Булатова Елена Ошеровна : другие произведения.

Знак воды

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   Июль 2013
   Знак воды
  
   Поездка к Ольге
   Массачусетс 4-11 июля 2013
  
   Мчались по тоннелям
   Темным подземельем,
   Пенн-платформу оставляя позади.
   Наконец, ворвались,
   Будто в светлый праздник,
   На просторы улиц городских -
  
   Плоскость крыш под нами,
   Гоним под дождями,
   Тучи иногда впускают синь.
   Промелькнула змейкой
   Кучка из семейки
   Цельнометаллических дрезин.
  
   Вот и город скрылся -
   Заменили крыши
   Кроны леса, травы и кусты.
   Небеса просторны,
   И по диким взгорьям
   Мчит Амтрак со временем на ты.
  
   ***
   Две наяды плывут по спокойной воде,
   Разводя синь пруда голубыми руками.
   Осторожные девы нырнут - и нигде
   Не отыщешь следа в той пустынной нирване.
  
   Наклоняются ивы, и капли с волос
   Понемногу разводят круги вдоль по глади,
   И последнюю каплю унес ветерок,
   И опять тишина на пруду и в тетради.
  
   ***
   Русалки плеснули, в пучину стремясь
   Вод пресных прозрачного пруда,
   И длинные волосы, плавно змеясь,
   Расправились, тело окутав.
  
   На берег другой устремились тела,
   А души остались на прежнем -
   Так правит и мною злодейка-судьба,
   Единство разбив неизбежно.
  
   На два континента, на материка
   Распялена суть равнодушно -
   И вот я мотаюсь туда и сюда,
   И время легко свечи тушит.
  
   ***
   Нереиды спустились на берег и вплавь
   Направляются вдаль, словно зову
   Отвечая глубин; околдована явь -
   Замыкается светлой волною.
  
   Сильный ветер сбивает беглянок с пути,
   Кружит около, прыскает пеной -
   Головы не поднять, только ориентир -
   Три сосны - помогает советом.
  
   Им далекая ранняя светит звезда -
   Острый луч проникает сквозь дали.
   Нереиды, куда вы стремитесь, куда?
   Тишина... но ответа не ждали.
  
   ***
   Здесь ундины встречаются плыть под луной,
   Распуская зеленые кудри.
   Отражается ночь среди звезд над прудом,
   И лягушки крикливы до одури.
  
   А луна серебрит лепестки водяных
   Распустившихся царственных лилий -
   В незнакомом том мире тритонов и рыб
   Тайн, секретов, чудес изобилье.
  
   А наутро ундины по ранней воде
   Возвращались. Прибрежные ивы
   Отражались в глазах утомившихся дев
   И спокойном пруду под обрывом.
  
   ***
   Лягушки бурчат и бормочут всю ночь
   В залитом луной водоеме,
   Мне спать не давая, а лунный ломоть,
   Разбитый в пруду на обломки,
  
   Мешался с кувшинками - их серебрил
   Неверный прожектор небесный,
   И зовы лягушек над прудом неслись -
   Взаимной любви приглашенье.
  
   ***
   Тупою пилой по сырому бревну -
   Лягух призывает подругу,
   Лягушка зовет к себе друга
   И к будущей свадьбе готовит икру.
  
   Другие мычат, как стадо коров,
   И этот оркестр-невидимка
   Инициирует рой комаров
   К атаке на тех, кто в квартирке
  
   Испуганно спрятались за жалюзи,
   Используя спрея потоки,
   Чтоб кровососущий комар-паразит
   Не смел пировать на убогих.
  
   ***
   Кот, который любит дыню,
   Деликатный, осторожный -
   За нее он душу вынет
   И продаст ее, безбожник.
  
   Рыжий кот, охотник рьяный:
   Береги, жизнь, мышь-полевка,
   Проворонишь - кот нагрянет,
   Потеряешь все, дуреха.
  
   ***
   Точечные огоньки
   В гуще вьющихся лиан -
   Обозначат светлячки
   Свой неоновый фонтан.
  
   Как китайский фейерверк
   На излете вверх ракет,
   Рассыпает рой жучков
   Вспышки мелких ночничков.
  
   Так таинственно тихи,
   Будто Эльма огоньки,
   В темноте июльской ночи
   Не шуршат и не стрекочут.
  
