Игорь Бурдонов

 

Израиль

 

Израиль - огромная страна. Но места ему на Земле отведено мало: с севера на юг - 400 км - меньше, чем от Москвы до моей деревни Липовка в Рязанской губернии; с востока на запад - и вовсе 120 км - как Москва-Петушки. Третье измерение мало, чем может помочь, хотя в Тель-Авиве и начали строить небоскребы. Израиль существует, главным образом, в четвертом измерении - он вытянулся во времени на несколько тысяч лет.

Останови машину на краю шоссе в пустыне Негев. Заглуши мотор. Выйди, хлопнув дверцей. И сделай всего один шаг с асфальта на песок и камень. Быть может, тот самый камень, о который спотыкался Моисей, ведя свой народ по пустыне из Египта в землю Ханаанскую три с половиной тысячи лет назад. Видишь вдали стадо овец и ослов? И пастух, по самые глаза закутанный в платок, ведет за собой на веревке верблюда одногорбого. Он бросает поводья подбежавшему мальчику, садится в мерседес и выезжает на шоссе. Что ж, верблюд, осел и мерседес - стандартный набор современного бедуина.

И в городе Беер-Шева в маленькой комнате старая еврейка-пенсионерка жалуется сыну на больные ноги, и потчует гостей фаршированными баклажанами, и упрекает сына, что долго не приезжал, и потчует гостей жареной печенкой, и просит сына сходить на базар-шуг - холодильник-то пуст, и потчует гостей пирожками с мясом, и охает над покупками - "куда ты столько купил, мне за месяц не съесть", и потчует гостей белым вином виноградным и сама выпивает на донышке бокала, и просит сына починить ей палку - ручка отломилась, и потчует гостей чаем с конфетами, и машет сыну руками - "ой, ой, не кричи, спокойно, и зачем только я тебя просила"... А в окно видна темнеющая высота неба, под которым клянутся Авраам, отец множества народов, и Авимелех, царь Герарский, филистимлянин. Авраам клянется, что не обидит ни его, ни сына его, ни внука его, и как он поступал хорошо с Авраамом, так и Авраам будет поступать с ним и землей, в которой гостит. Авимелех клянется, что не тронет колодца, выкопанного Авраамом. И возвращается Авимелех в землю Филистимскую, от которой идет название нынешнее Палестина. "Потому и назвал он сие место: Вирсавия; ибо тут оба они клялись"[Быт.,21-31]. Это то же, что Беер-Шева - "кладезь клятвы". И рабы Исаака, сына Авраамова, тоже копали колодец и нашли воду. "И он назвал его: Шива. Посему имя городу тому Беэр-шива до сего дня" [Быт.,26-33]. Мы выходим из дома за водою содовой, но не находим ее в ближайшем магазине. И мужчина объясняет нам, что есть содовая в гастрономе за углом. Он объясняет по-русски, и гастроном - по-русски - так и написано на вывеске, и что-то еще на иврите и арабском.

Можно путешествовать по Израилю, не двигаясь с места. Как это у китайцев: "Благородный муж странствует по всем свету, не выходя со двора". Конечно - если этот двор - двор Старого Города города городов Иерусалима. Внизу - Западная Стена, у которой стоят, прислонившись лбом, прохаживаются руки в карманах, кланяются как китайские болванчики, воздевают руки к небу и о чем-то беседуют, склонившись над свитками Торы, и поют, поют, поют, и пляшут, празднуя праздник праматери Рахели, возлюбленной жены Иакова, матери Иосифа Прекрасного, поют и пляшут и молятся евреи. Западная Стена - все, что осталось от второго Иерусалимского Храма, которую по-русски мы называем пронзительнее, чем сами евреи, - Стена Плача. Стена, за которой и над которой в темнеющем небе вечера горит золотой купол мечети Купол Скалы - скалы Мориа, с которой пророк Мухаммад на своей лошади Эль Бурак-Молния вознесся в небо как молния. И загораются зеленые люминисцентные лампы на вершине стройного минарета мечети Аль-Акса, над которым восходит полная Луна. А дальше на Масличной горе - горе Елеонской уходящее Солнце бросает последние свои лучи на древние оливы Гефсиманского сада - Масличного сада, на восемь олив, скрюченные стволы которых я видел утром и которые видели молитву Христа перед арестом и предательством Иуды. Лучи Солнца поднимаются выше - по стенам церкви Всех Наций, и по стенам русской церкви святой Марии Магдалины, и по белому камню колокольни русской церкви Вознесения на самой вершине горы, колокольни "Русская свеча", и свеча зажигается последним лучом Солнца и гаснет. И полная Луна опускается ниже - к самой верхушке минарета мечети Аль-Акса, где горят уже в полную силу зеленые огни ислама. И тень ночи опускается ниже, на евреев у Западной Стены. И уже зажигаются огни Старого Города, разноцветные огни, которые освещают толпу туристов и двух молоденьких израильских солдат с автоматами, которые поставлены здесь, чтобы ловить террористов с бомбами.

