Жара. Во рту у Верки пересохло, и неотвязный привкус кислятины заставлял нервничать, так же как и постукивающая, сдавливающая боль в висках. А ещё всё везде чесалось. А ещё этот маленький урод с закатившимися глазами и слюнявым ртом дёргал край её грязной джинсовой юбки и бубнил монотонным дебильным голосом:
- Ма купы рыгалик...
Верка стояла возле прилавка, бесилась и пыталась дрожащими руками пересчитать деньги, представляющие собой пару скомканных десяток и горсть разнокалиберной мелочи. Ещё и продавщица куда-то отошла, и деньги всё норовили проскользнуть меж пальцев на пол, глухо звякнуть и закатиться под прилавок.
- Ма купы рыгалик...
Верка в очередной раз нагнулась за убежавшей монеткой и почувствовала, как подкатила к горлу тошнота. Поморщившись и потерев пальцами лоб, к которому липли грязные волосы, она увидела, как приближается с другой стороны прилавка продавщица с недружелюбным выражением лица.
- Чего тебе?
- Поллитру. На какую хватит. Пересчитай.
Продавщица с омерзением взяла деньги, тут же ссыпала их в блюдце на прилавке, развернула десятки и принялась пальцем двигать по блюдцу монетки, вслух подсчитывая сумму.
- Ещё рубль пятьдесят.
- Ма купы рыгалик...
- Да заткнёшься ты, наконец?! - Верка схватила Илью за руку, оторвав её от своей юбки, и в сердцах оттолкнула от себя. Илья шлепнулся на задницу, наклонил голову на бок, прислоняя ухо к плечу, и стал протяжно ныть, пуская изо рта длинную струйку слюней.
- Я потом... занесу... - пробормотала Верка, уставившись парой осоловевших, опухших глаз в лицо продавщице.
- С тебя ещё с прошлого раза рубль, - процедила та, но всё же с грохотом поставила на прилавок бутылку без этикетки, которую извлекла откуда-то снизу, из неофициальных источников.
- Спасибо...
- Больше в долг не дам, последний раз! - грозно отрезала продавщица.
Верка схватила бутылку, сунула в тряпичную сумку, которая болталась у неё на сгибе локтя, и направилась к выходу, бросив:
- Илюха, пошли. Хватит выть.
Илья вытянул шею, словно прислушиваясь, встал на четвереньки, прополз так метра два, потом поднялся и засеменил за матерью, снова забубнив что-то про рыгалик. Хорошо, что идти было недолго. Завернув в подъезд, Верка огромным железным ключом отперла замок, зашла к себе в комнату, поставила на стол эмалированную кружку - единственную посудину, которую она так и не смогла разбить - и стала зубами откупоривать бутылку. Илья свернул на кухню. Открыл холодильник, оглядел пустые полки и, заметив недогрызанный хвост от воблы, схватил его и принялся сосать, сев тут же, возле холодильника, на полу.
Из комнаты некоторое время доносились булькающие звуки и ворчание матери, перемежающееся матом, потом всё стихло, а ещё через некоторое время донесся низкий гортанный храп с тоненьким присвистом.
II
Илья сидел на полу кухни, разглядывая жёлтые разводы на клеёнке, покрывающей стену, водил по ней пальцем и сопел. Закатив глаза, он пытался представить себе золотистый, посыпанный сладкими крошками рогалик, лежащий за стеклом витрины. Когда-то давно, несколько месяцев назад, он ел точно такой же. Вкус мягкого, рыхлого сдобного теста, хруст корочки и хлебный сладковатый аромат врезались в память и словно бы не отпускали Илью, да это и не удивительно - он ел мало, редко, и никогда ничего вкусного.
И сейчас он испытывал голод. Он поднялся и, словно зомби, стал бродить по квартире, оглядывая все уголки, куда могло завалиться что-то съедобное. У матери на столе рядом с недопитой бутылкой водки лежала зачерствевшая горбушка чёрного хлеба. Илья взял её и попробовал грызть, но это было всё равно что пытаться откусить кусок булыжника, и он вернул горбушку на место. Заглянув в шкаф и не найдя там ничего кроме грязных тряпок, он зашел в ванную. Лизнул кусок хозяйственного мыла. Начал плеваться, потом чихать, и в конце концов увидел себя в зеркале.
То, что он увидел, заставило его широко разинуть рот и начать царапать свое отражение, так же остервенело царапающее стекло с той стороны. В его голове, где-то за наморщенным потным лбом, висели два полупрозрачных зеленоватых рогалика.
