Тамара сошла с трамвая на остановке "Проспект Чехова" и медленно двинулась в сторону своего Крыловского переулка, хмуро рассматривая тротуар. Под ноги глядеть было необходимо: колдобины от выбитого асфальта и корни старых деревьев встречались на каждом шагу, уж такая особенность была у старого центра города, но все же главная причина, клонившая голову вниз, заключалась в её тяжелых мыслях. Завод Ростсельмаш распустил сегодня большинство своих сотрудников в бессрочный, практически неоплачиваемый отпуск ( что-то где-то пообещали записывать, но этому никто не верил), и вот инженер Тамара Ивановна Смирнова, пятидесяти трех лет, после двадцати семи лет работы на РСМ, оказалась никому не нужным балластом, выкинута на улицу и предоставлена самой себе.
Было обидно и противно, тем более, что она понимала: во-первых, жаловаться некому и во-вторых, такими, как она, заполнен город. Надо что-то придумывать самой, но что придумаешь в таком возрасте? Ведь и более молодые, сорока - пятидесятилетние, ходят без работы. Она подумала, что её бывшему мужу, который еще пятнадцать лет назад после развода укатил в Киев и устроился в каком-то НИИ Академии Наук, должно быть, еще хуже * там у власти откровенные коммунисты, они и жить не дадут, и умереть спокойно не позволят. Но эта мысль её почему-то сегодня не утешила.
Еще она представила свой новый образ жизни без привычного, заводского: весь день она должна проводить в обществе двух старух - соседок, которых знала всю свою жизнь и, тем не менее, совсем не понимала. Бабки временами ссорились насмерть, со скандалом и привлечением свидетелей-соседей, отчего те также разбивались на два лагеря, через некоторое время мирились и казалось, совершенно не могли жить одна без другой, а соседи еще некоторое время по инерции ходили надутые. Неизбывная агрессивность сидела в крови обеих: если они не ругались между собой, то дружным фронтом выступали против кого-то третьего, будь то соседи с верхнего этажа, спускавшие из батарей горячую воду для стирки, или государственные службы, не вывозившие вовремя мусор, и, к удивлению окружающих, побеждали. Да вот, совсем недавно, когда двое их соседей по пятикомна[Author ID1: at Sat Jul 31 09:53:00 1999
]т[Author ID0: at ]ной[Author ID1: at Sat Jul 31 09:53:00 1999
]пяти-комнатной[Author ID1: at Sat Jul 31 09:53:00 1999
] коммуналке вдруг неожиданно разбогатели и купили себе изолированные квартиры, обе "подружки" захватили по освободившейся комнате, быстро навесили амбарные замки, нашли какой-то закон в свою пользу и не позволили никого вселить на освободившуюся жилплощадь. Тамара, не принимавшая участия в судебно-военных действиях и административно-политических интригах, осталась при своей пятнадцатиметровке, и только диву давалась энергии бабулек. Да и было чему дивиться! Обе нисколько не надеялись на социальную поддержку государства.
Баба Хася, 82-летняя старая ростовчанка, подрабатывает торговлей семечками и орехами на трамвайной остановке, а 76-летняя баба Лёка имеет черного пушистого кота Икса, который пристроен в бизнес по улучшению породы ростовских кошек, чем и зарабатывает иногда на сосиски себе и своей хозяйке.
Хася Шмулевна Шнеерсон никогда не рассказывает о своем происхождении. Леокадия Самсоновна Скилиоти * бывшая преподавательница математики в университете, бывшая жена богатого даже при советской власти грека Скилиоти, бывшая княжна с длинной родословной (она после перестройки очень полюбила об этом порассуждать).
Зато у бабы Хаси есть внук Додик * козырная карта и любимая тема для беседы. Додик *красавец и талантливый музыкант - джазмен, живет в Филадельфии со своим оркестром, вывезенным из Ростова, имеет там оглушительный успех, присылает яркие открытки и приглашает бабку в Америку, погостить или насовсем.
Все эти тактические сведения пускались в ход обеими сторонами в случае очередной ссоры или перемирия, так что все соседи были в курсе.
Тамара постаралась открыть дверь квартиры как можно тише, не скрипнув и не звякнув, чтобы любознательные соседки не начали травить душу расспросами прямо сейчас, с порога, * пусть уж лучше завтра, когда она обдумает свое положение и хоть что-нибудь решит.
В коридоре струился чад, смешанный с табачным дымом, и сильно пахло жареными семечками. Баба Хася готовила на кухне свой товар к реализации, а баба Лёка наблюдала за процессом, сидя на высоком табурете, с папиросой в зубах.
Тамара уже почти проникла в свою комнату, как затрещал телефон на стене возле кухни. Пришлось взять трубку. Звонила приятельница Люба, с которой они работали на заводе много лет в одном корпусе и расстались всего час тому назад.
Нормировщица Люба была одинокой женщиной, красивой и старавшейся шагать в ногу с международной модой. Она очень хотела выйти замуж, её жизнелюбию и энергии мог бы позавидовать небольшой трактор, и многие удивлялись, почему она все никак не осуществит свою мечту. Тамара же догадывалась, что у Любы ничего не получается как раз потому, что она прилагает слишком много усилий для решения этого вопроса.
Избыток энергии вызывал у Любы желание непременно кем-то руководить, и чаще всего это была Тамара, которая подчинялась потому, что жалела Любу, старалась войти в её положение и как-то помочь, хотя бы составить компанию для похода в театр, цирк или на выставку.
