НОВЫЙ СВЕТ

"Мы пришли в этот мир каждый со своими достоинствами и недостатками...

И только мы можем развить свои достоинства и искоренить свои недостатки...

Всевышний может помочь нам сделать это.

Но он не может сделать это за нас..."

еретик Николаус

Глава 1

Жужжание зуммера рации разбудило Георга. Он откинул плед, сел на постели с закрытыми глазами и несколько секунд оставался неподвижен. Взял рацию и нажал кнопку.

- Слушаю.

- Капитан, это сержант Дженингс. Полковник просит вас срочно прибыть на базу.

- Хорошо. Скоро буду. Спасибо, сержант.

Светящиеся стрелки часов показывали три ноль шесть. Он проспал чуть больше двух с половиной часов. Встал и, не одеваясь, вышел на улицу. Лес был тёмен и неподвижен. В ста футах в темноте журчал ручей. Георг вошел в холодную воду и несколько раз окунулся с головой. Небо искрилось звёздами, и до рассвета было ещё долго. Георг вернулся домой, вытерся насухо, оделся, взял рацию, сумку с документами, вышел и закрыл дверь. Его автомобиль, темно-синий "Дабл С 2500", матовый от капель росы, стоял на дорожке. Георг сел на сидение, опустил боковое стекло, завел двигатель, и по лесной дороге двинулся к шоссе, проходившему всего в паре миль от места его ночлега - бревенчатой хижины, являющейся гостевым домом базы, и неофициально носившей название "Кроличья нора". Георг изредка ночевал здесь, когда ему надоедало общежитие базы или гостиница в городе.

На шоссе он включил дальний свет фар, прибавил скорость и примерно через четверть часа свернул с шоссе на узкую аллею, упирающуюся в контрольно-пропускной пункт авиационной базы Колд-Крик.

Часовой мельком бросил взгляд на пропуск, который ему показал Георг, кивнул головой и поднял шлагбаум. На пропуске, рядом с фотографией, были указано воинское звание Георга - капитан, а также полные имя и фамилия - Джордж Барковский-младший. Георгом его называли только родители и близкие ему люди, да и то в отсутствие посторонних. Георг поставил автомобиль на стоянку и направился к административному корпусу. Дежурный на входе на пропуск уже не смотрел, а просто кивнул ему головой в знак приветствия. После трех месяцев, которые Георг провел на базе, все знали его в лицо. Как и дежурный у кабинета полковника, который только бросил взгляд на Георга и сразу вернулся к документу, лежащему у него на столе. Постучав для приличия, Георг вошел в кабинет.

Начальник базы, полковник Джон Стаджерс, крупный, загорелый мужчина с седым ершиком стриженых волос, взглянул на него. "Присаживайся", - сказал он и подал бланк сообщения. "Пришло сорок минут назад", - пояснил он.

Георг сел и взял бланк сообщения.

"АММ34. 07.05. 02.55. КОММАНДО С ГРУЗОМ.

КУРС ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО 320.

АННОПОЛАЧИ АЧИТАРО-РАВИН".

- У вас в обрез времени, - Стаджерс забрал бланк и положил перед собой.

Георг кивнул головой. Самолет с грузом, вылетел на Север почти час назад. Значит сейчас он уже над Индейскими Территориями. А часа через полтора, через ущелье реки Ачитаро, пересечет горный массив Аннополачи, покинет пространство над Индейскими Территориями и, незамеченный ни кем, сядет на какой-нибудь площадке среди пустынных земель юго-запада Северных Штатов, где его будут ждать люди с грузовиком, которые охотно обменяют прибывший груз на полтора десятка бочек авиационного бензина, которых хватит самолету на обратный путь.

- Шанс невелик, но может, повезет.

Георг обернулся на звук открываемой двери. Вошел Глен Кроу, поздоровался со Стаджерсом и кивнул Георгу. Тот встал и равнодушно взглянул на Стаджерса.

- Мы постараемся, полковник.

- Ребята, если вам это удастся, я дам вам отпуск на целых три дня.

Дежурный на джипе подбросил их до ангара. Тягач как раз извлекал "Чёрную Вдову" из необъятных недр ангарного помещения. Матово-черный, двухмоторный, двухбалочной конструкции, самолет в свете прожекторов казался каким-то футуристическим изделием. Старший механик взмахом руки показал водителю тягача, где остановиться, и подошел к пилотам.

- Капитан, всё готово. Боекомплект полный, подвесные баки заправлены.

- Принято, сержант.

- Удачной охоты.

Георг не ответил и, через откинутый нижний люк, забрался в кабину оператора. Глен расположился внизу, в кабине пилота. Кабина стрелка оставалась пустой.

Георг только успел подключить разъёмы связи и обогрева комбинезона, как услышал свист пневмостартёра и звук запускаемого левого двигателя и сразу же правого. В наушниках щелкнуло, и голос диспетчера произнес:

- База к Пи шестьдесят один Дельта Кобра ноль два. Проверка связи.

- Дельта Кобра ноль два на связи.

- Ваша полоса номер один. Ветер зюйд-вест, четыре метра.

- Вас понял.

Диалог диспетчера и Глена продолжался, но Георг не слушал. "Три дня отпуска...", - думал он - "Независимо от того, какой результат принесёт сегодняшняя охота, нас через неделю здесь уже не будет. Приказ о переводе уже готов. Стаджерс ещё не знает...".

"Черная Вдова" с рулёжной дорожки вырулила на взлётную полосу и замерла.

- Дельта Кобра ноль два, разрешите взлёт - бесстрастный голос Глена в наушниках. "Индеец, он и есть индеец", - почему-то подумал Георг.

- База к Дельта Кобра ноль два. Взлёт разрешаю.

Тяга двух R2800 сорвала самолет с места, и он, неожиданно легко для своих размеров и веса, поднялся в воздух и сразу исчез в темноте.

Шел второй час полета. Небо на востоке посветлело. Георг не отводил взгляд от экрана локатора, на котором зелёный луч чертил бесконечные круги. Они сидели молча. "Маловероятно", - думал Георг - "Горы уже рядом, а транспорта нет. Если идет на малой высоте, локатор его не увидит".

Глен делал все правильно. Периодически менял курс, чуть влево, чуть вправо, и приближался к месту, где ущелье Ачитаро-Равин рассекало горный массив. Перехватить транспорт можно было только здесь. Если повезет.

Отсвет зари высветил снежные вершины, а глубоко внизу под ними появился слабый отблеск воды. Река Ачитаро. Георг бросил взгляд на горы, снова посмотрел на экран и увидел метку.

- Метка на десять часов - произнес он - Восемь миль примерно.

- Понял - отозвался Глен.

Самолет шел по кривой погони, и метка одновременно приближалась к центру экрана и его вертикальной нулевой линии.

"Я бы так не смог", - подумал Георг о своем пилоте.

- Две мили на двенадцать часов - сказал он - В пределах видимости.

Ночная мгла в ущелье. Ничего не видно, как не вглядывайся.

- Прямо по курсу, около мили - произнес Георг и перестал смотреть на экран. Уткнулся головой в остекление. Не видно. Скорость падает. Метка болтается в центре экрана, а за бортом ничего не видно. Скорость еще меньше. "Черная Вдова" ощутимо проседает по высоте, прижимается ко дну ущелья. Внизу отсвечивает поверхность воды, мелькают камни, слева, в миле, каменная стена ущелья. Справа неверный свет зари и пологий берег, усеянный обломками скал - следами недавнего землетрясения. И черный силуэт транспортника на фоне зари. "Коммандо", как и сообщал информатор.

- Сигнал! - хриплый голос индейца.

Георг сдвигает стекло, высовывает ствол ракетницы и стреляет. Две красные ракеты. Сигнал "внимание". Транспортник не реагирует. То, что пилот транспортника видел сигнал, Георг не сомневается. Сейчас самолеты идут параллельными курсами в двух сотнях ярдов друг от друга. Георг перезаряжает ракетницу и снова стреляет в сторону транспортника. Красная и зеленая. Сигнал "изменить курс и следовать за мной". С тем же результатом. Ущелье сужается. Правый берег растет в высоту. Глен немного разворачивает "Вдову" вправо и дает короткую очередь из четырех пушек. Трассы снарядов пересекают курс транспортника в полусотне ярдов от его носовой части. Транспортник ныряет влево и вниз, на его черном силуэте появляются мерцающие вспышки выстрелов. Разрывные пули рвут обшивку правой хвостовой балки "Вдовы". Глен бросает самолет вниз, под брюхо транспортнику. Высота минимальная.

- Теперь ты - командует Глен, и Георг утыкается лицом в мягкий наглазник прицела верхней пулеметной турели...

ИЗ РАПОРТА КАПИТАНА ДЖОРДЖА БАРКОВСКОГО-МЛАДШЕГО НАЧАЛЬНИКУ АВИАБАЗЫ КОЛД-КРИК ПОЛКОВНИКУ ДЖОНУ СТАДЖЕРСУ:

"После ответного огня самолета-нарушителя мною был произведен прицельный залп из верхней пулеметной турели (одна очередь, прим. 10 - 15 патронов на ствол) по правому двигателю самолета-нарушителя. Экипажу удалось совершить вынужденную посадку самолета-нарушителя на песчаную отмель правого берега реки Ачитаро на отметке 155-76-12. При посадке самолет-нарушитель получил значительные повреждения.

Для завершения операции, установления судьбы членов экипажа самолета-нарушителя, а также обеспечения безусловного уничтожения груза, находящегося на борту самолета-нарушителя, мною было принято решение покинуть патрульный самолет на парашюте, и дожидаться прибытия группы поддержки непосредственно на месте происшествия."

Глава 2

То, что пилот - женщина, я понял сразу, как только протиснулся в пилотскую кабину и увидел беспомощное тело в командирском кресле. Понял по силуэту фигуры, по запаху пота... Кресло второго пилота было пусто - в таких делах лишние люди не нужны. Кстати, ее напарник, бортстрелок, охранник и соглядатай хозяина груза в одном лице, был мертв. Его придавило сместившемся, при ударе о землю, грузом. Fractura conditum crania - перелом основания черепа. Я мельком посмотрел груз. В тюках - каннабис, в упаковках - кокаин.

Я просунул руку под наушник ее шлемофона и дотянулся до сонной артерии на правой стороне шеи. Пульс отчетливый, но слабого наполнения. Я не суетился, но все делал быстро, потому, что бензин сочился из топливного бака левого крыла, а я не хотел бы находиться в самолете, когда он загорится.

Кресло так сильно деформировалось, что мне пришлось упереться спиной в приборную панель и ногами отогнуть его. Только так я смог ее вытащить. Привязные ремни я перерезал ножом. Она была крупная, но не очень тяжелая и, вытащив ее наружу, я взвалил ее на плечо и рысью потрусил подальше от самолета, на безопасное расстояние. В паре сотен ярдов пухлым одеялом лежал мой парашют. Я уложил ее на белый шелк, и немного поколебавшись, помчался опять к самолету. Мне не хотелось рисковать, но и оставлять там мертвое тело было как-то не по-человечески. Кроме того, меня одолевало тягостное чувство вины, что я был невольным виновником его гибели

Уже у самолета я понял, что течь невелика, песок хорошо впитывает бензин, а сильный ветер сдувает его пары, и поэтому пожар, по крайней мере, маловероятен. Я нырнул в дверь, быстро раскидал тюки и выволок бедолагу из самолета. Нести его далеко не было необходимости, и я оставил его в полусотне ярдов от самолета, прикрыв ему голову и лицо его же курткой.

Правое крыло, оторванное в момент катастрофы, торчало в четверти мили почти вертикально среди скальных обломков и догорало коптящим пламенем, раздуваемым ветром.

Раненая была без сознания. Я стащил с ее головы шлемофон и подсунул ей под голову. Лоб был рассечен, видимо, когда она ударилась лицом о приборную панель, лицо посекло осколками плекса, а кровь превратила её лицо в какое-то подобие маски.

Я закатал ей рукав, достал из аптечки шприц и сделал инъекцию, чтобы снять посттравматический шок. Затем расстегнул ее комбинезон и произвел осмотр. Вывих левого локтевого сустава, сломано два ребра, и открытый перелом левой голени. Большое количество гематом. Отсутствие травматических кровотечений. Я наложил ей на левую голень шину и сделал еще две инъекции - обезболивающее и кордиамин, чтобы поддержать сердце.

Потом, уже не торопясь, салфеткой и дезинфицирующим раствором стал обрабатывать ее лицо. И только тут понял, что я ее знаю.

Я даже остановился. Ну да, конечно, знаю. Это было пять лет назад, во время инцидента в долине Уиттака, когда боевикам с Юга не удалось дестабилизировать ситуацию в этом районе, и тогда начались авианалеты на индейские поселения. У индейцев, естественно, авиации не было. Поэтому нашу группу собрали из добровольцев и снабдили машинами, купленными на Севере. Тогда у южан были еще бипланы с пулеметным вооружением. Машины северян были современнее, и нам тогда удалось довольно быстро прекратить налеты. А вот снабжение нашей группы топливом, боеприпасами и запчастями осуществляла транспортная авиация северян.

Она была вторым пилотом транспортника. Ее звали Эллен Уивер. Высокая брюнетка со спортивной фигурой, острая на язык. Я часто с ней общался, мы иногда вместе проводили время, когда были свободны, но до чего-то серьезного не дошло. Я быстро понял, что у нее отношения с ее командиром, Томом Далласом.

Я закончил шов на лбу, ещё раз обработал её лицо антисептиком, и уже складывал инструменты, когда она пришла в себя. Глубоко вздохнула и открыла глаза. Несколько секунд лежала совершенно неподвижно. Шока у неё не было, просто, я думаю, она очень устала. Огляделась и увидела меня. Сразу напряглась и попробовала сесть. Я удержал её за плечи.

- Эллен, это я, Джордж, узнаешь? Всё хорошо, успокойся.

Она легла, не отрывая взгляда от моего лица.

- Узнаю.

Она попыталась подтянуть ноги.

- Осторожнее, - предупредил я её, - левая сломана...

Она огляделась, её взгляд остановился на самолете.

- Мастерская посадка, - сказал я - учитывая повреждения самолета...

- Джордж, - сказала она, - откуда ты взялся?

- Спрыгнул с парашютом. Ты на нём лежишь...

- А где Пит?

- Погиб... Его придавило грузом.

Она покрутила головой: - Груз видел?

- Видел...

- Что скажешь?

Я промолчал.

- Ты охотился за грузом?

Я кивнул головой.

- Доволен?

- Доволен.

- Знаешь, почему я за это взялась?

Я молчу. Конечно, знаю. Что-то не сложилось в жизни. Постоянная нужда в насущном. Угроза нищеты. А деньги не пахнут, даже если они очень грязные.

- Знаешь? - хрипло повторяет она.