Илья хотел вытащить их из отражения, но зеркало мешало, он всё время натыкался пальцами на холодное мутное стекло, а рогалики оставались дальше, недосягаемые, манящие, шевелящиеся...
Илью нисколько не смутило, что рогалики шевелились. В силу своей отсталости он никогда ничему не удивлялся, просто принимая мир таким, какой он есть, или, точнее, таким, каким он в данный момент оказался.
- Рыгалик. Хочу рыгалик... - бормотал он, постепенно осознавая, что "рыгалики" не с той стороны зеркала, а с этой, как и он сам. Они внутри, в нём, прямо в голове... Илья присмотрелся к своему отражению, пытаясь понять, как же до них добраться. Раскрыв рот, он запустил в него пальцы и попытался дотянуться до рыгаликов, но безуспешно. Засунул палец в ухо и попытался проковырять там дырку, но тут же понял, что и так ничего не выйдет. Под руку подвернулись ножницы. Илья схватил их и стал царапать по лбу. Лоб покраснел, затем посреди лба нарисовалась тонкая кривая линия, и из неё побежала струйка крови.
Илья в страхе выронил ножницы, пустил воду и сунул голову под кран. Он продолжал упрямо бормотать слово "рыгалик", вода попадала в рот, нос и уши, он мотал головой и плевался. Наконец он снова успокоился, выключил воду и снова взглянул в зеркало. По волосам, лицу и грязной футболке стекала вода. Кровь уже почти не сочилась, а внутри головы все также мерцали подковообразные шевелящиеся зелёные червяки.
Илья стал осторожно тереть лоб, мысленно пытаясь подозвать червячков поближе. Сначала это не имело никакого эффекта, но когда по прихоти Ильи палец стал совершать круговые движения по коже, один из рыгаликов вдруг шевельнулся и, словно заинтересовавшись, двинулся по направлению к пальцу. Илья напрягся и вспотел. Червяк приближался, и вот уже его голова была возле самой поверхности лба, там, где двигался палец Ильи. Он быстро сжал пальцы, ухватил червяка за кончик и резко выдернул из головы. Во лбу что-то кольнуло, и слегка потемнело в глазах.
Червяк извивался в пальцах Ильи, полупрозрачный, склизкий, отвратительный, и Илья уже полностью осознал, что никакой это не рогалик, и есть его, конечно же, нельзя. Но что с ним сделать? Тем временем червь попытался заползти внутрь указательного пальца, делая судорожные движения головой и чем-то ещё на голове, похожим на губы. Илья в страхе стряхнул червяка на пол, однако тот, переждав пару секунд, вновь уверенно двинулся к Илье. Илья с размаху ударил по червяку тапком, но он, казалось, даже не заметил, что его хотят раздавить, и спокойно полз дальше, в сторону босой ноги Ильи. Тогда на помощь пришла стеклянная банка, стоявшая под ванной. Илья поставил ее на червяка краем дна, сильно надавил сверху - так, что стекло издало жалобный хруст - и увидел, что червяк лопнул и растекся по кафелю лужицей зеленой слизи, от которой шел легкий дымок или пар.
В голове Ильи словно бы что-то прояснилось. Он не понимал, что происходит, но ясно понял одно - того, второго, червяка в голове тоже нужно вытащить и уничтожить. Технология была уже отработана. Червь высунулся наружу в ответ на призывные движения пальца по коже, тут же оказался на полу и превратился в мокрое зеленое пятно, которое быстро испарялось с кафельной плитки.
Илья снова посмотрел на себя в зеркало. Червяков видно больше не было. Зато он впервые по-настоящему увидел в зеркале себя - ребёнка в засаленной футболке, у которого расцарапан лоб, мокрые волосы беспорядочно облепили голову, а с подбородка капает слюна. Илья снова включил воду, умыл лицо, нашел на полочке расческу и причесался. Потом понял, что не удовлетворён достигнутым, стащил с себя вонючую липкую футболку, штаны и пустил воду потеплее, заткнув пробкой сливное отверстие ванной.
III
Одинаковые скрипучие парты поносного цвета стояли в три ряда, и за каждой сидело по два ребенка. Кто-то ковырял в носу, кто-то, запустив в рот четыре пальца, разглядывал паутину на потолке, а девочка на задней парте сосредоточенно жевала розовый бант на конце своей косички.
- Дети! - с радостной интонацией произнесла полная женщина с фигушкой волос на затылке, Валентина Игнатьевна. - Сегодня мы с вами будем читать стихи великого русского поэта, Александра Сергеевича Пушкина. Не волнуйтесь, если у кого-то не получится, я буду вам помогать и объяснять, если что-то непонятно. Откройте ваши учебники на странице сорок три. Муромцев, начинай. Верхнее стихотворение, "Птичка".
