Жаль, что этот запах держится всего несколько дней. Или люди просто принюхиваются к нему?
А, может, все дело в том, что от сияющего неба, от буйства света ломается у людей пригревшаяся за зиму привычка к серой погоде. А когда расстаешься с чем-то обременительным, всегда делается легко и свободно. Тут и воздух, и сама природа покажутся необычными! Хотя ничего особенного не случилось и в ближайшее время не произойдет: деревья не проснутся, цветы на бульварах не расцветут и снегу еще таять и таять, заливая лужами асфальт.
Павел повел носом. Говорят, в весеннем воздухе - свежесть и ни на что не похожий аромат. Ну да, свежесть чувствуется, - будто ветер вдыхаешь, и еще в нем необычная прозрачность: каким-то промытым выглядит мир. А больше ничего... И, конечно, не хватает запаха краски: он неотделим от весны, но красить заборы и скамейки, пожалуй, еще рано.
Павел взглянул на Стаса. Тот сидел неподвижно, закрыв глаза.
- Мы с тобой, как два кота на крыше, - сказал Павел.
- Угу, - отозвался Стас.
- Долго его еще ждать?! - встряхнулся Павел.
Стас нехотя разомкнул веки, поблуждал перед собой сонным взглядом и застрял им в какой-то пустоте.
Павел с интересом посмотрел на него.
- Да не сплю я, не сплю с открытыми глазами! - угадал Стас его мысль.- Я все вижу! Вон, кстати, Антонина несется.
Антонина - это жена Никиты, друга Павла и Стаса со школьных лет. Его-то они и ждали на скамейке, чтобы отправиться пить пиво, и появление Антонины было совсем некстати.
- Хорошо б, она мимо прошла, - понадеялся Павел.
Оба непроизвольно вжались в скамейку, Стас надвинул шапку на глаза, а Павел их закрыл.
- Ой, ой, ой! Прямо такие незаметные стали! - съязвила Антонина, остановившись в двух шагах от них.
"Вот что он в ней нашел?" - не переставали удивляться выбору своего друга Павел и Стас.
Нет, Антонина не была "крокодилом" и дурнушкой не была, но она постоянно находилась в состоянии возмущенности духа или, проще, раздражения, что сообщало некоторую заостренность чертам ее лица, изначально правильным и, вероятно, спокойным во сне. Злая гримаска-полуулыбка не покидала физиономию Антонины, а ее маленькие, почти черные глаза напоминали блестящих беспокойных жучков. В общем, чистая стерва...
- Значит, по пиву решили?
- И тебе здравствуй, Антонина, - чахло улыбнулся Павел, но она оставила его приветствие без внимания.
- Сначала пиво, потом водка, потом по бабам потащитесь, так ведь?
- Господи, да как тебе такое могло в голову прийти?
- Могло, Стасик, и очень даже просто. Потому что я вас знаю, как облупленных.
Насчет "облупленных" - это, пожалуй, перебор, но сталкиваться с нею, действительно, приходилось и почти всегда по малоприятным поводам. То Никита поздно домой пришел и с запахом, то вообще пьяный заявился, то от него духами несло... И всякий раз Антонина предъявляла обвинение в случившемся "этим его дружкам". По телефону или лично (и ведь не лень же было!). А насчет духов - это наглая выдумка Антонины. Никита ей не изменял, что было доподлинно известно и Павлу, и Стасу.
Ну а выпить он, конечно, мог, бывало, что и прилично, но после одного случая стал относиться к спиртному весьма сдержанно.
В тот день должен был Никита ехать по работе за город. Утром Антонина его предупредила, что сегодня у них гости: мама с тетей Зиной, которая не смогла присутствовать на их свадьбе, а теперь вот решила познакомиться с зятем своей лучшей подруги.
- Да уж два года прошло с нашей свадьбы, - заметил Никита.
- Тебя что-то не устраивает? - блеснула взглядом Антонина.
- Да нет, я так...
- И не вздумай задерживаться!
Но обстоятельства сложились следующим образом.