Я молчу. Она втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Закрывает глаза и некоторое время лежит молча.

- Четыре года назад у меня родилась дочь, Леа, - говорит она, не открывая глаз, - Отец, как ты догадываешься, Даллас. Мы давно жили с ним. Собирались пожениться. Два года назад он пропал без вести в тропиках. Мы остались без денег. Я бралась за любую работу. Только на панель ходить не пробовала... А тут подвернулась эта работа. И деньги неплохие...

- У Бауэра, - безразлично вставляю я.

- Да, у Бауэра, - подтверждает она и ошеломлённо замолкает, - Откуда ты знаешь?

- Я же охотился за грузом.

Она молчит и не смотрит на меня. Только грудь вздымается.

Потом резко поворачивается ко мне.

- Кто ты? - с яростью спрашивает она меня, - Кто ты такой? Ты был пилотом патрульного самолета...

- Оператором, - вставляю я.

- Хорошо, оператором, - соглашается она, - ты оказываешь медицинскую помощь как профессиональный врач и, кроме всего, ты работаешь на спецслужбы...

Она замолкает. Глаза закрыты.

Я встаю. На пределе слышимости звук самолета. Двухмоторный. Через несколько секунд понимаю, что это "Каталина" группы поддержки авиабазы.

- Джордж...

Я оборачиваюсь.

- Я не хочу никого видеть... Ты можешь сделать мне какой-нибудь укол? На несколько часов...

Я подхожу к ней, сажусь рядом и открываю аптечку. Перебираю одноразовые шприцы, беру один из них и делаю ей внутривенную инъекцию кетамина.

Гидросамолет с ревом проходит совсем низко над рекой и уходит на север. Там, в миле отсюда, разлив реки образует небольшое озеро, пригодное для посадки.

- Скоро подействует? - спрашивает Эллен.

- Скоро...

Глава 3

Георг поставил автомобиль на стоянку перед госпиталем и направился к хирургическому отделению. Последние четыре недели он приходил сюда на час - полтора по три раза в неделю.

Приказ о переводе пришел и Глен уехал в Индианос. Георгу было позволено остаться. Он хотел довести дело Эллен до какого-нибудь логического конца. Она уже третий день пробовала ходить с костылем, и это получалось у нее совсем неплохо. Главный хирург Чарльз Тревор утверждал, что с костылем ей придется походить еще месяц-полтора. Тревор был давний знакомый и друг Георга, и заставлял его практиковаться в госпитале хотя бы два месяца в году, чтобы не потерять квалификацию. Кроме того, он дополнительно снабжал Георга свежей информацией из области практической хирургии.

Эллен обрадовалась приходу Георга, подставила щеку для дружеского поцелуя и приняла букет свежих цветов. Ему нравилось, что она искренне радуется, когда он приходит. Несмотря на наличие книг и свежих журналов с Севера, ей надоело это однообразное пребывание в одноместной палате. И общение только с медперсоналом. Общение с посторонними было запрещено. Георг попросил об этом Тревора, уклонившись от объяснения причин. Да Тревора это и не интересовало. Он лечил людей, любил это дело, и умел делать, как никто другой. Вот и сейчас он сразу появился в палате и сообщил все новости о состоянии своей пациентки. Георг внимательно слушал, ему было интересно, как Тревор сумел поставить Эллен на ноги за столь короткий срок после довольно сложной операции. Чарльз излагал, как всегда, кратко и емко. Максимум информации и минимум затраченного времени. Когда он закончил, Георг спросил, могут ли они выйти на улицу. Чарльз кивнул головой, улыбнулся Эллен и вышел.

Несколько минут пришлось подождать, пока Эллен приводила себя в порядок при помощи косметики, которую Георг привез ей в одно из первых своих посещений, а затем он взял ее под руку и они не торопясь направились к выходу.

Деревья вокруг госпиталя образовывали небольшой парк, красивый и тенистый. Когда они вышли на аллею, Эллен остановилась и глубоко вздохнула.

- Ну, я ожила, - ее глаза чуть увлажнились, но она справилась с собой, - И готова выслушать все, с чем ты пришел.

Его не удивило ее замечание. Он и вел себя так, чтобы она сама это поняла.

- Сядем? - он показал на скамью в тени большого клена.

Они сели, и некоторое время он молчал.

- Что ты собираешься делать дальше? - спросил он.

- Я? А что я могу? - она возмущенно фыркнула, - Это вы мне скажите, господин окружной прокурор, что я должна сделать.

Она посмотрела на него.

- Извини, вырвалось... Ты, наверное, единственный, кто может мне посочувствовать, хотя бы потому, что ты знаешь меня лучше других.

- Где у тебя дочь?

- Школа-приют в Нью-Орлине.

- Бауэр знает, где она?

- Знает. Он и посоветовал эту школу. И даже денег дал на первый взнос.

Георг вопросительно посмотрел на нее.

- Нет. Это не то, что ты думаешь. Когда Тома не стало, Бауэр несколько раз подкатывался, но я ему объяснила, где его место. Он не обиделся, вроде как даже зауважал. Но думаю, все равно имел виды на меня в будущем. Дал еще денег в долг, немного, но мне пока хватало. А потом предложил эту работу...

"Да, - подумал Георг, - Все просто. Стиль мафии. Ты в безвыходном положении. Тебе помогают по дружбе, а потом делают предложение, от которого ты не можешь отказаться. Да еще и дочь..."

- Пока никто не знает, что ты жива, - сказал Георг, - Было сообщение в центральной газете, что при попытке перехвата в труднодоступной местности на юго-западе потерпел катастрофу самолет без опознавательных знаков. Статью перепечатала "Сауф ивнинг пост" из Сэндмора. Значит, какое-то время Бауэру будет не до твоей дочери.

- Хорошо, а что будет потом?

- С тобой будет дознание, а потом суд.

- Суд?

- Суд. По законам Индейских Территорий.

- И меня посадят?

- Если вина подтвердится, то решение будет принято с учетом всех обстоятельств.

Эллен помолчала. Георг понимал ее состояние, и жалел ее, ту, которую он знал, и вина которой была следствием дурного устройства мира, в котором она жила, любила и родила ребенка. Он смотрел на нее и терпеливо ждал. Наконец она вздохнула и посмотрела на него.

- Что реально могут присудить? Ты должен знать...

- В твоей ситуации с учетом всех смягчающих обстоятельств могут дать два - три года поселения в отдаленной местности. Работа по силам, с учетом квалификации и твоих пожеланий.

- Но, Джордж... Это много. Для меня, для моей дочери...

- Эллен, наркотики разрушают человеческую личность, убивают душу человека. Разрушение личности - одно из тягчайших преступлений...

- Их никто не заставляет...

Она замолчала. Закрыла лицо руками и некоторое время сидела неподвижно. Георг молча ждал. Сейчас время не имело значения. Пусть все обдумает, так ей будет легче.

Она выпрямилась и взглянула на него.

- Когда будет суд?

- Через неделю или через пять недель.

- Я тут свихнусь от ожидания...

- Я привез одежду для тебя. Через пять часов в Индианос с базы вылетает грузо-пассажирский ДС-4. Мы летим вместе. Там дождемся дознания и решения суда. Потом решим, как тебе помочь с дочерью.

Глава 4

Индианос встретил нас, как всегда, хорошей погодой. Ясное безоблачное небо невероятного синего цвета, свежий прохладный воздух и ветер, вечный ветер северного предгорья.

Я и Эллен медленно спускались по трапу с самолета. Она неловко передвигалась с костылем, а я нес пару чемоданов и свой портфель.

Наш двухцветный GMC-63 стоял на почти пустой автостоянке аэропорта по навесом. Она отказалась сесть на заднее сиденье и устроилась рядом со мной. Так как за весь полет мы не обменялись и парой фраз, настолько она была расстроена, то, видимо, ей хотелось поговорить сейчас.

Я вырулил на шоссе, и мы поехали на север. Она молчала, а потом попросила сигарету. Закурила и опустила боковое стекло.

- Куда мы едем?

- Ко мне домой. Ты пока поживешь у меня. Тебя никто не побеспокоит. Отдохнешь, да и травмы подживут. Здесь в городе хороший госпиталь, пройдешь обследование и дополнительное лечение.

- А потом суд?

- Это не совсем суд. Дознание, чтобы выяснить все подробности произошедшего. Я и Глен будем свидетелями.

- Кто судьи?

- Это совет жрецов и старейшин союза племен.

Она с удивлением посмотрела на меня. Я усмехнулся.

- Здесь суды устроены по-другому. Нет ни судей, ни адвокатов. Подсудимые, правда, есть, но здесь они называются ответчиками и ответчицами.

Она усмехнулась.

- А я тебя не стесню?

Я понял двойственность ее вопроса.

- Нет. Дом у меня большой. Места хватит.

Я притормозил у указателя "Блэкстоун - 8 миль" и свернул с шоссе направо. Дорога шла через заросшее хвойным лесом ущелье. Я проезжал здесь бесчисленное количество раз, и каждый раз меня восхищала красота окружающих пейзажей. Эллен молчала, глядя в окно. Через шесть миль я свернул на лесную дорогу, грунтовку с таким плотным верхним слоем, что даже в дождь здесь никогда не бывает луж. Гигантские сосны вплотную подходили к дороге, и я сбавил скорость, вглядываясь вперед, чтобы случайно не наехать на ежа или кролика, если кому-нибудь из них вдруг вздумалось бы пересечь дорогу. Еще немного, лес расступился, и дорога пошла по склону горы. Дом, официально называвшийся "Вилла Блэкстоун", стоял на уступе северного склона. Он был построен в незапамятные времена, несколько раз перестраивался и сейчас представлял собой двухэтажный каменный дом, сложенный из базальтовых блоков. Отсюда и его название "Блэкстоун" - "Черный камень". Я остановил машину у входа и помог выйти Эллен. Она вылезла и огляделась. Лес остался позади, в четверти мили от дома. Слева от дороги уходил вниз пологий склон горы, и открывались голубые дали гор, покрытых лесом, тянувшиеся к далекому горизонту. Дом одной стороной был обращен к этим далям. Склон горы за домом и выше по склону зарос невысоким смешанным лесом.

Эллен молча стояла и глядела вдаль. Я вытащил вещи из багажника.

- Да, - сказала Эллен, - В таком мире можно жить и чувствовать себя счастливой.

Она оглядела дом. Две башенки, крутые черепичные крыши, входная дверь на срезе угла дома и панорамное окно гостиной, сейчас закрытое занавесями, что говорило о том, что дома никого нет.

- Это твой дом?

- Нет. Он не мой. Просто я здесь живу. И работаю.

Я показал ей апартаменты, где она будет жить - две комнаты, одна для отдыха и работы, другая спальная и еще ванная комната с санузлом.

- Приходи через полчаса в гостиную, - сказал я и оставил ее одну.

Она пришла после душа, переодетая и посвежевшая. Мы выпили кофе, и она попросила показать ей дом. Я провел ее по первому этажу, это двое апартаментов с окнами на север, еще одни апартаменты, склад, кухня и гостиная с окнами на юг.

Я живу на втором этаже. Там мой рабочий кабинет, библиотека, апартаменты и архив. Я показал ей не все, как и не сказал, что в мое отсутствие второй этаж запирается на специальный замок.

Мы спустились вниз, расположились в гостиной и тут приехал Глен. Я сразу почувствовал, что есть информация. И не очень приятная для Эллен.

Глен налил воды себе в чашу и отпил несколько глотков.

- Дознание перенесли на четыре недели, - сказал он и посмотрел на Эллен.

- Почему? - поинтересовалась она.

Глен промолчал.

- Почему такой интервал, четыре недели? - спросила она.

- Это лунный месяц, - ответил он.

- Ну и что?! - она повысила голос.

- Они знают твой женский цикл, - вступил в разговор я, - и не хотят, чтобы дознание пришлось на сложный для тебя период.

Она остолбенела. Молча села за стол и закрыла лицо ладонями. Мы молчали, не вмешиваясь, и наблюдали за ней.

Она выпрямилась и положила ладони на стол перед собой.

- Ну, хорошо, - медленно произнесла она, ни на кого не глядя, - Раз так, будем ждать. У вас есть чего-нибудь выпить?

Я достал из бара бокал и бутылку бренди. Налил в бокал на два пальца и поставил перед ней.

- Бутылку не убирай, - сказала она, не поднимая глаз. Я поставил бутылку на стол и пошел на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на ужин.

Мы заканчивали ужинать, когда зашелестел стоящий в углу телетайп и тихо звякнул, закончив принимать сообщение.

Глен встал, подошел к телетайпу, взял сообщение и пробежал его глазами.

- Отец прилетает завтра утром, - сообщил он. Положил бланк передо мной на стол, постоял и пошел к двери.

- Я, пожалуй, поеду, - сказал он и вышел.

Я сделал усилие и заставил себя посмотреть на лист бумаги. Текст был коротким:

"Прилетаю 16 числа этого месяца рейсом из Крайсчерса. Время прибытия 10.30.

Встречайте. Дж.Б-ст".

Я поднял глаза. Эллен с интересом наблюдала за мной.

- Чей это отец? - поинтересовалась она.

- Мой, - ответил я, - Мой отец, Джордж Барковский-старший.

Глава 5

Мне было настолько интересно смотреть на Джорджа, что я даже забыла о своем бедственном положении. О Лее я, конечно, помнила, но даже эта боль как-то притупилась. Может из-за двух порций бренди. А может из-за того водопада событий, который обрушился на меня в этот день. В конце концов, ну их всех к черту, и на поселении можно жить, если со мной будет дочь. А работы я не боюсь. Никакой, даже самой грязной. Вот только на панель не хочу.

Я усмехнулась.

- Интересно будет познакомиться с твоим отцом.

Джордж внимательно посмотрел на меня.

- Ты видела его и, может быть, даже помнишь по конфликту в Уиттаке, когда вы возили топливо и амуницию, - сказал он, - По завершении миссии был ужин, мы с отцом сидели напротив тебя и Далласа, и Даллас спорил, что инцидент еще не исчерпан и приводил доводы, а отец их опровергал, и они никак не могли придти к единому мнению.

- Но в итоге твой отец оказался прав.

- Да, - сказал Джордж, - Отец оказался прав.

Этот разговор окончательно испортил мне настроение. Так плохо мне было только в первый год после того как пропал Том и я осталась одна.

Я поискала глазами бренди, но Джордж уже убрал бокал и бутылку. Я вопросительно взглянула на него.

- Тебе уже хватит, - мягко сказал он.