- Тина Гнать... - отозвался толстый мальчик на первой парте, у окна, который непрерывно тёр глаза и что-то жевал. - Де... это... три сорок?
Валентина Игнатьевна подошла к нему, перевернула учебник нужной стороной и раскрыла на странице 43.
- Вот, Петя, читай.
Петя наморщил лоб, ткнул в страницу палец и начал протяжно, монотонно произносить:
- Пэ... тэ... и... чека... Вэ... чуж... дэ....
- Петя, внимательнее... Там "бэ", а не "дэ", - поправила Валентина Игнатьевна. - И не по буквам читай, а сразу словами. Ты же можешь, я знаю.
- Чуджинэ... всяко... - вдруг Петя остановился и, подумав с полминуты, начал громко реветь, всхлипывая и подвывая.
- Ничего, Петя, успокойся, не плачь... - Валентина Игнатьевна прижала голову Пети к своему животу и погладила по головке. - В следующий раз почитаем...
Муромцев тут же успокоился, закрыл учебник и продолжил тереть глаза.
- Голубев, давай ты тогда. Там же, только ниже, "Зимний вечер".
Илья сначала оторопело смотрел на учительницу, потом вдруг вспомнил, что Голубев - это он, взглянул в книгу и начал читать:
- Илья, ты что остановился? - спросил Валентина Игнатьевна. - Так же хорошо начал.
- Извините, Валентина Игнатьевна... Просто представил... бурю...
Он тут же продолжил, и, уже больше не останавливаясь, прочитал все четыре строфы, чётко и с выражением. Его голос дрогнул только на строчке "Выпьем с горя: где же кружка?", но он справился с собой и дочитал до конца.
- Ты молодец, Илья. Очень хорошо, - Валентина Игнатьевна, которая давно уже подошла к нему и внимательно слушала, поцеловала его в лоб, и Илья увидел в её глазах слезы.
- Что с вами, Валентина Игнатьевна?
- Ничего. Ничего, всё прекрасно. Ты никогда так хорошо не читал. Молодец.
Она оглядела класс.
- Света, может, ты теперь?
Света подавилась своей косой и закашлялась, выронив бант изо рта.
- Страница сорок четыре, следующая. Там, где три звёздочки. Начинай.
- Звёдочка.... Звёдочка... Звёдочка... - начала Света. - Во глу... Во глу... Сэсть...
- Это не шесть, Света, это буква "бэ".
- Во глубэээ... - Света вдруг засмеялась и забарабанила по парте кулачками. - Во глубэ... Хи-хи-хи.
- Света, это не шесть, а бэ! - Валентина Игнатьевна начинала нервничать. - Ну сколько можно? Давай, читай!
- И не сибэирских... Ррррррр! Уд...
- Ну, и что у нас получилось? Прочитай первую строчку целиком.
- Звёдочка.... Звёдочка... Звёдочка... Во глусэсть и не сисэсть...
Валентина Игнатьевна вздохнула. Илья единственный в классе заметил этот вздох и тоже вздохнул.
IV
Верка открыла дверь и, с трудом наведя резкость, увидела на пороге незнакомую толстую тётку со старинным кожаным портфелем в руке.
- Здравствуйте, - сказала та. - Вы мама Ильи Голубева?
Верка наморщила лоб, не понимая, о чём идёт речь.
- Это... Илюха-то? Ну да... Мой он...
- Я его учительница. Можно с вами поговорить?
- Ну, проходите... - Верка пожала плечами. - Я только малость того... Болею... Давайте лучше на кухню.
- Ничего. Меня Валентиной Игнатьевной зовут, - она опустилась на табуретку, Верка села напротив, пытаясь пригладить спутанные волосы на голове.
- Понимаете, ваш сын... Я не знаю, что с ним случилось - может быть, что-то повлияло на него... в лучшую сторону... Такое бывает... Иногда... Хотя, если честно, я в этой школе уже двадцать лет, а такого ни разу не видела...
- Что-то я не пойму, - честно призналась Верка. - Он что, учудил что-нибудь? Только скажите - голову ему оторву, не жалко.
- Нет, что вы... Просто... Он вдруг стал хорошо учиться. Стал всё понимать. Он читает лучше всех в классе, он считает в уме, у него резко улучшилась речь... И мне кажется, что он не должен учиться в этой школе... Ему только надо немного позаниматься, и он будет ничем не хуже обычных четвероклассников. Его надо перевести в обычную школу.
