Боль была такая, что волки постанывали и взвизгивали на каждом шагу - обожженные подушечки лап сочились кровью, и по камням за ними тянулся кровавый след. Дан, тащивший на спине бесчувственного Синя, шел впереди, время от времени, оглядываясь на мать. Даната шла за ним, опустив голову. На её боках и спине темнели ожоги и запекшаяся кровь. Но не эта боль заставляла волчицу постанывать сквозь сжатые клыки. Она изредка оглядывалась назад, пытаясь разглядеть в сумраке вечера то место, где навсегда остались Молчаливый и Дарнис. В её глазах всё еще катался горящий воющий комок, еще минуту назад бывший Дарнисом. Мальчик вспыхнул мгновенно, вот только что он осторожно шел по тропе, чутко прислушиваясь к шорохам и вдруг, наступив на камень, загорелся. Это был тот мертвенный синий огонь, от которого они сумели уйти утром, когда пробирались по кромке урочища. Тогда волки сумели, отпрыгнув от загоревшихся камней уйти, но сейчас Дарнису не повезло. Молчаливый толкнув Дана широкой грудью, заставил того свернуть с опасного места, Даната резко отпрянув в сторону, тоже сумела избежать беды. А Дарнис, мелькнув горящим пятном, из последних сил рванулся, обозначая для спутников опасные места тропы. Молчаливый рыкнув, заставляя их поторопиться, обогнал Дана, и занял место Дарниса впереди группы.
Через несколько шагов он тоже вспыхнул, но у старого, опытного волка хватило сил показать сыну безопасный проход по тропе. Когда Даната и Дан, обжигая лапы, чувствуя, как потрескивает и загорается шерсть на боках и спине, пробежали мимо него, Молчаливый сумел кивнуть ей, прощаясь. И теперь волчица стонала скорее от боли в сердце, чем от ожогов. Как она была удивлена и обрадована утром, увидев мужа, вышедшего из-за обломка скалы на краю урочища. Тогда Даната подумала, что теперь их путь будет безопасен, ведь никто в стае не знал урочище лучше Молчаливого. А, углядев за его спиной Дарниса, волчица удивилась еще больше. Впрочем, и появление мужа тоже ставило её в тупик - ведь он не ходил с ними в Город, он остался в посёлке рыбаков. Как он оказался здесь, да еще так вовремя? Но, выяснять всё это, у них не было времени. Они и так потратили на путь до урочища на день больше, чем рассчитывали.
А опаздывали они из-за Синя. Утром, огибая зыбкую трясину, Даната услышала тонкий звон, который быстро приближался к замершим волкам, через минуту, узнав звук, волчица рявкнула и рванула с места, переходя на бег. Дан, подхватив Синя на спину, припустил за ней. Не смотря на разницу в возрасте, он всё-таки был сильнее матери и поэтому еще в норах обговорили, что в случае опасности Синь будет ехать на спине Дана. Мальчик смущался, когда они показывали ему, куда и как он должен садиться, как держаться, чтобы не свалиться во время бега. Дану пришлось показать ему как легко он бегает с тяжелым грузом на спине, и только после этого Синь согласился запрыгивать на волка в случае опасности.
А опасность приближалась со стороны болота - серый колышущийся клубок пляшущей мошки. Для волков с их шерстью особой опасности насекомые не представляли, но вот для Синя встреча с тучей насекомых могла закончиться плохо. Через час Данате показалось, что они сумели убежать от насекомых, но их писк снова приближался, раздражая непрерывным и нудным звоном. При очередном рывке волков в сторону от роя сам собой нашелся способ защитить мальчика от укусов: Синь, не удержался на спине Дана, и плюхнулся в болотную жижу. Промокший в грязной воде, перемешанной с илом и мелкими водорослями, мальчик быстро запрыгнул на спину волку, и очень скоро болотная жижа засохла, образовав корку на лице и руках. От роя они сумели оторваться только к вечеру. На каменистом островке, где они остановились на ночь, Даната, приняв человеческий облик, долго отмывала мальчика чистой водой маленького родника. А через час Синю стало плохо, он побледнел, стал холодным и вялым. А потом мальчика скрутила сильная судорога, и он потерял сознание.
- Мало того, что он ничего не ест, так еще и воды боится, - обескураженный Дан придерживал голову мальчика, выгибавшегося в очередном приступе. - Странно.
- Ты сам сказал - странные есть везде. - Даната быстро развела маленький костерок и вскипятила воду в котелке. - Сейчас напою его отваром, глядишь ему и полегчает. Старик-эрли говорил, что он с детства воды боится, даже плавать не умеет, и это рыбацкий сын!
Всю ночь дерны не спали, им приходилось держать мальчика во время судорог, растирать сведенные руки и ноги, отпаивать отваром, разжимая стиснутые зубы ребёнка и вливая лекарство по каплям. Только на рассвете Синь пришел в себя, но приступ лишил его всех сил: мальчик не то, что идти - сидеть сам не мог.
- Тебе надо поесть, - приказала Даната. - Сил прибавится, а то ты совсем ослаб. Нам надо торопиться, правда, до Урочища осталось идти совсем немного, но вот там.... Там будет трудно, мы пойдем по камням, по верхней кромке и понадобятся и силы и внимание.
