Я смотрю на фото тех лет, беру лупу и предельно приближаю карточку к глазам, я погружаюсь в то время, вхожу в тот мир, и он, тот мир, окружает меня, и то время меня поглощает. Если экстрасенсы могут определить болезни людей и даже найти их по фотографиям, то, может быть, часть души тех, давно ушедших, переселяется в меня и как-то резонирует с моим биополем?..
Вот фотографы тех лет - конца 19 - начала 20 вв.
Тифлис - Б.Мищенко, преемник Б.М.Козака, П.Козлов, И.Шихман, Клар, Д.Ермаков, Артур (латинскими буквами), П.Владимиров, Занис - Визит Портрет (на французском);
Москва - П.Павлов (основан в 1891г.), Волков, Б.Лубянка, дом кн. Голицыной;
С.Петербург - Г.А.Борель, М.Фишман, Б.Садовая;
Владикавказ -Бр.Хмара;
Витебск - А.Гершевич и проч. и т.д. и т.п., а также любительских фото не счесть.
Теперь займусь, как уж завелось при описании малинового альбома, перечислением тех лиц, что остались только там...
--
Анна Ивановна Сорокина с золотой брошью-палочкой на высоком строгом воротнике глухого шелкового темного платья. 1911 г. Здесь она Щербинина. Фото Занис;
--
Кирилл Петрович, 1908 г., в форменной шинели у дверей какой-то квартиры;
--
Две хорошие фотографии крепкого офицера Александра Васильевича Носкова, какого-то родственника Анны Ивановны. Окончил Академию Генерального штаба, служил в Варшаве, увлек полячку - "пикантная история" (бабушка), за что был уволен и попал в Батум. Коротко стриженый мордатый офицер, весь в шнурках с ремнем от сабли, значком об окончании (может быть Академии?). У Кирилла Петровича похожий значок. В одном случае эполеты, в другом - погоны. Эполеты, наверно, в парадной форме. Усы призакручены вверх, крошка-бородка;
--
Кирилл Петрович - Vilna до 1914 г.;
--
Вера Николаевна Яшке, двоюродная сестра тетей по матери Ольге Францевне;
--
Александр Александрович Сорокин, окончил Александровское военное училище, двоюродный брат бабушки. Тифлис. Молодой офицер с саблей, какая-то буква на погонах, закрученные усы. Надпись на обороте: "Троим от одного на воспоминание о шальном офицере - кузене, племяннике и т.д. г. Тифлис 10.01.03 года. Эта "шалость" сохранилась по потомству;
И вот они - Высшие женские курсы в Москве. Прежде всего - Рара (Рахиль Григорьевна) Рамендик - гимназическая подруга бабушки: бабушка, Мария Александровна Рыбникова, будущий профессор-филолог, языковед, автор многих книг: Елена Яковлевна Эфрон (Лиля) - режиссер театра Завадского, сестра Сергея Эфрона, мужа Марины Цветаевой. Сидят: Гордон, Ксения Петровна Спасская. Ходили глухие разговоры о связи между Ксенией и Маришей. Рассказывала мама и о том, как крали из книг Рыбниковой примеры по языкознанию. По поводу Лили Эфрон мама всегда вспоминала Чеховскую мать Архиерея, как ей никто не верил, что она его мать. Так и маме не верила Миля Гейликман в ее близкое знакомство с Лилей Эфрон. Забавно, как создаются "ценности" в головах людей при отсутствии интереса к близким "обыкновенным" людям. Фотография 1908-1909 г.