Я хотела возразить, что не хватит, и я знаю свои пределы, но, глядя на него, не решилась это сказать. Честно говоря, я словно в первый раз увидела его. Я старше его на пять лет, и жизнь меня особенно не щадила. Так было в детстве, когда я и братья росли без отца, и была страшная бедность, только что не нищета. И молодость, когда я стремилась получить профессию, и мужчины готовы были мне помогать, но только через постель. И вечные домогательства в училище и в казармах. Инструктор боевых искусств в летном училище научил меня приемам самообороны, а если учесть, что мой рост шесть футов один дюйм, я и сейчас любого уделаю, глазом не моргну. Кстати, Бауэр всегда это знал.

Так вот стою я, смотрю на Джорджа и нутром чую - старше он меня. Или мудрее, что ли.

- Ладно, - говорю. Беру костыль и ковыляю к двери. Он дверь открыл и до комнаты проводил, чтоб я по дороге не завалилась.

- Ну, - говорит, - спокойной ночи. И тут на меня накатило. Это не просто похоть, и не только потому, что мне мужчина нужен, это желание дать ему то, что ему так нужно. Вон он какой, и усталый, и женщины у него сто лет не было, уж я-то вижу. А, может, и вообще никогда не было. А меня доброта переполняет и от этого плакать хочется. Такое, может, один раз в жизни бывает. И на всю жизнь запоминается.

Я глаза подняла - и вижу, он во мне, как в книге, читает.

"Уверена?" - шепчет, а может, мне только кажется, что он что-то шепчет.

Я головой киваю, а слезы так и льются.

Глава 6

За завтраком Георг читал свежий отчет, и только изредка поднимал глаза на Эллен. Она не смотрела на него и, казалось, полностью была поглощена завтраком. Наконец их глаза встретились, и они улыбнулись друг другу. Правда, она тут же слегка смутилась - вспомнила, что произошло этой ночью.

Георг отложил отчет, допил кофе и посмотрел на большие часы в углу гостиной.

- Мне пора ехать, - сказал он.

- Приготовить что-нибудь на обед?

- Да, если тебя это не затруднит. Что-нибудь легкое из того, что сможешь найти в холодильнике.

По дороге в город Георг пытался подсчитать, сколько же он не видел отца. Получалось, что около трех лет. В то время родители жили на Западном побережье. Та встреча была короткой, и он помнил, какое тяжелое впечатление она произвела на него. У отца было страшно, до неузнаваемости, деформировано лицо и совершенно расстроена психика. Мать наотрез отказалась объяснить причины произошедшего, возилась с отцом, и практически не подпускала Георга к нему. А потом, даже не предупредив, они уехали в Крайсчерс. Месяца три назад мать позвонила Георгу, и сказала, что они вернулись. И вот отец пишет: "Прилетаю... Встречайте". Значит, прилетает один.

Георг поставил автомобиль на стоянку и прошел в здание аэровокзала. До прибытия рейса оставалось еще добрых полчаса. Встречающих было немного, он сел в зале ожидания в кресло, закрыл глаза, расслабился и привычно переключил внимание на дыхание. Через десять минут он убедился, что предстоящая встреча уже не вызывает у него такого волнения, как то, которое он испытывал накануне вечером.

Он вышел на перрон и встал под навесом, облокотившись на ограждение, отделявшее перрон от летного поля. "Это хорошо, что он прилетает один", - подумал Георг, - "Тем более, что у меня к нему есть вопросы..."

Глава 7

Больше года назад я работал у себя в библиотеке. Библиотека Блэкстоуна - это обширное собрание книг, содержащее, согласно каталогу, свыше сорока семи тысяч томов и включающее в себя работы по истории, философии, социологии, квантовой механике, теории информации, биологии, психологии, медицине и т.д. Был там и раздел художественной литературы, в котором были наиболее значимые произведения за последние полторы тысячи лет. Раздел невелик - около двух тысяч томов.

Мне тогда был нужен справочный материал из раздела общих тенденций исторических процессов за последние семьдесят лет применительно к развитию традиционных общин, проще говоря - индейских племен, на территории которых я живу, да и не только живу, но и работаю.

Я нашел искомый том на полке и месте, указанном в каталоге, что говорило о том, в каком порядке содержится библиотека. Эта была работа "Социологические основы исторических процессов", том II, издание "Норт Сайенс Паблишинг", монография профессора М. Беркапа, изданная в начале текущего столетия, то есть примерно сорок лет назад. Работа не только не потерявшая своей значимости с момента издания, но и, по моему мнению, очень актуальная, так как изложенная в ней теория объясняла причины возникающих в обществе проблем, предлагала методику их анализа и помогала найти возможные варианты решения.

Я был знаком с этой работой со времени своего обучения на факультете истории и социологии в университете Норт-Лейкс на Севере. Эту работу я изучал факультативно, так как она не входила в общую программу курса.

Когда я стал листать том, из него выпал сложенный пополам лист обыкновенной бумаги размером восемь с половиной на одиннадцать дюймов. Я поднял его и машинально хотел опять заложить между страницами, но обратил внимание на то, что он исписан мелким, но очень разборчивым почерком отца. Я отложил том и раскрыл лист бумаги. Текст был написан на русском языке. Пробежав глазами верхние строчки, я уже не мог оторваться от текста, пока не прочитал весь документ до конца:

"ПРОЕКТ НЕКСУМ. Начало: 63 год, окончание: 69 год. Место реализации: поселение Голубая Долина, Экспериментальная Детская Школа-Коммуна номер 1 (ЭДШК-1).

Автор проекта: проректор по научной работе Академии Дошкольного и Школьного Воспитания профессор Гусляров Сергей Ярославович.

Список воспитанников школы:

1. Тимофей Котов - Timofey Kotov

2. Франтишек Лисс - Frantiszek Liss

3. Джордж Барковский (Георгий Зайонц) - George Barkovski

4. Эдвард Лайсок - Edward Lisok

5. Майкл Беркап - Michael Bearcup

6. Роберт Лиске - Robert Liske

7. Дмитрий Фокс - Dmitriy Fox

8. Тихон Фокс - Tikhon Fox

9. Михаил Тяпин - Mikhail Tjapin

10. Михаил Ляпунов - Mikhail Ljapunov

11. Даниэль Балдж - Daniel Bulge

12. Алан Брек - Alan Black Crow

Воспитанники номер 1 - 6 поступили в школу в 63 году, номер 7 - 10 в 65 году, номер 11 - в 66 году, номер 12 - в 67 году.

ЭДШК-1 работала по методу самовоспитания и самообразования воспитанников, разработанному Гусляровым С.Я. (т.н. принцип Educa te ipsum).

Системы информационного обеспечения и коррекции поведения - LEL 620719 и ELF 640131.

Положительный результат на тест Овергамма для реализации проекта НЕКСУМ был выявлен только у воспитанников с номерами 1 - 6 и 12.

Воспитанники с номерами 7 - 11 включительно, показавшие отрицательный результат на тест Овергамма, к проекту НЕКСУМ не привлекались, закончили ЭДШК-1 в 69 году, и были выпущены с дипломами полного среднего образования в возрасте 16 лет.

Школа закрыта в 69 году."

Название проекта было НЕКСУМ. На латинском языке это означает СВЯЗЬ.

Кроме того, я обратил внимание на несколько моментов в тексте. Во-первых, имена воспитанников. Мне бросились в глаза три фамилии - номер третий, Джордж Барковский (он же Георгий Зайонц), номер пятый, Майкл Беркап, и номер двенадцатый, Алан Брек.

Джордж Барковский - я мог предположить, что это однофамилец или какой-то родственник моего отца.

Майкл Беркап - похоже, это автор монографии, которую я только что держал в руках.

И наконец, инглиш-транскрипция имени Алан Брек - Alan Black Crow. В такой транскрипции это имя знакомо не только мне, но и практически всему населению Индейских Территорий - оно высечено на пьедестале памятника Черному Ворону, руководителю движения за освобождение индейских территорий, который был установлен на площади Освобождения в Индианосе в конце прошлого столетия.

Во-вторых, датирование событий. Если это не относительные даты, отсчитываемые от какого-то события, а действительно нумерация годов прошлого столетия, то получается, что события, описываемые в документе, происходили более восьмидесяти лет назад.

Моему отцу исполнилось шестьдесят восемь, и он не мог быть современником Черного Ворона. А вот Майкл Беркап жил и работал в конце прошлого века и в начале нынешнего. Впрочем, даты его рождения и смерти в этой монографии указаны не были.

Отец в разговоре со мной, да и с другими, никогда не упоминал ни такого проекта, ни имен из списка воспитанников. Правда, приезжая в Индианос, он всегда посещал памятник Черному Ворону. Но поскольку он историк, хорошо знакомый с периодом освободительного движения индейцев, я всегда считал, что для него это был просто какой-то ритуал уважения к тем временам. Но то, что именно отец написал этот текст, в этом я был абсолютно уверен, как уверен и в том, что, судя по состоянию бумаги и стилю документа, он был написан более трех десятков лет назад, скорее всего, еще до моего рождения. И еще одна мысль застряла у меня в мозгу, как заноза. Второе имя воспитанника номер три из списка - Георгий Зайонц - явно польского происхождения. А мой отец свободно говорит по-польски, как, впрочем, и я.

Со всеми работами моего отца, а их всего три, я был хорошо знаком, также как и с работами Майкла Беркапа, которых в библиотеке было шесть. Все они относились к истории и социологии.

Следуя скорее интуиции, чем рассудку, я проверил по каталогу библиотеки наличие книг, авторы которых имели бы фамилии из списка воспитанников. Я не ошибся. В библиотеке оказались работы Т. Котова, Ф. Лисса, Э. Лайсока и Р. Лиске. Всего было восемнадцать работ, и все они имели отношение к теории информации, системному программированию, психологии и к высшей нервной деятельности человека. И все эти работы были мне незнакомы.

Глава 8

Голос диктора сообщил о прибытии рейса из Крайсчерса. Четырехмоторный L-049, окрашенный в красный и серебристый цвет, медленно снижаясь, коснулся посадочной полосы. Покрышки выбросили голубой дымок и лайнер, двигаясь все медленнее, прошел мимо здания аэропорта, окончательно потерял скорость, развернулся, подъехал к перрону и остановился. Скоро отворилась дверь и пассажиры стали по трапу спускаться на землю.

Отца Георг узнал сразу. Одетый в светло-серый костюм, с портфелем в руке, он вышел последним, задержался на верхней ступени трапа, вглядываясь во встречающих. Увидев Георга, он приветственно махнул ему рукой и стал спускаться вниз по трапу.

Они встретились посередине зала ожидания и обнялись. Георга удивило то, как хорошо выглядит отец, о чем он не преминул ему сообщить.

- Да, - сказал отец, - А вот ты здорово возмужал.

- Жизнь такая, - пошутил Георг.

- Наслышан о твоей работе, - отозвался отец.

Георг забрал чемодан отца в багажном отделении, и они пошли на автостоянку. Отец был радостно-возбужден, много говорил и все похлопывал Георга по плечу. Раньше он таким не был. Заметив некоторое недоумение сына, он стал серьезным и сказал: "Я просто очень рад тебя видеть". "Я тоже", - совершенно искренне ответил Георг.

В машине они больше молчали, только с улыбкой поглядывали друг на друга.

- Как мама? - спросил Георг.

- Хорошо. У нее все в порядке. Она уже два месяца в экспедиции.

Мать Георга была антропологом и социологом, изучала общества, имеющие первобытный уклад и поэтому большую часть своего времени проводила в джунглях далеко на Юге.

Георг незаметно приглядывался к отцу. Следы травм и деформации полностью исчезли, но, присмотревшись, он увидел сетку тонких шрамов, покрывающих все его лицо.

Тот перехватил его взгляд и усмехнулся. "Одиннадцать пластических операций", - сказал он.

Георг промолчал. Они свернули с шоссе направо, к Блэкстоуну.

- У меня сейчас живет женщина, - сказал он, - Она проходит по одному делу и ждет дознания. Я посчитал, что ей лучше пожить у нас в Блэкстоуне.

Отец кивнул головой и ничего не сказал.

Эллен сидела в гостиной, когда Георг с отцом вошли в дом. Она неловко встала и, опираясь на костыль, вышла в прихожую. Отец с интересом посмотрел на нее, церемонно поздоровался и по-старомодному поцеловал ей руку.

- Эллен Уивер, - представил ее Георг, - Она ветеран Уиттаки. А это мой отец - Джордж Барковский-старший.

- Я помню вас, - сказал отец.

- А вот я бы вас не вспомнила, - улыбаясь, сказала Эллен, - но Джордж напомнил мне, при каких обстоятельствах мы встречались.

Они прошли в гостиную.

- Я сейчас подам обед, - сказала Эллен.

- Нет-нет... - отозвался Георг, - Не беспокойся, я сам.

- Я помогу, - вызвался отец и прошел вслед за Георгом на кухню.

На кухне он молча кивнул головой в сторону столовой и шепотом вопросительно произнес: "Костыль...". Георг прошептал: "Авиакатастрофа", и отец кивнул головой.

За обедом они оживленно разговаривали, вспоминая события прошлого. В конце обеда отец, как-то смутившись, посмотрел на Георга и кивнул головой на бар. Георг вопросительно посмотрел на него. "Мне можно", - сказал отец. Георг достал бренди и бокал. "И мне", - сказала Эллен. Георг достал второй и налил напиток. Остаток обеда прошел в молчании. Потом отец встал, пробормотал "Дзенкуе" (спасибо - польск.), и подошел к Георгу. "Поеду", - сказал он. Георг достал из ящика буфета автомобильные ключи с брелком в виде автомобильного колеса и подал отцу. Тот взял ключи вышел.

- Куда он? - спросила Эллен.

- На встречу с прошлым.

Глава 9

Когда отец уехал, Эллен стала допытываться у меня о цели его поездки. Я отмалчивался, потому что не хотел говорить с ней об этом. Не потому, что она бы не поняла этого, просто тогда пришлось бы рассказать ей слишком многое, а я еще не был готов к этому. Наконец, ей это надоело, она притихла и принялась читать книгу, взятую в библиотеке. Кажется, это было "Воскресение" в переводе Гилберта.

Отец вернулся, когда уже стемнело. Он выглядел расстроенным и утомленным. Как всегда после такой поездки. С неодобрением покосился на Эллен, которая сидела с книгой на диване и курила.

Потом отец поужинал и ушел в свою комнату. Мне, конечно, очень хотелось пойти к нему и поговорить о воспитанниках школы ЭДШК-1 и о проекте НЕКСУМ, но я понимал, что время для этого еще не пришло.

Эллен демонстративно захлопнула книгу.

- Будь добр, налей мне, - сказала она. Я послушно встал, взял из бара бутылку и бокал, налил и подал ей. Она отпила глоток, закрыв глаза, и выдохнула сквозь стиснутые зубы. Потом посмотрела на меня.

- Он ездил в Индианос на площадь Освобождения - опередил я ее вопрос, - Там стоит памятник человеку, которого он считает своим самым близким другом и братом по крови.