Но Синь есть отказался. Не помогли ни уговоры, ни приказы, ни угроза Дана накормить насильно.
- Мне нужно отдохнуть немного и всё. - Мальчик говорил слабым голосом. - Я не упрямлюсь и не вредничаю, мне действительно не надо есть. А вот попить очень хочется.
Даната заварила полный котелок отвара из мелких желтых листочков, которые дал ей мальчик. Утром выяснилось, что Синь вполне в состоянии двигаться дальше, он шагал пусть и не быстро, но держался твердо и уверенно, так что к Урочищу вышли быстро. Вот тут-то они и встретили Молчаливого и Дарниса.
- Вы давно ждёте, отец? - спросил, ничуть не удивившись, Дан.
- Вы что, договорились? - растерянно спросила Даната. - Но как? Ведь отец был в Городе, а Дарнис... Кстати, а где был ты, Дарнис?
- Извини, милая, но у нас нет ни времени, ни условий долго разговаривать. - Мужчина и тут оправдывал своё имя, говоря мало и только по делу. - Поговорим потом. Мы пойдем верхним путем, по кромке. Дарнис первым, потом Дан с мальчиком, потом ты. Если со мной или Дарнисом что ни будь случиться, помните, вы не должны нам помогать! Вы должны выйти к Эрти и сохранить мальчика. И прошу тебя, забудь, что ты вожак, и делай все, что я скажу.
Даната понимала, что муж прав. Глубокое ущелье, заросшее высокой жесткой травой и непроходимым колючим кустарником, недаром называлось Урочищем мертвого волка. В этом ущелье искалечилось, погибло и бесследно просто пропало немало дёрнов. Колючки здешнего кустарника были не простыми, а ядовитыми, и этот яд действовал только на волков, не давая им переменить облик, вызывая такую дикую боль, что они теряли разум, становясь зверями. И еще в Урочище встречались Тени. Об этих существах дерны говорили неохотно, ими пугали малышей, хотя чем они так страшны, толком не знал никто. Рассказывали и про другие страхи и чудеса урочища, но тех, кто встречался с ними и остался в живых, не было, а додумывать, что случилось с ними по следам и останкам, желающих не находилось. Но, не смотря на все опасности Урочища, дернам приходилось наведываться в его окрестности регулярно, ведь только здесь рос керн - мелкий кустарничек, побеги и ягоды которого могли вылечить у волков почти все болезни.
Дерны постояли несколько минут в молчании, внимательно вглядываясь друг в друга. Потом Дан обнял отца и отошел за обломок скалы. Туда же направился Дарнис, и через минуту Даната услышала звук превращения. Синь, всё время стоявший молча, смотрел на Молчаливого и Данату, потом он вдруг поклонился им и уселся на землю, повернувшись к ним спиной.
- Прости меня за все, что случилось с нами. - Молчаливый нежно коснулся пальцами подбородка Данаты, потом поцеловал её. - Я люблю тебя, я всегда любил, и буду любить.
- И ты прости меня, - ответила Даната. - Я люблю тебя Мы прощаемся? Почему?
- Всякое может быть. - Молчаливый обнял её и почти мгновенно превратился в волка.
Урочище оправдало свою дурную славу почти сразу, не успели дерны пройти по кромке и четверти пути. Сначала синим огнем загорелись кусты и склон ущелья, огонь был неярким, но жар его чувствовался даже на расстоянии, дерны видели, как от этого жара трава, кусты и даже камни почти мгновенно рассыпаются легким черным пеплом. Им пришлось забраться выше и бежать по острым камням, усыпающим кромку ущелья. Потом появились птицы. Вернее, существа похожие на птиц. Два огромных, крылатых существа, с человеческими глазами, тяжело махая крыльями, перелетали с камня на камень, с выступа на выступ, опережая бегущих волков на несколько метров. Они двигались, молча, не нападали - просто зло и пристально рассматривали дернов человеческими глазами. От птиц резко и неприятно пахло, запах вызывал у волков чихание и резь в глазах. Они сопровождали бегущих беззвучно и упорно до тех пор, пока Синь не закричал на них:
- Надоели! Пошли вон, если хотите жить!
Одна из птиц насмешливо проскрипела что-то в ответ. И тут Синь, остановил Дана, сильно дернув его за шерсть загривка, потом глубоко вздохнул и пропел-прокричал в сторону птиц: "Оалла бриин тэц!". Эффект был мгновенным: птицы стали оплывать, таять как восковые свечи. Одна из них пытаясь взлететь, упала на землю бесформенной массой, расплываясь в вонючую темную лужу. Все рванули побыстрее от этого места, уж слишком противным был запах.
В одном месте стенки ущелья были настолько гладкими и крутыми, что пришлось спуститься на его дно. Нависающие склоны закрывали солнце, и в ущелье было сумрачно и заметно холоднее. Молчаливый неслышно обогнал Дарниса и дал сигнал двигаться тихо. Даната, внимательно осматриваясь по сторонам, заметила, как изменился Дарнис: он так тихо перемещался, так экономно распределял дыхание, что назвать его подростком было уже нельзя. Волчица видела перед собой опытного волка-разведчика. Она оглянулась на Дана. Странный Дан за время пути оправдал своё прозвище, он действительно умел и знал много такого, чего просто не мог знать в этом возрасте.
