Купец первой гильдии Иван Антуфиевич Вольвин жил так, как это было возможно. Разбогател самым обычным способом, каким это делали многие люди много раз до него. Ему приходилось постоянно трудиться так, как мало кому приходится это делать. Не имея благородного происхождения или богатых и влиятельных родственников, он добился многого только с небольшой помощью приятелей и семьи. Его отец был крестьянином, потом кучером, возил барина С. и его семейство. Отличался он неумеренной склонностью к выпивке, и только недавно, совершенно постаревший и получивший серьезные проблемы со здоровьем, остепенился. Иван до того, как занялся торговлей, успел в молодости вместе с братом Антоном подраться в трактире, где Антон порезал какого-то выпившего посетителя, который был сыном чиновника по каким-то поручениям.. Вместо него малолетний Иван взял на себя вину. Он был осужден и отправлен в каторжные работы. Вольвины не были семьей староверов. Они были лично зависимы от господ С-ых. Приходилось и Антуфию, и его сыну Ивану отдавать почти все деньги. Он мог себе позволить любые атрибуты современной ему жизни.
Он удачно продал кузнечные изделья в Петропавловск. Это дело принесло ему больше чем денег, чем он мог заработать раньше. Теперь ему нужно было привыкнуть к другой жизни, некоммерческой. Нужно начать понимать, чем занимаются другие люди, которые не делают этого. Он находился здесь в своей семье. Все эти заботы, занимавшие его не задолго до этого. Он заключал сделки по торговым операциям остались для него на некоторое время в прошлом. В общем, настала пора, чтобы распоряжаться своим временем так, как он этого захочет. Он не мог еще сам придумать, как это может быть, и время тянулось. Шли такие обычные дни, какие были много раз до того. Дом, аккуратно отделанный и прибранный изнутри, хорошо натопленный казался чем-то совершенно цельным. Это именно простой купеческий особняк. Здесь была спальня и комнаты детей. Кроме обычной обстановки, состоящей из кровати, столов и стульев, в доме были книги, некоторые из них очень старые. Читали здесь не много, но самое интересное, что какие-то книги иногда читались. В восточном углу расположен киот с иконами. Икон было много, они все находились в одном месте. Лариса Петровна, хозяйка, была очень набожна. Также старались соблюдать чистоту. Все в доме выглядело новым и свежим. Работница довольно часто протирала пыль, однако хозяева не требовали от нее много. Здесь пытались подчеркнуть достаток, который приличествовал положению хозяина. Чаще все-таки они делали все своими руками, обустраивали обстановку. Если появлялось что-то новое в интерьере, то это новшество непременно присутствовало здесь. То, что хозяин обеспечен, можно было и не подчеркивать. Происходило это преобразование обстановки как-то помимо простой рациональности. Не очень хозяева думали о смысле, который может в этом быть.
Словно все, что делалась, было подчинено единому замыслу. При этом единого замысла одного только человека замысла, в общем-то, никакого и не было. Просто было стремление к чистоте и порядку. В семье царила та религиозность, которую в нынешних условиях и представить себе трудно, но это не касалось хозяина дома. Все доброе, что было здесь устроено, было именно так благодаря стараниям Ларисы Петровны. Сам же Иавн Антуфиевич не уделял этому особого внимания. Хозяин был занят, как можно представить, только делами, и даже находясь дома, не обращал особого внимания на то, что окружающие его предметы расположены так, а не иначе.
Иван Антуфьевич был отцом четверых детей. Две старшие дочери были уже замужем за неплохими парнями, младшая же должна была покинуть родительский дом пятью годами позже. Теперь ей было лишь восемнадцать лет. Брат Сергей был двумя годами старше.
Дочь Иулиания интересовалась всем, что происходит и в семье и в мире. Она еще в то время не рассматривалась как невеста, а была начитанна и насколько возможно активна
-Папа, - спросила она, а как нужно отдавать товар, если тот человек, который покупает, один едет. На него ведь и напасть могут, и все, что угодно может быть.
