Давно это было, а по правде сказать, ещё тогда, когда все думали, что Земля не шар, а плоская, и кроме бражки и нюхательного табака никакой гадости внутрь себя не принимали. И принимать ни за что не соглашались.
Изящества всякие любили. Крышку табакерочную, к примеру, мизинцем откинуть, влезть туда двумя перстами, щепоть взятую в нос себе запихать... И смотреть всё время с прищуром хитрым, как это у собеседника от зависти лёгкой дыхание перепирает. Ну, а потом уж и самого угостить.
Реки тогда широкие были чистые глубокие. И можно было по ним в столицу нашу из любого царства-государства приплыть. Хошь- на вёслах, хошь на пару, а хошь - под парусом. Потому, как умели туда ветер пустить, куда нужно было. Стоило слово волшебное шепнуть, а худых слов по дороге не выбрасывать.
И вот сидели как-то по лету царь Горох с царевною Фиалкою на резном крылечке своём, скучали потихонечку да семечки тыквенные лузгали. Тут царевна и говорит:
- Чой-то скучно у нас в государстве стало, муженёк ты мой ненаглядный, царь батюшка ты наш разлюбезный.
А царь ей и отвечает:
- Экий вы, бабы, странный народ какой-то! Вам сразу вынь да положь развлечения всякие! А тут, чтобы от скуки избавиться, не мешало б прежде подумать день или два, в баньке хорошенько пропариться, пива с воблою попить....И вот, когда от удовольствий этих запоет душа по-птичьи, тогда уж и другим чего-нибудь хорошего сделать захочется.
- Ну и за чем же у тебя дело встало? - говорит царевна, шелуху с губы сплевывая. - Вели скорее баньку затопить да пива жбанчик нацедить.
Так и сделали. Пропарился царь батюшка с веничком березовым хорошенечко, пива клюквенного похлебал с воблою, вышел розовый довольный на крыльцо под солнце, крякнул три раза от души - тут его и осенило.
- Придумал я, - говорит, - царевна матушка, как нашу тоску-кручинушку развеять! Пошлю-ка я депеши с вензелями кручеными в царства разные тридевятые, тридесятые, чтобы приезжали к нам вельможи важные на чудеса наши поглядеть. И, чтоб непременно: с шутниками весёлыми, фокусниками хитроумными и певцами голосистыми. И сразу же у нас в государстве скуки не будет, и развесёлая жизнь пойдёт.
Стали к празднику готовиться. Писцам заковыристым наказали буквами красивыми золочёными любезности в грамотах прописать, и с гонцами летучими тут же их отправили. День назначили, дорогих гостей ждать стали.
А вскорости и гости пожаловали. В царствах у них ещё тоскливее было от сытости непомерной - так они к нам вмиг домчались. Заодно жирок свой по дороге растрясли...
Народ гуляет, на каруселях вертится, танцы танцует, песни душевные слушает, а самые лучшие в тетрадки себе переписывает. Ну, прямо карнавальное гуляние, какое-то. Кто попроще - те на улицах да в ресторанах веселятся, ну а кого поважнее - царь к себе в терем созвал. Стал показывать чудеса любопытные необыкновенные, диковинные и единственные. Королей с королевнами в кучку одну собрал и повел их по палатам, специально для этого дела обставленным. Сам всех водит, сам всем про всё рассказывает.
- Вот, - говорит, - чудо необыкновенное удивительное. Скатертью самобраною называется. Чего душа не пожелает - всего по себе враз выставит, успевай только хватать да пробовать.
- А вот, - говорит, - блюдечко голубое волшебное с расчудесным наливным яблочком. Катнёшь яблочко в одну сторону - покажет что есть, что было, а катнёшь в другую - что потом будет.
- А вот, - говорит, - печь Емелина. Сама без уговоров едет и дров почти, что не требует.
- А вот - гусли самогудные. Пальцы на них положишь - они сами чего хошь заиграют, не то с колокольцами, не то с бубенцами перезваниваясь. Разве, что не поют...
Целый день им царь чудеса диковинные показывал, иногда только к скатерти закусить отпускал. Тут их Василиса Премудрая под кренделя да сёмгу сказками хитрыми потчевала.
Очень царю все гости понравились. И те, кто с японской державы приплыл, потому, что через каждое слово "спасибо, пожалуйста" говорили. И те, кто с французской стороны приехал, потому, что выпить не дураки оказались и все время обниматься лезли. И соседи американские. Эти за то, что без притворства всеми чудесами восхищались, языком громко цокали и, когда улыбались, зубы хорошие показывали. И остальные тоже, потому, что все свои достоинства имели.
Гуляли долго. Подарков друг дружке надарили, адреса почтовые оставили, и теперь уж к себе зазывать стали. А как нагулялись, навеселились все, так сели нехотя гости дорогие на корабли, флажками яркими увешанные, да с чистыми слезами домой к себе и уплыли.
Итальянцы по пути домой додумались, наконец, что Земля на самом деле не плоская, а круглая и, что она ещё, к тому же, вокруг Солнца вертится.
Японцы, погодя малость, телевизор с компьютером изобрели. Это скорее оттого, что уж
больно им блюдечко с наливным яблочком в душу запало. А пуще их - прекрасная Василиса Премудрая.
Французам-балагурам гусли, видать, понравились. Они спервоначалу шарманку сделали, а потом и патефоны по миру пустили.
И американцы ведь не зря вокруг Емелиной печки вертелись. У них там за морем первым делом паровоз получился, а потом и до самоходной кареты как-то додумались.
Только одного им царь Горох не показал. А чего не показал - никто до сих пор не знает и, наверное, никогда не догадается, потому, что это - тайна. Не даром же мы с "Катюшей" победили, и первые в космос слетали.