В одном месте дно ущелья было перегорожено обломками скал. Между ними был только узкий проход, в который и проскользнул Дарнис. Все замерли, ожидая сигнала от него. Вдруг с тихим шорохом от стен ущелья начали отделяться сгустки серого тумана.
Они опускались вниз, словно огромные хлопья серого снега. Их прикосновение не причиняло боли, они были просто кусками серого тумана, но Молчаливый насторожился, нетерпеливо переступил лапами, ожидая сигнала от Дарниса. В щель высунулась морда молодого волка, его глаза сверкали, а поднятая шерсть на загривке говорила - опасность! Дан протиснулся между скал, за ним последовала Даната. Молчаливому протискиваться было труднее всех, ведь он был самым крупным из них. Дарнис тихонько взвизгнул и припустил со всех лап по ущелью, оглядываясь и подгоняя спутников. Синь оглянулся назад и увидел, что серый туман проплывает через щель и движется за ними, прибавляя скорости. К счастью ущелье расширилось, один его склон был расколот на куски, образовавшие что-то вроде ступеней. Волки буквально взлетели на кромку. Отставший туман издал звук, похожий на стон разочарования.
Молчаливый и Дарнис погибли, когда до конца ущелья оставалось совсем немного, уже было видно деревья, сквозь которые поблескивало болото. На узкой, неизвестно кем проложенной тропе, зажатой между двумя скалами, Урочище догнало их и забрало две жизни.
На топком берегу, держась рукой за тонкий кривой ствол, сидел Дан. Синь осторожно протирал ожоги на спине юноши и плакал. Спина Дана подёргивалась, и мальчик догадывался, что не только от боли. А на поваленном дереве, подняв голову к небу, выла волчица. Синь уже один раз слышал прощальный плач волков по ушедшему соплеменнику, это было в норах, когда от старости умер Старый Дас. Но вой Данаты был другим, столько боли и тоски, неутолённой ярости и скорби было в этом плаче что, казалось, замер весь мир. В лесу, на болотах стихли все звуки, стих даже ветер, слегка покачивавший ветви деревьев.
Следующие два дня они шли молча, переговариваясь лишь короткими фразами. Раны от ожогов, особенно на ногах не позволяли двигаться быстро, но, и Дан и его мать шагали и шагали, не замечая ни боли, ни усталости. Синь поглядывал на них с испугом и состраданием, но ничего не говорил, а старался не отставать. На коротких привалах уже он готовил еду, почти насильно всовывал неумело приготовленную снедь им в руки, следил за костром, давая возможность Данате и Дану придти в себя.
Когда Дан вдруг заговорил с ним Синь обрадовался.
- Слушай, а что за слова ты говорил этим птицам?
- Каким птицам? - удивился мальчик.
- Ну, там, в Урочище, помнишь - две громадные уродливые птицы, - уточнил Дан.
- Там не было птиц. - Голос мальчика стал сухим и взрослым. - Там были два человека.
- Как это?. - Дан даже остановился. Даната тоже оглянулась на Синя, ожидая ответа.
- Там были два человека. Только они были не совсем люди, и они были не совсем живые, - сказав эту загадочную фразу, мальчик насупился и замолчал. Они прошли уже довольно много, когда он решил пояснить сказанное:
- Вы, дерны имеете две ипостаси, такими вы были всегда, для вас это естественно. А те двое, они люди, ставшие животными по желанию, а не по рождению. И они уже умерли, но они еще живые.
- У них нет души? - догадался Дан.
- Да. И что самое страшное - они свои души отдали сами, - после этого Синь не стал больше ничего говорить.
Вечером второго дня они вышли к старому торговому тракту. Сквозь поредевший лесок было хорошо видно дорогу. Было решено выйти на неё там, где деревья вплотную подходили к обочине.
Старая дорога была заполнена сплошным людским потоком. По ней непрерывно двигались разнообразные фургоны, повозки, тележки, множество людей, груженных тюками и свертками, шло пешком. Временами поток притормаживал у узких мостов через речушки и протоки, потом опять расширялся, занимая всё пространство широкой дороги. Среди идущих и едущих людей можно было встретить торговцев, ремесленников, рыбаков, охотников. Многие шли целыми семьями. Когда дорога взобралась на высокий холм, с неё стало видно Реку. По ней таким же потоком плыли разнообразные лодки, иногда образуя караваны. Все стремились в старую торговую столицу Трельянда, в город, с древних времён славившийся самыми большими ярмарками, самыми весёлыми праздниками, самыми большими рынками - Эрти-у-Реки.