-Обычно когда деньги возят, по одному не ездят.
-А как узнать, может он купить, или нет?
-Как это значит.
-Ну, а вдруг у него денег не хватает, - спрашивала его дочь, - ведь получится, что зря ехал.
-Там особые места есть, куда уже со знанием дела люди едут, потом ведь купец купцу обязан верить на слово. Слово это всегда твердое.
Такие были у многих, кто мог себе это позволить. Здесь не было ничего такого, что ему казалось бы чем-то особенным. То, что можно было позволить себе в соответствии с сегодняшним его материальным достатком, было здесь полностью и как должно представлено. В соответствии с этим жизнь шла так же. Его семья такая, какая она есть. Все со своими особенностями, и даже мысли у них касаются предметов, о которых редко думал сам глава семейства, не считая их важными.
Сам хозяин еще не очень привык ко всему происходящему. Помнилось ему и время, когда все было совсем иначе. Здесь же все было достигнуто трудом. При этом можно подумать, что все именно так и могло быть, как есть. Кроме этих трудных будней была и обычная обстановка, словно это простое безделье. Это только видимость какие-то явления здесь имели место постоянно, всегда происходила какая-то деятельность. Сын Сергей и дочь Иулиания были заняты своими делами, которых он даже не понимал. По сути мало было дела Ивану Антуфиевичу до происходящего здесь. Шли святочные дни. Родственники ходили периодически друг к другу в гости. Иван Акинфиевич был женат на дочери одного из таких же удачливых тружеников, как и он, которые могли выкупить личную независимость.
-Что делать будем сегодня?- спросил он жену, - собрались ехать, так надо запрягать уже. Так ведь целый день протянем и ничего не сделаем. Я сегодня свободен, и к сестрице твоей можем съездить.
-Мы давно ведь уже там не были. Она может подумать. Что мы просто не можем туда к ним попасть. Это ведь просто как неуважение могут понять.
-Ну, так раз такое дело, то надо поехать. От племянника их никаких весей. Да, кто теперь знает? Там он воевал, в самом том деле был.
Вольвины всей семьей отправились в гости. Снега было не очень много, но его здесь никто и никогда не чистил. Были едва заметны следы полозьев, на которых проезжали, может быть еще вчера вечером. Широкая лесная дорога была сегодня совсем тихой. Только навстречу попались ямщики на почтовых, и все. Движение в этот день было небольшое.
Сестра его жены Надежда была замужем за Георгием Гусевым, который жил в деревне за двадцать восемь верст от города, глее семья Вольвиных жила уже тридцать лет. У Георгия с Надеждой дети были уже взрослыми. Даже их младший сын Владимир, о котором будет сказано позже, в то блаженнее время уже в возрасте восемнадцати лет женился. У Гусевых проблем с размещением гостей не было.
Соседи у Георгия были самые различные. Был здесь и мелкий чиновник, не имевший, как водится, ничего, кроме арендуемого убогого жилья. Бывший дворовый человек Усов со своими сыновьями жил в соседнем дворе. В этой семье жили так, чтобы получить больше, не делая лишних движений. Они происходили так же из крепостных, но все они делали тоже своеобразную карьеру, направленную на то, чтобы выполнять как можно менее тяжелую работу. Усов иногда выпивал и в делах сыновей не принимал никакого участия.
-Да, это действительно насущная проблема, говорила Лариса Петровна, - в наш просвещенный век недопустимо, чтобы столько людей терпело нужду. Как это можно, чтобы они не могли ничего изменить и жили на положении рабов. Нужно же понимать, что Государь постоянно думает, как облегчить их долю. Государство ведь не может прогрессивно развиваться, когда у нас такой способ хозяйствования.
