Переход на новый факультет многое изменил, и прежде всего, учебу. Предметы стали суше, строже, требовали внимания, а не воображения. Эта строгость и сухость нравились мне своей новизной и упорядоченностью. Я училась с удовольствием, но старые привязанности не отпускали. Я ухитрилась сдать все экзамены за геофак и лелеяла надежду о двух дипломах. Время было хорошее - еще так недавно встречали Гагарина демострацией - мы шли по Ленинскому до Калужской, где потом поставили селедку-космонавта (какой-нибудь предшественник Церетели). Фестиваль молодежи и студентов тоже прошел совсем недавно - обнимались-целовались, обменивались значками и открытками. И были выставки - открытие нового невозможного искусства, и непонятного еще. И даже приезжал Никсон - заморское чудо, которого, правда, никто не встречал - всех держали внутри института, пока он не проехал. Но все-таки приехал! Кстати, за одну ночь снесли скверик у метро Университет. Похмыкали задумчиво. "Соображения безопасности!"
Но тут вмешалась злодейка-судьба - пошли всеобщие свадьбы, одна за другой. Комсомольские, студенческие, довольно скудные, но молодые и веселые - студенты спешили, да и возраст подходящий - 21-23 года, самое оно.
Однажды меня пригласили на какую-то вечеринку к школьной подруге, которую лет сто не видела. Оказалось - свадьба. Лена Разина выходила замуж за Геннадия Семенова, однокурсника по МИФИ. Ошалев от удивления, я сняла с руки браслет ( мое постоянное украшение) - в подарок. Здесь и произошло мое знакомство с очкастым мальчиком из Бугульмы - Виталием по прозвищу "мужик". Через пару дней - к Женьке вопросительно: " Давай поженимся?" и в ответ - "Девочке захотелось замуж?" Слово решило дело. Через полгода мы с Виталием расписались в Зале для бракосочетаний на Ленинском проспекте.
Платье было куплено на остаток денег от практики - немецкое, гипюровое - небесной красоты. На груди - брошь гранатовая, старинная - подарок мамы. На ногах старые серые стоптанные шпильки, из-за чего получила упрек от Игоря. Платье потом было сдано в комиссионку, туфли работали еще долго. Свидетель мой - Володя Лихтман, о ком я уже упоминала. После загса - небольшой угощевон дома, а потом праздновали по-студенчески - без родни на квартире приятеля Виталия в "генеральском доме".
Еще будет защита диплома, новая работа в "ящике" после распределения второй после Мили Юриста, выбранная вместе с ним, новый друг Любаша Комардина на всю последующую жизнь, покупка кооперативной квартиры на Каховке от работы, вместе с Любашей, но в разных домах, аспирантура в Нефтяном и защита диссертации. Еще мелкая интрижка Виталия с моей кузиной Кирой с желанием смены декораций с ее стороны и моя глупая попытка уменьшить страдание от двойного предательства физической болью от порезанных вен.
***Что за полоска на руке,
Забытая давно,
Замыта в времени реке,
Но проступает. Но -
Такая тоненькая нить
Связала нас сейчас, -
Ту, огненную, не зыбыть
Той, в ком огонь угас.
И кисло было так во рту
От острия ножа,
Тупого. Пощадив мордву-
Чувашина, прижав
К руке своей, водя другой -
Подальше отойди -
И кисло так, и хриплый вой
Все рвался из груди...
***
И не будет детей.
Их отсутствие заполняло мою жизнь изучением двух языков на курсах Мосгороно, популярных в то время в Москве, окончанием факультета повышения квалификации в МИФИ, и наконец, работой над диссертацией, взявшей восемь лет в лаборатории ядерной геофизики МИНХ и ГП. Из-за моих метаний от геологии к геофизике и к автоматике, мне пришлось сдавать два кандидатских экзамена, да и работа была на стыке наук, и иметь троих научных руководителей - А.И.Холина, М.М.Элланского, А.Петрова. Это время вспоминаю с большим удовольствием - люди вокруг были интересны, тема из новой, только зарождающейся области, защита на новом, вот-вот созданном Ученом Совете. Работа на неуклюжих, громоздких ЭВМ, снимали время по ночам в организации неподалеку от шоколадной фабрики. Запахи соблазняли, щекотали нос и оставались там вплоть до дома.
Упомяну школу-семинар на Украине с докладами на пароходике, идущем по Днепру с остановками на берегах и купанием в водах, поросших ряской - плотины замедлили ход реки до нуля. На берегу копались археологи, отмывая серебряные браслеты, почерневшие за века. А мы пели - "Вы слыхали, как поют дрозды", и "Березовый сок", и "Журавли". Вообще, пели тогда много. По дороге в Ленинград - романсы с какой-то молодой попутчицей по экскурсии, в темноте, когда ничего не видно - ни слушателей, ни себя самой - заливались на два голоса. В походах уж конечно, в застольях, - студенческие и "бардовские" песни - слово, нелюбимое мной, но общепринятое, к сожалению.
Нас по-прежнему посылали на овощебазы и стройки. Теперь мы строили студенческое общежитие и гараж. Здесь возник Саша, стажер братской кафедры, с которым мы иногда болтали, стоя на лестничной площадке в институте у кафедрально-лабораторных дверей, не привлекший внимание однокурсниц настолько, чтобы выйти за него замуж, но по словам Саши Гущина, маминого соседа по квартире и аспиранта геофака, самого способного в том окружении. Меня же всегда привлекал человеческий ум - действительно, лучше с умным потерять, чем с дураком найти. На стройке стояла жара, и мы поливали друг друга водой, прыская прямо в лицо. Тут-то я его и заметила - атлетический торс, нежная персиковая пушистость щек, ровная смуглота и глаза, как у моего медведя, купленного когда-то за небыкновенные для игрушки глаза. "Лицом к лицу лица не увидать" - чушь клише. К тому же - ощутишь ауру, или биополе, как хотите.
Моя защита была в мае, пришлось праздники работать. Виталий уехал на все дни. Эти дни я провела с Сашей, он ушел за день до возвращения Виталия. Терять часы из осторожности? Один звонок - и он вернулся, но за несколько минут до того в дом вошел Виталий. Черт, дьявол, черт, дьявол! - так излагаю я свои эмоции (не вслух), когда крепко стукаюсь башкой. Пришлось его с дороги загонять принять душ. И тут позвонил Саша. "Здесь такие не живут" - он все понял, побледнел и ушел, держа цветы вниз, как мужчины, не знающие, что с ними делать. И смех, и грех.
Потом был выкидыш со скорой помощью, спросившей - криминал? Я и не поняла, о чем это они. И мой окончательный уход. "Останься, оставь себе ребенка от кого хочешь, не уходи сама", - со слезами. Мне было смешно. 13 лет псу под хвост! Слезы были недолги, через полгода он нашел замену, девочку из Подмосковья. "Ехала деревня мимо мужика" - мой тогдашний комментарий на это.
***
Этой короткой главой я и начинаю свое письмо дочери.