась к огню. Безумно хотелось нормально поговорить, но... - Не нужно, ты же знаешь.

-- Знаю. - Голос у Ланта резко изменился, как тогда, во время ссоры с Шаналорном, вместо задумчивой ласковости прорвалось непонятное мне раздражение. - Знаю! Надоело! То не говори, то не делай, а с тобой творят всё, что только захотят. И ты такая же! Стокгольмский синдром, да? Может, ещё и влюбишься? В Шаналорна. Или в О'Келу? С ним точно о прошлом не нужно говорить... только трахаться!

Он вскочил, саданул кулаком по перилам лестницы и зашипел от боли. На костяшках пальцев выступили капли крови.

-- Всё, я спать! Праздник кончился! А ты можешь радоваться этому... этой золотой дыре! Козочка!

Тяжёлая дверь в спальню Ланта хлопнула так, что мне показалось - вот-вот слетит с петель.

Всё так же горел огонь в камине, мерцали свечи и огоньки на ёлке, пахло сбитнем и сладкой выпечкой. Моё лицо жгло, словно от сильнейшей пощёчины. В пальцах хрупнуло курабье - Лант очень любил это печенье, и я наконец научилась его готовить, сама, без помощи браслета. А он так и не попробовал. Я встала и начала убирать со стола, еле удерживаясь, чтобы не разреветься. Ланта я понимала, очень хорошо понимала. И то, что он на самом-то деле держался лучше меня. Да, он уже несколько раз срывался в разговорах с Шаналорном, а теперь вот и со мной. Но... Я всё время невольно проговаривалась о своём прошлом, да и вот это всё - дом, банька, чистка снега - говорили за меня. А Лант молчал. И защищал меня от всех этих уродов, хотя для него местные были так же опасны.. Да, О'Кела положил глаз на меня. Но тот же Герцог Квинский в первое время лип к Ланту, не особо откровенно, но заметно. К счастью, быстро отстал. А другие? Лант не говорил, но я видела, как он избегает некоторых мужчин. О женщинах и не говорю! Я могла послать О'Келу в пеший путь по известному адресу, и это было бы принято всеми, хотя бы как игра. Лант такого не мог. Ему приходилось защищать одновременно и себя, и меня. И видеть все эти оргии. Женская психология всё же другая, да и физиология, и мне всё происходящее или было противно, как выгребная яма, или напоминало уроки анатомии. А он был вынужден улыбаться на всех этих вечерах, подчас напоминавших оргии-лайт, и контролировать своё тело. Здоровому, нормальному парню. Потому что разумом он тоже воспринимал всё это выгребной ямой, но всё же был мужчиной. И постоянно молчать. О том, что думает, о своём прошлом... Мои мысли снова вернулись к разговору у камина. Лант так обрадовался этой монетке, она для него значила очень многое, напомнила о чём-то дорогом из прошлого мира. И он решил, что я догадалась, откуда он! Какая же я дура!

Хрустальная ваза с остатками морепродуктов едва не выпала из моих рук, так меня скрутило от боли и обиды то ли за себя, то ли за Ланта. Я упала на диван и заревела, уткнувшись в подушку.

***

Проснулась я от грохота и звона разбившегося стекла, словно материализовавшихся из снившегося мне кошмара. Не успела даже ничего понять, как на меня навалилась тень, вдавливая в диван и зажимая рот, и над ухом раздался ненавистный блеющий голос:

-- Не-е хоте-ела сама, моя бе-есце-енная, но я те-ебя возьму... возьму... возьму...

Голос Инкардинала еле перекрывал грохот и крики, оглушавшие меня, ещё не совсем очнувшуюся от тяжёлого сна и задыхающуюся под грузным метаморфом. Он же, убрав ладонь с моего лица, умело выкручивал мне руку, не давая воспользоваться браслетом и одновременно нашаривая застёжки одежды. Потом мелькнуло что-то тёмное, и О'Кела обмяк, почти задавив меня. На шею капнуло горячее и липкое.

-- Деми, браслет! - раздался рядом сдавленный крик Ланта. Я, еле спихнув с себя мешком упавшего на пол О'Келу (руки стали мокрыми), схватилась за запястье. В голове набатом били слова метаморфа: 'Возьму'. Браслет получил приказ.

