Булгаков Андрей Сергеевич : другие произведения.

Кондратий Книга 1. Верность Или Честь: Глава 3 Неофит

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Юный Кондратьев отправляется в "Муромский острог", чтобы стать Космическим Витязем. На борту транспортного судна он сталкивается с первыми испытаниями: насмешками высокомерных сверстников, загадочной девочкой, скрывающей свою боль, и осознанием того, что путь неофита будет труднее, чем он предполагал. Впереди его ждут суровые испытания, которые определят, достоин ли он стать богатырём, и вступить в ряды космических витязей.
  История юного Кондратия началась задолго до возвышения Гиперборейской Федерации, задолго до того дня, когда, с привычной для борейцев торжественностью, но не без сомнительных бюрократических процедур, была провозглашена великая Гиперборейская Империя. Начало его пути лежит во времена старой, громоздкой и слегка несуразной Гиперборейской социалистической конфедерации - государства, где соседствовали высокие идеалы и суровая реальность, а величие нередко граничило с наивностью.
  Тогда исследованные миры ещё не походили на густонаселённые ульи, звёзды казались ярче, а галактика - куда менее понятной. Борейцы только начинали свой путь среди великих держав, и если в родных системах они чувствовали себя уверенно, то в звёздном сообществе их воспринимали как гостей, явившихся без приглашения.
  Лишь десятилетие назад они совершили свою дерзкую заявку на будущее, изобретя сверхпространственный двигатель. И пусть для старых галактических цивилизаций он выглядел анахронизмом, уступая более совершенным технологиям, для борейцев это был настоящий прорыв. Они бросились осваивать близлежащие звёзды с тем же рвением, с каким их предки когда-то осваивали бескрайние просторы родной планеты. Сто лет минуло с окончания войны с Конкордатом Хакерон, и за этот срок Гиперборея, ещё недавно затерянное государство на окраинах исследованного космоса, сумела превратиться в силу, с которой приходилось считаться.
  Границы её расширились, вобрав в себя несколько молодых рас - народов, только-только покинувших уют своих родных миров. Но, как и сами борейцы, они были лишены настоящего межзвёздного движения - без более продвинутых двигателей дальний космос оставался недосягаемым горизонтом.
  В ту эпоху Космические Витязи ещё не знали ни раскола, ни внутренних противоречий. Они не делились на ордена, не спорили о путях служения, а действовали, как единое братство. Громоздкие доспехи сияли новой сталью, а честь оставалась понятием не отвлечённым, но вполне материальным - её можно было измерить в количестве спасённых жизней и разбитых врагов.
  Храмовники же, странники без флага и прописки, ещё не были хранителями законов. Их присутствие ощущалось, но их путь оставался загадкой. Они приходили внезапно, вмешивались без предупреждения и исчезали прежде, чем можно было задать вопросы. Их не принимали в совете, им не доверяли постов, но никто не сомневался, что они были нужны. О них говорили с осторожностью, с уважением, но и с лёгким раздражением - уж больно трудно было предугадать, что взбредёт в голову этим таинственным искателям.
  Галактика была иной.
  Она ещё не пылала войнами, не была опутана бесчисленными маршрутами торговцев и патрулей, не кишела грабителями, что видели в каждом корабле лёгкую добычу. Она оставалась неизведанной и потому полной возможностей. Если где-то и таились опасности, они скорее манили, чем пугали.
  И вот, в этот самый период, в четырёхтысячном девятьсот девяносто шестом году Открытой эры, среди мириадов огней, безмолвно мерцавших в бескрайней ночи, витала нерушимая тишина. Они покоились в вечности, словно россыпь холодных искр на чёрном атласе бесконечности, и их свет напоминал о том, сколь хрупка сама жизнь перед лицом Вселенной.
  Среди безмолвного величия в пустоте космоса висела станция "Горизонт" - колоссальный обруч, соединяющий цивилизацию с бескрайним мраком. Её грандиозное кольцо охватывало Мару по экватору, уходя вдаль и растворяясь в бездне. Она служила мостом между известным и неизведанным, протягивая к звёздам свою неподвижную, но исполненную тайны дугу, исчезающую за горизонтом мёртвого спутника.
  Снаружи она выглядела как колоссальный венец из металла, прорезанный холодными линиями света. Маяки, как далекие звёзды, мерцали по её поверхности, создавая иллюзию биения пульса гиганта, заключённого в кольцо.
  По внешнему каркасу бесшумно скользили корабли:
  Грузовые челноки медленно тянулись к причалам, подобно усталым путникам, движущимся к пристани.
  Патрульные катера рыскали по орбите, будто беспокойные хищники, выслеживающие добычу.
  Ремонтные дроны цеплялись за корпус - неутомимые механические насекомые, следящие за тем, чтобы этот живой город не застыл в вечности.
  Но настоящий город располагался внутри. В скрытой от вакуума стороне кольца громоздились башни и здания, образуя настоящий мегаполис среди звёзд. Многоуровневые платформы соединяли районы, улицы тянулись в разные стороны, а зелёные насаждения искусственных парков прятались под защитными куполами. Здесь бурлила жизнь - голоса смешивались с гулом механизмов, а неоновый свет отбрасывал причудливые тени на фасады зданий.
  Станция жила и дышала в ритме цивилизации. Каждый шлюз, каждая артерия, каждый тоннель - всё было неотъемлемой частью великого механизма, бесшумно вращающегося в безмолвии космоса.
  На пепельно-серебристой поверхности Мары разлилась сеть городских огней - тонких, нервных линий, похожих на разветвлённые капилляры, проросшие сквозь иссушённую кожу мёртвого мира. Их сияние складывалось в огненную паутину, растекающуюся по равнинам и кратерам, словно невидимый паук плёл свои сети в пустоте. Среди этих светящихся жил проступали купола - прозрачные, будто застывшие капли дождя, укрывающие оазисы жизни среди холодного безмолвия.
