Тарас Бурмистров. Курортный детектив

Тарас Бурмистров

КУРОРТНЫЙ ДЕТЕКТИВ

Друзья, полный текст книги можно приобрести здесь:

Вы меня этим очень порадуете. Если вам понравился текст, и вы хотели бы прочитать его целиком, купить книгу по ссылке выше - это лучшая идея, которую можно реализовать в данных обстоятельствах.

----------------------------------------------------------

Железнодорожная станция называлась "Курорт", но сейчас, в декабре, здесь ничего не напоминало о курорте. Не было никаких толп отдыхающих, шума, толкотни и скуки. Войдя в гостиничный номер, он с первого взгляда понял, какой удачной была эта идея - оставить на время утомительную петербургскую суету и поселиться здесь, в маленьком приморском городке. В городе было совсем пустынно, и даже гостиница сейчас выглядела так, как будто в ней никто не останавливался с самого момента постройки.

Он снял весь большой номер и с удовольствием занял бы целый этаж, как Набоков в Швейцарии, лишь бы его не отвлекали от работы. Но, пройдя по длинному пустому коридору и увидев свое новое пристанище, он понял, что здесь ему точно никто не помешает. Лунин поставил чемодан на пол и закрыл дверь.

С детства, оставаясь один в комнате или на природе, он всегда испытывал укол истинного наслаждения от внезапно подступавшего ощущения одиночества. С годами это чувство притупилось, но слабый след его все равно оставался. Сейчас оно охватило его с новой силой.

Вокруг никого не было. В гостинице было пусто, за исключением немногочисленного персонала. Пусто было и на улице, и в городе, и на всем песчаном морском побережье. Давно забытое чувство ясного и безмятежного покоя так нахлынуло на Лунина, что он замер посреди комнаты, глядя на обстановку своего нового рабочего кабинета: мягкий тусклый ковер, лампа с зеленым абажуром на столике, вытянутое овальное зеркало на стене. Окно в номере было огромное, почти во всю стену. Сотни прозрачных капелек от дождевой мороси сейчас дрожали на внешней стороне стекла, между ними медленно пробирались ледяные струйки воды. Обстановка была самая творческая и вдохновительная.

Когда он еще только устраивался, подготавливая все для своей работы, он чувствовал, что воображение его оживляется, бьется, как конь, застоявшийся в конюшне. Его литературная деятельность раньше строилась так, что выхода этому желанию не было, и только теперь он почувствовал, как измучило его это долгое воздержание.

Лунин уже с трудом удерживался от искушения сесть за стол и начать что-то набрасывать, но очертя голову в работу бросаться не стоило: сперва надо было подыскать какую-нибудь форму, в которую и следовало затем отлить свой замысел. К тому же и работа сейчас предстояла ему совершенно новая и непривычная.

Лунин занимался литературой уже больше десяти лет, но то, что он писал до сих пор, не имело никакого отношения к беллетристике. Это были серьезные труды, разыскания и исследования, философские, исторические, литературоведческие и культурологические, в которые он по мере сил и вдохновения подмешивал немного чистой художественности.

Эти работы снискали ему определенную известность в узком кругу, но дальше этого дело так и не пошло. Читательская публика ничего не знала о таком писателе, как Лунин, и постепенно, с годами это начало его тяготить. Наконец, после долгого и горького осмысления наступил момент, когда он понял, что если он и дальше будет писать книги никому не понятные, темные, "герметические", как он их называл, то всю его деятельность можно было считать бессмысленной, а дело окончательно проигранным.

Время от времени он пытался набрасывать что-то художественное и даже чисто сюжетное, но, потерпев с несколькими замыслами чувствительные неудачи, которые он всегда переносил довольно болезненно, Лунин понял, что кавалерийским наскоком взять этот бастион не удастся. На этот раз, однако, отступать было уже некуда - на карту было поставлено все. Это надо было сделать сейчас или никогда.

Лунин давно уже применял маленькие, невинные ухищрения для того, чтобы подхлестнуть свой писательский пыл, который иногда засыпал и нуждался в поощрении. Отправляясь в свою литературную командировку, он захватил с собой некоторые из этих предметов, облегчавших ему высвобождение творческой энергии. Все они были подобраны с умыслом - это были вещи, напоминавшие о Востоке.

Открыв свой чемодан, он достал их оттуда. После того, как на столике оказался маленький толстобрюхий Будда, коробочка для чая с иероглифом, всегда напоминавшем Лунину о распятии, фарфоровый заварочный чайник, привезенный им из Кореи, комната сразу же преобразилась, приобретя явно выраженный восточный колорит. Не хватало только бамбуковой ширмы, без которой трудно было совершить настоящее чаепитие, и японской гравюры на стене. Последнюю, впрочем, сейчас с успехом заменяло окно, за которым смутно обрисовывалось гигантское серое клубящееся облако, из которого вот-вот, похоже, должен был обрушиться на сосны на берегу снежный поток или дождевой ливень.

Одна из оконных створок была приоткрыта, и через нее просачивался в комнату сырой и холодный воздух. Лунин подошел к окну и плотно закрыл его.

Пока не начался дождь, надо было прогуляться и собраться с мыслями. Дело могло сегодня закончиться и штормом, судя по сильному ветру и тучам, сгущавшимся над водой.

Гостиница стояла у самой песчаной кромки, почти в камышовых зарослях, в двух шагах от Залива - или, как Лунин называл его, моря - и был велик соблазн пройтись вдоль него по берегу, по хорошо знакомому маршруту. Шумные бушующие волны, возможно способствовали бы каким-то новым идеям и откровениям. Но это сильное средство можно было оставить и на потом, а сейчас выбраться в город и запастись самым необходимым, в первую очередь чаем, без которого невозможно было никакое творчество. Красивой буддийской коробочки не хватило бы и на одну ночь.

Лунин давно уже не был тут в центре города, и увиденное снова произвело на него впечатление. Для полноты ощущений он даже сделал большой крюк, чтобы выйти на главную улицу. Посмотреть на это стоило.

Систербек, как его опять начали называть на шведский манер, выглядел как картинка из книжки - нечто вроде иллюстрации к главе "руины русской государственности" из будущего учебника истории (увы, уже не для русских школьников). Неподалеку сквозь мутный клочковатый туман, насыщенный дождевой влагой, виднелся лежащий на боку танк. Некоторые здания были промяты до основания, как будто по ним стукнули сверху по крыше огромным кулаком. Но в общем городок выглядел довольно мило и уютно. Разруха и запустение ему даже как-то шли.

В целом было понятно, как надо было писать текст. Воображение, по идее, само должно было работать, мощно выбрасывая образы, события, тонкие детали, неожиданные наблюдения и глубокое знание жизни. Сюжет должен был быть глубоко продуман, а все повороты событий - тщательно выверены. Но всего этого было недостаточно, чтобы читателю - и прежде всего самому Лунину - было интересно этим заниматься. Во все это надо было добавить еще каплю страха.

Город отлично подходил для этого. Лунин оглянулся: не было лучших декораций для чего-то мрачного, для убийства, потоков крови, какого-то жуткого насилия... Сама оторванность от России, почти уже окончательно распавшейся и можно сказать, погибшей, только добавляла тут уютности. Обстановка выглядела совершенно домашней - а что могло быть лучше и уместнее для кровавого убийства, чем домашняя обстановка?

В домиках, уцелевших от последней бойни, уже начали загораться огни в окнах, ветер с моря шумел и раскачивал деревья, на улице зажглись фонари. Невысокие холмы на окраине города уходили цепью куда-то к горизонту. В небе сквозь просветы в тучах светила луна. И над всем этим, над почерневшими тучами, восседал Господь Бог, опираясь на покосившийся небосвод и озирая подвластный ему мир с безумной улыбкой. Все было хорошо.

В магазине на центральной улице Лунин купил большую жестяную банку чая, коробку печенья с корицей, бутылку коньяка для разогрева воображения (добавлять по капельке в чай, а если работа пойдет совсем хорошо, то и просто так), хлеба, масла, ветчины и сыра на завтрак - восстановить силы после творческого истощения и, подумав, взял еще кофе для чередования с чаем. Никаких препятствий для полета воображения больше не оставалось.

Выйдя на улицу, он вдруг ощутил такой приступ чистого и беспримесного счастья, что едва не остановился на месте, засмеявшись от нахлынувшей на него радости. Все мечты сбывались. Все это надо было сделать очень давно. Но времени впереди было еще много.

Странное томительное чувство - опасение, что что-то прервет его работу - охватило Лунина на обратном пути. К приятному чувству одиночества примешалось новое чувство, в котором он не сразу отдал себе отчет. Только пройдя еще несколько кварталов, он разобрался в этом ощущении - ему показалось, что за ним кто-то следит. Это была чистая мнительность, никто не знал, что он в городе - и все же Лунин как будто чувствовал на себе чей-то взгляд. Потом, еще через несколько улиц, это ощущение пропало.

