Аннотация: Я действительно давным-давно не появлялась... Бессовестная я. Об одной художнице, которая видела мир не совсем таким, каким его видим мы.
История художницы
***
Она рисовала картины. Некоторые находили их посредственными, некоторые - очаровательными. Но всех одинаково смущали беседы с ней о её картинах. Она называла их пейзажами.
Это были портреты. Людей, изображённых на них, никто никогда не видел... Можно сказать, конечно, что нельзя увидеть всех людей в мире, даже таком маленьком, как этот, но... Она тоже никогда не видела этих людей, все лица возникали в её воображении. Она вообще не задумывалась о том, что те, кого она рисует - это люди. Девушка считала себя пейзажисткой...
Её считали умалишённой и потихоньку крутили пальцем у виска ей вслед. Но картины многим нравились. Удавалось даже продать по парочке в месяц на каком-нибудь из шумных рынков маленьких городков, чтобы купить еду, одежду или новые карандаши.
Да, она рисовала цветными карандашами, но ни у кого не оставалось сомнений в том, что она делает это воистину гениально. Никто так не умел обращаться с обыкновенными цветными карандашами, чтобы на глазах портреты оживали, чтобы казался настолько естественным взгляд. Может быть, потому что раньше никому не приходило в голову использовать их для создания картин?
***
Укрепив большой прямоугольный лист плотной бумаги перед собой, она задумчиво взглянула поверх него. До самого горизонта тянулось нетронутое людьми в своих собственных целях поле. Пара холмов, покрытых более яркой травой на склонах и небольшими опавшими наполовину кустиками на вершинах, пёстрые цветы, едва различимые в высокой траве, на горизонте - несколько высоких деревьев и серебрящиеся под светом стоящего в зените солнца крыши домов. Там находилась небольшая деревенька, куда Амиш ещё собиралась сходить.
Какое-то время она вглядывалась в рисунок веток ближайшего к ней приземистого кустика. Потом к постоянно меняющемуся кружеву перистых облаков...
Улыбнувшись, она поняла, кого именно видит перед собой. Это будет настоящее лицо этого поля.
Улыбка погасла. Но все остальные увидят в её картине только портрет. Может быть, даже с какими-то огрехами... Кривоватая линия носа, неестественный подбородок, неправильный подбор цвета... Но это - природа. Она такая, какая есть, со своими линиями и своим цветом.
Амиш опустилась на колени, открыла маленький чемоданчик и придирчиво осмотрела свою "палитру". У кого-нибудь от множества маленьких и длинных карандашей, жалких огрызков и ещё не заточенных палочек разных цветов зарябило бы в глазах. Но она привыкла к этому разнообразию, и жить без него не могла. Набрав в левую руку штук десять разных оттенков, она выпрямилась и занялась наброском.
Со стороны можно было подумать, что от этой работы напрямую зависит её жизнь, так рьяно и с полной самоотдачей взялась она за это дело. И ещё - что для неё есть какая-то чёткая временная планка, и она не должна задерживаться дольше положенного. Движения - быстрые, мастерски-резкие - разбавлялись изредка сдуванием с глаз чёлки.
На работу ушло не больше часа. Контур лица, примерные черты, плечи и оттенки для фона уже были найдены. Амиш ещё раз запечатлела в своей памяти картину природы перед своими глазами и, отложив карандаши, потянулась к пакету. В нём ютились несколько бутербродов и фляга с водой.
- Обед художника! - заявила она себе, разворачивая фольгу. Настроение было безмятежно-спокойное. Амиш сидела, поджав ноги, осторожно, чтобы не запачкать пальцы, держала в руках бутерброд, и следила за небом.
Ей было двадцать три года. Рисовать она начала лет в шестнадцать, когда впервые поняла, что её представления о деревьях и цветах не похожи на то, что думают о них другие. Сначала она пыталась словами объяснить, что и как выглядит на самом деле, но потом решила, что карандаши скажут лучше неё. Сначала она использовала только простые, с серо-чёрным грифелем, но потом попробовала себя в цветных и поняла, что её пейзажи с каждым разом всё совершеннее и совершеннее. И хотя никто не понимал, что на самом деле изображено на них, ей было приятно, когда говорили, стоило ей со своими немудрёными пожитками въехать в очередной городок: "Это Амиш Бейт, она была у нас год назад, и у неё очень красивые портреты..."
Вся жизнь Амиш состояла из путешествий. Рассеянные по территории её страны города были населены радушными людьми, иногда они даже давали ей приют, только просили нарисовать кого-нибудь из членов семьи или знакомых... Амиш не любила рисовать людей, но приходилось, чтобы хоть как-нибудь отплатить хозяевам.
Чаще всего она выставляла свои работы на рынках, брала за них недорого, и они расходились. В одном месте Амиш не бывала два раза в год, ожидая, когда пройдёт достаточно времени, чтобы лицо этого места сменилось. Слишком далеко из родных и знакомых мест она не уезжала - так и в этот раз, соседняя деревенька, что виднелась на горизонте, была ей уже знакома. В прошлый раз она жила при местном клубе, общалась с деревенской молодёжью, семьи которых активно поили её молоком и зазывали в гости. Теперь она приехала сюда под конец лета, взяла на время палатку у своих знакомых ребят, и жила недалеко от того места, где сидела сейчас. Уже несколько работ были на её счету в этот месяц, и сейчас она вновь чувствовала что-то, похожее на вдохновение.