На обратном пути Никита с коллегами застрял в пункте отправления, поскольку движение электричек из-за аварии было прервано. Его обещали восстановить часа через два-три. Как водится, сбегали в магазин, купили выпить-закусить и начали коротать время. Никита хотел позвонить Антонине, но свой мобильный он, как назло, забыл дома, а сделать это с телефона кого-нибудь из коллег не смог по обидной причине: не знал наизусть телефона жены. Выяснилось, что он вообще не держал в голове ни одного номера. А кто из нас сможет кому-то дозвониться, кроме самого себя, окажись у него в руках чужой мобильник?
Тем временем в Москве гостья тетя Зина все глубже и глубже проникалась уважением к чудесному парню Никите - молодому, способному инженеру, любящему мужу, заботливому зятю. И дочка, и мать не стеснялись пустить пыль в глаза, когда речь шла о престиже семьи. Тетя Зина, смакуя наливку, выражала радость по поводу удачного брака Тонечки, но вряд ли была она подлинно счастлива до тех пор, пока на пороге не появился пьяный "в хлам" Никита.
"Ну вот же! - торжествующе зажглись ее глаза. - Я же знала, что вы всё врете! Откуда у Тоньки возьмется путный муж!"
Поскольку большего счастья уж было не "высидеть", тетя Зина засобиралась домой.
- Ладно, поеду я, а то поздно, - поджав губы, сказала она.
Следуя этикету, Антонина все же предложила с перекошенным лицом:
- Побудьте еще, теть Зин...
- Да нет, Тонечка, спасибо. Вам тут сейчас не до меня...
И скромно опустила взгляд.
- А я помогу Тонечке убраться, - звенящим голосом сказала теща.
Как только за тетей Зиной закрылась дверь, Никита был четвертован, вздернут на дыбу и расстрелян. Благо, муки доходили до него изрядно притупленными, будто был он обложен ватой. Что взять с человека во хмелю? Недаром есть армейское правило: не требуй объяснений с пьяного военнослужащего до его вытрезвления!
Утром теща, так и не уехавшая домой, подвела черту:
- Всех ты нас осрамил, зятёк!
У окна тихо плакала Антонина.
Никите сделалось невыразимо стыдно, и он мысленно пообещал себе впредь проявлять осмотрительность при употреблении горячительных напитков, сдерживать, так сказать, свою рвущуюся в пучину нетрезвости душу.
И слово свое не нарушил против всякого ожидания, ибо договор с самим собой это совсем не то, что публичное обещание.
А Антонина в тот же день обвинила в случившемся Павла и Стаса, позвонив сначала одному, потом второму. Но ни тот, ни другой не имели и не могли иметь к этому никакого отношения: они не работали вместе с Никитой. Однако Антонина не желала замечать очевидного.
Какой бес сидел в ней?!
Павел с серьезным лицом посмотрел на Антонину:
- Послушай, никто не собирается спаивать Никиту. Мы просто попьем пива, пообщаемся и разойдемся.
Антонина, в свою очередь, застыла на нем свербящим взглядом, и ему показалось, будто черные жучки сейчас проникнут в него и выпотрошат всё внутри. Павел мысленно сплюнул: "Вот же зараза!"
В этот момент Стас добавил:
- И никаких баб...
- Ну, глядите, если что... - после тяжелой паузы молвила Антонина, поворачиваясь к ним спиной.
А через пару минут показался Никита. Он шел в расстегнутом пальто, без шапки, подставив русую голову солнцу, и, светясь голубыми глазами, улыбался. Весенняя погода, предвкушение легкого времяпрепровождения создавали у него прекрасное настроение.
- Здорово, мужики!
- Здорово, здорово, заждались уже...
- Извините, начальник перед самым уходом задержал.
- Повезло тебе, - усмехнулся Стас, - а то с Антониной своей сейчас столкнулся бы.
- Она что, была здесь? - насторожился Никита.
- А как же! Напутствовала. Это же ты ей про нашу встречу рассказал?
- Ну я. Чего скрывать-то?
- Да все правильно, - сказал Павел. - Пятница проходит, а мы попусту тратим время. Поехали!