В глубине альбома фото тех же лет "Весна кружка" 1909 г. Москва. Стоят Рара, К.П. Спасская, сидят М.А. Рыбникова, Мария Ивановна Державина и бабушка. Снято в комнате бабушки в Хлебном переулке в районе Арбата. Письменный стол с керосиновой лампой. Обычно такие делались с зеленым стеклом. Полки завалены книгами, на столе подборка журнала "Европейский мир", хрустальная вазочка, бумаги, стеклянная шар-шкатулка, ножницы. Мариша, как всегда, в пенсне со шнурком. Обычно она ходит в панамке. Девушки одеты в светлые блузы, бабушка в темном платье, в вырезе кружевная вставка, высокий воротничок, на руке браслет, на юбке тысяча пуговиц. На полке какие-то бутылочки, ящички, на стене портрет мужчины с бородой (муж?, Веселовский?) и в рамке множество фотографий. Бабушка, как всегда, самая красивая;
Продолжение - фотография во дворе бабушкиной квартиры - те же пятеро. Видна длина юбок. Державина надела пиджачок. Весна. Очень грубое лицо Рыбниковой, то же у Державиной. Нежные - у Рары, Ксении, Люси. У Рары потом была дочь Аля, жили они в Чите и много переписывались с бабушкой. Аля умерла от рака. Они были близкими родными пианиста Дмитрия Башкирова и Голды Меир. Не двоюродная ли Рара сестра президенту Израиля давних времен?
Стоит упомянуть портрет учителя бабушки А. Веселовского с надписью: "Уважаемой Ольге Николаевне Абрамовой на память от А. Веселовского", академика, историка и филолога. Он дарил бабушке и книги, тоже с посвящением: "Уважаемой Ольге Николаевне от автора" и подпись - Алексей Веселовский. Это - "Этюды и характеристики", Москва, 1912 г. Книга размышлений и сведений о Джордано Бруно, Дон Жуане, Дон-Кихоте, Мольере, Вольтере, Дидро, Бомарше, Беранже, Байроне, Гюго, Мюссе, Эспронседе (кто это?), Пушкине, Мицкевиче, Словацком (?), Лермонтове - 1 том и Гюго, Доде, Ибсен, Грибоедов, опять Пушкин, Гоголь, Чаадаев, Белинский Кольцов, Жемчужников, Стороженко (?), Юрьев (?), Тихонравов (?), Прометей и др. - 2 том. До чего же я безграмотна! Бабушка окончила курсы в 1913 году.
Возникает семья Иниевых, дети старшей дочери Марии Абрамовой, вышедшей замуж за Илью Харитоновича Иниева, довольно богатого человека, но я пока о нем мало что знаю. Впишу потом, когда свяжусь с Ереваном, где остались потомки. Итак, дети: Миля, Георгий, Вера. Миля до сих пор жива, Георгий умер, Вера живет в Тбилиси. У Мили, вышедшей замуж за Авета Калантарова, дочь Евгения Аветовна, Нийка. У Георгия - приемная дочь Катя. У Веры нет никого, хотя она дважды была замужем: за Володей Ермаковым и Борисом - грузином (потом уточню). Дети отличались большими светлыми глазами, как у стрекоз, вплоть до дочери Нийки - Веры.
Фотография бабушки и мамы. Бабушка в том же платье и, очевидно, в тот же день, что и фото для большого портрета. Так он и датируется по записи бабушки на этой фотографии: "Я и Милица. Сняты 6-го апреля 1912 г. в г. Владикавказе". В руках у мамы цветы, похожие на искусственные.
Ольга Францевна с Валентином . Закрытое платье темного цвета и мальчик в год-полтора, в платьице, светлые волосики прямые, ножки в носочках (СПБ, Г. А. Борель).
Инна Михайловна Шестакова, окончившая истфак Высших женских курсов, где училась бабушка, в будущем - жена инженера Литвинова, работавшего в Мосэнерго. Ее мать - директор училища (школы?), отец - городской голова Тифлиса. "Милому другу Люсе от меня 09.05.1909 г. первый год моей самостоятельн(ости)". Светлое платье с широким светлым поясом с пряжкой. На груди какое-то украшение четырех лепестковое с центром, что-то похожее на цепочку или ожерелье, под горлом заколка. Высокий воротник, узкие рукава с защипами, а сверху рукав широкий и прозрачный. В руках веер с кистью. Высокая прическа, темные волосы, вид уверенный. Тонкая талия, а лицо полное. (П. Павлов, основано 1891 г. Москва) 1909 г. - в дворцовом интерьере;
Ольга Францевна Яшке (мать В.И.) - до 1914 г. Дубль той, что "научи дитя";
Рара Рамендик в белой блузе с черным шейным платочком или внутренним воротником; нежное лицо смотрит в сторону. Прическа на прямой пробор, кружево воротника. Фото 1906 г. на память Валентину Иосифовичу по окончании гимназии со словами:
"Май 1906 г.