А на берегу Средиземного моря рядом с Кесарией - когда-то финикийским портом, а после римским городом, построенным иудейским царем Иродом, с римским акведуком для воды с горы Кармель, римским театром, римским ипподромом, которые евреи не разрешили построить в Иерусалиме, дабы не осквернять иудейскую веру, а после городом - оплотом крестоносцев, а после городом султана Саладина, а после городом Ричарда Львиное Сердце, городом, в которой хранилась чаша Грааля, а после городом египетского султана Бейбарса, а после маленькой палестинской деревушкой, и ныне городом государства Израиль. Или рядом с Яффой - городом, которому удалось прожить четыре тысячи лет, в котором в наше время поселились художники, потому что там было дешево, а теперь это самый дорогой район Тель-Авива, потому что Тель-Авив поглотил древнюю Яффу, младенец Тель-Авив, родившийся всего-то в 1908 году, когда 50 хорошо одетых мужчин стояли к северу от Яффы посреди песчаных дюн, одних только песчаных дюн и разыгрывали первые 60 земельных участков на "Холме Весны", что означает Тель-Авив. Или рядом с городом и портом Ашдодом, где пляжный песок усыпан ракушками с дырочками для нанизывания на нитку, а по горизонту как по нитке тихо скользят пароходы, баржи и яхты. На берегу Средиземного моря рождаются строки:

Ветер умер. Тихо скользят в сине-зеленой дали
корабли финикийцев - народа моря.
Кто видит их с берега другого времени?

Со стены крепостной соскользнула струйка песка.
Тихо звякнуло железо на плечах престарелого рыцаря.
Кто слышит его через пустыню времени?

Из миража пустыни встают бело-желтые стены города.
Евреи выходят на балконы домов спустя сорок веков
и вглядываются в сине-зеленую даль.

Но что придуманные строки, когда простое перечисление мест моего туристического маршрута звучит как стихи:

Бен Гурион - Тель Авив - Бней Айш

Латрун - Бней Айш

Тель Авив - Герцлия - Нетания - Кесария - Бней Айш

Иерусалим (или, лучше, Ерушалаим?) - крепость Масада - Эйн Бокек - Мертвое море - Мертвое море - Мертвое море - Иудейская пустыня - Иудейская пустыня - О! Иудейская пустыня - Беер Шева ("Кладезь клятвы") - Бней Айш

Реховот - Тель Авив - Шаронская долина - долина Изреэль - Афула - Назарет - гора Фавор - озеро Кинерет, оно же Тивериадское, оно же Иудейское море - река Иордан - река Иордан - О! река Иордан - Тверия - Магдал (откуда Мария Магдалина) - Табха или по-гречески Эптапегон - "Семь источников", где церковь умножения хлебов и рыб - Капернаум - гора Блаженств (гора Нагорной проповеди) -- Афула - Тель Авив - Реховот - Бней Айш

Ришон Ле Цион - Явне - Абу Гош (арабское селение профессиональных разбойников на большой дороге в Иерусалим, а раньше - город Кирьят-Яарим, где хранился Ковчег Завета по пути в Иерусалим) - Ерушалаим -- Ерушалаим -- О! Ерушалаим -- Абу Гош - Явне - Бней Айш

Ашдод - Средиземное море - Бней Айш

Бет Шемеш - долина Сорек - Сталактитовая пещера - Козиная ферма - Бней Айш

Реховот - Тель Авив - Ашкелон - Беер Шева - пустыня Негев - пустыня Негев - О! пустыня Негев - Арад - Эйн Бокек - Мертвое море - Содом - жена Лота - долина Арава - Иорданские горы - Иорданские горы - Иорданские горы - Эйлат - залив Акаба - Красное море - Красное море - Красное море - долина Арава - Эйн Бокек - Иудейская пустыня - Кумранские пещеры - Иерихон (точнее, вид издали на эту палестинскую территорию) - Ерушалаим - Тель Авив - Реховот - Бней Айш

Тель Авив - Тель Авив - О! Тель Авив - Бней Айш

Реховот - Тель Авив - Кесария - гора Кармель - Хайфа - Акко - Хайфа - Кесария - Тель Авив - Реховот - Бней Айш