2
Нелли волнующе действовала на мужиков. Не будучи полной, она обладала совсем не скупыми формами - казалось, и плечи, и бедра, и грудь были налиты бродившими в ней, как во всем цветущем, соками. Прикосновение к ним оставляло ощущение приятной упругости, и одно это сводило Павла с ума. Темные волосы Нелли укладывала в пучок на затылке, пропуская их через виски. Очень женственно было... А еще ее серые глаза озорно блестели. И чего только эти глаза не обещали! И никогда не обманывали! У Павла от воспоминаний иной раз перехватывало дыхание.
Подруга же ее Вероника была с точеной фигуркой, черными волосами, распущенными по плечам, а длинная челка и большие шоколадные глаза просто обрекали Веронику на сравнение с грациозной лошадкой. Она очень нравилась Стасу, а он, к счастью, ей.
А почему бы и нет?
Наши герои были рослыми, крепкими ребятами и, слава богу, не красавчиками. Павел с его светлыми глазами, широким носом, мясистыми губами принадлежал, как и Никита, к той породе русских, в которой азиатские предки оставили неразличимый след, что совершенно не относилось к Стасу - у того были слегка выступающие скулы и карие с раскосинкой глаза. Но это не делало его лицо менее симпатичным, чем у Павла или Никиты.
Обе счастливых пары сидели у Павла дома. Никита только что ушел. Он и так припозднился, но пьяным не был.
Хоть, конечно, и пришлось ему, кроме пива, выпить водочки, но, заметьте, - никаких баб! Потому что девушки друзей - какие же это бабы?! Словом, товарищеская встреча прошла почти в полном соответствии с обещаниями, данными его жене.
У Павла и Стаса было легко на сердце, пока неожиданно не позвонила Антонина.
Незадолго до этого в нос ей залетела молекула женских духов. Вряд ли больше, ибо Никита сидел на противоположном от обеих девушек конце стола. Но Антонине оказалось достаточно и этой сверх малости.
Стас, которому она позвонила первому (ты же мне обещал, что никаких баб!), сначала убеждал ее не поддаваться обонятельным галлюцинациям (тебе померещилось), потом ссылался на случайность (в транспорте любая женщина могла задеть плечом), потом дошел до правды, рассчитывая на ее спасительную силу (здесь, кроме наших с Пашкой девушек, никого не было).
И только раззадорил Антонину (я так и знала, что вы проституток себе выпишете!).
Она дала ему отбой, и следом зазвонил мобильник Павла.
Павел пару минут напряженно слушал, потом с помрачневшим лицом сказал:
- Антонина, не делай этого!
Прикрывая трубку ладонью, пояснил:
- Она его выгнать решила. И продолжил:
- Тоня, это не проститутки (Нелли и Вероника гневно переглянулись), это наши девушки, мы тебя хоть завтра с ними познакомим. Сейчас вчетвером сфотографируемся, перешлем тебе снимок, и ты потом сравнишь.
- Она что, чокнутая? - изумилась Вероника.
- Типа того, - ответил Павел и объявил:
- Давайте все на диван! Надо Никитоса спасать.
Сделали сэлфи.
- А он что, сумасшедший - с такою жить? - продолжала удивляться Вероника.
- С виду нормальный парень, - Нелли тоже была в недоумении. - Общительный, с юмором.
- Люди иногда от любви глупеют, - усмехнулся Стас.
- Неужели он любит эту стерву?
- Наверно, - сказал Павел. - Другого объяснения у меня нет...
3
Спустя три года, чудесной летней порой, когда на горизонте ни облачка, Стас лежал в гамаке, застыв на небе взглядом. Было мягко тонуть в синеве и весело знать, что не достигнешь дна. Здорово! Какое-то бесконечное погружение в синий бархат... Раньше ему было как-то ни к чему, что существует такое небо!
- Ну, Стасик! - услышал он, наконец. - Иди же помоги!
Стас с сожалением опустил взгляд, и на мгновение небо, запечатленное сетчаткой глаза, перенеслось на землю. А когда оно отлетело, возникли сад, беседка, длинный стол, мангал с шампурами.
Они с Вероникой ждали гостей.