- Что это вы такое несёте... - Верка уставилась на круглое, добродушное лицо учительницы, и в её глазах был заметен испуг. - Он же дебил.
- Нет. Уже недели две как он совсем не дебил. Он стал вполне нормальным ребёнком. А вы - неужели вы не заметили?
- Да нет. Я его и не вижу... То работа, то вот... Болею... И сейчас не знаю, где он... Думала, ещё из школы не пришел, а смотрю - уже вечер....
- В школе для умственно отсталых он не сможет нормально развиваться, поймите... Он должен учиться с нормальными детьми...
В этот момент раскрылась дверь, и на пороге появился Илья. В руке он держал потрёпанную книжку.
- Явился... - прошипела Верка. - Где шлялся? Чего притащил?
- Я это... - растерянно залепетал Илья. - Я к одному мальчику ходил... Меня чаем напоили... У него есть книжки... Я вот взял почитать... А то у нас нету... Ой, здравствуйте, Валентина Игнатьевна...
Верка повернулась к учительнице:
- Ну, разве не дебил? "У него есть книжки", - передразнила она. - Пусть учится где учился. Читает он, видите ли... Никогда не читал, а теперь вздумалось...
Валентина Игнатьевна снова вздохнула.
- Илья, подойди. Дай посмотреть, что ты взял.
Илья протянул книгу. Это оказался "Волшебник Изумрудного города".
- Хорошая книга, - улыбнулась Валентина Игнатьевна. - Обязательно прочитай.
Она встала и направилась к выходу. В дверях обернулась и произнесла:
- Подумайте все-таки. Ведь загубите сына. Я, конечно, со своей стороны сделаю всё, что могу, но вы-то ему мать... До свидания.
- До свидания, - отозвался Илья.
Верка промолчала. Потом посмотрела на Илью, который снова схватил книгу и сел на табуретку.
- Ну что - ты, значит, умник теперь... Может, и со мной теперь знаться не захочешь, с дурой?
Илья, до этого момента разглядывавший картинку на обложке книги, поднял глаза на мать и обомлел.
- Рыгалики... - пробормотал он.
- Дебил и есть, - отреагировала Верка, направляясь в свою комнату, где её ждала очередная недопитая бутылка.
А Илья не сводил с неё глаз. Он увидел то, чего никак не мог разглядеть раньше - по всему телу матери, глубоко под кожей, были рассыпаны сотни зелёных полупрозрачных червей.
V
Это была ночь с пятницы на субботу. Илья лежал под одеялом в своей комнате, прислушиваясь к ворчанию матери за стеной. Она затихла только к полуночи, и тогда, убедившись, что больше не слышит ни звука, Илья решительно вылез из постели, готовый к осуществлению своего фантастического плана.
Он извлёк из-под кровати ту самую стеклянную банку с пластмассовой крышкой, которой недавно раздавил первого червяка, и на цыпочках, боясь шуметь, прошёл в комнату матери. Она лежала на животе, в драной хлопчатобумажной ночнушке, распластав по подушке нос и разметав вокруг головы космы липких нечёсаных волос.
Илья приблизился и вгляделся в неё, внутрь тела, чуть прищурив глаза. Несколько зелёных червей в голове, штук пять в спине, под рубашкой, в районе позвоночника, и огромное море маленьких, как опарыши, в пояснице и глубже, где-то между ног. А если приглядеться, то можно увидеть еще каких-то почти прозрачных, тоненьких, длинных, покрывающих изнутри почти всю кожу. Всё это скопление дышало, шевелилось, перемещалось, и Илья, у которого бежали от такого зрелища мурашки по коже, пару минут стоял в сомнении, а стоит ли начинать, и справится ли он со всей этой армией рыгаликов. Ещё Илью пугало, что мать может внезапно проснуться и отлупить его за то, что он пришел ночью к ней в комнату и шарит по ней руками. Но внезапно Илью охватила серьёзная, сосредоточенная уверенность в необходимости того поступка, который он собирался совершить, и в том, что ради него он готов пострадать, если потребуется. Он поставил банку на стол рядом с кроватью и поднёс руку к голове матери. Он боялся дотрагиваться до её кожи и волос, поэтому начал с того, что просто начал водить указательным пальцем возле её головы, пытаясь подманить червей. Они, казалось, не замечали, продолжая свое хаотичное движение внутри черепа. Илья с опаской чуть приблизил палец к волосам, покрутил им ещё, но не заметил никаких изменений. "Ну же, - подумал он, - ползите ко мне, рыгалики! Мне это нужно..." И вдруг, не успел он это подумать, черви поползли. Так внезапно, что Илья испуганно отшатнулся и пару секунд не знал, что делать. Потом суетливо схватил банку и стал хватать зеленых рыгаликов за головы, выдергивая из кожи, кидать их в банку, стряхивая с пальцев и шепча про себя: "Хорошо, хорошо, вот так ползите, так".
