Игорь Бурдонов Я ХОТЕЛ БЫ СЛУЖИТЬ НАЧАЛЬНИКОМ КАНЦЕЛЯРИИ

 

Я хотел бы служить начальником канцелярии, двор которой зарастает травой. В присутственные дни я сидел бы, спустив рукава, почтительно повернувшись лицом к югу. И не было бы ни одного посетителя - люди занимались бы своими любимыми делами. И я бы занимался своим любимым делом, совершенно забросив дела служебные и не утруждая себя государственными заботами.

Я хотел бы служить начальником канцелярии, потому что именно это я совсем не умею делать.

У меня был бы огромный письменный стол, в ящиках которого я хранил бы морские раковины. Достанешь раковину, приложишь к уху - а она шумит. На столе большой чернильный прибор и пачка бумаги с золотым обрезом и лиловыми печатями. В чернильницу я бы налил родниковой воды и ручкой с золотым пером на бумаге с золотым обрезом писал бы послания, распоряжения и приказы, не видимые глазом, но от этого не менее грозные и величественные.

А в центре стола я бы поставил китайскую фарфоровую вазу и каждый день менял бы в ней цветы: ромашки, колокольчики, розы, пионы и хризантемы. Букеты должны быть очень большими, потому что, если вдруг кто-нибудь придёт, всегда можно спрятаться за цветами.

У стены надо поставить несгораемые шкафы и сейфы разных размеров, можно друг на друга. В одном сейфе хранится канцелярская печать, в другом - штемпельная подушка, в третьем - лиловые чернила. Станет вдруг скучно, возьмёшь связку ключей, достанешь всё это - и давай опечатывать всё подряд: и стены, и пол, и занавески, и ножки стола. И тут уж пусть никто не входит, а то получит печатью по лбу!

А ещё в несгораемых шкафах удобно хранить подношения. Хоть и не бывает в канцелярии посетителей, а всё же нет-нет да и заглянет кто-нибудь по ошибке или так, из любопытства. С кого пятачок возьмёшь, у кого яблоко отберёшь, или газету из кармана вытащишь. А кто уж совсем без ничего пришёл, того заставляю автограф оставить на бумаге с золотым обрезом и лиловыми печатями. За годы службы чего только не накопится! И всё это обязательно заношу в толстую приходную книгу, каждой вещи свой инвентарный номер выделяю. В этом деле у меня полный порядок - ни одна ревизия не подкопается. Если уж слишком долго никто не приходит, я и сам могу что-нибудь принести: гвоздик погнутый или коробок спичек, а один раз даже новогоднюю свечку не пожалел, ещё не совсем оплывшую.

На стене позади кресла календарь повешу; или даже два: отрывной и и виде плаката с японской девушкой. Ещё рекламу аэрофлота и выписку из какой-нибудь инструкции - так, чтобы нельзя было догадаться, о чём речь идёт. А поверху - большой лозунг красными буквами, что-нибудь противопожарное: "Не оставляйте включённым утюг!" или "При смене электропроводки обесточьте помещение!"

Конечно, бывает иногда, что приходит какой-нибудь чудак по делу: за справкой или за разрешением. Я его сразу за стол усаживаю, чаем пою, анекдоты рассказываю, могу даже стихи почитать. Если всё равно на своём настаивает, даю ему бумагу с золотым обрезом и лиловыми печатами, ручку с золотым пером, чернила лиловые или воду родниковую - на выбор, и ухожу погулять по двору. Пусть что хочет, то и пишет!

Я хотел бы служить начальником канцелярии, чтобы, во-первых, получать средства к существованию и, во-вторых, быть общественно полезным. Зарплата мне нужна не очень большая, такая, чтобы нужды не испытывать и иметь много времени для любимого дела. А пользы от моей канцелярии, мне кажется, очень много: она освобождает местное население для занятий любимыми делами.

А если кому-то не нравится бурьян во дворе, то так уж и быть: могу обзавестись газонокосилкой. Хоть это и не поправилам!

 

1988