   Все темнее небеса,
   Ярче звездная роса -
   Светлячки мощнее
   Светят по аллеям.
  
   ***
   Много лет не ходила ни с кем "за ручку", -
   Дети выросли, внуки малодоступны,
   А под ночь ослепляющую меня, как весло без уключин,
   Повела племянница Ольга, взявши точные азимуты,
  
   Поглядеть светлячков, как мерцают-мерещатся бликом,
   В темноте абсолютной пульсируют светом волшебным...
   Это странное чувство - беззащитности всплыло, откуда?
   Предвещая скорое будущее взглядом из бездны.
  
   ***
   Над двумя небоскребами в центре столицы
   Устремились драконы ввысь в небеса -
   Их огромные крылья и хвост не смогли поместиться
   Средь людских поселений. Этих фениксов в форме креста,
  
   Их сложили из мусора и отходов цивилизаций,
   Их хотели распять на тросах над планетой Земля,
   Но в последний момент сработало рацио -
   И прекрасные фениксы под потолком висят.
  
   ***
   Сквозь болота рогоза, скелетов деревьев
   Пробирается поезд а Нью-Йорк.
   Простираются горы, пути параллельно,
   И ревет паровозный гудок.
  
   Лес затоплен водой, и озера раздались,
   И рискуют пути утонуть.
   Мы с тобой попрощались, мой друг, попрощались,
   Неужели окончился путь?
  
   Продолжается лес, окаймляя дорогу,
   Вдоль дороги мелькнут хутора,
   И лежат многоводные топи-болота,
   Преграждая возврат в города.
  
   ***
   Заросшие лианами леса,
   Плющом покрытые строенья -
   Идет природа в наступленье,
   И человечек вынужден бросать
  
   Чуть отвоеванные у земли просторы -
   Оставлены дома, дворцы, заводы,
   И снова нужно начинать
  
   Свои труды в забытом богом месте.
   Волна цивилизаций хлынет вспять,
   И откровения печать
   Явится на челе безвестном.
  
   Иосифу
  
   В выцветшей футболке с белой бородой
   Вышел Санта-Клаус среди ночи -
   Кто-то просит помощи, "Помоги, святой
   Николай, заблудшим и убогим.
  
   Ищем дом-малютку, где-то эмигрант
   Русский проживал не очень долго,
   В колледже работал изгнанный гигант -
   Жил в отрыве от России Бродский".
  
   Только Санта-Клаус память сохранял
   О поэте, русского не ведав -
   В самом старом доме жил лауреат
   Нобелевской премии, раб беглый.
  
   Языка лишенный, вырванный из почвы,
   В доме восемнадцатого века,
   Жил в изгнании Иосиф, жил забытый Бродский,
   Лишена Россия человека.
  
   ***
   Ночью бессветною двери открыл
   Седобородый и седовласый
   Троице русской,
   Им подарил
   Миг откровенья прекрасный.
  
   Он незнакомцев средь ночи впустил
   В домик старинный музейный -
   Память бесценную здесь сохранил
   О чужеземном поэте.
  
   Не понимая пришельцев язык,
   Только нутром принимая,
   Старый мудрец ухитрился постичь
   То, что есть ценность земная.
  
   Просто поверил детской душой
   В то, что поэт первоклассный
   Рядом с ним жил и чужою страной
   Изгнан и проклят напрасно.
  
   ***
   Ночь, темнота. Автомобиль кружит,
   Потерянный средь неизвестных улиц.
   В потемках не видать ни зги,
   Готовы бросить поиски, путь спутан.
  
   И человек, возникнув в черноте
   Безмолвной ночи, освещенной редко,
   Пришел спасеньем и наградой тем,
   Кто рвался поклониться теням,
  
   Что бродят до сих пор по стоптанным полам,
   Меж половиц скрипучих и неровных,
   Тому, кто здесь стихи писал,
   Чью тень хотелось встретить этой ночью.
  
   И объясненья нет - зачем,
   Все неопределенно, смутно;
   И гости, оробев, растолковать доступно
   Не могут, онемев.
  
   И только девяностолетний дед,
   Что вышел к нам, лепечущим смущенно,
   Сумел понять, что привело гостей
   К табличке маленькой, на стенке прикрепленной.
  