  За этим мёртвым миром, в бескрайней ночи, возвышалась Ирия - столица Гиперборейской Социалистической Конфедерации Планет, сияющий маяк среди хаоса вселенной. Бескрайние океаны покрывали её поверхность, отражая свет далёких звёзд, из-за чего она мерцала, точно драгоценность, забытая в недрах космоса. Водная гладь хранила в себе тайны целой цивилизации, и в её глубинах рождались легенды, подобно всплескам исчезающего света.
  А над этими мирами, в безмолвном вакууме, бурлила другая жизнь - неистовая и безжалостная в своей неизменности. За границей атмосферного покоя, где не было ни ветра, ни дождя, царило движение - точное, неотвратимое, механически выверенное. Боевые корабли скользили в пустоте, словно стая древних хищников: крейсеры, миноносцы, фрегаты. Их тёмные корпуса отражали блеск далёких солнц, броня скрывала мощь, а орудия казались дремлющими исполинами, лишь ожидающими приказа. Их пути пересекались в сложном танце, исполненном безупречной, почти холодной красоты - искусство войны, воплощённое в металле и скорости.
  Грузовые корабли, громоздкие и неповоротливые, наподобие небесных барж, неспешно плыли сквозь звёздные дали, утробно гудя двигателями. Их массивные корпуса, усеянные крохотными сигнальными огнями, мерцали в бездонной темноте, напоминая ленивые созвездия, сложенные рукотворной рукой. Казалось, они не столько летели, сколько величественно дрейфовали в невесомости, неторопливо двигаясь к своей цели под безмятежным светом далёких звёзд.
  А среди этих исполинов, точно рои стремительных стрижей, скользили шаттлы - лёгкие, юркие, проворные, изворачивающиеся в потоке космического движения с такой грацией, что любой пилот наземного транспорта захлебнулся бы завистью. Они петляли между массивными доками, их маршруты переплетались в сложном орбитальном танце, где порядок рождался из хаоса, а столкновения чудом не случались - или же случались, но столь редко, что о них рассказывали потом с должной долей чёрного юмора.
  Сквозь этот живой поток, будто опытный моряк среди рифов, плавно маневрировал транспортный шаттл. Он двигался уверенно, как если бы проходил этот путь уже тысячу раз, огибая невидимые границы орбитального трафика с точностью хирурга. Внутри корабля находились пассажиры - усталые, задумчивые, некоторые с лицами, выражающими философское смирение ко всему происходящему. Одни спешили домой, другие отправлялись в путь с видом людей, не ждущих ничего хорошего, а третьи, похоже, просто перемещались в пространстве без особой цели, кроме самой необходимости двигаться.
  Судно, вытянутое и крепко сбитое, с мощными кормовыми двигателями и спрятанной в броне пилотской кабиной, мягко пересекло границу защитного поля станции. В тот же миг его корпус окутало призрачное голубоватое свечение - будто сама ткань реальности на секунду приподняла завесу, чтобы впустить гостя. Несколько мгновений шаттл завис в пространстве, словно переваривая этот момент, а затем, повинуясь невидимой руке, плавно опустился на одну из посадочных платформ. Гравитационное поле медленно рассеялось, боковые сопла выпустили облачко газа, и всё застыло, как будто ничего этого и не было.
  Металлический корпус корабля вспыхнул в лучах прожекторов, отбрасывая на гладкую платформу отблески, напоминающие осколки раскалённого стекла. Раздвижные двери с лёгким шипением разошлись, и на твёрдую поверхность дока начали сходить пассажиры - молчаливые, уставшие, загруженные мыслями, словно кочевники, чья дорога не имеет конца. Их шаги были быстры, слова - редки, взгляды скользили по сторонам, но никто не задерживался: каждый спешил дальше, привязанный к невидимым маршрутам, будто нитью к далёкой, ещё не достигнутой цели. Они растворялись в потоке, их силуэты становились лишь частью этого бесконечного движения, а судьбы - случайными узорами среди тысяч других, пересекающихся здесь, на "Горизонте".
  Но среди этого человеческого течения, бесконечного, как сама станция, был один, кто не подчинялся его ритму. Он не суетился, не мчался сломя голову, не прятал лицо за поднятым воротником. Его походка была ровной, взгляд - непоколебимо спокойным.
  Юноша лет пятнадцати молча спустился по трапу. В отличие от остальных, он не растворялся в толпе, а стоял на месте, словно вглядываясь в саму суть происходящего. Его тёмный капюшон - неотъемлемая часть униформы неофита - был опущен, открывая светлое лицо с ясными голубыми глазами. Фигура, поджарая и крепкая, говорила о годах упорных тренировок. Русые волосы, чуть взъерошенные перелётом, едва колыхались в потоках рециркулируемого воздуха станции.
  Володя поднял голову. Над ним, уходя ввысь, громоздились жилые башни станции - чёрные, величественные, они напоминали застывшие исполины, чьи силуэты резко выделялись на фоне освещённой поверхности Мары. Где-то вдалеке мерцали навигационные огни, растворяясь в бездонной пустоте космоса.
  Он знал, что вскоре покинет станцию и отправится в путь - не тот, что выбрал сам, но тот, что был уготован ему судьбой. Этот путь вёл к испытаниям, опасностям, а может, и к подвигам. Но пока он оставался лишь неофитом, стоявшим на пороге великого дела, которое однажды сделает его богатырём.