Однако для тихой Тамары пребывание с Любой в общественном месте оборачивалось иногда сущим адом. Та в переполненном трамвае могла громко заявить, что забыла перчатки дома на рояле, и публика оборачивалась на этот возглас с интересом и почтением, а Тамара втягивала голову в плечи, потому что, если по правде, В Любиной десятиметровой заводской гостинке с трудом помещалась даже гитара * где-то высоко под потолком, на свободном кусочке стены. Впрочем, Любу такие мелочи не смущали.
*Так, завтра в девять жду тебя на углу Крепостного, идем в Центр Занятости! * с ходу деловито сообщила Люба.
*Вот так сразу? * удивилась Тамара.
* А ты представляешь, сколько народу туда кинется в понедельник? Там самый наплыв по понедельникам, я узнавала. И еще, помнится, есть статья в КЗОТе * не знаю номер, но с пятидесяти трех лет можно выйти на пенсию. Завтра запишемся на прием и все разведаем!
*Люба, для этого надо, чтобы мы были уволены по сокращению! * пыталась протестовать Тамара.
* Ничего, понадобится * уволят, главное, найти нужного человека и обо всем договориться.
* Как же ты договоришься, если по закону...
* Какие законы, господи, ну ты, как малое дитё! Все начальники имеют свою цену, они же и законами манипулируют! Короче, приходи, это не телефонный разговор! * Люба резко отключилась. Тамара услышала за спиной резкий скрипучий голос:
* Кого это тут уволили по сокращению?
Она не обернулась, положила трубку, прошмыгнула в свою комнату и накинула дверной крючок.
2.
Несмотря на шум, поднятый Любой, который можно было даже назвать небольшим скандалом, женщины ничего не добились в Центре Занятости, кроме одного: им объяснили, что если даже завтра они принесут документы о насильственном увольнении, им еще год будут предлагать работу, они будут регулярно ходить отмечаться, как зеки, а пенсию раньше своего возраста все равно не получат, потому что у государства на всех таких не хватит денег, есть и немощные люди, не то, что они, здоровые красавицы, на них еще пахать можно. Им посоветовали поискать временную работу по объявлениям в газетах.
Приятельницы брели по Пушкинскому бульвару, не глядя, в какую сторону они пошли * теперь это было безразлично, впервые в жизни они среди дня свободны, как белые облака в голубизне уже совсем летнего неба. Свобода их смущала: они к ней не привыкли. Непрерывная спешка, хлопоты, кошелки, суета, мелкие повседневные задачи: успеть проскочить через проходную утром, побыстрее выскочит в конце дня... Они стали психологическими рабами своего образа жизни и умело лавировали в узкой колее действительности, не заботясь о завтрашнем дне, который будет копией вчерашнего. Но теперь обе были в полнейшей растерянности: надо что-то решать самим.
* У меня такое впечатление, что работу по специальности нам теперь не найти, * уныло сказала Тамара, просто так, для констатации факта, * А деньги скоро кончатся, да и цены растут постоянно... интересно, кто этим делом дирижирует?
* Главное, советуют искать работу по объявлениям, ну ты подумай, за дураков нас держат! * снова вспыхнула Люба, * Ты читала эти объявления? "Девушкам до 30 лет престижная работа"! И рядом такое: "Отдых для деловых людей круглосуточно"! А телефон один и тот же! Ну, ясно же, что за "престижная работа"! Раньше это называлось проституция * и всем понятно, а теперь еще соображать надо. И где же наша полиция нравов? Что они, два и два не сложат, ни за что не догадаются? А потом делают по телевизору озабоченные морды: "Как бороться со спидом[Author ID1: at Sat Jul 31 09:54:00 1999
]СПИДом[Author ID1: at Sat Jul 31 09:54:00 1999
], чумой двадцатого века? Помогите, люди добрые!" А людей-то добрых больше не осталось! Одна чума!
* Ой, Люба! Причем тут чума! Не заводись, давай лучше подумаем, объявления посмотрим, людей поспрашиваем, ну что сразу так кидаться в крайности! У нас все столбы и деревья на улице залеплены объявлениями, я сегодня почитаю внимательно, а то обычно бегу мимо них. И ты у себя дома посмотри.
Женщины расстались на трамвайной остановке и разъехались в разные стороны.
Тамара сошла с трамвая на пол дороге, походила по Старому базару, заглянула в ларьки, купила кое-что по мелочи, долго раздумывая над каждым приобретением, будь то баночка вазелина, шпильки для волос или несколько скрюченных зеленых огурцов - курдунов. Когда Тамара добралась до дома, солнце уже довольно косо освещало их маленький переулок, а её возмущенный гастрит настойчиво напоминал, что давно пора поесть.
Из кухни выглянула баба Лёка, увешанная янтарными и деревянными ожерельями, с дымящейся папиросой, изящно поддерживаемой двумя сухими костлявыми пальцами, доброжелательно сообщила:
* Лёшенька приходил, подождал немного и ушел. Я ему дала чаю и сообщила, что вас всех сократили!
*Да кто вам сказал, что меня сократили?! * возмутилась Тамара тем, что соседка бесцеремонно влезла в её дела, наговорила сыну черт знает чего. Мальчик расстроится, будет думать, как ей помочь, а у молодых теперь и так жизнь трудная, своих дел невпроворот!