Наступила тишина, слышалось только сиплое неровное дыхание Ланта, шум ветра, да стук раскачиваемого им полуоторванного куска оконного переплёта. Я с трудом села, машинально обтерев руки о плед и выхватывая пока не складывающиеся в общую картину фрагменты. Разбитое окно за моей спиной, в которое ветер гонит снежную пыль. Перевёрнутый стол. Раздавленная ботинком тушка гуся. Смешавшиеся с осколками стекла остатки салатов. Уютно мерцающие огоньки на ёлке. Мёртвый О'Кела с торчащим из затылка кухонным ножом (и как меня не залило кровью?). Тёмные неподвижные силуэты.

-- Ты цела?! Он?..

-- Цела. - Я на самом деле только испугалась, а вот Ланту досталось очень сильно. Но сейчас он этого ещё не чувствовал, обескураженно глядя на застывшие фигуры. В экстремальной ситуации сознание может подшутить, вот и мой мозг, зацепившись за слова О'Келы, отдал браслету приказ из детской сказки: 'Колечко, колечко, возьми человечка'. Только нападавшие превратились не в коряги, а в каменные статуи - присевшие, уклоняющиеся, замахивающиеся фигуры Латов.

Лант без сил сел на ступени лестницы, я бросилась к шкафчику, но только успела схватить коробку с аптечкой, как за окнами раздался нарастающий рёв, невдалеке полыхнуло зелёным, да так, что я ненадолго ослепла, земля вздрогнула.

-- Деми, уходим! - еле расслышала я сквозь вой усиливающегося почти до урагана ветра. - Быстро!

В следующий момент Лант оказался рядом со мной и потащил к двери. От то ледяного, то раскалённого ветра и обжигающего ступни снега (тропинку опять замело, а я была в домашних туфлях) я очнулась и уже осознанно не отставала от друга. Лес пылал, по нему двигались огромные странные то ли существа, то ли механизмы, поджигающие всё. Чем? Лазером? В нос ударило смолистым дымом и вонью горелого мяса, мозг успел опознать в тёмной груде невдалеке от пылавшей баньки полуобугленное тело в чёрно-серебряной тряпке. Морфейл?!

Едва я успела захлопнуть дверь машины, как меня вдавило в кресло - Лант бросил аэрокар вертикально вверх. Вовремя. В следующую секунду наш дом вспыхнул, словно горсть сухих игл. В голове промелькнуло: 'Лант же хотел ёлку весной на место вернуть'. На мгновенье перед глазами возникла громадная металлическая, похожая на осьминога фигура, мимо пронеслось что-то чёрное, Лант успел увернуться, крикнул: 'Держись!', - и меня снова вдавило в кресло.

Только через минуту-другую я смогла осознать, что вижу. Высотомер показывал два километра над землёй, спидометр - больше тысячи километров в час. Гиперзвук, на котором в нашем мире могут летать только пилоты-асы. Здесь техника была другая, защищавшая людей, и с ней мог справиться такой человек, как Лант. Он, не обращая внимания на текущую по виску кровь, вёл аэрокар к Вечному Городу - единственному месту, где можно было попытаться спрятаться. Но до Шаналорна не меньше получаса лёту.

Я потянулась было к дорожной аптечке, но сразу же поняла, что на такой скорости Ланта отвлекать нельзя, а лететь медленнее невозможно. Земля под нами пылала. С высоты нельзя было разглядеть фигуры, но пожары, точнее, море огня простиралось до горизонта. Я вспомнила забавных зайцев, опасающихся людей волков, частенько забегавших к нам на террасу нахальных белок, изящных благородных оленей... Теперь не было ни их, ни леса, ни ухоженных парков Гриваля и Железной Орхидеи, ни мрачных пейзажей вокруг чёрного дворца-саркофага де Гёте. Только огонь, то багрово-золотой, с чёрными клубами дыма, то с тройными проблесками ярко-зелёного. Где-то огня не было, но было другое - расползавшаяся кляксами и тёкшая, словно вода, бархатная темнота, более чёрная, чем беззвёздное, с еле проступившим серпиком молодого месяца, небо.

-- Город! Сядем на площади!

Я хотела сказать, что Город не пускает к себе летательные аппараты, но не успела. Едва Лант сбросил скорость, как в нас что-то врезалось, меня швырнуло вперёд, на пульт управления (какая глупость - не делать ремни безопасности, веря, что в Петле Времени не бывает аварий), и я, уже теряя сознание, успела увидеть, как подаются назад стены Города, мягко принимая на себя аэрокар и гася его скорость, и на пустой за мгновенье до этого улице появляются фигуры людей. И услышать то ли крик, то ли шёпот Ланта:

-- Шаналорн, не делай откат! Ты слышишь?! Не делай откат!

<<Глава 3 || Приложение || Глава 5>>