- Уже бегу, - крикнул Стас, опуская ноги в пляжные тапочки.
Вероника - чудо! Успела и салаты нарезать, и что-то там еще приготовить, в общем, остается только расставить блюда на столе, а когда гости соберутся, разжечь мангал.
Да, она и хозяйка прекрасная, и замечательная мама - их Дашке уже два года. Хорошо всё! Родители вон им дачу свою практически подарили, с работой полный порядок, квартира - не ипотечная, машина - не в кредит. Чего еще надо? Живи и радуйся! Он и радуется!
Первыми из гостей приехали Павел и Нелли.
- А что ж вы без Алёнки? - спросила после теплых объятий Вероника.- Они бы сейчас с нашей Дашкой...
- Да не хотелось ее в электричке везти, - обмахиваясь платочком, ответила Нелли. - А на машине, - она взглянула на Павла, - наш же папа не может не выпить!..
Павел, явно раздавшийся со временем вширь, улыбнулся:
- У друзей и не выпить - как-то не по-людски...
- А что Никита? - вмешался Стас. - Вы созванивались? Он же обещал приехать.
- Обещал... и даже со своей мымрой, - безрадостно сообщила Нелли.
И после родов она оставалась хороша. Все волнующее в ней стало еще пленительней, оттого что немного потяжелело.
Кстати, и Вероника с рождением дочки тоже пополнела, но так изумительно в меру, что фигурка ее, сделавшись телесней, не потеряла легкости.
Словом, обе они были по-прежнему красавицы, и мужская половина собравшихся гостей то и дело тайком бросала на них восхищенные взоры.
Тем более, вызывало недоумение, отчего Павел, которого назначили вести стол, почти всегда во время речей останавливался глазами на одинокой - без пары - худой блондинке. Стас подумал, что это только ему кажется, но, судя по тому, что Вероника больше никогда не приглашала эту их дачную соседку в гости, он ошибался. Пример друга заставил и его самого остановиться, поскольку он поймал себя на непроизвольном интересе к дебёлой и крашеной супруге Дмитрия Альбертовича Свиридова, работавшего вместе с ним ведущим специалистом.
И ведь было не так еще много водки выпито!
Часа через два приехали Никита и Антонина. В электричке они повздорили, а, проще сказать, Антонина за что-то взъелась на Никиту. Усадили их, конечно, рядом, но Антонина сразу же воздвигла между ними стену.
И хоть стена эта была невидимая и всего для двоих, но неловко от нее стало всем.
- Не хватало еще, чтоб она праздник испортила, - сказал Стас Веронике и Нелли. - Идите, девочки, выпейте с ней, может, подобреет?
- Счас! - ответили девочки. - Думаешь, мы забыли, как она нас проститутками назвала? Терпим ее только ради вашей дружбы с Никитой!
- Слушай, - нашелся Павел, - у нее же еще один сосед есть, вон, этот, седой, у мангала стоит...
- Дмитрий Альбертович, старший товарищ по работе. И что?
- Ну, шепни, чтоб за ней поухаживал, чтоб рюмка не пустовала... Мол, она, когда выпьет, сразу доброй становится.
- А она становится?
- Как и большинство людей, будем надеяться...
К радости Стаса и Павла она не противилась стараниям соседа справа и вино пила, но...
Неожиданно Антонина исчезла. Вышла из-за стола и исчезла. Никто не обратил на это внимания, пока Дмитрий Альбертович Свиридов не озадачился отсутствием соседки.
На тревожные мысли наводил тот факт, что гости все были налицо, а значит ни с кем никуда она уйти не могла, как и уехать домой, поскольку сумочка ее продолжала висеть на спинке стула.
Все отправились бродить в ее поисках по саду, лишь муж остался сидеть за столом с устремленным к небу взглядом, наслаждаясь наступившим чудным вечером, так похожим на день, если б не припогасший уже свет и не повышенная злобность комаров. Вот от них он еще вяло отмахивался веточкой, а больше, кроме неба, его не интересовало ничего.
Разумеется, большинству наших сограждан, прошедших школу детективных телесериалов, такая картина показалась бы подозрительной.