Черви, оказавшись в банке, некоторое время словно приходили в себя, а потом начинали двигаться снова, пытаясь вылезти наружу. Илья закрыл банку крышкой и стал открывать её только бросая туда очередного червяка. Банку приходилось встряхивать, чтобы черви падали на дно и не успевали высунуться, пока крышка открыта, Илья сильно нервничал и чуть не упустил их несколько раз, но всё же работа шла.
С головой было практически покончено, тонкие черви на коже сгрудились в районе лопаток и словно бы ждали, когда Илья их схватит и присоединит к собратьям, заключенным в стеклянную тюрьму. Илья так и делал, выдергивая одного за другим.
- Маловата банка, - сокрушенно прошептал он.
И тут Верка зашевелилась. Она, втянув носом подушку, закашлялась, и не открывая глаз, перевернулась на спину и бесстыже разбросала ноги в стороны. Губы её почавкали, издали невнятный звук, и она снова затихла.
Илья стоял возле кровати, прижимая к себе банку, и дрожал. С него тёк пот. Он наблюдал, как оставшиеся черви снова расползаются по телу, к тем местам, где были прежде чем Илья позвал их - в район живота, к позвоночнику и тем участкам кожи, которые Илья ещё не успел пройти.
Илья стоял так долго, выжидая, пока мать снова погрузится в свой беспокойный пьяный сон, потом осторожно вернул банку на стол и снова начал водить пальцем возле кожи - на этот раз около живота - подзывая червяков. Рыгалики неохотно двинулись к нему опять, и охота продолжилась. Илья ловил их пальцами одного за другим, уже отработанными движениями, и отправлял в банку, которая стала уже сплошь зеленой и кишащей, так что в ней стало трудно разглядеть отдельных червей.
И вот наконец, прищурив глаза, Илья снова оглядел посапывающую мать, и понял, что больше не видит ни одного зеленого пятнышка. Он почувствовал себя уставшим и удовлетворённым, словно пробежал много-много километров и добрался до финиша. Он взял банку и, тихо улыбаясь самому себе, понёс её в туалет.
Он открыл крышку и легко вытряхнул банку в унитаз. Все черви разом ухнули в воду, не задержавшись на стеклянных краях банки, и Илья смыл их, нажав рычаг. Он был очень доволен, и хотел уже идти спать, как вдруг увидел, что из воды, из отверстия, уводящего в канализацию, показался червь, потом другой, потом еще несколько... Они скапливались внутри унитаза, пока не поднимаясь наверх, словно ожидая всех остальных.
Илья запаниковал. Он бросился на кухню. Осмотрел кастрюльки, вилки, пакетики и баночки, но все это было не то. Наконец подвернулись спички. Илья схватил их и клочок газеты, валявшийся на холодильнике, и вернулся в туалет. В унитазе лежала огромная шевелящаяся куча зеленых червей. Они ползали кругами, словно ища выход, и начинали подбираться к ободку. Илья зажёг спичку и поднёс к газете. Она загорелась, чернея и сворачиваясь в огне. Выпущенная из пальцев, она приземлилась прямо в скопление рыгаликов, и они вспыхнули разом, ярко, как бензин или сухие опилки. Илья еле успел отшатнуться, чтобы не опалить лицо. Сноп пламени поднялся сантиметров на семьдесят, но так же быстро и сник, развалившись на отдельные догорающие искры, которые мерцали до тех пор, пока на дне унитаза не осталась только мутная зеленоватая лужица, усыпанная крошками пепла. Илья еще раз спустил воду, и теперь о случившемся напоминали только запах горелой травы да слабый след копоти на краю унитаза.
Он отнёс банку на кухню, доплёлся до своей кровати, и, уже ни о чём не думая, залез под одеяло. Он так устал, что веки слиплись сами, и сон охватил его почти мгновенно своими тёплыми мохнатыми лапами.
VI
Вера проснулась поздно, когда в окно уже вовсю било приятное и тёплое майское солнце. Она открыла глаза, потянулась, привстала на кровати. "Что-то рубашка вся рваная, - подумалось ей. - Надо бы новую купить". Встав, она нашла в шкафу давно не одевавшийся халат и пошла в ванную. Чувствовала она себя странно, но никак не могла понять, что же не так. Где-то смутно промелькнула мысль, что она не чувствует похмелья, как это было обычно, по утрам. Она подошла к зеркалу и вздрогнула, не узнав себя. На нее смотрела молодая женщина с задумчивым и осмысленным взглядом, со свежей гладкой и белой кожей, сквозь которую пробивался лёгкий румянец, здоровая, привлекательная и полная сил.
