Я - Лаврентий Павлович Берия. Я лечу над водной гладью, подо мной прозрачный, чистый океан. Вода недвижима и только легкая рябь проносится по голубой, даже бирюзовой поверхности. Океан настолько чист, что если постараться, то можно увидеть дно, но на километры вниз - ничего. Солнце прошло полдень и уже клонится к вечеру, но пока все еще день. Лучи стрелами впиваются в водную толщу, но и они не в силах дотронуться до дна и поэтому падают и падают в бездну.
Я лечу на самолете, у него два крыла и пропеллер, должно быть истребитель. Я лечу и вижу все вокруг себя, но не вижу фюзеляжа. Нет, я не лечу на самолете, это я - самолет! Я лечу, но не по своей воле. Кто ведет меня? Где-то далеко во мне есть кабина и там сидит пилот, он вертит мой руль и мы летим.
Я не слышу рева двигателя - все спокойно. Мы летим плавно, я не разрезаю пропеллером воздух - он сам несет меня - это ветер, он несет меня нежно и бережно, должно быть он любит меня, а я его.
Но куда мы летим? Вот, вдалеке, я вижу прекрасный, ни на что не похожий город. Впереди гигантская гряда скал; огромное, бесконечное вправо и влево плоскогорье обрывается прямо передо мной в воду. Но эта стена не совершенна, в ней есть выступы, как будто кто-то разрезал вареное яйцо пополам и запекшийся желток выступил зазубринами из идеально ровного белка. В плоскогорье есть выемка, параллелепипедом вырвал неизвестный титан из стены камня огромный кусок, а на его место поставил чудесный город.
Но это даже не город. Строения стоят, казалось бы, разрозненно, но в то же время соответственно какому-то неведомому закону. Они не похожи друг на друга, но принадлежат одному творцу. Если разобрать собор Василия Блаженного на отдельные башни и расставить как шахматы, то это будет самым близким сравнением. Архитектуру и цвет зданий нельзя передать, не хватит ни измерений, ни спектра, каждое из них не похоже на другое, они как игрушечные, они бы окончательно резко выделялись из окружающей природы, если бы не фантастичность самой природы. Среди них есть с преобладанием прямых углов и резные многоярусные башни, расписанные как русская икона, здесь есть смесь и сочетания самых невероятных цветов, которые в то же время гармонируют друг с другом на уровне запредельных законов бытия.
Красота города неописуема, я не могу оторвать глаз. Я не вижу его жителей, но я удивился бы больше, если бы увидел их - как можно жить в такой красоте и сохранить ее?
Я все ближе и ближе - это заставляет меня оторваться от города. "Кто же ведет меня?"- спрашиваю я у себя, и мгновенно ответ приходит извне. Меня ведет - Валерий Чкалов.
Мы все ближе и ближе, такое ощущение, что я лишь вишу в воздухе, а город сам бежит мне навстречу. "Потише,"- говорю я пилоту с любовью, как бы просто так, он ведь профессионал - знает свое дело. Пилот улыбается, мол: "не волнуйся". Но мы все ближе и ближе. Я слышу нарастающий рев мотора. Пилот меняется в лице, он уже не весел и расслаблен, напряжение сжимает его улыбку в сухофрукт. Под нами уже город, но это не тот прекрасный город, который я видел, это наш - советский город: с коробками домов, серым небом над и серыми крышами под нами. Я вижу переднее шасси. Оно совсем близко к крышам! Вот пролетели над одной из них, чуть шаркнув резиной - пронесло, но вот впереди дом гораздо выше предыдущего...
Я проснулся, но я все еще был во сне. Мои мысли прервал и успокоил телефон, своим звонким треском он вбил мне в голову: "Ты - Лаврентий Берия, а не самолет".
- Алло,- я взял трубку.
- Лаврентий Павлович, вы не спите?
- Нет.
- Мне сообщили, что Валерий Чкалов сегодня погиб.
- Да, Иосиф Весарионович, разбился при испытании новой модели истребителя.
- Огромная утрата для советского народа. Позаботьтесь о похоронах.
- Да, Иосиф Весарионович.
- Спокойной ночи,- в трубке послышались гудки.
"А все-таки жаль, что я не самолет".
Тут уже я проснулся, и звонкий треск моего телефона окончательно вбил мне в голову: "Ты - не Лаврентий Берия, и ты - не самолет".