Пасмурным весенним утром вышел худой высокий человек в светлом кремовом плаще из дома. Хотя стояла сырая погода, и плохое покрытие никак не способствовало франтовству, он был элегантно одет. Может, он смог бы пройти аккуратно, чтобы совсем не испачкаться. Действительно, шел он довольно быстро, но его плащ оставался при этом чистым. Он отличался необыкновенной опрятностью. Таким он был давно. Те, кто его знал, отмечали эту его черту. Его маршрут сегодня был не далеким. Он пришел туда, где не ждали его, но при этом он только знал, куда ему вообще нужно пойти. В маленькой избушек видны были признаки некоторой зажиточности. В комнатах было светло, притом белые стены усиливали этот эффект. Встретила его хозяйка. Он будто уже не хотел входить, но теперь от этого нельзя было отказаться. Ему надоело ходить впустую. Хотя он и понимал, может, что здесь не сильно стремились его видеть, он стремился встретиться с хозяином этого дома, поскольку был убежден, что делает это не потому, что он так хочет. Дело, которое привело его сюда, представлялось ему общественно важным. Он вряд ли надеялся, что его визит будет настолько удачным. Хозяйка пригласила его в гостиную, где работал телевизор. В это время в прихожей раздался шорох. Сразу возникло впечатление некоторого раздражения. Гость был доволен уже, несмотря на это.
-Что это ботинки так поставили, что не пройти? Не понимаете, что сами потом будете запинаться.
Только увидел хозяин гостя в комнате, он постарался скрыть эмоцию, которая им овладела. По правде, он не мог быть рад этому визиту, но ему ничего не оставалось, как поздороваться.
-Здравствуйте.
-Здравствуйте, - отвечал нарядно одетый гость, который предполагал, что было их встреча для этого человека, совсем была нежелательна. Сразу начать разговор о деле он не мог.
-Все это было когда-то, я все рассказал кому надо, Чего вы еще хотите? Может еще возникли некоторые вопросы? Ведь несколько раз все уже это вам это рассказывал.
-Нет, я не для того, чтобы выведывать что-то новое. Сами знаете, время уже другое, теперь свободнее стало.
-Это вам стало, а нам ничего не изменилось. Знаем, как вы достаете про всех, тебя самого бы засунуть туда.
-Я бывал тоже в делах.
-Зачем тогда вам это нужно?
-Материал собираем для печати.
-Зачем вам мои рассказы слушать? Ладно, если бы я, скажем, командовал кем-нибудь.
-Так ведь это все интересно, как наши земляки воевали.
-Я совсем немного был там, что вы меня о этом спрашиваете, много там есть такого, что людям знать не надо.
-Интервью брать пришел, из газеты я. Надо материал сдавать.
-Едва ли могу быть вам полезен.
-Теперь надо чтобы люди знали, что не так все было хорошо, как рассказывают. Наоборот это лучше, что сейчас вы поведаете нам правду, как простому солдату это видно было. Наоборот надо, чтобы страшнее было. Вы ведь в самое тяжелое время воевали.
-Напрасно вы, все прийти в себя не могу, это не дадут напечатать, если сказать, как было.
-Знаете, я не могу настаивать, просто времени много прошло, уже дети подрастают, которые не помнят этих лет.
-И дети вашу заметку читать будут.
-Все будут, надо только, чтобы осталась память, а это может быть, если рассказывать, оставлять свидетельства, а то ведь никто из командиров это не напишет. Они ведь иначе видели. Так вот говорили с многими, кто отличился, а здесь узнали, что вас государство по достоинству не оценило.
-Так вы подумали, мне-то надо, чтобы оно заботилось, и о чем? Нам не возвращаться к этому лучше, были те, кто храбрее были, так погибли все. Вот вернулся, теперь еще больше спрашивают; я понимаю, что это вам для работы надо, и в общем-то правильно, что вас прислали, а то с другими я не стал бы даже разговаривать. Я верю вам, так что могу сказать, что вряд ли вы что-нибудь узнаете для вашей газеты.
-Может,нам в другое время встретиться?
-Если бы мне было, о чем говорить, то вы получили бы все интересующие вас сведения незамедлительно.
-Тогда, может, так можно рассказать, чтобы просто, не дл записи.
-Можно так, да только ведь понятно, что вам нужно сказать что-то, можно еще к кому-нибудь сходить.
Можно было еще продолжать этот разговор, но пришла хозяйка. В эту минуту хозяин настроен был вполне дружелюбно. Он будто даже не хотел отпускать журналиста ни с чем.
-Давай, я вам про учебку расскажу, это не задолго до того, как нас отправили.
-Но это будет тоже интересно.
-Там некогда особенно было учиться, уже врага надо было сдерживать, так, что мы и должны были его остановить, и вот я знаю, то многим пришлось даже хуже намного чем мне, там даже повезло, можно сказать. Думаю, что это случалось очень редко, обычно живым не выходил никто.
Вскоре хозяйка позвала гостя с собой.
-Выйдем, я вам сама расскажу.