- Водку, что ли, хорошую подсунули, - улыбнулась Вера.
Хотела почистить зубы. Щётку не нашла (надо будет купить), и просто прополоскала рот. Умылась. Потом поморщилась, почувствовав, как неприятно пахнет от волос, и включила душ.
Когда она вышла из ванной, вспомнила об Илье. Его, похоже, не было. На столе в его комнате валялась раскрытая книга про Изумрудный город. Вера закрыла ее, засунув лежавшую рядом спичку вместо закладки. В голове промелькнули детские воспоминания о том, как она представляла себя Элли, которая сражается со злой волшебницей Бастиндой при помощи ведра воды. Вере вдруг подумалось, что у неё, должно быть, очень хороший сын, и он, когда вырастет, непременно станет известным, сильным и добрым человеком. Она вернулась к себе в комнату и стала одеваться, пытаясь найти среди набросанных в шкафу тряпок вещи поприличнее. На глаза попалась недопитая бутылка водки, стоящая на столе. При взгляде на неё Вере стало отчего-то неприятно, в горле вырос горький комок, с которым надо было что-то делать. Она взяла бутылку и, зайдя в ванную, вылила остатки в раковину.
- Больше никогда, - произнесла она, непонятно к кому обращаясь, и улыбнулась своему отражению. Нашла в ящичке старый фен, проверила его и, удивившись, что он всё ещё работает, стала сушить волосы. Когда это было закончено, отправилась в туалет. Там ей почудился горелый запах, и она, сдвинув брови, заметила на унитазе лёгкий серый налёт, словно кто-то жёг в нем бумагу. Она подумала, что надо будет спросить у Ильи, что произошло. Вернувшись в комнату, убрала постель, затем направилась к выходу, обулась и вышла из квартиры. Позвонила в соседскую дверь. Открыл немолодой мужчина в очках, одетый в спортивные штаны и футболку со странной надписью "761 Green Road".
- Вам кого? - спросил он, недоуменно глядя на Веру и часто моргая глазами.
- Извините, Фёдор Васильевич - сказал Вера. - От вас можно позвонить?
- Вера, это ты? Надо же, не узнал. Богатой будешь. Да, заходи, конечно.
Вера вошла в прокуренную темноватую квартирку и присела на маленький стульчик, возле телефона. Покрутила диск.
- Справочная? Здравствуйте. Не подскажете, как мне позвонить Валентине Игнатьевне Окуневой? Да, в городе. Нет, адрес не знаю. Она работает в школе N4. Да-да, подожду.
- Просто выспалась хорошо, - ответила Вера, улыбнувшись. - Да, диктуйте, я запомню. Спасибо.
Она нажала рычаг и стала набирать новый номер. Подождала, пока закончатся гудки.
- Валентина Игнатьевна? Это Вера Голубева, мать Ильи. Простите, что я вас вчера так приняла. Я просто подумала, что вы правы. Илью надо перевести в обычную школу. Что я могу для этого сделать? Хорошо, давайте встретимся. Договорились.
Она повесила трубку, поблагодарила соседа и направилась к выходу. Тот закрыл за ней дверь и задумался. О чём он думал, он и сам бы объяснить не смог, но что-то озадачило его и сбило с привычного ритма жизни.
- Надо же, тудысь его за ногу, - пробормотал он. - Телефон...
Он почесал затылок, поковырял в носу и ощутил в себе странное для пятидесятилетнего человека желание попрыгать. Он бы, наверное, тут же и осуществил его, если бы не ноющая спина и соседи снизу. Поэтому он просто вздохнул и пошёл ставить чайник.
VII
Придя домой, Илья застал мать за совершенно необычным для неё занятием. Она сидела на краю кровати, перед ней стояла табуретка, а на ней - старая механическая пишущая машинка. Вера быстро, по памяти печатала какой-то текст.
- Привет, мам, - сказал Илья. - Ты чего такое делаешь?
Вера заметила Илью и остановилась, немного смутившись.
- Привет. Да вот... Печатаю стихи какие помню.
- Зачем?
Вера пожала плечами:
- Когда-то я неплохо печатала. Может, можно найти работу машинисткой или секретарём...
Илья подошёл и сел рядом. Взглянул на листок, где едва видными серыми буквами было выбито: "По залам прохожу лениво..." и ещё строк двадцать.
