Булатова Елена Ошеровна. Я по свету иду

Февраль 2014

Я по свету иду

А mistletoe, паразит, похорошел -

Веселый, зеленеет среди веток

Сухих и черных, все еще в зиме,

И утомленных от его набега.

Я провожаю взглядом стаю птиц -

Несутся чайки, серебрясь в закатном солнце,

Они от моря к озеру торопятся -

Для крыльев серебристых нет границ.

Не пропущу расцвета первых кал -

Изгиб единственного лепестка изящен,

Изысканно он жезл свой огибал -

Серебряного века символ настоящий.

Я кипарисовую ветку подниму

С земли, в руках потру - и запах хвои,

Согретой солнцем и рукой, приму

В больные ноздри - пусть их упокоит.

Мне с ранних лет знаком кудрявый кипарис

И шишки круглые, как древний зверь рогатый.

Я по свету иду - растения-бродяги

Из мира давнего перенесясь, сошлись.

1.2

***

Что удивительно - ноябрьская тыква

Доныне дожила, и выброшена вон.

У января и февраля на стыке

Увидела ее на мостовой.

То и моя судьба, простые параллели -

Коль некому и защитить твой дом,

Является хамло, и из своей постели

Тебя выбрасывают вон.

2.2

Мир прекрасен независимо

На пятачке, чуть освещенном солнцем,

Топчусь туда-сюда, поскольку холод днем

Не позволял мне выйти за околицу,

А на закате ветер так силен.

Скорей вернуться в теплые покои,

Да нету сил сидеть и править текст,

А "Хроника" моя не выпустит из зоны -

Неси свой крест.

И холодно, и ветерок колючий

Мне подмораживает отсыревший нос,

Как пальцы стынут - диктофон озвучит,

Функционировал бы только бедный мозг.

А воздух чист - от прошлого дождя,

И перспектива дальняя прозрачна -

Пространством не искажена,

И контуры резки, и ракурсы удачны.

3.2

Армянское гнездо

Лев рвет козла -

Чеканка на фанере,

Из Еревана привезла

Харизматического зверя

В давно прошедшие забытые года

Милица - мать, поехавшая к сыну:

В Союзе с Ереваном были,

Но разделенные сейчас.

А Юра Буров щедро одарял

Изделиями рук своих проворных

Московскую родню - приют его здесь ждал,

Да жив ли он сейчас, художник, став народным?

Он работягой был - стучал ли молотком,

Месил ли глину, резал ли лист жести,

Иль гладил для жены-портнихи утюгом

Швы и оборки для клиенток местных.

И где теперь кузина дальняя моя, жива ли?

Вертинского она любила петь, строча,

Платьишко мне сумела сконструмалить

Среди клиенток, злых, как саранча.

Печаль меня все чаще посещает -

Нет связи с милой мне армянскою родней,

А Бурова работы прозябают,

В углу забытые, или разбитые дурной рукой.

***

Да, что же - жизнь прожить, не поле перейти...

А интернет принес внезапно,

Как высохшее в шар перекати

То поле, кучу данных

О пращуре армянского гнезда,

С которыми хотела ознакомить

Далекую родню. Но кто из них сегодня

Захочет русским быть? Коль честно, никогда.

И мимикрирует народ -

Кто под армян, кто под евреев (в том пикантность),

И, право, чуждая национальность

В стране другой - искусственный росток.

4.2

Буров в интернете

На посмотренье в интернет

Предъявлены знакомые работы.

Они и нам служили много лет

Безропотно.

И падали, и бились оттого,

Что честно украшением служили

Убогих стен - они ведь с нами жили,

А быт, ей-богу, был убог.

Теперь остатки сохраняют жизнь

В углах укромных, никому не нужны.

Хозяйка взращивает свой снобизм -

Они напоминают ей о скудной

Поре, но чар не потеряв,

Пленяют мастерством, фантазии изыском...

А Юра Буров был Людмилы зять -

Двоюродной сестры Милицы.

4.2

Домашняя галерея Бурова

Я вас узнала - Юра с бородой,

Забавный лев, сова - лишь по рассказам.

Мне юность летнюю вернули мне зимой,

И яблонь цвет вы мне вернули сразу.

Имею мерку - что хотела бы украсть?

Не украду - ханжи, не беспокойтесь.