   ***
   Поезд Amherst до Penn-station, обратный -
   Не описать, как намыкались люди,
   В том путешествии невероятном
   Из Massachusetts.
  
   Может, дожди повредили дороги,
   Смыв желдор рельсы со шпал на обочину,
   Может, там образовались промоины,
   Может, живем в веке прошлом, застойном.
  
   Или бобры, плотин понаставив,
   Бревна спилили резцами, как ножиком,
   И наводненья поплыли местами -
   Рельсы залиты, и фермы заброшены.
  
   Или платформа американская
   Вдруг опустилась, как город Венеция -
   Предположения предполагаются -
   Поезд застрял, как обычно, конечно.
  
   ***
   Лотос болотный, белой принцессой -
   Белой невестой, лилией белой.
   Вправду, наверно,
   Лягушка-царевна
   Со стрелой Иван-царевича сидела,
  
   Посреди болота ждала суженного,
   Суженный-ряженный,
   Судьбой снаряженный.
   А вокруг камыш
   Вырос выше крыш,
   Рогозом назвался, безбашенный.
  
   Что Лягушка-царевна, сад твой болотный,
   Заболотный сад, заполошный,
   Как белый костер полуночный,
   Заколдованный сад,
   Светлячки здесь горят.
  
   Из окна вижу болото, ряской поросшее,
   Белые лилии звездами светят,
   Там Лягушка-царевна, моя сказка прошлая...
   А Иван-царевич далеко ушел,
   И ее не найдет, и меня не встретит.
  
   ***
   Прощай, озерное купанье,
   Заплывы дальние, пока...
   Я вам сказала - до свиданья,
   Меня дождался океан.
  
   Привет, соленая стихия,
   Твоя прибрежная жара
   Нас не спугнула - рыбой плыли,
   В воде прохладной кон сорвав.
  
   Озерной глади посвящая
   Свои негромкие стихи,
   Велеречиво сочиняю
   Про океан две-три строки.
  
   Здесь волны рухнут громогласно,
   И стих чуть-чуть шумнее стал -
   Пожалуй, не девятый вал,
   Но океан: шутить опасно.
   15.7
  
   Ночной автобус
  
   Ночной автобус мчит через страну,
   Огни мелькают точками в пустыне.
   Поет автобус песни Украины,
   Про дружбу, про любовь, про тишину
  
   Лесов, полей покинутой России,
   Покинутого детства, что в глуби
   Укромной сердца помнит, где росли мы,
   Любили, жили долго и - ушли...
   15.7
  
   Возвращение
  
   Мое возвращенье и коловращенье -
   Москва и Нью-Йорк, Белчертон,
   И те приключенья означат смещенье
   В мозгах и в душе, буйство волн
  
   В той сути, в той плоти, в том водовороте,
   В котором кружится земля
   И я, поднебесная тварь, что колотит
   Ручонками в дверь бытия.
   16.7
  
   Следы секунд
  
   Пух-пар поливных установок
   Еще не осел и дрожит
   Над чьим-то газоном, но только
   Хозяин их все отключил,
  
   А капли подсолнечных радуг
   Растаяли в летнем жару,
   На миг на какой-то оставив
   В сетчатке следы двух секунд.
   16.7
  
   Совершенство круга
  
   На пальце ключное кольцо,
   Браслетов кольца на запястье,
   На взгорке встретились вело -
   Сипеды, люди дружно мчатся.
  
   Очки на нос, на небе солнце,
   На крыше круглое оконце,
   Шарообразные деревья,
   И флюгер крутится, зверея.
  
   Иду вертлявою походкой,
   Поскольку я в системе сходной.
   17.7
  
   Заново рожденная
  
   В диктофоне тайна позабыта,
   Сорок строчек от вниманья скрыты.
   Я давно те строчки записала,
   Только за три месяца другою стала.
  
   Я сегодня лишь вдохнула запах
   От мимозы, что тогда не зацветала.
   Я сегодня лишь увидела цветенье
   Синих лилий и других растений.
  
   Каждый день я, заново рожденной,
   Стану на крыльцо того же дома.
   День свое даст противостоянье,
   По-иному вижу расстоянья,
  
   По-иному ощущаю близких,
   По-иному расставляю мерки,
   И сегодня уж не та капризка,
   Кем была вчера я на поверке.
   17.7
  
   Титан
  
   Дед могучий из семьи титанов -
   Сколько зим он прожил средь людей?
   Как вершина снежных гор, громада
   Головы под шапкою кудрей.
  