Она широко раскрыла глаза.

- Правда?

Я промолчал.

- Кто этот человек?

- Алан Блэк Кроу. Черный Ворон. Руководитель освободительного движения за независимость Индейских Территорий.

- Он индеец?

- Да.

- Но этого не может быть. Насколько я помню, Индейские Территории стали свободными где-то в конце прошлого века?

- Да, шестьдесят два года назад.

- Тогда откуда твой отец мог его знать?

Я молча смотрел на нее.

- Скажи, может быть у твоего отца какие-то проблемы с психикой? - нерешительно произнесла она.

Я усмехнулся.

- Извини... Я забыла, что ты врач.

- А я и не обиделся. Просто с психикой у него все в порядке.

- Ну и что все это может означать?

Я молча пожал плечами. Да и что я мог ей сказать?

Глава 10

Ну вот, суд и состоялся. Мне, как и обещали, дали два года поселения в местах не столь отдаленных.

Суд проходил ночью в какой-то пещере в горах недалеко от Блэкстоуна, рядом с пуэбло Алатоа. В пуэбло нас отвез Глен Кроу. Оказывается, он потомок того самого Черного Ворона, и живет в пуэбло со своей семьей. У него жена и трое детей. А вот до пещеры мили две нам пришлось в темноте тащиться пешком - это с моей-то ногой! Джордж и Глен помогали мне, как могли, и все равно я вымоталась до предела. В пещере нас развели по разным помещениям, я отдельно, свидетели отдельно. В маленькой комнате мне сказали раздеться догола (я не шучу!) и дали индейское покрывало, чтобы я смогла прикрыть свою наготу. Помогала мне индианка, очень спокойная и терпеливая. Она улыбалась и поддерживала меня, как могла. А вот в зал заседания мне пришлось ковылять одной, да еще без костыля. Там было довольно светло, на стенах горели светильники, в чашах курились благовония, и где-то звонко капала вода. Я села на табурет посередине зала.

За столом на возвышении сидели семь мужчин - то ли старейшины, то ли жрецы, кто их разберет, все одеты по-разному, но очень просто.

Я была готова ко всему. Пусть делают, что хотят. Пусть даже изнасилуют. Я все выдержу. Мне надо найти дочь, а со всем остальным я справлюсь.

Но все прошло проще не придумаешь. Ни обвинителя, ни адвоката. Они попросили рассказать, как я попала в эту ситуацию. Кстати, они все свободно говорят на инглише. Правда, между собой переговаривались на своем наречии. И очень внимательно слушали, что я говорю и как говорю. А я ничего и не скрывала, и не лгала. Говорила все как есть. Потом пришла индианка и вывела меня из зала. Я сидела в полутьме, ждала их решения, и в голове у меня было совсем пусто.

А потом меня опять пригласили. Самый старый объявил решение (не приговор), и спросил, нет ли у меня вопросов. А вопрос у меня был один - о моей дочери. Он сказал, что они знают, и обязательно помогут. Вот и все.

Индианка помогла мне одеться и вывела меня на воздух. Откуда-то появились Джордж и Глен. Глен подал мне флягу с каким-то настоем. И вовремя - я совсем обессилила. После настоя мне полегчало, и мы двинулись в обратный путь.

В Блэкстоун мы вернулись под утро. Я просто валилась с ног, так я устала, и мне хотелось спать. Я кое-как добралась до своей спальни, легла и сразу отключилась.

Глава 11

Эллен проснулась поздно и когда она вошла в гостиную, там был только Джордж-старший. Он уже позавтракал и, сидя за столом, лениво листал какую-то толстую книгу, время от времени делая глоток кофе из большой глиняной кружки, украшенной картинками охоты, выполненными в индейском стиле. Он молча поприветствовал Эллен жестом, позаимствованном у коренных жителей - поднятой ладонью с разведенными, между средним и безымянным, пальцами - и снова углубился в чтение.

Эллен прошла на кухню. Маисовые лепешки были еще теплыми. Она приготовила себе яичницу, выложила ее на блюдо, добавила туда пару лепешек, вынула из холодильника бутыль с молоком и вернулась в гостиную.

Тикали большие часы и ветер шевелил занавес возле открытого окна. Джордж-старший допил кофе и закрыл книгу. Некоторое время он сидел молча, разглядывая Эллен, и когда она подняла на него глаза, улыбнулся.

- Трудно было вчера? - поинтересовался он.

Эллен пожала плечами: "Приемлемо", - неохотно сказал она.

- Перемелется - мука будет, - сказал Джордж-старший.

Эллен с удивлением подняла на него глаза. "Это такая старая поговорка", - пояснил он, - "В том смысле, что время меняет наше отношение к событиям". Эллен кивнула головой и снова принялась за еду.

За окном послышался шум подъезжающего автомобиля. Джордж-старший подошел к окну. "Это Джордж", - сказал он.

Послышались шаги, и в гостиную заглянул Георг. Он поздоровался с Эллен, тоном врача осведомился о ее самочувствии, сказал отцу: "Я у себя", и вышел. Отец унес на кухню грязную посуду, судя по звуку льющейся воды, вымыл ее, и ушел.

Эллен осталась одна. Она без аппетита доела яичницу, допила кофе и пошла на кухню. Когда она через пять минут вернулась в гостиную отец и сын уже были там. Она не слышала, как они вошли. Она хотела уйти к себе, но Георг остановил ее.

- Присядь, пожалуйста, - сказал он. Она села. Георг открыл папку и достал из нее несколько документов.

- Это копия решения по дознанию, - сказал он.

- Приговор, - мрачно уточнила она.

Он подал ей документ, и она пробежала его глазами. Все очень кратко изложено, о нравственной оценке ее поступков сказано жестко и точно. О принятых к ней мерах было написано то же самое, что вчера ей провозгласил верховный жрец. В дополнении сказано о необходимости возвращения ей дочери для совместного пребывания на поселении. Срок поселения исчислялся с даты появления Эллен на Индейских территориях, то есть с момента авиакатастрофы на реке Ачитаро. До возвращения дочери Эллен должна будет находиться под присмотром друга племени по имени Ма-куи-йи-ксик-синум и проживать в его доме.

"То есть срок уже идет. Это хорошо", - подумала она, - "Но что это еще, к черту, за краснокожий, с которым я должна буду жить?"

- Но что это еще за краснокожий, с которым я должна буду жить? - возмутилась Эллен.

- Не с ним жить, а у него в доме жить, - терпеливо пояснил Георг.

- Ну и кто он такой? - еще резче сказала Эллен.

- Это я, - ответил Георг.

Наступила тишина. Эллен смотрела на него, потом медленно перевела взгляд на Джорджа-старшего, и снова посмотрела на Георга.

- Ты!?

- Я. Ма-куи-йи-ксик-синум, Белый Волк. Это имя дали мне на совете племени, после того, как я прожил здесь две зимы.

Джордж-старший давно ушел к себе, а Эллен сидела за столом в гостиной, курила и смотрела в окно. Георг что-то делал на кухне, судя по запаху, варил кофе. И, действительно, он вышел оттуда с кофейником в руке.

- Хочешь кофе?

Эллен кивнула головой. Георг достал две чашки и налил кофе.

- У твоего отца тоже есть индейское имя? - спросила она.

- Нет. Только прозвище. Лайтхэт - "светлоголовый".

- А... у Глена?

- Он от рождения Мас-твун-о-па-чис. Вороний колчан. А Глен Кроу - это его имя в нашей среде.

- Мне, что, тоже дадут какое-нибудь имя?

- Да, если заслужишь...

- Если заслужу...

- Эллен... - она взглянула на него, - Только не унывай. Уныние - смертный грех. Все будет хорошо.

Она недоверчиво покачала головой.

Вечером приехал Глен и вместе с Георгом уединился наверху. Через какое-то время Георг постучал в дверь комнаты Эллен и попросил ее подняться наверх в его кабинет.

Они вместе поднялись на второй этаж. В кабинете Глен сидел за большим письменным столом, на котором лежали какие-то бумаги.

Эллен опустилась в кресло у стола. Георг сел в другое кресло, некоторое время листал бумаги и, наконец, обратился к Эллен.

- Эллен, для решения вопроса с твоей дочерью мы предлагаем следующее. Ты подробно рассказываешь нам, где и на каких условиях, содержится твоя дочь. Мы проводим ряд оперативных мероприятий и на основе полученной информации планируем и проводим операцию, которая позволит нам вывести ребенка с Юга. Твое участие в этой операции не только желательно, но и необходимо для обеспечения спокойного состояния ребенка. Правда, это увеличивает риск персонально для тебя, но думаю, тебя это не остановит.

Эллен кивнула головой.

- Нет необходимости предупреждать тебя, что вся эта информация носит закрытый характер. По всем вопросам, касающимся этой операции, ты можешь обращаться только к нам двоим.

Эллен снова кивнула головой.

-Теперь, пожалуйста, расскажи нам о школе-приюте в Нью-Орлине, и на каких условиях была передана туда твоя дочь.

Когда они закончили работу, Эллен спустилась к себе в апартаменты. Она была утомлена, взвинчена и никак не могла успокоиться. Тогда она закурила и села у открытого окна. Холодный воздух несколько успокоил ее. Она подумала, не выпить ли ей спиртного, но, поколебавшись, решила не делать этого. Когда нервное напряжение несколько спало, она разделась, и отправилась принимать душ.

Глава 12

Прошло несколько дней с того вечера, когда мы приняли решение о проведении операции по возвращению Эллен ее дочери. К этому времени она как-то оживилась и уже не впадала время от времени в депрессию, как это было в предыдущие дни. Сбор необходимой информации на Юге шел своим чередом, и мы рассчитывали дней через десять составить окончательный план действий.

Многое изменилось из-за сообщения, поступившего в тот день утром по телетайпу.

Как правило, мы старались завтракать все вместе - Эллен, я, отец и Глен, если он успевал появиться к завтраку. Так было и в то утро. Мы уже заканчивали, когда телетайп принял сообщение. Отец поставил на стол пустую кружку и подошел к аппарату. Надел очки и взял листок. Пробежал текст глазами и брови его взлетели вверх. "Ого", - сказал он, - "У нас гость, незваный, но предвиденный". Он подошел ко мне и небрежно бросил листок передо мной.

Я прочитал: "Встречайте четырнадцатого в 17.00. Рейс из Баийи. Мама". Я усмехнулся. Я не виделся с ней после того происшествия с отцом, и конечно был бы рад повидаться, тем более, что в последние годы это происходило нечасто.

Меня всегда удивляли отношения отца и матери. Я знал, что они случайно познакомились, быстро сблизились, и много лет прожили в гражданском браке, встречаясь от случая к случаю. Я даже не знаю, как я вообще сумел появиться на свет. Но после моего рождения они зарегистрировали брак и даже повенчались. Я рос и жил то с отцом, то с матерью. И они очень сильно влияли на мое развитие и воспитание. Но потом, когда мне исполнилось двенадцать, и я поехал учиться сначала в школу, а затем в университет, они расстались и почти не встречались друг с другом. Так было до катастрофы, в которой тяжко пострадал мой отец. Мать выходила его, и после этого они уже расставались очень редко. Это случалось только тогда, когда кто-нибудь из них уезжал в экспедицию или в командировку. Она сохранила свою фамилию, которую носила до брака с отцом. Ее звали Патриция Гейнсборо, она была из какого-то старинного и знаменитого рода с севера Новой Шотландии, с которым полностью порвала отношения, еще учась в колледже. Я всегда подозревал, что это просто красивая семейная легенда. Своей матери, как и своему отцу, я был многим обязан за то, чего я смог достичь к своим тридцати годам.

Глен уехал к себе в пуэбло. Отец поднялся в библиотеку, а мы с Эллен сидели в гостиной. Я знакомился со свежим отчетом, а она коротала время за книгой.

Потом отец взял наш GMC и уехал встречать маму. Эллен отложила книгу, и некоторое время сидела молча.

- Джордж, - сказала она, - А что за человек твоя мать?

Я поднял голову, посмотрел на нее и усмехнулся: - Скоро узнаешь.

- А все-таки?

- Она ведет себя как настоящая леди. У нее непростой характер. Она принципиальна и справедлива. Достаточно? Или хочешь узнать больше?

Эллен хотела что-то сказать, но послышался шум подъезжающего автомобиля. Я подошел к окну. Это вернулся Глен. Он вошел с большой сумкой и прошел на кухню. "Правильно", - подумал я - "Это будет большой торжественный ужин".

Эллен подошла к окну и закурила. "Едут", - сказала она, увидев автомобиль в начале подъездной дороги. Мы с Гленом вышли встретить мать. Я открыл заднюю дверцу автомобиля и подал ей руку. Она вылезла, сказала: "Здравствуй, сын", и поцеловала меня в щеку. Потом поцеловала в щеку Глена, сказала: "Здравствуй". "Здравствуй, ма", отозвался Глен, и мы все прошли в дом.

Глава 13

Патриция Гейнсборо была ровесницей своего мужа, но выглядела значительно моложе. Войдя в гостиную, она огляделась и с интересом взглянула на Эллен, сидевшую на диване. Затем быстрым шагом подошла к ней и протянула руку.

- Здравствуйте, милочка. Нет-нет, не вставайте. Мой муж рассказал мне о ваших бедах. Это просто ужасно. Я все понимаю и так вам сочувствую.

Эллен пожала протянутую руку, сдержанно улыбнулась и посмотрела на Джорджа-старшего. Тот смущенно улыбнулся.

- Джордж, - сказала Патриция, обращаясь к сыну, - Принеси мои чемоданы, я хочу привести себя в порядок.

Георг вышел, и Патриция двинулась к двери.

- Ма, - сказал Глен, - Твои апартаменты заняты. Тебе приготовлены другие, рядом с комнатой отца.

- Понимаю, - сказала Патриция, взглянув на Эллен, - Ну, что ж...

Она вышла. В гостиной повисла неловкая тишина.

- Я могла бы... - начала Эллен.

- Все в порядке, - предупреждающие поднял руку Джордж-старший, - Мы не предполагали, что она приедет, а вам, Эллен, гораздо удобнее пользоваться теми комнатами, которые вы занимаете.

Эллен мысленно согласилась с ним, но промолчала и только кивнула головой.

Большой торжественный ужин был в самом разгаре. Обе дамы и Джордж-старший позволяли себе крепкие напитки, молодежь пила только родниковую воду. Женщины как-то сблизились, видимо из-за способности Патриции располагать к себе людей. Они даже иногда шептались о чем-то. Но общий разговор касался, в основном, закончившейся экспедиции. Патриция обладал талантом рассказчика, и слушать ее было действительно интересно. Георг отметил для себя, что в разговоре мать обходила некоторые моменты, которые знать Эллен было не обязательно.