-Конечно, - отвечала ей сестра Надежда, - только понимаешь, как у нас все в России, они привыкли думать, что владеют людьми как своими вещами, и всегда так же они будут думать. Еще много времени пройдет, пока у нас как в Европе будет.
-Ну, так что сделаешь. Ведь сколько парнишек в этой войне погибло. У нас у знакомых у всех постоянно, у кого там убитый, у кого раненый, искалеченный человек приехал. Страшно говорить даже. Да и где это в других странах видели, чтобы по двадцать пять лет люди служили. Это ведь получается, то человек ушел, и потом вообще неизвестно, вернется или нет. Это же времени проходит не маленько.
-Да, что там говорить. Воевали-то как еще, англичане в нарезными ружьями, а наши с простыми, с гладкоствольными. У них эти ружья в три раза дальше бьют. Вот и попробуй, к ним подберись.
-Конечно, так оно все. У нас если промышленность совсем не развивается.
-Нужно, чтобы кроме промышленности еще и отношение к людям лучше становилось. -----Сейчас ведь как, - поддерживала их надежда, - если крепостное право отменят, то не будет по-прежнему, чтобы нельзя было уйти никуда из своей деревни, если барин там притесняет. Сейчас уже, конечно, свободнее будет. Там, если есть нечего, то можно будет в городе устроится на работу, на заводах тех же как раз людей еще мало.
В этот момент Сергей сидел рядом и внимал в этот разговор.
Так ведь дедушка кто был? - поддерживал он разговор, - тоже ведь не свободным он был. Оброка приносил, правда, много, а все равно, как рассказывал, так все почти забирали.
-Так и было, отвечала ему тетя.
Потом он вышел в сестре, которая была в другой комнате, затем ему и там стало скучно, так как сестра была занята своими разговорами с двоюродной сестрой Дарьей. Он был какое-то время с ними. Было не очень холодно, около минус восьми градусов. Сергей вышел не одетый на улицу, и пошел сначала на конюшню. Там было открыто, и их лошадей не было. В то время, когда в семье говорили об отсталости отечественной промышленности, братья Усовы, жившие по соседству увели со двора коней. Тут он на время забыл, что в общем в отхожее место собирался ситуация была чрезвычайная. Оказалось, что домой ехать не на чем. Притом невозможно было сказать, кто именно увел лошадей. Он вернулся в дом, где нужно было спокойно доложить, о происшедшем. Ничего не известно, соседи между собой мало общались
-Папа, наших коней увели,
-Что?, - спросил Иван, - увели. Давай посмотрим.
Все, кто был в доме, оделись и вышли во двор.
-Следы-то свежие.
В это время едва моросил снег. Следы скоро могли исчезнуть, но теперь было понятно, что они не могли уйти далеко.
-Постойте, - Предложил Георгий, -так ведь надо к цыганам съездить в табор.
-Думаешь они, - спросил Иван, -да, полно же. Они так близко не будут воровать, да и цыгане здешние мирным ремеслом занимаются, лошадей подковать, или из железа какую-нибудь штуковину сделать.
Тем не менее, вспомнили, что рядом живет освободившийся с каторги старый приятель Ивана, Алексей Александрович Александров. В это время он оказался дома.
-Здравствуй, Леша?
-Ну, здорово, Иван. Что это ты не заходил ко мне до сих пор. Или какая-то помощь понадобилась.
-Ну, прости, что не бывал. Много всего было, что не мог и дня уделить, чтобы сюда приехать, а сегодня нужно срочно е6хать. Беда приключилась, ехать домой никак нельзя теперь.
-Никак коней увели?
-Так оно и случилось.
--Ну, так что же? Не разговаривать, ловить надо.