Ночной город совсем опустел, и теперь он чувствовал себя уже в полном одиночестве. Погасли даже фонари на улицах. Пройдя главную улицу до конца, он увидел единственный источник света - чье-то запоздалое окно, светившееся в полумраке. В пятне желтого света, лившегося оттуда, Лунин увидел стенд с газетой и остановился узнать городские новости. Они всегда были так колоритны и могли бы придать его работе особое местное очарование.

Первое, что бросилось ему в глаза, было большое объявление на второй полосе:

ГОРОД СИСТЕРБЕК ПЕРЕИМЕНОВЫВАЕТСЯ В БРУДЕРБУРГ

Решением Революционного Комитета принято отметить боевые заслуги нашей героической столицы и чтобы разорвать связь с прошлым ПОСТАНОВЛЯЕТСЯ городу теперь дать новое название БРУДЕРБУРГ. Старое название не рекомендуется более к употреблению. Больше мужественности, друзья, и вместе мы перевернем мир. Да здравствует революция!..

Ошарашенный этой новостью, Лунин перевел взгляд на первую страницу так быстро, как будто рядом с ним в темноте вдруг взорвали заряд фейерверка. Там было не менее увлекательно:

К СВЕДЕНИЮ ГРАЖДАН РЕСПУБЛИКИ

Настоящим ОБЪЯВЛЯЕТСЯ, что настала пора взять нашу судьбу в собственные руки. По воле нашего народа и стремления его к независимости МЫ ОБЪЯВЛЯЕМ себя носителем высшей государственной власти. Республика становится суверенной и отдельной от всех народов.

Дальше там шел объемистый документ на всю газетную страницу, в котором мелькали слова: "Национальная и мировая миссия... вековая мечта о свободе... право определять свое будущее... надеемся на понимание и благоразумие народа России и его хорошо всем известную выдержку..." Заканчивался он абзацем:

"Мы обращаемся ко всем гражданам нашей республики и призываем их честно исполнить свой патриотический долг и встать на защиту страны от возможных посягательств. Каждый должен сделать все от него зависящее для сохранения твердого порядка. Наш народ стоит перед историческим выбором, это последний и решающий момент в его жизни. Да поможет нам Бог!" Подпись гласила: глава Революционного Комитета, председатель и член исполкома партии - и еще с полдесятка должностей перед фамилией.

Холодный ветер трепал намокший край газеты, дождь сыпал мелкой водяной пылью. С фотографии под текстом на Лунина глядело очень знакомое лицо.

В каком-то легком умственном оцепенении он добрался до гостиницы, бросил еще один взгляд на мрачное море и волны, поднимавшие гребни с пеной все выше, и перевел взгляд на свой литературный кабинет, который он так полюбил и хотел им насладиться еще и с внешней стороны. Найти его было нетрудно - это был угловой номер на третьем этаже.

В окнах горел свет. Это было странно: он не мог забыть включенным свет в комнате, потому что не зажигал его, входя. Может быть, его оставила горничная после уборки, но это тоже было странно - убирать там было еще нечего.

Поднявшись по лестнице, он прошел по коридору, чувствуя легкое беспокойство и нетерпение. Дверь в номер была чуть приоткрыта. Может быть, открывать ее не следовало - интуиция подсказывала ему, что его герметичное существование на этом могло бы окончиться, а "открыть тексты" можно было только если полностью "закроешь жизнь", эта мысль давно уже ему нравилась. Возможно, даже стоило удалиться оттуда потихоньку и подыскать какую-нибудь другую гостиницу, а лучше другой город, и начать все сначала.

Потянув на себя ручку и помедлив еще на мгновение, Лунин глубоко вдохнул и открыл дверь. И тут же с облегчением выдохнул: в комнате, в глубоком кожаном кресле у окна, сидел еще один давний знакомый. Увидев Лунина, он приветственно помахал ему рукой.

- Привет, Мишель! Долго же тебя не было.

- Кириллов! Максим, как ты тут оказался? - спросил изумленный Лунин. - Ты давно в Систербеке?

- Мы сейчас не называем его Систербек, - ответил Кириллов с благодушным видом, - теперь он называется ...

- Знаю, я уже видел, - перебил его Лунин. - Но что ты тут делаешь вообще? Как ты здесь оказался, в номере?

- Просто заглянул на огонек. Дверь была открыта. Слушай, я у тебя в гостях, но может быть ты сядешь?

- Но как ты узнал, что я здесь? - спросил Лунин, проходя и вешая на вешалку мокрый плащ. - Я заварю чаю, если ты не против.

- Все в свое время, - ответил Кириллов, откидываясь на спинку кресла. - Чай давай. Это я о новостях, а не о чае.

Лунин пожал ему протянутую руку, сел в кресло напротив и включил электрический чайник на столике. Ветер за окном делался все сильнее, но вскоре шум от закипающей воды стал его заглушать.

- А что, есть какие-то новости? - спросил он, насыпая чай в фарфоровый чайник.

- Так, совсем небольшие, - ответил Максим с легкой улыбкой. - Давай сначала хоть чаю выпьем.

- У меня есть и кое-что покрепче. Может, коньяку?

- Да нет, пока не стоит, наверное. К тому же у меня к тебе есть дело.

Лунин разлил чай по чашкам, и они отпили по глотку. Чай, хоть был и небрежно заварен, оказался превосходным.

- Я так и знал, что ты неспроста здесь появился, - сказал Лунин после короткого молчания. - Как ты все-таки узнал, что я остановился в этой гостинице?

- Нет ничего проще: все сведения о прибывших в город передаются в статистическое бюро и службу безопасности... и куда там еще...

- А ты-то какое имеешь к этому отношение?

- Самое прямое. Я участвую в нашей революции.

Лунин замер с чашкой в руке: эту новость надо было переварить.

- Э-э, - протянул он, - в роли кого?

- Ты знаешь, у нас пока все очень зыбко... и неопределенно. На самом деле все началось-то буквально вчера.

- И сразу пришло к полному успеху?

- Да, тебе легко смеяться, глядя со стороны. Но вообще ты прав, все удивляются, как быстро все получилось. Никто этого не ожидал.

Лунин помолчал немного, отхлебывая чай.

- И что теперь? - спросил он наконец. - Как отреагирует на все это Россия?

- Понятия не имею. У нас много народу этим занимается, спроси у них.

- А как Карамышев-то попал в фюреры?

Кириллова слегка перекосило от этих слов.

- Плохая шутка, - сказал он. - В этом городе лучше так не говорить. И потом, мы сейчас редко называем его по фамилии. Обычно...

- Э, да вы тут все уже переименовали!.. - воскликнул Лунин, едва сдерживая сарказм. - Неужели интересно играть во все эти игрушки?

- Поживешь немного с нами, тоже втянешься, - с ухмылкой сказал Кириллов. - Кстати, а ты-то что делаешь в городе?

- Зимний дворец брать я тут не планировал, - сказал Лунин. - Я приехал поработать.

- Над чем?

- А это важно? Видишь ли, у меня есть кое-какие литературные замыслы, которые давно лежат без движения. Когда-то надо было за все это взяться.

- Да, это самое место для спокойной работы. Учитывая последние события.

- Я думаю, ваша революция мне не помешает. Или у вас запланированы на ближайшее время уличные бои?

- Ты знаешь, возможно все. Ситуация далеко не такая спокойная, как кажется.

Лунин взял чайник, взглянул на шторм, бушевавший за окном, и налил еще по чашке чаю. Осложнения были непредвиденные и возможно, далеко идущие. Это было жалко: вряд ли можно было подобрать лучший город для работы, чем Систербек. Ему всегда здесь очень нравилось, в другом месте работалось бы хуже.

- Ну хорошо, - сказал он. - Ты упомянул о каком-то деле. Что имелось в виду?

Максим немного помедлил, как будто в нерешительности. Казалось, он не знает, с чего начать.

- М-м... - сказал он, явно подбирая слова. - Скоро тут намечается праздник... На следующей неделе, в четверг. Э-э... торжество по случаю прихода к власти.

- И что?

- Ну и будет большой прием, созвано много гостей, вообще все кто только можно.

- Да?

- Парады, манифестации, фейерверки... Все как обычно.

- Ты считаешь, это отвлечет меня от работы?

- Нет. Дело в том, что ты тоже приглашен на прием.

Лунин посмотрел прямо на него.

- Но почему? - спросил он. - Какое я имею к этому отношение?

- Ничего этого я тебе сказать не могу. Потому что не знаю. Меня попросили просто передать приглашение.

- Нет, - ответил Лунин сразу. - Конечно, я не буду. Я сюда за другим приехал. И не хотел бы, чтобы меня что-то отвлекало.

Кириллов поглядел немного в окно, где воющий ветер сгибал уже верхушки деревьев, и сказал:

- Я так и знал, что ты откажешься. Но все-таки не торопись. Там может быть для тебя много интересного.

- Да? - с иронией спросил Лунин. - Может, мне тоже записаться в какие-нибудь комиссары?