Но вот к чему-то запылала страсть,

И как унять непрошеную гостью...

И я смотрю на человечков на стене,

Что вызывают добрую улыбку -

Ее так не хватает мне,

Холодной, в то же время истеричной рыбке.

Ах, Юра Буров, Нийка, Ереван,

Куда через Кавказ я из Тбилиси мчалась,

В долине голубел Севан,

Растительность по высоте менялась.

Вороны стук по крыше среди дня

Теперь напомнил Юры молоточек,

И что вещунья черная пророчит,

Откликнется ли древний Эривань?

5.2

"В синем и далеком океане,

Где-то возле Огненной Земли,

Плавают в серебряном тумане

Темные ночные корабли.

Их ведут седые капитаны,

Где-то затонувшие давно -

Утром их немые караваны

Тихо опускаются на дно".

Вертинский

Так пела Нийка, над костюмом хлопоча

Заказчицы очередной, настырной.

Машинка швейная и молоток стучат,

А я съедаю бутерброд с травой и брынзой.

Ах, этот мой далекий Ереван,

С которым связь я потеряла напрочь -

И вот сейчас он мне в виденьях дан:

Вертинский мне поет о том, что будет завтра.

И поплыву туда на белом корабле

До Огненной Земли, до мыса Горн и дальше...

Поэтому борюсь активно с кашлем,

Чеснок возьму с собой на случай всяких бед.

5.2

Колибри

Искрится вишня серебром на синеве,

Блестят на солнце молодые листья,

А высохшие ягоды никто не съел,

И мимо просвистел колибри выстрел.

Они отыскивают специальные цветки,

По форме горна, саксофона и фанфары,

Где длинным клювом надо добираться до нектара -

А у других пичужек клювики мелки.

5.2

Лимон в патио

Украсился лимон сканированным солнцем,

Скопировав себе полсотни образцов,

И светит желтыми боками мне в оконце,

И чай горячий на столе уже готов.

Добавим меда для души в чаек с лимоном,

И цедрою пропахнет серый день.

И я гляжу через кухонный подоконник,

И со двора уходит тень,

Не задержавшись в садике лимонном,

Где желтые плоды, где лист благоухал,

К тому ж нарцисс раскрылся скромный

И тоже солнечно сиял.

6.2

Будь, что будь

А мимоза пушиста, будто в модный весною горошек

Нарядилась, пахуча,

И дождь ей не страшен ничуть.

И резвится пчела, пробираясь по желтой круче,

И не страшен ей дождь - будь, что будь.

Оживляет магнолия серый асфальт и серое небо,

Лепестки, сбиты ветром, на серой лежат мостовой.

Подобрав лепесток, я несу осторожной рукой,

И лысея под ветром, осыпается вишня снегом.

7.2

Канифоль

Опускаются низко, ползут облака,

А в просветах виднеются темно-зеленые горы.

И прозрачна береза, рыжеволоса пока,

И белотела, как героиня Кустодиева.

Аккуратно подобрала шишку,

Обернув ее в лиловый лепесток.

Вся в смоле, мой нос смолою дышит -

Ах, волшебно пахнет канифоль.

7.2

Ко дню Святого Валентина

Ларимарово колечко

В феврале я получила

И небрежно и беспечно

Вокруг пальца покрутила -

И воспрял фантазий демон,

И поднялись волны дыбом,

Зашипели пеной белой,

Будто ветер треплет гривы.

Ларимарово колечко

Подарил мне друг сердечный,

Обещался помнить вечно

И исчез с земли лица -

Мчатся кони-кобылицы

Океанской колесницы,

Океану нет границы,

У колечка нет конца.

8.2

Подобье

Гитара скорчилась у стенки под столом,

Подобьем человека испугала -

Ее движенье воплощалось

Пробегом света под углом

По телу лакированному. Миг

Явился и исчез, как не бывало,

И вновь гитара у стола стояла

И отражала пробегавшие огни.

9.2

Шутка и слушок

Королевская камелия упала -

Положила на листок плюща.

Пусть дивятся - где это бывало,

Чтоб камелия в плюще цвела?

Шутки, шутки, шутки-прибаутки -

У меня светлеет на душе

На короткую, на ценную минутку

Целый мир, как будто, получшел.