Закончив с бутербродами и убрав следы своего обеда обратно в пакет, Амиш снова взялась за карандаши. Но к этому времени солнце уже сползло значительно ниже, и она рисовала наполовину по памяти.
Через минут пятнадцать с листа смотрело ещё не дорисованное, но уже хорошо различаемое и со своими специфическими чертами лицо девушки. Широкие приподнятые брови, придающие лицу выражение беззащитности и удивление, тёмные волосы с серебристым отливом, серо-зелёные глаза, взгляд которых направлен куда-то вбок, приоткрытые губы. Голова чуть опущена, воротник рубашки застёгнут на верхнюю пуговицу, но рисунок на плечах накидки или, может быть, шали, наброшенной на плечи, сугубо традиционный для этих мест.
Амиш отошла на шаг, приглядываясь к её лицу, потом добавила несколько чёрточек, расширяя нос и делая выражение чуть-чуть более грубым и простоватым. Одновременно это придало испуганной девушке какую-то внутреннюю силу.
- У неё темнее глаза, - раздался сзади мягкий, почти мяукающий голос. Амиш от неожиданности подпрыгнула на месте, едва не перечеркнув дрогнувшей рукой всю картину, и обернулась. - Темнее, - повторил незнакомец. - И другой овал лица. Исправь вот тут, - он провёл тонким пальцем по воздуху вдоль линии, обозначавшей скулу. - К тому же, ты собираешься сделать её смуглой, а она скорее уж слегка загорелая, не более.
Амиш изумлённо разглядывала неожиданно нарушившего её уединение человека. Это был поразительно обаятельный мужчина лет тридцати, с тонкими почти аристократическими чертами лица, необычайно бледный и, насколько Амиш умела судить по лицам, крайне неулыбчивый. Он был выше Амиш почти на полторы головы, ничуть не сутулился, как обычно это делают высокие люди, и держал голову чуть-чуть закинутой назад. Он стоял в тени росшего прямиком за Амиш дерева, но всё равно прятал голову под капюшоном бежевой расстёгнутой наполовину куртки. Капюшон не позволял полностью разглядеть его лицо, но он хотя и был привлекательным, в то же время отталкивал необычайной схожестью с какой-нибудь ожившей скульптурой. Глаза у него были желтоватыми, и хотя смотрел он против солнца, с маленькими чёрными точками зрачков.
- А вы,... - она перестала разглядывать его, смущённо покраснела и растерянно покосилась на недорисованную девушку, - вы правы... Действительно, другой овал лица...
- Исправь, пока можно, - он пожал плечами.
- Да,... - Амиш рассеянно кивнула, вытаскивая из кармана хорошую, дорогую стирательную резинку, купленную в далёком отсюда большом городе, в котором почти не было настоящей природы и её красивых лиц.
Какое-то время она молча удаляла неправильные штрихи и наносила новые. Немой наблюдатель её работы только чуть-чуть кивал головой, выражая своё согласие.
Наконец, она закончила с корректированием и вопрошающе оглянулась на нежданного ценителя. Он чуть-чуть улыбнулся, не разжимая губ.
- Вот теперь это она, - кивнул он.
Амиш не знала точно, почему, но очень обрадовалась его положительной оценке.
- Я впервые встречаю...
- ...Того, кто видит так же, как ты, - закончил он за неё. - Рисуй дальше, я не буду тебе мешать. Пока ещё твоё настроение не испарилось - рисуй. Я просто понаблюдаю, и больше не буду вмешиваться.
Девушке не пришло в голову ничего отвечать. Обычно она не любила, когда за ней наблюдают во время рисования, но сейчас было совсем другое дело! Он понимал её, он видел то же, что и она, и он сумел указать на те ошибки, которые она не видела или не подозревала, как сделать лучше.
На штриховку и прочую мелкую работу ушло ещё около часа. Амиш, окрылённая похвалой совершенно незнакомого прохожего, очень старалась, к тому же, видела, что он одобряет все её действия. За этот час он почти не пошевелился за её спиной, но она чувствовала, что ему нравится смотреть, как и что она рисует.
К вечеру пейзаж был уже закончен. Амиш чувствовала себя невероятно усталой, и какое-то время просто стояла и боролась с дыханием, пытаясь усмирить его. При этом она невольно любовалась своей собственной картиной.
- У тебя получилось очень красиво, - сказал он ей.
Солнце спряталось в тучи, скопившиеся у горизонта, и Амиш торопливо сняла картину и упаковала её в полиэтилен, а затем скрутила в приличного размера свиток. Скрепив его резинкой, она осторожно положила картину на траву и снова решилась посмотреть на мужчину. Тот по-прежнему стоял под деревом, красноватые отблески солнца прочертили тени на словно вылепленном невероятно-правильном лице.
- Спасибо, - порозовела Амиш. - Может быть, вы согласитесь перекусить со мной? - спросила она нерешительно. - Правда, у меня есть только пара бутербродов и вода...
- Я неприхотлив, - он чуть-чуть наклонил голову. - Спасибо за приглашение, - он изящным движением расправил куртку и сел на траву. Амиш завозилась с пакетом, все ещё под впечатлением от произошедшего.