  На нём была униформа неофита космических витязей Гиперборейской Конфедерации - свободный, удобный костюм, лишённый знаков отличия, которые ему ещё предстояло заслужить. Его капюшон, уже опущенный, открывал решительное лицо юноши. Правая рука крепко сжимала билет - простой клочок пластика, который для него означал, что вскоре его жизнь покинет защищённую гавань исследованных миров, открывая путь в суровый мир дикого космоса.
  Над этим хаотичным, но слаженным движением, будто стражи звёздных путей, зависли тяжёлые крейсеры и линкоры. Их громады оставались неподвижными, но одно лишь присутствие этих боевых исполинов внушало благоговейный трепет.
  Воздух был наполнен рёвом двигателей, голосами диспетчеров, отдающих команды, и металлическим смехом автоматических погрузчиков. Всё здесь двигалось, звучало, жило - безостановочно, как сама вселенная.
  Володя замер на мгновение, оглядывая космопорт. Его взгляд скользил по посадочным платформам, где толпились будущие неофиты. Они стояли группами, одетые в одинаковую униформу, как и он. Свободные капюшоны скрывали их лица, делая фигуры ещё более безликими.
  Высокий, строгий офицер ВКС с зелёной окантовкой на плечах громко отдавал распоряжения, перекрывая шум толпы. Он строил новобранцев в колонны, направляя их к транспортным шаттлам. Среди собравшихся звучали радостные возгласы, смех, а где-то вдалеке раздавались сдержанные рыдания - родители прощались со своими детьми.
  Кондратьев вдруг осознал: многие из тех, кто сейчас прощался с родными, уже никогда не вернутся. Учёба в ордене Багровых Уравнителей не терпела слабости. Жестокий отбор оставлял только воителей - остальных стирали из памяти, превращая в забытую статистику. От этой мысли по спине пробежал лёгкий холодок.
  Позади раздался негромкий стук. Володин чемодан неуклюже выкатился из корабля, скользнул по ступенькам и замер на самом краю площадки. Следом, размахивая руками в попытке сохранить равновесие, появился мужчина средних лет. Ему было восемьдесят три, но возраст лишь слегка тронул виски серебром, не отразившись ни на его крепкой фигуре, ни на решительном взгляде. Косматая борода придавала облику деревенскую простоту, а выцветший рабочий комбинезон говорил о годах упорного труда.
  - А во ты где, сыночка! - воскликнул он с весёлой укоризной, ловко подхватывая чемодан. - Ох, и быстрый же ты, еле-еле догнал, а то гляди, совсем бы от меня удрал, не попрощавшись!
  Юноша не успел и рта раскрыть, как из корабля вынырнула мать - полная, крепкая женщина лет шестидесяти - и тут же, не мешкая, отвесила ему лёгкую оплеуху.
  - Ох ты, ветрогон! - выдохнула она, сложив руки на груди. Её румяное лицо светилось заботой, но в глазах пряталась тень тревоги. На ней было простое ситцевое платье, такое, какие носят в деревнях, с узорами, будто из бабушкиных сказок.
  - Никифор, да чего ж ты до ребёнка привязался, проходу ему не даёшь, - с ласковой укоризной молвила она, подходя ближе. - Пусть идёт, выбрал путь - значит, так надо. Чего зря душу трепать? - Она тяжело вздохнула, но в голосе всё же проскользнула горечь, которую ей не удалось скрыть.
  Юноша слабо улыбнулся, наблюдая за этой привычной сценой. Родители всегда спорили, но в их голосах звучала неподдельная любовь.
  Он снова посмотрел на посадочную площадку, а затем поднял взгляд к небу, когда пол под ногами ощутимо задрожал. Над ним, заслоняя собой свет, величаво проплывал линкор - исполин длиной в тысячу метров. Его чёрный, усеянный сияющими огнями корпус, поглощал окружающее пространство, заставляя всё вокруг блекнуть. Остальные корабли, подобно мелкой рыбёшке, торопливо расступались, уступая дорогу громадине. Кондратьев не мог оторвать взгляда, сердце билось быстрее от осознания той мощи, которая неслась в глубины космоса.
  Но вдруг его внимание привлекло движение на соседней площадке.
  Из челночного такси вышла девочка. Она была в такой же униформе неофита, но в отличие от остальных, её шаги казались неуверенными, почти робкими, словно она ступала по раскалённому металлу. Глубоко натянутый капюшон скрывал лицо, но в какой-то момент лёгкий порыв ветра слегка сдвинул ткань, и Кондратьев заметил её худощавое, почти измождённое телосложение.
  "Что она здесь делает?" - тут же пронеслось у него в голове.
  Непонимание обожгло его сильнее, чем жар раскалённых двигателей. Здесь, на станции, находились будущие бойцы - крепкие, выносливые, готовые к испытаниям. Даже те, кто прошёл суровую подготовку, далеко не всегда доживали до конца обучения. А эта девочка? Тонкая, как тростинка, с выбивающимися из-под капюшона русыми прядями, она казалась чужой среди этой картины - слишком хрупкой, слишком лёгкой, будто её мог унести любой порыв ветра.
  Вслед за ней из челнока вышел высокий мужчина, предположительно её отец. Он что-то говорил, наклоняясь к ней, но девочка лишь кивала, молчаливая, отстранённая, словно уже ушла в мир, где словам не было места.
  Володя на мгновение задержал взгляд на этом странном контрасте: отстранённая, почти призрачная девочка среди грозной атмосферы космопорта и её высокий, крепкий отец, чьи слова терялись в гуле двигателей.
  Но стоило ему обернуться к родителям, как, взглянув снова, он не обнаружил её. Девочка исчезла, будто растворившись в толпе неофитов, как тень, которую поглотил свет. Только её отец остался стоять на месте, рассеянно глядя в пустоту.