* А что...разве нет? А я так поняла, поскольку вы гуляете среди бела дня... * нисколько не смутилась баба Лёка и затянулась папиросой, звякнув серебряными браслетами на тощей руке.
* Вы же слушаете радио! Наш завод в простое, работы нет, вот и объявили вынужденный отпуск, пока на полгода...
* Заплатят? * деловито осведомилась баба Лёка и выпустила струйку дыма в пол.
* Думаю, что нет, * честно ответила Тамара под её сверлящим взглядом.
* Сволочи! * спокойно констатировала соседка, стряхнула пепел в ладонь и медленно скрылась в кухне.
Тамара нашла в своей комнате два стула, отодвинутых от стола и так брошенных посередине, чашку недопитого чая, а под блюдцем * купюру в сто рублей. Ей стало обидно, она села на стул и заплакала. Женщина не собиралась обращаться за помощью к сыну, она всегда считала, что сама должна помогать ребенку из последних сил * так было принято среди её знакомых и родных, и потом, это было бы справедливо, ведь она сама дала ему жизнь, не спросясь его согласия, можно сказать, бросила в этот кошмарный омут из проблем и несовершенных человеческих существ. И вот теперь * сто рублей он отдает ей. А у него что же? Дедова квартирка в разваливающемся доме, который ЖЭУ объявил аварийным, но не собирается ремонтировать... зарплата неизвестно какая, ведь он только год работает в престижной частной фирме "ААА", что-то программирует...может, его там и ценят, Леокадия Самсоновна всегда говорила, что у Алёши прекрасные данные по математике... но частная же фирма, в любой день рискуешь оказаться на улице, и в суд не подашь, потому что * капитализм!
Тамара вытерла платочком щеки, достала из холодильника борщ и пошла на кухню готовить себе обед.
Поздно вечером позвонила Люба:
* Слушай, у нас тут заочники живут, ты взялась бы сделать курсовые по сопромату и по начерталке?
* Взялась бы...а срок какой?
* Срок * вчера надо было! А что ты не спрашиваешь про цену? Пятьдесят рублей за каждую предлагают! Деньги, правда, небольшие, но все же наличные. За неделю управишься? Завтра завезу задания.
* Постараюсь. Спасибо, Любаня!
Тамара вернулась в комнату и осмотрела стеллажи с книгами. С утра придется лезть под потолок за техническими справочниками, а заодно вытереть там пыль * наконец-то настало время, у неё дошли руки до этого дела. Она включила музыку Чайковского, села за стол и стала соображать, на какую полку могла засунуть учебник по сопромату сто лет назад.
3.
Через десять дней Тамара отдала две аккуратно оформленные курсовые работы и получила обещанные сто рублей. Она намеревалась сразу отдать деньги сыну, но тут подошло время платить за квартиру, нести босоножки в ремонт и покупать сахар для варенья. Цена на сахар за месяц взлетела в два раза, дешевые порченые фрукты для варенья не годились, и она призадумалась, варить ли в этом году клубнику и вишню. Многолетняя привычка победила, она решила сделать зимние запасы варенья и солений хотя бы в небольшом количестве, а деньги сыну отдать попозже.
На улице Станиславского, в которую вливался их маленький переулок, а также на соседних Чехова и Соколова, не по дням, а по часам возникали маленькие магазинчики и конторы с красиво оформленными входами, мраморными ступеньками в подвалы или на крылечки, цветными стеклами, веселыми фонариками и оригинальными вывесками. Через небольшое время на некоторых появлялись объявления "закрыто" или "продаётся", другие расширялись и украшались. Их было много, глаза разбегались, уследить за их появлением и исчезновением становилось невозможно, было только ясно, что процесс капитализации интенсивно шел. Некоторые знакомые диковинные названия фирмочек она позже встречала на Большой Садовой, другие не появлялись больше никогда. Однако надо было признать, город постепенно вычищал старые подвалы, мостил тротуары, ремонтировался и прихорашивался, и это было приятно.
Тамара тщательно просматривала все объявления на столбах, стендах и в рекламных газетах, появлявшихся в её почтовом ящике. Счет на сберкнижке буквально сгорел в одночасье, деньги в кошельке таяли, несмотря на её старания найти продукты подешевле (цены теперь везде были разные * вот еще стрессовая проблема!), всегда казалось, что где-то можно найти искомую вещь хотя бы на полтинник дешевле.
Призывов на работу для её возраста было немного. Однажды она попала на собрание, где таких, как она, неприкаянных женщин обучали торговать шикарной посудой фирмы "Цептер". Делалось это очень умело и завлекательно и многие соблазнились торговой деятельностью, обещавшей большие барыши. Однако Тамара решила, что эта работа совсем не для неё * ни торговать, ни уговаривать она не умела и боялась остаться в долгах. Она умела только молча старательно выполнять порученную работу * это она и искала.
В другой раз женщина соблазнилась объявлением о "солидной работе для энергичных людей всех возрастов, после кратковременного курса обучения за счет фирмы" и поехала на организационное собрание в центральный кинотеатр. Но за участие в собеседовании требовалось заплатить приличную сумму, которой у неё с собой не было, и в зал она не попала, о чем впоследствии думала с радостью. Позже оказалось, что там опять же предлагали торговать вразнос какими-то лекарственными средствами от всех бед, вплоть до СПИДа и рака. Как человек с высшим техническим образованием и трезвомыслящей головой, она поняла, что это большая халтурная ловушка, но с другой стороны поверить в обман было невозможно, потому что все делалось официально, с разрешения властей, и охранялось милицией. В эту пору появилось новое летучее выражение "крыша поехала", и Тамара подумала, что эта неприятность, по-видимому, охватила многих ростовчан и её в том числе.