Мужчина больше не рассматривал её, его внимание привлекали изменения, происходившие с полем по мере того, как глубже зарывалось в облака солнце.
- Ты рисовала ночные пейзажи? - спросил он, наконец.
- В общем-то, я пыталась, - ответила она. - Но у меня лучше получается день или утро...
- Но у тебя есть работы, связанные с ночью?
- И с поздним вечером, - кивнула она. - Но они разошлись.
- Пользовались успехом? - он разворачивал фольгу почти бесшумно. Пальцы с безупречным маникюром совершенно не пробуждали специфический шелест при каждом прикосновении. Амиш вдруг подумала, что он выглядит так прилично и состоятельно, а она пригласила его посидеть с ней на траве в цветах, пожевать бутерброды, запивая их водой из пластиковых стаканчиков, куда она разлила её из фляги.
- Да, но... Мне они никогда не нравились, - призналась она.
- Я хотел бы увидеть парочку таких твоих работ, - взгляд у него был тяжёлый, но не неприятный. Просто тяжёлый, и... бархатистый. Амиш невольно начала подбирать подходящий пейзаж под его лицо.
- В общем-то, несколько эскизов лежит у меня в палатке, - пробормотала художница. - И одна готовая картина. Всё остальное я раздарила моим друзьям в деревне, а ещё часть продала в городе.
Он улыбнулся - опять, одними только губами - чуть снисходительно.
- Я буду благодарен, если ты покажешь мне их. Я много путешествую, в том числе, и в этих местах, может быть, я узнаю что-то знакомое.
Потом какое-то время они сидели молча. Незнакомец, кажется, не нуждался в том, чтобы с кем-то разговаривать, а Амиш невероятно стеснялась. Наконец, робость немного прошла.
- Кто вы? - поинтересовалась она нарочито беспечным голосом. - Простите за любопытство, я никогда не встречала людей, которые бы вдруг поняли, что именно я рисую.
- Прекрасно тебя понимаю, - он допил воду и аккуратно сложил замасленную фольгу в него. - Но я вижу её так же. Я шёл мимо, когда увидел, как ты рисуешь, и сразу понял, что достаточно исправить всего пару мелочей, чтобы получилось идеально. Может быть,... - он сделал паузу, - со временем у тебя будет получаться ещё лучше. Хотя, как простой человек, ты достигла больших высот.
- У меня никогда не было особенного стимула к совершенствованию, - вздохнула Амиш. - Все видят в моих рисунках только лица. Для них не имеют значения мелочи вроде глубины цвета глаз... Увы, это и меня ослепляет тоже!
- Тогда забудь о них, - он искривил левую бровь. - Твори только для себя, тогда и добьёшься совершенства.
- Я всегда стараюсь...
- Значит, рано или поздно получится. У тебя уже получилось сегодня.
- Благодаря вам, - Амиш едва справилась с вновь нахлынувшим смущением.
- Я был рад указать тебе на недочёты, - он сложил руки на коленях. - И ещё больше я рад, что ты так быстро поняла меня и всё исправила. Это большая наука - уметь прислушиваться и признавать ошибки.
Амиш только неопределённо пожала плечами.
- Так ты покажешь мне свои работы? - спросил он, наконец, налюбовавшись приближением ночи. Сумерки окружали их.
- Ах да, конечно же, - художница подскочила и стала собираться. Незнакомец не пошевелил и пальцем, чтобы помочь ей, но она и не вздумала возмущаться.
Палатка стояла недалеко. Перед ней тлели угли костра, Амиш сначала затащила внутрь свои вещи и картину, а потом уже пригласила туда гостя.
- Проходите... В общем-то, это место предназначено не для того, чтобы принимать гостей...
- Меня это не смущает.
Амши тем временем отвязала один из мешочков с пояса, вытащила оттуда маленькую железную коробочку и посыпала немного светло-жёлтого порошка из него в костёр, подбросив пару веток. Они занялись, хотя и нескоро. Огонь был слабым.
- Пускай лучше горит там, - она убрала коробочку с зажигательной крошкой и включила внутри палатки фонарик. Он мёртвым синим светом подчеркнул наполовину скрытые под капюшоном черты лица незнакомца. Тот сидел на коленях на клеенчатом полу палатки. Амиш подумала, что ему, наверное, жарко, но спрашивать не решилась.
Она развернула несколько упрятанных в полиэтилен свитков, смущённо облизывая губы. Мнение этого чужого человека было для неё невероятно ценным. Он рассматривал каждую картину внимательно, чуть щуря глаза и наклонив голову набок.
- Озеро рядом с Сан-Бертон? - спросил он, указывая на портрет маленькой болезненно-бледной девочки с букетом жёлтых лилий в руках.
- Да, - обрадованно ответила Амиш, сначала не решаясь, но потом всё-таки садясь рядом с ним. - Я рисовала вид от стен города, там был отвратительный туман из-за этого завода...
- И ты рисовала в сумерки.
- Рассветные, - заметила она.
- Я понял это. Я бы нарисовал так же, если бы умел не просто видеть, - он кивнул и отложил картину. Теперь на него смотрел смуглый мужчина с короткими белыми волосами и равнодушным выражением лица, только глаза были безмерно-синими и глубокими. Губы кривились в презрительной усмешке. - Ты бывала в Арайской пустоши? - спросил он с удивлением.