На столе лежала открытая папка с фотографиями, привезенными из последней экспедиции, и Патриция использовала их для иллюстрации своих рассказов.

Наконец, папка почти опустела, напитки были выпиты, а истории почти все рассказаны. Было уже довольно поздно. Разговоры стали постепенно стихать.

- Да, - вдруг вспомнила Патриция, - Я забыла сказать, что у племени пианокото мы нашли белого человека, представляете! Он живет у них уже давно. К тому же он калека, плохо передвигается, у него нет нескольких пальцев на руках и ноге... Несчастный человек! Он сначала был немного не в себе, но общаясь с нами, постепенно стал приходить в норму. Смог многое вспомнить, и стал просить нас забрать его с собой. Поскольку его использовали как раба, вождь пианокото вначале наотрез отказывался отпустить его. Удалось договориться с ним о выкупе. Пришлось отдать много чего - ножи, инструмент, разную амуницию - все, на что он положил глаз. И мои часы в придачу.

Она посмотрела на Георга, и он понял, что ей пришлось использовать кое-какие навыки психологического воздействия на волю такого упрямого человека, каким был вождь племени. Патриция отлично владела этими методиками. Но сейчас она просто не хотела говорить об этом.

- Кстати, здесь есть фотография этого белого, - она перебирала фотографии и, наконец, достала одну и положила на стол. Все наклонились над столом и стали рассматривать изображение. На фото был худой и изможденный человек с длинными волосами и бородой. Смуглое лицо пересекал изогнутый шрам, отчего один глаз был сильно прищурен.

- Он не сказал, как его зовут? - сдавленным голосом произнесла Эллен.

- Сказал, - ответила Патриция, - Я даже записала. Вот.

Она перевернула фото. На обратной стороне химическим карандашом было написано: "Том Далас".

Эллен издала невнятный звук и упала лицом на стол. Джордж-старший сразу засуетился, наливая воду в стакан. Глен обнял Эллен за плечи, пытаясь посадить ее. Патриция осталась неподвижной и спокойной.

- Что случилось? - спросила она.

- Это ее муж, - пояснил Георг.

Эллен сидела за столом, всхлипывала, и изредка глотала воду из стакана, но слезы так и лились. Суматоха, вызванная ее обмороком, как-то сама собой улеглась, и все с сочувствием смотрели на нее. Мужчины молчали, а Патриция, наклонившись к Эллен, чуть слышно говорила ей что-то успокаивающим тоном. Но та словно ничего не слышала. Внезапно она решительно встала. Все, кроме Георга, отшатнулись от нее. Она повернулась к Георгу и, размахнувшись, дала ему пощечину, а затем, тыльной стороной ладони, вторую. Все замерли в изумлении. На щеках Георга вспухли фиолето-красные пятна.

- Браво! - воскликнула Патриция и беззвучно захлопала в ладоши, - Скандал в благородном семействе...

Георг шагнул к Эллен, взял ее руку, поднес к своему лицу и поцеловал. Потом повернулся и вышел из гостиной.

Эллен оглядела оставшихся. Отец Георга смотрел на нее с сожалением, Патриция улыбалась и чуть заметно кивала головой, лицо Глена было непроницаемо.

- Я хотела бы объяснить... - начала она.

- Ну что вы милочка, ничего не надо объяснять, и так все понятно, - остановила ее Патриция.

Эллен почувствовала, как кровь приливает к ее лицу.

- Мне, правда, стыдно... - начала она.

- За что? - удивилась Патриция, - Хотя, конечно, может быть и не следовало делать это так публично. Ну, дали бы ему по физиономии где-нибудь в укромном уголке...

- Мама! - не выдержал Глен.

За окном послышался шум отъезжающего автомобиля.

Глава 14

Я чувствовала себя круглой идиоткой. Мало того, что мне не хватило выдержки, и я грохнулась в этот дурацкий обморок на глазах у всех, так я еще и мордобой устроила! Врезала - и кому! - Джорджу, по лицу, в его собственном доме! А ведь, если подумать, то именно от него я видела только хорошее. Наверное, как ни от кого в этом мире, кроме Далласа, естественно.

Джордж вернулся примерно через час. Все вели себя так, как будто ничего не случилось. И Джордж тоже. От этого мое настроение стало совсем дерьмовым, и я не придумала ничего другого, как стала налегать на крепкое, пока не подошел Джордж-старший и вежливо так не отобрал у меня бутылку.

Если подумать хорошенько, то понятно, почему я так взъелась на Джорджа за ту ночь. Тогда мне было так хорошо, как у меня уже давно не было. Вот я и выделывала такое, что и самой сейчас вспоминать неловко. Но ведь я уже давно мысленно рассталась с Томом навсегда. Можно сказать, уже похоронила его. Поэтому сегодня я и решила, что предала его, и что в этом вина Джорджа. Ну, я и не сдержалась. А ведь сама виновата! Быть вдовой и хранить память о любимом человеке непросто. Как теперь у нас будет с Томом, я и не знаю. Раньше надо было думать. Как там говориться: "не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого...". Правильные слова. Но когда жить тяжело, то все, кажется, можно оправдать - и грязные деньги взять от наркоторговца, и возможное сожительство планировать с ним ради денег. Или вот по доброте своей решиться на близость с хорошим человеком. А, может, все проще, может это я подумала, что Джордж мне поможет и повлияет на приговор?

Меня от этой мысли прямо в жар бросило. Да нет, не может быть, я тогда просто стремилась ему хорошо сделать, да и самой мне тоже очень хотелось.

Сижу я на улице, на ступенях у входа, курю и что делать дальше, не знаю. А тут он и подходит.

"Ну, - говорит, - Как ты?" Я плечами пожала. "Извини", - говорю. "Не за что, - говорит, - Заслужил". Я посмотрела на него. А он стоит такой спокойный и, как-то по-хорошему, уверенный в себе. Тут я поняла, что дальше этого дома история наша никуда не пойдет, да и здесь, надо понимать, она уже умерла.

Полегчало мне как-то. Добрые они все. Молчаливые, жесткие, но добрые. Я таких людей еще и не встречала. Ну, кроме Далласа, конечно.

"Что будет дальше?", - спрашиваю. Он так ободряюще посмотрел на меня. "Даллас в Баийе. Вместе с экспедицией. Вернутся через три недели", - отвечает - "А мы пока постараемся вернуть тебе дочь". "Хорошо бы" - говорю - "А то мне уже совсем ждать невмоготу". "Потерпи" - он похлопал меня по плечу и пошел в дом. Я еще посидела немного и тоже отправилась спать.

Глава 15

МЕМОРАНДУМ 176

На Ваш запрос от 06.44

Информация о Томасе Эдварде Далласе, капитане Транспортного подразделения 231-12 ЭЙР ФОРС НОРТ СТЕЙТС, личный номер 974237.

12.09.40 капитан Т.Э. Даллас отправлен в отставку. Причина отставки - систематическое пьянство. В связи с убытием капитана Далласа с территории СШ и невозможности выявления его местонахождения, пенсия капитану Т.Э. Далласу предоставлена не была.

Через информатора АММ195 поступили сведения о контакте Т.Э.Далласа с группой КРЕЗИ БЛЭК ЭЙПС на территории Юга, и заключении им с этой группой контракта на доставку сырья для производства наркотических препаратов (кокаин-сырец) в составе группы из девяти пилотов легкомоторных самолетов (т.н. "Авиация бабочек").

В результате анонимного предоставления информатором АММ195 сведений Пограничной Службе департамента Рио-Негоро, штата Мапуэра, авиадесантным подразделением ПС была проведена операция, в результате которой авиагруппа "Авиация бабочек" была перехвачена в пункте погрузки и полностью уничтожена вместе с перевозимым грузом. Шесть пилотов были захвачены силами ПС, два пилота погибли, один пропал без вести.

По имеющимся непроверенным данным пропавший пилот - Т.Э. Даллас.

Консул Эдвик

Глава 16

Я нашел отца в библиотеке. Он сидел в кресле, а рядом с ним на столике стопкой лежали несколько томов. Когда я вошел, он поднял голову, взглянул на меня поверх очков, и снова углубился в чтение. Я подошел к стеллажу и сделал вид, что ищу статистический справочник по Индейским Территориям за позапрошлый год.

- Ты хотел что-то спросить? - поинтересовался отец.

- Да, если ты не очень занят, - помолчав, ответил я.

- Для тебя я никогда не занят, - сказал он, откладывая в сторону книгу.

Я подошел к стеллажу, взял монографию Беркапа, достал из нее лист с рукописным текстом, содержащим перечень воспитанников школы ЭДШК-1, и подал его отцу.

- А-а... - сказал отец. Он медленно и внимательно прочитал его, как мне показалось, дважды, и положил на столик. Снял очки, протер их и убрал в футляр. Потом вопросительно посмотрел на меня.

- Даже не знаю с чего начать... - нерешительно начал я. Отец терпеливо ждал, не высказывая никакого желания помочь мне.

- Что такое проект НЕКСУМ? - наконец спросил я.

- Много лет назад, - произнес он таким тоном, словно читал заранее подготовленный текст, - В средствах массовой информации распространялась псевдонаучная информация о якобы существующих взрослых людях и детях с паранормальными способностями. Это была просто выдумка лжеученых, и журналисты охотно распространяли ее для повышения тиража своих газет и журналов, что, естественно, способствовало повышению прибыли от их продажи.

Он помолчал.

- Идея не очень хорошая, но понятная. Однако, все было не так просто, как казалось на первый взгляд.

Он снова замолчал, глядя в окно.

- Начало всему этому положил Кэйми Овергамм. Он был нейробиолог и психолог. Это было давно. Где-то здесь, - он обвел рукой библиотеку, - Есть пара его работ. Они, конечно, устарели. Да у него и не могло быть другого уровня знаний в этих областях на том этапе развития науки. Он просто обнаружил некий феномен, некую особенность психической деятельности мозга у определенной группы людей, и попытался создать тест для уверенного обнаружения этой особенности.

- Тест Овергамма?

- Да, тест Овергамма. Но ему не удалось разработать такой тест, хотя он и потратил на это много сил и времени. У него просто не хватало информации.

- Почему же он так называется?

- Тест удалось создать только после разработки компьютерных вычислительных устройств высокого уровня сложности. Его разработал Сергей Гусляров, тоже нейробиолог и психолог, и назвал в честь Овергамма.

- Что это за особенность функционирования психики?

- Ты читал работы Лайсока?

- Нет, но я нашел их здесь.

- Почитай. Но, лучше прочти вначале монографию Котова об особенностях развития психики детей в период от их рождения до возраста двенадцати лет. В ней он практически сформулировал биологическую и психологическую основу проекта. Котов был педиатр и занимался детской психологией. Но его исходные предпосылки были ошибочны, что не позволило ему сделать адекватные выводы. Дело в том, что его напарником в этой работе был Франтишек Лисс, специалист по информационным системам и программированию. Видимо, Котов просто слишком сильно попал под его влияние. А решение было не в области информатики и программирования, вернее не только информатики и программирования, но еще и биологии. Когда Лисс и Котов зашли в тупик, им пришлось воспользоваться версией Лайсока.

- А Лайсок?

- Лайсок уже тогда был очень одаренным ученым. Он начинал как врач и биолог. Но он никому не доверял и во всем сомневался, правда, только до того момента, пока не мог сам проверить это все досконально. Конечно, он знал все работы Котова и Лисса, как и они, естественно, знали все его работы. Никто ничего ни от кого не скрывал. Если бы не их работы, вряд ли Лайсок так скоро нашел бы правильное решение. Лиске был технарь, причем высшей квалификации, с талантом от бога, и обеспечивал разработку оборудования для проекта. Беркап подключился позднее, когда надо было понять, для чего же все это делается.

Я помолчал. Следующий вопрос дался мне с трудом. Но я не мог не задать его.

- А ты?

Он взглянул на меня и усмехнулся.

- Я и Алан Брек имели наивысшие коэффициенты коммуникации по тесту Овергамма.

Глава 17

В библиотеку вошла Патриция, невольно нарушив разговор отца с сыном.

- Вот вы где. Обед уже на столе, ждем только вас.

Джордж-старший посмотрел на стенные часы и убедился, что уже пять минут третьего.

- Извини, мы заговорились, - сказал он и поднялся из кресла, - Пойдемте.

Действительно, в столовой сидела на диване Эллен, а из кухни вышел Глен с подносом. Все расселись по местам. "Чего-то не хватает", - озабоченно произнес Джордж-старший и Патриция с неудовольствием посмотрела на него. "Только ко второму блюду", - строго сказала она и поджала губы. Георг ел медленно, не глядя ни на кого, и выглядел задумчивым.

- Сын, ты плохо ешь, - сказала Патриция. Георг коротко улыбнулся, но ничего не ответил.

Обед закончился, и Глен уехал в пуэбло, а Георг в город, на деловую встречу. Эллен ушла к себе, и в столовой остались только Патриция и Джордж-старший. Джордж сидел на диване с бокалом в руке, Патриция стоя курила у открытого окна. Она повернулась и посмотрела на мужа.

- О чем вы так мило беседовали в библиотеке? - поинтересовалась она.

- Он спрашивал меня о проекте НЕКСУМ, - ответил Джордж.

- И что ты ему сказал?

- Посоветовал почитать Котова и Лайсока.

- Разумно, - она положила сигарету в пепельницу, - Но все равно, это как-то неожиданно...

- Рано или поздно это должно было случиться, - равнодушно сказал Джордж, - Он нашел мои записи в одной из книг.

- Ты был неаккуратен, - с раздражением сказала она, - И беспечен, как всегда.

- Этой записке более тридцать лет. Я писал ее для себя, чтобы не забыть имена и даты.

- Прости, - сказала она и легко дотронулась до его руки.

Глава 18

Последние дни я совсем погряз в своей работе из-за нехватки времени. Этому способствовали разные события - и незаконченное дело о контрабанде наркотических средств, связанное с Эллен, и мой разговор с отцом, который так не вовремя прервала мама, а теперь еще и появившееся навязчивые слухи о стремлении старейшин и жрецов племени женить меня на девушке из племени пуэбло. Впервые я услышал это в перерыве между заседаниями Совета Управления от Бритта Кертисса, учителя, метиса по своему происхождению, который вел занятия в индейской школе. Если бы это не был столь уважаемый человек, я, пожалуй, наговорил бы ему дерзостей, так как посчитал распространение такой информации вмешательством в мою личную жизнь. Но, во-первых, я отдал ему должное, в какой деликатной форме он это сделал, во-вторых, поразмыслив, я понял, что лучше знать это, чем пребывать в неведении.

И уж конечно, я взялся прочитать те работы Котова и Лайсока, которые мне посоветовал отец. Но делал это урывками, в основном поздно вечером или ночью.