- Ну, не знаю, мам, - сказал Илья неуверенно. - Кто же сейчас на машинках печатает? Компьютеры везде.
- Это да, - Вера вздохнула. - Ты где был?
- Бутылки сдал. Вот деньги. Немного, но хоть что-то.
- Хорошо. Молодец. А что в туалете случилось? Там что-то горело.
Илья уставился в пол. Он не ожидал этого вопроса.
- Мам... А ты себя нормально чувствуешь?
- Замечательно чувствую. А что?
- Не будешь меня ругать?
- Не буду.
- Я... - Илья весь напрягся, как будто ожидал, что сейчас ему отвесят сильную оплеуху. - Я вынул из тебя всех червяков...
Вера сдвинула брови.
- Ну-ка, посмотри на меня. Каких червяков?
- Понимаешь... Я знаю, что это странно, не как у всех... Но я иногда вижу в людях червяков. Зелёных таких... И могу их вынимать... Я у себя вынул из головы... Мне стало лучше, и я подумал, что тебе тоже, наверно, будет лучше, если в тебе их не будет...
Вера прижала Илью к себе. Из глаз ее покатились слезы.
- Всё нормально. Не бойся. Ты правильно сделал. Только... Ты можешь мне пообещать?
Илья поднял глаза.
- Да, мам.
- Пожалуйста, никогда никому об этом не говори. Что видишь червяков. Тебя неправильно поймут.
- Да, мам. Я знаю. Я никому не скажу.
- Хорошо. А ещё у кого-нибудь ты видел этих червей?
- Да. У детей в школе. У соседа, дяди Феди, в спине и в животе. У тёти Кати из соседнего подъезда вот тут...
Вера слушала молча, иногда кивая и вытирая слёзы.
Больше они никогда не говорили об этом напрямую, но разговор с матерью очень сильно врезался в память Ильи. Во-первых, это было его первое серьёзное обещание ей. Во-вторых, он впервые почувствовал себя перед ней очень виноватым. Сначала он и сам не понимал, за что. Потом вдруг понял - до того, как он изгнал из неё рыгаликов, она жила по-своему хорошо. Алкоголь помогал расслабиться и забыться, наплевательское отношение к жизни позволяло не задумываться о нищете и убожестве существования, а сейчас она начала страдать от того, что она, ещё молодая и здоровая женщина, находится в таком бедственном положении и ничего не может дать своему сыну.
Впрочем, всё было не так уж и плохо. Вера работала посудомойкой в кафе. Зарплаты, хоть и маленькой, теперь, когда она бросила пить, хватало на еду и даже иногда купить кое-что из одежды. Илью перевели в обычную школу, и он довольно скоро стал получать пятёрки даже по таким сложным для него предметам, как химия и физика. В квартире было хотя и бедно, но всегда убрано и чисто.
Илья понимал, что его борьба с червяками не прошла напрасно, что он чего-то добился, но успокоиться не мог.
VIII
Как-то после школы Илья, обычно направлявшийся по тропинке вдоль ржавого школьного забора прямо домой, свернул с неё в сторону и уверенно зашагал через пустырь к высившимся вдали новостройкам. Подойдя поближе к ним, он сверился с бумажкой и, уяснив, какой дом ему нужен, пошёл к нему. Набрал на домофоне номер квартиры. Хриплый и усталый мужской голос ответил из динамика:
- Кто там?
- Мне нужен папа Пети Муромцева. Мы вместе учились.
Дверь со звонким писком открылась. Илья прошёл в подъезд и вызвал лифт.
На пороге квартиры его встретил хмурый небритый мужчина - видимо, тот же, что говорил по домофону.
- Тебе чего? - спросил он недружелюбно.
- Мне нужно с вами поговорить.
Хозяин квартиры с некоторым сомнением пропустил Илью внутрь:
- Ну, проходи.
Они прошли в просторную, прилично обставленную комнату. Муромцев щёлкнул пультом, выключая висящий на стене плоский телевизор.
- Тебя как зовут?
- Илья.
- Илья, у меня не так много времени. Если что-то серьёзное, говори сразу.
- Серьёзное... - Илья на мгновение замолчал, видимо, собираясь с мыслями, потом произнес: - Видите ли... Я раньше тоже учился в школе, где сейчас учится Петя. Меня перевели потому, что я стал... умнее. Сейчас я учусь в обычной школе. Хорошо учусь. И мне кажется, я могу помочь Пете, как помог сам себе...
Муромцев посуровел.