Гость ей подчинился. Они вышли в ограду, будто хозяин не должен был ничего слышать, хотя, скорее всего, он бы увидел их в окно.
-Вы понимаете, такое дело, ну вот для начала я должна вам рассказать, что сестра я ему, а не жена.
-Признаться, не думал об этом.
-Вот ничего он и не хочет рассказывать, потому, что он выжил, а ничего хорошего у него потом и не было. У него была женщина, только он так потом и не женился.
-Вот, это уже интересные подробности, может, вы еще больше мне о нем расскажете.
-Так ведь надо, чтобы было интервью с фронтовиком.
-Ну, и что, пусть будет интервью с сестрой фронтовика.
-Да ведь я сама, без него не буду всего говорить, он сам мало что нам рассказывал, а что молчать-то, не предатель ведь какой, в бой шел храбро. То, что потом в плену был, так это же он в бессознательном состоянии туда попал, Миша ведь не сдавался.
-Он что-нибудь рассказывал про то, как на фронте был.
-Рассказывал про этот бой, а потом ничего не говорил. Мы его и не расспрашивали сильно.
-Он про это ничего не говорит, может иногда проскочит?
-Нет, ничего такого он не говорил, разве только один раз, когда от только что внернулся.
-Здесь ведь понимаете, не все можно рассказывать, и это совсенм не потому, что тебе за это что-нибудь будет, просто в некоторых случаях ты сделать не мог ничего, что все бесчинства на твоих глазах происходить могли. Понимаете, как это, что ничего не можешь сделать.
-Все это для меня слишком еще живая тема. Время еще есть, хотя надо, может, встретиться где-то в другом месте, раз он при вас ничего не говорит.
Этот элегантно одетый человек вышел за ворота. Утром еще мало людей выходило на улицу. Он сам мог посчитать, что не ко времени здесь появился. Когда он прошел до половины квартала, ему встретился только один прохожий. Это был седой человек, чисто побритый. Он будто стеснялся смотреть на людей. Он отвел глаза, нечаянно встретившись взглядом с корреспондентом. Он видел этого человека прежде, но не мог вспомнить, где именно; по сути это было неважно. И так он пошел мимо, потому, что они даже не были знакомы, хотя должны были встретиться раньше хотя бы когда-нибудь. И в этот раз он только кивнул корреспонденту, но тот вряд ли это заметил. Сам этот аккуратно одетый мужчина вернулся в тот дом.
-Здравствуйте еще раз.
Молодая женщина кивнула ему. Что-нибудь, а то неудобно
-Надо хоть что-нибудь выспросить, может так расскажете мне что-нибудь, писать мне ведь статью надо.
-Ты думаешь, мне так легко его было обо всем расспрашивать. Даже вот если бы все было так просто, так он ни в жизнь бы не вернулся. Вы не понимаете, что у них там погибших много было. Они вель в самых нечеловеческих условиях там находились. Ему просто трудно было рассказывать.
-И что же, никаких претензий потом у органов не было к нему.
-С тех самых пор не было. Корреспондент в конце рабочего дня вернулся и стал сочинять статью. В ней не было вымысла, притом не получалось, что писать совсем не о чем. На утро он сдал в редакцию рукопись, не надеясь, что ее примут и, более того, ждал он неприятного разговора с главным редактором. Он шел с работы на следующий день. Погода, можно сказать, едва ли улучшилась. Все так же поминутно шел мелкий дождь Встретился ему человек, которого вряд ли он узнал.
-Здравствуйте,
-Здравствуйте, мы, правда, не знакомы.
-Это неважно, вы вчера приходили к Семихину?
-Приходил, известное дело, по службе. Нам свидетельства собирать надо, историю все-таки записываем.
-Вы только осторожнее, здесь серьезнее получилось, чем сначала могло показаться. Там никто не говорил с ним. Я сам его сосед, сколько раз проходил, его все нет. Он обычно на работу идет, мы встречаемся, я-то позднее ухожу, а тут вдруг решил спросить, мы не сильно с ним были знакомы, но вот подумал, что, может, поинтересоваться, и теперь никто не знает. Он заходил ко мне иногда, там рассказывал иногда про свои дела.
-И что он вам рассказывал, извинимте, я у него был, как раз с ним беседу хотел записать, материал нужен был для газеты.
-И написали?
-Ну, то, что сестра его рассказала, так-то в общем это не совсем то, что хотелось, так ведь надо было сдать материал. Понимаешь, не дело это ведь, написал, сам не знаю как.
-Что написал, то и ладно. Человека никто ведь не заставляет искать неприятности, вот Миша, видимо, чувствует за собой что-то такое. Ведь вчера ушел, так никто его и не видел.
Странное дело, так ведь он не так давно и ушел, может, у родственников искали?
Так в том-то и все дело, что всех спрашивали, может, куда-нибудь он далеко уехал, так мало вероятно. Нет и все.
Его нашли на следующий год в старице реки. Тело было распухшим, изъеденным рыбами. Лицо было раздутым, что уже не верилось, что это был человек. На носилках ьри километра несли его на носилках из этого глухого нехоженого места к дороге.