Что сказать, что пожелать Вам, дорогой Валентин Иосифович? Сил, веры, плодотворного труда? - Это есть и будет верно.
Но, когда душа Ваша начинает "томиться по жизни иной", когда ей так одиноко, - в эти минуты, - мне хочется пожелать Вам счастья, того личного счастья, которого Вы заслуживаете, только берите его.
Это только искреннее пожелание любящей и глубоко уважающей Вас Рары Рам.". По боковине: "Помните Рару, верьте ей. Через 10 лет - да?". Как видно, Валентин Иосифович произвел неизгладимое впечатление не только на бабушку, но и на ее близкую подругу, сохранившееся в течение всей жизни. Фото К. Занис. Visit Portait. 1906 год. Обычно на таких фото была папиросная бумага;
Семья и близкие дяди Аркадия. Стоят: дядя Аркадий, брат тети Жени (жены дяди Аркадия), полусидит дядя Женя, сидят: муж сестры тети Жени, мать и сестра тети Жени; любительское фото, около 1910 года.
Красивый молодой дядя Коля с надписью: "Люсе - Коля. Дарю, люблю, благодарю. 13.06.1910 год. Тифлис" (фото Шихмана). Темная косоворотка, белый подворотничок, темные волосы. Сложил руки на груди, сидит в легком стуле-кресле. Задумчивый взгляд, волнистые волосы, вообще хороший вид; от него у меня сохранилась коллекция минералов в ящике, подарок тетей.
Дядя Аркадий - врач-терапевт, окончил МГУ, умер до войны. Портрет его у нас хранится отдельно, где он очень хорош собой. О нем ничего толком не могла рассказать Наташа Щербиновская, жена его сына Володи. Зато о его матери, Жене, говорилось много. Как та подсыпала ей слабительное в котлеты, как настраивала сына Володю, как ненавидела Наташу. Женя жила со своей подругой; сначала умерла Женя, а потом и подруга на руках все той же Наташи, умирала, умоляя ее о прощении. Женя всегда ходила в пенсне. Сын Володя родился в 1913 году, кончил химфак МГУ. Есть и другая отдельная фотография - Аркадий в форме (шинель, папаха, шашка). Он работал врачом на железной дороге в начале своей карьеры, недолго, но оставил хорошую память о себе. В какой-то местной газете репортер живописует проводы молодого врача на новое место работы, сувениры, поднесенные коллегами, "прочувствованные" слова о безотказности и бессеребренности: в дождь, снег и ветер на какой-то железнодорожной дрезине он мчался к больному, не требуя наград и не имея материального интереса. Работал военным врачом в казачьих войсках. Есть у Люси его фотографии в окружении казаков. Лица далеких от интеллекта людей, грубые, и на их фоне - красивое до изысканности лицо врача. Недавнее чтение мое мемуарной литературы о Забайкальских казаках, где сказано, что их страдания времен гражданской войны - лишь воздаяние за жестокости, чинимые ими в свое время по отношению к слабым народам. Терские казаки вполне соответствуют зтой характеристике, но на местном материале. Недаром же И.Г. Абрамов говорил: "Нельзя ущемлять горцев для ублажения казаков". Сейчас все сначала - горцы и казаки вновь на краю войны. Все повторяется, ничто не теряется в истории, ничто не сглаживается "дружбой народов". Остаются только золотые фонтаны на территории бывшей ВДНХ, тихо разрушаемые временем.
--
Соня Егиазарова 1910 г. "Quot capita tot sensus". Черт знает что. В переводе с латыни: "Сколько людей, столько мнений". Фото Мищенко. Тифлис;
--
любительская фотография Инны Михайловны Шестаковой ~ 1905 год. На квартире Шестаковых. Головка с чуть подвитыми, но гладкими волосами. Около какой-то пальмы с листьями длинными и зазубренными; рядом круглый столик с лампой под матерчатым абажуром. Опирается на кресло-диван. На обоях крупные экзотические цветы. Блуза и юбка в рубчик на тысяче кнопок или крючков. Полновата.