- Илья, мне не нравится, когда кто-то что-то плохое говорит о моём сыне. Да, он не совсем такой, как все, но он хороший, и я не хочу, чтобы над ним смеялись. Зачем ты пришёл?
- Послушайте... Я не могу сказать всю правду, но я могу вылечить его. Дайте мне побыть с ним наедине несколько минут, и все. Хуже ведь не будет. Я обещаю.
- Я уже пробовал показывать его разным врачам и преподавателям, потратил кучу денег и никакого толку. Почему ты думаешь...
- Мне не нужны деньги, - перебил Илья. - Если ничего не получится, всё просто останется как есть. Если получится, я попрошу у вас одну небольшую услугу.
- Какую?
- У меня очень хорошая мама. Она умная, но у неё нет хорошего образования, чтобы найти работу. Я знаю, что вы неплохо разбираетесь в компьютерах, работаете с ними. Я хочу вас попросить дать ей несколько уроков. Просто чтобы она научилась немного пользоваться, текст набирать. То, что обычно нужно секретарю.
- Ты и правда учился в четвертой школе?
- Да.
- Я не верю. Ты не похож на умственно отсталого, - голос Муромцева дрогнул. - Скорее наоборот.
- Дайте мне несколько минут, и всё.
Муромцев потёр небритый подбородок.
- Ты обещаешь, что не напугаешь его и не сделаешь ему ничего плохого?
- Да. И никому не расскажу, что здесь был.
- Хорошо. Он в соседней комнате. Тут, - он махнул рукой. - Постарайся недолго, он быстро утомляется.
- Спасибо.
Илья встал, достал из ранца прозрачную баночку с завинчивающейся металлической крышкой и исчез за белой дверью.
С кухни вышла женщина в шёлковом халате с жар-птицами.
- Кто приходил, Серёж?
- Какой-то Петькин знакомый. Фантазёр. Сказал, что может его вылечить.
- Он уже ушёл?
- Нет, он у Петьки. Пусть попробует.
- Серёж... Ну зачем?
Дверь в комнату Пети открылась, и вышел Илья с закрытой банкой в руке.
- Ну и как?- спросил Муромцев.
- Увидите, - ответил Илья. - До свидания.
- До свидания.
- Если захотите связаться, вот мой адрес, - Илья достал из ранца заранее заготовленную бумажку и пошел к выходу.
Муромцев, не глядя, взял её и открыл дверь в комнату сына. Петя сидел на диване с задумчивым видом и тихо улыбался.
- Сынок, - произнёс он, - с тобой всё в порядке?
- Папа, - ответил Петя, вздрогнув. - А где у нас ближайший зоопарк?
- Зоопарк? - Муромцев удивился, причем больше не вопросу, а тому, что его сын впервые в жизни говорит как нормальный человек и даже смотрит на него таким здоровым весёлым взглядом, которого раньше у него никогда не было. - А зачем тебе зоопарк?
- Я никогда слона не видел. Только на картинке, в школе. Я хочу посмотреть.
- Посмотришь. Конечно... Съездим.
Муромцев ещё не верил в это до конца, но понимал - что-то произошло. Он хотел ещё поговорить с тем странным мальчиком, который только что приходил, но его уже не было.
IX
Прошла уже пара месяцев с тех пор, как Илья вытаскивал рыгаликов из Веры. Она сидела в своей комнате, на кровати, и читала самоучитель английского языка, потихоньку бормоча себе под нос иностранные слова. Вокруг лежали стопки газет с объявлениями о работе. Раздался звонок в дверь. Вера по привычке нахмурилась и пошла открывать.
На пороге стоял крепкий черноволосый мужчина с большой квадратной коробкой в руках.
- Я правильно пришел? Илья Голубев здесь живет?
- Дда... - Вера немного оторопела. - Но он в школе.
- А вы - мама его? Я вас такой и представлял. Можно, я коробку занесу?
- Конечно. А что это?
- Монитор. Вас как зовут?
- Вера.
- Очень приятно. А меня Сергей. Сейчас, я остальное притащу.
И он помчался куда-то вниз, нелепо сбегая по лестнице через две ступеньки. Вера подозрительно осмотрела коробку, хмыкнула и прочитала надписи: "Handle with care", "Made in Hungary", "17 inches color LCD monitor". Все слова, кроме LCD, были знакомы по самоучителю. Тем временем Сергей вернулся еще с тремя коробками.
- Это что? Зачем? - всё ещё не понимала Вера.
- Это вам, - ответил Сергей. - И Илье. Он мне очень помог, и я хочу, как могу, отблагодарить его.
- Ничего не понимаю. Проходите. Чай пойду поставлю.