Потом на соседнем квартале появилась маленькая фирма с красочными пестрыми журналами в микроскопической витрине, которых она никогда раньше не видела. Тамара зашла внутрь, где прочитала объявление, что фирме требуются курьеры для доставки журналов в офисы. Журналы были толстые и дорогие, а оплата курьеров оговаривалась в процентах к стоимости доставленного товара, да еще отдельно * за рекламу. И оплату обещали каждую пятницу!
* У нас * как в Европе! *снисходительно объяснила деловая девчонка лет двадцати с неровной белой копешкой волос, закрывающей глаза, и длинными зелеными ногтями.
Пожалуй, это была та работа, где можно, добросовестно трудясь, заработать себе на жизнь. Тамара в тот же день не глядя подписала трудовой договор, бледно отпечатанный на машинке, со смазанной печатью и неразборчивой закорючкой подписи директора фирмы в низу листка, и наутро приступила к работе.
После четырехчасового непрерывного хождения по жаркому пыльному городу с тяжеленными сумками в двух руках, она вернулась домой почти без сил, уже совсем не уверенная, что эта работа как раз для неё. Улеглась на диван, подложила под ноги маленькую подушку и провалилась в сон. Проснулась вечером, нехотя поужинала, подсчитала заработок и немного воспрянула духом. При экстраполяции за месяц получалась очень приличная сумма. Уговорила себя надеяться, что тело болит с непривычки, после недельной тренировки будет легче, тем более, что другой работы пока нет.
Она позвонила Любе, чтобы предложить присоединиться к ней для работы в её магазинчике. Та отказалась, потому что уже устроилась в два места сразу* ночным сторожем в общежитие и билетером на карусель в парке: работа не пыльная, а на хлеб и молоко хватит.
Тамара прикинула, что заработок Любы в два раза меньше, чем у неё, но и работа много легче: целый день сиди себе на скамейке возле карусели, а где спать ночью * вообще какая разница? И позавидовала: живут же люди, устраиваются!
Разговоры Тамары по телефону, естественно, никогда не оставались незамеченными её соседками, и теперь она была даже довольна, что не приходится объяснять, чем и где она занимается, на какие доходы живёт. Притаскивая по вечерам домой своё усталое ноющее тело, она встречала сочувственные взгляды обеих старух, предупредительно освобожденную душевую и чисто протертую плиту * предметы и поводы их обычных коммунальских разногласий. По вечерам все соседки погружались в какой-нибудь страшенный детектив или блестящий сироп сериала "Санта Барбара" в комнате у бабы Хаси * владелицы цветного телевизора, после умиротворенно беседовали, вполне довольные друг другом расходились и укладывались спать.
Тамара была тронута заботой соседей, хотя и знала, что этот блаженный мир в квартире долго не продержится.
Через две недели Тамара, получив заработок, медленно тащилась домой и раздумывала, что могла бы обойтись пока самым необходимым, а деньги положить в коммерческий банк, обещавший в рекламном телеролике десятикратный процент годовых по сравнению со Сбербанком, где у неё давно остались жалкие копейки. Она прикинула прибыль за квартал, за год...господи, какие деньги получаются! Через полтора года, когда она начнет получать пенсию, даже если снимать одни проценты, можно жить, как у Христа за пазухой и не заботиться о работе! А если продать обручальное кольцо, можно значительно приблизить эту райскую жизнь, и уже к зиме она будет вполне обеспеченным человеком. На западе это называется рантье * вот и она будет жить, как цивилизованная западная старушка!
Тамара в приподнятом настроении вошла в квартиру. Соседки мирно беседовали, звякая ложками и кастрюльками на кухне. Тамара с удовольствием облилась холодным душем, надела свежий халатик и вышла в кухню со своим ужином.
Баба Хася говорила:
* Ты что, действительно веришь, что он тебе там про любовь говорит?
* Может, и врет, а все-таки приятно! * смеясь, отвечала баба Лёка.
Хася Шмулевна с живостью, неожиданной для её полного тела, повернулась к Тамаре и доложила:
* К Леокадии жених заходил! Представляешь, Томочка, генерал, восемьдесят лет, зовут Георгий Константинович!
* Да ладно тебе, Хася! * смущенно хихикнула Леокадия Самсоновна.
* Фамилия, правда, подгуляла: Тяпкин! Слишком пролетарская. В общем, Жорик Тяпкин! А так жених ничего, только один глаз на вас, а другой * на Кавказ!
* Зато герой войны! Это у него боевое ранение! * заступилась Леокадия.
* С чего ты взяла, что боевое? Может, в гадюшнике алкаши отмутузили! Заметила, нос-то у него какой красный!
* А по-моему, ты просто завидуешь! * веско сказала Леокадия, взяла тарелку и гордо поплыла к раковине.
* Ха! А ты воображаешь, в тебя можно влюбиться! Ползаешь тут, гремишь костями и железками ! * Хася подхватила свои длинные юбки и понеслась по коридору к себе в комнату, чтобы последнее слово в споре осталось за ней * это было стратегически очень важно. Но Леокадия, уверенная, что подружка задержится в коридоре, чтобы подслушать её ответ, спокойно отчеканила:
* Ничего не поделаешь, закон относительности: чем больше пустота, тем больше скорость!
