Ночь Самайна. Самая темная ночь в году. Ночь-за-Гранью.Было еще множество других названий, более жутких, более пафосных или же более безобидных. Все они пришли из далекого прошлого, когда по всему миру появлялись, затухали, исчезали, уничтожались и вновь приходили потусторонние феномены. Но с того момента, когда в последний раз зарегистрировали всплеск потусторонней активности, прошло уже без малого четыре столетия, а Ночь Самайна все также продолжали праздновать. В древности, в самую темную ночь в году Грань истончалась, и тени потустороннего, того, что находилось по ту сторону, появлялись в мире живых, но не могли причинить вред. Страх же мог стать той путеводной нитью, что выводила тени из Грани полностью и воплощала в реальности. В эту ночь потусторонние тени появлялись повсюду, будь то обычный крестьянский дом или же опутанный сложнейшими Знаками королевский дворец. Грани было все равно, где истончится. Раньше Ночь-за-Гранью проходила в вечном страхе, была залита кровью случайных жертв и влекла за собой множество очагов потусторонней жути. Порой ее не переживали целыми деревнями или городскими кварталами, а чтобы потом уничтожить отожравшуюся темную тварь платили жизнями целые отряды инквизиторов и экзорцистов.
Все изменилось, когда появился Веселый Джек, Безумный Джек, Джек-без-головы. У него тоже было много имен, но никто уже и не помнил, или скорее даже не знал, кем он был на самом деле: человеком, чарром, луколем или, быть может, демоном. На его голове (или же вместо нее, как считали некоторые) была тыква, глаза которой светились зловещим багровым огнем. В Ночь Мертвых он без какого-либо страха ходил из одной деревни в другую, везде оставляя свои тыквы с вырезанными страшными рожами, внутри которых горел странный багровый огонь. И дома, в которых находились эти зловещие тыквы, не трогали твари-из-Грани. На следующий год Безумный Джек появился снова, он вновь разносил по деревням и городам свои волшебные тыквы, только на этот раз он велел их жителям надевать страшные наряды и пугать друг друга. Через несколько лет по всей стране Ночь-за-Граньюстала праздником, во время которого люди, чарры, луколи и прочие разумные существа изображали из себя жутких, странных существ, пугали друг друга и веселились. Среди подобной мешанины нарядов даже тени потустороннего не сильно выделялись, и не поймешь живой это идет или существо из-за Грани. Страх перестал довлеть над живыми, и тени не имели возможности воплотиться. С каждым годом прорывов потустороннего в Ночь Самайна становилось все меньше и меньше, Веселый Джек уже не ходил по стране с волшебными тыквами, но живые успешно справлялись со страхом и без него. С тех пор тыквы с вырезанной рожей и свечой внутри являются символом и главным атрибутом Ночи-за-Гранью.
Этим легендам было уже около семи-восьми сотен лет, так что их действительно можно считать древними. Но эти древние легенды до сих пор знали во всем Кальхольме даже дети. Естественно их знал и Мальк, чарр двенадцати лет от роду. Как и большинство деревенских детей, он каждый год с нетерпением ждал самую темную ночь в году. Ведь в эту ночь можно вовсю проказничать, играть и веселиться, не получив при этом трепку от взрослых. Вот только сейчас юному проказнику было не до веселья. Он стоял во дворе своего дома и слушал двух друзей, с каждым мигам хмурясь все больше и больше. Его ровесник, светловолосый мальчишка с зелеными светящимися глазами (сразу видно - чарр), заметив выражение лица друга, рассмеялся:
- Трусишка! А я в прошлом году целый час провел на кладбище, - довольно произнес зеленоглазый чарр.
Мальк только гневно сверкнул голубыми глазами. По его мнению, кладбище на открытом пространстве и старая, заброшенная мельница и рядом не стояли. На кладбище можно бежать по прямой и рано или поздно выйти к ограде, а мельница - закрытое пространство. Впрочем, возможно, в нем говорил страх, ведь быть наблюдателем одно, а вот жертвой - совсем другое. Дело в том, что у друзей каждый год в Ночь-за-Гранью был своеобразный экзамен на храбрость, где каждый выполнял задание, данное двумя другими мальчишками. В этом году была очередь Малька.
- Что сдаешься? - подзадорил друга чарр.
- Конечно же, нет! - упрямо тряхнул головой мальчишка. - Идем.