Потому-то, судорожно сглотнув комок в горле, Стас спросил Павла:
- Ты тоже об этом подумал?
Павел кивнул и добавил:
- Знаешь, я его понимаю.
Они осторожно подошли к Никите, сели напротив.
- Вы что такие загадочные? - опустил с небес взгляд Никита. - Никуда Антонина не денется. Она всегда, когда подопьет, исчезает.
- Как это?
- Ну, уходит из компании и гуляет в одиночестве... Если в Москве, то по улицам, если загородом - по пересеченной местности. Ни разу не заблудилась. А вы разве про эту ее странность не знали?
- Откуда?!
- Ну да. Она же при вас всегда в норме. Это вы седого подговорили ее напоить?
- Извини, хотели, как лучше, думали, она подобреет...
Никита с горечью улыбнулся, а Стас взялся за бутылку, разлил по рюмкам водку.
- Чтобы все невзгоды нас миновали!
Выпили, и Павел не удержался, спросил:
- Никит, извини, но зачем ты с ней живешь? Это же ведь просто глупо... Ведь не может быть такого, чтоб ты ее любил...
- Глупо, ну и что? И не люблю, конечно.
- Так зачем?! Объясни!
- Чтобы что-то изменить, надо этого очень захотеть, а я не хочу, привык... Разве к плохому невозможно привыкнуть? Вполне возможно, как и к хорошему. Вон, у вас жены красавицы, а вы все равно на других баб пялитесь...
- Никитос! Ты спятил? - возмущенно воскликнул Павел.- Себя послушай! И вообще, нас хотя бы никто поедом не ест!
- Да мне до Антонины, по большому счету, дела нет! Она на окраине моей жизни существует... Наливай, Пашка, чего смотришь?
Друзья снова выпили, и Никита продолжил:
- Братцы, ничего же просто так не бывает. Понимаете, во всем есть смысл, от всего своя польза. Даже от глупости.
- Точно: она - пример другим, как не надо делать, - поддержал утверждение друга Стас.
- Это с одной стороны, - согласился Никита. - А с другой... В моем детстве мы каждое лето варили варенье. Тратили на это уйму сил, времени, сахара, но, так как семья за год не успевала съедать это варенье, то образовывались неиссякаемые его запасы. Да что я вам рассказываю, можно подумать, у вас дома было не так. И хотя все понимали, что занятие это пустое, глупое, все равно продолжали относиться к нему как к необычайно важному хозяйственному делу. И знаете, какая польза была от этой глупости? Она сплачивала семью.
Павел и Стас прыснули смехом.
- Чего вы ржете! Не так, что ли? Надо же было ягоду собрать, помыть, сварить, в банки закатать... Все же участвовали в этом!
- Не обижайся, ты, наверно, прав, - примирительно сказал Павел. - Ну а от твоей-то глупости какая польза?
- Еще не знаю...
- Ладно. Давайте за пользу глупости!
Они едва успели выпить, как появилась Антонина.
Она приблизилась к столу с угрюмым видом - ее глаза покрупнели и сделались тусклыми, так что перестали походить на черных жучков, а лицо было серым, усталым.
Вялой рукой сняла она со спинки стула сумочку, сказала Никите:
- Поехали домой.
И остальным:
- Пока.
4
Пролетело еще три года.
Никита сломал ногу и находился в больнице. Он сидел в парке, дышал воздухом и ждал.
Недавно прошел дождь, после которого осень еще сильней запахла грибами и прелым листом. Выглянуло солнце, и обрамленный перилами и крышей беседки мир преобразился, как переписанная новыми красками картина: теперь она светилась сочным багрянцем, на который опускалась бледная голубизна. Это подернутое дымкой небо казалось очень близким и потому, наверно, выглядело не величественно по обыкновению, а как-то непритязательно, словно красавица в домашнем халатике.
Который день, невзирая на сломанную ногу, Никита ощущал себя счастливым человеком!
Известно, что долгим счастье не бывает, так же как не бывает нетающего льда, но об этом не стоит вспоминать, если хотите продлить улыбку судьбы, не уподобиться тому скучному хозяину, от которого ушла раньше времени желанная гостья.