   Он старик давно, но даже Хронос
   Ничего поделать с ним не смог.
   Зевс, верховный бог, его не тронул,
   Понимая - не велик доход.
  
   Дед на царство ведь не претендует,
   Он умеет жить среди людей,
   Человечным быть своим примером учит,
   А не казнью страшной, как злодей.
  
   Мне, случайной, он запомнится надолго -
   Кудри белые и ясные глаза,
   Ничего такого не сказал,
   В добрый путь - махнул рукою на дорогу.
   18.7
  
   Борони меня
  
   Набросал олеандр ядовитых цветов
   На блестящую крышу машины,
   Пятна крови запекшейся видеть готов
   Глаз мой, странной наполненный силой
  
   Подмечать умиранье - не возраст ли то?
   Борони меня, боже, от злого.
   Материк между нами и пропасть
   Океана в разрывах платформ.
  
   Дай мне дивное диво каньонов и скал,
   Водопадов обрывы и реки,
   И поднявшийся в небо бушующий вал,
   И вкуснейший иссушенный крекер.
   19.7
  
   ***
   Обниму, сожму в объятьях
   Это маленькое тело,
   Что послушно отзовется
   На порывистость мою.
   Выживаемость стараться
   Воспитать - благое дело.
   Только сына не придется ль
   Потерять в чужом краю...
   20.7
  
   Никки-до - путь дневника
   Февральская ночь на морском просторе
  
   Февральской ночью в городе Баку
   Мать отдала меня в родильных муках
   На божий свет, и дальше завлекут
   Меня ветра судьбы, по крыше стуком
  
   Холодный зимний дождь, а дальше тот нарцисс,
   Благой мне жребий предвещая.
   Я доживаю, сочиняя
   Свой никки-до, вначале как каприз,
  
   Теперь, как добровольный крест, повешенный на шею.
   Беру я диктофон или тетрадь,
   Пером и голосом пытаясь записать
   Все то, что осознать сумею.
  
   И странная тоска и зуд - какой-то рок
   Меня несет в безмерное пространство,
   Как будто бы без этих строк,
   Как камень, жаждущий огранки,
  
   На свет не явится в наш мир,
   Как тот апостол, что не мог не проповедать
   Свое ученье, как табиб,
   Как врач - отец мой, что глаза ослепшим
  
   Не мог не возвращать - теперь и я
   Дневник свой продолжаю, что есть силы,
   Что б там со мною ни случилось -
   На свет бросаю строчки - от себя.
   22.7
  
   В сердцах
  
   Эти книги опять я в чаду перечла форс-мажором,
   Про Баку и Ташкент - пережили, изрыгнувши нас,
   И по-своему жизнь продолжают своим мусульманским хором,
   И цветет нефтяной Ширван, и цветет Узбекистан.
  
   А Ташкент и Баку проживают в сердцах эмигрантов,
   Тени прошлого по исчезнувшим плитам идут.
   Не потерян Ташкент, не потерян Баку, и тому гарантом
   Постаревшие дети, что надеюсь, не скоро умрут.
  
   А потом только книги хранят, и истлевший блокнот, и
   тетради -
   Растворяется память, как люди в среде поглотившей страны.
   Остаются одни имена и кладбища в ограде,
   Да и те заросли и почти не видны, практически не видны.
   23.7
  
   Краски лета
  
   Я вышла - встала синяя волна
   Горой до подбородка -
   В средине лета бушевать
   Охота.
  
   Пожаром красным я иду
   Под настроенье к лету.
   Так жарко, будто бы в аду -
   Его примета.
  
   Вьюнки хвалу ему трубят
   В октаве ультразвука -
   На этот утренний парад
   Побудка.
  
   Деревья розовые сплошь
   И красные кирпично:
   На кроны взглянешь и поймешь -
   Жара! Отлично.
  
   А горы желтые стоят -
   Жара огнем спалила.
   Где нет воды, там урожай
   Пустыни.
   24.7
  
   Жар и кавардак
  
   Этот розовый сплошняк
   Ядовитых олеандров,
   Что легко выносят здешнюю жару,
   С ним знакомила меня
   Ширь бакинского бульвара,
   Где ветра носились на юру.
  