На плавном повороте дороги сломалось колесо у огромного фургона и он, перекосившись на бок, перегородил почти половину тракта. Вокруг фургона копошились люди, стараясь поднять тяжелую повозку и надеть на ось другое колесо. Было много помощников, было много зевак, все шумели, размахивали руками. Среди шумного людского потока никто не заметил троих спутников, вышедших из леса - высокого мужчину, суровую женщину и мальчика. Все торопились в Эрти, и никто не обратил внимания на то, что у этих троих нет ни товаров, ни свертков, ни тюков. Троица шла быстро, не теряя друг друга в многолюдной толчее, они двигались так целеустремленно, что даже невнимательному взгляду, случайно зацепившемуся за них, было понятно - им очень надо в город, в Эрти-у-Реки. Но до города еще был день пешего перехода, и пришлось задуматься о ночлеге. Но проблема разрешилась просто. Торговая гильдия, объявив о ярмарке и пригласив на неё половину Трельянда, оказывается, позаботилась и об этом: на обочинах тракта были расчищены старые гостевые площадки. На них можно было развести костры, приготовить пищу и переночевать. Даната повела спутников к краю такой площадки. Волчице, не привыкшей к огромным людским толпам, было трудно, её раздражал постоянный галдеж, крики и шум, которым люди сопровождали свой путь, но больше всего её донимали запахи людей, лошадей, товаров и припасов. К вечеру у неё дико болела голова. Большая часть людей опасалась ночевать вплотную к лесу, и поэтому на самом краю площадки было свободно. Там горел только один маленький костер, у которого сидели только четыре человека.
Когда они подошли к костру, Дан вышел вперёд и вежливо сказал:
- Доброй ночи! Позвольте устроиться у вашего костра!
- Конечно, - ответил мужской голос. - Конечно же, ведь мы так ждали вас, - с этими словами на свет вышел невысокий кряжистый человек.
- Здравствуй, Даната! - произнёс он, и волчица увидела перед собой Жернала. - Проходите, присаживайтесь!
Осмотрев остальных, Даната узнала Жерну, мрачного моряка со шрамом на лице. Еще одного человека, сидевшего поодаль от костра, разглядеть не удавалось, но его запах говорил волчице, что это дерн. Увидев, как она насторожилась, и как подобрался Дан, сидевший в темноте тяжело вздохнул и вышел на свет костра. Потрясенная волчица увидела перед собой дерна из семьи медведей.
- Ну вот, - неловко произнёс он, - давай познакомимся, вожак волков. Я - Рен, медведь, оружейник и кузнец.
- Даната. - Волчица почувствовала, что произнесла имя чересчур резко и уже мягче добавила, - Это Странный Дан, мой сын. А это Синь, Странный мальчик из клана эрли.
- Мы ждём вас уже день, уже беспокоиться начали, - заговорила Жерна, быстро раскладывая на куске кожи лепешки, вяленные мясо и рыбу.
- А где Дант? - спросил Жернал, всматриваясь в темноту за спиной Дана. - Он ведь к вам навстречу пошел?
Когда Даната услышала вопрос охотника и, главное, имя мужа, произнесенное чужим человеком, она сломалась. Волчица упала на колени и громко зарыдала, горе, не дававшее ей дышать, есть, пить, прорвалось отчаянным плачем. К ней подскочила Жерна и, обняв, крепко прижала к себе.
Дан мрачно ответил за мать:
- Отец остался там, в Урочище. - И помедлив, добавил. - И Дарнис тоже.
- Синий огонь? - спросил Рен.
-Да.
- Он был сильный человек и храбрый охотник, - медведь говорил медленно и грустно, - Я горд, что мне выпала честь знать его. Пусть его путь будет бесконечным!
Синь всё это время стоявший молча, подошел к женщинам. Он не притронулся к ним, а просто стоял и смотрел на рыдающую Данату, на Жерну, по лицу которой тоже катились слёзы и было в его глазах нечто такое, что заставило обеих посмотреть на него. Лицо Странного мальчика было таким бледным, что светилось в темноте, глаза горели двумя яркими огнями. Синь сейчас выглядел старше сезонов на десять, казалось, что он стал выше ростом. Уже все, кто находился у костра, увидели, как бледное сияние окутывает всю фигурку ребёнка. Когда он заговорил, все вздрогнули - голос мальчика был незнакомым и взрослым:
- Путь всегда бесконечен! Жизнь не имеет конца, она только меняет обличия. А для тех, кто прошел свой отрезок пути прямо и честно, путь откроет новую дорогу. И нет ей конца, и нет ей предела. Так было, так есть и так будет!
Глава 11.
Когда до Эрти оставалось полтора дня пути, Тригс направил свою лодку в протоку, прикрытую кустарником так, что её было почти не видно с реки.
- Мне тут кое-что забрать нужно, - пояснил он в ответ на удивлённый взгляд Крилисса. За лодкой старого рыбака последовала только небольшая, юркая лодка триллов. Капитан уже познакомился с теми триллами, что плыли на лодке Тригса, и понял, что главным у них был его знакомец по городу, провожавший его к старому рыбаку. Это был еще молодой человек, по имени Три. От остальных триллов его отличала странная татуировка на виске. Все рыбаки имели на лице знак принадлежности к клану - волнистую синюю линию под треугольником. У Три она была другой: в треугольнике, заметно большем, чем у всех рыбаков, был выколот глаз, со зрачком из пяти перекрещенных линий. И голубых линий было две, а не одна. Капитан спросил Три что значит его татуировка, на что рыбак ответил, таинственно понизив голос:
- Придёт время - узнаешь!