И юный чарр первым направился на окраину деревни, где находилась старая мельница, заброшенная лет десять назад после странной смерти владельца. Место считалось дурным, и никто не спешил там появляться. Так мельница потихоньку и гнила, доживая свой век. Мальчишки естественно обследовали ее вдоль и поперек, но ничего не нашли и разочарованные вернулись ни с чем, как возвращались до них многие другие озорники. Мальк прекрасно знал, что нет на этой мельнице ничего такого, но страх не унимался: ведь сегодня Ночь Мертвых, и пусть потустороннее давно ушло из мира, но мало ли что. Старые сказки продолжали пугать и сейчас. Впрочем, когда друзья подошли к месту назначения, мальчишка уже взял себя в руки, и его глаза решительно сверкали голубым огнем.
- Помнишь, да? У тебя час, - произнес молчавший до того луколь, протягивая другу светящуюся пластинку, которая ровно через час должна потухнуть.
Мальк лишь сосредоточенно кивнул, положив пластинку в карман, и направился к входу в заброшенное строение, на ходу принимая образ вора-ловкача постарше. Юный чарр на глазах вытянулся на пару сантиметров вверх, темные волосы чуть удлинились, черты лица стали резче, глаза притушили свое сияние. Ловкие пальцы метнулись за пояс, выхватывая серебряный кинжал с нанесенными на рукоять и лезвие Знаками, и гибкой, стелящейся походкой Мальк проскользнул в дверь. Чарр пока не мог держать этот образ достаточно долго, но на час его должно было хватить. Он не оглядывался по дороге к мельнице, поэтому не мог заметить хитрых улыбок на лицах переглянувшихся друзей.
Дверь душераздирающе скрипнула, закрываясь за спиной юного чарра. Он бы вздрогнул, если бы не находился в образе. Это помогало хоть как-то контролировать страх. Темнота не была для чарра помехой, поэтому мальчишка осторожно двинулся вперед, стараясь ступать по рассохшимся половицам как можно тише, что в данном образе удавалось довольно неплохо.
Спустя пять минут, о чем говорила одна из двенадцати зазубрин, погасшая на пластинке, отсчитывающей время, Мальк обошел все помещения заброшенного здания, расположенные на первом этаже. Лезть по ужасно скрипящим и то и дело норовящим обвалиться ступеням частично развалившейся лестницы паренек не решился. Поэтому он остановился в помещении, когда-то, видимо, бывшем кухней. Присев на пыльный пол - все равно за ночь еще успеет извозиться в грязи, а родители ругать после Ночи Самайна не будут - юный чарр немного расслабился, страх почти ушел, он был уже не так напряжен.
Внезапно раздавшийся скрип, в тишине показавшийся оглушительно громким и издевательски долгим, заставил Малька вздрогнуть и выронить, наполовину погасшую пластинку времени. Но он быстро взял себя в руки, засунул упавшую пластинку в штаны и выхватил серебряный кинжал. Чарр быстро припомнил, что так ужасно скрипит входная дверь, сразу вспомнились его друзья, с них сталось бы так подшутить, как-никак именно подобным они и занимались каждый год, иначе экзамен на храбрость вовсе не был бы проверкой этой самой храбрости. Мальчишка, осторожно ступая, двинулся в сторону входной двери, держа наготове свой кинжал. Но стоило ему выйти в коридор, как он застыл, подобно статуи, чуть не раскрыв рот. Двери не было! Там, откуда еще полчаса вошел Мальк, находилась такая же бревенчатая стена, как и везде, и никакого намека на дверь, сплошная стена, как будто она такой и была всегда.
Страх липкими ладонями лег на плечи парнишки и сдавил их, чарр прерывисто задышал, липкий пот потек по спине. Кое-как заставив себя двигаться, мальчик двинулся к двери, намереваясь для достоверности пощупать стену, но тут сзади раздался шорох, и Мальк стремительно обернулся, вскинув кинжал. Ни-че-го. Мальчишка начал осторожно двигаться вперед. Какое-то время тишина прерывалась только едва слышным, напряженным дыханием чарра, однако вскоре начали раздаваться иные звуки: шорохи, шепотки, шарканье, вздохи - сначала совсем-совсем тихо, а потом все громче и громче. Звуки раздавались отовсюду, казалось, весь дом внезапно наполнился звуками. Пот лился у Малька по лицу, ладони вспотели, сердце билось часто-часто, словно у испуганной птички.
И тут в центре коридора начало появляться оно. Очень медленно в пространстве начало проявляться полупрозрачное, светящееся нечто, лицо которого нельзя было разглядеть. Впрочем, чарр был не уверен, было ли у него вообще лицо. Ужас ледяными когтями сковал вяло трепещущее сердце, пот заливал глаза, рубашка праздничного костюма уже давно прилипла к спине. Округлившиеся глаза мальчишки с недоверием и ужасом перебегали от неподвижной фигуры впереди к кинжалу, на котором тускло светился Знак у самого основания лезвия, Знак, реагирующий на присутствие потустороннего.