  Этот миг - внезапное исчезновение - оставил в душе Кондратьева странное чувство утраты. Он растерялся, сам не понимая почему, и на мгновение ощутил неясное сожаление.
  Но он быстро отогнал эти мысли. Впереди его ждали испытания, и сейчас было важно другое. Юноша повернулся к родителям, ожидая услышать последние наставления, которых, он знал, у них всегда находилось в избытке.
  Уловив взгляд сына, родители тут же умолкли. Их спор, подобно порыву ветра, внезапно стих. Они обменялись быстрыми взглядами, будто смущённые его серьёзным выражением, а затем всецело сосредоточились на нём.
  Отец тяжело выдохнул и сделал шаг вперёд. Расправив руки в широком, почти театральном жесте, он, словно благословляя, торжественно произнёс:
  - Ну, сыночка, вот и настал этот момент! Скоро ты отправишься во взрослую жизнь! В жизнь, полную опасностей и славы!
  Мать, прикрыв губы рукой, изо всех сил старалась сдержать эмоции. Глаза её, блестящие от слёз, выдавали внутреннюю борьбу. Она хотела что-то сказать, но слова застряли где-то в горле, так и не сорвавшись с губ.
  - Сына, ты это... того... сильным будь! Непоколебимым, как скала! В обиду себя не давай! Но и нос зазря не задирай! - продолжал отец. Голос его дрожал от смеси гордости и тревоги, а слова звучали, подобно клятве. - Не забывай своё наследие, не забывай свой род! В твоих жилах течёт кровь героев, а потому ты не имеешь права проиграть или сгинуть понапрасну.
  Кондратьев быстро огляделся по сторонам, явно кого-то ища. Но, не найдя, нахмурился и грустно опустил голову. Отец, заметив его состояние, замялся, открыл рот, будто хотел продолжить, но мать неожиданно перебила его встревоженным голосом:
  - Ну ты чего, отец? Совсем ребёнка расстроил! Глянь, лицо-то потемнело. Что ж ты, сыночек? Аль передумал? Может, ещё не поздно? Оставайся-ка ты с нами! Ты ж такой мастеровой, в анжинерном доке тебе всегда работа найдётся. Не гоже такому молодцу жизнью своей рисковать!
  Юноша метнул в мать укоризненный взгляд, в котором смешались раздражение и щемящая нежность. Она, будто осознав, что зашла слишком далеко, резко замолчала, словно прикусила язык.
  - Мама... - Владимир поднял на неё глаза, где застыли одновременно боль и твёрдость. - К чему эти слова? Ты ведь знаешь, что у меня нет выбора.
  Он отвёл взгляд, голос его дрогнул:
  - Я просто думал... что дедушка будет меня провожать. А его нет рядом. Да и как я теперь откажусь? Как баба маленькая, в последний момент? Какой тогда позор на весь наш род падёт...
  Отец, слушая слова сына, грустно покачал головой, будто бы соглашаясь с его рассуждениями. Но в этот миг, не выдержав нахлынувших эмоций, он скривился, быстро приблизился и крепко обнял сына. Этот жест был неожиданным, почти отчаянным, и неофит почувствовал, как сильные руки отца сжимают его, будто не желая отпустить.
  Увидев это, матушка тоже не выдержала. Она подошла ближе и, обняв обоих своих мужчин, разрыдалась. В отличие от мужа, который лишь с трудом сдерживал слёзы, она дала волю своим эмоциям.
  - Прости меня, сыночка, прости! - произнёс отец, не скрывая дрожи в голосе. Его глаза блестели, а голос срывался от невысказанной боли. - Если бы я только мог... Если бы только я мог, я бы не допустил этого!
  Владимир, находясь в объятиях своих родителей, молча смотрел в звёздную даль. Глаза его потемнели, но он говорил твёрдо, без колебаний:
  - Но ты не можешь, отец. А если я убегу, тогда они придут за другими - братьями, и сёстрами. Уж лучше я рискну всем, чем подвергну остальных опасности.
  Отец медленно разжал объятия, его руки, казалось, повисли в воздухе, утяжелённые невидимым грузом. Юноша отступил на шаг назад, опустил взгляд, но в его лице читалась решимость.
  В этот момент по всему пространству раздался громкий, чёткий голос диспетчера, наполнивший атмосферу ещё большей напряжённостью:
  - Внимание! Готовится к посадке рейс "Горизонт - Муромский острог". Всем неофитам приготовиться к посадке.
  Семья замерла на мгновение, оборачиваясь в сторону посадочной площадки. Родители вместе с юношей переглянулись, и все трое глубоко вздохнули, как будто собираясь с силами перед неизбежным расставанием.
  Мать, подавшись вперёд, нежно положила руку на плечо сына. Её губы дрогнули, и она, не говоря ни слова, по-матерински поцеловала его в щёку. Этот жест был исполнен в знак, нежности и беспокойства, будто бы она пыталась передать всю свою любовь в одном прикосновении. Затем она резко отстранилась, боясь что если задержится хоть на мгновение дольше, то не сможет отпустить. Оказавшись снова в объятиях мужа.
  - Ты если что пиши нам, не забывай нас, - голос матери прозвучал тихо, но в нём слышалась настойчивая мольба.
  - Конечно, матушка, - коротко ответил Володя, стараясь придать голосу уверенности.