Котов в своей монографии постоянно ссылался на работу Франтишека Лисса "Информационные структуры биологических объектов", издательство "Норт Сайенс Паблишинг", с предисловием проф. С.Я. Гуслярова. Наконец я не выдержал, отложил монографию Котова, и взялся за работу Лисса.

Уже после первых глав я понял, что если я не приму концепцию, которую излагал Лисс, то о дальнейшем изучением проблемы проекта НЕКСУМ можно будет забыть. Лисс в своих работах предлагал информационную теорию строения не только биологических объектов, но и всего окружающего мира. Он подкреплял это математическими моделями такой сложности, которые мне были просто недоступны. Я неплохо владею математикой, но вглядываясь в страницы его работы, испещренные формулами математических построений, я чувствовал себя дилетантом. Кроме того, он пользовался языками программирования, с которыми я был незнаком.

Но тут я вспомнил, что мне сказал отец во время первой беседы. Котов и Лисс зашли в тупик, поскольку слишком увлеклись этой теорией. И я понял, что если я приму их концепцию на веру, хотя бы временно, то я смогу продвигаться дальше.

Я читаю со скоростью от восемнадцати до сорока пяти тысяч знаков в минуту, в зависимости от сложности текста. Поэтому на все работы Котова и Лисса, которые я вынужден был прочитать, мне потребовалось все мое свободное от остальных дел время в течение пяти суток.

После этого, я решил временно не прикасаться к работам на эту тематику. Просто для того, чтобы как-то осмыслить и упорядочить то, что я узнал.

К этому времени Тома Далласа переправили из Баийи в Крайсчерс, подлечиться. Там находилась Академия Высшей Нервной Деятельности и первоклассный госпиталь. Именно там мой отец восстанавливался после катастрофы.

Эллен сделали пару пластических операций в госпитале в Индианосе. Структура лица полностью восстановилась, шрамы исчезли. Даже тот, на лбу, который я шил в полевых условиях на месте аварийной посадки самолета.

Экспедиция вернулась в Индианос, но, увы, без Далласа, который в это время лечился в АВНД в Крайсчерсе, что ввергло Эллен в очередную, правда, легкую, депрессию.

Операцию по вывозу дочери Эллен пришлось отложить на неделю из-за болезни пожилой дамы - опекунши девочки. Это все нервировало Эллен, но она старалась держаться молодцом. Когда все утряслось, в Нью-Орлин поехали Глен Кроу, Майкл Антонович, Рон Эллис, Эллен и я. Майкл и Рон - сотрудники службы безопасности Индейских Территорий, причем не индейцы, а выходцы с Севера, правда, прожившие в окрестностях Индианоса всю свою сознательную жизнь.

Документы для того чтобы забрать девочку из пансионата, были заранее подготовлены, включая письмо Эллен директрисе о прекращении действия договора. К письму нами был приложен чек на солидную сумму для компенсации неустойки по договору и прочих издержек.

Группа вернулась через двое суток. Эллен с дочкой поселилась в коттедже в Индианосе в ожидании Далласа. Эллен была просто счастлива и с нетерпением дожидалась приезда Тома.

С моей точки зрения, дело Эллен, дело о контрабанде наркотических средств, близилось к завершению. Оно заканчивалось в целом неплохо, если не считать того, что погиб один человек, и что женщина с маленьким ребенком и ее муж-инвалид должны будут отправиться на пару лет в изгнание за тысячу миль, в малонаселенные районы, где они будут выполнять посильную работ в среде подобных себе, таких же заблудших, обманутых и обманувшихся невежественных людей, когда-то посчитавших, что все в мире относительно, что добро - это то, что им нравится, а зло - то, что им не нравится...

Я вернулся к своей привычной работе в Совете Управления Индейскими Территориями, где занимался разработкой путей развития традиционных обществ - индейских общин, являющихся исходными структурами населения Индейских Территорий. Группа, в которой я был руководителем, занималась созданием концепции развития, переводом ее основных положений в идеологию, и донесением планов развития до вождей, старейшин, жрецов и остальных членов общин, так как решающее слово все равно оставалось за ними.

Основой моей деятельности служила социологическая теория эмерджентного исторического процесса, разработанная Майклом Беркапом в конце прошлого столетия и послужившая основой формирования управляемых социальных и исторических процессов. Как я уже говорил, она объясняла причины возникающих в обществе проблем, предлагала методику их анализа и помогала найти варианты решения, позволяющие избегать силовых решений возникающих в обществе противоречий - войн и вооруженных конфликтов.

Глава 19

Я представила себе, как взбесится Бауэр, когда узнает, что я забрала Лею из приюта. А в том, что он это узнает, я была абсолютно уверена. Потому что в пансионате была некая мисс Сойер, пепиньерка, настоящая "сторожевая сука", которая за деньги стучала всем на всех - от полиции до гангстеров.

Но, думаю, Бауэра собьет с толку то, что мою дочь из пансионата взяла баронесса Деламор, очень уважаемый человек из высшего сословия городской элиты. Правда, по моей доверенности. В начале, она отказывалась, считая, что это неприлично для ее положения. Но ей рассказали, что меня преследует человек из криминальных кругов, который хочет насильно сделать меня своей любовницей, а я ищу своего пропавшего любимого мужа, отца моей дочери, что, в общем-то, было правдой. И сердце баронессы, между прочим, старой девы, дрогнуло...

Все то, что так громко было названо операцией, с моей точки зрения, выглядело заурядно. Ну, типа, приехали, забрали, уехали. Я так и сказала Джорджу. Он взглянул на меня, слабо так улыбнулся, но возражать не стал.

А вот домик на окраине города, который нам дали с дочкой, был просто замечательный. Небольшой, но очень уютный. Кухня, кладовая и столовая внизу, две спальни наверху. Лужайка и живая изгородь вокруг. Мне даже предложили помощь в уборке и содержании помещений. Я, естественно, отказалась. Убраться и приготовить еду я и сама могу.

Кроме своего хозяйства, я ничем особенно не занята. Гуляем с Леей по городу, заходим в магазины и кафе. Мне дали индивидуальную денежную книжку, в которую раз в две недели соцработник вписывает сумму на содержание меня и Леи. А при покупке в магазине или кафе списывают стоимость потраченного. И нет никаких наличных, захочешь, так даже милостыню подать не сможешь. Да, в прочем, и подавать-то некому.

Чем ближе срок возвращения Тома, тем мне тревожнее. Как-то теперь у нас все сложится? Он меня любит, я знаю, а в Лее вообще души не чает. Но он столько пережил, и инвалидом стал, и с дикарями жил, и рабом у них был. Ну, ничего, я его отогрею, обласкаю. Справимся. Но я беспокоюсь, разрешат ли ему поехать с нами, на поселение? Джордж говорит, разрешат, и я ему верю. Он меня еще никогда не обманывал. Если знает - обязательно скажет. А если не может сказать, ну там, не положено, секрет или чья-то тайна, то промолчит.

Мы с Леей ходили на площадь Освобождения, смотрели на памятник Черному Ворону, тот самый, о котором говорил Джордж. Памятник как памятник, неплохо сделан. На постаменте стоит бронзовая фигура индейца, видимо, воина, только без боевого головного убора. В правой руке - опущенный стволом вниз карабин 60 Генри (уж в этом-то я понимаю!). Лицо спокойно - просто человек, выполнивший свою миссию. Надпись на постаменте ALAN BLACK CROW и больше ничего, ни дат, ни девизов, ни лозунгов каких-нибудь.

Все просто и поэтому производит хорошее впечатление. Леа спрашивала, кому этот памятник, ну я и рассказала, как смогла. Она замолчала, и молчала всю обратную дорогу, и в кафе тоже. А потом сказала, что памятник ей очень понравился.

Глава 20

После того, как я прочитал работы Котова и Лисса, я несколько дней обдумывал полученную информацию. Самое большое удивление у меня вызывало то, что эти работы носили теоретический, а не прикладной характер. С другой стороны, я уже интуитивно понимал, что работа над проектом НЕКСУМ оказала не просто сильное влияние, а определила весь ход жизни моего отца и, видимо, не только его одного. Однако я не торопился задавать ему вопросы. Я должен был получить всю информацию, находящуюся в библиотеке Блэкстоуна, касающуюся этого вопроса.

Как я и предполагал, большую ее часть я нашел в работах Лайсока. Он использовал в них ту же терминологию, которой пользовались Котов и Лисс. Для обозначения всей информационной структуры окружающего мира, то есть всего возможного множества вселенных, он использовал тот же термин - Структура Высшего Уровня, или просто - Структура. Но если Котов и Лисс предполагали строение Структуры подобным суперкомпьютеру невообразимой сложности, то Лайсок считал, что Структуру можно уподобить нейронной сети мозга высшего, но не предельного, уровня развития. Понятно, что в этом случае, принцип обработки информации был бы принципиально иным.

Исходя из этой теории, сознание человека было одним из элементов Структуры, обладающим определенной степенью автономности. Это утверждение лежало в основе теории Котова-Лайсока. Для обозначения этого элемента они ввели термин SMM - индивидуальный модуль разума - S-Модуль, с моей точки зрения, термин неудачный, но приемлемый для обозначения гипотетического элемента.

Чтобы доказать правильности этой гипотезы, необходимо было найти способ обмена информацией между сознанием человека и непосредственно Структурой.

Именно это и было целью проекта НЕКСУМ.

Способность обмена информацией сознания конкретного человека со Структурой определялась с помощью теста Овергамма.

Тест обладал сложной структурой и был построен на анализе стереотипов поведения, психических реакций и принципов оперативного мышления отдельных индивидуумов. Тест мог пройти любой человек старше двенадцати лет, то есть после окончания развертывания всех генетических структур организма. Проведение теста проводилось скрытно от тестуемого индивидуума, путем использования различных форм наблюдения, опросов, разного рода контрольных вопросов, включаемых в основной массив информации при собеседовании и т.д. Последующая обработка полученных данных проходила с использованием специальной компьютерной программы. В результате определялись несколько сотен параметров, дополнительная обработка которых давала около полусотни коэффициентов. Полученные коэффициенты объединялись в десяток комплексных коэффициентов, основополагающим из которых являлся коэффициент коммуникации. Он и определял возможность обмена информацией сознания конкретного человека со Структурой. В теории, обмен был возможен при его значении не ниже девяноста единиц. Верхний предел коэффициента даже теоретически определен не был. Единица измерения называлась овергамм, сокращенно ог. Точность полученных результатов не превышала восьмидесяти процентов.

То, что в списке ЭДШК-1 оказалось большое число воспитанников, у которых тест Овергамма дал положительный результат, объяснялось тем, что был проведен предварительный отбор детей для этой школы. Причем эта работа проводилась штатными детскими психологами совершенно с другими целями. Их программа не имела ничего общего с проектом НЕКСУМ, а сами психологи были в неведении, что в их исследовательскую программу были включены вопросы, имеющие отношение к проекту. К этому моменту я уже понял, что в библиотеке Блэкстоуна отсутствует какая-либо информация о результатах проекта НЕКСУМ. И это могло быть по двум причинам - либо проект провалился, и желаемый результат не был достигнут, либо в ходе проекта были получены такие результаты, информацию о которых пришлось сделать закрытой и доступной только для узкого круга специалистов.

Глава 21

Том Даллас прилетал рейсом из Крайсчерса в сопровождении Майкла Антоновича. Я отвез Эллен и Лею в аэропорт. Эллен с дочкой прошли на перрон, где толпились встречающие, а я остался в зале ожидания. Поэтому самой сцены встречи я не видел. Просто в какой-то момент в зал ожидания вошли вся заплаканная, но улыбающаяся Эллен, Том Даллас, несущий на одной руке Лею и держащий в другой руке костыль, и Майкл с чемоданами в руках. Я поздоровался с Далласом. Даллас выглядел каким-то заторможенным и отреагировал на мои слова только после того, как Эллен тронула его за руку и сказала: "Это Джордж Барковский, ты ведь помнишь его, правда?" Тогда Даллас вгляделся в мое лицо и кивнул головой. Мы прошли на стоянку к автомобилю, где Майкл попрощался со всеми и пошел к свой машине.

Я вел автомобиль и прислушивался к разговору Эллен и Далласа, сидящих на заднем сидении.

Говорила, в основном, Эллен. Изредка вставляла фразы Леа. Даллас почти все время молчал или отвечал односложно. Разговор шел о том, в каком хорошем доме им предстоит жить, какой очаровательный садик возле дома, какое вкусное мороженое в кафе. И ни слова о будущем.

Автомобиль остановился у коттеджа Эллен, все вылезли, и я помог занести в дом вещи. Когда я прощался со всеми, Даллас внезапно стиснул мою руку своей изуродованной кистью с тремя пальцами и произнес, глядя прямо мне в глаза:

- Передай Патриции, что я ей очень благодарен за все.

- Обязательно передам, - пообещал я.

Глава 22

Я думала, что меня уже ничем не удивишь. За последние несколько месяцев жизнь моя совершенно изменилась. Из безработной, ищущей возможность хоть как-то заработать на жизнь и согласной на любую работу, ну кроме этой, сами знаете, какой, я превратилась в осужденную, ждущую отправки по этапу на поселение в отдаленные места. Я одно время считала себя вдовой, вынужденной отдать свою дочь в приют на воспитание чужим людям, и вдруг снова превратилась в замужнюю женщину с ребенком и мужем-инвалидом. Но оказалось, что это еще не все.

Хлопочу это я по хозяйству, готовлю обед. Том с Леей ушли на прогулку. Уверена, что она опять повела его в кафе, есть мороженое, и он, естественно, не мог ей отказать. Любит он ее очень. Вот она этим и пользуется. Я только поставила второе на плиту и тут слышу, дверной колокольчик брякнул. Ну, думаю, мои вернулись. Открываю дверь, а там стоит Джордж.

- Можно? - спрашивает.

Мы с ним не виделись больше месяца. С того момента, как вместе с ним в аэропорту встречали Томаса.

- Заходи, - говорю, - какими судьбами?

Он вошел, но садиться не стал. "Я ненадолго", - говорит, и какой-то конверт достает из портфеля и кладет его на стол.

- Что это?

- Решение Совета старейшин племени об освобождении тебя от ответственности в связи с вновь открывшимися обстоятельствами по твоему делу.

- Какими обстоятельствами? - спрашиваю, а саму дрожь пробирает и в ногах слабость.

- Наличием малолетней дочери и мужа-инвалида.

Тут я уже не выдержала и села.

- И что это означает?

- Это означает, что с момента получения этого документа, ты свободна в выборе места и образа жизни, работы и планирования своего будущего и будущего членов твоей семьи.

Он произносит эту юридическую чепуху, а у меню внутри все просто переворачивается.

- Подожди, - говорю, - Скажи все это человеческими словами.

Он улыбнулся.