   Отошедший цвет мимоз,
   Отгоревшие нарциссы,
   Жесткая пампасная трава -
   Жар цветение унес,
   С жаром выгорают мысли,
   Ноги подвигаются едва.
  
   Но защитою от зноя
   Выстроились чередою
   По аллее редвудов отряд.
   Растираю листик в пальцах -
   Этот запах скипидарца
   Выправляет мыслей кавардак.
   24.7
  
   Вероятность
  
   Намерилась идти с короткой дрожью в сердце -
   Почто не позвонил? А тут звонок,
   И отпустило - вот и тема вертится:
   В пути задержка - пустячок.
  
   Ах, сердце - не вещун, готово трепетать
   По мелочам, но что поделать:
   Уже нет твердости в речах,
   Уже сомнение приспело...
  
   Ах, годы мчатся... И растет
   За ними мудрость осторожных:
   Несчастных случаев уложено
   Гора в мозгу - она крадет
  
   Беспечность юности и твердость зрелых,
   Ну, не сказать - закоренелых
   В своей упертости, но все ж...
   А мудрость жизнь перебирает,
   И вероятность возрастает,
   И с ней волненье невтерпеж.
   25.7
  
   Реакция
  
   Эта странная лилия - пронзительно розовый цвет,
   Кровеносный сосуд обнаженный и гладкий -
   Это стебель, что вырвался из окружающей травки
   И высоко несет горделивый лилейный букет.
  
   Это цвет иноземный для русского глаза
   Незнаком, и даже шиповник не то,
   И бакинским акациям цвет несообразен:
   Конь в пальто.
   26.7
  
   Пеликан на бреющем полете
  
   Над песками пологого пляжа
   Планировал пеликан.
   Он бесшумно мелькнул у колена,
   Чуть не задев пером.
   Я броском развернулась и даже
   Поймала взглядом в капкан
   Его пеликанье тело
   И перьев крыла разворот.
  
   Он планировал дальше,
   И воздух его держал,
   Он стелился, кур ражий,
   Маневрировал, как между скал.
   Он пронесся над пляжем,
   Как на излете снаряд,
   Или странным миражем -
   Пустой аберрации чад.
   27.7
  
   Нектарины в саду
  
   Нектарин урожай превзошел ожиданья,
   И атласного чудо-плода
   Крутобокость огнем полыхает,
   Сок, как сукровица от стигмат.
  
   Их с ветвей сняли в день неурочный,
   Сняли тяжесть, как тело с креста,
   И потом причастилися плотью,
   Соком-кровью, как те - от Христа.
  
   Что же я, как всегда, не успела,
   Поленилась ли - что с меня взять?
   Но от этих плодов недозрелых
   Фотография есть у меня.
  
   Я их видела - ветки тяжко
   Опускались до самой земли,
   И с какой-то грустной натяжкой
   Параллели стиха легли.
  
   Роль моя - не участник разбоя,
   Я свидетель, случившийся здесь,
   И стигматы, и лавры героя
   Не принять мне и дальше не снесть.
  
   Но свидетель... я их видала,
   Как спускалась ветвь до земли,
   И атласность плода сияла,
   И бесценные капли текли.
   28.7
  
   Алжирка
  
   Молодая кошка подошла,
   Так напомнила красотку Маркизету,
   Что в Алжире у нас случаем жила
   Несколько недель - зверек с другой планеты.
  
   Так же пятен яркие тона:
   Рыже-абрикосовый и черный
   На слепящем снежно- белом фоне,
   Изумрудны хищные глаза.
  
   Маркизета - дикий зверь алжирский,
   Ты средь нас недолго прожила...
   Но внезапно тропкою тенистой
   Мимо тихо тень твоя прошла.
  
   Девять жизней проживает кошка -
   Вот и здесь явилась ипостась
   Маркизеты, хищницы взъерошенной,
   В гладкой кошечке, избалованной всласть.
  