Они вернулись к дому, и просто пошли по следам. Александров и Вольвин пошли пешком. Запрягать коней Георгий не приказывал даже, понимая, что на это уйдет слишком много времени. Следы действительно вели к табору. Мысли могли быть самыми разными. Вольвин понимал. Что если он опоздает, то ему не на чем будет передвигаться. Он дожжен будет вложить немалые деньги, чтобы найти хорошую лошадь. Если они сейчас не найдут жеребцов, это будет крупный ущерб для семь. Нужно преодолевать это расстояние. Просто необходимо попытаться хотя бы как-то исправить положение. Если человек иногда привязывается к вещам, то что говорить о живых существах. Которые уже давно служат семье, и он не представляет жизни без них. Его работа, такой род торговой деятельности предполагает, что он иногда должен ездить, а ездить приходится много и быстро. Если на дальние расстояния он может ездить и с ямщиками, то здесь было просто очень тяжелое положения. Приятели ни на что почти не надеялись, корме быстроты шага. Они то бежали, то шли пешком, пробираясь по снежной целине, пока не увидели вдали фигуры людей.
-Алексей, - предложил Вольвин, давай подойдем, спросим. Может, они что знают.
-Спросим? - промолвил тот, - Иван, зачем? Мы, неизвестно еще, найдем твоих коней, или нет. Надо быстрее к табору, хотя я не думаю, что цыгане прямо возле своего табора станут коней красть.
-Так ведь рядом. Давай-ка поинтересуемся, может быть, они знают что-нибудь, видели.
-Это только время впустую терять.
-Нет, а все-таки.
Когда Вольвин с приятелем Александровым пошли на сближение, то эти таинственные путники стали надирать скорость. Они шли все быстрее, но снег там лежал глубокий. По этой дороге ходили и ездили мало. Приятели оказались сильнее. Они догнали тех, кого хотели сейчас видеть. В них оба сразу признали братьев Усовых. Они уже далеко отошли от табора.
-Стойте, - окрикнул их Александров.
-Что случилось, спросил один из них.
-Вот у Ивана коней какая-то шельма увела. Тут никто не проходил, не видели.
-Нет, отозвались оба враз.
-А отчего вы здесь ходите.
-Надо было, на базар пойти хотели.
-На какой базар, - спросил Вольвин, - у цыган вы были сейчас?
-В общем, почему это вы нас допрашиваете?
-Вы убегали зачем-то.
-Мы просто спешили домой, - отвечал Андрей, - нам тоже здесь мерзнуть не сильно нравится.
-Так, - сказал им спокойным тоном Александров, который понял уже, в чем дело, -сейчас вернемся в табор, там еще поспрошаем. Может, и там местные жители приметили кого-нибудь, а то прямо диво, среди белого дня увели, и никто ничего не видел.
-Вам охота, вы и идите туда.
-Нет, милостивый государь, вы тоже пойдете с нами. Вместе-то сподручнее.
-Чего это мы пойдем, - вступился Ефим за брата, - нам домой надо, свои дела есть.
-Ничего, и ты тоже пойдешь.
-Сейчас!
В этот момент Александров достал свой пистолет. Братья сразу испугались. У них теперь не было охоты даже сопротивляться. Все пошло наихудшим образом, и думалось только о том, как миновать каторги или простой расправы Известно, что конокрадов наказывали изощренным образом. Здесь вроде бы не было доказательств. Когда они все добрались до табора, то быстро нашли украденных коней. Хозяин дома сразу стал отказываться. В это время они были окружены детьми. Обстановка табора, нищая и стесненная была как будто не подходящей для зимней погоды.
-Так, стал осматирвать лошадей Александров, - это наши ведь. Вот уж не ожидал, что так быстро найдем. Это ведь хорошо, что хватились так быстро, а то ведь и такое бывает, что потом их вообще нигде не сыщешь.
-Так, ребята, верните ему деньги, - сказал братьям Александров, - давайте, сколько выручили.
-Нет ничего у нас, - возмущался Ефим.
-Что нам будет, - спросил Андрей уже робко.
-Да, что будет, по справедливости, голубчики. Все, что сделали, за это и спросят с вас, лишнего не прибавят.