  Снова раздался сигнал, возвещающий о посадке рейса до "Муромского острога". Так называлась крепость и главная база Багровых Уравнителей - место, куда отправлялись все неофиты. В этот момент с небес, напоминая гостя из иного мира, плавно спустился космолёт вытянутой формы. Его массивный корпус, похожий на предыдущий транспорт, отличался двумя крупными слипстрим гондолами, прикреплёнными по бокам в задней части судна. Издавая низкий протяжный гул, корабль проносился над площадками, отбрасывая длинные тени, и, после небольшой паузы, начал аккуратно снижаться. Когда он мягко коснулся платформы, раздался долгий вой двигателей, от которого воздух вокруг тихонько задрожал. Через несколько мгновений сбоку корпуса распахнулся люк, и на свет показался трап, ведущий внутрь судна.
  Володя, увидев, что судно готово к посадке, потянулся за чемоданом. Как только его пальцы сомкнулись на ручке, та автоматически выдвинулась, а сам чемодан медленно поднялся над поверхностью посадочной площадки, зависая на гравитационной подушке.
  Он собирался направиться к строю неофитов, но внезапно замер. Его взгляд снова упал на родителей, стоявших неподалёку. Они держались за руки, молча глядя на сына. В их лицах читалась печаль и осознание неизбежного прощания.
  Юноша стиснул зубы, чтобы не выдать дрожи в голосе и, развернувшись, быстро бросился обратно к ним. Крепко обняв мать и отца, он тихо прошептал:
  - Я никогда вас не забуду. И обещаю, что никогда не погибну.
  Отец крепче сжал плечо сына, а мать, уткнувшись в его грудь, сильнее обняла, будто стараясь задержать этот миг. Но прощание прервал резкий голос офицера:
  - Э-й-й-й, неофит! А ну быстро в строй, а то без тебя щас улетим!
  Юноша резко разжал объятия, схватился за ручку чемодана и, смахнув взглядом невольную влагу, поспешил к остальным неофитам. Он встал в строй, заметив, как другие подростки искоса на него смотрели. Кто-то из них усмехнулся, кто-то просто отвёл взгляд, но он постарался не обращать на это внимания.
  Офицер, стоявший у выхода корабля, коротко переговорил с пилотом, затем открыл свой мини-крилбук и, быстро пробежав глазами список, поднял голову. Его голос прозвучал громко и уверенно, почти отдаваясь эхом:
  - Неофиты, можете начинать погрузку. Вещи сдавать дроиду-погрузчику! И предупреждаю: багаж без идентификационного чипа будет утилизирован!
  Услышав слова офицера сопровождения, юноша сразу опустил взгляд на свой чемодан. На стальной пластине сбоку горел маленький зелёный огонёк, подтверждающий, что чип работает. Убедившись в этом, он облегчённо выдохнул.
  Офицер снова сделал отметку в крилбуке и отдал команду, после чего строй неофитов начал медленно двигаться к шлюзовому выходу.
  Перед входом каждый подросток передавал свой багаж дроиду-погрузчику. Механический помощник тщательно сканировал чемодан и, удостоверившись, что чип активен, забирал его, отправляя в грузовой отсек судна. После этого неофит поднимался по трапу на борт. Очередь двигалась плавно, но в воздухе витало напряжение.
  Когда настала очередь Кондратьева, он на мгновение замер перед дроидом, затем протянул свой небольшой чемодан. Машина молча приняла багаж, и, наблюдая, как его вещи исчезают в недрах грузового отсека, Володя поднялся по ступенькам внутрь корабля, даже не оборачиваясь.
  За его спиной остались родители, космопорт и жизнь, которую он покидал навсегда.
  Внутри транспортного судна царил полумрак. Мягкий свет люминесцентных ламп едва рассеивал тени, освещая ряды кресел, вытянувшихся вдоль бортов. По три кресла с каждой стороны, обитые потёртым тёмно-бордовым бархатом, обрамляли широкий проход, уходящий вглубь судна. В дальнем конце виднелась лестница, ведущая к кабине пилота, дверь в технический отсек и скромная кабинка туалета. Высокие обзорные иллюминаторы тянулись почти до потолка, открывая потрясающий вид на космическую гавань, где корабли продолжали свой неспешный танец.
  Кондратьев, переступив порог, замер на мгновение, оглядываясь. Неофиты уже занимали свои места. Кто-то устроился поудобнее, засовывая небольшие вещи под сиденья, кто-то оживлённо переговаривался, стараясь заглушить волнение, а кто-то молча сидел, задумчиво глядя в иллюминаторы. Шёпот, негромкий смех и редкие возгласы заполняли пространство, наполняя его жизнью.
  Юноша прошёл в самый конец салона и сел у иллюминатора. Ему хотелось уединиться, остаться наедине со своими мыслями. Космическая гавань за окном всё ещё жила своей жизнью: корабли взлетали и садились, сверкая огнями двигателей. Его взгляд блуждал по этим знакомым, но в то же время таким далёким картинам, пока не остановился на ней.
  Та самая девочка, хрупкая, почти болезненная, вошла в салон. Её шаги были неуверенными, а худые руки она прижимала к себе, словно пытаясь защититься от окружающего мира. Взгляд метался по сторонам, и Кондратьев вдруг почувствовал странное желание помочь. Поддавшись порыву, он встал и, указывая на соседнее место, сказал:
  - Если что, то тут свободно.
  Несколько неофитов тут же обернулись. Кто-то бросил быстрый взгляд, кто-то хихикнул. Её худоба и нездоровый вид, казалось, притягивали насмешки. Перешёптывания пронеслись по салону, подобно ряби на воде.
  Девочка, заметив внимание к себе, натянула капюшон ещё ниже, скрывая лицо, и, фыркнув, прошла мимо. Она уселась в самом дальнем углу, у лестницы, стараясь укрыться от любопытных глаз.
  Володя, смущённый её реакцией и насмешливыми взглядами окружающих, съёжился. Он неловко опустился на своё место и отвернулся к окну, стараясь больше не обращать внимания на происходящее.