   Маркизета - кошечка соседей,
   (Им такое имя невдомек),
   Выбрала меня, я - собеседник,
   Вспомнила ли, выйдя за порог,
  
   Жаркий полудень, алжирский дворик,
   Кошки у помойки, свалка стай...
   Маркизета, рыже-черный колер,
   Девять жизней как испитый чай.
   29.7
  
   Память ворошить
  
   1.
   Отголосок песни мексиканской
   Догоняет и в пути сопровождает...
   Почему ж сюжет азербайджанский
   Пробирается на свет и заставляет
  
   Память ворошить и думу думать
   Про красивый городок у моря -
   Потому ли, что Акунин Боря
   Предъявил для размышленья сумму
  
   Фактов -
   Тех, что я в суму сложила,
   Перетряхиваю вместе со своими,
   И встает безумное богатство
   Нефтяное над волнами над морскими.
  
   Ты, действительно, красив был, как я помню,
   А тогда-то я другого не видала,
   Но не зря ж сюда слетались сонмы
   Поэтические и артистов стаи.
  
   2.
   А мое участие незрело -
   Там лишь только детство пролетело,
   Там я шла по улице Ширшова -
   Бывшей Водовозной - тает слово...
  
   И какое новое названье
   Улице дает азербайджанец?
   Шла Коммунистической направо -
   Школа русская меня там обучала.
  
   Наиля со мною там училась,
   Ксеня Голубицкая и Лиля
   Сыроватская, красавица-блондинка...
  
   А меня прозвали льдинкой-холодинкой
   Там в Москве далекой, и признала
   Родиной своей я от вокзала
   Прямо, и навечно и надолго...
  
   3.
   Только существует эта щелка,
   Сквозь которую течет приманкой
   Ядовитый запах олеандра.
  
   Оттого и говорю иранцам,
   Туркам говорю, что я бакинка.
   Оттого черноволосых мексиканцев
   Не пугаюсь - мне знакомы эти лица,
  
   Тюркские народы на московских
   Улицах знакомы мне. По-свойски
   Я дала десятку юноше у стойки -
   Не хватало оплатить еды покупку -
   Милосердия рука дала уступку.
   И услышав изумленное - спасибо
   От кассирши и от парня, стало стыдно
   За себя, что редко милосердна,
   За таких же ледяных безмерно.
   30.7
  
   Идти
  
   Что Никки, мой дневник, мне предложил -
   Подняться и идти - пусть через силу,
   И не сидеть в психологической пустыне,
   И не барахтаться в психической грязи.
  
   И наблюдать - вот розы, вот сосна,
   Вот эвкалипт, стервятников гнездовье -
   То, без чего вся жизнь моя пресна,
   Все то, что так полезно для здоровья.
  
   И даже сильная полдневная жара
   Пускай не остановит на дороге -
   Идти, идти - пока несут нас ноги,
   Пока не грянет гром - пора!
  
   Пока еще прикиды молодых
   Могу напялить на себя с бравадой,
   Пока судьба не жахнула под дых -
   Иду вперед, и повода не надо.
  
   Ведь даже старый дом, прибежище теней,
   Стал оживать, и крышу подновили,
   Как будто шляпу надевает погулять,
   Топырит трубы дождевые,
  
   Как побрякушки на ушах,
   Что звякают, когда я шаг чеканю
   И шлепаю болезненно ступнями,
   Пока задора приступ не зачах.
   30.7
  
   Уходит июль
  
   1.
   Розовеет сосна на закате,
   И уходит июль на закат.
   Кто сказал в позитив - все мы братья,
   А я видела братьев оскал -
  
   Как сражались за место под солнцем,
   Как боролись за первенства приз,
   Как то было всегда по-уродски,
   Не по-дружески, не по-людски.
  
   2.
   Розовел олеандр,
   Как фламинго при полете,
   Розовел, как закат,
   Как атлас в китайской кофте,
  
   Розовел на щеках
   Синеглазого младенца,
   И запомнится в стихах
   Отщепенца.
  
   3.
   Вечереет, солнце сядет,
   Но пока еще не село,
   Ветерок, чуть пьяный дядя,
   Носится, как оголтелый.
  
   Ярче краски на закате
   Утомленного светила,
   И еще краснее платье,
   Раздуваемо ветрилом.
  
   А прохлада редкой тени
   Поднимает настроенье,
   Облегчает продвиженье
   На борьбу с сосущей ленью.
  
   Перегреты иглы ели -
   Дивно пахнут хвойной прелью
   Рыжих игл в ручонках детских,
   Что взлетают в поднебесье.
   31.7
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"