На этот раз я везла в Ригу своих бывших коллег - Отделение по перевозки почт. Правда, при другом вокзале. На основании своего недавнего опыта работы разъездным почтальоном я была уверена, что предстоит поголовная пьянка. Но ничего подобного. Все было тихо и благопристойно. Либо в группе на этот раз разъездных почтальонов не было, либо в организации на соседнем вокзале была какая-то совсем другая обстановка. Довольные друг другом мы доехали до Ивангорода, и я начала исподволь:
- Мы подъезжаем к границе с Эстонской ССР. Сейчас мы въехали в Ивангород. Это город Кингисеппского района с населением свыше 14 тысяч человек...
Пока я давала справку о городе, пока рассказывала о строительстве русской крепости Ивангород, и о ее соперничестве с крепостью немецких рыцарей Нарва, мы подъехали к реке. Стали видны дымящие мощные трубы Прибалтийской ГРЭС и корпуса Кренкгольмской мануфактуры.
- Товарищи, - сказала я. - Вот эти две крепости: Ивангород, мимо которой мы только что проехали, и Нарва, с которой мы поравнялись. Мы едем по мосту, который называется Сыпрус, что на эстонском языке означает "дружба". Мы въезжаем на территорию братской Советской Эстонии. Сейчас мы сделаем небольшую остановку в городе Нарве, а потом я расскажу немного об Эстонии, о ее истории, о ее сегодняшнем дне...
В Нарве у нас бытовая остановка.
Здесь, как и в других эстонских городах и городках, немало сувенирных магазинчиков. Я зашла в тот, в который захожу почти каждый раз, когда ожидаю туристов. Разбегаются глаза, так много в витринах кусочков и кусков янтаря - ожерелий, брошек, кулонов и колечек, иногда лишь ограненных, или даже неограненных, иногда вставленных в серебро. Одно колечко понравилось мне особенно, я попросила показать его, и услышала за спиной:
- Покупай, как раз для тебя.
Маша Ольхина. одна из самых симпатичных экскурсоводов Бюро. Сегодня она ехала с ночевкой в "Виктории", а я на турбазе в Сигулде.
- Ты права, сейчас я его и куплю.
Маша уехала, я тоже собиралась уже отъезжать, когда подкатил еще один экскурсионный автобус, и из него выскочила Майя Бронкина, еще недавно тоже экскурсовод Бюро. Но пару месяцев назад ее из Бюро "выжили", и ныне она сотрудник какой-то маленькой "конкурирующей фирмы", которые одна за другой возникают в Ленинграде, и которых одну за другой поглощает наше Бюро.
- В Ригу? Я тоже. Ты где ночуешь? В Сигулде? Ну, тогда встретимся завтра утром. Бегу, обещала купить одну вещь. До завтра.
Майя женщина интересная и несколько экстравагантная. Наше знакомство началось с того, что, встретив меня в диспетчерской, она сказала:
- Я увидела вас на Пискаревке и подумала: "Откуда Бюро берет такие красивые кадры?" Майя не боится признавать чужие достоинства, ибо эталоном все-таки считает себя. И еще понимает: ничто не располагает к человеку так, как лесть. Когда мы первый раз оказались вместе в Риге, она затаскала меня по мастерским и магазинам, о существовании которых я до того не подозревала, - искала какую-то особенную мужскую рубашку. А поскольку еще раньше сообщила, что мужа у нее нет, но есть сын, я сказала:
- Вы балуете сына.
- Это не для сына.
А вскоре одна из Майиных тайных завистниц, коротая время в Риге, сообщила мне, что ее сыну шестнадцать, а любовнику девятнадцать. Мальчики между собой дружат. "Представляешь, она каждую неделю встречается с ним три раза!".
Как-то я встретила Майю в Публичке. Там, в курилке, она рассказала, что заключила с издательством договор и начинает писать путеводитель по Новгородской трассе. Меня это несколько озадачило: она получалась много серьезнее, чем я думала. Еще она поведала тогда, что в Бюро ей категорически предлагают соавтора, а она, тоже категорически, отказывается. Предлагали ли ей соавтора, и был ли договор с издательством, я не знаю. Но позже я была свидетельницей ужасной сцены в методкабинете. Ей только что дали выговор за опоздание на экскурсию, и она истерически кричала, что это несправедливо, и что в Бюро вообще никогда не будет ни справедливости, ни чуткости. Кричала вульгарно, и была похожа на мою соседку по коммунальной квартире. Наташа отвечала ей подчеркнуто тихо и спокойно, но голос ее дрожал, и их обеих было очень жалко. Потом Майя меня спрашивала:
- Было впечатление, что они меня специально доводят? Выживают?
