Маленький, очень пухлый человечек с весьма неопрятным и давно не бритым лицом, дыша тяжело с явно слышимым сипением давно и много курящего человека, неохотно и лениво шаркая подошвами старых туфлей, поднимался по лестничному маршу. Между вторым и третьим этажами он увидел медленно идущего ему навстречу Валерия Семёновича, которого все мужики во дворе запросто звали Семёныч. Семёнычу шёл по слухам девятый десяток лет, однако он отличался отменным здоровьем, хорошей памятью и иными чертами, не присущими столь пожилому человеку, как-то не желанием сидеть на скамейке около дома и в бессчётный раз обсуждать одни и те же проблемы о воровстве власть имущих, предстоящей погоде на завтра, ломоту костей и как с этим бороться, почему никогда не здоровается вон тот длинный из второго подъезда и когда же, наконец, поднимут нам, старикам, пенсию.
- Здорово, Семёныч, - повторил коротышка, и, не дождавшись ответа, доверительно сообщил: - А во дворе никого нету.
- И чего из того? - подозрительно спросил Семёныч.
- Да ничего, так говорю. Нет просто там никого и всё тут. С кем будешь сидеть?
- Да ни с кем не буду, - глухо отозвался старик, - потому как в магазин иду.
И он продемонстрировал коротышке авоську. "И где только такие берут?" - подумалось коротышке. - "Последнюю, небось, выпустили лет тридцать назад".
- Ладно, пойду я. - Семёныч своей резной палкой, обязательным атрибутом, с которым он уже много лет не мог расстаться, легонько ударил коротышку по руке, дабы освободить себе путь. Тот в свою очередь сделал вид, что не заметил этого. Руку, впрочем, убрал, но с дороги не посторонился.
- Слушай, Семёныч, а за кого ты пойдёшь голосовать? - задал вопрос толстенький, не желая прекращать беседу.
- За коммунистов, пожалуй, - почти не задумываясь, ответил пожилой человек.
- Чего это вдруг? - неподдельно удивился колобок. - Сейчас все голосуют за эту, за как её...
- За какеё будешь голосовать ты, - перебил его старик. - А я буду голосовать за коммунистов, понял?
- Чего уж не понять? Только коммунисты это уже прошлый век. Пропердели страну...
При этом толстенький присел и вывернул в стороны грязные карманы, пытаясь тем самым показать их пустоту.
- Тебе, болвану пьяному, только об этом ещё судить, - взвился старик и замахнулся на коротышку палкой.
- Ты чего, старый, - шарахнулся назад коротышка, оступился и едва не упал, чудом ухватившись за перила. - И почему сразу пьяный. И не пил я вовсе.
- А не пил, так думай, что говоришь, облуда.
Семёныч сделал решительный шаг вперёд, и пухленькому волей-неволей пришлось скатиться по ступенькам вниз, освобождая путь. Зная решительный и суровый характер старика, лучше было не вставать на его пути, рискуя получить палкой по спине. Подобострастно придерживая тяжёлую входную дверь, толстенький заискивающе бормотал:
- И чего ты взвился? Подумаешь, сказал что-то не то про коммунистов. Сейчас по телевизору и не такое болтают. Так ты же не лупишь своей палкой по экрану. Они все сейчас друг на друга льют грязь - махать будешь, так рука отвалится.
- Пошёл прочь, балаболка, - ещё раз взмахнул своей палкой Семёныч, но на этот раз не так сердито, лишь для видимости.
По дороге в магазин Семёныч что-то бормотал про себя, иногда останавливаясь и грозя кому-то невидимому кулаком. И лишь, добравшись до магазина, он, наконец-то, отвлёкся. Впрочем, глядя на ценники на прилавках, его настроение, и без того подпорченное соседом, ещё ухудшилось. Взяв пачку творога, пакет молока и хлеб, старик поплёлся домой.