--
фото В.И. Абрамова 1906 г. Педагог женской гимназии в Тифлисе. Оборот оборван, остались 2-3 слова из 136 или 36 псалма: чернилами "прильни ... моему ... аще ... на память" и карандашом почти стерлось: "остатки папиного подчерка, родной милый мой папочка, где ты? Неужели забыл свою девочку?". (Фото Клар, Тифлис, 1906 г.); писала мама после его эмиграции;
--
Наталия Николаевна Соколинская. Фотография сопровождается записью нотариуса: "Я, нижеподписавшийся, удостоверяю, что подпись перед сим сделана собственноручно в присутствии моем, Валериана Иосифовича Цатулова, и т.д. Тифлисского нотариуса Класси... Николаева, в конторе его находящейся в IV участке города Тифлиса, на Гановской улице, в доме N 3, лично мне известного дочерью Коллежского Советника Наталией Николаевной Соколинской, живущею в 9 участке гор. Тифлиса на Елизаветинской улице, в доме Ханотова N 67, июня 19 дня 1910 года по реестру N 4285. И. д. Тифлисского нотариуса". На лицевой стороне приписка "Москва 1910 г." (фото Д. Ермакова, Тифлис); Все фотографии этих лет - девушки в большинстве в белых блузах с высоким под горло воротником и даже с похожими прическами: прямой пробор, вспышены по бокам волосы - мода молодых. А еще - длинные юбки с бесчисленными пуговками, широкие пояса, узкие талии. Крошечная брошь-заколка у воротника и небольшая подвеска, тоже тоненькая на цепочке на фото Соколинской. Милое лицо, умное, далеко не Матрена.
--
Мария Ивановна Росновская. По словам бабушки - жена судьи, бежала из семьи. На обороте: "май 1912 г. г. Владикавказ" (фото Бр. Хмара, Владикавказ). Много общего во внешности с Соколинской, но прическа без пробора, явно старше, темное платье или блуза с защипами-складками по груди, палочка-брошь у горла. О ком-то, бежавшем от мужа сразу после венчания, рассказывала бабушка: молодая увидела грудь мужчины, сильно поросшую шерстью, и не выдержала впечатлений.
--
Оля Турбович, юная девушка, бант или что-то в волосах, полноватое лицо, отложной воротник белый с кружевом, усиленные брови и легкая волоокость. Лоб невелик. (Фото И. Шихмана, Тифлис);
--
тетя Юля в те же 1906-1910 годы без очков, хотя цепочка к пенсне висит. Удлиненное лицо, худощава, высокая шея под кружевным воротником, и кружево по платью продолжает воротник. Платье шелковистое, заложено по груди в складки. Легкий поворот головы, поставленный фотографом, та же прическа. Выделяются поднятые брови, губы строгие - абрамовские, чуть выдвинут подбородок. Тетя Юля очень добрый человек, деликатный, она-то, в основном, и делала мне подарки из своих копеечных пенсий. Была долгое время в аптеке, что-то мне мнится, что в районе от библиотеки к Кропоткинской, той самой, где теперь магазин "Софрино", доставала лекарства всем. Говорила "стервь" и "Ленка". Умерла первая из трех московских сестер, ей было за 80 лет. О ней много расскажу потом. (Фото Мищенко, преемника Козака Б.М., Тифлис). Впрочем, потом не бывает;
--
Вот доказательство чудесных совпадений во времени и пространстве. Валя Флоренская, подруга-знакомая бабушки. Надпись на обороте: "Когда-то вы помогли мне. Теперь, поняв себя, ухожу в жизнь, по своей дороге и к своей цели. Но, уходя, сердцем (не умом) с вами и, думаю, навсегда. Может быть вы осудите меня, но это не помешает мне любить вас. Валя Флоренская. 11.10.1908 г. Вечер." Об этой семье, может быть, напишу потом, когда дойдет снова рука до меня и моего времени. А здесь только Валя, двоюродная сестра о. Павла. Очевидно, семья была глубоко религиозна, и, в то же время кое-кто из них встал на трудный путь богоискательства. Сужу по словам на обороте фото и внешнему облику девушки: гладко уложенные волосы на прямой пробор, простое русское юное лицо с намеком на брови, маленький ротик в приулыбке, нежное милое личико. Может быть, она тоже была ученицей Валентина Иосифовича? (фото И. Шихман, Тифлис, Visit Portrait)
--
Юля с сыном Игорем. - неизвестная, о которой потом бабушка приписала: "Где ты, Кай - там и я, твоя Кайя". Слова Юли в 1925 году. Умерла 20 августа 1926 года в г. Скопле. Юля уехала вслед-вместе со своим мужем в эмиграцию, а бабушка осталась. Но всю жизнь эти слова занозили ее душу. Их знала и я, и от нее, и от мамы.