- Это означает, что ты полностью свободна, и вы с Томасом должны хорошо все обдумать и решить, где и как вы будете жить дальше. А потом все свои пожелания высказать Совету старейшин, а они вам помогут.

Вот так, не больше, и не меньше. Сижу я, и сказать мне нечего. Даже поблагодарить не сообразила. Но уверена, что и он свое слово где-то за меня замолвил.

- Пойду, - говорит, - Дела. Привет Томасу и поцелуй за меня Лею.

Я поднялась, обняла его, прижала к себе и расплакалась. Он тоже обнял меня и поцеловал в лоб. "Все будет хорошо", - сказал он, и вышел.

А я осталась стоять, молча глядя на закрытую дверь.

Больше я никогда с Джорджем не виделась. Через месяц мы всей семьей переехали в маленький городок Нипмак, расположенный в южной части Индейских Территорий. Я перестала курить, и в нашем доме больше нет алкоголя. А еще через год у нас с Томом родился сын Джейсон.

Глава 23

- Почему в библиотеке нет информации о результатах работ по проекту?

Отец долго не отвечал. Мы сидели с ним в моем кабинете. В этот раз он пришел ко мне сам, видимо понял, что всю необходимую информацию я уже получил.

- По нескольким причинам. Полученные результаты действительно могли быть прорывом в понимании устройства окружающего мира, а могли быть игрой нашего подсознания. Потом это касалось очень узкого круга людей, которые не торопились представлять результаты этих работ научной общественности, чтобы не стать предметом непонимания, а может, и насмешек, так как информация, в первую очередь, касалась их лично.

- Боялись, что их сочтут психически нездоровыми?

- Ну, может быть, не так грубо, но это было их тайной, тайной их личности. Как писали в наше время классики литературы: "Самая сумеречная тайна из всех мыслимых - тайна личности".

- Поэтому результаты проекта стали закрытой информацией?

- И поэтому тоже...

- Но основная причина не в этом?

Он посмотрел на меня и кивнул головой. Потом встал и подошел к окну. Долго молчал. Потом, не оборачиваясь, произнес:

- У тебя тест Овергамма тоже дал положительный результат.

Я откинулся на спинку кресла. Такого я не ожидал. Я предполагал разное, но то, что проект более чем полувековой давности может коснуться меня самого, мне не приходило в голову. Отец долго молчал, видимо, давая мне время осмыслить эту информацию. Да, новость неожиданная, но и только. Пока никакого влияния на течение моей жизни этот факт не оказывает. Это не может быть тайной моей личности. Значит, есть еще что-то, о чем он пока не решается мне сказать.

- Почему в документе указано твое второе имя - Георгий Зайонц? - спросил я.

Отец повернулся ко мне.

- У меня были приемные родители. Максимиллиан и Юлия Барковские. Они усыновили меня, когда мне еще не было двух лет. А Зайонц - это фамилия моей матери, отдавшей меня в приют в возрасте шести месяцев. Об отце мне ничего не известно.

Отец замолчал и снова повернулся к окну. "Он кого-то ждет", - подумал я.

И действительно, послышался звук подъезжающего автомобиля. Хлопнула дверца. Я тоже встал и повернулся в сторону двери. Послышались шаги, и в кабинет вошел худощавый, среднего роста мужчина. Брюнет, виски тронуты сединой, серые глаза. Худое, загорелое лицо. На меня он сразу произвел очень приятное впечатление.

Он еще только вошел, а я уже знал кто он такой. Он подошел к отцу, и они обнялись, как хорошие старые друзья после долгой разлуки.

Затем он подошел ко мне и протянул руку.

- Эдвард Лайсок, - представился он.

Я кивнул головой и пожал его узкую крепкую руку.

Глава 24

- Сама методика прямого обмена информацией индивидуума со Структурой проста и используется людьми на протяжении многих веков. Люди обращаются к высшим силам с желанием получить помощь, здоровье, богатство, любовь...

Лайсок сидел в кресле напротив меня, и говорил, глядя прямо мне в глаза. Отец, наоборот, сидел, опустив голову, и молчал.

- Результат зависел от уровня нравственного развития индивидуума. И первый ход всегда был за человеком. Если человек просто обращался с просьбой дать ему что-либо, то он обязательно получал, пусть даже какой-то минимум. Например, ощущение поддержки, ощущение определенной защищенности, лучшего понимания жизненной ситуации. Но, только в том случае, если его просьбы не противоречили законам Структуры. Лишь немногие понимали, что для начала настоящих прямых отношений - а "религия" и означает "отношение" - необходим запрос человека на подтверждение существования Структуры. В случае соответствия уровня нравственного развития индивидуума критериям Структуры, человек получал подтверждение в каком-либо виде. В виде события, свидетелем которого он стал, слов, которых он услышал, явления, которое он увидел... Ну, и конечно, если человек смог это распознать в потоке получаемой им из окружающего мира информации. Стандартное время отклика Структуры - примерно одни сутки или несколько больше. После этого он мог обращаться к Структуре с вопросами и просьбами, и получал ответы и помощь... Но в тоже время должен был нравственно самосовершенствоваться, следуя известной древней методике...

Я вопросительно посмотрел на него.

- Посеешь поступок - пожнешь привычку... - напомнил он.

Я кивнул головой.

Лайсок помолчал, и добавил: - Ты тоже мог бы попробовать сделать это. Но, только ты должен знать, что это не игра, и обратного пути уже не будет...

Я отрицательно покачал головой: - У меня уже есть определенные отношения с Высшей сущностью, как называют это индейцы, или со Структурой, как называете это явление вы.

Лайсок откинулся на спинку кресла и с интересом посмотрел на меня, ожидая, что я еще скажу.

Отец вдруг поднял голову.

- Конечно! - произнес он, - Тайный помощник!

Лайсок, не понимая, посмотрел на него.

- Получая индейское имя, - пояснил отец, - Джордж проходил обряд инициации, основной смысл которого заключается в обращении к высшим силам с целью приобретения тайного помощника. Ты же знаешь, что можно обратиться к Структуре, называя ее любым словом - Бог, Господь, Всевышний, Создатель, Высший Разум, Структура ... Результат будет один и тот же.

- Я думаю, ты прав, - сказал Лайсок отцу, - Жаль, что мы не знали этого раньше. Это упрощает проблему. Он сможет двигаться дальше.

Он имел в виду меня. Я усмехнулся.

- Меня вполне устраивают мои нынешние отношения с Высшей сущностью. Я ситуационно защищен, получаю подсказки для ответов на правильно поставленные мною вопросы. Чувствую, что развиваюсь умственно и нравственно... Могу пользоваться информацией этого мира, естественно в доступных мне пределах, поставленных уровнем моего развития.

Наступило долгое молчание.

- Как ты узнал о проекте НЕКСУМ? - спросил Лайсок.

Я встал и подал ему листок с записями отца.

- Понятно, - сказал он, взглянув на него, - Меморандум Барковского. Тебе знакомо такое понятие как трансмиграция или реинкарнация?

- Знакомо. Это когда после смерти человека, некая сущность, заключающая в себе его личность, возрождается в другом теле.

Лайсок кивнул головой, - Совсем упрощенно, но приемлемо.

Отец встал. - Давайте перейдем в гостиную. Скоро приедет Патриция. А после ужина продолжим, если хотите.

Лайсок кивнул головой, встал и двинулся к двери. Я пошел за ним. Отец одобряюще улыбнулся мне, хлопнул по плечу, и мы направились на первый этаж, в гостиную.

Глава 25

Ужин проходил почти в полном молчании. Все обменивались только необходимыми фразами. Даже мама, которая приехала совсем недавно, вопреки обычаю, почти ничего не говорила. Ужинать она отказалась, сказав, что поужинала в городе, и сейчас, сидя у открытого окна, курила длинную тонкую сигарету, молча наблюдая за нами. Я был уверен, что она в курсе того разговора, который только что был у нас в библиотеке.

Лайсок налил чашку кофе и поставил ее перед собой.

- Кэйми Овергамм, - произнес он, не глядя ни на кого, - Обнаружил некий феномен психической деятельности мозга некоторых людей - способность к медитации необычайной степени глубины, когда вывести человека из этого транса при помощи постороннего воздействия было невозможно. Это мог сделать только сам медитирующий. Тест, который позволил бы определить индивидуумов с такой способностью, ему создать не удалось. Эту проблему решил Сергей Гусляров, который за довольно непродолжительный период с помощью теста выявил ряд таких людей. В основном это были дети в возрасте от 12 до 14 лет. В этом возрасте при помощи теста подобные способности выявляются легче, чем у взрослых. И он открыл специальную школу для них.

- Мы за глаза называли его Гуслей, - вдруг сказал отец, - Я думаю, он знал об этом. Мы были подростками и всем давали клички.

- И себе тоже, - усмехнулся Лайсок.

- Где он сейчас? - поинтересовался я.

- Его уже давно нет в живых, - сказал отец, - Когда мы еще учились в школе, ему уже тогда было за пятьдесят.

Все опять замолчали. Лайсок встал и подошел к окну. Долго смотрел на легкие облака на фоне заката. У меня сложилось впечатление, что он не решается начать какой-то сложный разговор.

Он повернулся, заложив руки за спину и опираясь на подоконник.

- Гусляров предполагал существование связи между сверхглубокой медитацией и тем, что он называл обратимой трансмиграцией, то есть временным перемещением S-модуля индивидуума в другое тело. Он понимал, что все решает уровень коэффициента коммуникации по тесту Овергамма, но не мог нащупать ту методику, которая позволила бы перейти к практическим решениям. Нам потребовалось почти десять лет проведения медицинских исследований и технических разработок, чтобы перейти к экспериментальной стадии.

Я слушал, не произнося ни слова, и старался понять, к чему он ведет весь этот разговор.

- Впервые это удалось твоему отцу и Алану Бреку. Их коэффициенты коммуникации были 97 и 99 соответственно. С нашей помощью они вошли в состояние сверхглубокой медитации. Мы наблюдали, готовые в любой момент оказать им необходимую помощь. Сначала температура их тела упала до 32 градусов, пульс до десяти ударов, а дыхание до двух циклов в минуту. Затем почти полностью прекратилась электрическая активность мозга. Остался так называемый сторожевой альфа-ритм. Это состояние сохранялось около четверти часа. Затем все функции стали восстанавливаться в обратном порядке - деятельность мозга, пульс, дыхание и, наконец, температура тела, выход из транса и возвращение сознания. Полный цикл занял около двух часов. После этого они отдыхали почти сутки. Мы не задавали вопросов и только контролировали их состояние. Полный отчет они предоставили через два дня. Естественно, этого отчета в библиотеке Блэкстоуна нет. Когда ты ознакомишься с ним, то поймешь, почему мы сделали тогда эту информацию закрытой.

Он встал, вынул из портфеля тонкую папку и положил ее на стол.

Глава 26

Через десять минут Лайсок извинился перед всеми и сказал, что ему надо ехать, да и разговор лучше продолжить после того, как Джордж-младший ознакомится с отчетом. Потом попрощался и ушел.

- В Эдварде есть что-то от религиозного фанатика, тебе не кажется, - сказала Патриция, обращаясь к мужу.

- Пожалуй, нет, - отозвался Джордж-старший и посмотрел на сына, - Просто он чувствует свою особую ответственность за все, что связано с этой проблемой.

Патриция тоже посмотрела на Георга. "Сын", - сказала она, - "Есть сведения, что ты собрался жениться".

- От кого поступили эти сведения? - равнодушно поинтересовался Георг.

- Об этом тайно говорят все женщины в пуэбло, - усмехнулась она.

- И что они говорят?

- Что старцы из Совета старейшин вместе со жрецами и жрицами подобрали тебе невесту и вот-вот пригласят тебя на общее собрание племени, где и поставят тебя перед выбором - соглашаться или отказаться. И ты согласишься. Для пользы дела, конечно. Как когда-то согласилась я... Правда, кто она, ты не знаешь, и никогда ее не видел. Но, поскольку говорят, что это очень хорошенькая четырнадцатилетняя девственница...

- Патриция! - резкий возглас Джорджа-старшего заставил его жену замолчать, - Не говори о том, чего ты не знаешь!

Он повернулся к Георгу, - Они почти год подбирали тебе девушку, которая могла бы, как они считают, быть достойна такого мужчины племени, как ты. Так как они очень хорошо к тебе относятся, как к человеку, и высоко ценят то, что ты делаешь, то и подыскивали тебе жену, которая могла бы облегчить твою жизнь и сделать ее более полной. А о самой девушке и говорить нечего. Ее много месяцев готовили к семейной жизни, - он снова повернулся к Патриции, - Индианки, как правило, выходят замуж в четырнадцать, а ей шестнадцать. Она прошла у жриц все обряды инициации, для того, чтобы доставлять своему мужу только радость любви и семейной жизни. И если он с ней незнаком, то это не является препятствием для того, чтобы они полюбили друг друга...

- Я знаю, кто она, - негромко сказал Георг.

- Как ты узнал? - спросила Патриция.

- Три месяца назад в пуэбло был праздник. На празднике были все жители, и я видел, КАК она смотрела на меня.

- Ну, и как ты думаешь, кто это? - недоверчиво усмехнулась Патриция.

- Анитаки, младшая дочь Болотного Лося.

- Угадал, - сказала Патриция, и слегка поджала губы.

- Они будут замечательной парой, - сказал Джордж-старший.

Патриция с сомнением покачала головой.

Георг извинился перед родителями, взял папку с отчетом и вышел из гостиной.

Глава 27

"ПРОЕКТ NEXUM

84/11/09 ОТЧЕТ 1/11-09

Задание: Выполнение процедуры входа в сверхглубокую медитацию (SPM)

с попыткой осуществления процедуры TC обратимой трансмиграции S-модуля.

Исполнители:

ОПЕРАТОР 1: Джордж Барковский. Кком = 97 ог

ОПЕРАТОР 2: Алан Брек. Кком = 99 ог

Начало процедуры: 07.20

ВХОЖДЕНИЕ В ПРОЦЕДУРУ.

Оба оператора испытывали идентичные ощущения при входе в SPM:

1. Контроль над сознанием сохранялся на допустимом уровне.

2. Зрительные ощущения - ровный световой фон солнечного спектра с периодическим изменением яркости. Амплитуда и частота изменений не определена ввиду отсутствия эталонных критериев сравнения.

3. Слуховые ощущения - немодулированный белый шум.

4. Тактильные ощущения - отсутствуют.

5. Вкусовые ощущения - отсутствуют.

6. Обонятельные ощущения - отсутствуют.

ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ПРОЦЕДУРЫ TC.

ОПЕРАТОР 1: Произведен ментальный запрос по стандарту ALFA NEXUM. Реакция - резкое увеличение яркости светового фона с последующим его гашением до уровня полной темноты. Сразу же восстановление ощущений всех органов чувств до нормального состояния.