- Кстати, не такая уж плохая идея. Как это называется, социальная реальность... о чем-то таком у нас вчера говорили.

- У меня в голове такая глубокая социальная реальность, что все ваши парады и манифестации никак ее не заменят. Хотя, если надо, я могу нести какой-нибудь транспарант. "Философию - в массы" или что-то такое.

- Ну парады-то ладно... Карамышев хочет с тобой увидеться. На приеме был бы как раз удобный случай.

- Э, я вижу, вы тут уже решили меня к чему-то приспособить! Может, лучше рассказать сразу все начистоту?

- Не переоценивай свою роль в истории. Но на самом деле я сам ничего не знаю. Я приехал просто передать приглашение. Твое дело - согласиться или отказаться.

- Ну конечно, я отказываюсь, как и сказал. Зачем мне туда идти? Что там может быть для меня интересного?

Максим помолчал еще немного, отхлебывая чай. Лунин чувствовал, что он не все сказал, что хотел, и ждал продолжения.

- Моника тоже будет, - сказал вдруг Кириллов.

Лунин ожидал чего угодно, но не этого.

- А она-то как попала в эту историю? А, ну да...

- Вот-вот. Может быть, она тоже была бы рада тебя видеть.

- Ну, я в этом сильно сомневаюсь. Хотя увидеться я бы не против.

- Ну вот и приходи. Что ты напрягаешься-то так, это один вечер. Не более чем.

- Да знаешь, тут уж или все или ничего... Для хорошей работы нужна полная закупорка. От всего мира.

- И все-таки подумай, - сказал Максим, вставая. - Спасибо за чай.

- Как, ты уже уходишь? У нас ведь разговор только начался. Ничего еще толком не обсудили.

- Ты же хотел полную закупорку, - с легкой насмешкой в голосе сказал Кириллов. - Но дело не в этом, я просто спешу. Куча дел еще сегодня на вечер. Или вернее, остаток ночи.

- Ну ладно, ты заглядывай, я тут буду долго. Я приехал на всю зиму.

- Будущее покажет, - сказал Кириллов с улыбкой. - Сейчас может быть все очень необычно. Но надеюсь, что ты все же тут останешься. Желаю тебе хорошо поработать.

- Спасибо, я постараюсь. Как же ты в этот дождь?

- Ничего, меня ждет машина. Вот зима-то, а? Снега в этом году еще не было. Ну давай, до встречи. Если все же соберешься, это будет во дворце на главной улице, знаешь где это? Мы как раз вчера туда въехали.

- Я подумаю, - сказал Лунин, чтобы его не расстраивать. - Но не обещаю.

Они попрощались, и Лунин вернулся в свое кресло. Чай еще оставался, и допивая последнюю чашку, он в задумчивости смотрел в темное окно, где едва видны были силуэты деревьев, шатавшиеся на ветру. Работать сегодня уже не хотелось, воображение было слишком отвлечено.

Допив чай, он убрал со стола, принял горячий душ и с наслаждением улегся на чистых простынях. Революционные времена это напоминало пока мало. А что будет завтра - то будет завтра, подумал он, закрывая глаза.

Сон не шел к нему, хотя сознание постепенно отключалось от дневных впечатлений, вызывая вместо них какие-то призраки. Бледный контур Кириллова явился снова, почему-то махая рукой в странном приветствии. Мелькнул и исчез штормовой Залив, как-то косо и под наклоном, взгляд выхватил пузырьки на гребне одной высоко поднявшейся волны. Море было необычно окрашено, мутным оранжевым светом, лившимся с неба из туч.

Наконец он провалился в тяжелый сон. Кошмар, охвативший его сознание, все углублялся и углублялся, на протяжении нескольких часов. Наконец, где-то в третьем часу ночи Лунин вскочил в постели, очнувшись от тяжелого беспамятства, открыв глаза, глядя в темноту и ничего не видя.

Сердце его сильно билось. Перед глазами стояла картинка, только что увиденная во сне: морозный иней на оконном стекле, небольшая комната, угол грубого деревянного стола и черный ручей, текущий по полу рядом с этим столом. Со стоном опустился он на подушку, и до утра уже спал без сновидений.

Дни проходили за днями, и постепенно Лунин привык к своему новому существованию. Вести из внешнего мира его больше не беспокоили. Старательно огибая город в своих прогулках, выбирая самые безлюдные места, он скоро добился того эффекта, какого и хотел - полного уединения. При этом мир оставался с ним - в виде песчаных холмов, прозрачного синего или тяжело нависшего серого неба в просветах между соснами, шума волн и соленого ветра с моря.

Литература, однако, стояла на месте. Каждое утро Лунин доставал из ящика пачку бумаги и, просидев над ней старательно около часа, бросал обратно в стол и уходил гулять. Воображение не работало. Ему казалось, что какие-то давние воспоминания остановили работу его сознания - но что это было, он вспомнить не мог.

Когда настал день праздника, решение все-таки посетить его у Лунина уже совсем созрело. Кириллов был прав: это был не более чем один вечер. В конце концов, легкая встряска и новые впечатления, может быть, даже пошли бы ему на пользу и оживили воображение. Медитации и тексты никуда не делись бы. По крайней мере, за один вечер, проведенный в гостях, в дружеской компании.

Решившись окончательно, Лунин с легкой душой направился домой в гостиницу - поворотный момент застиг его, как обычно, на прогулке. Вокруг опять было совсем пусто, людей не было: наверное, все как один на празднике, подумал он, стараясь придать ситуации комический оттенок. Это как-то сгладило бы ощущение, что он занимается все-таки чем-то не тем.

Дверь в номер опять была приоткрыта, как и в прошлый раз, в первый вечер в этой гостинице. Наверное, Кириллов опять зашел, подумал Лунин и почти обрадовался этому - можно было поехать вместе. Кстати, он забыл тогда спросить его, как он все-таки попал в номер. С памятью творилось что-то неладное, но уходя, дверь он запер на ключ, это он помнил точно.

Открывая ее сейчас, он поднял руку в дружеском приветствии - и так и замер с поднятой ладонью. То, что было внутри, ничем не напоминало привычную ему обстановку. Стол был перевернут, бумаги разбросаны, ковер на полу свернут в большую трубку. В ноздри ему ударил странный запах, от которого делалось тревожно. И тут он заметил тонкую дорожку крови, ведущую к свернутому на полу ковру.

Медленно и почти спокойно Лунин прикрыл за собой дверь, войдя в номер. Это было как продолжение одного из его кошмаров. В одну долгую безумную секунду он даже было подумал, что он так и не вышел из какой-то своей медитации, но сразу опомнился. Это была реальность.

Осторожно, стараясь не наступать на капли крови на полу, он подошел к ковру и отвернул край, уже догадываясь, что он увидит. Человек лежал спиной кверху, и затылка у него не было - череп был стесан или скорее даже вмят внутрь сильным ударом. Лунин прислушался, но дыхания не услышал. Что бы тут ни было, какая-то история здесь уже закончилась.

Первым желанием его было бежать без оглядки и постараться забыть об этом, как будто ничего этого никогда в его жизни и не было. Но это не выглядело очень разумным. Выпутываться из трудных ситуаций надо было аккуратно, чтобы не сделать хуже.

Мысли неслись вскачь, обгоняя одна другую. Преодолевая дурноту, он снова накрыл тело ковром, взял свои документы, которые валялись на полу, и оглядел еще раз комнату. Вряд ли ему могло понадобиться что-то еще. Брать с собой вещи, собирая их по всему номеру, ему не хотелось. Ничего особо ценного там не было. Переодевшись в выходной костюм, Лунин бросил свою старую куртку и джинсы на кровать и понял, что он готов к отступлению.

Тихо и осторожно ступая, он подошел к двери и прислушался. Похоже, что в коридоре никого не было. С улицы донесся детский крик, но это было далеко. Странно - он почти не видел в этом городе детей, а может, не обращал на них внимания, занятый своими мыслями.

Не торопясь, он открыл дверь и выглянул наружу, стараясь сохранять спокойствие. Легких ностальгических чувств, как всегда, когда он покидал какое-то место, в котором ему не доведется уже побывать, на этот раз не было. В коридоре действительно оказалось пусто, это можно было считать везением. Лунин вышел, прикрыл дверь и подумав, не стал запирать ее на ключ.

Спустившись вниз по лестнице, он прошел по холлу к выходу, будучи почему-то уверенным, что его сейчас окликнут. Но ничего не произошло. Девушка у стойки проводила его обычной улыбкой, явно не зная, какие дела у нее творятся в недрах гостиницы. Лунин даже слегка улыбнулся ей в ответ, чувствуя прилив эйфории от того, что ужас, кажется, заканчивался. Ввязываться во всю эту историю он не собирался.

Распахнув стеклянную дверь, он вдохнул свежий холодный воздух - и почувствовал себя почти в норме. На улице ярко сияло солнце, в этом году зима была совсем похожа на лето.