--
На обороте фото "3 декабря 1911г. г. Александрополь" и еще поперек "Игорь посылает свою карточку Милице и ждет от нея того же". Конечно, белая блузка с высоким воротником с кружевом и крошечная брошь с подвеской у горла. Темная длинная юбка. Юбка без пояса, по прическе та же с гребнем в волосах. Игорь в белом платьице, на подушке с кистями. Личико, как все, с чуть приподнятыми уголками губ - юная мать (фото П. Козлова, Тифлис);
--
--
Подумать только, в этом Скопле было такое землетрясение, что и от кладбища ничего, наверное, не осталось. Все пыль... А я где-то держу в душе: вот я поеду в Югославию, там где-то на русском кладбище прочту - Валентин Абрамов. А теперь вся Югославия в войне. Кому нужно русское кладбище, его уже перепахали снаряды или броневики.
--
--
жена доктора Новосардяна Елена. Подпись "Дорогой и славной Люсик от Елены, 25.05.1902 г., г. Тифлис". Люсик - в армянском стиле. Бабушкины слова: "Новосардян, певица. Окончила консерваторию, но не пела из-за мужа". Муж - хозяин больницы, где работала А.И. В прическе - кок в центре головы, манишка в виде блузы с высоким воротником, темное платье с мелкими защипами-складками. Низкие брови, крупный рот, высокий лоб. Некрасива, но когда смотришь через лупу, лицо оживает и хорошеет, а глаза, приблизясь к твоим, входят в душу (фото Б. Мищенко, Тифлис, 1902 г.)
--
Кирилл Петрович. Ставка. Осень 1916 г. 2 звезды, артиллерийские значки на погонах, френч с двумя нагрудными карманами, на которых все те же два значка: Академия(?), Университет(?) и "М" с орлом (?) сверху. Два ордена: на шее Владимир, на груди то же. Взгляд и посадка по-прежнему молодцеваты, но волосы посветлели от седины, да и вид совсем усталый. Разгар 1-ой мировой войны (фото М. Фишмана, Б. Садовая);
--
любительская фотография трех сестер: т. Юля (2-я), т. Вера (1-я), т. Лена (3-я), Тифлис. Тетя Юля в легком платье, легко сминаемом. Какие-то шнурки крестиком на груди. Сведены брови из-за яркого освещения или близорукости. Тетя Вера в белой блузке с высоким воротником, крепко сжаты губы. Какой-то шнурок свисает на грудь, клетчатая юбка. Обе без украшений. Тетя Лена в наряде с национальными элементами: на юбке полоски с каким-то рисунком, на блузе тоже интересная вставка, на шее бусики, на руках кольца и даже на носу - пенсне. Стоят у окна два каких-то деревца. Из-под юбок впервые возникли туфли-ботинки на шнурках. Домашний непарадный вид. Тифлис.