ОПЕРАТОР 2: Произведен ментальный запрос по стандарту ALFA NEXUM. Реакция - резкое гашение светового фона до уровня полной темноты. Постепенное восстановление ощущений всех органов чувств до нормального состояния.

ВНЕШНЕЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ. Операторы находятся в замкнутом помещении в лежачем положении. Движения тела свободные. Общий осмотр - помещение обычного типа, ориентировочная площадь 200 квадратных футов, высота - приблизительно 6 футов. Освещение - естественное, источник освещения - окно, закрытое изнутри ставнями. Минимальная обстановка - стол, две скамьи, две постели - все грубой ручной работы. Операторы одеты в тканую одежду с кожаными вставками. Внимательный перекрестный осмотр не выявляет никаких отклонений внешности лиц операторов от исходной внешности."

Я отложил отчет и задумался. Похоже, они добились своего. То, что они называли S-модулем, был перемещен. Куда?

Я полистал отчет. Информация об этом была весьма скудной. Мир, в котором они оказались, был почти идентичен исходному. Они пробыли там, по их ощущениям, около суток. Отдалялись на некоторое расстояние от помещения, оказавшегося обычной бревенчатой хижиной в лесу. Растительный и животный мир подобен, но не аналогичен исходному. Ночь принесла новые открытия - звездное небо совершенно чужое, рисунок созвездий иной. Но взошедшая луна смягчила шок от ощущения чужого мира.

Примерно за час до восхода солнца они вернулись в хижину и провели обратную трансмиграцию. Обратный процесс потребовал медитативного состояния всего лишь обычного уровня, без сверхглубокого погружения с последующим ментальным запросом по стандарту OMEGA NEXUM.

Я закрыл отчет. Он не содержал никаких выводов или итоговых обобщений. Внизу стояли подписи обоих операторов. Надо полагать это был первый отчет такого содержания. Видимо, были и последующие. И я мысленно согласился с отцом и Лайсоком, что решение предать гласности отчеты такого содержания было бы несколько преждевременным.

Я понимал, что мои родители и Лайсок рассказали мне о проекте НЕКСУМ далеко не все. Было еще что-то, касающиеся меня, что и составляло ту тайну личности, о которой упомянул мой отец. И они шаг за шагом подводили меня к ней, видимо стремясь смягчить то впечатление, которое она могла произвести на меня.

Глава 28

С нашего последнего разговора прошло два дня. Мы все были заняты и почти не виделись. Но сегодня к обеду собрались все. Даже Глен приехал. Все время, пока мы обедали, я молчал и слушал разговор, который вели Лайсок, отец и мать. Из него следовало, что Лайсок должен завтра уехать и неизвестно, когда он еще сможет побывать здесь. Да и родители собирались на Западное побережье, правда, еще нескоро. Глен привычно безмолвствовал, кратко отвечая на вопросы. И только когда все принялись за десерт и кофе, Лайсок обратился ко мне.

- У тебя возникли вопросы?

- Возникли, - ответил я и посмотрел на отца, - Ты говорил, что это могло быть игрой подсознания. Есть уверенность, что это не так?

- Теперь есть, - кивнул головой отец.

- Появились доказательства?

- Да, - сказал отец.

Я вопросительно посмотрел на него.

- Сколько языков ты знаешь? - спросил он.

- Довольно много, - ответил я, - Инглиш, русский, польский, французский, эспаньоль, латынь. Ну, и наречия индейцев - сиксика, пуэбло, лакота - это те, на которых я свободно говорю и понимаю. Хуже я знаю древнегреческий и еще десяток разных индейских наречий. Ну, и Ай-Эс-Эл - язык жестов, конечно...

- Ты учился в университете на Севере. Общался со студентами. Среди них было очень много иностранцев. Вспомни, сколько из них говорили на русском языке?

- Ну-у... Немного, - я подумал и, помолчав, добавил, - Никто.

- А на польском или французском?

- Тоже никто, - я уже начал понимать, что он имеет в виду, - Я всегда считал, что это языки каких-то небольших народностей Северных Штатов...

- На самом деле это не так, - негромко, но очень серьезно произнес Лайсок.

Отец кивнул головой.

- Верно, - сказал он, и, помедлив, добавил, - В этом мире по-польски говорят всего два человека - ты и я. На русском - мы с тобой, твоя мама, Эдвард Лайсок, Роберт Лиске, Франтишек Лисс, Котов и Беркап. Ах да, извини, на русском еще говорит Глен, благодаря тому, что русский язык знал Алан Блэк Кроу, его дед по отцу.

Наступило молчание, которое никто не решался прервать.

- Все те, кого упомянул твой отец, кроме тебя и Глена, родились не здесь, - наконец произнес Лайсок.

Он встал, подошел к окну, молча постоял, глядя куда-то вдаль, и наконец, повернулся к сидящим за столом.

- Нас можно было бы назвать трансмигрантами. Это хотя бы в какой-то степени отражает сущность того, что происходило с нами ранее и происходит сейчас, - продолжал он, - Наши тела, в которых мы родились и выросли, находятся в другом мире.

Опять наступило молчание. Было слышно только тиканье больших напольных часов и шум деревьев за окном.

Не верить Лайсоку, своему отцу и матери, я не мог. Должен признаться, то, что они рассказали, в первый момент ошеломило меня.

- Где же находится тот мир?

- Взаимное расположение этих двух миров, так сказать, Старого и Нового Света, определить не удалось. Хотя ведущие специалисты Старого Света по космологии и астрономии приложили для этого немало усилий. Остается предполагать, что они находятся в разных вселенных, или, что более вероятно, в разных информационных структурах, вроде параллельных миров.

- Эти миры идентичны?

- Не совсем. Если светило и климатические условия предельно схожи, то география сильно отличается. Животный и растительный миры во многом подобны. Но поразительнее всего сходство некоторых человеческих сообществ, вплоть до лингвистических особенностей языков. Алан Брек с детства говорил на наречии лакота - это был его родной язык. Местный лакота имеет незначительные отличия от языка Старого Света. Это стало одним из решающих психологических факторов, заставивших его принять решение не возвращаться в Старый Свет. Вторым таким фактором было то, что он, будучи еще ребенком, потерял своих родителей во время столкновения индейцев с военными в одной из резерваций.

- Ну, хорошо. Вы трансмигрируете. Откуда берется тело в точке прибытия для внедрения S-модуля?

- Так как именно Структура запускает процесс обратимой трансмиграции, то она и формирует телесную оболочку для приема модуля.

- Вы когда-нибудь наблюдали это явление в точке приема?

Он отрицательно покачал головой.

- А что с ней происходит, когда модуль возвращается в исходную оболочку?

- Видимо, оболочка сублимируется на квантовом уровне... К сожалению, сами условия процесса не позволяют проводить визуальное или инструментальное наблюдение обоих этих явлений... А в исходной точке трансмигрант приходит в сознание и помнит практически все, что он пережил в другом мире. Даже если прожил там несколько лет.

- А его возраст?

- Это конечно не проходит бесследно. В течение ближайших примерно трех месяцев происходит прогрессивное старение организма. Но масштаб процесса старения не достигает и половины расчетного, что вызвано, видимо, разной скоростью течения времени в Старом и Новом Свете.

- А если трансмигрант умрет до возвращения в Старый Свет?

- То он умрет в обоих мирах. Так произошло с Аланом. В период обратимой трансмиграции он погиб во время боевых действий в ходе освободительной войны. К этому моменту он прожил в Новом Свете более тридцати лет. Тогда мы этого еще не знали и считали, что он умер от обширного инсульта, потому что именно это показало вскрытие. Только наши последующие трансмиграции позволили узнать правду о нем. Поэтому одно время мы пытались при помощи нейростимуляторов установить связь трансмигрированного S-модуля с S-модулями, находящимися в исходной точке. Но от этого пришлось отказаться...

- Да, - произнесла моя мать, - Это чуть не погубило твоего отца...

Лайсок замолчал. Молчали и все остальные. Мы сидели, не глядя друг на друга, в тишине, нарушаемой только тиканьем часов.

- Могу добавить, - снова заговорил Лайсок, - Что процедура выхода из TC здесь осуществляется в Академии НВД в Крайсчерсе. Там существует лаборатория "Западный Портал". Аналогичная лаборатория для входа в TC существует в Старом Свете и называется, естественно, "Восточный Портал".

Я усмехнулся, хотя все это было совсем не смешно.

- А куда прибыли в первый раз отец и Алан? Где стояла та самая бревенчатая хижина?

- Здесь, - усмехнулся Лайсок, - Здесь, где мы сейчас сидим. Позже, на этом месте был построен "Блэкстоун".

В гостиной снова повисла тишина.

Отец вышел на кухню и вернулся с кофейником и кувшином воды. Он молча разлил напитки по чашкам. Лайсок время от времени поглядывал на меня, стремясь поймать мой взгляд. Видимо, он хотел еще что-то сказать мне.

- Что не так со мной? - спросил я и посмотрел на Лайсока, потом на мать и отца.

- Я была на четвертой неделе беременности тобой, - сказала мать, - когда мы с отцом прошли TC-процедуру и прибыли в Новый Свет. Здесь я родила тебя, и мы прожили все вместе первые двенадцать лет, пока ты не поехал учиться в школу, а затем, в университет.

У меня пересохло во рту. Я отпил из чашки и вопросительно посмотрел на нее.

- Я думаю, что это не все, - сказал я, - Было еще что-то?

Она посмотрела на Лайсока и чуть заметно кивнула головой.

- Когда твои родители вернулись, - сказал Лайсок, - Мы стали свидетелями регресса развития эмбриона... Затем зигота отделилась от стенки матки, ее регрессия продолжилась, и на уровне третьей - четвертой стадии деления яйцеклетка покинула материнский организм...

- То есть, в Старом Свете мое тело не существует?

- Не существует.

- Что это означает для меня?

- Почти ничего...

- Что означает "почти ничего"?

Лайсок встал и прошелся по комнате. Было видно, что он пытается сформулировать ответ.

- Есть предположение, - продолжал он, - Основанное на том, что сразу после оплодотворения яйцеклетки, то есть уже в момент ее первого деления, Структура внедряет S-модуль в зиготу. Патриция УЖЕ БЫЛА беременна, прибыв в Новый Свет. Значит, можно предположить, что вместе с ней трансмигрировался твой S-модуль или его копия.

- А исходный модуль?

- В процессе регресса зиготы он был изъят Структурой ...

- Это означает...

- Это означает, что в этом множестве миров может существовать твой двойник. Не телесный, а так сказать ментальный, информационный...

- Ну, всё, достаточно... - сказал отец и встал, - Это только гипотеза. Предлагаю идти отдыхать, тем более что ты, Эдвард, уезжаешь рано утром.

Мама тоже встала, и за ней, с видимым облегчением, что сложный разговор окончился, стали подниматься и все остальные.

Я тоже как-то успокоился. Я теперь точно знаю, что родился в этом мире, живу в нем и работаю, чтобы сделать его лучшим из миров. У меня есть определенные цели и конкретные задачи, есть свои принципы, которых я придерживаюсь, и пока у меня нет никакого желания повторить опыт моих родителей. В конце концов, suum cueque - каждому воздается должное - один из основополагающих принципов этого мира.

Глава 29

Мы вышли с отцом прогуляться и, обойдя виллу, пошли по лесной дороге, которая вела от дома вглубь невысокого смешанного леса. Почти стемнело, и на небе появились звезды. Воздух был свеж и напоен запахами леса. Некоторое время мы молчали.

- У тебя завтра день рождения, - неожиданно сказал он.

- Действительно, - удивился я, - Я совсем забыл...

- Неудивительно, - улыбнулся отец, - После всего, что ты узнал за последние дни...

Мы снова замолчали, и долгое время шли, глядя вокруг, или на звездное небо.

- Я прожил две жизни, - произнес отец, - В двух разных мирах. И ты знаешь, почти ни о чем не жалею. Это было, конечно, не просто, но очень интересно... Такое мало кому дано. И я надеюсь, что узнаю еще многое и об этих мирах, да и о самой Структуре, пока не совершится та необратимая трансмиграция, уже не зависящая от меня.

Я не сразу понял, что он имеет ввиду, а когда понял, усмехнулся.

- Зачем все это Высшему разуму или, если хочешь, Структуре?

- Трансмиграции?

- Да.

- Это средство развития и совершенствования модулей в соответствии с критериями законов строения и функционирования Структуры.

Он помолчал и потом добавил, - Ты же понимаешь, что все, что касается ее строения, принципов функционирования, ее целей - это даже не гипотезы. Это только наши предположения, которые, я уверен, далеки от истины. И хорошо, если они содержат хотя бы какие-то, пусть самые малые, зерна этой истины.

- Хорошо, а модули?

Отец долго шел молча. Потом остановился.

- Структура тоже должна развиваться, - наконец произнес он, - Модули - это, видимо, тот материал, из которого Высший разум строит свои новые, все более высокие структурные уровни. Это жизненно важно для него, поэтому он и относится к нам, как к своим детям. Бережет, помогает, советует, никогда не наказывает... Не обманывает нас, и никогда не лжет нам... Его существование и развитие, возможно, будет продолжаться вечно и, как знать, может быть и наше тоже...

Он замолчал, и мы пошли дальше.

ЭПИЛОГ

На следующий день Лайсок, как и обещал, уехал рано утром. А через несколько дней он отбыл в Старый Свет.

Мои родители пробыли в Блэкстоуне еще пару недель, а затем улетели в Крайсчерс. Через шесть недель они тоже прошли TC-процедуру.

Через три месяца после описываемых событий я женился на Анитаки, дочери одного из старейшин. Свадебный обряд был проведен с соблюдением всех обычаев племени. В своей семейной жизни я счастлив. Сейчас у нас с Анитаки уже трое детей - два сына и дочь.

Отец вернулся восемь лет спустя. Он вернулся один и уже навсегда. Мама умерла в Старом Свете через полгода после той последней трансмиграции от кровоизлияния в мозг.

Отец сильно постарел, но держится молодцом и много работает.

Об остальных я знаю мало. Прибывший вместе с отцом Майкл Беркап преподает свою теорию в ряде университетов Севера. Там у него большое количество сторонников и продолжателей, поэтому Север в политическом, социальном и экономическом развитии сильно опережает остальные территории нашего мира.

В Старом Свете, Эдвард Лайсок вместе с Лиске, Котовым и Лиссом продолжает свои работы по изучению феномена Овергамма. Им удалось выявить еще некоторое количество потенциальных трансмигрантов. Подробности мне неизвестны.

Позже я узнал, что за все время пребывания Эдварда Лайсока в Новом Свете, ему так и не удалось выявить никого, кроме меня, с достаточно высоким уровнем коэффициента коммуникации. Видимо, наш мир к этому еще не готов.

Николай Л. Буткевич

Март - ноябрь 2021 года