Уже на выходе из магазина кто-то дотронулся до его плеча. Оглянувшись, он увидел улыбающегося седого мужчину. Что-то в его внешности было знакомое, но вспомнить, кто это был, Семёныч, как не тщился, не мог.
- Мы знакомы? - спросил Семёныч.
- А то? - отозвался незнакомец. - Не признаёшь меня, старая гвардия?
- Костик! - вдруг закричал Семёныч и немедленно заграбастал в охапку незнакомца. - Ты откуда такой взялся? Мы ведь не виделись..., - старик запнулся, прикидывая что-то в уме, - лет сорок. Никак не меньше.
- Тридцать восемь, если быть совсем уж точным, - поправил его Костик.
- Как ты здесь оказался? Ты ведь должен был быть то ли в Прокопьевске, то ли в Норильске?
- Должен быть, но теперь здесь и надолго. Надоело, понимаешь, болтаться по свету. Жуть как захотелось на родину. А тут подвернулось достойное предложение. Я ведь в избирательной комиссии.
- Ну, - подивился Семёныч. - Хотя, впрочем, ты-то ещё не такой старый, как я.
- Да ладно тебе, скажешь тоже, старый. На тебе ещё воду можно возить. Ты, кстати, за кого голосовать-то будешь, а?
- Да как и обычно, за коммунистов. Я коней на переправе...
- Зря ты это, - перебил старика Костя. - Я много тебе могу чего рассказать про всех, и про твоих коммунистов тоже. Я ведь в этой кухне кручусь много лет. Пойдём-ка, потрещим на эту тему. - Костя обнял старика за талию и потащил ближе к неработающему фонтанчику, где сиротливо синели старые беззубые скамейки.
Семёныч сделал с десяток шагов, практически не вслушиваясь в гудение старого знакомого, а потом заартачился.
- Куда ты меня тащишь? Я дальше не пойду, говори здесь.
- Здесь, так здесь, - покладисто согласился Костя. Он оглянулся по сторонам, словно ожидал увидеть там толпу подслушивающих шпионов, уцепился за лацкан пиджака Семёныча и заговорщически зашептал: - В общем, голосовать надо за партию власти. Это я тебе точно говорю. Тут такое дело. Вчера я был на закрытом собрании, и нам говорили достаточно откровенные вещи. Так вот про твоих коммунистов...
- Слышь, Костик, ты чего, агитируешь меня? - Семёныч попытался оторвать руку Кости от своего лацкана.
- Да называй это как хочешь. - Костя упорно не хотел отдавать захваченный лацкан. - Только тебе, как своему самому близкому другу, скажу, брось ты этих коммунистов. С ними не только каши не сваришь, с ними хлебнёшь...
- Да пошёл ты, - взвился Семёныч, - агитатор хренов. За кого считаю нужным, за того и буду голосовать.
- Да я ведь тебе ещё ничего не сказал. Ты, дорогой человек, только выслушай меня, а уж потом будешь решать. Понимаешь, нам тут рассказали не только...
Семёныч с силой вырвал лацкан пиджака из руки Кости и, не оглядываясь, пошёл в сторону дома.
- Дурак! - Раздалось ему вслед. - Я ведь хочу как лучше. Ты просто ничего не знаешь. Ещё пожалеешь!
Семёныч зашёл за угол дома, прислонился спиной к холодной бетонной стене и закрыл глаза. Так он стоял, пока не услышал рядом с собой женский голос:
- Мужчина, с вами всё в порядке?
Семёныч открыл глаза. Перед ним стояла женщина в синем демисезонном пальто и с сочувствием смотрела на старика.
- Спасибо, - буркнул Семёныч, - всё в порядке.
Он оторвался от стенки и медленно побрёл домой. Не заходя в подъезд, он упал на лавочку и пустым взглядом стал смотреть на стену дома.
- Друг, - вдруг проговорил он сквозь зубы. - Сволочь ты, а не друг. Ишь ты, потрещать он захотел со мной. Скотина ты и сволочь... Сволочь, конечно, а то кто же... Коммунисты тебе не угодили. Интересно чем? Собрание секретное собрали, паразиты.