И улыбки мимолетность длится

На здоровье - пусть украсит мирный день

Розовый цветок на плющевом листе,

И слушок о том распространится.

9.2

Засуха грядет

Купили дерево, чтоб радовался глаз,

Чтоб удовольствие несли цветы и фрукты -

И вдруг соседка говорит не "в добрый час",

А " засуха грядет, и дерева погибнут".

А я с Баку умею сохранять

В запас Шоларского водопровода

Напиток драгоценный, что природа

Дала для Апшерона выживать.

И здесь мы выживем - растеньям отдадим

Воды схороненные капли,

От солнца жгучего экраном оградим,

Взрастив устойчивые экземпляры.

10.2

Образ

Я тренируюсь - крошечные горки

Мне помогают форму сохранить.

Мимозы дерево, растущее вдоль тропки,

Нюх-обоняние растормошить

И зрение порадовать сумеет.

А осязанье возбудит пушок

Своею шерсткой, теплой и шершавой,

А ветер слух займет, услышу - зашуршала

В ветвях речь незнакомая, и мозг

Начнет гадать, что шепчут мне деревья?

И образ существа, прекрасного в цветенье,

Найдет в сознанье место назначенья

И воцарится там, чтоб выйти в час невзгод.

10.2

Явились новые

Вслед за коротеньким дождем

Земля вздохнула, выпрямились травы,

Бутонов новых сыпь-капель

Явилася на месте старых,

Осыпавшихся от дождей,

А все-таки не - жажды и безводья.

И только - не мешать природе,

И непременно - верить ей.

11.2

Розово

А под ногами розовый ковер,

И сыплет розовая вишня

Снежинки розово-лиловых лепестков,

А ветви, изукрашенные пышно,

Над головой изящность придают

Японскую похожему пейзажу,

Напоминая даже

Тарелку самодельную мою.

***

Теперь уж я не та - в руке трясется кисть,

Да и уменьшились позывы к рисованью.

Покрыты стены дерзким притязаньем

На роль художника, но сократилась прыть.

К другому интерес сейчас я признаю -

И в фотографиях является искусство,

И жизни смысл не только же на кухне,

Коль слово дадено - держись,

На том стою.

11.02

"Вересковый мед"

Шотландской шапочкой прикрыта седина:

Шотландка-клеточка и крохотный помпончик.

Шотландия - далекая страна,

Где клеточку в одежде каждый носит.

Не знаю, чью я клеточку ношу,

И Мак-частицы нет в моей фамилии.

У Вальтер Скотта я прощения прошу,

Что я не грамотна по этой линии.

Но ВВС мне горы показал

И в вереске долины и каньоны,

И "Вересковый мед" - стихи во время оно,

Скользнули с языка.

12.2

Время не властно

Как много значит в моей жизни красота

Лица - не в театральной постановке,

Не в фотографии журнального листа,

А в будничной житейской обстановке.

Какая тайна есть в безукоризненном лице?

Задумчивый и поседевший рано,

Мой сын, который вечно рядом -

Загадка для меня решится ли в конце?

И он не новый Дориан,

Оскара Уайльда измышленье,

Ему творец обличье дал,

Не черный ангел разрушенья.

О, нет, он не красив, как Аполлон,

Черты которого божественно прекрасны.

На сына я гляжу - земной,

Но время перед ним не властно.

12.2

Февральская весна

Надвинув бейсболку с лого "Аляска",

В координате "t" перемещаюсь

К мысу далекому Горн, и опаска

Все возрастает, все возрастает.

... Бреду я с неспокойною душой,

И с мыслью - мерное движенье

Уравновесит ощущенья.

Мякину слов бросая в диктофон,

Я на разумный аппарат надеюсь:

Слов зерна нужные отделит,

И я найду в метаниях резон.

... Беспечного хозяина газон

Захвачен одуванчиком - друг давний:

В Алжире кроликам мы добавляли

Разнообразить рацион.

... Безжалостный луч солнца спину жжет,

Активную весну тем начиная.

Уход за двориком я сыну поручаю -

Кто знает, что по возвращенью ждет.

... Опять прорвало беспокойство тонкий слой

Баланса, что успел разгладить душу

Едва-едва, и снова непокой

Надвинулся, резон круша и руша -

И волны океанов понеслись,

Корабль качая, как скорлупку...