Чувствуя неимоверное облегчение, он сбежал по ступенькам на тротуар. Внизу стоял большой черный сияющий автомобиль, украшенный какой-то непонятной символикой. Одно из его стекол медленно опускалось. Лунин взглянул туда и увидел, к полному своему смятению, Кириллова, сидевшего на заднем сиденье с самым расслабленным и непринужденным видом. Этого осложнения он никак не мог предвидеть.

- Мишель, приветствую! - воскликнул Кириллов с той же интонацией, как и в прошлый раз. - Все-таки собрался? Я очень рад. Садись, я подброшу.

У Лунина мелькнула мысль, что сесть в эту машину было, возможно, самым глупым из всех поступков, учитывая возникшие обстоятельства. Но вступать сейчас в объяснения было бы очень некстати. Препирательство могло оказаться долгим, а ему хотелось убраться отсюда как можно скорее. Судя по виду Кириллова, никакого отношения к трупу в номере он не имел.

Чувствуя некоторую слабость в мыслях и особенно в воле и решимости, он махнул своему приятелю рукой, с легким содроганием вспомнив, чему предшествовал этот жест каких-то двадцать минут назад, и сел к нему на заднее сиденье. Машина немедленно тронулась, водитель был в униформе с той же символикой, что и на капоте.

- Ты чего такой бледный? - спросил Кириллов. - Волнуешься?

- Да нет, - ответил Лунин, чуть хриплым голосом, к собственной досаде. - Не так чтобы очень.

- Как работа идет? Много нового написал?

- Тут главное - начать, - уклончиво сказал Лунин. - Мы скоро приедем?

- Уже подъезжаем. Видишь, сколько всего наворотили?

Город в самом деле был увешан флагами и сплошь заставлен корзинами с цветами. Лунин почти не узнавал его, тем более что обычное безлюдье кончилось: повсюду на тротуарах толпились празднично одетые люди. На лицах почти у всех было радостное возбуждение, кое-кто даже что-то кричал.

Когда они подъехали к дворцу, Лунин увидел целое скопище автомобилей у входа, на некоторых были даже флажки иностранных государств. Никто не встречал их на парадной мраморной лестнице, видимо, торжественный обед уже начался. Они поднялись по ступеням, и Кириллов открыл перед Луниным большую тяжелую дверь.

Ослепленный вечерним солнцем с улицы, Лунин не сразу увидел то, что перед ним предстало. В огромном зале царил полумрак, поначалу, пока глаза его не привыкли, показавшийся ему почти кромешным. В этом мраке ярко горели факелы вдоль стен, в их блеске смутно прорисовывались какие-то гербы, картины и статуи. Длиннейший, во весь зал, стол был уставлен свечами, которых как будто были сотни. За столом сидели люди. Царила абсолютная тишина.

Лунин осторожно прошел внутрь, и вдруг зал взорвался аплодисментами и криками. Кто-то встал, другие хлопали сидя. Пламя факелов заметалось то ли от всего этого, то ли от ворвавшегося уличного сквозняка - окна были занавешены тяжелыми шторами, но часть из них, похоже, была открыта.

В какое-то мгновение у Лунина мелькнула шальная мысль, что это его так приветствуют здесь, но тут же он понял. В самом конце зала, во главе стола, стоял человек с газетной фотографии. Он явно собирался держать речь.

В общей суете и шуме Лунин с Кирилловым незаметно прошли к своим местам, для них было оставлено два свободных стула. Расположившись там, Лунин почувствовал себя немного комфортнее. Он даже положил себе холодных закусок на тарелку, вдруг почувствовав резкий голод после всех пережитых потрясений. Заодно это был повод занять себя - в общей овации ему участвовать не хотелось.

Речь Карамышева он слушал в пол-уха, пытаясь в это время совладать с впечатлениями этого вечера и восстановить хотя бы отчасти душевное равновесие. Спокойствие сейчас ему было необходимо. Пока неясно было, какие сюрпризы еще приготовила ему жизнь на ближайшее время, и главное, как выбраться из всех этих приключений без потерь.

Оратор начал с каких-то детских воспоминаний, потом рассказал о своем участии в боевых действиях в прошлой войне и наконец перешел к политике и текущему моменту. Голос его, поначалу тихий и невыразительный, тут окреп, жесты стали резкими и порывистыми, и слушатели на это отреагировали: атмосфера в зале становилась все более наэлектризованной. С улицы доносились крики, толпа скандировала "Эр-нест!.. Эр-нест!", и Лунину опять стало не по себе. Что делал он в этой компании? Как раз в этот момент Кириллов наклонился к его уху и шепнул "смотри" - без кивка.

Лунин глянул по сторонам и обомлел: почти прямо напротив него сидела Моника. Они не виделись уже много лет, и сейчас, возможно, был не лучший момент для встречи. Лунин даже не уверен был, хочет ли он вообще этого, но как обычно, ее магия подействовала на него сильно. Моника смотрела прямо на него, и взгляд у нее был странный, как будто слегка оценивающий. За ее спиной находилось одно из немногих незанавешенных окон, и в нем как раз садилось солнце. Из-за этих лучей красноватого цвета ее лицо казалось темным, почти черным, с резкими тенями. Лунин отвел взгляд и внутренне как-то встрепенувшись и одернув себя, попытался стряхнуть наваждение. Увлекаться ему не следовало, особенно сейчас.

Карамышев подходил уже к самой высокой эмоциональной ноте, что обычно значило, что сейчас последует заключительный пассаж. "И тогда наши кости возопиют из могил, - говорил он, - и Господь примет нас в свою обитель, и мы скажем себе, что мы достойно прожили свою жизнь, ничем не поступились, никого не предали, никогда не нарушали наши принципы и сохранили в сердце все свои ценности. Да здравствует республика! Да здравствует свободный Брудербург!"

Пережидая оглушительный грохот аплодисментов, Лунин подумал, что название столицы здесь (к которому он никак не мог привыкнуть) вместо названия страны означало, очевидно, что имя республике еще никак не могли придумать. Это, впрочем, были сущие пустяки. Все здесь держались с такой важностью и явно придавали всему этому такое значение, что Лунин даже начал поддаваться этому гипнозу и забыл о том, какой это дешевый балаган, с его точки зрения. Но это было минутное настроение. Сейчас его гораздо больше тревожили другие вещи.

С окончанием речи более официальная часть банкета, видимо, была закончена, и гости разбрелись по залу, разбившись на небольшие группки. Карамышев почти сразу скрылся за одной из дверей, наверное, ему надо было отойти после речи. Моника стояла в дальнем углу зала с бокалом красного вина в руке и с кем-то оживленно беседовала. Ее собеседник был Лунину незнаком. Некоторое время Лунин колебался, подойти к ней или нет, но голос Кириллова вывел его из задумчивости.

- Ну как, понравилось? - спросил он.

- Да как тебе сказать... - ответил Лунин.

- Ясно. Ничего, еще войдешь во вкус. Мы тоже тут не сразу все оценили. Пойдем, Эрнест готов тебя принять.

- Что, прямо сейчас?

- А чего откладывать? И потом, все уже договорено. Он тебя ждет.

Они поднялись, и Кириллов проводил его к дубовой двери с золотым кольцом вместо ручки.

- Ну, удачи, - напутствовал он его.

- Ты разве не идешь?

- Нет, это какие-то ваши дела. Потом расскажешь, если там не высший уровень секретности, - добавил он с улыбкой.

Кабинет, в котором оказался Лунин, выглядел совсем тесным и скорее даже приятным на вид после мрачного зала. Карамышев сидел за столом, как-то сжавшись в кресле, вид у него был совершенно изможденный. Речи всегда давались ему нелегко.

Увидев Лунина, он зачем-то закрыл глаза руками, потер тщательно веки, потом тряхнул головой и встал.

- Ну хорошо, - сказал он вместо приветствия. - Все-таки явился, молодец.

Они пожали друг другу руки и сели. Взгляд Карамышева выдерживать всегда было нелегко, а тут он разглядывал Лунина добрых полминуты. Лунин заставил себя смотреть ему прямо в глаза, прятаться тут было нечего.

- Давай перейдем сразу к делу, - сказал наконец Эрнест. - Времени у меня немного. С какой целью ты приехал в город?

- Отдохнуть и поразвлечься, - ответил Лунин сразу. Пристальное внимание к его занятиям уже начало его немного раздражать.

- Ну понятно. Как продвигается книга? До какой главы уже дошел?

- Я еще даже не начал... - проворчал Лунин. - Слишком много у вас тут времени лишнего.

- Что, есть какие-то трудности? Творческого порядка?

- Нет, все отлично идет. Никогда так хорошо не писалось. Надо только начать.

- Я все понял. Ну, тут знаешь... Когда застреваешь в таких вещах... Надо просто открыть сознание и смотреть что будет.

- Это я и без тебя понимаю. Слушай, мы что, здесь собрались обсуждать мои литературные дела?

Карамышев встал и подошел к окну. На улице ветер обрывал последние осенние листья и трепал транспаранты, у которых был странный полинялый вид, как будто они висели там уже много лет.