- Ты чего, Семёныч? Аль обидел кто? На кого ты ругаешься?
Рядом с ним сидел мужчина годов сорока, не больше. Тем не менее, несмотря на свой возраст, голова у него была совершенно седая. Семёныч редко видел его во дворе. Чаще мужчина, кивнув головой, пробегал мимо. А так, чтобы выйти и сидеть со всеми и точить лясы или пить пиво - никогда. А тут вдруг сел рядом, да ещё задаёт вопросы. Семёныч даже имени его не знает.
- Да ну их всех в жопу! - в сердцах рявкнул он.
- Тут я с тобой абсолютно согласен. Именно туда их всех и следует засунуть. Так кто тебя обидел-то?
- Понимаешь, напасть какая-то, - заоткровенничал старик. - Вдруг все начали у меня спрашивать, за кого я буду голосовать.
- И чего в этом дурного. Разве от этого стоит впадать в хандру?
- Они спрашивают, за кого я буду голосовать, а потом вдруг выясняется, что взгляды у нас совершенно разные и мы начинаем ругаться.
- И всего-то? Подумаешь. Ну и что будет из того, если, допустим, я задам такой же вопрос? Просто надо уйти от ответа или сделать вид, что согласен со спрашивающим. Вот и всё. Вот если я, например, спрошу у тебя, за кого ты хочешь голосовать, что ты ответишь?
- Пожалуй, что за..., - Семёныч сделал паузу, и вдруг выпалил с усмешкой, - за партию власти.
- Не может быть. - На лице соседа нарисовалась растерянность. - Никогда бы не подумал.
- А что тут такого? - удивился Семёныч.
- Да, в общем-то и ничего, но вот я, например, почему-то думал, что ты будешь голосовать за коммунистов. Собственного говоря, как и я.
Семёныч ничего не выражающим взглядом посмотрел на своего соседа и вдруг выпалил:
- Всех в жопу! И тебя тоже.
Затем встал и пошёл домой, не оглядываясь на удивлённого соседа.
Дома, не разуваясь, он прошёл в комнату и упал в старенькое кресло.
Там он ещё долго бормотал разные ругательства и широко жестикулировал, словно спорил с кем-то, пока его не отвлёк звонок телефона, взорвавшегося едким звоном прямо рядом с его ухом.
- Да, - устало прошептал Семёныч.
- Здравствуйте, - защебетал молодой женский голос. - Простите, пожалуйста, мы проводим предварительное исследование по вопросу голосования, и нас очень интересует ваш выбор. Вы на выборы пойдёте?
- Пойду, - равнодушно ответил Семёныч.
- А за кого будете голосовать?
- Дочка, ты хочешь со мной поругаться?
- Чего это вдруг? Я просто задаю вам вопрос, за кого вы будете голосовать и всё. Если вам сложно отвечать - не отвечайте.
- Мне не сложно, но я боюсь, чтобы я не ответил, мы всё равно с тобой обязательно поругаемся.
- Почему? - удивилась девица.
- Да потому, что кто бы мне не задавал этот вопрос, мы обязательно ругаемся.
- Ну, может быть, со мной вы ругаться не будете? - осторожно спросила девица и хихикнула.
- А кто ты такая, чтобы я с тобой не ругался? - вдруг взвизгнул Семёныч.
Девица уже давно положила трубку, а Семёныч всё кричал и кричал в трубку разные ругательства одно отборнее другого. Некоторые он слышал в далёкой юности и давно позабыл, а теперь они сами всплыли в памяти и нещадно резали воздух. Давно уже разлетелся на мелкие кусочки телефон, запущенный в стену. Следом за ним полетели тарелки, стоявшие на полке за стеклянной дверцей старой полированной стенки. А когда разлетелся синим фонтаном брызг его любимый фужер, Семёныча вдруг хватил удар.