- Да, - Амиш в какой-то момент показалось, что такая прозорливость нежданного ценителя искусства странна. Но она быстро прогнала эти мысли. - Случайно. Это нарисовано в спешке.
- Взгляд должен быть более жестоким, - он постучал ноготком по переносице нарисованного мужчины. - Сухим, ты понимаешь меня?
- Да...
- Ты хорошо запоминаешь места, где бывала, верно? Если ты рисовала в полдень, то должна помнить, как там душно. От его взгляда должен брать жаркий ужас.
- Мне было страшновато его рисовать, - Амиш пожала плечами.
- А потом ты подумала, что его никто не купит? - спросил он, и впервые Амиш заметила, что его глаза смеются.
- Ну да, - призналась она. - В конце концов, я должна думать о своей жизни...
- Ты права. Но ты могла бы его дорисовать? Я бы купил его у тебя, - он приподнял одну бровь. - Я помню Арайскую пустошь... Мне пришлось жить там почти месяц. Хотелось бы иметь напоминание об этом - не всякому удавалось пробыть там так долго.
Амиш удивилась, но кивнула.
- Конечно, я дорисую, если вы хотите...
Он передал ей рисунок и стал рассматривать следующий. Он угадал почти все пейзажи, кроме тех мест, где, по его словам, никогда не был. Например, Малый Сад в том же Сан-Бертоне. Он сказал, что никогда не бывал в крупных человеческих городах. Так и сказал.
Амиш сидела в окружении собственных рисунков и не могла оторвать взгляда от лица незнакомца. Он заметил её пристальный взгляд и прищурился:
- Сколько времени тебе надо для работы над Арайской пустошью?
- Я неплохо помню эти места... Может быть, мне хватит завтрашнего дня. Хотя... Мне нужно сходить в деревню. Может быть, вы составите мне компанию? - осторожно спросила она, сама не зная, чего хочет добиться.
- Боюсь, что я не люблю людей и их деревни, - скривился он. - Как, на самом деле, и ты. С твоей привязанностью к природе, происхождение твоё поражает.
Амиш не очень хорошо понимала, о чём он говорит. Она складывала рисунки на место, сопровождаемая его взглядом, и скорее уж раздумывала о том, какими карандашами стоит пользоваться для довершения работы над пустошью...
Он выпрямился - хотя её палатка была достаточно высокой, ему пришлось чуть-чуть наклонить голову.
- Благодарю, я зайду послезавтра утром, - произнёс он. Желтые, почему-то казавшиеся сияющими, глаза заставили её задуматься над совершенно внезапно возникшей и не совсем правдоподобной идеей.
- Вы - не человек? - удивлённо спросила она, присаживаясь на край спального мешка.
- Я думал, ты поняла это давно, - он скрестил на груди руки. - Я эльф.
- Правда? - не нашла ничего лучше спросить Амиш.
- А с чего мне лгать? - вежливо спросил он. - Неужели, этого нельзя понять?..
Амиш смущённо потупилась:
- Ну... Вы знаете, я думала, что эльфы выглядят совсем иначе... И вы одеты как человек...
Он рассмеялся, отворачиваясь. Смех был мелодичный, негромкий и приятный.
- Думаешь, что эльфы одеваются исключительно в наряды, соответствующие их традициям?
- Я вообще не задумывалась об этом, - растерялась Амиш. - Но о вас рассказывают... Ну, что вы выглядите не совсем как люди.
- Возможно, слухи преувеличены. Мы давно живём раздельно, а людям нравится придумывать какие-то легенды, которым нет никакой цены. Но разве у тебя есть какие-то сомнения в том, что я эльф?
Амиш отрицательно покачала головой:
- Что вы... Я будто бы подозревала раньше... Никто из тех, с кем я раньше встречалась, не видели в моих картинах никаких пейзажей...
Он продолжал улыбаться, но на этот раз опять плотно сжатыми губами.
- Дорогая моя, ты просто подвержена обычным человеческим заблуждениям. Верить в сказки о нашем кардинальном отличии от людей... Дело только в видении мира. Ну и ещё в таких мелочах, как долголетие. Но отнюдь не так, как я слышал, говорят о нас люди. Речь не идёт о тысячелетиях.
- Правда? - удивилась Амиш. Голова немного кружилась. Она что, правда разговаривает с настоящим эльфом? Этот народ порвал отношения с людьми уже несколько столетий назад. Для человечества это действительно большой срок. Не то, чтобы два народа не общались вовсе, но многочисленные государства людей и эльфийские земли официально имели нерушимую границу.
- Опять ты подозреваешь меня во лжи, - вздохнул эльф. Амиш постоянно ловила за хвост мысль, что она думала об эльфах иначе. Во-первых, они казались ей более светлыми и ещё более хрупкими существами. Во-вторых, они действительно должны были...
А кто сказал, что должны? Действительно, вдруг, за столько лет все перезабывали истинную внешность эльфов!
- Простите, я...
- Не так важно. Ты вообще не знала бы, что я живу сейчас в этом лесу, если бы я случайно не увидел, как ты рисуешь, - он поправил выбившуюся из-под капюшона тёмно-каштановую прядь. - Я слышал о тебе раньше, - добавил он. - Вернее, о художнице Бейт, немножко помешанной, которая очеловечивает природу. Я не думал, что ты так молода и,... - он замолчал.