  За прозрачным трансфлаерином продолжалась суета. Родители, оставшиеся на платформе, провожали корабль взглядами, в которых смешались тревога, надежда и отчаяние. Среди них Владимир заметил своих родителей. Они стояли, обнявшись, будто стараясь поддержать друг друга, а их лица выражали молчаливое прощание. На мгновение юноша задержал на них взгляд, поднял руку и медленно помахал. Они ответили тем же, но их силуэты уже начали теряться среди других фигур.
  В этот момент из кабины пилота, будто посланник небес, спустился офицер в форме ВКС и громко скомандовал:
  - Всем занять свои места и пристегнуться! Начинаем взлёт!
  По салону пробежал волнительный гул. Неофиты спешно рассаживались, застёгивая ремни, а между рядами, с ровным гулом сервоприводов, сновал астромеханический дроид, проверяя, что все находятся на своих местах. Он приближался к каждому пассажиру, освещая того зелёным светодиодом, который подтверждал готовность к взлёту. Один из дроидов скользнул мимо Кондратьева, мелькнув светом на его лице и кресле.
  Тем временем инженер в замасленном жёлтом комбинезоне - с виду усталый, но собранный - закрыл шлюзы. Он работал быстро, но тщательно, как человек, который знает, что даже малейшая ошибка может стоить дорого. Однако, проскочив мимо неофитов, инженер забыл прикрыть за собой дверь в технический отсек.
  Офицер, увидев это, со вздохом раздражения заглянул внутрь.
  - Петрович! Ну чего у тебя там? Почему нет зажигания? - его голос разнёсся по отсеку.
  Оттуда донёсся приглушённый, но всё ещё сердитый ответ:
  - Да погоди ты! Опять заклинило энерго-реле зажигания. Дай мне пару минут!
  - У нас нет пары минут! Мы и так опаздываем! - раздражённо выкрикнул офицер.
  Из-за двери высунулась голова инженера - круглое лицо с усами и слегка выпученными глазами. Он сердито посмотрел на офицера:
  - Да не ори ты, окаянный! Всё, запустил я твоё реле. Летите уже!
  Офицер махнул рукой, хлопнул дверью отсека и, быстро развернувшись, поднялся по винтовой лестнице к кабине пилота.
  - Трогай! - крикнул он, задрав голову вверх.
  Судно дрогнуло, словно пробуждаясь ото сна. Кондратьев, почувствовав толчок, быстро застегнул ремень, ощущая, как лёгкая дрожь пробегает по корпусу корабля. Снаружи дроиды обслуживания, отсоединив последние кабели, бросились в стороны, напоминая испуганных тараканов. Двигатели взревели, и судно медленно поднялось над платформой, проходя сквозь мерцающее силовое поле, удерживавшее атмосферу посадочных доков.
  Юноша снова взглянул в иллюминатор. Его родители всё ещё стояли на площадке. Они махали ему, но теперь выглядели совсем маленькими, как крохотные фигурки на фоне громады станции. Володя коротко кивнул, прощаясь в последний раз, и в этот момент его вдавило в кресло. Вокруг корабля образовался гравитационный пузырь, лёгкий, но ощутимый толчок прошёлся по всему салону, и тут же перегрузка исчезла.
  Судно набирало скорость. Яркие молнии заплясали вокруг корпуса, и, оставляя за собой огненный след, корабль вырвался в открытый космос. За иллюминатором "Горизонт" - огромная стальная дуга, обнимающая Мару - быстро уменьшалась, превращаясь в серебряную линию на фоне бескрайней чёрной пустоты. Звёзды вспыхивали вдалеке, и корабль, подобно стреле, устремился в их сторону, неумолимо отдаляясь от дома.
  
  *****
  
  Транспортное судно вытянутой формы мчалось по слипстрим-туннелю, напоминая кашалота, протискивающегося сквозь бурный горный поток. Звёзды за обзорными панелями вытягивались в размытые полосы света, окружающие корабль хаотичными переливами.
  Впереди, на самой границе реальности, потрескивала и мерцала голубоватым свечением тарелка дефлекторного щита, создавая вокруг судна гравитационный барьер, который защищал его от разрушительного воздействия скоростей, близких к световым.
  Эта защитная оболочка не только устраняла трение о ткань пространства-времени, но и отводила в стороны любые объекты, встречавшиеся на пути, удерживая корабль на курсе.
  Сквозь микротрещины в силовом поле просачивались тонкие струйки газа, окутывая корпус судна молочной пеленой.
  Гул двигателей, ровный и мощный, изредка прерывался треском и шипением, напоминая старый паровоз, с трудом преодолевающий крутой подъём.
  В отличие от новейших кораблей, транспортное судно было оснащено старыми слипстрим-двигателями, которые работали значительно медленнее, чем современные сверхпространственные установки.
  Причина была проста: сверхпространственные технологии для борейцев всё ещё оставались диковинкой. Всего десятилетие назад они были изобретены и пока не успели стать обыденностью в Гиперборейской Конфедерации планет. Лишь военные, научные и торговые суда могли позволить себе такие двигатели, мгновенно пронзающие пространство.
  А гражданским кораблям оставалось лишь терпеливо дожидаться своей очереди на модернизацию, довольствуясь проверенными, но безнадёжно устаревшими слипстрим-установками.
  Эти двигатели, не способные на полноценный прыжок в сверхпространство, лишь приоткрывали дверь в иной уровень реальности, создавая защитный туннель на границе измерений. Этого хватало, чтобы разгоняться в десятки, а порой и в сотни раз быстрее скорости света, но о перелётах на тысячи световых лет не могло быть и речи.