* Кадка несчастная! * успела гаркнуть Хася из глубины коридора и хлопнула дверью.
* Кесарю * кесарево, а слесарю * слесарево! * философски вздохнула Леокадия и медленно двинулась к себе, сопровождаемая важным черным котом.
Тамара разогрела вчерашний суп и вернулась к себе в комнату посмеиваясь, хотя скоропостижный разрыв дипломатических отношений соседок предвещал более или менее длительную войну. Она поужинала и прикинула на карманном калькуляторе более точно свои будущие доходы. Её совершенно не смущало то обстоятельство, что список расходов, от которых она решила временно отказаться, получился не маленьким. Такие моменты бывали и раньше. Зато у нее захватило дух от перспективной цифры доходов и даже сердце стукнуло как-то по-новому, подпрыгнув мячиком к горлу. Дело в том, что считать на машинке деньги ей в общем-то не приходилось никогда * просто не было такой необходимости. Она жила от получки до аванса, до страсти боясь залезть в долги, и занимала только в самом крайнем случае. Её доходов старшего инженера хватало на самое необходимое, и она привыкла к постоянному раскладу своих средств, относя совсем небольшую сумму в сберкассу каждый месяц. Накопленного хватало на летний отдых ей и сыну, а потом все начиналось сначала. Единственный раз её счет в сберкассе значительно пополнился, когда один за другим с небольшим перерывом умерли её родители, и она не прикасалась к вкладу, оставляя его "на черный день", как всю жизнь делали её старики. А потом вдруг настали времена, когда все деньги "сгорели", потому что государство отказалось индексировать вклады соответственно инфляции. Она не стала забирать их со счета * деньги, на которые можно было бы купить дом или машину еще несколько лет назад, превратились в жалкие бумажки, их можно теперь проесть за неделю. Ей даже не пришло в голову, что кто-то на этой операции хорошо "нагрел руки" * просто так получилось, и всё. Безграничное доверие к государственным учреждениям, воспитанное десятилетиями, прочно держалось в её сознании, да она попросту боялась думать по-другому, но себе в этом не признавалась * должны же быть в жизни какие-то устои!
В субботу Тамара поехала к центральному ювелирному магазину, где можно было сдать драгоценные изделия и золото. Метров за сто от входа её перехватила толстая веселая цыганка: быстрым движением заступила дорогу и ласково спросила:
* Что продаёшь, золотце?
Тамара невольно приостановилась, не зная, что сказать, как обойти преграду в широких юбках и платках, чтобы не обидеть женщину понапрасну. А та зашептала:
* Вижу-вижу, по глазам вижу: неприятности у тебя! На мужа надежды нет, одна бьёшься, как птичка в клетке, все хотят обмануть! Не ходи в магазин * и там обманут! Знаю, как обвешивают, обсчитывают таких вот неопытных! Никогда ничего не продавала? * цыганка с ласковым любопытством заглядывала в глаза.
* Вот и я говорю, голубка, имей дело со мной, потом еще бесплатно погадаю, всю правду скажу про твою соперницу!
* Нет, не надо... * тихо попросила Тамара, не в силах отвести взгляда от черных горячих глаз цыганки, а та все улыбалась:
* Надо-надо, ох, как тебе это надо, ты даже не знаешь, душа-то изболелась! А ну-ка покажи, что там у тебя в сумке спрятано! * и она протянула пухлую руку к сумочке, зажатой под мышкой у Тамары.
Колечко, завернутое в бумажную салфетку, в один момент чудесным образом оказалось на ладони цыганки. Тамара еще повторяла: * Нет, я пока не решила... * а цыганка, покрутив колечко на ладони, назвала немаленькую сумму. Над ухом Тамары, пока она раздумывала, раздался скрипучий отрезвляющий голос:
* Женщина, что вы делаете, не связывайтесь с ними! Зайдите в магазин!
Тамара на мгновение повернула голову на голос, цыганка опустила руку в какой-то карман или мешочек у пояса, небрежно скинула туда кольцо и достала купюру:
* Вот и молодец, держи, завтра приходи * погадаю! * она быстро повернулась, взметнув свои широкие юбки, прикрыла голову шелковым платком и направилась к подземному переходу, окруженная компанией точно таких же теток в пестрых юбках и платках, лопочущих громко и беспокойно непонятными каркающими звуками.
Немного поколебавшись, Тамара все-таки вошла в магазин, посмотрела цены в витринах, постояла возле отдела скупки. Скоро до нее дошло, что она продешевила раза в три, и она поплелась из магазина. Покалывало сердце, ноги отяжелели. Остановилась на крыльце и осмотрела улицу. Возле витрины стояла молоденькая худющая цыганка с тоскливыми глазами, к ней прижимались двое грязных маленьких детей.
Тамара вздохнула и отправилась выполнять второй пункт задуманного плана. Она знала: горевать о потерянном * себе дороже. Но горечь осела где-то в желудке.
В коммерческом банке "Санта Барбара" все сияло новизной и чистотой. Стены и пол из белого мрамора, полированные деревянные прилавки с блестящими латунными решетками, хрустальные светильники. Стоять в очереди было даже приятно. Молодые красивые нарядные девушки с длинными ногтями и многочисленными перстеньками на тонких нежных пальчиках, бегающих по кнопкам компьютеров, разговаривали вежливым доверительным полушепотом. Вклад оформили быстро, почтительно распрощались. Она вышла на улицу, чувствуя себя уважаемым значимым человеком, уравновешенным и добрым, желающим всем благополучия.