- И? - заинтересованно переспросила Амиш.
- И смела, - тут Амиш поняла, что свечение глаз ей совсем не кажется, и ей стало немного жутковато. - Во-первых, - принялся рассуждать эльф, - ты пустила в собственную палатку совершенно незнакомого мужчину. Я мог бы оказаться вовсе не ценителем красоты, а кем-нибудь похуже. На твоём месте вряд ли кто-то в своём уме завёл бы со мной знакомство, к тому же, и не спорь, я выгляжу подозрительно...
- Даже очень, - пискнула Амиш. А ей действительно это не приходило в голову...
- Во-вторых, ты живёшь одна в лесу. Ты знаешь, что тут водятся дикие звери?
- Я встречалась с лесной хозяйкой, - Амиш нахмурила брови. - Меня отговаривали в деревне, здесь считают её немного чокнутой и ходят, только если приспичит... Она позволила мне жить здесь, даже жечь костёр... Говорят, редко когда лесные хозяйки дают на то добро, - она улыбнулась. - И ещё она сказала, что животные меня не тронут.
На эльфа её речь не произвела впечатления.
- А что насчёт заколдованного зверья? Лесные хозяйки не могут указать, скажем, оборотню, где и на кого ему охотиться.
- Мне друзья сказали, что магических зверей в округе нет, - промямлила Амиш.
Снисходительный взгляд гостя её смутил.
- Об этом никто до последнего не знает, разве не так?
- Мне мой друг дал ружьё, - вздохнула Амиш. Эльф проследил за направлением её взгляда и сделал небольшой шаг. Светлые пальцы пробежались по деревянной отделке, потом по стволу, и погладили дырочку дула.
- Думаешь, это тебе поможет? - наконец, спросил он. - Ты хоть держала его в руках?
- Перед тем, как отпустить меня сюда, мой друг показал мне, как стрелять. И я пробовала, - практически с вызовом произнесла художница.
Эльф опустился на корточки и посмотрел ей в глаза. Почему-то Амиш стало не по себе.
- И какой был результат?
- Ну,... - Амиш напряглась, потом потрясла головой. - Да какая разница! Я не боюсь оборотней...
- Действительно? А теперь представь, скажем, медведя, разозлённого, голодного, да ещё и вдвое больше обычного в размерах. Цель-то большая, ты можешь и попасть из этого, - он подержал ружьё в руках и прислонил его обратно к стенке палатки. - Но остановит ли это его?
- Дело не в этом, - пробурчала Амиш. Она с детства терпеть не могла, когда её начинали учить жить. - Я не боюсь оборотней, значит, их и не будет.
- Интересный подход, я его запомню, - он выпрямился. - Что ж, до утра послезавтра...
- Можно ещё один вопрос? - в спину спросила его Амиш.
- Пожалуйста, - учтиво отозвался он.
- Ведь эльфы не касаются огнестрельного оружия, разве нет?.. Или это тоже из области легенд?
Он не обернулся, остановившись у выхода из палатки.
Амиш точно знала, что говорит правду. Она когда-то слышала, что отчасти из-за этой области технического прогресса эльфы приняли решение отделиться от людей. Они и так считали, что техника уничтожит само понятие первозданного мира, а возможность любого человека на расстоянии наносить такие серьёзные повреждения казалась им кощунственной.
Эльф ответил неожиданно сухо и недовольно:
- Эльфы - да. Но я выше подобных детских игр. И не беспокойся насчёт оборотней, - бросил он, уже выходя. Амиш не успела спросить, что он имел в виду.
* * *
Высокий мужчина в бежевой куртке с капюшоном выбрался из палатки и остановился около костра. Лесная хозяйка, кажется, ты не слишком заботишься о своём лесу? Тут вполне можно прожить без костра, особенно если ты уже отогнала всё дикое зверьё от гостьи.
А оборотня не напугает костёр.
Он отвернулся и пошёл краем леса, насвистывая что-то себе под нос. Где-то через минуту к нему на плечо с хриплым карканьем опустился ворон. Эльф, если это конечно же действительно был эльф, а не решивший обмануть художницу обыкновенный человек, что-то тихо сказал ему и взъерошил пальцами чёрное оперение. Ворон улетел.
Амиш может не бояться оборотней. Если они и водятся в округе, они теперь сюда не сунутся ещё долго.
Это не только владения хозяйки леса, но отныне и его тоже. Он бесстрастно взглянул на белую луну и продолжил свой неспешный путь в сторону деревни.
* * *
Амиш не забирала из палатки своих вещей - кому пришло бы в голову их воровать? Она просто застегнула молнию, потушила костёр и, взяв с собой тяжёлый кошелёк с звенящими монетами, лёгким и быстрым шагом отправилась в Полянное. Купит себе перекусить, поговорит с местными друзьями, и вернётся обратно... Дорисовать ту жутковатую пустошь, которую попросил... эльф? Или всё-таки не эльф?
Встречала её у самой дороги местная портниха Танарья и её старший сын. Юноше было восемнадцать лет, но он слыл лучшим охотником во всех местных деревнях. За это его не любила лесная хозяйка и поэтому он никогда не ходит в лес один, боясь не вернуться...