- Было впечатление, что ты очень устала, издергана, и плачешь без причины.
Пожалуй, к ней и в самом деле придирались. Невзрачной Наташе не давала покоя ее внешность. Из приплетенной косы она делала замысловатую прическу со свисающим хвостом, и Наташа стала требовать, чтобы этот несчастный хвост она на время экскурсии подкалывала. А во время собеседования, того самого, после которого меня пригласили в штат, ей задали каверзный вопрос, на который ни она, ни я, ни другие присутствовавшие, потом ответить не смогли. Майя говорила, что потребует вторичного собеседования, что сама будет задавать Наташе вопросы, на которые нельзя ответить, и уже подготовила их десять штук. Была готова к борьбе до победы, и вдруг подала заявление "по собственному желанию".
- Жалею нервы.
И правда, пожалеть нервы ей тогда следовало. Молодой, хорошенький и самоуверенный начинающий экскурсовод - Рая Ч. - пришла к Наташе и заявила: у нее на экскурсии пропали деньги, а взяла их Майя. Доказательств, конечно, никаких. Но поползли откуда-то взявшиеся слухи, что не так давно Майя побывала в тюрьме. Слухи тоже бездоказательные. Несмотря на эти слухи, общественное мнение Бюро было на стороне Майи, Раю осуждали за голословное обвинение и даже считали, что Майя должна "привлечь ее за клевету". Но, тем не менее, общественное мнение считало: раз она без борьбы ушла, она "не имеет чистой кармы". Инга Клебанова высказалась решительно: "Я с Майкой не пройду рядом по улице и не стану после нее пить из стакана. Старая б., носит юбки выше колен, приплетает косу и путается с мальчишкой. Но в Бюро с ней поступили несправедливо". Не знаю, как насчет стакана, но по улице мы все вместе ходили, и не раз. Что же касается убийственного термина, то по отношению к ней самой этот термин применила Алла Гаврилова, а относительно самой Аллы... Вскоре после Майиного увольнения сама Рая оказалась героиней громкого скандала. Все случилось у Смольного. Когда к Смольному подъезжает несколько наших групп, особенно, если целый поезд или теплоход, приходится посуетиться бригаде фотографов. Чтобы запечатлеть каждую группу, да еще выстроив ее предварительно по всем правилам искусства, сначала на фоне Смольного, потом на фоне монастыря, а при подходящей погоде и на фоне пропилеев - требуется и время и сноровка. Фотографы бегают, оставив свои коферы с дорогой фототехникой лежать возле ограды, где за ними, по доброте душевной, присматривает дежурящий у ворот милиционер. В один прекрасный день на наших глазах милиционер и "задержал" Раю. Пока ее группу фотографировали, она залезла в один такой, как бы неохраняемый, кофер. Действовал милиционер довольно бесцеремонно, при этом громко и не совсем цензурно объясняя ей и всем нам, присутствовавшим, что произошло и что он о ней думает. Потом импозантный муж Раи приходил к Наташе и объяснял, что у его жены клептомания. После этого случая уволилась сама Рая, т.ч. Майя уволиться поспешила...
Когда группа ночует не в Риге, а в Сигулде, я не огорчаюсь. Конечно, утром приходится рано вставать, чтобы вовремя успеть на завтрак, Но это неудобство вполне окупается пребыванием в самой Сигулде, в "Латвийской Швейцарии". Конечно, красотами природы приходится любоваться, в основном. через автобусные стекла, но и это доставляет удовольствие. А после того, как группа распределена по комнатам для ночлега, я предлагаю желающим совершить пешеходную прогулку на могилу Турайдской Розы. Вот тогда удается заодно и подышать чистым и ароматным местным воздухом. Методичка такой прогулки перед сном не требует, но мне самой она приятна. И, хоть я, приглашая, подчеркиваю: "для желающих", приходит почти вся группа. За исключением убежденных "питухов".
Мы не спеша подошли по шоссе к подножию высокого холма, это совсем недалеко от турбазы. У начала крутой лестницы с вырубленными в песчаниковой скале ступеньками и хлипким деревянным поручнем я, как всегда, сказала несколько слов о самом Турайдском замке: построен в 1214году немецкими рыцарями на месте старого деревянного замка покоренных рыцарями местных жителей ливов. Рыцари назвали замок "Фределанд" - мирная земля. Но укрепилось название на языке ливов - "Турайда" - "божественный сад"... В 1601г замок был захвачен шведами, а в 1776году выгорел почти полностью... С 1953г началось восстановление...