Никита принадлежал к числу тех, кому не только довелось прочитать роман "Былое и думы" (правда, по чистой случайности), но и хорошо запомнить слова Герцена о счастье . Они были точны, емки, и все-таки...
Нагловатая мысль о том, что прекрасная гостья надолго задержится в его компании, поселилась в голове не сразу. Ее появлению предшествовал ряд событий, начавшийся с того, что Антонина вдруг утратила к нему всякий интерес. Стала спокойной, мягкой, даже лицом как будто похорошела. Никита быстро сообразил, что у нее кто-то появился и, черкнув записку "Желаю счастья", с непередаваемым чувством облегчения покинул их общий безрадостный дом - перебрался в унаследованную от бабушки квартиру на Профсоюзной.
О том, что Антонина строит новую жизнь, говорило долгое ее молчание, в котором Никите хотелось видеть растерянность перед его благородством, признательность за его деликатность...
Всё расставила по местам ее эсэмэска: "Выхожу замуж. С тобой развожусь в Мещанском суде в четверг, в 13.00. Попробуй не явиться!"
Наивен был Никита, полагая, что своим присутствием провоцирует в Антонине повышенную стервозность и будто с другим мужчиной она станет лучше. Нет, ничто не могло изменить эту женщину! Такие, как она, все переделывают под себя, и горе тем, кто им не подчиняется!
И точно: избранник ее поначалу взбрыкивал, потом смирился и начал тихо попивать. Антонина победила!
Но дальнейшая ее жизнь уже не имела к Никите никакого отношения.
Он блаженствовал в одиночестве. Он чувствовал необыкновенную легкость. Хотелось летать.
Например, на дельтаплане. Но для этого нужно было учиться. Зато никакой предварительной подготовки не требовалось для прыжка с парашютом в тандеме с инструктором.
Аэроклуб потом изрядно лихорадило, а инструктор Марченко долго пребывал в шоке: никогда еще никто из клиентов ничего себе не ломал! (Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы Никита не написал заявление об отсутствии к кому-либо претензий.)
Но что была сломанная нога по сравнению с открытием неведомых ему прежде ощущений! Такие открытия, а они бывают как со знаком плюс, так и со знаком минус, переворачивают подчас всю человеческую жизнь.
Ощущение огромности мира и сопричастности ему так ярко осветило душу, что она замерла, а потом загорелась тихой радостью, которая больше уж не гасла.
Вот с этой радостью Никита и воспринимал теперь мир вокруг себя. На него, что называется, сошла благодать, а вовсе он не свихнулся, как мог бы кто-нибудь решить на том основании, что больница - не лучшее место для наслаждения жизнью.
Несомненно, перелом ноги являлся омрачающим фактором, но он перестал быть таковым, когда Никите повстречалась Ульяна. Тут ведь сама собой выстраивалась счастливая взаимосвязь: прыжок с парашютом - перелом - больница - Ульяна!
Она была моложе Никиты лет на десять, ладная, с милым лицом. Такие лица почему-то красивыми не называют, хотя велика ли разница между красотой и пригожестью? Ведь красота не может не быть пригожей, а пригожесть разве не красива? Хотя, конечно, разница все же есть: красивое лицо бывает холодным, а милое никогда. Именно его из всех других сам собою выберет взгляд.
Особенно такое, как у Ульяны. Ее глаза, губы, носик, лоб - вместе являли Никите одушевление тихого света, тепла.
Но порой ему казалось, что эти свет и тепло вполне могут и обжечь, и зажечь. Ощущение этого было, как ускользающее прикосновение, и только от силы воображения зависело продлиться или исчезнуть ему. А воображением Никита обладал богатым.
Тогда, в первую их встречу, он внезапно и твердо, как только бывает по наитию, уверился в мысли, что в цепи его счастий - она главное звено.
А случилось все в среду, когда Никите назначили физиотерапию. Он добрался до процедурного кабинета, опираясь на костыли, смело загребая пространство здоровой ногой.
- Что же вы, почему без кресла? - удивилась Ульяна.
- Да я больше пешком. У меня машины нет, чего привыкать к колесам?