--
доктор Салтыков, военный хирург. Треугольное лицо, подчеркивает треугольность бородка с сединой. Светлые глаза. Сюртук. Что-то беспокойное во взгляде, легкий синдром Дон Кихота. Галстук большой, сдвинут слегка от центра белой рубашки. Высокий лоб, не слишком бережно зачесанные волосы. (Берлин, год неизвестен). Круг бабушки или Анны Ивановны? А.И. бывала в Берлине;
--
жена доктора Салтыкова Ольга Николаевна. Суровый вид, полупрофиль, темное платье с двумя рядами больших пуговиц. Рукава с защипами у плеча. Тот же Берлин;
--
бабушка с мамой (до 1 года) в Кобулетах. Написано, что снимал Шура Сорокин, но напечатано в фотоателье, т.к. наклеено на картон с продавленным "Visit Portrait". Бабушка без торжественной прически, белое платье со слегка открытым горлом, приподнимающийся воротничок, длинные рукава. Улыбка, глаза, нос - красавица и бездарный фотограф. Дите хорошее.
--
любительская. "Дядя Шура Сорокин и его 1-я жена",- говорила бабушка при просмотре со мной альбома. Дядя Шура в шинели с фуражкой, на которой значок "О". Пенсне, усы, перчатки. Жена - шляпка с высоким шикарным пером. Глуповатенькое лицо, белый меховой воротник пальто, перчатки;
--
знакомая семья барона Цеге фон Мантейфель. Папа - военный следователь, мама на фото с книгой в кресле под финиковой пальмой в своей квартире. На стене - ружья на ковре. Кресло деревянное, резное, полустул. Знакомые Анны Ивановны, любительское фото ~ 1905-06 г.г.
--
рядом вставлена фотография Виталия Николаевича Цеге фон Мантейфеля, умер в Париже в эмиграции. Родня немецкому генералу Мантейфелю (2-я мировая война). В той же комнате, но около ружей на диванчике с мутакой. В жилете по-домашнему, скрестив ноги и руки, квадратная борода, умное лицо, хорошая шевелюра. Вообще, на фотографиях мало лысых.
--
Любительская - бабушка у куста гортензии на даче в Кобулетах с гортензией в руках. Спутница напоминает М.И.Иниеву, сестру В.И. Видны лодки, сосны. Бабушка в белом платье, о чем всегда вспоминала мама: "И мама в белом платье из чеховского "Вишневого сада". И сон такой ей часто снился;
--
Женя, сестра бабушки, умершая в 7 лет от дифтерита. Здесь девочка лет 4-х на кресле с подушкой. Такое кресло требует много места и невозможно в наших квартирах;
--
маленькая фотография деда в полном блеске;
--
доктор Навасардян Баграт Абрамович, хозяин частной лечебницы, где работала А.И. Щербинина. "Жили в Ереване, дочь жива",- по словам бабушки ~ начала 70-х годов 20-го века. Бабушка с ними переписывалась много. Подпись на обороте показывает, что фотографии его жены и его подарены одновременно, называют бабушку в армянском стиле: "Дорогой моей Лусик на память. др. Б. Навасардян 25.05.1902 Тифлис" (фото Artur, Тифлис). Переместила фотографию к жене, поменяв местами с Кириллом Петровичем. Лицо я бы не назвала армянским - культурное вненациональное европейское;
--
любительская - Рыбникова Мария Александровна, профессор русской литературы. Май 1914 г.;
--
любительская "Милочке от сестер и братьев". Иниевы - дети: Володя, Людмила, Георгий, Вера - фото дореволюционное; мальчик-гимназист;
--
уже известная фотография Анны Ивановны с бабушкой Островской и еще девочкой (Харитиной или из Вержбицких?). слова бабушки: Бабушка Островская и моя мама Анюта, что постарше из двух девочек. Институтка. Ее мама, Екатерина Ивановна - кубанская казачка. Екатеринодар, Кубань". Больше 100 лет. У девочек аккуратно сложены ручки;
--
еще мамин двоюродный брат Володя (Аркадьевич) Абрамов: "Красково, 20-го августа 1906 г. Володя Абрамов, Галя, Катя и Милка Семеновы"; 3 девочки и мальчик - во дворе сидят;
--
снова Иниевы: Володя, Миля, Георгий, Вера, шляпки, банты; поставила рядом обе любительские фотографии;
--
фотография Сергея Трубецкого, ректора МГУ в 1905 году, т.е. времен бабушкиной учебы. Напечатан на открытке, которая куплена бабушкой когда-то на память;
--
дядя Аркадий с Володей - Абрамовы. Дядя Аркадий - офицер с ребенком у кровати с тремя подушками; пенсне, бородка, Володя мечтателен, не видит своего будущего - офицер разведки, химик и, как будто, КГБист.