Тамара вскользь вспомнила о цыганке, так бессовестно и умело обдурившей её, и решила, что их рассудит бог. Через несколько шагов подумала: "Какой бог, ты что, совсем рехнулась?" Улыбнулась, покрутила головой, заметила удивленный взгляд встречного человека и смутилась.
4.
До следующего четверга Тамара работала, как автомат, не давая себе расслабиться. Пятница стала теперь значимым долгожданным днём: женщина незаметно для себя включилась в новую незнакомую игру под названием "деньги". Она обнаружила в себе небывалые качества: страсть и азарт, старалась захватить побольше груза, подороже и потолще издания, детективные книжки и рекламные проспекты, за которые шла отдельная доплата, и даже прихватывала чужие участки. Однажды она поймала на себе сочувственно-презрительную улыбку лохматой белой девчонки за прилавком, которую прозвала про себя "Болонкой". Целый день после этого чувствовала себя не в своей тарелке, но в конце концов победила формула: каждый зарабатывает, как может!
В четверг утром, собирая отложенные издания в сумки, она услышала строгое предупреждение Болонки:
* Вечером приходите на собеседование с директором фирмы!
Страх мгновенно бросил в голову усиленную порцию крови, Тамара подняла глаза:
* Почему? * и почувствовала, что голос её нечаянно дрогнул.
* Ничего особенного, * успокоила её Болонка, * Просто побеседуете, у него новые планы для вас! * и опять улыбнулась своей слегка презрительной улыбкой.
Вечером уставшая Тамара поплелась снова к себе в магазинчик. Закатное солнце светило в спину, вытягивая и деформируя тени, и ей показалось, что ноги у неё стали кривые и тонкие, а руки похожи на плети, свисающие ниже колен. Навстречу прошла молодая женщина, утирающая платочком глаза. Тамаре показалось, что она сошла с каменного крылечка её фирмы, и она с интересом проводила незнакомку взглядом. Из той же двери, крепко хлопнув ею, вышла еще одна женщина с красным искаженным лицом и решительно направилась в другую сторону. Настороженная Тамара с тревожно прыгающим сердцем вошла в магазин, предчувствуя массовое увольнение сотрудников, взлом сейфа с выручкой или еще какую-нибудь катастрофу. Громкие голоса в комнатушке за прилавком настораживали. Болонка выглянула на звякнувший колокольчик и пропустила Тамару за прилавок.
В комнатушке без окна, но с письменным столом, бархатным диваном и единственным модерновым офисным стулом стояли две раскрасневшиеся женщины и громко говорили наперебой:
* Это нечестно! Надо предупреждать! Не имеете права, мы так не договаривались! Дураков ищете!
Против них, возле стула, стоял молодой плечистый парень и повторял, глядя в пол:
*Как я сказал, так и будет!
Заметив вошедшую Тамару, парень поднял голову и повысил голос:
* Не нравится у меня? Как говорится, вот бог, а вот порог! И дисциплину мне тут не разлагайте!
* Не имеете права! * кричали женщины, * Должны заплатить!
* Не базарить, а работать надо! Ничего я вам не должен! Не орали бы * заплатил бы, а теперь * вон отсюда, пока не позвонил охраннику! А не то * в отделении переночуете!
Директор шагнул к телефону и мотнул головой Болонке, та открыла дверь и выпустила женщин, подталкивая их в спину. Парень отошел от телефона, вытер лоб платком и гневно пробурчал:
* Рассобачились совсем! Никто работать не хочет, только деньги давай!
Болонка принесла двухлитровую бутылку "пепси" и стакан, налила хозяину и тихо вышла, прихватив бутылку с собой. Парень выпил напиток, ухнулся на стул, отчего тот жалобно пыхнул, сообщил:
* Не волнуйтесь, массовых увольнений не предвидится, фирма пока процветает! * и показал на диван. Тамара села на краешек, еще не веря, что гроза пронеслась. На грозных начальников она насмотрелась на заводе и хорошо знала, что так быстро это состояние не проходит. Однако директор широко открыто улыбнулся, поправил галстук, прическу и сразу стал похож на веселого делового комсомольского вожака с плаката, например, "Все на целину!". Тамара подумала, что он, видно, и был совсем недавно комсомольским вожаком, все его ухватки, лексикон и мимика вполне узнаваемые. Парень погасил улыбку, наморщил лоб:
* Значит, что я хотел бы вам сообщить! С завтрашнего дня вы будете обязаны при посещении офисов заполнять вот такой бланк. Это * договор на сотрудничество с нашей фирмой. Здесь * название и адрес, здесь * подпись директора и печать! Круглая, для банка, понятно? И заведите себе тетрадку, будете записывать адреса, телефоны, названия фирм, в офисах которых вы бываете. Хорошо бы и банковские реквизиты! Вопросы есть?
* М-м, * начала пораженная Тамара, * Кто же даст мне такие важные сведения? И к директору в кабинет я не вхожу, имею дело с продавцами, секретаршами...даже только с охранниками иногда. А печать же, наверное, в сейфе хранится?
* Вот! * поднялся директор и решительно сунул руки в карманы светлых брюк, * Вот, пожалуйста! Еще не начали работать, а уже заявка: ничего не получится! С такими пораженческими настроениями лучше и не начинать!