-Ну, вот, - сказал Ефим, доставая согнутые вдове бумажки из необъятного кармана своего тулупа.
-То, что.
-Ты наверно знаешь, что это они, - спросил Александров,
-Да, тут все понятно. Что думаешь, случайно у них деньги оказались, а этот и соврет, ничего с ним не сделается.
-Держи, - отдал Вольвин цыгану деньги, - да пересчитай, все ли на месте. Зачем покупал.
-Виноват, барин.- говорили, что продавать срочно надо, карточный долг платить будто нужно.
-Они предлагали? - спросил Вольвин, указывая на братьев.
-Они, батюшка.
-Ну, так зачем покупал, не спросил даже откуда, с кем они говорили. Видите же, что в карты кто играют, так то дворяне, офицеры, а эти молодые еще, да и звания не офицерского, ни формы, ни даже офицерской выправки.
-Да, что это, - стал протестовать Ефим, - да мы вообще никогда этих лошадей не видели.
-Так тоже не надо делать, - вмешался старый цыган, - ты знаешь, что мы здесь живем. Нам еще нужно мирно жить с поселянами, а ты хочешь, чтобы на нас, что ли свалили, что вы у вас все это воруем?
-Да, что это?
-Хватит, себе только хуже делаете, - остановил его Александров. - Пойдем уже.
Братья не могли спорить с вооруженным человеком. И Вольвин и Александров были физически сильными людьми, и братья Усовы вряд ли в других условиях стали бы с ними драться. Здесь же им казалось, что лучше было подчиниться. Воровство могло быть доказано, если не предположить, что деньги они несли просто из любого другого места, находящегося в стороне табора, а старик оговорил их. Это было мало вероятно, но все-таки требовалось предположить и такой вариант. Их отконвоировали на конюшню, посадив каждого из братьев верхом на украденных ими коней.
Можно сказать. Что так, как взрослые мужчины шли пешком, то этим подросткам оказана определенная честь. Они ехал по зимнему полю верхом, коней вели под устцы Александров и Вольвин. Братья сидели почти неподвижно. Для верности их связали уздой. Это была медленная тягучая езда по полю с ярком свете раннего зимнего заката. Казалось, что пешком можно идти быстрее. Все это увеличивало страх. Осталось только мириться с тем. Что вся жизнь в самом скором будущем изменится в худшую сторону. Они должны были отвечать или перед законом или перед дружками уголовника Александрова. Они знали это. Их уже хотели отдать родителям после разговора, а разговор с Александровым вышел жесткий.
-Слушайте, - начал Алексей Александрович, - будете отвечать за то, что сделали. Чтобы по хорошему. В конюшне появился работник Луговкиных, конюх, заготовитель дров, еще много кем бывший по совместительству. Он закрыл дверь конюшни и отвел коней в денник. В хозяев была одна лишь мухортая кобылка, так, что животных особенно не потеснили. Остальное пространство было огорожено, чтобы здесь, рядом с животными, но отдельно от них люди могли вершить суд над людьми. Андрей попытался бежать. Сюда шли местные люди из дворовых и вольноотпущенных крестьян. Из них некоторые были до этого в тюрьмах и в каторге. Они не подчинялись ни Александрову, ни его приятелям, но всегда могли прийти на помощь. Их было пятеро. Сейчас они просто смогли прийти. Все они уже подходили сюда.
-Андрюшка, куда ты дернулся, - говорил Андрею Александров, - ты, что думаешь, ты из мужиков ведь. Пусть барин отпустил вас, или как там случилось, не знаю, а мы, столбовыми были, пусть даже не богатые, пусть у моего батюшки прав состояния уже не было, но пока освобождение не вышло, холопы, не обессудь уж, подчиняются дворянам. Я каторжный да, ворюга, можно сказать, как хотите, так называйте, никто и нас там и здесь ни во что не ставят, но вот по праву благородного происхождения с вами придется поговорить. Ват вы молодые еще и не знаете, у кого вы коней украли. Он тоже у нас был. Мы вместе чалились, там драка была, ну, да это дело прошлое. Да кто бы он ни был, Вольвин - ваш сосед, а вы у него увели лошадей. Вы знаете, что бывает за такое. Вы вообще слышали, что это mavais ton, если на то пошло.