Перед началом подъема я, опять-таки как всегда, предложила желающим посчитать число ступенек, которые мы будем преодолевать. Этот подсчет ступенек облегчает подъем не самым молодым туристкам и, как ни странно, оказывается обычно самой запоминающейся частью прогулки. Вот и теперь несколько человек старательно занимались подсчетом, причем цифры подсчета, как выясняется каждый раз, не совпали. Пока туристки спорили, мы подошли к могиле и огромной, в два обхвата, старой липе.
- Ну вот, смотрите: вот там Турайдский замок, который недавно начали восстанавливать. А мы стоим у могилы девушки Майи, или Турайдской Розы. Могила появилась очень давно, в 1620 году. Помните, мы вспоминали - в 1601г замок после долгой осады у немецких рыцарей штурмом захватили шведы, которые боролись с рыцарями за земли Прибалтики. Спустя немного времени после боя шведский офицер Грейф, служивший в замке писарем, увидел у стен замка маленькую истощенную девочку. Он понял, что ее родители погибли при штурме, пожалел ее, взял к себе в замок и воспитал. Он назвал ее Майей, потому что тяжелый бой за замок произошел в мае месяце. К 18 годам Майя стала редкой красавицей. За это и стали называть ее Турайдской Розой. Красавица полюбила. Ее избранником стал Виктор Хейл, работавший садовником в Сигулдском замке. Это в трех километрах от Турайдского, на другом берегу реки Гауи. Молодые люди собирались вступить в брак и встречались по вечерам в пещере Гутмана, которую мы еще увидим. Но красота девушки привлекала не только ее жениха Виктора. В нее влюбился дезертировавший из польской армии офицер Адам Якубович. Дезертир служил теперь наемником у управляющего замком. Это был жестокий, грубый и малообразованный человек. Как и его приятель, тоже дезертир, Петерис Скудритис. Оба они бездельничали, пьянствовали и управляющий замком собирался их увольнять. Адаму Якубовичу Майя так понравилась, что он готов был жениться. Но девушка любила своего жениха и его любовь отвергла. Честолюбивый офицер смириться с этим не захотел, и решил овладеть девушкой силой и обманом. А сослуживец и собутыльник Петерис Скудритис вызвался ему помочь. 6 мая 1620 года, в тот день, вечером которого Майя и Виктор должны были встретиться, ей передали: у Виктора что-то случилось, и он просит ее придти на место их свиданий немедленно. Она пришла - и увидела в пещере двух пьяных бездельников. Якубович бросился на нее, стал срывать одежду. А приятель насильника помогал ее держать. Девушка поняла, что ее не пожалеют, и придумала, как спасти свою честь. Она предложила Якубовичу за себя выкуп - свой красный платочек, завязанный вокруг шеи. Она сказала: платочек волшебный. Тот, кто им владеет, не может быть не только убит мечем или копьем, но даже и ранен. А она согласна отдать ему этот платочек, если он ее отпустит. Невежественный человек задумался. Он, все-таки, был военным, а мало ли какие опасности грозят военному. Видя, что он колеблется, Майя предложила: пусть он сейчас же испытает платочек. Он ударит ее мечем и увидит - она останется невредимой. Дезертир размахнулся и ударил. Только когда она упала, обливаясь кровью, он опомнился. Он понял, что сделал. Он убежал, не разбирая дороги, и в лесу на болоте повесился на перевязи своего меча. А поздно вечером на свидание в пещеру пришел Виктор. Он увидел свою любимую мертвой и бросился к людям за помощью. Но никто не знал, что случилось на самом деле, и его обвинили в убийстве. Поскольку он не сознавался, его готовились пытать. От пыток и казни его спас Петерис Скудритис. Того замучила совесть, он пришел к судье и рассказал всю правду. Виктора освободили, и он навсегда покинул эти места. А на могиле Турайдской Розы люди посадили тоненькое молодое деревце. Видите, как липа выросла, ее ствол уже не охватить одному человеку. Вот и табличка с надписью - Турайдская Роза, 1601-1620. История, наверное, подлинная, но обросла легендами. Ее в Латвии знают все, а поэт Ян Райнис написал пьесу "Любовь сильнее смерти". Майя - Турайдская Роза - стала символом благородства, верности в любви, символом девичьей чести...
При спуске с холма женщины снова считали ступеньки, и снова полного совпадения цифр не получилось.