Крилисс при всём своем любопытстве понял, что лучше пока не спрашивать.
Лодка плыла, забираясь всё глубже и глубже в лабиринт кустов, невысоких деревьев, растущих прямо в воде. Наконец мелькнул кусочек песчаного берега, к которому Тригс и направил лодку. На берегу никого не было. Песчаная отмель переходила в каменистую площадку, поросшую редкой тонкой травой. У самой кромки леса на площадке стояло невысокое каменное сооружение. Спрыгнув на берег, капитан направился к нему. Когда до строения оставалось несколько шагов, Крилисс замер в изумлении. Больше всего строение напоминало уменьшенную копию одного из домов Города - стены, маленькие окна, высокая покатая крыша, покрытая маленькой черепицей и увенчанная печными трубами, все было как настоящее, но вот размеры.... В таком доме могли бы жить только очень маленькие люди. Капитан, прикинув в уме размеры, понял, что жители этого дома не доставали бы ему и до пояса. Он оглянулся на Тригса и увидел, что старик так и не сошел на берег. По площадке задумчиво расхаживал Три, а двое его спутников стояли у самой воды по краям площадки и в руках у них были ножи. А рядом с домом в странном оцепенении застыли кошки. Оба молодых человека стояли в неестественных, напряженных позах - ноги полусогнуты в коленях, как будто они готовились сесть, да так и застыли. Руки обоих были прижаты к груди, а головы наклонены. Глаза кошек смотрели на маленькую дверь домика, казалось, дерны ждут, что дверь сейчас откроется и оттуда кто-то выйдет.
Крилисс уже открыл рот, чтобы спросить, что всё это значит, как вдруг Урра, стоявшая на лодке рядом с Тригсом, закричала. Дерны встряхнулись и отскочили в центр площадки, в одно мгновенье превратившись в зверей. Ничего не понимающий, встревоженный Крилисс, не мог отвести от них глаз. Такого он не ожидал, ведь перед ним стояли с оскаленными клыками, бьющие себя по бокам хвостами, не просто кошки, а две огромные пантеры! Таких зверей он видел только на картинках в старой летописи, и никак не ожидал увидеть вживую.
Урра продолжала кричать. Это был не крик испуганного человека, нет, девушка кричала, предостерегая, предупреждая о какой-то опасности. Триллы вглядывались в лес, ожидая, что опасность придёт оттуда, но она пришла из реки.
Вода рядом с лодкой зашевелилась, стала подниматься буграми, неровностями, вытягиваясь вверх и вылепливая из себя фигуры, напоминающие людей. Это действо сопровождалось резким потрескиванием и бульканьем, сливавшимся в тягучую мелодию.
Крилисс взглянув на Три, поразился - еще минуту назад это был молодой парень, спокойно и расслаблено гуляющий по бережку, но сейчас капитан видел перед собой совершенно другого человека. На лице трилла ярким синим светом горела его татуировка, глаза были крепко зажмурены, он был собран и сосредоточен.
Водяные фигуры оформившись, начали выходить на берег. Их монотонное бормотание становилось громче. От непрерывного звука у капитана резко начала болеть голова, он чувствовал сначала онемение, а потом и полное оцепенение сначала в ногах, потом непослушным стали руки, и через несколько минут капитан понял, что не может двигаться. Превозмогая головную боль, он посмотрел на дернов. Кошки медленно и осторожно, мелкими шажками приближались к голубоватым фигурам, выстраивающимся в полукруг на берегу, беря тех в вилку. А в центре, такими же мелкими шагами двигался Три, с закрытыми глазами. Когда до полукруга осталось несколько шагов, Три запел. Он, почти не разжимая губ, произносил непонятные Крилиссу слова на незнакомом языке, дела паузу в конце каждой фразы, во время которых дерны издавали резкий, отрывистый рык. Полукруг из водяных фигур просто стоял, слегка покачиваясь. Сквозь их полупрозрачные тела просвечивало солнце, только одна, центральная фигура, была совершенно темной. Крилисс понял, что монотонный звук издаёт именно она. Он, стараясь отвлечься от боли, подумал, что со стороны они все выглядят очень забавно - лодка с замершими на ней столбами Тригсом, Уррой и рыбаками, полукруг водных фигур, к которому, угрожающе распевая и рыча, приближаются две кошки и зажмурившийся человек, и он, Крилисс, стоящий позади всех. "Сверху это всё наверно и красиво и нелепо, и забавно!" - мысль была настолько яркой, что неожиданно для всех капитан начал смеяться. В глубине души он понимал, что это похоже на истерику, но остановиться не мог, смех распирал его, заставляя уже хохотать в полный голос. Через минуту начали смеяться люди на лодке, в громкое гоготание Тригса вплетался заливистый смех Урры.
Капитан, замолчавший на минуту, вдруг понял, что Три уже не поёт, его песня стала похожа на отрывистый, резкий смех.
Сзади Крилисса резко стукнула дверь, раздался дробный топот маленьких ног, обутых в башмаки на твердой подошве. Мимо застывшего моряка пронеслись несколько полупрозрачных человечков, они проскочили мимо кошек и подбежали прямо к застывшим водяным фигурам.