- Причина, конечно, уважительная, - усмехнулась Ульяна, - но назад я вас отправлю в кресле.
Она намазала гелем его вправленный после вывиха локоть и приступила к процедуре, поводя вокруг сустава излучателем прибора.
Разумеется, к вниманию мужчин она давно привыкла и хорошо понимала, что творится в их обращенных к ней головах, потому не смутилась, когда Никита начал, совсем уж не прерываясь, смотреть на нее.
Его путешествующий глаз увидел гладкую кожу, смугловатый оттенок которой густел при погружении взгляда в вырез явно не казенного халата (будто бы только для прохлады делаются эти нежные вырезы!), золотистые волосы, возможно, крашенные, но красивые, ухоженные, тонкий подбородок, черные опущенные ресницы - и неожиданный их взмах, и зеленый смеющийся взгляд.
- Во время физиотерапии нужно сосредотачиваться на процедуре, а вы на чем?
- На вас.
- Я вижу. Надеюсь, завтра, - она постаралась больше не улыбаться, - вам будет легче собраться: в четверг не моя смена.
- А в пятницу?
- А в пятницу моя. Но к тому времени вы, наверно, образумитесь. И, пожалуйста, дождитесь санитара с креслом, я его уже вызвала.
Вечером Никита позвонил Стасу.
- Вы ко мне с Пашкой в пятницу собрались?
- Ага, в пятницу.
- Только давайте пораньше, чтоб я на физиотерапию успел. И букет цветов купите. Большой. Прямо чтоб букетище был!
- Я правильно понимаю, что физиотерапия и букет взаимосвязаны?
- Правильно. Жду вас в беседке в два часа дня. Сможете?
- Да сможем, чего ж не смочь...
* * *
Ну вот они и появились: из конца аллеи бросился в глаза большой, изящно обернутый букет - роскошество красок на лиловом ложе. Он бордово, белоснежно, сиренево полыхал в руках Стаса. А Павел нес тяжелый пакет со всем необходимым для поднятия духа больного.
Расположились здесь же, в беседке.
- Ну, рассказывай. - Стас протянул цветы Никите. - Прямо сгораем от любопытства.
Павел достал бутылку конька, бутерброды.
- Не, мужики, без меня, - Никита прикрыл свой стаканчик рукой, - я же предупреждал: мне еще на физиотерапию.
- Она врач? - спросил Стас.
Никита пожал плечами.
- Не знаю. Она процедуры проводит. Нет, конечно, не врач. А какая разница?
- Ну, Антонина у тебя была с высшим, надо планку держать...
- Вот ты фигню сказал! - возмутился Павел. - А главное, он что, жениться собрался?!
- Ладно, ладно, - Стас примирительно выставил ладони перед собой. - Все готово, поехали. Твое здоровье!
Никита подождал, пока они выпьют и начнут закусывать.
- Вообще-то да, - сказал он.
- Что да? - Стас перестал жевать. Павел тоже насторожился.
- Собрался жениться...
- Скажи, а без женитьбы никак нельзя? - прервал, наконец, недоуменное молчание Стас. - Тебе обязательно "из огня да в полымя"?
- Не будет никакого "полымя", - твердо сказал Никита. - Она - мой человек. И вообще, все мои неурядицы кончились.
- Дай-то бог, конечно, - пожелал Павел, - но откуда такая уверенность? Лучше не загадывать...
Он отщипнул от хлеба мякиш и начал катать из него шарик.
- Я тоже думал, что у нас с Нелькой всегда будет все хорошо. А на деле... Давно уже, как кошка с собакой, живем. У нее кто-то есть, у меня... Не разбегаемся только потому, что не хотим Аленку травмировать.
Стас молча наполнил стаканчики. Также молча они с Павлом выпили, и Стас сказал:
- У меня аналогичная ситуация. Нет, хуже. Мы с Вероникой уже собрались на развод подавать.
- Ушам своим не верю... - обескураженно вымолвил Никита.
- Да. Все так, - подтвердил Стас.