Затем мы прошли к пещере Гутманя. Это тоже недалеко от турбазы.
- Это и есть пещера Гутманя. Самая большая из множества естественных пещер в песчаниковых холмах во всей Латвии и даже Балтии. Вы видите - из пещеры вытекает ручеек. Гутман - по-немецки "добрый человек". Рассказывают, что местный лекарь, добрый человек, водами из этого ручейка успешно лечил своих больных. О происхождении ручейка существует красивая легенда. Давно, еще до завоевания этих мест немецкими рыцарями, оказалось, что у местного вождя ливов Риндаугава была неверная жена. И суровый вождь приказал заживо закопать ее здесь, в крутом песчаном берегу реки Гауи. Бедная женщина горько плакала, и из слез ее образовался ручей, который и размыл плотный песчаник так сильно, что образовалась эта большая пещера. А маленькая пещера, чуть выше, левее, была, как говорит легенда, выкопана женихом Турайдской Розы Виктором. Он приносил в эту маленькую пещеру много цветов, чтобы невеста могла ими любоваться. Ее так и называют - "Пещера Виктора".
Мелькнула мысль, что возлюбленного Майи Бронкиной тоже зовут Виктором. И что он-то вряд ли станет совершать ради нее трудовые подвиги.
А утром, когда еще не совсем рассвело и туристы еще не совсем проснулись, я, выезжая из Сигулды, рассказываю народные легенды: о Лачплесисе, о Спидоле, о борьбе ливов против захватчиков - немецких рыцарей, чего тоже по методичке не требуется. Группы бывают довольны. И мои коллеги по перевозке почт тоже, казалось, были довольны.
А взорвалась моя тихая группа после завтрака. Сработало неудовлетворенное чувство собственного достоинства. Комплекс неполноценности, затаенный и, скорее всего, неосознанный.
Бюро все больше групп отправляло в Ригу, и находило все новые места для ночлега и питания. На этот раз мы питались в столовой при автовокзале. Группа позавтракала и в ожидании экскурсии начала загружаться в автобус. И тут вдруг подошел знакомый ленинградский шофер, с которым я как-то раз работала. Ему год-два до пенсии. Он очень добросовестный, но ворчливый. Пришел с сообщением:
- Для вашей группы накрыто к завтраку в "Метрополе".
Группа, с которой он приехал, позавтракала и уехала на экскурсию с его сменщиком, а в ресторане, между тем, стояли накрытые столики. Он решил, что произошла накладка, и решил ее исправить.
- Что вы, Иван Петрович, это не для нашей группы, мы уже позавтракали.
Видимо, в его мозгу произошел какой-то заскок - он не мог переключиться, не мог понять. Стоял у автобуса, бубнил одно и то же, требовал, чтобы я вела группу к "Метрополю" и никаких разумных доводов не хотел слушать.
- Иван Петрович, вы сообщили - и спасибо вам, - сказала я наконец.
Сказала я это просто, безо всякого нажима. Но упрямца это вывело из равновесия. Он закричал:
- Валяешь Ваньку над шофером! Не стыдно? Как твоя фамилия?
Тут заволновалась и группа. Туристы почувствовали, что совершается несправедливость. Дискриминация. В самом деле, почему я привезла их в какую-то столовую, а не в ресторан в центре города? Им пришлось есть творог со сметаной (между прочим, чудесный местный творог с чудесной местной сметаной!), а там, может быть, их ждут сбитые сливки! И вообще - чем они хуже других, тех, кого кормят в ресторане?
К счастью, подошел рижский экскурсовод, группа уехала на экскурсию и скандал сам собою заглох.
Не успел отъехать наш автобус, как подкатил другой, и из него выпорхнула Майя.
- Если бы ты знала, какие у меня новости! Я вылечила нервы, и у меня такая любовь! Подожди, я отдам чек за завтрак, я моментально.
Майино "моментально" длилось довольно долго. Она подошла к кассе и застряла возле нее. А выйдя из столовой, обрушила на меня ворох новостей:
- У меня такая любовь, такая любовь! Представляешь, я нашла свою любовь здесь, на работе. Раньше я не знала, что такое любовь. Раньше не понимала песенок о любви, думала - зачем только их пишут? А с Витькой я вообще отбывала повинность - я тебе об этом не говорила?
Она достала из сумочки фотографию.
- Вот он, мое сокровище. Он шофер. Но он единственный такой изо всех шоферов на свете. Он совершенно культурный человек! Он вообще совершенство!