- А не пошли бы вы вон, - закричал один из человечков оскаленным дернам. Капитана опять развеселила странная вежливость этой фразы.
- А тебе хватит ржать! - уже обращаясь к нему, заговорил человечек. При ярком дневном свете его было плохо видно, но по голосу было понятно, что он сердится. - И нечего тут рычать!
Оцепенение, державшее Крилисса, пропало. Он пошатнулся и непроизвольно шагнул в сторону человечка.
- Ты чего, - завопил тот, отпрыгивая в сторону. - Ты зачем?
- Извини, я не хотел испугать тебя, - Крилисс опустился на землю, так было и лучше видно маленького грубияна и не заметно, что дрожат ноги.
- Послушайте, - вмешался Три, - Мы не затем сюда приплыли, что бы ругаться!
Маленький полупрозрачный человечек развернулся к нему и спросил:
-А зачем вы все сюда явились? Вы, не помнящие и незрячие, вы чего от нас хотите?
- Мы хотим получить наше наследство, - громогласный голос Тригса заставил человечка подпрыгнуть от неожиданности. Рыбак, так и не сошедший на берег, говорил привычным громовым голосом. - Мы пришли за наследством. Я, правда, не очень то и хотел, но...
- Хранитель, - прервала Тригса Урра, - Мы слышали Зов. И я знаю, что вы, хранители, должны отдать слышавшим Зов некую вещь, что была вам доверены предками.
- Ишь ты, услышавшие, - фыркнул человечек. Он пристально осмотрел всех, кто стоял перед ним. - И впрямь, дети пяти кланов, да еще трое сохранивших память.
Набежавшие облачка закрыли солнце, и полупрозрачных малышей стало лучше видно. Крилисс разглядывал их личики, одежду странного покроя и гадал - кто же они такие? Почему Урра назвала этих людей Хранителями? Никогда прежде ему не приходилось ни слышать, ни читать о таком народце. И что за вещь они должны отдать и кому? Как сказал этот человечек - дети пяти кланов? Крилисс взглянул на своих спутников и стал считать: Тригс и триллы - клан эрли, Урра - клан грогги, двое дернов и он, человек. А кто же пятый?
- А кто тебе сказал, мальчик, - вкрадчиво поинтересовался Хранитель, - что триллы относятся к клану эрли?
- Это всем известно, да и они сами так говорят, - ответил капитан.
- Нет, мы не эрли. - Три покачал головой. - Наша семья была принята в клан эрли давно, но мы дети другого клана, эдомов.
Крилисс тут же вспомнил старую летопись, ту самую, в которой он читал когда-то о грогги. В ней мельком упоминались кланы и народы, вымершие очень давно, целый список был - вот там то и встречалось упоминание о народе эдомов. Но летопись была полна таким количеством выдумок, сказок, домыслов, что верить тому, что в ней было написано можно с трудом. Но даже в ней ничего не говорилось о маленьких человечках, полупрозрачных Хранителях.
- И очень хорошо, что не говорилось, - Хранитель казалось, читает мысли капитана. - А то трудно бы нам пришлось. Ну да со своими вопросами сами разберётесь, лучше скажите мне, что за Зов вы слышали? Только говорите тихо и быстро, а то наши бедные охранники скоро совсем пропадут.
Действительно, фигуры, сделанные из воды, почти потеряли человеческие очертания, заметно оплыли и стали меньше.
- Зова было уже три, - раскатистым голосом заговорил один из дернов. Никто и не заметил, когда кошки вернули себе человеческий облик. - Первый - полсезона тому назад, второй - дней десять, а третий - два дня тому назад. В первый раз звали двое. Во второй тоже двое, но уже другие, в третий раз звали уже трое. Звали всех, кто слышит, и всех кто помнит. И если бы не было третьего Зова, мы бы и не побеспокоили Хранителей. Но в последний раз звали уже не ради жизни, а ради спасения от смерти.
- Ты слышал про Безымянных детей? - спросила Урра, - так вот, звали они и в первый и в следующие разы. Но только они разделились и им помогали звать всех.
- А вы хоть знаете, зачем пришли? Что именно хотите от нас получить? - устало и как-то обреченно спросил Хранитель.
- Мы должны взять шкатулку. - Три говорил неуверенно, - Я понял так.
- Да, - подтвердил дерн, - именно шкатулку. Только мы должны были правильно сказать слова, но капитан помешал. Не сочтите за обиду, что мы не закончили просьбы по правилам.
- Да уж ладно, - махнул ручками Хранитель, и, показав рукой на капитана, спросил - А этот что, так и ничего не помнит?
- Нет, - покачала головой Урра, - но ведь это не страшно. Придёт время - вспомнит.
- Это если Время придёт, - пробормотал человечек, - а то ведь сидит в Городе, как прикованный. Ну, спрашивать, где вещь я вас не буду - и так уже видно, - и он кивнул на водяные фигуры, в одной из которых был ясно виден темный прямоугольный предмет. Хранитель взмахнул рукой, и водяной полукруг рассыпался, пролившись на землю водой. На мокрой траве лежала довольно большая плоская шкатулка, даже по виду тяжелая.
- Знаете, кто взять то её может? - спросил Хранитель. Он заметно устал и поэтому говорил всё тише и тише.