- М-да, - сказал он, повернувшись к Лунину. - Ты знаешь, а я бы написал... Написал бы мощную книгу. У меня есть идеи. Великолепные даже идеи, я бы сказал.

- Что же тебя держит? - спросил Лунин с легкой иронией. - Открыть сознание не получается?

- М-да, - повторил он в какой-то задумчивости. - Ну ладно. Ты прав, это все игрушки. У меня для тебя есть настоящее дело.

- Дело? Какое?

- Не очень трудное. Я готов взять тебя на службу... Или скорее предложить одну небольшую работу. Разовую, ненадолго. Я думаю, тебе понравится.

- Но я совершенно не собирался тут участвовать в каких-то делах! - воскликнул Лунин. Повторялась история с Кирилловым. - Я приехал сюда писать, хочу делать это спокойно, ни на что не отвлекаясь, не думая ни о чем постороннем, и вообще...

- Да? Но ведь все равно пока ничего не получается. Во всяком случае, так сообщают мои источники информации.

- Я думаю, это короткая заминка, - сказал Лунин, не спрашивая, что это за источники. - Небольшой творческий ступор, с кем не бывает. Через неделю-две...

- Вот и потрать эту неделю на что-то полезное. К тому же, - добавил он с небольшой ухмылкой, - я думаю, это даст тебе хороший дополнительный материал. Сильную книгу сможешь написать.

- Я...

- Послушай хотя бы, о чем речь.

- Ну давай, но я совершенно не собираюсь...

- Слушай. И не перебивай, по возможности.

Эрнест оторвался наконец от своего окна и вернулся в кресло, растянувшись там с видимым удовольствием. В этот момент из зала послышался страшный шум, и через несколько секунд оттуда донеслись овации и громкое скандирование какой-то не очень различимой фамилии.

- Президент пришел, - сказал Карамышев. Через его лицо почему-то пробежала легкая гримаса. - Ишь как с ума-то сходят. Мне надо будет пойти, поприветствовать его.

- Сейчас?

- Нет, чуть позже. Короче, слушай.

Взгляд его стал сосредоточенным и быстрым, как всегда бывало раньше, когда Эрнест доходил до обсуждения дел, отвлекаясь от своих бесконечных разглагольствований. Лунин тоже подобрался, чувствуя, что сейчас он услышит главное.

- Мы пришли к власти легко и быстро, - сказал Карамышев. - Но понятное дело, нравится это не всем. Кто-то - у меня есть основания полагать, что это один человек, действует он в одиночку - решил нам испортить все это. Вернее, подпортить. Этот мелкий пакостник доставил уже много хлопот.

- И что он сделал?

- Он осуществил в последнее время серию убийств, совершенно необоснованных, безо всякого смысла и цели. Выбирает самых близких моих соратников.

- И давно это началось? - спросил Лунин, понимая что молчание сейчас будет казаться странным. Он снова почувствовал легкое головокружение, но усилием воли взял себя в руки.

- Примерно с неделю. Когда уже стало ясно, что именно наша партия взяла верх.

Они помолчали. Удачно вытесенный из сознания труп в номере снова вставал перед глазами Лунина, но он не был уверен, что сейчас надо о нем рассказывать. Игра была слишком сложной, и раскрывать все карты - тем более если они могли оказаться гибельными - было откровенно глупым. Сначала надо было получить больше информации.

- И что тут ожидается от меня? - спросил Лунин.

- Все очень просто: ты должен найти, кто это делает. Это, видимо, кто-то из ближнего круга.

- Но я тут почти никого не знаю! Я человек совершенно со стороны.

- Ты же видел только что зал.

- И что, я должен проверить всю эту толпу, каждого? - воскликнул пораженный Лунин. - Ты всерьез полагаешь, что это возможно?

- Твоя задача проще. Убийца особо не скрывается. Правда, в той неразберихе, которая сейчас творится в городе, можно конечно устроить что угодно. Столько событий было... Никто им особо не занимался. Но сейчас это уже невозможно терпеть.

- Почему?

- Обстоятельства меняются, дорогой Мишель. Сейчас впереди выборы. Мы уже у власти, так что выиграем их без особого труда. Но сейчас надо показать народу картины мирного труда и гм... ну и благоденствие, какое у нас тут может быть благоденствие. Ну уж какое есть. Какой-то кровавый серийный маньяк, который орудует по ночам и убивает кого хочет - нет, это в эту картину никак не вписывается.

- Но почему именно я? - спросил Лунин. - У тебя же должны быть эти, службы безопасности... Тайная полиция, или что там.

- Ты еще "репрессивный аппарат" скажи. Ох, как тут все у нас... Никакого почтения к власти.

- И все-таки - почему ты решил, что я гожусь на эту роль? Я никогда ничем таким не занимался.

- Ну во-первых, как ты сам правильно только что сказал, ты человек тут посторонний. Было бы неразумным поручить это кому-то из тех, кто как нарочно, как раз этим по ночам и занимается. Или непосредственно с ним контактирует.

- А во-вторых?

- Во-вторых, убийца похоже большой шутник. На месте преступлений он оставляет записки, в которых мы ничего понять не можем. А вот ты, со своим философским умом... Ты же философ, правильно?

- В известном смысле слова, - с иронией сказал Лунин. Это уже напоминало легкий фарс.

Карамышев нагнулся и стал рыться в ящике стола. Через несколько томительных минут он извлек оттуда грязную бумагу с рваными краями и дал Лунину. Текст на ней гласил: "Лучи того кто движет мирозданье..." Фраза была оборвана.

- Там еще на обороте есть, - сказал Карамышев.

Лунин перевернул бумагу и увидел две строчки:

Мерцая льется лунный свет

В открытое окно.

- И что все это значит? - спросил он в некотором смятении.

- Вот об этом мы тебя и хотели спросить, - с кривой усмешкой ответил Эрнест.

Лунин молчал, пытаясь осмыслить происходящее. Если это была игра, то цели ее опять же были неясны. Думать сейчас об этом было некогда, лучше это было делать в более спокойной обстановке.

- На самом деле этим уже занимается один отдел, - сказал Карамышев. - Группа Ивана Чечетова, ты его знаешь. Вернее, занимался. Я распорядился, чтобы он сдал дела тебе. Завтра ты сможешь с ним встретиться, и он передаст тебе все свои наработки.

- Я вспомнил! - вдруг воскликнул Лунин. - Первая цитата - это из Данте, о творце всего сущего. Какая-то религиозная секта?

- Да-а... - протянул Карамышев. - Это явно не наш уровень. Чечетов о тебе очень высокого мнения, я не ожидал, что у тебя будут такие убогие соображения.

- Я только ознакомился с делом, - сказал Лунин, чувствуя себя слегка уязвленным. - И потом, я еще не дал согласия на свое участие во всем этом.

- Подумай. Я жду твоего решения завтра утром. Но я исхожу из того, что ты уже согласился, и подготовил для тебя группу сотрудников. Назначим тебя... ну, должность можно подыскать позже. У нас это легко. У ребят бюрократическая фантазия не знает границ.

Карамышев встал, показывая что разговор окончен, и Лунин поднялся тоже.

- Подумай и не отказывайся, - сказал ему Эрнест. - В самом деле ведь реально поможешь. А если не получится, никто тебя винить не будет. Ты тут скорее... э-э... что-то вроде консультанта. Но все равно вся ответственность за расследование дела на тебе.

- Я понял, - сказал Лунин. - Я могу идти?

- Да, ты свободен. Ты сейчас к себе в гостиницу?

Лунин быстро взглянул на него, но не прочитал в его взгляде никакого подвоха, интонация фразы тоже как будто была естественной. Похоже, и Карамышев о последних событиях еще ничего не знал.

- Если хочешь, можешь остановиться здесь же во дворце, - сказал Эрнест. - Тут есть хорошие апартаменты. Чего тебе ютиться в номерах, во дворце намного приятнее. Если согласишься с завтрашнего утра выйти на работу, здесь же и останешься, ну или еще что-нибудь тебе подыщем. Когда мы вышвырнули эту клику, после нее дворцов осталось много.

- Я... Спасибо, я подумаю над этим.

- Если надумаешь, скажешь Кириллову, он тебя проводит. Вещи сможешь забрать позже, ничего с ними не сделается.

Лунин попрощался и направился к выходу из кабинета. Когда он уже потянул за кольцо на двери, с этой стороны почему-то серебряное, Эрнест окликнул его еще раз.

- Да, и еще... - сказал он. - Есть еще одна вещь, о которой я хотел бы тебя попросить.

- Да, я слушаю, - сказал Лунин, повернувшись к нему.

- Если ты помнишь, наша жизнь тут одно время была довольно бурной... Примерно десять лет назад.

- Я помню смутно. Не во всех деталях.

- Да... Много чего было. Хорошее было время.

- И что бы ты хотел?

- Мне может понадобиться оттуда кое-какая информация. Я далеко не обо всем знаю, и как раз сейчас дело подошло к тому, что это может оказаться актуальным.

