Посвящается Екатерине Богдановой. Эта история не о тебе, но для тебя.
Сэл видела лишь самую вершину мешка - там, где его содержимое выпирало старую ткань из буро-зелёного наслоения ила и мусора. Лето воистину было жаркое, и под палящим солнцем ткань из когда-то бежевой стала почти белой с желтыми разводами и несмываемым черным пятном на самой верхушке, от чего мешок напоминал гору с ледяной шапкой запечатлённую на плёночном негативе. Найти этот маленький, едва заметный холмик среди мусора и мириад черных веток оказалось делом непростым и довольно грязным, но Сэл точно знала, что он всё ещё где-то там, и её упорство было вознаграждено. На ткани рядом с пятном до сих пор виднелась расшитая каллиграфическая буква "К", как лишнее свидетельство непомерного эго её отца и напоминание о том, что каждый член семьи Коллинз должен исполнять свой долг.
"Но папочку это правило, видимо, не касалось" - подумала Сэл и направилась к развалинам сарая. Кажется, она видела там до боли знакомую тачку с деревянным колесом.
Когда она в последний раз видела эту тачку, Сэл было всего двенадцать лет, но уже тогда она была достаточно взрослой, чтобы трезво оценить ситуацию и прийти к единственно верному выводу, что Бигби "перешел черту". Эти слова ей в своё время сказал отец, когда их дог по кличке Рольф вцепился в ногу юной служанки и порвал ей сухожилие. "Рольф перешел черту, милая" - сказал лорд Коллинз и прострелил собаке череп из охотничьего ружья. Затем отец оплатил служанке щедрое пенсионное, одна половина которого была за причинённую травму, а вторая - за сокрытие внебрачной связи с несовершеннолетней безродной девушкой. Закончив с этими двумя делами, отец ушел на войну, где облил имя семьи позором и так и не вернулся, чтобы его смыть.
В отсутствие отца и при живой, но практически парализованной мигренями матери, бремя сложных решений пало на Сэл. И первое её решение не заставило себя долго ждать. Бигби напал на её младшего брата, Ричарда, умудрившись не покалечить тело, но совершенно очевидно сломив дух неврастеничного подростка.
"Бигби перешел черту" - сказала она в замочную скважину комнаты, где Ричард закрылся после инцидента на целых три дня вялых рыданий и полного отказа от пищи. "Бигби перешел черту" - повторила она для уверенности и пошла за отцовским ружьём.
Ситуация осложнялась тем, что Бигби был соседским, и семье Коллинз не принадлежал. Просто однажды он сунул свою слюнявую морду в дырку в заборе, чем сильно рассмешил Сэл, и с тех пор регулярно пролезал на их двор, чтобы поиграть с детьми. Он любил бегать кругами, разбрасывая тугие капли слюны, и подвывать, за что получил своё прозвище в честь волка из сказки. Никто никогда не высказывал недовольства по поводу присутствия Бигби на территории Коллинзов, сам лорд свято верил в его безобидность - он как-то читал в газете, что эта порода не способна на насилие. Теперь отец был предателем родины, а поместье Коллинзов находилось в руинах, так что кто знает, в чём ещё он мог ошибаться.
В ожидании, когда Бигби забудет о происшествии и снова пролезет через ограду, Сэл спрятала заряженное ружьё в кустах (хватиться его было некому), а тележку из сарая перекатила поближе ко двору. В тележку она бросила крепкий джутовый мешок, коих в сарае было больше, чем предметов, которые в них можно было бы положить. Бигби явился лишь на второй день, после полудня. В его глазах не было ни капли сожаления, а морда при виде Сэл выражала лишь обожание, близкое к обоготворению. Он легко дал накинуть веревочную петлю себе на шею, и покорно проследовал за юной леди, лишь иногда натягивая веревку в своих бесконечных обнюхиваниях и обследованиях местности. Тележку с одиноким мешком, прикрывавшим что-то прямое и твёрдое Бигби упрямо игнорировал, словно что-то понимал.