В руке Коши было ружьё. И выглядел он как-то очень обеспокоенно. Как и его мать. Танарья бросилась к ней и схватила её за руку:
- Как я рада, что с тобой всё в порядке!
- А что со мной могло случиться? - Амиш встревоженно поглядела в полное, загорелое лицо своей знакомой.
- Вчера пропал Никон, - как обычно, Кош был грубоват и немногословен. Он ничего не пояснил дальше, но зато выжидающе уставился на мать.
- Пойдём скорее в дома, - Танарья потянула её за руку. - Ты не представляешь, как я переживала!..
- Никон? - продолжала расспрашивать Амиш, но Танарья упрямо бормотала что-то своё.
- Мать, - прервал её Кош. Она не то, чтобы побаивалась своего угрюмого сына, но всё равно как-то замыкалась, когда он вступал в разговор. Когда его не было, она расхваливала его силу и смелость, но когда он присутствовал, чаще смущалась. - Он отправился в магазин ночью, судя по всему, к Фанье, но не вернулся. И до Фаньи не дошёл.
Фанья, продавщица в единственном на всю деревню магазинчике, расположенном в каменном прямоугольном здании с плоской крышей. Там же она и жила...
- Она ничего не знает?.. Ну, что с ним случилось? Она его не видела?
- Нет, - подала голос Танарья. - Но уйти он никак не мог!.. Без денег, без вещей... У него дома даже бутылка недопитая на полу стояла...
- Спьяну убрести куда-нибудь может любой, - вздохнула Амиш.
- Но только не Никон! - решительно возразила портниха, и Амиш пришлось признать, что та наверняка знает своих соседей лучше, чем пришлая художница.
- Мы бы не так волновались, - продолжил за мать Кош. - Но недавно дошли слухи из соседней деревни, из Малых Горок, что там так пропало четверо. И непьющие. Да и Никон, судя по всему, не был так уж пьян. Полбутылки вина - это не так много.
- И... И что вы думаете? - взволнованно спросила Амиш.
- Говорят, - Кош подбросил в руке ружьё, - что одного из них нашли. С разорванной глоткой.
Амиш почувствовала, как её начало подташнивать.
- И? - всё-таки спросила она.
- Знахарка Малых Горок сказала, что это был вампир. Они заговорили свою деревню от нежити, но у нас тут знахарки нет...
- Вампир? - дрогнувшим голосом переспросила Амиш. - Но разве... Разве они ещё остались?
- Ну так а куда они денутся, - прошептала Танарья, - сама подумай, если они разбрелись по миру подальше от городов и охотятся вот так по деревням, кто же их заметит?
- Мы... Вы...
- Ехать в город и звать городского знахаря дороговато будет, - поморщился Кош. - А знахарка из Малых Горок к тем Горкам и привязана, тут от её ворожбы будет мало толку.
- Вот я и переживала, как ты там одна, в лесу, - кивнула Танарья. - Хватит тебе этой природы, если тут всякая нежить шляется! Уезжай отсюда скорее. Я вот Коша с тобой пошлю... Проводишь её до шоссе, сынок?
- Провожу, - буркнул он. - Если увижу эту тварь, - пообещал он, - пристрелю.
- Разве на вампиров действуют пули? - спросила Амиш робко.
- Будет повод проверить, - решительности на лице у юноши было выше крыши. Кажется, он мечтал уже поскорее встретиться с этим вампиром.
- Ну может ещё обойдётся, - прошептала Амиш, - может ещё не вампир...
- А кто ж ещё?.. Пойдём, я тебя молоком напою... Перекусишь хотя бы... Ты небось в магазин шла?
- Ну да...
- Он закрыт, Фанья в трауре, - Танарья развела руками. - Пойдём, пойдём...
Амиш покорно позволила ввести себя в дом, усадить, напоить и накормить вдоволь. По очереди заходили все соседи, уговаривали либо вернуться в деревню и жить в доме, либо убежать скорее подальше, но только не оставаться в лесу одной. Они все были такие заботливые, но Амиш занимали совсем другие мысли. Она тревожилась за своего ночного гостя. Где же он живёт?.. Возможно, тоже в лесу, вроде неё... Тогда вампир, если он существует, угрожает не только ей, но и ему. Надо предупредить его.
Кош расспрашивал её, не видела ли она ничего и никого подозрительного. Спустя где-то полчаса Амиш не выдержала его внимательного взгляда из-под светлых бровей и призналась, что она действительно встретила в лесу мужчину. Они с Кошем уже сидели в гостиной наедине, чуть жужжали пробки, и доносились из-за тонкой стены деревенского дома голоса. Танарья отправилась смотреть какую-то передачу, которую никак не хотела пропускать.
- Он может быть тем самым вампиром, - с уверенностью произнёс Кош.
- Что ты! - Амиш отрицательно покачала головой.
- Откуда тебе знать? - спросил он сердито. - Почему нет?
- Но я же сидела с ним в одной палатке! Мы вместе перекусывали на опушке, и потом беседовали о картинах...
- И что из этого?
Амиш вздохнула. Ну как же он не понимает!
- Если бы он был вампиром, он бы выглядел, как нежить...
- А ты видела нежить? - заинтересовался Кош, но заметив её лицо понял, что та не видела. - Ну вот, так откуда ты знаешь, как та выглядит?
- Но он же не напал на меня!
