Мать, Светка - проводница, сейчас снова в отъезде. Нынешний её сожитель - Паша, кажется, уехал на рыбалку, третий день его нет. Артуру девять лет. Сидит на подоконнике подъезда. Вчера весь день сидел. Егоров поднялся по лестнице, остановился. На подоконнике накрошено, руку с хлебом Артур прячет за спину. Этот, как там его, Паша, ну и сукин же сын! - Здорово, сосед. - Здрассть, дядь-Серёж. - Как жизнь? - Ничё. Егоров помялся - Слышь, Артур. Ты есть хочешь? - Нет. - Нет? Егоров понимающе кивнул. Ага, "не хочет". - Ну, и ладно. Не хочешь. А я хочу. Поешь со мной, за компанию? Артур пожимает плечами. Отворачивается. Старается незаметно сглотнуть слюну. - Нет, правда? Борща? Жена вчера наварила. Вкусный. За компанию? - Ну... За компанию... За компанию - поем. - Идём. Расположились на кухне, помыли руки. Егоров быстренько всё согрел-накрыл. Навернули по тарелочке, с добавкой. - Давай ещё макароны с мясом поедим? - Ну... - Давай, давай. Мужикам надо мясо есть, чтобы сил прибавилось. Егорову макарон не больно-то и хотелось, но - что делать? В одиночку мальчишка есть не будет. - Футбол смотришь? - Не-а. - Я тоже. Не понимаю, что в нём люди находят. По чайку? - Ага. - С печеньем. А хоккей? - Смотрю иногда. Дядь-Серёж! - А? - Я же не дармоед? Егоров на минуту онемел. - Какой ты дармоед, ты что? Кто тебе такую гадость сказал? Артур насупился. - Никто. Егоров промолчал. Знаем мы этого "Никто". Светка, конечно, девушка непутёвая, но сына куском хлеба не попрекнёт. А Паша... Ну, сука, Пашок. Попадёшь ты как-нибудь под руку. - Никогда такого не говори про себя. Ты - человек. А дармоеды... это, брат... Артур молча кивнул. Чай пили в неуютном молчании; о чём говорить, Егоров не знал. Идея позвать пацана ещё и вечером на ужин напоролась на слово "дармоед" и забуксовала. - Как в школе дела? - Каникулы. - А! Да... Нет, я в общих чертах. Как оно? - Ничего. - Вот и хорошо. Снова замолчали. - Спасибо, дядь-Серёж. Очень вкусно всё. Я пойду? - Ага. "Телепень ты, Сергей Алексеич! Раз в жизни покормил голодного, а он всё равно себя дармоедом чувствует". - Слушай, сосед. Я тут на работе отгулы взял, чтобы картошку окучить. Ты сейчас тоже дембель, в смысле, на каникулах. Давай сгоняем на дачу? Если есть время и желание, конечно. На "королле" час туда и обратно. Артур остановился. - На дачу? - Картошку окучить. По-соседски помочь. А? Артур пожал плечами. - А можно будет на переднее сиденье сесть? - Ёлки-палки, о чём речь? Доехали быстро, днём в рабочее время дороги в городе более-менее свободные, за городом вообще благодать. Окна Егоров опустил, ехали с ветерком. Фронт работ Егоров определил пропорционально. - Вот эти грядки - твои. Смотри, как делается. Окучивал Артур старательно и неумело. Комья летели в стороны, раза три Егорова тянуло материться в голос. Такое окучивание на пользу картошечке не шло. "А кто бы парня учил? Он тяпку первый раз в жизни в руках держит". - Дай-ка, Артур. Гляди. Вот так! Вот так! Понял? - Ага. - Шуруй. Через полчаса Егоров решил издевательство над будущим урожаем прекратить. - Я не устал, - упрямо сказал Артур, - и сделал мало. Егоров призадумался. Огляделся. Ага! - Поможешь вагончик красить? - Помогу. Вот этот, что ли? Правду сказать, ни в какой покраске зиловский кунг, используемый под сарайчик, сто лет бы не нуждался. И краска, такая, чтобы не испортилась, и чтобы хватило хотя бы на одну боковую стену целиком, нашлась только