Сейчас, с осуществлением нового ирригационного плана, пруд окончательно пересох и превратился в свалку затонувшего там когда-то мусора. Но тогда, двадцать лет назад, он был глубоким, а дно его - достаточно тернистым и ненадёжным, чтобы раз в пару лет обеспечивать местную газетёнку заметкой об очередном утопленнике. Маленькая Сэл завела Бигби поглубже в кустарник и на всякий случай привязала, после чего вернулась к тележке за ружьём. Оглядевшись по сторонам, она вернулась в кустарник, а снова вышла оттуда уже одна.
Теперь, катя старую тележку по просохшему до растрескавшейся корки илу, взрослая Сэл думала, что всё прошло быстро и легко. Но, естественно, она ошибалась. Отнять жизнь для маленькой двенадцатилетней девочки было отнюдь не просто, даже если это поступок "правильный" и "приличествующий" представителю знати. Выстрел из ружья в местности, славившейся у охотников своими куропатками, остался никем не замеченным, но какое это имеет значение, если он всё ещё звучит у Сэл в голове, не смотря на любые дозы алкоголя?
Мешок шел на дно неохотно, плотная ткань промокала медленно, пока вода подступала к единственному месту, где черно-бурым пятном отметился простреленный череп. Когда отец застрелил Рольфа, Сэл не почувствовала ничего, потому что эта собака была зловредной тварью, вечно выжидавшей шанса сотворить очередную пакость. Но с Бигби всё было иначе, ведь он фактически являлся её верным другом, насколько дружба возможна между двумя такими разными видами. Он любил её беззаветной, животной любовью, а такое нельзя купить и почти нереально найти среди равных себе. Но долг нужно исполнять, особенно если ты последний, кто ещё помнит о наличии такого долга.
- Я Салли, но друзья зовут меня Сэл - сказала она, пьяно размахивая стаканом.
- Знаю. Мы с тобой это проходили месяц назад. Ты обещала позвонить.
Сэл оглядела помещение полупустого паба, в поисках спасения от чистенького мальчика с обиженными глазами. Взгляд её остановился на пьянице, утопающем в луже собственной слюны, и что-то в нём заставило её протрезветь.
- Я тебе позвоню - промямлила она и встала, чтобы стремительно, хоть и немного витиевато, вывалиться в полуденную жару. До старого поместья Коллинзов было три часа езды... если проклятая колымага заведётся.
"Он всё ещё там"
Дотолкав тележку до места, откуда торчала вершина джутового мешка, Сэл поудобнее перехватила лопату. Первый же удар разрушил чары видимой целостности - старая ткань разошлась во все стороны, как назревший гнойник, обнажая грязные кости и волосы. Стараясь не дышать носом, Сэл стала грузить густое месиво из ила и останков в тележку, внимательно высматривая любые частички, что она могла бы пропустить. Необъяснимым образом, дырявый череп оказался последним из того, что она погрузила. Разглядывая неестественно раздувшуюся и бугристую лобную кость, Сэл не могла отогнать от себя мысль, что снова встретилась со старым другом. Пускай бедный Йорик был бы оскорблён таким сравнением, ведь в те времена их и за людей то не считали, но сейчас Сэл хотелось сказать хоть что-то кроме: "Ты перешел черту. Так было надо". Однако теперь, спустя двадцать лет, женщина, разговаривающая с без сомнения человеческим черепом посреди высохшего пруда, вызвала бы слишком много вопросов. Поэтому череп отправился в тележку, откуда последний раз с любовью и без всякой укоризны взглянул на свою леди, прежде чем ржавая лопата вновь погребла его под слоем бурого ила.
"Некоторые дружеские связи стоят того, чтобы их восстановить" - подумала Сэл.
- Но некоторые лучше зарыть поглубже - добавила она вслух, прежде чем взяться за ручки тележки.