шашлычная - Яффа - Тель Авив - Бней Айш

Бен Гурион - Шереметьево-1

Что же за место такое - Бней Айш, что завершало каждый из маршрутов? Кто б мог предполагать тридцать лет назад, когда в коммуналке на Бакунинской улице в доме, которого уже нет, я зашел в гости к соседу Лене по случаю праздника 23 февраля, как выяснилось потом, для того, чтобы познакомиться со своей будущей женой, которая познакомила свою школьную подругу Галю с ее будущим мужем Леней, а потом, двадцать лет спустя, они уехали в Израиль по причине отсутствия жилья на просторах России. Кто бы мог предполагать, что местом нашей встречи в третьем тысячелетии будет маленький городок Бней Айш, еврейский городок, где все говорят по-русски, на стенах висят объявления на русском языке и вывески магазинов написаны тоже русскими буквами, ну, и на иврите и арабском, конечно, тоже, ибо таков закон.

Израиль - единственная чужая страна, которую я полюбил. По тому ли, что там живут мои самые старые и, значит, самые лучшие друзья? Или потому, что там можно странствовать, не сходя с места? Или потому, что, вглядываясь в холмы Иудейской пустыни, кажется, что это холмы пустыни в тебя вглядываются, холмы, каким-то чудом перенесенные в наше время из далекой древности? Или потому, что там так много юных лиц? О, я ведь еще не рассказал о юношах и девушках Израиля, особенно тех, что в форме и с автоматом за плечом. Вот это идет по автобусной станции Тель Авива бедуин, он едет на юг, ведь бедуины, служа в армии, охраняют южные границы Израиля. А у этой маленькой девчушки автомат чуть-чуть не касается пола, но я смотрю не на автомат, а на ее лицо - почему-то самые красивые еврейки - из Йемена. А вот и наш соотечественник - у кого еще может быть такая рязанская улыбка? А вот еще один еврей - черный как уголь - все-таки трудно привыкнуть к евреям-эфиопам. Я не рассказал об израильских базарах, восточных базарах, которые ломятся от немыслимых фруктов, экзотических украшений и талисманов всех религий, от всяких шмоток из всех стран мира, о базарах, где евреи и арабы настолько дружно зазывают покупателей и торгуются, что, если бы не шапочки на макушках, ни за что не отличить их друг от друга. Я не рассказал о лесах Израиля, в которых, правда, не найти ни одной березки и которые - до самого последнего дерева - посажены людьми в ХХ веке. О холмах, утыканных пластиковыми трубочками - это будущий лес, и в каждой трубочке - юное деревце. О зеленых холмах, которые потому только зеленые, что исполосованы резиновыми шлангами для полива. О пальмовых рощах, о банановых рощах в кибуцах, о самих кибуцах, которые создают оазисы в пустынях. Я не рассказал о взрывах и выстрелах, потому что не слышал ни одного и ничего бы о них не знал, если бы не телевизор и радио. Впрочем, вру - напряженность витает в древнем воздухе Израиля, как витала она в Москве во время взрывов домов и подземных переходов. Я не рассказал о том, что евреим бывают разные и, кстати, не все они иудеи. И арабы бывают разные, и не все они палестинцы. Я не рассказал о друзах - арабах, у которых своя особенная религия. Я не рассказал о забавной религии Бохаи, якобы, если верить Британской энциклопедии 1999 года, самая распространенная религия в мире после христианства, о храме Бохаи в Хайфе. Я не рассказал о чистых на западный манер общественных туалетах и милых русскому сердцу кучках мусора вдоль дорог. Я не рассказал о...

Пожалуй, я не рассказал о самом главном: о странном чувстве сопричастности с людьми, городами, временами, которые составляют одну из магистральных историй человечества, одну из главных сверхкультур мировой культуры, о чувстве сопричастности с тем, что в общем-то никакого отношения не имеет ко мне лично. Путешествие в Израиль теперь вспоминается как сон, в котором по законам сновидений перемешано то, что в яви не может быть совместимо. Но в Израиле все это существует вместе в каком-то причудливом калейдоскопическом сочетании.

Но все же первый шаг лучше сделать у себя дома. Выключить телевизор, зажечь настольную лампу и достать с книжной полки Тору, Евангелие или Коран. Потому что мы - христиане, мусульмане, иудеи - мы люди Книги. Потому что мы - русские, точнее люди русской культуры, которая тоже - культура книги.

И тогда можно будет ощутить то, что я ощутил с особенной силой в Старом Городе Иерусалима - если есть на Земле святые места, если они по-настоящему святы - неважно для какой религии, - то это чувствуется - неважно, какой религии придерживаешься ты сам и веруешь ли вообще. Просто в воздухе чувства людей рождают индукционные токи любви. Любви к миру, к людям, к Богу.

Израиль-Москва, ноябрь 2000,