- Вещь сможет взять тот, кто сможет, а открыть её сможет тот, кто должен, - как хорошо выученный урок протараторил Три.
- Ну, так пусть берёт, - Хранитель встал над шкатулкой и произнёс, стараясь говорить громко, - Я, Хранитель, отдаю вещь, доверенную мне, тому, кому должен. Я выполнил уговор и сохранил доверенное мне тем, кто произнёс слова просьбы.
Сказав эти слова, Хранитель поклонился всем присутствующим и быстро удалился в дом, его спутники последовали за ним. Компания на берегу молчала, разглядывая шкатулку. Капитан обдумывал происшедшее, поражаясь и удивительным Хранителям, и их водяным охранникам, и своим спутникам. Его очень интересовало - кто же тот человек, кто сможет взять шкатулку? Он посмотрел на спутников и увидел - все внимательно разглядывают друг друга, так же как и он, гадая - кто возьмёт? И тут Крилисс услышал голос старого рыбака, Старейшины-эрли: "Ну что же ты, капитан? Вспомни! Напрягись и вспомни!". Капитан вдруг вспомнил слова дряхлого старичка-учителя, тот самого, что учил его разным языкам, давал читать книги и летописи:
- Придёт время, Крил, ты вырастешь, и однажды тебе придётся встретить тех, кого нет и взять то, чего никто другой взять не сможет. Бедный мой мальчик, тебе будет трудно, но ты справишься, я знаю.
Тогда, мальчишка, интересовавшийся старинными картами и книгами, не понял слов старичка, но сейчас... Капитан встал, подошел к шкатулке, осмотрел её со всех сторон и, заметив две ручки по бокам, поднял её с земли.
- Ну, вот и хорошо, - прогудел Тригс, - Давайте-ка все на лодку, надо двигаться.
Крилисс перенес шкатулку на лодку и поставил её на палубу возле мачты. Она действительно была очень тяжелой, и нести её было неудобно.
- Нет уж, неси её сюда, - рыбак указал на трюм лодки, - я думаю, не дело вещи на виду болтаться.
Все быстро погрузились на лодку, и Тригс показал настоящий класс, быстро развернув её в тесной и мелкой протоке. Они быстро пронеслись по лабиринту заводи и притормозили в месте впадения протоки в Реку. Нужно было выждать время, что бы незаметно выплыть на широкую воду.
Такого количества судов на реке капитан не видел никогда. Лодка Тригса шла на веслах, обгоняя другие лодки и лодочки которыми была заполнена почти вся река, и почти с каждой раздавались приветствия Тригсу. Половиной лодок управляли рыбаки из семьи самого рыбака, половиной триллы, и даже незнакомые с главой семьи люди спешили выразить своё почтение уважаемому человеку.
Тригс усадил за руль своего помощника, а сам направился к палатке на палубе, в которой собрались его пассажиры. Крилисс всё это время молчал, он был очень занят - ему нужно было привести в порядок собственные мысли. В голове металось огромное количество вопросов, воспоминаний, предположений. Но капитан, прежде чем задавать вопросы, постарался успокоиться и обдумать всё происшедшее. Для этого у него с давних пор был хороший способ - он сжимал пальца в определенном порядке, затем отгибал их по одному, по два, затем снова сжимал - со стороны казалось, что Крилисс что-то лепит из невидимой глины. Такому способу успокоиться его научил всё тот же старичок-архивариус. Крилисс попытался вспомнить, как его звали: "Ну, напрягись, - говорил он сам себе, - вспомни! Вот ты впервые входишь в библиотеку школы, вот идёшь между столами, с восторгом глазея по сторонам. Там есть чему восторгаться: высокие шкафы, под завязку набитые книгами, свитками, перевязанными стопками бумаги. И - запах, упоительный запах библиотеки! А вот и старичок, он подходит прямо к тебе, хотя ты пришел не один, берет тебя за плечом и уводит в свою комнатку. Там он говорит, что его зовут, м-м, ну конечно - Лаэри, его звали Лаэри!". Вспомнив, капитан выпрямился и увидел, что в палатке сидят все - Урра, Три, оба дерна и старый Тригс. Все выжидательно смотрят на него.
- Ты что-то вспомнил? - спросила Урра.
- Немного. И я очень хотел бы кое-что узнать у вас, - он посмотрел на них. - Вы сами расскажете или мне надо спрашивать?
- Начни-ка ты, сынок, - обратился Тригс к триллу. - Ты тут вроде как самый знающий.