--
Две паспортные фотографии бауша со мной и отдельно. Худая бабушка с добрым лицом. Маленькая отделка кружевом на темном платье. Запуганный детеныш с огромным бантом и кружевным воротником. "Снято для командировки в Иран, 1944 г.", август 1944 г. Мне 2 года, бабушку не выпустили. Она хотела меня даже удочерять - вне темы;
--
Любительская - дача в Кобулетах. Мама: "так наз. "Красная дача" в Кобулетах, пена прибоя зимой доходила до сосен. Снимок Киры. В даче 5 комнат и 2 террасы, 3 входа, виден домик-кухня. Сад начинался за дачей". В бабушкином кабинете висела картинка этой дачи, цветная. Исчезла;
--
"Марiя Iосифовна Инiева и Илья Харитоновичъ Инiевъ" c Аркадием и Валентином "в Витебске 3/XII" ~ 1900 г. Что их занесло всей компанией в Витебск? Илья Харитонович похож на богатого купца с бородой, существенно старше жены. Юноши - студенты. Мария строго одета; (фото Гершевич А., Витебск);
--
Мантейфель - барон в роскошном виде, в отличие от любительской домашней. Значок военно-юридической академии. ~ 1912 г. "Дорогим Люсе и Валентину Осиповичу Абрамовым на память от старого друга. В. Мантейфель". Мундир, кудрявые волосы, мешки под глазами, борода, мягкость в облике; у них был сын по имени Горя. Георгий? Григорий? Но Горя - это, конечно, судьба: в памяти осталось смутное - эмиграция, гибель;
--
Бабушка и Рара Рамендик ~ 1912 год. Фото любительское или полупрофессиональное. У бабушки зеленое суконное платье, волосы уложены косой на затылке, очень похожая прическа у Рары. Платье расшито, похоже, шнуром узорами выпукло. Глаза широко открыты, лицо доверчиво к людям, у Рары - взгляд более фильтрующий впечатления;
--
А вот и любимый Занис: бабушка, прабабушка с мамой до 1 года. Тифлис, декабрь 1910 г. У прабабушки Анны Ивановны вид как на торжественном портрете: высокий воротничок, чуть добавлены кружева, значок "Ж В" еще с короной, рукава в защипах. Высокий лоб, седина, завивка ото лба горизонтально. У бабушки кружева по груди, опять высокий воротник (всегда шея закрыта, или голая шея только для бала, иначе неодетость?). Завивка волос - вертикальная и пробор прямой. У мамы причесон "до года", мягкий светлый костюмчик на 3-х пуговицах;
--
Следы студенческих лет: Катя Гадючая и Тима Веселовский, здесь уже Веселовские. "Милой и дорогой Люсе от искренне любящих друзей Кати и Тимы г. Тифлис 10.04.1913"; от бабушки: "Ленинград, литературовед, знакомство по студенческим годам" (фото Мищенко, Тифлис). Он завит, с французской бородкой и усами, со значком-поплавком в воротнике пиджака справа. Она - пышно завита, в платье с кружевной вставкой и вышивкой на манжетах и на груди. Лица просты - без красоты, он с некоторым напряжением смотрит в объектив, она сидит в стандартной позе, опершись локтем на его руку и подпирает рукой лицо. У него кольцо, у нее перчатки. Как рвется-ломается сухая бумага альбома;
--
"Милой Люсе в память о первом годе московской жизни от случайно встреченной Вами на Вашей дороге - Мили. Москва 16 апр. 1907 г." бабушка "Бургард (медичка)". Гладкая прическа на прямой пробор, школьница. (фото Тифлис, Клар); значит, как-то объединялись тифлисские девочки вдали от родных. Медальон на цепочке. Клетчатое платье, все очень строго.