  Термоядерные реакторы, питающие слипстрим-установки, уступали по мощности фритиевым реакторам сверхпространственных кораблей и не могли вырабатывать достаточно энергии для полноценного перехода. К тому же законы физики внутри сверхпространства изменялись, подавляя термоядерные реакции и выбрасывая неудачливых путешественников обратно в реальный космос.
  Однако для полётов внутри звёздных систем слипстрима было вполне достаточно. Пару часов в туннеле - ничтожная плата за возможность добраться до дальних миров.
  За гладкой поверхностью трансфлаерина, словно в зеркале миров, отражались вихри слипстрим-туннеля. Володя, забыв обо всём, с нескрываемым любопытством следил за этим завораживающим потоком.
  Он невольно затаил дыхание, наблюдая, как вихри энергии клубятся за прозрачной обшивкой, огибая судно. Плавные всполохи света напоминали ему размытые звёзды, сплетающиеся в дорогу к новой жизни.
  Монотонный гул двигателей, едва слышный под мягкими вибрациями корпуса, навевал дремоту. Юноша откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, позволяя себя убаюкать этому мерцанию.
  В пассажирском отсеке царила оживлённая, но привычная для таких путешествий атмосфера. Некоторые неофиты возбуждённо переговаривались, делясь планами на будущее и мечтами о грядущих подвигах. Другие, затаив дыхание, ловили взглядом всполохи света за окном, в поисках скрытых тайн космоса. Те, кого вымотали ожидание и волнение, дремали, устроившись в креслах.
  Среди них был и Кондратьев. Он откинулся вглубь сиденья, подальше от иллюминатора, и погрузился в глубокий, безмятежный сон. В его расслабленных чертах не осталось напряжения, а ровное дыхание растворилось в общем шуме корабля.
  Но внезапный толчок в плечо резко вырвал его из дремоты. Он приоткрыл глаза и увидел незнакомого юношу, который, даже не извинившись, прошёл мимо, делая вид что ничего не случилось.
  Раздражённый резким пробуждением, он тут же приподнялся, потёр глаза и посмотрел вслед наглецу.
  - Э? Алё, ты чё-ё-ё-ё, широкий? - буркнул Кондратьев.
  Но тот даже не обернулся. Лишь фыркнул с насмешкой и продолжил свой путь.
  Это был Корднев, один из неофитов. Русые волосы небрежно спадали на лоб, обрамляя лицо, напоминая портрет, созданный старинным мастером. Высокие скулы, тонкие черты, бледная кожа, оттенком похожая на фарфор.
  Но главное - глаза. Серые, холодные, как осколки льда, они смотрели на мир с высокомерным безразличием, будто он был всего лишь декорацией к его собственному великолепию.
  В его внешности, в манере держаться, ощущалась надменность - изящная жестокость, свойственная золотой молодёжи, привыкшей получать всё, что захочется, не задумываясь о последствиях.
  Он был красив, спору нет. Но эта красота отталкивала. Она была ледяной, подобно блеску отравленного клинка.
  Шум в салоне нарастал. Голоса, смех, споры - всё сливалось в единый, раздражающий гул.
  Володя тяжело вздохнул, поднялся и направился в заднюю часть судна.
  В этот момент из туалетной кабинки вышла та самая хрупкая девочка. Её лицо, бледное и исхудавшее, казалось почти прозрачным. Она и вправду выглядела нездоровой, словно недавно перенесла тяжёлую болезнь.
  - Укачало? - спросил он, не скрывая любопытства.
  Но девочка лишь молча прижала руки к груди, отвела взгляд и поспешно юркнула на своё место в дальнем углу, рядом с лестницей.
  Там она свернулась клубочком, натянув капюшон так низко, что почти скрыла лицо.
  Поняв, что девочка не настроена на разговор, Кондратьев, помедлив, вернулся к своему креслу у иллюминатора.
  Тринадцатилетняя девочка, подобно маленькому зверьку, затаившемуся в своей норе, украдкой блеснула глазами из-под капюшона, провожая его взглядом. В её выражении мелькнуло разочарование - будто она надеялась на нечто большее, чем просто мимолётное внимание.
  Тягостно вздохнув, она сначала отвернулась, снова уткнувшись в холодную стальную обшивку космолёта. Но, решив, что не стоит сидеть всю дорогу на одном месте, тихонько повернула голову в сторону пассажирского отсека. Не спеша поднялась, встряхнула одежду и, с лёгким любопытством, осмотрелась.
  Угрюмо кутаясь в тонкий капюшон, она сделала шаг вглубь салона - и тут же попала в поле зрения малолетних стервятников.
  Четверо мальчишек - все при модных стрижках и в приподнятом настроении - резко приблизились, растянув губы в ухмылках. Их руки прятались в карманах униформы неофитов, будто они были не на военном транспорте, а в своём дворе, где все давно привыкли к их выходкам.
  - Оба-на! - протянул один, окинув девочку цепким взглядом с головы до ног. - А это что за чахлик тут объявился?
  Второй, с прищуренным взглядом и с кривоватой ухмылкой, лениво покачал головой:
  - Вот ведь худая какая... Ты ж, малышка, до трансформации и не доживёшь.
  В его голосе сквозила насмешка.
  Девочка дёрнулась назад, пытаясь ретироваться и поскорее вернуться на своё место, но один из мальчишек быстро преградил ей дорогу, небрежно облокотившись на спинку кресла.
  - Куда это ты намылилась? - насмешливо бросил третий, перегородив ей путь. - Ты случаем транспортом не ошиблась?
  Фыркнув, он усмехнулся ещё шире:
  - Что ты тут забыла, а? Таких как ты тут не должно быть.