- Сейчас, через десять лет? - недоверчиво переспросил Лунин. Сердце его сильно билось.

- Именно сейчас. Ты даже себе не представляешь, какую важность все это имеет.

Лунин задумался. Как ни хотелось ему уйти из этого кабинета, сделать это в данный момент было нельзя. Карамышев ждал, не торопя его.

Кажется, именно это и был момент истины. Сейчас он вспомнил. Похоже, все его тяжелые галлюцинации шли именно оттуда, из этого периода - почему-то он никак не мог об этом вспомнить. Что-то было тогда такое, отчего застряли и одеревенели его память и воображение. Но он ничего не помнил - и ничего не мог об этом сказать.

- Что именно тебя интересует? - спросил он чтобы немного выиграть время.

- Все, - просто ответил Эрнест. - Все, что тогда было, во всех деталях. Всех, какие ты можешь вспомнить. Каждая мелочь имеет для меня большую ценность. Более того, от этого зависит сейчас вся наша государственность. Все может оборваться в один момент, и мне хотелось бы укрепить позиции.

- Но я действительно очень мало что помню...

- Постарайся вспомнить. Времени у тебя будет предостаточно. На все, на оба занятия. Ну давай, действуй. Выйти на меня ты сможешь в любой момент, как только появится информация по одному или другому делу. У меня все.

Лунин вышел из кабинета, стараясь справиться с шумом в голове. Зал являл собой картину уже полной сумятицы, выпито явно было больше чем следовало. В середине зала в большом золоченом кресле сидел президент, с царственным видом, в генеральской форме, оставшейся от последней войны. Вокруг него собралась толпа гостей, особенно молодежи, внимавшей ему с почтительным видом. Моники уже нигде не видно было, наверное, она ушла. Лунин махнул рукой Кириллову, и они вышли из зала.

- Я тебя провожу, - сказал Кириллов. - Ты ведь здесь остаешься?

- Под дверью подслушивал?

- Можно и без этого. Тут все очень быстро становится известно.

- И что ты думаешь о предложении Карамышева?

- А вот об этом я ничего не знаю.

Они спустились в большом старинном лифте тремя этажами ниже и пошли по роскошному коридору. Темно-красные шторы, развешенные по всем закоулкам, наводили Лунина на нехорошие мысли.

- Но полагаю, - вдруг продолжил Кириллов, - что это как-то связано с последними убийствами.

- И что ты о них думаешь? - не выдержал Лунин.

- Мутное дело. Ты вот что. Дам тебе хороший совет. Не доверяй тут вообще ничему. Здесь все ведут свою игру. Все до одного.

- Это я уже понял, - проворчал Лунин.

Они подошли к двери, Кириллов открыл ее ключом, и пригласил Лунина внутрь широким жестом. Лунин вошел и едва не ахнул: покои выглядели по-королевски - готическая мебель, гобелены на стенах, в следующей комнате кровать, на которой можно было улечься впятером. В камине жарко пылал огонь.

- Располагайся, - сказал Максим. - Что тебе там в этом казенном доме делать, здесь намного лучше.

Лунин опять, как и в прошлый раз с Эрнестом, напряженно вслушался в интонацию этой фразы, но не уловил никакой фальши. Какая бы игра тут ни велась, труп в гостинице в нее еще не включился. И Лунин снова решил о нем пока никому не рассказывать.

- Ну, я откланиваюсь, - сказал Кириллов. - Приятных сновидений. Если что-то будет нужно, вот кнопка горничной.

Когда дверь за ним закрылась, Лунин несколько минут просидел в тишине и задумчивости. Надо было решить, что делать.

Перед ним на столике стояла бутылка красного вина, он налил себе бокал и не торопясь отпил несколько глотков. Для начала стоило определиться, что было лучше: остаться здесь или аккуратно, с соблюдением всех мер предосторожности, оторваться от наблюдения, которое за ним, возможно, так или иначе велось, и раствориться в ночи. Способов добраться до границы было не так уж мало, а сами границы вряд ли были на замке - похоже, здесь пока было не до этого.

Для того, чтобы понять, что тут делать, прежде всего надо было как-то определить, тот подарочек, который ждал его в гостинице, был серийным трупом, о котором просто еще не знали, или нет. Во втором случае это значило, что его грубо вовлекают в игру на своих условиях, и тогда у Лунина не было ни малейшего желания в этом участвовать. В конце концов, он в самом деле собирался заниматься тут совершенно другим.

Если же это было очередное убийство, совершенное этим серийным шутником, и то что оно произошло в номере у Лунина, оказалось чистым совпадением, то попробовать расследовать это было можно. Как ни смешно, это значило, что у него даже появилась определенная фора. В сложных играх такие вещи никогда не мешали.

В совпадения верилось с трудом, но ведь Лунин и сам привлек к себе внимание, появившись в этом - как теперь выяснилось - разворошенном осином гнезде, и поселившись на отшибе в гостинице. Кто его знает, какая логика вообще могла быть у убийцы, может, ему надо было добавить побольше экзотики в свой убийственный ряд, чтобы произвести от всех этих действий больший эффект.

И потом, Эрнест сказал ему, что убийца выбирает соратников из его ближнего круга. Возможно, кто-то из них решил навестить Лунина как раз в этот вечер по поручению Карамышева, чтобы склонить все-таки прийти на вечер - и тут его настигла смерть. Да, это выглядело логично. Именно за несколько часов до начала праздника это и надо было делать, потому что Лунин не выказал ровно никакого желания туда идти. Но почему тогда об этом не знал Кириллов? Или знал, но не сказал?

Лунин налил себе второй бокал вина. За окном был уже поздний вечер. Если подумать, он был не прочь поиграть немного в детектива - раз уж кто-то решил поиграть в убийцу. Литература все равно сейчас стояла на месте.

Лунин откинулся на спинку кресла, вытянув ноги, и попробовал снова заглянуть в свои тяжелые застывшие воспоминания. Странно, зачем-то Карамышеву это было надо. Какая-то очередная игра, подумал Лунин, но две игры сразу - это было слишком много.

Сознание его опять начало деревенеть и останавливаться, как всегда, когда он пытался заглянуть в эту темную бездну, и он усилием воли стряхнул это оцепенение. Задача, которую он поставил перед собой, приехав сюда, оказалась неподъемной - или по крайней мере, в короткое время она не решалась.

Очнувшись от своей короткой медитации, Лунин понял, что он принял решение. Литература могла подождать. В конце концов - он это чувствовал - глубокие процессы в его психике и так уже были запущены, неделя полного сосредоточения на этом прошла не зря. Не обязательно все было делать сознанием, что-то и само собой должно было выйти наружу из глубин психики, через случайные воспоминания и кошмарные сны. Тем более что он и так очень хорошо продвинулся в этом деле в последний вечер. Кто его знает, когда бы он еще вспомнил, откуда идут корни этой болезни, если бы не сегодняшняя встреча с Карамышевым.

Если так, то надо было действовать, и прежде всего решить, что делать с трупом. Вариантов было несколько: сообщить о нем кому-то из местных, и дальше работать над этой проблемой вместе с ними. Второй - ничего не предпринимать и посмотреть что будет. Этот вариант очень не нравился Лунину, потому что ему пришлось бы как-то объяснять всем, почему это произошло именно у него в номере, и где тут случайности, где совпадения, а где злой умысел и вообще что все это значит. Объяснений у него пока не было.

Подумав, Лунин решил, что лучше всего будет третий вариант: совершить какие-то действия прямо сейчас. Он привык действовать всегда в одиночку, а почти полученный уже статус официального детектива - как бы ни называлась его должность - давал ему некоторую защиту на случай непредвиденных обстоятельств. Очень небольшую, конечно, потому что действия были ни с кем не согласованными - но все же лучше, чем ничего.

С некоторым сожалением проводив взглядом недопитую бутылку, и даже не потому что вино было изумительным по вкусу, а в силу приятности того вечера, который он мог бы за ним провести, в тепле и полной безопасности, Лунин поднялся и начал одеваться. Мысли работали четко и слаженно, это было совсем не похоже на то состояние, в котором он находился последние недели.

Почему-то ему казалось, что выбраться из этого запутанного дворца с его лабиринтами коридоров будет непросто, но это удалось сделать с легкостью. Первый же встреченный им метрдотель (или какое там место он занимал в новой иерархии) объяснил ему, как пройти к выходу.

На улице было холодно, и это еще освежило восприятие. Город тонул в кромешной мгле, у новой власти, видимо, хватало и других забот, чтобы еще освещать его по ночам.

Скоро он уже подходил к своей гостинице. Окна его номера на этот раз не светились. Лунин набрал еще раз полную грудь морозного воздуха, и поколебавшись секунду перед хорошо знакомой стеклянной дверью, вошел внутрь.

В холле было все как обычно. Стараясь вести себя совершенно естественно, не навлекая на себя лишних подозрений, он прошел через зал и поднялся к себе на этаж. Там тоже было тихо и спокойно.