- "Любовная лодка разбилась о быт", - грустно усмехнулся Павел. - Ты говоришь, что она - твой человек. Хорошо бы. Тогда вместе доплывете до старости... А я, видно, с чужим человеком в лодке оказался.
- Вообще-то вся штука не в том, чтобы доплыть, а как доплыть, - заметил Стас. - И с чего ты, Никита, взял, что именно она тебе нужна? Вы давно вместе?
- А мы еще не вместе.
- Наш друг сошел с ума, - констатировал Стас.
5
Известно, что о счастье писать скучно. С ним ничего не происходит: оно не болит, не терзается, не кричит. Литература только доводит до его порога, там и кончается.
В самом деле, кому интересно, что сейчас Никите предстоит идти в магазин, потом жене помогать накрывать на стол, а завтра убираться в квартире после гостей и, видимо, снова идти в магазин...
Разумеется, имеет право возникнуть вопрос: какое же это счастье? Счастье - это когда... И представляется финальная сцена из голливудского фильма: герои нежатся под солнцем на берегу моря и попивают через соломинку сок (непременно желтого цвета).
Но если заглянуть за заставку "The End", то легко представить, как подобное времяпрепровождение заканчивается тепловым ударом, изжогой, облезанием кожи... Да что тут говорить, любой, отдыхавший на море, может дополнить данный перечень, а заодно вспомнить, как в конце отпуска ходил он на пляж - под это невыносимое солнце, к этому теплому, как лужа, морю.
И что же тогда счастье?
Об этом и подумалось Никите.
Он стоял у окна, смотрел на улицу и ждал, когда Алешка закончит завтракать и они отправятся с ним в магазин, а заодно погулять.
Был серый, под глухим, ватным небом денек и, если б не канун Нового года, он ничем не отличался бы от других, уже минувших и еще ожидавших своей очереди - зимнее солнце нечасто навещает обитателей московских широт.
Никита представил, как в полночь под хрустальный звон отовсюду зазвучит: "С Новым годом! С новым счастьем!"
Странно. Новое может быть только вместо старого. Нового счастья нельзя пожелать тому, у кого его нет, а тому, у кого оно есть - зачем другое?
Он покосился на стол... Да и не может оно быть другим: оно или есть, или его нет.
Ульяна сидела рядом с Алешкой и листала старую тетрадь с кулинарными рецептами. Тогда как Интернет способен представить любую исчерпывающую информацию, она оставалась привержена этой тетрадке, первые записи в которой сделала еще ее мать.
В шортах и маечке, с волосами, собранными в хвост под резинку, без макияжа, она была такая домашняя, уютная. Почувствовав, что Никита на нее смотрит, Ульяна на секунду оторвалась от тетради и улыбнулась.
Никита давно уже считал ее милое лицо образцом женской красоты.
"Ну и какого еще счастья мне надо? А ведь я мог разминуться с ним... если б не моя глупость! Вот, кстати, и ответ на Пашкин вопрос. Нет, от глупости определенно иногда случается польза, - усмехнулся про себя Никита. - А Герцен, наверно, имел ввиду все же не счастье, а радость. Как раз она нетающей, как и лед, не бывает".
Алешка этого, конечно, не знал, а потому ему было досадно оттого, что еще вчера он буйно радовался наступившим каникулам, а сегодня всё куда-то подевалось. Нужно есть эту кашу, потом еще вареное яйцо... Хотя, с другой стороны, не так уж всё и плохо. "Сейчас с папой на улицу пойдем. Лучше бы пойти втроем, но у мамы нет времени, ей нужно наготовить всякой еды. Папа купит мне в магазине что-нибудь вкусное, потом на горку... А вечером будем петарды запускать. Еще гости сегодня придут. Весело будет. Если только дядя Паша не поссорится с тетей Неллей, как в прошлый раз. Их папа с мамой еле помирили. А дядя Стас обязательно принесет какую-нибудь интересную игрушку. Он всегда один приходит, потому что у него нет жены. Я тоже жениться не буду. Очень надо".
- Ладно уж, не мучай ты эту кашу, - сказала Ульяна. - Иди, одевайся.
Вскоре Алексей и Никита стояли в коридоре, готовые к выходу.