Но - стоп! И за стручком рука тянулась ввысь,

Подковой согнутым (разрядка на минутку).

И на удачу забрала с собой стручок

Зеленого приветливого цвета,

Как бус гирлянда, купленная в Сен-Тропезе

На пляже кем-то, перекупленная мной.

И темно-бурый я взяла с собой стручок,

Тряхни - и он гремит, как погремушка.

Он легок был - естественная сушка,

Караты издавали стук сухой.

... И разморило солнце февраля,

Ленивые перетекали мысли:

День разгорался жаркий - в высях

Гроздь чаек - рисовых семян.

... Сейчас полезу в гору - укрепить

Увядшие за месяц мышцы.

Случайный велосипедист

Педали крутит, мчится быстро -

А я ползу - дыханье б не сорвать,

Но вверх несут упрямо ноги,

И открывается сияющий пейзаж,

И вновь сквозь дымку появились горы.

А то с дождями съежился простор

До комнаты, до промежутка в ливнях,

И вот сидела в доме сиднем,

К тому же насморк, кашель бьет.

... А предо мной вздымается стена,

Разбросаны особняки средь леса,

И разгорается февральская весна -

Здесь я живу с кликухой "поэтесса".

... А все-таки сгорели деревца,

Морозом битые, как ни старались люди

Прикрыть их тряпками. Неужто до конца,

Неужто и побегов молодых не будет?

... Стручка подкову все еще несу,

Пусть полежит на счастье, на удачу,

Вдыхаю жадно я февральскую весну,

И солнце греет темечко впридачу.

13.2

О чем и от кого?

О прошлый год отправилась в Москву -

Когда-то на полгода улетала,

Теперь в три года раз -

Москва моя, ку-ку!

Все дальше за года ты отступала -

Не волею моей.

Проказница - судьба

Любимой дочерью мне тычет в нос ошибки

За прошлые года, и робкие попытки

Напомнить, что я - мать,

Никчемны, здесь - скала.

Чтоб защитить семью любой ценой,

По матери пройдет железным каблучищем -

За полушар живу, влиянья - ноль,

О чем твердит она, и от кого защита?

14.2

Там битва шла

Полночи не спала. Шуршал по крыше дождь,

Не слышный и не видный из постели.

Он драночные крыши изметелил,

Не он меня будил, а атмосферный фронт.

Там битва шла - шли тучи на прорыв,

Над водами давление меняя,

Вползая на хребты,

Вдоль по горам стекая,

Утюжа бедные дворы.

И тот бесшумный бой без взрывов и гранат

Воспринимал мой мозг взволнованно и ярко.

Стучало сердце магнитуде в такт

И по границе шло припадка.

И так от двух часов до первых петухов,

Когда вставать случилось в полседьмого,

И день измят ночной недоброй волей,

И над землей встречали мы закат.

14.2

Кончилась земля

Нет удовольствия над черным океаном

Лететь в закатный час, когда уходит свет.

Единственной звездой сияет крошка-лампа

На кончике крыла стабильнейшей из вех -

На что надеюсь. Кончилась земля

На мысе мексиканском De Los Cabos,

И дальше океан - ни корабля,

Одни кальмары в глубине, гиганты.

Они кучкуются на страшной глубине

Раскола Baja California,

И ночью выплывают при луне,

При звездах, молниях.

Кортеса море трещиной в коре

Вонзилось, отщепив от Мексики полоску.

Там будет, говорят, нехилый остров,

Когда-нибудь, через мильоны лет.

14.2

Левиафан крылатый

Ну, вот и ночь. В иллюминатор

Себя я вижу отражением в стекле -

Блокнот на столике приватном,

Букв мелких маковый посев.

Покачивает кресла люльку самолет,

Я - как дитя безвольное. Куда-то

Несет меня левиафан крылатый -

Многочасовое вперед... вперед... вперед.

Для развлеченья воду пьем -

На высоте необходимо -

Там минус сорок за бортом

И десять тысяч метров снизу.

И сутки лету - надобно хотеть

Пуститься в этакую авантюру.

Должна сознаться - может, сдуру,

Но бесшабашность, несомненно, есть.

15.2

Фауст

Мелькнули Лима и Сант-Яго,

Корабль ушел опять в бега,

И пена - взвинченная брага,

По океану пролегла.