- Это странно, - кивнул Кош.
Амиш подозрительно взглянула на паренька. Долговязый, нескладный на вид, с короткими рыжеватыми волосами, было странно думать, что он может двигаться бесшумно и быть незаметным даже в лесу. Взгляд у него был неожиданно угрюмый для его возраста.
- Поверь, Кош, он никак не может быть вампиром...
- С чего вдруг?
Девушка закрыла глаза, размышляя, следует ли говорить ему что-то об истинной сущности ценителя пейзажей, и всё-таки решилась.
- Я точно могу утверждать, что он не нежить.
- Потому что у него взгляд живой? Или потому что он тебя обвёл вокруг пальца? - неприветливо зыркнул на неё Кош.
- Он - эльф, - шёпотом ответила Амиш, ёрзая на стуле. Кош, поджав губы, фыркнул, но ничего не сказал.
- Эльфы не ходят по нашим землям.
- А он путешествует, - воодушевилась Амиш. - Он был и в Сан-Бертоне, и в Арайской пустоши...
- В проклятых землях? - воодушевился он.
- Кош! Я тоже там была! Ты меня в чём-нибудь подозреваешь?..
- Нет, - бросил он, поднимаясь. - Но даже если он эльф, ему не стоит доверять. Коварный народец, к тому же, трусливый. Убежали и закрыли границы только из-за этого, - он указал пальцем на горящую лампочку, - и этого, - на висящее на стене ружьё. - Не советую тебе возвращаться в свою палатку. Ну или давай я пойду с тобой и помогу тебе собрать вещи.
- Но тебе лучше не ходить, - Амиш совершенно не хотелось покидать гостеприимный лес, несмотря на слух о вампире. Мало ли, куда мог деться этот Никон? И почему вампир из Малых Горок обязательно должен был идти в Полянное? - Лесная хозяйка тебя не любит...
- Я её тоже не очень-то люблю, - бросил он и собрался уходить. Несмазанные петли скрипнули. В дверях он обернулся. - Я пойду пока, но ты без меня не уходи.
- Мне ничего не грозит, - уверила его Амиш. - Только не рассказывай никому про эльфа, хорошо?
- Зачем мне разносить слухи, в которые я не верю? - скривился он и ушёл.
Минут через десять вернулась Танарья. Амиш поболтала с портнихой немного, а потом спросила, у кого можно купить еды ещё на пару дней, чтобы она могла закончить все работы и уехать с чистой душой.
- Хочешь остаться? - спросила та с тревогой.
- Да, хочу.
- Ну, это как знаешь... Коша подожди...
- Не стоит, - улыбнулась Амиш успокаивающе. Ей не хотелось сталкивать юношу и эльфа. К тому же, она не слишком верила в этого вампира... Ну зачем тому красть полупьяного электрика? Художница знала о вампирах не больше, чем говорилось в легендах, но все они ясно утверждали, что нежить больше любит трезвенников...
Тем не менее, она ушла из Полянного с тяжёлым сердцем. Кош наверняка бросится следом за ней. Для него не будет стоит труда отыскать её палатку, вот только догадается ли он взять кого-нибудь с собой?
Лес впервые показался ей неприветливым и излишне тёмным в такой светлый день. Амиш поспешила убраться из него вместе с незаконченным рисунком. Сегодня она устроилась спиной к полю, а потом долго подбирала нужные цвета. Картина отказывалась получаться гармоничной. Много пришлось работать ластиком, а также закрывать глаза и старательно вспоминать это жутковатое безжизненное место.
Всё, чего удалось добиться Амиш до того, как заурчало в животе, это более чётких черт лица, теней на лбу и скулах, и изменения изгиба губ. Теперь он улыбался примерно так, как хотел эльф... Вернее, как на самом деле должна была улыбаться Арайская пустошь.
Взгляд на часы - и Амиш поняла, что билась над этими мелочами почти три часа. Но картина не отпускала её от себя, вероятно, требуя, чтобы с ней всё-таки закончили. Поэтому художница быстро затолкала в себя кекс, запила свежим яблочным соком, и принялась за глаза. На небе тем временем собирались тучи, и Амиш поняла, что стоит поторопиться. Первая же капелька дождя испортит весь рисунок.
"Ну пожалуйста, - взмолилась она мысленно, - позже..."
Дождь не начинался, хотя тучи казались набухшими. Амиш уже закончила с лицом и принялась за волосы. Работая, она постоянно ловила себя на том, что боится поглядеть на свой рисунок со стороны. Арайская пустошь. Амиш одновременно чувствовала удовлетворение, что передаёт всё именно так, как нужно, и страх за такую реалистичность пейзажа.
Когда она закончила размытый светлый серо-голубой фон и спрятала лист в полиэтилен, на неё хлынул нещадный ливень. Амиш бросилась к своим карандашам, но половину из них уже успело залить водой. Захлопнув чемоданчик с ними, она, оставив мольберт, побежала к себе в палатку. Дождевая вода заливалась под воротник, прибивала волосы к лицу, капли висели на кончиках ресниц, и Амиш видела всё как через дымку.
Забросив вещи в палатку, она не торопилась забираться туда сама. Ещё натечёт с неё столько воды... Устроившись под деревом - не самое лучшее спасение от дождя, но всё лучше, чем ничего, она простояла до тех пор, пока не кончился основной поток. Потом, под мелкую морось, выскользнула из своего убежища, с грустью посмотрела на залитый водой костёр...