В коридоре он невольно замедлил шаги. Хоть и поздновато, но надо было обдумать, зачем он вообще сюда явился. Поддавшись безотчетному нерассуждающему порыву и радуясь, что какое-то реальное действие ненадолго вырвало его из тяжелых химер, осаждавших его сознание, он не продумал никакого плана. Надо было заранее просчитать все свои действия, иначе ничего хорошего из этого не получилось бы.

Ему хотелось получить больше информации о деле, в которое он оказался так внезапно вовлечен, и нащупать хоть одну ниточку, за которую можно было тянуть. Пока что вся игра и главное, все управление игрой находились в руках других людей, все знали обо всем этом больше, чем он. Единственным его преимуществом перед всеми было событие в гостинице, и оно все меняло - причем непонятно, в лучшую или худшую сторону.

Медлить, однако, здесь было неразумно. Надо было действовать. Лунин подошел к своей двери и прислушался. В номере было тихо. Пожалев, что у него нет с собой никакого оружия, он вставил ключ в замок и повернул его. Дверь подалась плавно и с легким скрипом, который он раньше как будто и не слышал. Впрочем, конечно, ему было просто не до того.

Включив свет, он оглядел комнату. По крайней мере, гостей здесь не было, если они, конечно, не таились в шкафу. Предметы были разбросаны в том же беспорядке, но - и это сразу бросилось ему в глаза - следов крови на полу больше не было. Ковровый кокон лежал на прежнем месте, но верх его был чуть промят.

Лунин подошел к нему и отвернул край ковра, уже догадываясь, что он увидит. Труп исчез. Игра продолжалась втемную, и единственная ниточка у него в руках оборвалась, едва начавшись.

Медленно и тщательно он собрал свои вещи, не оставляя ничего, даже того, что должно было отправиться в мусорную корзину. Насколько он мог судить, все было на месте, ничего не пропало. Покончив с этим занятием, он решил вывернуть на всякий случай и корзину тоже, хотя в ней, увы не было литературных бумаг. Даже до черновиков у него дело не дошло.

Корзина была пуста, за исключением одной скомканной бумажки, валявшейся на дне. Лунин развернул ее. Красными, как бы кровавыми буквами (но наверное, это была краска, любая настоящая кровь быстро должна была свернуться и покоричневеть) там было написано: "Того хотят там где исполнить властны то что хотят". "И речи прекрати" - прозвенело в голове у него продолжение. Все-таки он приехал сюда не зря.

В коридоре послышались чьи-то шаги, кто-то прошаркал мимо двери. Надо было убираться отсюда. Оглядев еще раз эту комнату, которую он покидал все-таки почему-то с ностальгией, совершенно неуместной, надо сказать, Лунин вышел из номера.

Рассчитавшись за пребывание в гостинице, он направился к своему новому дому, ничуть не менее казенному, что бы там ему ни говорили. Надо будет попросить для себя во временное пользование какой-нибудь маленький заброшенный дворец у моря, подумал он с неожиданным легкомыслием. Вокруг была уже глубокая ночь.

Записка означала, что по крайней мере какое-то отношение инцидент в номере к серии убийств имеет, это было несомненно. Но какое именно, ясности не было. Если это очередной серийный труп, забирать его было странным, в этом не было логики. Скорее его стоило оставить там на видном месте. Какие-то новые обстоятельства вторгались в игру, но они были не более понятными, чем ее начало.

Если это действовал тот же самый человек, то почему-то он решил не добавлять новое убийство в свою коллекцию, а наоборот, скрыть его. Возможен был и другой вариант: какая-то совсем другая цепочка событий, и записка в урне, увенчивающая ее, для того чтобы сбить Лунина с толку, после того как он ввязался в дело. История с цитатами из Данте была, по всей видимости, уже достаточно широко известна. Вообще с общей конспирацией и режимом секретности тут явно дело обстояло еще неважно.

Добравшись до своих апартаментов, Лунин вспомнил - только сейчас - что он собирался отрываться от преследования, когда направлялся в гостиницу. Это не сильно его расстроило: событий было слишком много, а навыков детектива у него не было. К тому же у него и так в последнее время было стойкое ощущение, что он совершает ошибку за ошибкой, совершенно не контролируя ситуацию. Но все это можно было обдумать завтра.

На столе стояла та же початая бутылка вина, но пить уже не хотелось. Завтра предстоял трудный день. Развалившись на королевской кровати, над которой была скорее неуместная люстра, по виду очень тяжелая, Лунин сомкнул веки. Прерванная несколько часов назад медитация двинулась с места сама собой, как будто ждала его все это время. Из тьмы вышли какие-то белесые призраки и почтительно остановились рядом, слегка покачиваясь и дрожа. Через две или три минуты Лунин уже спал глубоким сном - на этот раз почти даже без кошмаров.

Наутро, пробудившись резко, как от толчка, он некоторое время соображал, где находится. Сознание освежилось, и все вчерашние события показались бредом и развернутой галлюцинацией. Но увы, он по-прежнему в ней находился, в самой сердцевине, и надо было предпринять какие-то действия, чтобы ее развеять.

Чувствуя себя, к своему удивлению, бодрым и полным сил, Лунин вскочил с кровати. Звонок в дверь застал его, когда он, приняв ванну и одевшись, уже завтракал. С едой тут было неплохо: в один из старинных шифоньеров оказался вделан холодильник, полный самых заманчивых деликатесов.

Лунин ожидал увидеть на пороге кого угодно, но это снова оказался вездесущий Кириллов. В голову уже лезли дантовские аллюзии, но слишком увлекаться ими не следовало. К тому же это был проводник по миру живых, что было куда опаснее, чем царство мертвых.

Кириллов на этот раз был собран и подтянут, чувствовалось, что он на работе.

- Ну что, какое решение ты принял? - спросил он, едва поздоровавшись.

- Я готов работать, - коротко ответил Лунин.

- Ну вот сразу бы так. Ну что, отправимся к Чечетову прямо сейчас?

- Да, сейчас пойдем. Это далеко?

- Очень близко, через дорогу. У него там большой отдел, сейчас увидишь.

От вчерашнего солнца не осталось и следа, небо заволокло тяжелыми серыми тучами. Небосвод как будто нависал криво над землей, только один край его еще светился пронзительно-синим. Никаких предчувствий, против обыкновения, у Лунина не было.

Они перешли на другую сторону и вошли в большое красно-кирпичное здание, похожее по виду на бывшую фабрику. Вывески у входа не было.

Пройдя по мрачным коридорам и переходам, Лунин с Кирилловым поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь ничего не напоминало дворцовую роскошь. В импровизированных курилках у окон толпился народ, по виду все это выглядело скорее как научный институт, чем бюрократическая структура империи.

- Ты, как обычно, по делам? - спросил Лунин, когда они подходили к кабинету в конце коридора.

- Нет, почему же, я поучаствую, - ответил Кириллов. - У меня как раз есть свободный часок. Так чего ж не пообщаться с умными людьми.

Лунин мельком взглянул на него - игра опять продолжалась без правил. Или вернее, правила какие-то были, но никто не взял на себя труд ему их объяснить.

Через несколько секунд они уже вошли в кабинет. Чечетов сидел за столом, заваленным бумагами и внимательно изучал какой-то документ. Пепел с его сигареты грозил свалиться уже на что-то с гербовой печатью. Увидев гостей, он оторвался от своих бумаг и бросил сигарету в пепельницу.

- А, Лунин, ну наконец-то, - сказал он. - Проходите, Михаил, что же вы стоите на пороге.

Они вошли и поздоровались. Чечетов в своих массивных роговых очках и с умным видом профессора хорошо вписывался в эту организацию, какими бы темными делами она ни занималась.

- Вы уже ознакомились с делом, Михаил? - спросил он Лунина, когда они с Кирилловым устроились в потертых креслах.

- Я... - протянул Лунин, на ходу соображая, как ему изложить версию того, что он знал и мог говорить, и того что знал, но говорить был не должен. - Я только начал. Мне сообщили кое-какие подробности, в самых общих чертах.

- Где вы были вчера ночью? - спросил Чечетов.

Лунин открыл рот чтобы что-то ответить, и осекся. Это уже выходило за рамки всякой игры, и что отвечать, было непонятно.

- Я выходил прогуляться, - ответил он, решив сказать полуправду, и тут же сообразил, что Чечетов наверное просто получил информацию из отеля - возможно, она сюда и стекалась, в это бюро с неизвестным пока ему названием. - Мне надо было забрать вещи из гостиницы.

- Так прогуляться или выписаться из гостиницы?

- И то, и другое. Погода была чудесная, - ответил Лунин, чувствуя все большую досаду на себя от того, что он плохо готовится и проигрывает в этой игре каждый раунд.

- А почему ночью? Вещи удобнее было забрать утром.

- Наутро у меня была назначена аудиенция здесь, - с легким раздражением сказал Лунин. - Вы, может быть, меня подозреваете во всех этих убийствах? - добавил он, стремясь придать ситуации юмористический оттенок.