И ночь легла и правит миром,

А люди спрятались внутри

Громадины плавучей, рыбы,

Несущей в брюхе целый мир.

Когда же погибал Титаник,

Никто и не подозревал -

Одни спокойно танцевали,

Оркестр прельстительно играл,

Иные призрачного счастья

Искали на чужой земле -

"Всех утопить" - промолвил Фауст,

И айсберг выслал умный бес.

15.2

Позади вчера

Холодный день сменяет сирость утра,

Вчера отплытия осталось позади,

Куда-то канув. В океане хмуром

Не видно капельки земли.

И ветрено. Корабль покойно

Скользит по небольшим волнам,

А радио гремит убойно,

Сопровождая скачущий бедлам

Урока Zumba. Несмотря на возраст,

В коленях боль и жалобы спины,

Подпрыгиваю, не забыв притопнуть

Ногой, махнуть рукой и подтянуть штаны.

И в воду - в душе, жаль, а не в открытом море

Отмокнуть, потеряв излишний килограмм,

Увы, плывем, на Южный полюс

Свой азимут держа.

16.2

Луч солнца

А волны разгулялись - променад

На ветрами продутом деке

Немного дарит человеку,

Но солнца, наконец! лучу он будет рад.

Немногие решились погулять,

Полюбоваться на барашки океана -

Но солнца луч, как с неба манна,

И редкий - посветил он, исполать!

И только справа он светил,

Согревши душу, а не тело,

И, как по деку ни топчись,

Бедовый ваш авантюрист -

Но нет земли, и нет предела

Океанической волне,

Которую утюжит лайнер -

И солнца лучику я все же благодарна -

Не то, так и сидеть "неонкою внутре".

(см. Стругацких)

Пройдет корабль, недолгим будет след

На вспененном хребте у океана

Аквамариновом, и заживает рана

В момент.

16.2

***

Всю ночь кричал круизный лайнер

Отчаянно - коровой, потерявшей

Единственное, в своем роде, стадо,

Или искавшей день вчерашний.

17.2

***

А в полдевятого, как в августе в Москве -

Закат еще не думал начинаться.

Но все-таки пейзажем не сравняться -

И розов был закат, и остров вдалеке.

А волны стихли, режет гладь

Огромный лайнер наш "Принцесса золотая"...

... Хребтов в снегу не хочется терять

Последний блеск серебряный. Сверкают

Шеломы витязей - вершин могучих рать.

17.2

Качает

Сегодня волны поднялись - качают в ритме танго,

Их цвет - необработанный нефрит.

И океан стада барашков

Спускает, бешеных, с цепи.

Мы к югу держим путь - оделись потеплей,

Чтоб высунуть носы из теплых помещений.

А вдалеке плывет корабль соседний,

Заметный чуть в игре мелькающих теней.

И щепкою, затерянной в волнах,

Плывет могучий лайнер океанский,

Несовместим с огромностью пространства,

Игрушкой, нарушающей закон

На грани допустимости. И смотрит провиденье,

Как я под солнцем на корме кричу стихотворенье.

А уходить не хочется - и мощь,

Которой отдана судьба моя и прочих,

Захватывает дух... И что пророчит

Нам Парка старая, прядущая всю ночь?

18.2

Укрытие

Круизер скачет на волнах,

Дрожит испуганной старухой -

Волна растет, грохочет вал,

И гром переполняет ухо.

И я не слышу голос свой,

Когда кричу, стихи диктуя,

Стихия водная бушует,

И где-то дальше дождь стеной.

И я укрытие ищу,

Где солнце в уголке укромном,

От ветра защищенном чуть,

Согреет лоб пучком фотонов.

И отогревшись под лучом,

Помчат олени свитера и шапки.

Куда, куда? Схватив стада в охапку -

Обняв свои бока - бегу в каюту, в дом.

18.2

Пророс модерн

Музей немецкий быта колонистов

Не вызывал особого энтузиазма -

Я бытовых музеев посетила

Немало.

Двух-трехэтажный домик, досками обитый,

Покрашен сочно в красно-бурый колер,

"Музей" - заявлено, и все - к чему подробность?

Не так уж много таковых в пустыне.

Они приехали в буквальную пустыню -

Из голодающей Европы в неизвестность,

И превратили в плодоносную долину

И города необитаемую местность.