Поглядев по сторонам и никого не обнаружив (да и кому придёт в голову гулять в такой ливень?), Амиш стянула мокрую рубашку и с трудом вытянула из палатки новую, вместе с полотенцем. Она уже застёгивала верхнюю пуговицу, размышляя, переодевать ли джинсы, или походить так, когда уже знакомый спокойный голос с неким оттенком заботы поинтересовался:
- С тобой всё в порядке?
Амиш вздрогнула, оборачиваясь. Её давешний гость стоял под тем деревом, где ещё недавно пряталась она, и разглядывал наполовину мокрую девушку. Впрочем, кажется, дождь и его не помиловал. Хотя он не был так уж безнадёжно вымокшим, по куртке расплывались мокрые пятна.
- Э-э... Ну да, просто вымокла...
Она невольно с подозрением уставилась на лицо эльфа. По идее, самое обычное человеческое лицо. Интересно, как выглядит нежить? Может быть, её тоже сложно отличить от человека...
- Надеюсь, твои рисунки не пострадали? - он вышел из-под неважной защиты листьев и встал рядом с ней.
- Кажется, нет... Я доработала пустошь, как вы просили. Если хотите, я покажу...
Дождь заканчивался. Вот так всегда с сильными ливнями. Раз - и о них напоминают только лужи и мокрая трава... Вот уже солнце заливает дальнюю часть поля.
- Я собирался зайти завтра, но побеспокоился насчёт твоей палатки в связи с ливнем...
- Спасибо, это... неожиданно, - призналась Амиш, забираясь в палатку и вытаскивая оттуда свёрнутый лист. По полиэтилену сползали многочисленные капельки. Эльф взял картину в руки, бережно смахнул капельки и, прищурившись, окинул её взглядом.
Амиш взволнованно переминалась с ноги на ногу.
- Я тобой восхищён, - наконец, сказал он. - Я куплю её, - он вытащил кошелёк.
- Да что вы, забирайте так, - взмахнула она руками. Ещё не хватало брать с него денег!
Эльф в очередной раз снисходительно улыбнулся краем губ:
- Неразумно отказываться от платы за непростой труд. Ещё неразумнее пытаться внушить себе, что не хочешь взять этой платы. Я выступаю в роли заказчика и покупателя.
- Вы мне очень помогли,... - начала Амиш.
- Ну может быть, но это ничего не значит. Ты возьмёшь у меня деньги, если не хочешь обидеть меня. Не желаю чувствовать себя эксплуататором.
Амиш хотела упорствовать, но он вытащил несколько монет. Те немного тускло блеснули в его ладони. Девушка взяла их без особой решимости, но и без обречённости.
Узор, выбитый на монете, был ей не знаком. Она даже не знала, где такие были.
- Ты предпочитаешь бумажные деньги? - спросил он, расценив её внимательность за недовольство.
- Нет-нет, просто мне незнакомо...
Он взглянул на верхнюю монету и рассмеялся негромко. Амиш не заметила, правда, что его глаза при этом не смеются.
- Я случайно дал тебе монеты с моей родины. Но уверен, они будут в ходу и в человеческих городах. Нехорошая примета - менять одни деньги на другие...
- Правда? У нас нет такой приметы...
- А у нас есть, - ответил он. - Спасибо тебе за картину. Может быть, когда-нибудь у меня появится дом, и я повешу её на стене в гостиной.
Амиш смущённо покраснела.
- Вы не хотите чего-нибудь тёплого? У меня чай в термосе есть...
Эльф поджал губы, видимо, размышляя над её предложением. Потом сел прямо на мокрую траву, расправив куртку и положив рисунок рядом с собой.
- Ну что ж, угощай.
Пока Амиш суетилась с чаем и чуть-чуть промокшим печеньем, он рассеянно перебирал пальцами траву и будто бы к чему-то принюхивался. Воздух был свежий и влажный, но он чуял в нём ещё что-то иное, не только запахи леса, травы и дыма ближайшей деревни...
- Ты слышишь шум? - спросил он, когда Амиш, вытащив низкую табуретку-раскладушку, села напротив.
- Я? - она прислушалась. - Железная дорога, - неуверенно пробормотала она. - Проложена далеко, но через поле звук хорошо доносится...
Он покачал головой, но ничего не сказал. Художница разлила в железные кружки тёплый чай и протянула её эльфу. В тот момент, когда он уже взялся за неё, а Амиш ещё держала, их пальцы соприкоснулись, и художница успела поразиться тому, насколько холодными были пальцы. Будто бы их обладателем не было существо из плоти и крови.
Её собеседник взял, поднёс к лицу, как-то грустно вздохнул и сделал один глоток.
- Должно быть, вам наш чай кажется безвкусным? - вслух подумала Амиш. - У вас на родине пьют не такой чай?
- Не такой, - согласился он. - Но мне всё кажется безвкусным. Не переживай ещё и по этому поводу.
- А... А как вы поняли, что я переживаю? - постаралась как можно беспечнее спросить она. Жёлтые глаза сузились, изучая её лицо.
- Да вижу...
- Я была сегодня в Полянной, мне местные жители рассказали про вампира.