--
Дети Иниевы чаще всего встречаются среди фотографий бабушки, может оттого, что старший сын и старшая дочь Абрамовы Валентин и Мария были более дружны меж собой, а может и потому, что другие устремились в Москву и задержались там, учась в Университете. Миля - бабушкина крестница, 1909 г., осень. Она старше мамы, а еще жива. Дитя лет 2 - 1,5 в белом костюмчике с кружевами, бантом в волосах, сандаликах и цветных толстых носочках сидит на очень красивой резной лавке, скрестив ножки, и не ведает своей судьбы. (фото Шихман, Тифлис);
--
Рядом Вера и Георгий в широкополых шляпах по зимне-осенне-летнему - южному одеты (фото П. Владимиров, Тифлис).
Вера после смерти мужа - Володи Ермакова, сильно ушла в религию. Фанатично сверкая своими светлыми красивыми глазами, много шила и много зарабатывала, много отдавала церкви. Как я понимаю, много помогала Миле и Нийке, а еще Клаве после смерти ее мужа - Георгия, но немного. Помню ее очень разговорчивой обаятельной немолодой женщиной в темной комнате в Тбилиси. Миля же была единственной родственницей моего бедного Бори, когда тот уехал в Ереван в аспирантуру и много бедовал.
Продолжим разговор о фото.
"Люсе на память Евгений, Москва 907 год 25 февраля". Фотография тех лет, когда бабушка училась в Москве. Студенческая форма, начинающиеся усики, волосы, зачесанные назад, не богатые, бородишка. Студент юридического факультета МГУ, работал затем в Госбанке в Тбилиси, на Северном Кавказе в Георгиевске, умер от рака легкого ~ в 1934 году. Есть еще его фотография в черкеске и папахе с кинжалом и шашкой. Почерк неустойчивый, не столь стильный, как у его отца, по стопам которого он пошел, став юристом (фото Волкова, Москва, Б. Лубянка, дом кн. Голицыной, 1907 г.)
Я написала Лельке в Ленинград с просьбой рассказать о ее деде - Евгении. "Родился в 1886 году в станице Ищенской Терского края. В 1910 году еще учился и проходил службу в казачьих войсках. В Москву в 16 лет его отец возил на присягу царю. Тети говорили, что он хорошо пел (особенно в туалете). Закрывался и пел. Любил играть в игорных домах. Если не было денег, друзья звали его играть, и он выигрывал. При этом у кого-то одалживали одежду, т.к. нельзя было ходить в студенческой форме. Умер он в 1933 году в Москве от рака легких (сын Георгий потом повторил его судьбу). Его жена, Анна Францисковна, перешла из католической в православную веру. Она дочь военного врача (генерала медицинской службы) Франца Францевича, ее мать звали Ядвига (девичьей фамилии не знаю). У них было 6 детей: Казимир, Богдан, Сильвия, Ядвига - то, что знаю. Отца сослали на Кавказ за участие в Варшавском восстании. По фотографиям бабушкина мама в одежде сестры милосердия. После революции все оказались за кордоном - эмигрировали. Сестра Сильвия вышла замуж за итальянца. Богдан был профессором варшавской консерватории по классу виолончели.
Бабушка училась в Москве на Бестужевских курсах или в коммерческом институте. Может быть, это одно и то же? В Москве познакомилась с дедушкой. Бабушка любила кофе, фортепиано, пасьянсы. Была очень грамотная. Но неряшливая. Тети говорили, что она все деньги проигрывала, и дедушке приходилось стирать ее воротнички, т.к. денег не было на прачку. Но это говорили тети, а на самом деле, неизвестно, что и как. Бабушка работала няней в яслях, секретарем-машинисткой в колонии, потом в МИД УССР. Все это после смерти дедушки. Родилась она в Санкт-Петербурге в 1884 году на 1-ой Линии Васильевского острова. Умерла в Тбилиси в 1962 году".