И сделали музей, собрали по соседям

Бесчисленно свидетельства немые -

Часы, косилки, телефоны, бытовые

Друзья-вещички, наскребли их по сусекам.

Но как! Очищенные, вымытые с блеском,

Произведенья истого искусства,

Расставлены, развешены по стенам,

И в поученье будут пусть нам.

Задумаешься, не из этой ли

Внимательности к элементам быта

Явился Art Nouveaux, теперь маститый,

И признанный модерн отсюда прорастал.

19.2

В конвульсиях не содрогался

Пред утра сумерки - раздвинула драпри -

Хребет вплотную к лайнеру прижался,

В конвульсиях не содрогаясь,

Корабль в фиордах белой тушею застыл.

Амалия огромным языком

Спускалась ледяным к заливу,

И голубели острия обрывов,

И айсберги белели над водой,

Но небольшие. Лайнер под дождем,

Покачиваясь тихо, развернулся,

И медленно поплыл сторонним существом,

Чужим для этих мест, и снова все заснуло.

19.2

На мой день ро

На день рождения подарены судьбой

Бессолнечное, но сухое утро

И ветер, что сбивает с ног,

И волны, бьющие катамарану в брюхо.

Подарены пингвинные стада

И стаи чаек, черно-белых корморанов,

Какие остров Магдалены сберегал,

И благосклонная природа позволяла.

Здесь о себе оставил память Магеллан

В названье магеллановых пингвинов

И в Магеллановом проливе,

В учебниках и картах разных стран.

Я в эквадорском пончо свой день ро

На острове прекрасной Магдалены

Среди пингвинов провести сумела,

А ветер выл пронзительно и зло.

20.2

Лепота

Здесь наступает осень в Ушуайе -

Легонько, не спеша тон трав меняя,

И ожелтя листву -

Расцветка зелени неуловимо чуть иная,

Журчит негромко речка Лапатайя,

И чуешь лепоту.

***

Из чащи заповедной красный лис

Поближе к человеку жмется -

Когда еще добыча попадется,

И вспоминаю Сент-Экзюпери.

***

А в Лапатайе плавал лев морской -

Тюлень нырял, подобно человеку.

Не сразу я признала существо,

Что воду баламутило, залезши в реку.

***

Там край земли, конец хайвэя,

Идущего сквозь оба континента -

Земля огней, что "Terra del Fuego"

Назвал Фернандо Магеллан,

Открыв дорогу в Тихий океан,

А ныне здесь круизеры белеют.

***

Красивый городок на склонах гор

Остроконечных, молодых, скалистых,

Похожий в том на Сан-Франциско -

Обследовали с интересом и с фото.

Потом, не торопясь, пошли

К "Принцессе золотой" по пирсу,

И не мелькнуло мысли,

Что с гор потоки понеслись -

И с гор рванулся шквал.

Шквал рухнул, шквал неистовал, ревел,

Гнал припозднившихся на борт, сдирая шкурку,

Из рук пакеты рвал и сумки,

И над водою радугу воздел.

Один неверный шаг - с причала

Снесет живую душу в океан,

И кто-то диким голосом кричал,

И я свой голос не узнала.

Пронизывал насквозь холодный плотный вихрь,

И судорогой скрюченные пальцы

Не позволяли разорвать их,

А ноги обеспечивали жизнь.

И как полиция сгоняет с площадей

Толпу болельщиков-фанатов,

Так шквал сдувал невольных диверсантов

С круизера, и странно

Сияла радуга во всей своей красе.

21.2

Фолькленды (24.2)

По тундре, колесами рваной

Английских лендроверов, мчится

Отряд - увлеченная банда

Идеей увидеть пингвинов.

Растряс вездеход хуже шейка,

Мотал крепче, чем в рок-н-ролле,

Болталась головка на шейке,

Трещала кость, как на футболе.

Атлантика близ бушевала,

И ветры взбесившейся розы

Вокруг "смельчаков" завывали

Насмешкой реальности прозы.

И плотные группки пингвиньих

Детенышей, вросшие в землю,

Стояли, повернуты спинкой

От ветра, и ждали обеда.

Родители днем на охоте -

Туристы используют случай

И делают ближние снимки,

Нацеливши камеру круче.