Фигура двинулась к неподвижно замершему от ужаса Мальку, и его до предела обострившиеся чувства, не смотря на окружающие шорохи и прочие звуки, четко уловили звук скрипнувшей половицы. Тени потустороннего нематериальны пока не поглотят определенное количество душ - об этом знал каждый ребенок, хоть немного интересующийся древними сказками. Юный чарр древними временами интересовался, да и какой ребенок отказался бы послушать такие захватывающие истории о борьбе с существами из-за Грани. Догадка мелькнула в мыслях Малька, и он поспешил ее проверить: паренек чуть сдвинул ладонь, открывая конец рукояти кинжала, на котором были вырезаны мощные Знаки, определяющие присутствие потустороннего. Ведь у него был не простой кинжал, когда-то он принадлежал экзорцисту, осевшему в этой деревеньке и бывшему дальним предком Малька. Подобные Знаки, в отличие от того, что обычно ставили на лезвиях обычных кинжалов в древние времена, не могли быть одурачены ничем, в том числе и образами чарров. И эти Знаки не светились.
Чуть не задохнувшись от возмущения, голубоглазый чарр воскликнул:
- Фанк, Рихт! Вы скоты! Как можно так пугать!
Все шорохи сразу исчезли, светящаяся фигура разом побледнела и сползла с довольно хихикающего Рихта. Сзади ему вторил смех второго мальчишки. Обернувшись, Мальк подтвердил свои догадки: напротив двери стоял луколь, все это время прикрывающий дверь своей иллюзией. Звуковую иллюзию, скорее всего, поддерживал он же. Хотя какое "скорее всего", так все и было! Для луколей создавать иллюзии - все равно, что дышать.
- Нет, ну это все-таки свинство с вашей стороны, - все никак не мог совладать со своим возмущением Мальк, его глаза разгорелись, и образ стал с него слезать.
- А, по-моему, это наш лучший розыгрыш! Ты бы видел свое лицо! - вновь захихикал Рихт.
- Да-да, я согласен, - поддержал друга Фанк. - Нет, ну, правда, все ведь было так правдоподобно. Если бы не твой кинжал...
- Над такими вещами не шутят, - произнес все еще мрачный Мальк, ему было неприятно так попасть впросак, хоть он и смог оценить отличную подготовку розыгрыша.
- Да ладно тебе, - пихнул его в бок подошедший Рихт. - Признайся, что ты просто завидуешь, что я смог освоить образ тени потустороннего, - заулыбался гордый собой зеленоглазый чарр.
Мальк только вздохнул, принимая правоту друга. Он действительно завидовал, и Рихту было чем гордится: освоить образ, могущий обмануть примитивный, но все-таки Знак - это ого-го! И пусть Рихт, скорее всего, еще не освоил его до конца и не сможет поддержать долго, это уже огромное достижение. Мальку пока гордиться было нечем, даже образ вора-ловкача уже с него сполз из-за слишком сильных эмоций.
- Но я все-таки вас раскусил, - с мрачным удовлетворением констатировал голубоглазый чарр.
-Раскусил, - подтвердил Фанк. - Но только благодаря кинжалу твоего предка.
Луколь поднял руку друга, все еще держащую кинжал, чтобы поподробнее рассмотреть Знаки, и тут же выпустил ее, внезапно застучав зубами и пытаясь что-то сказать. Друзья с удивлением посмотрели на мертвенно-бледного Фанка, пятившегося к двери и трясущейся рукой указываю на что-то за спинами друзей.
- Т-т-там, - непослушными губами произнес он.
Чарры стремительно обернулись. За их спинами клубилось нечто, стремительно оформляющееся в человеческую фигуру. Серая тень, с клубящимся внутри туманом. Ее лицо постоянно менялось, являя перепуганным мальчишкам сотни различных лиц и эмоций, жуткие глаза источали антрацитово-черный Мрак. От фигуры веяло холодом и потусторонней жутью, словно приоткрылась дверь за Грань. Все еще не веря, чарры перевели взгляд на кинжал, зажатый в руках Малька: все четыре Знака на рукояти светились ярким синим светом. Тень потустороннего двинулась к замершим мальчикам, на миг скопировав их лица. Это и стало тем, что разорвало оковы оцепенения.
- Б-бежим! - прохрипел Мальк и рванулся к двери.
Рихт и Фанк от него не отставали. Через пару минут перепуганные мальчишки уже бежали по основным улицам деревни.