* Нет, * испугалась Тамара, * Я не говорю, что не получится, просто... вы же представляете, какие трудности! Вы же сами не поставили бы круглую печать и подпись под таким...несерьезным договором!
* Договор о сотрудничестве фирм! * стальным голосом произнес директор, * И с другой стороны, в общем-то, ни к чему их не обязывает: закажут литературу по телефону * доставим, нет * и спроса нет! Это им ничего не стоит, надо уметь объяснять, учитесь общаться с людьми! Каждый договор * один процент к вашей зарплате, стимул есть! Так вы завтра приступаете?
* Я...м-м, * неуверенно промямлила смущенная женщина, представившая, как откликнутся на её просьбу заполнить бланк, поставить подпись директора и печать сотрудники офисов, куда она приносит журналы. Скорей всего, вежливо удивятся * ребятки там теперь все вышколенные, до скандала не дойдет. Но она-то сама будет выглядеть круглой дурой!
Директор ждал, внимательно наблюдая.
* Короче, вы работаете у нас или нет? Ладно, вопрос решится завтра, вечером вернитесь сюда и сообщите, как пошло дело! * он встал и позвал: * Марина!
Вошла Болонка, протянула пачку бланков и вежливо выпроводила посетительницу.
На следующий день, в пятницу, Тамара разнесла журналы и книги, но, обливаясь краской и потом, так и не решилась нигде показать бланк и попросить нужные сведения. Вернувшись пораньше в магазинчик, встретила испытующий взгляд Болонки:
* Ну, как дела? Давайте бланки!
Тамара выложила на прилавок чистую нетронутую пачку бумажек. Девица посмотрела, убрала их под прилавок, сказала жестко и почти неслышно:
* Понятно! Директора сегодня не будет, он поручил мне сообщить, что вы больше у нас не работаете! Вы же и сами это понимаете? Нарушение пункта договора о беспрекословном выполнении всех наших требований...
Женщина стояла, свинцовыми ногами намертво прихваченная к полу. Наконец ей удалось разомкнуть губы:
* Как, так сразу?
* Конечно, можете идти! * благосклонно улыбнулась Болонка кривоватой улыбкой и нетерпеливо покрутила многочисленные золотые перстеньки на тонких белых пальчиках.
* А...расчет когда же? * осведомилась Тамара.
* Расчет у вас был в прошлую пятницу!
* Но я же проработала целую неделю! * удивилась Тамара. Она почувствовала, что сил для возмущения у неё уже нет.
* Женщина, вы мешаете мне работать! * монотонно заученно сообщила наглая девчонка и посмотрела в окно, * Кстати, обращаться в суд бесполезно, предупреждаю, сильно потратитесь!
Тамара повернулась и медленно вышла на улицу. К крылечку фирмы подходили новенькие, разглядывая вывески и бодро переговариваясь.
5.
Тамара тихо открыла дверь квартиры, быстро прошла по коридору и заперлась в своей комнате. Скинула босоножки, улеглась на диван лицом к стене и безразлично подумала о нарастающей жаре и совсем недалеком городском пляже, где они почему-то перестали бывать, а ведь раньше туда стремился весь город по вечерам и выходным дням... Потом представила Болонку со своими кольцами на всех пальцах и припомнила ту же картинку в банке. "Что за мода у молодых * "всё своё ношу с собой"! * подумала женщина с неприязнью, и от этой аналогии у неё почему-то защемило сердце.
Зазвонил телефон, прошаркали шаги. В её дверь постучали. Тамара не пошевелилась.
* Тома, тебя к телефону Любочка!
Тамара молча уткнулась лицом в маленькую твердую подушку. В дверь застучали сильнее, зашаркали в коридоре, захлопали дверьми, обеспокоенно зашушукались. Скрипнула входная дверь. В окно кто-то заглянул, поскреб по стеклу. Тамаре пришлось встать и отодвинуть гардину. На улице стояла баба Хася. Увидев соседку живой и невредимой, радостно заулыбалась, подхватила юбки и понеслась к подъезду. Тамара подумала, что с самого своего детства, сколько она знала бабу Хасю, у неё всегда были юбки одной длины, до щиколоток. Мода за это время менялась много раз от "мини" до "макси", и стойкая в своих привязанностях баба Хася периодически попадала "в струю", удивляя молодежь. "Может, у нее просто ноги кривые?" * подумала устало Тамара и пошла открывать дверь, в которую ломились уже обе соседки.
С личной жизнью в коммуналке было покончено давно, и вот на фоне общественного беспокойства за её жизнь бабки снова помирились.
Тамара взяла телефонную трубку.
* Ты что там, спишь, что ли? * раздраженно спросила Люба.
* Да, * тихо ответила Тамара.
* Что ты какая-то квелая? * с подозрением допрашивала приятельница, * Никак, расчет получила?
* Нет...
* А я получила!
* Почему?
* Да представляешь, в общежитие ночью пацаны залезли в окно на второй этаж, там решеток нет...кто знал, что их черт туда понесёт, я и спала, дверь-то на замке!
* Что пропало?
* Препараты какие-то из медпункта, шприцы, спирт, таблетки... и мне припаяли платить! Ну, я, конечно, уволилась * чуть в подельники не записали, мне это нужно? Так что я теперь свободная безработная женщина! * бодро закончила Люба.
* Как, совсем? * удивилась Тамара, * А в другом месте?