А я, как с детьми в Хэллоуине,

Уменьшив свой рост, на колени

Присев перед группкой пингвиньей,

Невольно творила мгновенье -

Дженту, детеныш-подросток,

Походкой неспешной, утиной,

Ко мне подошел, любопытный,

Проверить, что это за гостья?

Плащ желтый, гремящий под ветром,

Привлек, вероятно, вниманье,

И вышел пингвин на разведку

Расширить свое мира знанье.

Застыла я неподвижно,

Боясь порушить неловко

Момент возникшей приязни

И тонкую нить пониманья.

25.2

Puerto Madryn

Пошла температура вверх

С заходом на Мадрин,

В колонии огромной здесь

Блаженствует пингвин.

Питанье здесь недалеко

И щедрый океан,

Пингвинье стадо велико -

За миллион, считай.

Но гибнут птицы в первый год,

Как на воду сойдут -

Колония стабильна тут,

А невелик приплод.

И степь повсюду, степь кругом,

Под низкими кустами

Пингвины тут гнездо и дом

Среди других создали.

Соседом гуанако-лам

И рея - страус-кроха,

И заяц - скачет по кустам,

Траве-чертополоху.

Мир уникален - не мешай

Соседу размножаться,

Так и господь нам завещал,

И пусть все будут братья.

25.2

Уругвай

Скучнейший дождь во время всей дороги

По Уругваю в глубину страны -

Предполагаю, что промокнут ноги,

Ко всем их бедам - да, увы.

Равнина плоская по берегу Ла-Платы,

А эстуарий мирно разделил

На две страны две стороны богатой

Долины, сделанной течением реки.

Индейцев вытеснив, потомки колонистов

Коров пасут и что-то сеют-жнут,

Венесуэла шлет им нефть. А для туристов,

Для любознательных немного здесь дадут.

Да - карнавалы, их пять-шесть, как будто,

Но мы явились в неудачный срок,

Лишь слабая надежда на денек

Сухой нам греет душу.

***

Мы обогнали дождь, синеет небо,

Суха дорога, капли на траве,

И неизвестные деревья

Местами наклоняются к шоссе.

Разбросанные поселенья

Живую душу изредка покажут -

Народ сползается в Монтевидео,

Надеясь - там-то веников не вяжут.

В провинции готовят сыр "колониальный",

И мармелад с разнообразным вкусом,

Руинами туристов завлекают

И незначительного уровня искусством.

***

За место у реки сражались три страны,

Теперь турист гуляет безмятежно.

Ну, что же, мы признать должны,

Что сказкам гидовым внимали все прилежно.

Коровы на зеленой травке -

Примета более умеренных широт -

Окружены толпою белых цапель:

Меж ними есть взаимный договор.

Ла-Плата Уругваю - мать родная,

И Аргентина половиной вод

Владеет богатейших, где стада гуляют -

Потом их добродетельно съедают,

И процветает родственный народ.

27.2

На память

Как сувенир, я подобрала камень

Незначащий у грани континента,

Купила драгоценного тукана

И ожерелье из зеленой жести.

Часы - забава, развлекалочка для лета,

Не глядя, выхватила в куче уцененных,

И найдена ракушечка - лимпета:

Итог набора сувенирного для бедных.

27. 2

Кладбище Риколето, Буэнос-Айрес

Стена кирпичная, за нею Риколето,

Известнейшее кладбище планеты -

Не странно ли, рифмуясь с Риголетто,

Теряет слово гордую помпезность.

Вложили в склепы много миллионов,

Чтобы останки накопились в схронах,

И склепы продают с аукционов,

И нувориши засветятся снова.

Вложенье в склепы - не пустое дело,

Теперь потомки ходят, рты разинув,

И глядя на скульптурные творенья,

Спроворенные лучшими художниками мира,

Имен не разбирая, поученья,

Не чувствуя особо бренность жизни

И тщетность суеты при накопленье,

Но видят воплощенье чьей-то мысли

И совершенство мысли воплощенья.

28.2

Оставить комментарий © Copyright Булатова Елена Ошеровна (elenaboulatova@gmail.com) Размещен: 14/03/2014, изменен: 14/03/2014. 41k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия		Ваша оценка:

Булатова Елена Ошеровна : другие произведения.

Я по свету иду