- А знаешь, это не исключено, - неожиданно вмешался Кириллов. - По крайней мере, по времени сходится.

- Да? - спросил Лунин с иронией. - И какой же у меня мотив?

- Возможные мотивы убийств мы обсудим позже, - сказал Чечетов. - Нет конечно, Михаил, убивали не вы. Мне просто интересно было, почему у вас такой слегка помятый вид. Обычно вы выглядите свежее.

- Мне плохо спится по ночам, - проворчал Лунин. Ему явно надо было быстро учиться, иначе бы его переиграли тут все, кто только можно.

Чечетов взял большую папку, лежащую у него на столе, и протянул ее Лунину.

- Здесь документы по делу, - сказал он. - Выглядит пухло, но не доверяйте первому впечатлению, оно обманчиво. На самом деле никаких концов в деле нам отыскать пока не удалось.

С некоторым облегчением Лунин взял папку и хотел уже открыть, но Чечетов остановил его.

- Посмотрите позже, - сказал он. - Там в основном описания каждого из убийств, или правильнее сказать, мест преступлений, и свидетельства очевидцев, находивших трупы. Ничего ценного я не нашел, но проглядеть свежим взглядом будет полезно.

- Интересное, наверное, чтение, - вставил Кириллов, когда Лунин укладывал папку себе в портфель.

- Что вы вообще думаете о деле, Михаил? - спросил Чечетов, закурив еще одну сигарету.

- Прежде всего мне хотелось бы что-то уточнить, - сказал Лунин. - Каков круг подозреваемых?

- Я думаю, мы можем исключить Эрнеста Карамышева. И сидящих тут в этой комнате, - добавил он как бы из иронической вежливости. - Остальные все.

- Но это же огромное количество народу.

- Да, мы тоже столкнулись с этой трудностью. Эрнест убежден, что убийца - кто-то из ближайших его соратников. Но я в этом не уверен. Это может быть кто угодно - но конечно, не человек с улицы.

- Почему? - спросил Лунин.

- В некоторые места, где были совершены убийства, невозможно было проникнуть, не зная кое-каких тонкостей, которые могут быть известны только людям из ближнего круга. Здесь я имею в виду в самом широком понимании. Эрнест склонен везде видеть измены и предательства, это яркая драматическая натура. Ему легче представить бунт и заговор, чем мелкого заурядного службиста, который идет на такую большую вещь, как убийство. Я, наоборот, считаю это вполне вероятным.

- Но зачем мелкому службисту убивать людей? Да еще в таком количестве?

- Мотивы могут быть самые разные. Это может быть - по мнению Эрнеста, это наиболее вероятная версия - желание дестабилизировать обстановку в городе. Это может быть месть. Может, еще что-то. Наконец, может быть, кто-то решил просто поразвлечься.

- Последнее мне кажется самым правдоподобным, - сказал Лунин.

- Но в таком случае убийцу труднее всего поймать.

- Эти записки на месте убийств, о которых все говорят... - неожиданно сказал Кириллов. - По-моему, это как раз и значит, что это просто кто-то так развлекается.

- Да, записки, - сказал Чечетов. - К сожалению, о них уже стало широко известно. Хотя было бы разумным хранить это в тайне. Пока никакого расследования не велось, потому что всем не до того тут было, это было понятным - убийца не предполагал, что его даже начнут искать. И мог шутить как хочет. Но он продолжает оставлять их и сейчас, когда уже известно - и наверняка и ему в том числе - что запущено расследование.

- Может, это желание что-то до кого-то донести? - спросил Лунин. - Как-то воздействовать на общественное мнение?

- Таким сложным шифрованным способом? Вряд ли. Это было бы слишком замысловато.

- Или повлиять на Эрнеста? Он же здесь сейчас ключевая фигура.

- Это более вероятно, мне нравится ваш ход мысли, Михаил. Но если выбран такой способ, то скорее всего, убийства будут продолжаться, а мы сейчас никак не можем этого допустить. Убийцу надо поймать. И по возможности как можно быстрее.

- У вас есть идеи, в каком направлении можно двигаться?

- Прежде всего стоит понаблюдать за поведением всех людей, которые входят в наше движение. Сейчас это уже можно назвать властью. Тут все пока в таком расплавленном состоянии, никакие структуры еще толком не сформировались, но люди занимаются уже делом, у всех есть работа, дома никто не сидит. Трудно представить себе, что при такой обширной деятельности в поведении того или другого человека не появятся некоторые... скажем так, странности. Вот на них-то и надо обратить внимание.

- А правильно ли оглашать вслух, что я занимаюсь расследованием? Я мог бы просто влиться в движение, на какой-нибудь фантомной должности, и так соприкасаться с людьми, не вызывая у них лишних подозрений.

- Отличная мысль, - сказал Чечетов. - Я тоже хотел предложить что-то подобное. Какую должность в бюрократическом аппарате империи вы хотели бы занять, Михаил?

Лунин быстро взглянул на него и понял, что это говорится в полушутку.

- Эх, как у нас карьеры-то делаются, - добавил Кириллов, тоже улыбаясь. - Люди взлетают с самых низов.

- Ну-у... - сказал Лунин. - Даже не знаю. Что-нибудь по культурной части?

- Да, наверное, это будет то, что надо, - сказал Чечетов. - Название мы придумаем позже, в штат зачислим, удостоверение выдадим. Но лучше даже не чистая культура, а что-нибудь более близкое к пропаганде, чтобы открывалось больше дверей.

Чечетов глубоко затянулся сигаретой, выпустил дым и продолжил:

- А может, что-то по безопасности? Скажем, специальный представитель Карамышева по проверке лояльности в партийном штабе? Или лучше предвыборном?

Лунин понял, что это опять шутка, и решил поддержать ее.

- Я мог бы возглавить имперский отдел по пропаганде. Мне надо только объяснить, какие ценности пропагандировать.

- Ценности, Михаил, - сказал Чечетов, - это такая вещь, которая сама рождается в сердце. Тогда и пропаганда идет хорошо.

- Поэтому мне надо что-нибудь попроще, - с сарказмом сказал Лунин. - Вообще я тут не собирался задерживаться очень надолго. Это личная просьба Эрнеста, только поэтому я взялся за это расследование.

- Ну, это ваши дела. Какие у вас есть еще вопросы?

- Когда ознакомлюсь с бумагами, возможно, появятся. Главный вопрос у меня - кто все это сделал?

- И у меня тот же, а ответа пока нет, - сказал Чечетов, потушив сигарету в пепельнице. - Я надеюсь, вы с этим справитесь, Михаил.

- Будем надеяться, - ответил Лунин. - Я постараюсь.

Они с Кирилловым поднялись и попрощавшись с Чечетовым, который тут же углубился снова в свои бумаги, вышли из кабинета.

- Ну вот, теперь ты чрезвычайный представитель, - сказал Кириллов. - Поздравляю. В самом деле хорошую карьеру можешь сделать.

- Надеюсь, ненадолго. Я хочу поскорее разделаться с этим делом и вернуться к своим занятиям.

- Да, я слышал. Может, еще понравится. У нас тут интересно.

- Я уже понял, - съехидничал Лунин. - Кстати, если я официальный расследователь, то можешь и себя поздравить - ты один из подозреваемых. Скажи, зачем ты убил всех этих людей?

- Кто же так проводит допрос, надо по всей форме. Когда ты увидишь свой отдел, ты поймешь, что без бюрократии здесь не обойтись.

- А у меня уже есть отдел? Чечетов об этом ничего не сказал.

- Есть, конечно. Ты думаешь, куда мы идем? Парни уже ждут. Хотят познакомиться со своим новым начальником.

- Как-то все это головокружительно, - пробормотал Лунин вполголоса, как бы про себя.

- Ничего, привыкнешь, - сказал Кириллов, услышав его. - Я тоже не сразу освоился.

Они вышли из здания и двинулись под сумрачным небом по улице, куда-то в сторону центра.

От автора. Друзья, полный текст книги можно приобрести здесь:

Для меня очень важна ваша поддержка. Единственный источник моих литературных заработков - это Амазон (ссылка выше).

Денег у меня очень немного. Если вам понравился текст, и вы хотели бы прочитать его целиком, купить книгу по ссылке выше - это лучшая идея, которую можно реализовать в данных обстоятельствах.

Второй вариант - помочь мне напрямую, если у вас есть такая возможность. Переведя некую сумму (меня любая очень выручит) на яндекс-кошелек: 41001871858248

Спасибо! Ваш Тарас Бурмистров.

Комментарии: 1, последний от 31/10/2014. © Copyright Тарас Бурмистров (t-bv@ya.ru) Размещен: 02/05/2012, изменен: 20/08/2016. 139k. Статистика. Повесть: Детектив Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Оценка: *3.1710** Ваша оценка:
Аннотация: Интересный, остросюжетный и увлекательный кровавый интеллектуальный детектив.

Тарас Бурмистров : другие произведения.

Курортный детектив