  Девочка ещё сильнее натянула капюшон, словно надеясь, что ткань защитит её от презрительных взглядов. Но её ноги дрожали, а на ресницах уже поблёскивали набухшие слёзы. Эти "золотые" мальчишки, привыкшие к похвале и вседозволенности, чувствовали свою безнаказанность. В их голосах звучало презрительное самодовольство, свойственное тем, кто с детства привык к привилегиям и безнаказанности.
  Она опустила голову, крепко прижав к груди худые руки, будто создавая преграду от насмешливых голосов. Колени подгибались, и казалось, что вот-вот она рухнет на пол, охваченная страхом.
  Но в этот момент сзади раздался тяжёлый, глубокий вздох - глухой, подобно скрипу несмазанных дверей. Позади мальчишек медленно поднялся старший на год парень - высокий, крепкий, с тёмно-русыми волосами, падающими на брови. Это был Володя. Накачанный и значительно превосходящий мальчишек ростом, он спокойно двинулся вперёд. С каждым его шагом предвкушающая издёвку компания чуть ослабляла напор, хотя и не спешила отступать.
  - Так, а ну-ка разошлись, - спокойно, но жёстко произнёс он, хлопнув ладонью по плечу Корднева, главаря ватаги. - Чего лезете к ней? Или не видите, что она не хочет с вами разговаривать?
  В салоне на мгновение повисла напряжённая тишина.
  Девочка подняла глаза, в её взгляде мелькнуло растерянное изумление - неужели кто-то посмел её защитить?
  Корднев - русоволосый, с ухоженным лицом и холодными серыми глазами - улыбнулся уголком рта, напрягая скулы. Он явно не привык, чтобы его вот так отталкивали от намеченной жертвы.
  Задрав подбородок, он взглянул на Кондратьева и прищурился.
  - А ты чего это тут раскомандовался? За старшого себя возомнил? - процедил он сквозь зубы, засунув руки глубже в карманы.
  - Не лезь не в своё дело, здоровяк. Не мешай нам веселиться.
  Но здоровяк даже не шелохнулся. Он прекрасно знал таких мерзавцев и поэтому смотрел прямо в глаза Кордневу. Эта уверенность - спокойная, без намёка на агрессию - действовала на противника сильнее любых угроз.
  Остальные мальчишки, заметив, насколько рослый их оппонент, невольно напряглись, но ухмылки всё ещё кривились на их лицах. Они не собирались демонстрировать страх, хотя в глубине души понимали: этот старший может уложить их на лопатки одной левой.
  - В последний раз говорю: сядьте по своим местам, - повторил Володя но на этот раз чуть более строже.
  - Смотри-ка, какой герой нашёлся! - удивился Корднев, и на его лице расцвела насмешливая ухмылка. - Что, девчуля приглянулась?
  - Нет, - спокойно ответил Владимир. - Просто не люблю, когда мудаки к слабым лезут.
  По салону прокатился весёлый смешок.
  - Ишь какой! - воскликнул один из приятелей Корднева и, пытаясь показать свою браваду, толкнул здоровяка в плечо.
  Но тот, подобно гранитной скале, даже не шелохнулся, а нападавший, отскочив, чуть не потерял равновесие.
  По всему салону пронеслись одобрительные присвисты.
  - Хм-м-м-м, а ты я вижу силён! - признал Корднев и тут же его глаза в такт его словам сузились. - Что не говори, а ты точно из уважаемой семьи, подстать нам. А раз так, то почему бы тебе не присоединиться к нашей группе? А? Что скажешь?
  Он протянул Кондратию руку. Тот не задумываясь тут же отбил её в сторону коротким ударом.
  - Да что ты говоришь... - спокойно ответил Володя, и тихим протяжным голосом практически угрожающе шёпотом продолжил.
  - Не сравнивай меня с собой. Ибо ты сильно ошибаешься, так как мы с тобой разного статуса. Мой отец - рабочий в доках. А ты... и вся твоя гоп бригада, - он многозначительно осмотрел компанию, - всего лишь сраная, золотая молодежь.
  Корднев, вытянув вперёд палец, хотел было что-то возразить, но в этот момент пространство за иллюминаторами исказилось. Корабль вышел из слипстрим-туннеля.
  - Ой-ё-ё-ё-й-й-й! - неожиданно вскрикнула девчуля, и от сильного толчка, не удержавшись, свалилась на кресло.
  - Смотрите! Крепость! - закричали неофиты, вскакивая с мест и устремляясь к иллюминаторам.
  Корднев, бросив на Кондратия злобный взгляд, и на девочку - насмешливый, толкнул его в плечо и, расталкивая остальных, бросился к окну. Кондратьев же в ответ только покачал головой и повернувшись к девочке, протянул ей руку.
  - Ну и мерзавец же он, ты как там не ушиблась? - спросил он, не скрывая своего любопытства. Девочка вначале хотела было протянуть ему руку, но в последний момент отпрянула.
  - Не разговаривай со мной! - фыркнула она, и тут же отбив его руку продолжила. - Не думай, что я слабая.
  С трудом поднявшись, её лицо было бледным, но в глазах горел огонёк - огонёк гордости и независимости. Она резко повернулась и направилась к иллюминатору. Казалось, она стремилась доказать всем, а главное - самой себе, что ничуть не хуже остальных. Владимир тут же удивлённо дёрнул головой в сторону, и посмотрев ей вслед, тихо прошептал:
  - Ну, по крайней мере, духом ты точно сильна...
  Девочка, пропустив слова Владимира мимо ушей, присоединилась к толпе у иллюминаторов. По салону прокатился голос офицера:
  - Приближаемся к "Муромскому острогу"!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"