одна. "Значит, судьба у сарайчика оказаться с одного боку розовым. Да и чёрт с ним!" - Надень-ка вот эту куртяжку. - Я не измажусь! - Надень, надень. И перчатки. Минут через сорок боковая стенка кунга была выкрашена мощными размашистыми мазками. Местами в три слоя. - Ты, Артур, готовый маляр, можно сказать. С меня - простава. - Да ладно. - Мальчишке явно было приятно. - Я бы и весь его покрасил. - Краски больше нет, а то бы, конечно. Так, мой руки, я сейчас сварганю чай. Попьём, и отдыхаем. Можем мяч погонять. На речку можно сходить. - А купаться можно? - Чего ж нет? Только чтобы я приглядывал. Если ты утонешь, меня твоя маманька пришибёт, а мне ещё пожить хочется. Артур заулыбался. - Не пришибёт! Я не утону! Я далеко заплывать не буду. - Вот, вот. Они напились чаю, сходили на бережок, накупались, несколько раз сыграли в дурака. Подыгрывать не пришлось - Артур обул его, как пацана. Подъездные навыки, что тут скажешь. Возвращались усталые и довольные. Артур ожил, полдороги рассказывал Егорову про свои дела. - Пацаны рэп читают, такие, а училка, такая: "это кричитатив, что ли?" - Как ты сказал? - "Кричитатив". - Нет там "кэ". Речитатив. - Да? Ну, короче, пацаны угорели, такие. "Не", - говорят, - "это рэп". Значит, это не от слова "кричать"? От слова "речь", что ли? - Наверное, да. - Прикольно. Ну, да, это же речь. Машину Егоров поставил во дворе. - Слышь, сосед. Мне надо на рынок сгонять, купить то, да сё. Идём вместе? - Идём. Накупили по списку, составленному женой, один из пакетов нёс Артур. "Поужинает хоть, как человек. Не будет кусок поперёк горла стоять. Скорее бы вечер". Возвращались по бульвару. На пешеходной части, где обычно по воскресеньям продавали разное домашнее зверьё, стояли в ряд три новеньких разноцветных джипа, яркие, как новогодние игрушки. Один был выдвинут вперёд, на капоте расстелено одеяло, на нём несколько корзинок со щенками. На ветровом стекле распечатанный баннер - "Купил щеночка - порадовал сына и дочку!" Продавали щенков три крашенные длинноволосые блондинки. Симпатичные такие, ничего. И фигурки в обтягивающих джинсах тоже ничего такие. Артур только мельком покосился на щенков всяких там чау-чау и пекинесов, усмехнулся. Егоров уже знал его серьёзный вкус - ротвейлеры и лайки. Колли тоже сойдут. Сам Егоров держал как-то не совсем чистокровную немецкую овчарку, дела давние, новую заводить не хотелось. - Благотворительная акция, мужчина. Купите, вот, щенка той-терьера. Девочка, недорого. - Нет, спасибо. - Деньги пойдут страждущим. По благословлению матушки Ольги. - Нет, милые. Не до собаченций мне сейчас. Девушки презрительно оглядели Егорова с ног до головы. - Быдло, - сказала в спину одна. - Деньги все на пивасик ушли, - сказала вторая. - Как страждущим помочь, так их нет. Егоров шёл и посмеивался. Вот же дуры, ей-богу! - Дядь-Серёж, чё эти кобылы ругаются? - Нравится им ругаться, вот и ругаются. Давай по мороженому возьмём? Мы с тобой заслужили. Чур, я - шоколадное. Артур солидно пожал плечами. - А чё? Можно. Они взяли по мороженому. Егорову не сильно-то и хотелось, но так это выглядело по-свойски, на равных, без покровительства: захотели мужики съесть по мороженому? взяли, и съели. А Паше, как с рыбалки вернётся, мозги придётся слегка вправить. По-соседски. "Дармоед", говоришь? Покажу я тебе, Пашок, дармоеда. - Всё-таки хороший день, а Артур? - Ничё так, дядь-Серёж. День и вправду был такой, ничего.