* А, там вообще глупость получилась. Сижу билеты проверяю, впускаю - выпускаю на карусели, а людям не хочется в кассу бежать * суют рубли мне в руки.[Author ID1: at Sat Jul 31 10:07:00 1999
][Author ID1: at Sat Jul 31 10:05:00 1999
]Ну что я, дура совсем, чтоб не брать, раз суют в руки? Взяла, конечно. А хозяин * ушлый парнишка, следит за этим специально, мне потом сказали...ну вот, раз - другой * и до свиданья! Так что с этой работой я рассталась еще неделю назад!
Для такого трагического повествования голос Любы звучал слишком оптимистично, и Тамара спросила:
* Ты что-то уже нашла?
* Как ты догадалась? * засмеялась подружка, * Вот, тебя могу позвать, есть хорошая работенка за городом, на природе...хочешь? Сезонная, надо решать быстро! * с жаром настаивала Люба.
* А что там? * неуверенно спросила Тамара, уже готовая, практически, на всякий род деятельности: Люба умела "заряжать" собеседника своим неистощимым авантюризмом.
* Сколько унесешь на себе * всё твоё, только машиной нельзя! Представляешь, можно на зиму заготовить соленья, кое-что продать соседям * в общем, очень выгодно! Да там многие женщины работают, все довольны, я спрашивала!
* Где это? Далеко?
* В сторону Сальска. Электричкой примерно час, потом немного пройти пешочком * это ж одно удовольствие, по воздуху пройтись!
Тамара подумала, что с грузом овощей * не такое уж это удовольствие, но условия действительно заманчивые, и согласилась завтра же отправиться на сборный пункт найма сезонников - огородников.
На площади возле пригородного вокзала толклось, как всегда, немало народу, и Тамара не сразу опознала тихую группу женщин с ведрами и рюкзаками, в центре которой стоял невысокий крепкий, сильно загорелый, весь какой-то крабообразный кореец с блокнотом и карандашом. Люба обняла за талию и подвела к нему Тамару, тот окинул её оценивающим взглядом с головы до ног и записал. Минут через десять вся группа погрузилась в вагон. Люба шепнула:
* Это Володя Чен, бригадир, с ним надо дружить, * поймала на себе его взгляд и хихикнула, зажав рот ладошкой.
Ехали больше часа, потом шли минут сорок по проселочной дороге скорым шагом, оскальзываясь на тонкой грязной каёмке вокруг ночных луж, вслед за неутомимым Володей. Бригадир распределил всех по участкам. Потянулся длинный день, в наклон и вприсядку, под нещадным солнечным диском, с солеными ручейками по вискам из-под намотанного на голову ситцевого платка.
Чен, в широкополой соломенной шляпе, прохаживался по рядам женщин, делал замечания и требовал качественной работы, напоминая, что "за просто так" кормить никого не собирается.
* Кормилец, будь ты неладный! * буркнула Люба, разгибаясь и роняя неподъемную от грязи тяпку, но в это время бригадир обернулся и зорко недобро глянул из-под полей шляпы. Люба резво схватила инструмент и прилежно наклонилась, а мужчина ухмыльнулся и двинулся в прежнем направлении вдоль бесконечно длинной борозды, уходящей к лесополосе на горизонте.
Через два дня почва хорошо подсохла и даже начала трескаться. Бригадир объявил на завтра начало массовой уборки огурцов и разрешил набрать домой, кто сколько унесёт. Он сухо улыбнулся узкими потрескавшимися губами:
* Только без колёс, предупреждаю!
День уборки огурцов оказался намного длиннее обычного, машины с ящиками все подъезжали и подъезжали, и закончился, когда солнце уже висело довольно низко над чистой линией горизонта, а до последнего поезда в Ростов оставался всего один час. Добросовестная Тамара выпрямилась, казалось, впервые за день во весь рост и принялась искать средних размеров огурцы с пупырышками, как она любила. Нагруженные женщины медленным шагом устало потянулись в сторону станции * оказывается, в течение рабочего дня никто не забывал набивать свои котомки, готовясь домой. Люба крикнула издали, что займет ей место в вагоне. Тамара замешкалась, торопясь набрала остатков *что попалось под руку, и поплелась вслед за вереницей работниц, едва переставляя тяжелые ноги.
На дороге её поджидал Чен, рядом с низкорослой коричневой лошадкой без седла. Он подошел совсем близко и без обиняков спросил:
* Мужа нет? Куда торопиться?
* Нет...* опешила Тамара.
* Оставайся сторожить, вместе дежурить будем! * предложил он, хитро прищуриваясь и заступая дорогу.
* Ты чего, сдурел? * разозлилась Тамара. Она так устала, налитые тяжестью ноги почти не слушались, рюкзак давил плечи, в висках стучало, злое остервенение сжало сердце. И было уже все равно, выгонит ли её бригадир завтра и даже заплатит ли за работу, захотелось только плюнуть в эту хитро улыбающуюся рожу. Однако резких действий она производить не стала, а молча шагнула прямо на мужика: будь что будет.
Володя, похоже, ожидал именно такой её реакции. Отошел к лошади, прищелкнул языком, хрипло фыркнул и предложил вдогонку:
* Давай подвезу!
* Пошел ты... * пробормотала женщина и из последних сил попыталась прибавить шаг. На обочине остановилась и ждала её, наблюдая, Люба.
* Предлагал сторожить? * заинтересованно спросила подружка, которая была, как обнаружилось, не так уж измотана.