Сокровище и совершенство на фотографии выглядело довольно обыденно.
- Он эстонец. Я теперь учу эстонский. Когда я говорю ему ласковые слова на эстонском, он балдеет. А здесь у меня друзья. Дело в том, что он видел сон. Будто зеркало разбилось пополам, а кто-то заменил его целым. Он рассказал сон мне, я кассирше, а кассирша объяснила: он разведется и женится снова. Я ей говорю: "тогда тебе подарок на половину зарплаты". И он сказал: "Передай ей, что и на половину моей зарплаты тоже подарок". С тех пор мы с ней друзья. А он сказал, что уйдет от жены сразу же, если та начнет бегать и жаловаться. Вот мы с Галей и решили: нужно, чтобы она начала бегать, нужно это как-то ускорить, что-то придумать. Как ты думаешь, может неправильно, что я со своей непосредственностью так рвусь в жены?
Вопрос ответа не требовал, и она продолжила:
-А Витька, представляешь, сделал мне официальное предложение!
Девятнадцатилетний Витька, которого мать всячески пыталась отвратить от знакомства с Майей, бросился под троллейбус, и когда его, грязного и окровавленного, представили матери, та сдалась. Майя была приглашена в гости. и ради этого случая были испечены даже какие-то фирменные пирожки. Но Майя, конечно, не пошла. Теперь ей не до Витьки. Теперь у нее такая любовь!
- А знаешь, что этот Витька устроил вчера?
Витька пришел утром к отправлению автобуса, громко кричал, обзывал ее разными нехорошими словами и в завершение ударил по лицу. Туристы в автобусе наблюдали и смеялись.
- Ты представляешь, какой скандал! - говорила она, сияя. - Я обязательно расскажу ему об этом сама. Мало ли, что ему расскажет шофер, они же все из одного автобусного предприятия. А он должен знать, что меня ударили не из-за кого-то там, а из-за него. Как ты считаешь? Посоветуюсь еще с Галей...
И убежала по каким-то срочным делам.
Галя тоже наш экскурсовод. Галю я знаю плохо, а вот Майю я считала очень умной в практических вопросах. Но эта ее затея... И еще придала всей этой истории такую широкую огласку. Как же она будет жить, если операция по отбиванию у жены эстонского шофера провалится?
Во время обеда моя группа возобновила скандал. Почему это им опять столовая? Чем они хуже? Наверное, они думали, что в ресторане за ту же сумму, что и в столовой, подают на обед какие-то особые разносолы. Им потребовалась жалобная книга, а раз у меня ее не оказалось, мне было обещано, что они во всем разберутся в Ленинграде. Потому что среди них есть почечники (или печеночники?), и им от такой еды плохо! Лучше уж совсем ничего не есть, чем есть то, чем кормят в этой столовой. Если бы я не проработала полтора года в почтовом вагоне и не знала, что почтальоны едят в рейсе, и как готовят в ленинградских столовых при отделениях перевозки почт! Но я в дискуссию не втянулась. Я только с грустью подумала: еще один скандал во время ужина, а потом ехать с ними целую ночь! Но потом мне стало все-таки интересно: если лучше ничего не есть, чем есть в этой столовой, то, может быть, кто-то из них и в самом деле не придет на ужин? Пробойкотирует?
После обеда я пошла в кино, а Майя к знакомой косметичке, предварительно объяснив мне:
- Ты могла бы быть такой же интересной, как я, но ты для этого ничего не делаешь!
Перед ужином выяснилось, что бойкота не будет. Группа пришла на ужин вся. Все сто процентов. И никаких скандалов на обратном пути не было.
А с Майей я больше на маршруте не пересекалась. Бюро вскоре поглотила ее маленькую организацию. В отличие от некоторых других сопровождающих, с которыми Бюро заключило договоры на совместительство, с ней такого договора заключать не стали. Но через общих знакомых слухи о Майе до бюро доходили. Бурный роман завершился без каких-либо серьезных последствий. Но по его завершению с Майей приключилась и вовсе удивительная история. Она нуждалась в деньгах, и за хорошие деньги прописала в своей квартире студента из Грузии. Для этого потребовалось заключить фиктивный брак. Вечером того дня, когда брак был оформлен, она позаботилась, чтобы фиктивный брак превратился в фактический. Ида Клебанова с воодушевлением рассказывала:
- Представляешь себе, теперь она требует, чтобы свекровь регулярно присылала ей деньги!
А еще спустя некоторое время дошли слухи, что Майя переселилась в Америку.