Три глубоко вздохнул и начал:
- В давние времена клан эдомов был кланом посредников. В него входили несколько семей: тарты были судьями, к ним обращались по всяким спорным вопросам, эды были наблюдателями в дуэлях и спорах, триллы же всегда были помнящими. Мы записывали и сохраняли все сведения о нашем мире, обо всех кто его населял, своего рода архивариусы. К нам обращались, когда нужно было уточнить или узнать что-либо из прошедшего, мы вели летописи, записывая туда все-все. Эдомов как своих встречали в каждом клане, в любой семье. Так еще относились разве что к фэгам. - Три остановился. У него пересохло в горле. Тригс сунул в руку юноше флягу с водой, и все ждали, пока Три напьётся. - А потом что-то произошло, причем со всем миром сразу! Изменился Трельянд, изменились мы все! Мы забыли, забыли почти все, что умели, знали, могли. Как будто кто-то стер из памяти всех людей знания, воспоминания, даже само желание - помнить! Вот Тригс, - и Три указал на рыбака, - он изобретает лодки, новые паруса, строит корабли, которые лодками и назвать уже нельзя! Но ведь всё это уже было! И лодки, и большие парусные корабли и многое другое. А лучший мастер-горшечник Этильса? А другие мастера? В нашей семье как великий секрет берегли две рукописи, в них наши предки объясняли нам, нынешним, кто мы такие и завещали - таиться ото всех! Но почему? Я долго не мог понять, пока два сезона тому назад не умер мой дед. Он был самым старым в клане и перед смертью велел позвать к себе всех мужчин семьи, которым исполнилось двадцать три сезона. Нас оказалось таких девять человек. Мы подходили к деду по очереди, и каждому он клал руку на голову. Я был пятым. Когда моего затылка коснулась рука деда, в нем как что-то вспыхнуло. Я вспомнил! Не всё, но многое. Про эдомов, про древние времена. И про Хранителей. Я вспомнил, что мы, триллы, отдали на сохранение шкатулку, и сейчас пришло время забрать её. А когда в голове прояснилось, я увидел, что дед умер. Ночью у меня появилось вот это, - Три коснулся рукой татуировки. - А потом я услышал Зов. Но меня звали не дети! Я слышал голос старика, я даже увидел его - высокий, сухощавый, с длинными волосами, заплетенными в косы. Он был эрли, и еще он был кем-то другим, большим, чем человек!
- Старейшина, - задумчиво произнес Крилисс. - Ты видел старейшину. Я знал, что он не простой старик.
- А мой второй Зов был от еще более странного человека, - продолжил Три, - я не смог увидеть его! Только огонь, нестерпимый блеск и голос!
- Знаю я этого блестящего, - прогудел Тригс и посмотрел на капитана, - да и ты знаешь.
- Дракон, - согласился капитан, - рыжий, блестящий и огнём дышать умеет. Ну, а третий Зов?
- А в третий раз меня звал ты! - глядя на капитана в упор, выпалил трилл. - Да, ты! Я еще удивлялся - почему ты на меня смотришь как на незнакомого? Ты даже не знал, как меня зовут!
- Я звал? - удивился Крилисс, потом подумал и добавил, - может быть. Только я этого пока не помню.
Плечо капитана тронул один из дернов, тот, что был старше. Крилисс так и не знал имен кошек, но уже понял, что они имеют в своем клане немалый ранг, и явно не так молоды, какими кажется.
- Ты прав, помнящий, - произнес вкрадчивый, рокочущий голос дерна, - Наши имена покажутся человекам забавными: я - Кисс, он - Крисс, но не поэтому мы не называем их. Клан кошек давно живет в сознательном отстранении от всех. Дело в том, что мы умеем читать если не мысли, то чувства людей почти всех кланов, даже наших родичей-дернов. А кому понравиться такое? Да и не очень-то приятно, а иногда и опасно знать, что чувствуют люди. Вот мы и отдалились. Но в семье сохранили многое - мы помним почти все, - дерн потер висок, - кроме одного - кто и почему заставил нас всех забыть себя.
- А вы тоже слышали Зов?
- Да. Но мы слышали только один раз, и нас звал не человек! Нас звал Город. Мы так и не поняли, как такое может быть, но на Зов пошли. Нас вел уже не зов, а точное знание - мы должны придти к Трою, встретиться с Тригсом и еще с кем-то, кто помнит. Мы должны им помочь: в нужное время, в нужном месте сказать слова Просьбы. Только вот про грогги мы ничего не знали.
Разговор прервал громкий крик на палубе:
- Город! Уже видно город!
Все выскочили на палубу и посмотрели вперед. Впереди, на высоком холме вырастал город. Река делала последний плавный поворот, и он открывался перед глазами во всей красе: с домами, построенными из светлого песчаника, с крутыми улицами, лестницами, мостами и башнями. Эрти-у-Реки, город, построенный на перекрестке пяти дорог, древняя торговая столица Трельянада, встречал гостей нарядным: дома были украшены флагами и шевронами кланов, зеленые улицы были чисто выметены, широкие площади украшены яркими палатками, цветами и гирляндами. Город, в котором уже много сезонов не было ярмарок, готовился к празднику возрождения своей былой славы.
- По одной дороге мы, по другой друзья из степи, по третьей друзья из леса, - слова родились неожиданно для самого Крилисса, - а вот кто придет по двум другим дорогам?
- Зачем гадать? - почти мурлыкнул Кисс, - придет время, и мы все узнаем.
- Мне интересно другое, почему именно Эрти-у-Реки? - задумчиво глядя на наплывающий город, произнесла Урра.
Капитан посмотрел на город, его взгляд пробежался по холму и остановился на его вершине. Там, над густой сетью колючего кустарника, лежащего на земле огромным непроходимым комком, виднелся кончик шпиля старого храма, закрытого от людей кровью и преступленьем, храма Наах-Тали-Ях.