-И нам сейчас тоже, на каторгу, - спросил Ефим, уже плача.
-Да, нет, ребята, вам и так понравится, без каторги даже.
-Простите, братцы, -он жалостно посмотрел на окружавших его крестьян, - простите, не убивайте нас.
_Ну, что. Поняли.
-Отпустите, пожалуйста, взмолился Андрей
-Дайте им, парни
Один из пришедших дворовых людей нанес ему короткий удар в солнечное сплетение, так же ударил его легонько и Александров. Конюх удалил Андрея хлыстом по спине. Братьев повалили, стали с силой бить ногами. Исполнение приговора, который прозвучал или нет, никто уже не помнил, превратилось в убийство. Людям из народа явно нравилось выполнять такой барский приказ. Братьев отдали родителям избитых с синими лицами, превратившимися в сплошную гематому. Просто black and blue, как уже, наверное говорили жившие тогда англоманы. Избили так, чтобы покалечить. И это могло быть. Били по почкам, ломали ребра. Ефиму сломали предплечье. Андрей остался с проломленным черепом и испытывал временами с тех пор очень сильные головные боли. Работать они нормально смогли потом, через годы уже, но отлеживаться и лечится обоим пришлось долго, примерно два месяца. Теперь же веселые мужички из окрестных дворов методично забивали братьев и уже не понимали, что перешли границу дозволенного. Александров сам остановил это избиение.
Он просто считал, что мальчишки получили хороший урок. У него было свое понятие об этике, сформированное в условиях его жизни, когда он уже не считал возможным заниматься некоторыми видами работы.
-Что делать-то будем, - обратился он к Вольвину,- Иван, как если помрут?
-Это зря они их так.
-Это все равно, что они у меня бы украли. Я тебя знаю, ты парень честный, там в менстах не столь отдаленных вел себя как человек.
-А ты что же, ведь дети почти еще. Как это можно так.
С их родителей, разбогатевших крестьян Алексей Александрович также получил репарацию. Вольвины возвращались домой. Настроение было испорченно совершенно этим инцидентом. Вскоре в доме Вольвиных появилась хорошая гитара. Иулиания, уже знавшая нотную грамоту, научилась играть. В доме стала появляться нотная литература. Женщины в семье не очень представляли как происходят мужские дела. Можно смело сказать, что в это время началось культурное развитие в семье. То, какой ценой это происходило, по правде, не очень важно. Мать и дочь содействовали тому, чтобы в доме было лучше, в то время как отец по-прежнему был занят своими делами, часто вдалеке от дома. Он находился словно бы не здесь. Куда-то постоянно стремился Иван Антуфиевич. Была другая жизнь, которая, казалось, должна оставить его. В то же время это был человек не из этого безукоризненно ухоженного мира, удобного, современного ему. Что было для него лучшим местом, вообще сказать трудно. Нужна только деятельность, в которой он достиг мастерства. Хотя можно было бы признать то, что он делает мастерством, если было бы понятно, что же он делает. В то же время обустройство этого мирка было возможно за счет денег, которые он умел зарабатывать, доставать.
Еще не так далеко ушло то время, когда дворянин мог судить тех, кто был ему подчинен. Здесь же во всем помог приятель главы семейства, который считался благородным человеком по заслугам его отца. Как бы то ни было, в дом пришла музыка, и стало значительно лучше. Жизнь стала красивее, чем до того. Иван Антуфиевич понял, что к нему вернулся настоящий хороший приятель.