Когда отгрохочут последние залпы орудий,
Ночной кобылицей в историю вклинится стон 
Слагая романы со слов очевидцев и судей,
Считая калек и убитых с обеих сторон,

Читая рассказы разбитых домов и кварталов,
Где буквы как слёзы и память как горький свинец,
Где громкие речи политиков с телеикранов
И страх в тёмных комнатах маленьких, тесных сердец.